Она напряглась. Слово любовники поразило ее: услышать такое из уст Эдвина! Пусть даже с отрицательной оценкой.
— Не волнуйся. Я сделаю все возможное, чтобы не разочаровать тебя. Только есть одна проблема: ты мне ни в чем не доверяешь, и в такой ситуации трудно сохранять даже внешнюю доброжелательность.
— А ты?
— Во всяком случае, я никогда не считала тебя бесчестным. — Она смерила его вызывающим взглядом.
— Только не надо переходить на личности!
— Что?!
— Я просто хочу разобраться, куда делись деньги Николаса.
— Знаешь, лично для себя он их не зарабатывал, у него были немалые средства, которые тоже широкой рекой утекали на гастрольную деятельность учеников, на всевозможные вечеринки, устраиваемые ради этих же талантливых ребят. А сколько страховок он оплачивал, сколько денег давал в беспроцентный кредит, который редко когда к нему вообще возвращался… Все иные доходы, в том числе от всевозможных благотворительных фондов, существуют только на счетах колледжа.
— Чед говорит, надо крышу менять. И есть еще кое-что, что выходит за рамки его возможностей.
— Расходы увеличиваются, доходы падают. Ты, должно быть, заметил это, просматривая финансовые отчеты.
Он не ответил. Только продолжал мусолить свою банку и недоверчиво поглядывать на Аманду.
— Приводи своего аудитора. Пусть все проверит.
— Хорошо.
Эдвин, похоже, был не в настроении продолжать разговор. Она допила сок и поднялась.
— Спасибо. Я, пожалуй, пойду.
— Чем планируешь заниматься?
Аманда взглянула на часы.
— Прогуляюсь перед обедом. — После рабочего дня ей не повредит прочистить мозги и снять напряжение, накопившееся за долгие часы сидения за бумагами. — А что?
— Может, мне составить тебе компанию?
— Зачем еще?
— Ну, чтобы продемонстрировать остальным, что наши отношения в полном порядке и мы заодно, помнишь? Мальчики обрадуются и успокоятся, увидев, что мы появляемся вместе.
— А… Тогда хорошо, — сдалась Аманда. Если уж нужно было начать игру, то почему бы не сейчас. — Только мне надо переодеться и сменить туфли.
— Встретимся у дверей дома.
Там их сложно будет не заметить. Аманда кивнула и направилась к выходу.
Обтягивающие джинсы — еще не приглашение в постель, лихорадочно твердил себе Эдвин, когда Аманда приближалась к нему. Но то, как она была женственна даже в них, невозможно было не заметить. Он сумел быстро справиться с собой и засунул руки в карманы, чтобы скрыть напряжение и волнение.
Миссис Максфилд выглядела абсолютно уверенной в себе: гордо поднятая голова, сияющие глаза, взгляд прямой, открытый, твердая походка…
Скотинка, пасшаяся неподалеку, вдруг перестала жевать травку, провожая взглядом Аманду и Эдвина. Некоторые из коров подошли поближе к ограде и теперь тянули морды, некоторые — наоборот, отвалили подальше, игнорируя новую ситуацию.
Прохладный ветер дул прямо в лицо, развевая волосы Аманды во все стороны. Она время от времени встряхивала кудрями, отправляя их назад, или заправляла волосы за уши.
Эдвин посмотрел на нее.
— Ты отрезала волосы.
— Я становлюсь старше, они становятся короче. — Женщина улыбнулась. — Так гораздо легче за ними ухаживать.
Красота ее еще не потускнела, подумал Феннесси. А жаль. Так ему было бы легче справляться с собой. За последние годы он познал много красивых женщин, но они ему надоели, а теперь даже как-то померкли на ее фоне. Не то чтобы Аманда была писаной красавицей, но очарования ей было не занимать. И собственное влечение к ней раздражало Эдвина.
— И я думаю, надо еще короче подстричься, — продолжала Аманда.
Эдвин еле сдержался, чтобы не сказать, что это испортит ее.
