Любимец женщин

6

Она не знала, что разбудило ее среди ночи. Возможно, крик совы, а может быть, ветер, завывающий в голых ветвях? Сильвия лежала на спине в темной спальне и прислушивалась. Тишина. Она закрыла глаза и перевернулась, натягивая пуховое одеяло повыше на плечи. Спи, говорила она себе, еще только три часа утра.

Так прошло несколько минут, и она уже начала засыпать, когда ей в голову пришла неожиданная мысль — утюг. Выключила ли она его? Ее глаза открылись и уставились в темноту. Она попыталась вспомнить. Утюг стоял на подставке, это она помнила, но был ли он выключен? Нет! Она не могла припомнить! А это означало, что ей придется сойти сейчас вниз для того, чтобы проверить и успокоиться. На секунду она прикрыла глаза, надеясь, что беспокойство пройдет само собой, но не выдержала, откинула одеяло и сунула ноги в тапочки.

В доме было совершенно темно. Она осторожно пробиралась по широкому коридору, ориентируясь на единственный слабый отблеск ночника в спальне Джейка, который пробивался из-под закрытой двери. Она не осмелилась зажечь верхний свет, пока не прошла мимо комнаты Трэвиса около лестницы, в ее памяти еще были свежи его слова, которые он сказал ей при расставании.

Когда она почувствовала под ногами лестницу, то пожалела, что на ней нет ее любимого халата на теплой подкладке, который был в стирке, а ночные сорочки были очень красивые, но слишком тонкие для зимы.

Вдруг ей стало страшно: она вспомнила события недавно виденного фильма, в конце концов, разве этот дом не похож на тот, в котором происходили загадочные и кошмарные события? И не ждал ли тот убийца свою жертву на кухне с огромным, страшным ножом в высоко поднятой руке? Сильвию уже захлестывали волны страха, она задыхалась от того, что ее воображение безжалостно возвращало ее к фильму, и она начала включать все светильники, встречавшиеся ей на пути. Если бы ей не казалось, что откуда-то пахнет паленым, то она повернулась бы и убежала.

Перестань! — молча увещевала она себя, когда паника стала овладевать ею, ты просто смешна!

Огромными усилием воли Сильвия заставила себя подойти к двери кухни и одним движением широко распахнуть ее. Ничего! Она уже почти спокойно пересекла большую кухню, было слышно, как снаружи завывает ветер, а сквозь незашторенные окна в дом заглядывала ночь.

Оказалось, что ее опасения не были напрасными: подумать только! Штепсель был в розетке, но, к счастью, ничего не случилось. Сильвия облегченно вздохнула, подошла и выдернула шнур, решив, что раз уж она оказалась здесь, то ей лучше убрать и гладильную доску. Миссис Уайт очень любила порядок, особенно здесь, в своем собственном владении. Ей не понравится, что девушка заходила сюда и оставила прачечные принадлежности в беспорядке.

Вдруг до нее донесся какой-то шум. Сильвия замерла на месте, держа в руках наполовину сложенную гладильную доску, и прислушалась. Вот, опять! Какой-то странный звук исходил от стеклянной панели в двери, ведущей в сад внутреннего дворика.

Волны паники вновь накатились на Сильвию, ее воображение рисовало самые страшные картины. Неужели кто-то пытается пробраться в дом? Наверху много дорогих вещей, стоящих многие тысячи фунтов. Она снова прислушалась. А вдруг это не вор, а какой-нибудь маньяк-убийца? Она глотнула воздуха и почувствовала, как всю ее пронзил острый страх: если это какой-то психопат, то у нее нет никаких шансов на спасение! Какая-то тень промелькнула по замерзшему стеклу дверной панели, а потом потухли все лампочки. Сильвия закричала, уронила гладильную доску, перепрыгнула через нее и, как сумасшедшая, вылетела из кухни. Столкнувшись в темноте с широкой сильной фигурой у лестницы, она издала вопль и бросилась бежать в противоположном направлении.

— Сильвия! Что происходит?!

Это был Трэвис! Разумеется!! Слава богу!!

Девушка повернула обратно и вновь натолкнулась на него, вцепилась в его махровый халат, всхлипывая от пережитого ужаса.

— Там кто-то есть, за домом! Он пытается забраться сюда! Трэвис, пожалуйста, позвоните в полицию!

