Брюс склонился к ее лицу.
— Поговори со мной, — пробормотал он. Едва касаясь губами, он заскользил по ее шее, затем провел по ней языком. — Скажи мне, чего ты хочешь.
— Я хочу, чтобы мы занялись любовью. — Ее слова шли из глубины сердца. — Пожалуйста, люби меня, как ты любил меня раньше, прошу тебя, Брюс.
Он попытался защититься.
— Мы с тобой будем заниматься сексом, а не любовью.
Клэр отчаянно замотала головой.
— Нет, Брюс, нет!
Он закрыл ее рот поцелуем, потом оторвался от нее и, немного поколебавшись, посмотрел ей в глаза.
— Я ничего не могу тебе обещать, Клэр. Все, что могу сказать, это то, что мы сможем дать друг другу удовлетворение, и это будет самое честное из всего, что когда-либо было между нами.
— Я не прошу обещаний, я прошу только той нежности, которую помню, о которой мечтала все эти годы. Только нежности. — Ей показалось, что в его взгляде промелькнуло сожаление.
Он отвел глаза и вздохнул. Она ждала, что он скажет что-нибудь еще, но он промолчал.
Господи, промелькнуло у нее в голове, какое счастье притвориться хотя бы раз, однажды сделать вид, что все происходит на самом деле, что это реальность, а прошлое было лишь дурным сном, от которого всегда можно очнуться.
Клэр закрыла глаза и позволила сну завладеть собой. Только в этом сне она была не просто сторонней наблюдательницей, а участницей, восхищающейся его дерзкой чувственностью и опытностью. Все это снова вернулось! Его рот стал терзать ее сладостной пыткой, руки скользили по бедрам, ногам, талии, мучительно медленно поднимаясь к груди.
Внутренне застонав от накатившего исступленного восторга и нахлынувшего вдруг смущения, Клэр дернулась и высвободила свои руки из плена. Она запуталась пальцами в жестких курчавых завитках на его мускулистой груди, лаская гладкую кожу. Его губы становились все более требовательными, ладони почти касались набухших грудей, большие пальцы поглаживали бедра, и, когда Клэр показалось, что она вот-вот умрет от жажды, его язык ворвался ей в рот, а руки завладели нежными холмиками, дразня, гладя, сжимая затвердевшие соски. Долго подавляемый крик вырвался из груди Клэр. Сдержанность и смущение куда-то исчезли. Ее тело натянулось словно струна, выгнулось, и Клэр лихорадочно пробежалась ладонями по могучим мышцам его рук, встречая и приветствуя вторжение его языка, сплетая свой язык с его в едином чувственном танце. Брюс оторвался от нее, и Клэр протестующе простонала что-то, но тут же вздрогнула от восторга, когда он поцеловал ее в ушко, скользнул губами по шее, груди, после чего завладел напряженным соском, нежно покусывая тугой бутон.
Клэр смутно ощутила, как его рука спустилась к треугольнику между ее ног, касаясь, лаская, отыскивая жаркое влажное местечко, пока она, потеряв голову, не начала лихорадочно извиваться.
Брюс сумел уловить мгновение, когда она полностью доверилась ему, почувствовал, как напряжение покидает ее, как она открывается ему, и острая мучительная сладость тех ночей, когда Клэр с упоением отдавалась ему, послала стрелы неудержимого желания, пронзившие его. Сердце мучительно заколотилось, а тело запульсировало таким неутолимым голодом, что даже ноги задрожали. Куда ушла смутная надежда свести все к простому, ни к чему не обязывающему, энергичному сексу? Обычному удовлетворению обоюдного желания? От нее не осталось и следа. Осталось лишь ослепительно чудесное ожидание слияния, лишь нетерпеливая потребность вновь стать частью Клэр, соединиться с ней в единое целое.
Клэр казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Как бы в поисках опоры, она погрузила пальцы в его густые длинные волосы, ладонями обхватив голову. Она пыталась совладать со своим дыханием, но все ее тело содрогалось от наслаждения, пока его пальцы ритмично двигались во влажном лоне.
Внезапно Брюс убрал руку. Клэр протестующе застонала, требуя продолжения, но облегченно вздохнула, увидев, что он опустился перед ней на колени и положил ее ногу к себе на плечо. Она поняла его намерение, вспомнив их давний эротический ритуал. В предвкушении неземного наслаждения ее сердце бешено забилось, пульс острыми молоточками застучал в висках.