Он сжал в кулаки руки, засунутые, чтобы не выдать волнения, в карманы. И медленно шел, гулко ступая по каменной дороге, по краям которой из травы вылезали красивые, очень приятно пахнущие цветы.
Молодые люди поднялись на холм, с которого открывался великолепный вид на маленькие красные крыши соседних фермерских домов и речушку, бегущую мимо ивовых зарослей, и богатые зелеными кудрями аллеи по ее берегам. Эдвин заметил, что Аманда запыхалась.
— Надо было сказать, я бы поубавил шаг, — виновато произнес он.
— Все в порядке. — Она не смотрела на него. Ее взгляд был прикован к потрясающей картине вечереющего мира.
Неподалеку от дороги из травы выглядывали два больших круглых камня. Эдвин взял Аманду за руку:
— Присядем.
Опасаясь, что его спутница начнет сопротивляться, он приготовился было уговаривать ее. Но маленькая нежная рука расслабилась в его ладони и стала податливой. Женщина мягко опустилась на камень рядом с Эдвином. Он выбрал тот, что пониже.
— Я уже и забыл, как здесь красиво.
Экзотические деревья окрасились в осенние цвета, но некоторые небольшие кустики все еще оставались зелеными.
— А как там, у тебя? — спросила Аманда. И после недолгой паузы уточнила: — Я имею в виду, на твоем старом месте жительства, в Канаде. Там ведь не так много деревьев, да?
Эдвин описал город, и ей понравилась картина, которую нарисовало ее воображение по его рассказам. Так они и просидели: она задавала вопросы, он отвечал, рассказывая, каких людей встречал, в каких известных местах бывал.
— Тебе будет этого не хватать.
— Да, по некоторым людям и местам я скучаю.
— А у тебя там есть подружка?
Помня о том, что это Аманда Максфилд, он взглянул на нее, пытаясь понять, зачем она это спросила. Молодая женщина сидела, отвернувшись, разглядывая что-то на соседней скале.
— Нет, — сказал Эдвин и поднялся. Как-то автоматически он протянул руку и коснулся ее плеча. Но она этого будто не почувствовала, а поднялась и поспешно направилась назад.
Эдвин пошел за ней.
— Почему ты так торопишься? — спросил он. — Хочешь опять запыхаться?
— Нельзя опаздывать на обед — это подаст плохой пример.
Феннесси удивленно взглянул на нее. Неужели Аманду действительно беспокоил Кресроуд и его обитатели? Конечно, пока что она не упускала момента всячески подчеркнуть это. Мальчики любили ее, и она относилась к ним с нежной привязанностью.
Сейчас она была гораздо старше, чем тогда, когда впервые появилась в колледже в качестве жены Николаса, представ перед воспитанниками — почти что своими сверстниками…
Аманда смотрела вниз, на дорогу, стараясь не обращать внимания на крепкие мужские ноги, вышагивающие впереди. Некоторое время они шли молча.
И что на нее только нашло? Какая разница, есть у него кто-то или нет, ей-то зачем было это знать? Аманда горько пожалела о том, что задала подобный вопрос, но слово — не воробей. А его ответ привел ее в негодование и заставил смутиться.
Эдвин был очень привлекательным: внешность всегда являлась одним из его козырей. Кроме того, теперь он обладал еще и деньгами. Чего же еще женщинам нужно? Не может быть, чтобы меньше сотни их перебывало у него. И теперь вдруг никого нет? Звучало неправдоподобно.
— Прости, не хотела вторгаться в твою личную жизнь, — сказала Аманда, проглатывая свою гордость. — Но когда ты намекнул, что есть люди, по которым ты скучаешь, мне показалось, мой вопрос будет вполне логичен.
Он пожал плечами.
— Я же тебе сказал — нет. Меня никто и ничто не связывает с Канадой. Так, пара славных приятелей, рулеты с корицей да красивая бухта у залива Святого Лаврентия.
Она же в его спокойном объяснении уловила скрытый подтекст, мол, тебе от меня так просто не избавиться!