— Сильвия, успокойся! — сказал тот уверенно, с присущими ему нотками превосходства, которые обычно вызывали в девушке такое раздражение. Какой-то момент он держал ее, крепко прижимая к своему сильному, мускулистому телу, а потом крепко взял ее за плечи и тихонько потряс. — Возьмите себя в руки, — скомандовал он, — и расскажите, черт возьми, спокойно, что все это значит?! Я услышал крик и грохот, а потом увидел вас бегущей, как испуганная курица, которой удалось только что вырваться из лап безумца с топором или чем там еще!

Сильвия вся дрожала и сказала шепотом:

— Не говорите так!

— Да, я просто шучу!

— Сейчас не время для шуток! — рыдала девушка. — Свет везде был выключен! Я спустилась посмотреть, все ли в порядке с утюгом, а потом услышала и увидела… — ее голос прервался. Постепенно она стала приходить в себя, сознавая, что, покуда руки Трэвиса крепко держат ее за плечи, ей нечего бояться, хотя и не понимала, как именно он будет защищаться от маньяка с топором.

— Я… я не уверена. Я думала… Мне кажется, что там что-то было.

— Вы уверены, что весь этот шум не является результатом вашего воображения? — спросил Трэвис с очевидным скептицизмом.

— А как вы объясните свет? — прошептала Сильвия испуганно. — Он не гаснет сам по себе.

— Ну, может быть, ветер имеет к этому какое-то отношение. У нас в доме плохо защищенные провода, и они часто выходят из строя. — Трэвис нашел в темноте ее руку, и по всему ее телу стало разливаться тепло. — Пойдемте, я найду фонарик. Мы проверим, где находится ваш маньяк с топором, хорошо?

Он уверенно пошел вперед, а за ним, как слепая, последовала Сильвия. Но когда Трэвис достал из шкафа в коридоре фонарик, стало еще хуже: желтоватый луч света отбрасывал на стены тени и безобидные вещи приобретали зловещий вид.

Сильвия затаила дыхание и напряженно осматривалась по сторонам, со страхом ожидая увидеть силуэт руки с ножом, занесенным над ними…

Трэвис уверенно осмотрел прачечную.

— Мне кажется, все нормально! — тихо проговорил он. — Подождите здесь, — сказал он, перешагивая через валявшуюся гладильную доску, — я посмотрю, что там снаружи.

— А… а это разумно? — спросила обеспокоенно Сильвия. — Вдруг там окажется кто-нибудь…

Трэвис обернулся к девушке:

— Сильвия, я действительно думаю, что нет причин для вашего беспокойства. Вы могли слышать завывание ветра. Может быть, просто ветка дерева царапала обо что-то.

Сильвия жалела, что посмотрела тот фильм. Было ужасно стоять в темноте и наблюдать за Трэвисом, приближающимся к двери, не зная, что хуже — чтобы кто-то напал на него снаружи, или чтобы чужой пробрался в темноте вовнутрь и набросился на нее сзади.

Трэвис нагнулся, вытаскивая нижние шпингалеты, когда послышался страшный грохот, и что-то с шумом вломилось в дверь, разбив стеклянную панель.

В этот страшный момент Сильвия всерьез думала, что умрет от страха. Она вскрикнула и зажала рот руками, с ужасом наблюдая, как осколки разлетаются по комнате.

Однако тут же выяснилось, что весь этот переполох наделала металлическая крышка, сорванная ветром с бака для мусора: девушке это стало понятно, когда Трэвис фонариком осветил пол, и со вздохом облегчения она бросилась вперед.

— Сильвия, ради бога, оставайтесь на месте! — решительно скомандовал Трэвис. — Иначе вы пораните ноги осколками!

— А вы… с вами все в порядке? — задыхаясь, спросила она.

— Со мной все в порядке, не беспокойтесь!

— Это легче сказать, чем сделать! — нервно отпарировала Сильвия.

В помещении становилось все прохладнее: через разбитое стекло врывался зимний ветер. Сильвия дрожала от холода и молилась, чтобы поскорее зажегся свет.

— Трэвис, будьте, пожалуйста, осторожней! — настойчиво требовала она, когда он пересекал комнату, чтобы взять злополучную крышку. — Повсюду стекло!

Она услышала произнесенное шепотом проклятие и поняла, что он все же поранился.

— В шкафу у двери есть веник, — сказал он. — Вы не смогли бы достать его? — Трэвис направил луч света в дальний угол, и Сильвия отыскала требуемое. Пока он сметал осколки в кучу, она светила ему.

— Нужно закрыть чем-нибудь дыру. На это потребуется немного времени. Не могли бы вы пока подняться наверх и посмотреть, как там Джейк? Если он проснется в полной темноте, один, то испугается. Там на полке есть еще один фонарик, возьмите его. Хорошо?