Клэр выпрямилась и спиной прижалась к стене, учащенно дыша. Она ощутила его дыхание на своем самом чувствительном месте и непроизвольно вздрогнула, затем из ее груди вырвался глубокий стон, когда язык Брюса проник внутрь. Ее тело трепетало и содрогалось от неописуемого наслаждения, чувствуя, как его язык скользит взад-вперед по ее нежному бугорку. Клэр казалось, что она вот-вот потеряет сознание или умрет от наслаждения. Только одна ясная мысль билась в ее голове, чтобы Брюс сбросил с себя одежду и овладел ею. За это она готова была продать душу дьяволу, если потребуется.
Словно прочитав ее мысли, Брюс вскочил на ноги и стал стаскивать с себя рубашку и джинсы. Но Клэр опередила его. Затаив дыхание, она стала ласкать его возбужденную плоть, ощущая сквозь грубую ткань его силу и жар.
Она заметила, как напряглись черты его лица, но не стала сдерживать своего порыва. Она словно стремилась вознаградить себя за годы страданий и одиночества.
Брюс простонал ее имя и содрогнулся, не в силах выдержать ее ласки. Он напоминал ей прекрасного горца, гордого воина старинного и славного шотландского клана, когда стоял, возвышаясь над ней, откинув за спину свои длинные, еще не просохшие волосы, с загадочным выражением на лице.
— Я хочу тебя, — прошептала она. — Ты нужен мне весь целиком. — Она медленно потянула за молнию и стала стаскивать джинсы с его узких бедер. Потом взяла в руки его гордо вздымающуюся плоть.
Брюс пробормотал что-то нечленораздельное. Тут слились воедино и все его невыраженные чувства, и острое желание.
— Я больше не могу ждать, — сказала Клэр.
Брюс сделал шаг назад, полностью освобождаясь от одежды, и на какую-то долю секунды ей показалось, что она снова теряет его, но он схватил ее за талию, приподнял до уровня глаз и прижал к стене.
Клэр обвила руки вокруг его торса и обхватила ногами его бедра. Ее заострившиеся соски уперлись ему в грудь.
— Позволь мне любить тебя, Брюс.
Его глаза потемнели, губы побелели от напряжения. По его тревожному выражению лица Клэр прочитала, что в нем сейчас борются два человека: один, способный страстно любить, и другой, который научился ненавидеть и не показывать своих истинных чувств. Кто же из них двоих победит?
— Люби меня, Брюс! Умоляю тебя, люби меня!
Закрыв глаза и сжав зубы, он начал входить в нее, мучительно медленно, дюйм за дюймом, сопротивляясь безумному желанию вонзиться в это пылающее, зовущее тело.
Она дернулась ему навстречу и скользнула ладонями по его плечам, шепча его имя, и, когда Брюс открыл глаза и взглянул на Клэр, он понял, что пропал. Это не игра его воспаленного воображения — женщина, которую он когда-то любил, теперь в его объятиях. Это прекрасное лицо, все эти годы жившее в его грезах, теперь совсем близко. Но даже и сейчас Брюс нашел бы в себе силы продолжать входить в нее медленно и равномерно, не выбери Клэр этот момент, чтобы запустить пальцы в его волосы, снова дернуть бедрами и прошептать:
— Пожалуйста, Брюс.
Почти непереносимый сладостный звук его имени из ее уст и возбуждающие движения ее тела вырвали у Брюса тихий стон, и он врезался в нее, погружаясь в тесные глубины снова и снова, пока они оба не обезумели от желания.
Клэр наслаждалась его силой и была наверху блаженства. Брюс был ненасытен. В глубине души она понимала, что он все еще сопротивляется тем нежным чувствам, которые она против его воли вызывает в нем, старается не дать втянуть себя в омут любви. Клэр простила ему его резкость и недоверие по отношению к ней. Она отбросила свою нерешительность и все предосторожности и позволила своему телу выразить все те чувства, которые Брюс отверг бы, если бы она выразила их словами. Поэтому она доказывала свою любовь поцелуями, ласками, движениями тела. Она пыталась помочь ему залечить его раненое сердце, хотя и понимала, что от такого упрямого и уязвимого человека, как ее муж, нельзя ожидать быстрых результатов.