— Наверное, трудновато будет управлять делами отсюда?
— Ты же сама заметила, что в наши дни можно связаться с любой точкой мира. Для моего бизнеса это замечательно, там как раз требуется скорее удаленное управление, чем мое непосредственное присутствие. Иногда буду навещать Канаду, проверять состояние дел на местах.
Плата за перелет через океан определенно не была проблемой для Эдвина.
— Счастливчик, — пробормотала она.
— Да, счастливчик, — подтвердил Феннесси. — Я жизнью Николасу обязан.
— Жизнью?
— Ты же знаешь, что он сделал для меня.
— Я знаю, что у тебя не было семьи и Николас нашел тебя на улице просящим подаяние.
— И все?
Аманда кивнула.
— Значит, он не говорил, что я мотался по приютам после того, как мой отец подался в иностранный легион, а мать умерла из-за передозировки героина? Или что меня отпустили на поруки, хотя собирались посадить за кражу?
— Нет… — Новости были шокирующие.
— Я назвал его грязным старикашкой, когда он обещал мне, что может подарить семью. Он никогда не говорил, каким я был неугомонным?
— Ему и не надо было этого делать, — сказала Аманда, не сдержавшись.
На минуту повисла тишина. Потом Эдвин вдруг разразился раскатистым смехом.
— Сам напросился. Но ты знаешь, Николасу пришлось славно поработать, прежде чем ему удалось слепить из меня что-то путное. Я тогда никому не верил, усомнился в его честности и считал, что он просто хочет меня использовать. Странно, согласись: подходит к тебе эдакий холеный дядечка и говорит: «Малыш, а не хочешь ли жить в нормальном доме и есть нормальную еду», — причем «за так», да еще и обещает сделать из тебя примерного гражданина!
— И Николас в этом преуспел.
— Надо признать. Только он не старался выглядеть ангелом, не лез с дурацкими нравоучениями. Что меня поразило, так это то, что Максфилд говорил искренне. К своему удивлению, я не обнаружил никаких намеков на совращение. Честный и прямолинейный, но сдержанный человек.
— Знаю. Это его отличало. Он никогда не мог создать себе выгоду за счет кого-то.
— Все так, но значит, что на нем ее кто-то строил.
Эдвин все еще был уверен, что этим монстром являлась Аманда.
А сам-то он был ли таким уж чистеньким?
— Он помог тебе, Эдвин, а ты отверг его в итоге.
— Настало время покидать гнездо. Я должен был выбрать свой путь, и я его выбрал. Хотя это было нелегко — у меня не оставалось сомнений, что он всегда желал мне только лучшего.
Слава Богу, он это признавал!
— За всю жизнь ты доверял только одному Николасу? — спросила Аманда. Ответ она уже предугадала, как и то, что она не числилась среди этого достойного меньшинства.
Эдвин опять на мгновение затих. Аманда даже решила, что он не собирается отвечать.
— Нет, доверял еще одной из приемных матерей. Но она тяжело заболела, и меня снова увезли в очередной приют. До сих пор не знаю, поправилась она или нет. Кстати, это у ее престарелого отца была маленькая мастерская по изготовлению музыкальных инструментов, там я и постиг азы этого нелегкого искусства. Потом все в одночасье рухнуло… Наверное, поэтому я возненавидел другую приемную семью. Мне было гадко оттого, что у меня все так ужасно складывалось. Я просто был обречен всегда быть плохим мальчиком. А вот той женщине мне не приходило в голову не доверять. Ей и ее старику… — Он опять замолк. — И еще социальному работнику. Тот тоже никогда мне не врал. А все остальные…
— Все остальные казались лжецами? Но этого же не может быть!
— Наверное, я ошибался. Но пришел к такому заключению, как говорится, эмпирическим путем.
Ну и досталось Эдвину в жизни! Наверное, стоило бы его пожалеть, но образ заброшенного всеми паренька никак не сопоставлялся с внешностью того сильного, самоуверенного мужчины, который сопровождал ее.