Сильвия еще не настолько оправилась от испуга, чтобы одной подняться вверх по лестнице, хотя бы и с фонариком.

— Вы… вы думаете, что свет не скоро загорится? — спросила она, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал не как у испуганного ребенка.

— С вами ничего не случится, — успокоил ее Трэвис, передавая фонарик. — Это всего лишь ветер, никакого маньяка с топором.

Сильвия включила фонарь и стала осторожно подниматься по лестнице, все еще нервничая. Джейк продолжал крепко спать, несмотря на то, что завывания ветра еще больше усилились. Сильвия присела на минутку в его комнате, стараясь собрать все свое мужество, чтобы снова спуститься вниз и посмотреть, как идут дела у Трэвиса, — ведь наверняка ему будет трудно одному, без чьей-либо помощи заделать в темноте дыру. В тот момент, когда она решилась спуститься вниз, дверь отворилась, и вошел Трэвис.

— С Джейком все в порядке, — тихо сказала девушка в ответ на его вопросительный взгляд. — Он даже ни разу не шевельнулся. Вам удалось заделать дыру?

— Я прибил крепкую доску, до утра этого хватит. Не могли бы вы оставить свой фонарик здесь? Я не думаю, что Джейк проснется раньше утра, но на всякий случай…

Сильвия последовала за ним на лестничную площадку и услышала, как он пробормотал про себя проклятие, передавая ей фонарик.

— Что случилось? — спросила она.

— Где-то в халате застрял осколок стекла, — проговорил он, — что-то меня постоянно колет.

Сильвия направила фонарик на Трэвиса и увидела в его луче блестки стекла, застрявшего в махровой ткани халата.

— Трэвис, вы весь в осколках! — воскликнула она, сделав шаг к нему, чтобы лучше рассмотреть его спину. — Неудивительно, что вам больно! У вас все плечи в крови! Быстро! Снимайте халат! — перехватила инициативу Сильвия.

— Прямо сейчас? — спросил Трэвис.

— Да! Ради бога! Или вы хотите умереть от потери крови?

Только тогда, когда он сбросил халат на пол, и девушка при свете фонарика стала поспешно осматривать его окровавленную спину, отыскивая впившиеся осколки стекла, она осознала, что под халатом у него ничего не было. Ее взгляд осторожно скользнул вниз, по позвоночнику… — чуть-чуть ниже, а потом быстро наверх, потому что ей бросились в глаза упругие мускулистые ягодицы.

— На вас же ничего не надето! — прошептала она.

— Ах, вы заметили? — спросил он не без иронии. — А что вас, собственно, шокирует? В конце концов, вы сами приказали мне немедленно раздеться!

— Я ведь не знала, что под халатом у вас ничего не надето! — негодующе возразила Сильвия. — Я думала только о стеклах! Ваша спина вся изранена, вы знаете об этом?

Он повернулся, чтобы посмотреть на нее, и Сильвия резко перевела луч фонарика и свой взгляд на его подбородок. Однако Трэвис ни чуточки не смутился. Сильвия тоже оправилась от шока и взглянула ему в лицо, молясь в душе о том, чтобы вдруг не зажегся свет.

— Мне идти в вашу спальню или в мою? — спросил Трэвис, и на его губах заиграла улыбка.

— Что? — сдерживая волнение, переспросила она.

— Полечить мои раны, — объяснил он, широко улыбаясь. — Где-то, должно быть, застряло стекло! Мне очень больно! — Сильвия подозрительно взглянула на него. — Уверяю вас, я не лгу, мисс Уолкер, — добавил он быстро, поднимая руку. — Клянусь вам!

Девушка не знала, верить ему или нет, и была в нерешительности, разглядывая его окровавленную спину. Ему, должно быть, больно, подумала она, а сам он, действительно, вслепую осколков не вытащит.

— Если вы что-нибудь наденете на себя, я подумаю, чем я вам смогу помочь, — строго ответила она. — Если же вы полагаете, что я буду помогать вам, когда вы обнажены, то… Сильвия отдала ему фонарик и сказала:

— Держите, а я пойду поищу вату. Сильвия зашла к себе и раздвинула шторы, когда она рылась в ящичке своего туалетного столика при бледно-голубом свете полной луны, вошел Трэвис.