Они наслаждались друг другом без единого слова любви, сжигая себя на костре страсти. Они пытались восстановить, возродить то прекрасное, что было когда-то между ними. Казалось, их губы сомкнулись навечно, тела переплелись и этому не будет конца.
Клэр приближалась к высшей точке, почти не осознавая этого. Чувствуя, что висит на краю пропасти, а освобождение уже близко, она вся напряглась и вцепилась в плечи Брюса. Тело перестало ей подчиняться, желание достичь завершения было таким сильным, что слезы потекли по ее щекам.
Ногти вонзились ему в плечи.
— Брюс! — вскрикнула она в отчаянии.
— Сейчас, милая, сейчас, — еле ворочая языком, прохрипел он, продолжая содрогаться в муках страсти.
Они устремились вместе к исступленному освобождению, обретя его одновременно, взорвавшись в ослепительном наслаждении. Потрясенные случившимся, они долго не могли опомниться. По-прежнему сплетаясь в объятиях, слушая, как колотятся сердца, они на секунду замерли, но Брюс, крепче сжав руки, продолжал вонзаться в нее, словно стремясь выплеснуть все шесть лет голода и неутоленного томления, и Клэр, прижав его к себе, вновь забилась в конвульсиях экстаза, пока Брюс не забыл обо всем, кроме ощущения пьянящей радости и безграничного счастья.
Он обмяк, с трудом переводя дыхание, обжигая ее раскаленным телом. Прошло немало времени, прежде чем он немного пришел в себя. Продолжая обнимать ее, он запустил пальцы в рубиновый атлас ее волос. Молчаливый, погруженный в чувственный туман, Брюс провел ладонью по спине Клэр, наслаждаясь ощущением ее влажного тела и прикосновением к тугой груди. Он закрыл глаза, стремясь продлить счастливое мгновение. Нахлынули воспоминания, как они, удовлетворенные и пресыщенные, подолгу не отрывались друг от друга, не размыкали объятий, обмениваясь поцелуями. И мечтали о будущем.
Несмотря ни на что, Брюс чувствовал, что его негативные чувства по отношению к Клэр, которые он взращивал и лелеял в себе все эти годы, думая о возмездии, постепенно исчезают, особенно когда он мысленно возвращается в прошлое. Воспоминания так явственно, так отчетливо вставали перед его мысленным взором, что приходилось сдерживать переполнявшие его чувства.
Клэр медленно приходила в себя. Она все еще находилась во власти сладкой истомы, испытывая прилив невыразимой нежности к этому мужчине. Ей хотелось дать волю своим чувствам. Но она боялась, что Брюс, придя в себя после бури страсти, снова отвергнет ее. А, будь что будет, решила она и, слегка шевельнувшись, коснулась губами его шеи.
Он поднял голову и посмотрел на нее. Клэр встретилась с ним взглядом, и нерешительная улыбка тронула уголки ее губ. Он молча смотрел на нее, приготовившись к любой ее реакции — возможно даже, упрекам и обвинениям. В конце концов, он был почти груб с ней.
— Я рада, что это произошло, — просто сказала она, снова поцеловав его в шею. — Спасибо, Брюс. Это было восхитительно. Намного прекраснее, чем все мои воспоминания, вместе взятые.
Ее слова поразили его в самое сердце. Ее непредсказуемость сводила с ума. Он не знал, чего ожидать от нее в следующую минуту, и это не давало ему покоя. С самого начала он хотел выставить ее из своего дома — ее, непрошеную гостью, ту, которую он хотел ненавидеть и пытался вырвать из своего сердца. Он не желал и дальше осложнять свою жизнь, а она своим присутствием вносила сумятицу в его душу. Но в конечном счете потребность в женщине, в тепле и ласке взяла над ним верх. Необходимо с этим покончить, но хватит ли у него силы воли?
Брюс тихонько чертыхнулся, проклиная себя за невозможность устоять перед чарами бывшей жены.
Откинувшись назад, он взял Клэр за подбородок и заставил смотреть ему в глаза. Вдруг он почувствовал, как потухшая было страсть с новой силой разгорается в его теле, взрывается огненными клубками, лесным пожаром разливаясь по венам, и ни остановить, ни задержать этот буйный поток невозможно. Потрясенный силой своей страсти, негодуя на нее и на себя за то, что она обладает способностью так быстро возбуждать его, он не мог устоять перед искушением еще раз приникнуть к ее губам и ощутить их сладость.
