Любимый (м)учитель

=Самое главное — сказку не спугнуть*

— Не болтаю обычно, но тут мысль одна пришла…

— Говорите.

— Знаешь, на что это похоже?

— На что?

— Есть такая штука… когда ешь что-то с чем-то, и считаешь это идеальным сочетанием.

— М-м… как наггетсы и сырный соус!?

— Блин, именно! Ешь их и считаешь, что ну всё, блин. Это — лучшее, что есть. А потом приходишь домой и сырного соуса нет, или кто-то советует попробовать не с ним… И делаешь чесночный. Только не покупной, а просто домашний. И пробуешь, и понимаешь, что блин… был слеп! И что лучше этого просто нет ничего!

— М-м… да. У меня так было со стейками из говядины… И с сибримом.

— Круто, что ты сечёшь в кулинарных метафорах, — и Егор прочертил большим пальцем линию от основания рониной шеи до копчика. — Круто…

И он же даже не понял, что только что признался, как она хороша. Какими не вкусными сырными соусами были другие, и как он слеп был избегая этого открытия. А Роня затаилась, уткнувшись в его плечо и молча переваривала всё новое, что с ней стряслось за последние часы.

За окном уже занимался рассвет. Яркий, сочный, как спелый грейпфрут. Он был немного морозным, что свойственно октябрьским рассветам и оттого теплее было нежиться в мягких простынях, не отрывая друг от друга тел.

— Рассвет, — шепнула Роня, поднимая голову. У неё скатались в колтун волосы, лицо помимо того, что было побито, ещё и изрядно выдавало бессонную ночь, а Егор вздыхал и всё равно смотрел на неё.

— Пошли, посмотрим!

Он встал с кровати и потянул её за собой, едва успев прихватить простынь, чтобы хоть немного прикрыться.

Покидать постель оказалось отвратительно неприятно, зато смотреть, как заливает алым светом чёрные деревья, как всё расцвечивается и оживает — волшебно.

— Утро такое сочное, — шепнула Роня, прижимаясь лбом к холодному стеклу, балконного окна.

— И людей нет, — кивнул Егор. — Обожаю утро…

— Обожаю утро, — с отставанием в одну милисекунду произнесла Роня и они засмеялись. — Правда… я в школу в общем приходила… ну в семь ноль пять примерно. Просто приходила и спала на лавочке в холле. Чтобы идти одной.

— Круто… А я обожал, когда олимпиады, домой возвращаться. Решал всё до одиннадцати, самый первый вылетал и шёл домой. Осенью.

— Да-а… хрустящее утро…

— И эклеры покупал в магазине на остановке.

— А я трубочки с кремом.

— М-м, такие посыпанные сверху пудрой?

— Ага. Давно таких не ела.

— Почему?

— Да найти нигде не могу. Они какие-то сухие все!

— Поищем…

И Роне стало хорошо.

Что произошло минувшей ночью? М-м-м… минувшей ночью было волшебно.

Она это сделала.

Он это сделал.

И в тот момент, когда оба были уже обнажены, в тот момент когда уже так мало понимали, что кожа гудела от мурашек, он задал странный, но нужный вопрос: “Уверена?”, а она трижды мелко кивнула и предупредила: “Я вам доверяю. Вы — первый. Как Пётр!”

Вероника не пожалела ни на секунду. Ни единого раза не усомнилась в том, что не совершает ошибку.

Он целовал её так же нежно, обнимал так же осторожно, и до самого утра не позволил разочароваться, а важнее этого, пожалуй, и не могло ничего быть. Как же она в тот момент сильно любила…

Всё то, что с первого курса копилось в душе, вызревало, трепетно хранилось — обрело жизнь. Переполненное нежностью и любовье сердце отказывалось биться ровно, оно сходило с ума и торопилось как можно больше ударов сделать в дуэте с ещё одним неспокойным сердцем.

Это не стало пошлым и постыдным. Не стало отвратительно-пьяным. Не было злым и эмоциональным. О чём бы не мечтала несчастная Вероника всё это время, никогда она не думала, что это будет волшебная спальня обставленная красивой деревянной мебелью, осенняя ночь — ранняя для лета, но ещё не по-зимнему тёмная. Что она будет чувствовать себя такой раскрепощённой, будто выграла Егора Ивановича как приз в равном бою с соперником. Что не станет стыдиться и прятаться, или думать будто на что-то напросилась, или будто ей кто-то воспользовался. Ничего такого, ничего особенного. Вероника была полностью погружена в это чувство принадлежности другому человеку, который вот в эту конкретную ночь — страшно боится всё испортить.

Страх потерять Веронику, Егор транслировать не хотел, но так уж вышло, так уж случилось, что именно об этом он и думал.

Он впервые боялся девушку испугать, прогнать, разочаровать, надломить. И так ему понравилась эта странная игра, так понравилась быть первым, так понравилось чувствовать себя всесильным для одного конкретного человека — что даже мысль о неизбежно наступающем утре — пугала.

Они досмотрели рассвет и вернулись в кровать, которая не успела остыть, и не веря тому, что делает это — Егор ещё долго лежал на боку подперев голову рукой, и смотрел на прикрывшую глаза Веронику.

— Ты вся побитая, — шепнул он, касаясь подушечкой указательного пальца её нижней губы.

— Это ужасно, — она попаталась спрятаться, но он остановил и только покачал головой.

— Не ужасно… Нет, просто мне очень жаль, — его рука легла на её живот и он стал наблюдать за собственными пальцами, поглаживающими её мягкую кожу. — Ну и я убью Иванову.

— Не нужно… Не убивайте никого, — Вероника перевернулась на бок и прижалась лбом к его груди. — Не хочу, чтобы вы с ней…

— Разговаривал? — рассмеялся Егор, уткнувшись в Ронины волосы. Ему нравилось какие они волнистые и как пахнут, хоть в сущности ничего в них особенного и не было.

— Ну вроде того, — тихо ответила она, заливаясь румянцем так, что даже кожа на щеках будто раскалилась. — Простите, я не могу о таком просить… Просто, мне кажется, она этого и хочет.

— Хорошо, хорошо, — кивнул он, наклоняясь и касаясь губами её плеча. — Я не буду “раговаривать”, но что-нибудь придумаю. Я зол и кто-то обязан выхватить по первое число…

— Только можно это буду не я, — жалобно прохныкала Роня, изображая измученную жертву. Она ликовала и сходила с ума от того, что Егор никак не прекращал её касаться, будто зависимый от этого.

— Ты, как мне кажется, уже своё получила, — пробормотал он, заваливаясь на спину.

— Ответите на мой вопрос? — спросила она.

— Отвечу.

— Вы всё ещё ненавидите меня?

— Да, — кивнул он и пожал плечами, будто это что-то само собой разумеющееся.

Примечание:

*Самое главное-

Сказку не спугнуть.

Миру бескрайнему

Окна распахнуть.

"Маленький принц" — песня из фильма "Пассажир с "Экватора"