При виде его она почувствовала, как у нее забилось сердце и ослабели ноги. На этот раз на нем были только трусы и ничего больше. Девушка наблюдала, как он пересекает комнату, чувствуя, что не может оторвать глаз от его мускулистой груди, заросшей темными волосами…

— Куда прикажете? — спросил Трэвис, явно поддразнивая ее. Сильвия перевела дыхание и предложила ему лечь на кровать лицом вниз.

— Не могли бы вы дать мне фонарик? — слабым голосом попросила она. Из ванной девушка принесла тазик теплой воды, добавила немного дезинфицирующего вещества и, волнуясь, поставила тазик на прикроватный столик. — У меня есть пинцет, — проговорила она, — однако я не знаю, много ли я смогу сделать при таком освещении.

— Уж постарайтесь, — протянул Трэвис, поворачивая голову на подушке, чтобы видеть ее. — Вы сможете осмотреть меня еще раз утром, не правда ли?

Очевидно, процедура причиняла ему сильную боль. Сильвия, как могла осторожно, промывала многочисленные ранки и удалила несколько осколков стекла, но было очевидно, что еще много мелких осколков осталось в загорелой коже его мускулистой спины.

— Простите, — прошептала Сильвия, приходя в отчаяние от того, что Трэвис снова молча передернулся от боли, — но я вынимаю стекла почти вслепую. Как вы думаете, света не будет всю ночь?

Свет вспыхнул, стоило ей закончить фразу. Это было совсем неожиданно. Трэвис приподнялся на локте, а Сильвия поспешно отвела свой взгляд.

— Вам не нужно меня больше бояться, Сильвия, — сказал он с обольстительной улыбкой.

Кого он обманывает, в отчаянии подумала девушка, взяв пинцет и приготовившись извлечь глубоко застрявший осколок. Ее смущало уже то, что она увидела его таким, — полуобнаженным и распростертым на своей постели, а касаться руками его спины, приближаясь так близко к его телу во время работы…

— Ага, вот он! Больше я не вижу осколков! — Сильвия отложила пинцет, зевнула и потерла рукой затекшую шею.

— Вы устали, — сказал Трэвис, поворачиваясь на бок и рассматривая бледное лицо Сильвии.

— А вы разве нет?

— В данный момент — нет, — мягко проговорил он, глядя на нее такими глазами, что у девушки перехватило дыхание. — А теперь позвольте мне, — сказал он, вставая на колени в постели позади Сильвии.

— Что вы делаете?.. — оторопев, спросила та.

— Что я делаю? — переспросил Трэвис. — Я хочу возместить вам хотя бы долю ваших усилий. Расслабьтесь! Мышцы у вас на шее чертовски напряжены!

Его руки были горячи, как огонь. Они прокладывали себе дорогу через полупрозрачные сборки ночной сорочки Сильвии, ослабляя ее сопротивление каждым решительным прикосновением. Каждый нерв в ее теле отзывался на медленное движение его сильных пальцев, массирующих плечи, надавливающих и поглаживающих кожу, вверх по длинной стройной шее и обратно, все снова и снова… Сильвия закрыла глаза, отчаянно стараясь не поддаваться слабости желания в то время, как его пальцы, делая свое дело, касались ее спины. С замиранием сердца она ждала, куда его руки переместятся в следующий раз.

Он выжидал. Затем Сильвия почувствовала влажную теплоту его губ в эрогенной точке у основания шеи и невольно вся задрожала, ее дыхание участилось, когда его руки медленно стягивали тонкое кружево ночной сорочки с ее плеч, обнажая шелковистую кожу, матово блестевшую при мягком освещении спальни.

Он медленно скользил по гладкой коже ее живота, как бы поддразнивая, и неохотно высвобождая ее тело от шелка и кружев.

Пожалуйста! — взмолилась она про себя. Она хотела, чтобы он касался ее снова и снова, хотела, чтобы он целовал ее и обладал ею. Пять лет ничего не изменили. Пять долгих лет одиночества… Оглядываясь назад, сквозь призму времени, она забывала, какими нелестными словами она себя после этого величала: проститутка, дурра и тому подобное. Сейчас, когда его тело было так близко от нее, когда его руки легко касались любой части ее тела, на нее нахлынули воспоминания только о том, что она ощущала тогда, когда ее касался этот мужчина…

— М-мм, как хорошо ты пахнешь! — выдохнул он ей прямо в шею, легко покусывая кожу и проводя кончиком языка по ее плечам, при этом он еще ниже спустил бретельки ее ночной сорочки, обнажая ее груди. — У тебя великолепное тело, Сильвия! Почему ты скрываешь его?