Схватив одной рукой ее запястья, он поднял ее руки над головой. Клэр изогнулась с кошачьей грацией и улыбнулась ему. Его плоть разрасталась внутри нее, словно напоминая о том, что он никогда не пресытится этой женщиной.
Он завладел ее еще не остывшими губами, и, когда ее язык скользнул ему в рот, Брюс потерял голову. Пальцы стиснули грудь, и тихий стон наслаждения, вырвавшийся у Клэр, порвал последнюю тонкую нить его сомнений. Он стиснул ее в объятиях, прижался всем телом и, зарывшись руками в волосы, несколько минут удерживал неподвижно, осыпая безумными поцелуями. Его потрясла эта отчаянная всепоглощающая потребность овладеть ею, необходимость сделать сознательное усилие, чтобы справиться с собой и немного успокоиться. Эти эмоции захватили его с безоглядной силой, и любые попытки помедлить, продлить острое блаженство, оказались безуспешными. Он целовал ее до тех пор, пока она не начала извиваться, скользя ладонями по его горячей коже.
Прикосновение ее рук и губ воспламенило его, и каждый тихий стон, который она издавала, заставлял кровь бурлить, и он вел ее от одной вершины к другой, шепча хриплые, почти грубые слова наслаждения. Клэр послушно следовала за ним, пока они не слились воедино, пока он наконец не заставил ее кричать и содрогаться в экстазе.
Брюс так и не смог ответить сам себе на вопрос, почему Клэр отдается ему с такой страстью и душевной щедростью. Содрогаясь от неописуемого блаженства, он решил больше не искать ответа. Он еще успеет это сделать, а сейчас полностью погрузится в омут сладострастия и восторга.
— А ты стала гораздо лучше, — заметил Брюс, отодвигая в сторону пустую тарелку.
Клэр посмотрела на него поверх своего недоеденного бутерброда.
— Я знаю, я ужасно готовила, когда мы были женаты. Помнишь, как у меня все время пригорали бисквиты, когда я пыталась что-нибудь испечь? Но за эти годы я многому научилась, в том числе и неплохо готовить. Правда, бисквиты у меня все равно упорно продолжают подгорать. — Она улыбнулась.
Он не ответил на ее улыбку.
— Я говорю не о еде.
Она замерла.
— А о чем?
— О сексе.
— Когда-то, если помнишь, ты учил меня в полной мере отдаваться своим чувствам, желаниям и порывам. — Клэр выдавила улыбку. — Я просто следовала твоим советам.
— Твои желания и твои порывы заслуживают восхищения.
Ей послышалась нотка недовольства в его голосе, и она нарочно откинулась на спинку стула, чтобы предстать перед ним в более соблазнительном виде. Взгляд Брюса заскользил по ее фигуре, задержавшись на груди, где тонкая ткань обрисовывала заострившиеся соски.
— Спасибо. Мне приятно услышать твою похвалу. Полагаю, это означает, что ты не разочарован?
— Я этого не говорил, — не желал сдаваться Брюс, снова остановив взгляд на ее груди.
Она потянулась как кошка и медленно опустила руки на колени.
Его глаза вспыхнули. Клэр с невинным видом встретила его пристальный взгляд, хотя оба прекрасно знали: он понимает, что она делает это намеренно.
— Но ты ведь подразумевал это, разве нет? — спросила она, надеясь, что не ошибается и что это действительно так и есть.
Брюс пожал плечами и поспешил сменить тему:
— Дождь почти прекратился, но тебе придется пробыть здесь еще несколько дней. Дороги должны просохнуть, иначе будет опасно спускаться с гор.
Она кивнула, в душе поблагодарив природу-матушку за предоставленную возможность подольше побыть с Брюсом, но стараясь не показать своей радости.
— Я не возражаю. А как насчет тебя?
Он нахмурился, как будто ее нежный, мурлыкающий голосок действовал ему на нервы.
— Мне все равно.