Внезапно рядом с ним остановилась машина. Водитель с Амандой помахали друг другу, и она подошла поближе, пока незнакомец опускал стекло. Им оказался веселый, черноволосый, кудрявый мужчина лет тридцати или около того.
— Эй, Ди, как дела? — задорно спросил он, сияя улыбкой.
— Потихоньку, Фрэнк.
Он кивнул и тут заметил стоявшего недалеко Эдвина. Улыбка сошла с его лица.
Аманда решила представить их друг другу.
— Это — Эдвин. То есть Эдвинмс Дэрмот Феннесси.
Он бросил на нее быстрый взгляд, потом подошел к машине и пожал высунутую в открытое окно руку водителя.
— Эдвин.
— А это — Фрэнк Макнамара. Он иногда привозит нам свежие фрукты из своего сада.
— Я что-то тебя не знаю. Ты здешний? — поинтересовался Фрэнк.
— Да. Но я уехал, видимо, еще до того, как ты здесь появился.
— Наверное. — Он подозрительно оглядел Эдвина. — Жалко старину Николаса. Ты к нам надолго?
— Уезжать не собираюсь. Я теперь попечитель колледжа.
— Да ты что! — Фрэнк вопросительно взглянул на Аманду, потом вновь уставился на ее спутника. — Ну ладно, — суетливо пробормотал он, — я тогда поеду. Увидимся, парень. Пока, Ди!
Она улыбнулась и отошла от дороги, чтобы пропустить машину. Эдвин буквально сверлил ее взглядом.
— Что? — спросила она.
Он удивленно поднял бровь, притворившись, что не понимает, о чем она.
— Я молчу.
Однако в его глазах было написано все, что он не произнес вслух. Все, что он думает о нем, о ней и о них, вместе взятых. Аманда стыдливо отвела взгляд, как будто ей было за что испытывать чувство вины. Накатились слезы, но подул встречный ветер и высушил их.
— Я не люблю называть свое имя полностью.
Она это знала. Однако имя это ей стало известно только недавно.
— Тебе не нравится Эдвинмс Дэрмот?
— Не особенно, — кивнул он. — В школе мальчишки сократили его до Эдвин Ди — Судный день.
— А тебе идет, — подколола его она.
Он усмехнулся.
— Это что, шутка?
Аманда закусила губу, чтобы не рассмеяться.
— Нет, просто… Твои глаза…
— Что — мои глаза? — с интересом спросил он.
— Ничего особенного. — Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Ей надо было срочно замолчать, иначе она такого наговорит!
Они подходили к дому, проходя через ворота.
— А твое имя по-латыни знаешь, что означает? Возлюбленная.
Аманда посмотрела на него и ускорила шаг, опустив глаза. Он взял ее за кисть и остановил.
— Это не насмешка.
— А что же тогда? — Она резко выдернула свою руку из его цепких пальцев. — Зачем ты говоришь это?
— Да просто… А что тут такого? — Вдруг тон его голоса изменился: — Почему ты вышла за Николаса?
Вот еще гром среди ясного неба! Дыхание ее перехватило, сердцебиение участилось. Ей было понятно, почему его это интересовало. А такой простой ответ — потому, что любила, — ему и в голову не мог прийти! Аманде стало совершенно очевидно, что если она скажет так, он все равно не поверит.
— А почему бы тебе самому не придумать в ответ что-нибудь подходящее? — произнесла она безразлично. Все равно он сделает это и без ее предложения.
Они уже стояли перед открытой дверью дома, и Аманда еле сдерживалась, чтобы не захлопнуть ее у него перед носом.
В холле было темно, она не зажигала свет. И только дойдя до кабинета Николаса, осознала, где вообще находится. Она вошла и увидела на столе кипу бумаг, которую Эдвин перенес сюда. Судорога сдавила горло. Внезапная паника набросилась на шею и стала медленно душить.
Как же одиноко ей было сейчас! Господи, как одиноко!