Сейчас оно не было скрыто. Девушка склонила голову, следя за тем, как он проводил пальцем по краям выреза ее сорочки. Знал ли он, что сводит ее с ума? Знал ли он, как она жаждала почувствовать упругость мужского тела, прижимающего ее к себе. Она хотела его, и эта мысль не вызывала у нее стыда — это должно было свершится, но… не свершилось.

Он вновь с силой прижал ее к своей обнаженной груди, Сильвия отклонила свое лицо и посмотрела в его глаза — удивительные темные омуты, на дне которых разгоралось желание, которые, как в зеркале, отражали ее, девушка всмотрелась в блестящие зрачки и увидела незнакомую женщину, женщину, которая начала терять рассудок и находилась на грани полной его потери, если хоть на одно мгновение позволит продлиться этому умелому совращению.

Задыхаясь от муки, Сильвия высвободилась из его объятий, с трудом поднялась с постели, приводя в порядок свою сорочку. Какое-то мгновение она пристально смотрела на Трэвиса, не говоря ни слова, так как у нее перехватило дыхание, а потом, опустив голову и закрыв лицо руками, взмолилась:

— Пожалуйста, уходите! Уходите немедленно!

— Сильвия, что случилось? — Трэвис был поражен неожиданной переменой в ней. — В чем дело? — спросил он, хватая ее за плечи, и девушка, ощутив, как дрожит его тело, поняла, что он страшно разочарован.

— Не прикасайтесь ко мне! — прошептала она, отшатываясь назад. — Я… я не собиралась… Послушайте, простите меня. Ничего такого не должно было произойти…

— Что вы говорите? Почему это не должно было случиться? — воскликнул Трэвис, и его удивленные темные глаза сузились от гнева. — В какую дьявольскую игру вы со мной играете?

Сильвия подняла на него свои бездонные голубые глаза. Она покачала головой, ее трясущиеся губы раскрылись, но она не вымолвила ни слова. Девушка не могла придумать никакой отговорки, которую Трэвис мог бы понять. Сексуальное удовлетворение, точнее, отсутствие его, — вот что его заботило. Поэтому как она могла объяснить ему, какие муки она испытывает в этот момент!

— Это… это не совсем так… — начала было она.

— Что «не совсем так»? — вспылил Трэвис. — Вам нравится ставить мужчину на колени, а потом вдруг — бац! — как ушат холодной воды!

— Как вы можете это говорить? — с трудом проговорила Сильвия. — Вы…

— Очень просто, — отрезал он, прерывая ее. — Именно такой власти вы желаете? Вы знаете, я никогда бы не принял вас за соблазнительницу, никогда в жизни! Но я не могу не верить своим глазам! — воскликнул он, бросая на Сильвию взгляд, от которого она помертвела. — Налицо все приемы, разве не так?

— Я не соблазнительница! — почти закричала девушка. — Как вы смеете говорить мне это! После всего, что вы сделали! После всего, что я пережила!

— О чем, черт возьми, вы толкуете? — раздраженно спросил он, покачав головой. — После всего, что вы пережили?! В ваших устах это звучит так, словно это какие-то страшные муки! Возможно, я не прав, но у меня такое впечатление, что вы испытали такое же удовольствие, что и я!

— Это неправда! — Но это было правдой! Однако она не в силах была признать это. Не могла сказать ему об этом. Сильвия была близка к тому, чтобы обо всем ему рассказать! Губы ее дрожали, и она прижимала к ним тыльную сторону ладони. Почему она не могла понять, что ничего не изменилось? Трэвис Стил хотел ее по одной причине, и только по одной! Почему она упорствует и позволяет себе унижаться?

— Вы используете меня в своих сексуальных интересах!

Он жестко, с недоверием рассмеялся:

— Вы просто закомплексованы на сексе, — язвительно бросил Трэвис, — и сами понимаете это!

— Ах ты, выродок! — выкрикнула Сильвия с яростью, вся дрожа. — Холодный, бесчувственный выродок! — Она повернулась, выбежала в ванную комнату, примыкавшую к спальне, и, хлопнув дверью, заперлась изнутри.

Горькие слезы навернулись ей на глаза и медленно потекли по пылающим щекам. Ей не хотелось ни думать, ни жить. Она хотела его, и он знал об этом, сознание этого наполнило ее жгучим стыдом. Она подошла к ванне, отвернула бронзовые краны и стала ополаскивать лицо холодной водой.

Она ничему не научилась. Пять недель или пять лет — казалось, ничего не изменилось. Она по-прежнему не в состоянии была сопротивляться Трэвису Стилу.