Захлопнув за собой дверь, Аманда прижалась лбом к косяку, твердя себе, что она уже взрослая женщина и не должна давать волю эмоциям и внезапным желаниям. Но себе лгать — хуже нет.
Ей совсем не хотелось никуда идти, но пришлось заставить себя. Нельзя опаздывать на обед, строго сказала она себе. Эдвин уже, наверное, был в столовой, болтал с мальчиками, что-нибудь обсуждал.
Как ему легко! Не надо взвешивать слова, обдумывать каждую фразу, следить, чтобы выражение привязанности не было истолковано превратно.
Эдвин Феннесси быстро стал лидером у ребят, его превосходство закреплялось еще и тем, что однажды он побывал в их шкуре. Такого руководителя Николас всегда мечтал найти своим мальчикам. Такого, в котором они видели бы не только главу, но и равного, с которым хоть на миг могли бы отождествить себя.
Несмотря на все его недостатки, Эдвин все же оставался настоящим мужчиной, никто с этим не мог поспорить. Стоя в дверном проеме, Аманда смотрела, как он сидит напротив двоих мальчишек и слушает их рассказ, смеясь вместе с ними.
Она быстро огляделась и убедилась, что все под контролем, ее помощь здесь не требовалась.
Мальчики, выстроившиеся за обедом, пропустили ее вперед. Этот жест всегда умилял Аманду до слез. Взяв свою тарелку, она долго решала, где сесть, потому что зал был уже заполнен. Как назло, свободный стул остался только рядом с местом Эдвина. Пока она сомневалась, он посмотрел на нее, стараясь определить, какое решение она примет.
Через минуту Аманда уже шла в его направлении. Он следил за ней, а мальчики заинтересованно смотрели то на него, то на нее.
Она остановилась около свободного места, держа в руках горячую тарелку с супом. Эдвин поднялся и отодвинул стул, чтобы помочь ей сесть.
Аманда опустилась на жесткое сиденье, испытывая странное чувство благодарности. Этот ритуал как-то повлиял на нее, возможно, впервые заставил увидеть в Эдвине не только обидчика.
Когда Феннесси потянулся, чтобы достать кетчуп, они с Амандой соприкоснулись пальцами. Она не придала этому значения, но когда он снова словно случайно коснулся ее и раздался смех, Аманда вскинула на него сердитый взор. Оказалось, что он смеялся над чьей-то шуткой и даже не смотрел на нее.
Глупо! Если ей было приятно его легкое прикосновение, это вовсе не значило, что и он разделял ее восторг.
Женщины просто более чувствительны, решила она. Они развили шестое чувство в процессе эволюции, потому что им надо было все знать о своих врагах. Особенно о врагах-мужчинах, которые были куда сильнее их. С тех самых далеких времен сверхчувствительность осталась и иногда вводит современных леди в заблуждение. Хотя интуиция не раз выручала слабый пол в самых разных ситуациях, помогая разобраться, когда нужно показать зубы, а когда — отдаться мужской нежности. Это понятие женщины впитывали в себя тысячелетиями, и тайное знание мужской психологии закрепилось на генетическом уровне. Некоторые до сих пор пользуются интуитивным чувством как основным.
От этих мыслей по спине у Аманды пробежала дрожь. Она проглотила очередной кусок пирога, даже не распробовав его.
Не было причины ни ей увлекаться им, ни ему ею. Вообще, решила она, изначально надо было рассматривать этого спесивого и самоуверенного типа как часть мебели. Или просто не замечать. В конце концов у нее на это полное право: он-то именно так ее и воспринимал.
Она взглянула на Эдвина, и ей показалось, что в последнее время он особенно решительно настроен побыстрее избавиться от нее.
Но пусть не рассчитывает.
Хотя в душе ее все еще теплилась надежда, что они не будут существовать как кошка с собакой. Повернувшись к нему, Аманда улыбнулась и присоединилась к разговору, который Эдвин беспечно вел с мальчиками.