— Прекрасно. — Она немного помолчала. — Насколько я помню, ты оставил нашу одежду на полу в ванной. Ты не против, если я ее постираю? — Клэр взяла со стола свой чай со льдом и ложкой стала размешивать кубики льда в стакане. — Если надолго оставить одежду в таком состоянии, грязь въестся в ткань и потом от тех ужасных пятен уже будет не избавиться. — Она сделала глоток чая и посмотрела на него поверх края стакана. Прекрати думать о плохом, мысленно приказала она ему. Думай обо мне и о будущем. Нашем будущем. Дай мне возможность помочь тебе.
На лице Брюса отразилось замешательство.
— Что-что ты собираешься делать?
— Собираюсь спасти свои и твои вещи и быть полезной гостьей, только и всего.
— Ты не гостья. Ты — моя бывшая жена.
— Совершенно верно, но ты сказал это таким тоном, словно быть твоей бывшей женой — преступление.
— Просто я не верю тебе, Клэр. И никогда не верил.
Его слова больно укололи ее. Какой же долгий путь ей еще предстоит пройти, сколько преград преодолеть, прежде чем он снова научится доверять ей.
— Ты уже неоднократно это говорил, Брюс, и нет нужды повторять это снова. Я уже поняла, как ты ко мне относишься, и думаю, что твое недоверие ко мне — это твоя проблема, не моя.
С шумом отодвинув стул, Брюс встал. Он склонился над столом, опираясь на него ладонями.
— Осторожнее, детка. Не советую тебе переходить опасную черту.
Клэр безмятежно взглянула на него.
— Для меня она не опасна. А ты снова напряжен до предела. Думаю, я могла бы помочь тебе расслабиться. — Она с трудом подавила смешок, увидев его изумленное выражение лица. Она удивила его? Что ж, ей нравилось преподносить ему сюрпризы. Но ей не нравилось, что, несмотря на то что между ними произошло, он по-прежнему держит ее на расстоянии.
Брюс взвился как ужаленный. Он рывком поднял ее на ноги и прижал к своему телу.
Клэр была уверена, что он не причинит ей никакого вреда. Она беззастенчиво улыбнулась в его разъяренное лицо.
— Ты ведь хочешь меня, правда?
Вместо ответа он крепко стиснул ее ягодицы и дал почувствовать силу и твердость своего желания.
— Будь ты проклята! — глухо проговорил он. По ее спине пробежал холодок. Нет, в его словах не было ненависти, они прозвучали почти как ласка, но все равно у нее возникло чувство обиды и сожаления, а сердце болезненно защемило. Не таких слов жаждала она от него услышать. Да только услышит ли она их когда-нибудь?
Проведя кончиками пальцев по его губам, она прижала ладонь к его щеке.
— Не проклинай меня, не надо. Лучше люби меня горячо и крепко, как умеешь только ты. Я знаю, мы оба хотим этого.
— Ты ведьма, женщина!
Клэр улыбнулась. У нее вдруг беспричинно поднялось настроение.
— Да, я ведьма, а вон там в углу стоит моя метла, на которой я прилетела. Не боишься, что я тебя заколдую? — Клэр звонко рассмеялась. Она поняла причину своего внезапного веселья.
Ей хорошо рядом с Брюсом, даже с таким неприступным и непредсказуемым, каким он был сейчас.
— Ты уже заколдовала, — раздраженно пробормотал он.
— Прошу тебя, избавься от своего гнева, от своей ненависти! — взмолилась она. — Они разъедают тебе душу и не приносят утешения.
— Не могу, — бросил он. В его взгляде промелькнули боль и страх предательства. — Да и не хочу. Они помогают мне жить.
Клэр размышляла, понимает ли он, что этим своим признанием он чуть-чуть приоткрыл перед ней дверь в свою душу, которую до этого держал плотно закрытой. Она и сама успела узнать, что гнев может быть огромной движущей силой. Слезы подступили к ее глазам, но она не позволила им пролиться. Она чувствовала его боль, как свою, но не хотела, чтобы Брюс подумал, что она жалеет его. Такой гордый и независимый человек, как ее муж, не потерпит жалости ни от нее, ни от кого-либо еще. Тем более от нее, ведь он считает ее виновницей своих бед.
— Тебе нет нужды защищаться от меня, Брюс. Я никогда не причиню тебе боли.
— Ты бы и не смогла, даже если бы захотела, потому что боль может причинить только дорогой тебе человек. Чужой сделать этого не может, просто потому что он… чужой, — холодно заявил он.
Сердце Клэр сжалось от боли и обиды. Как он мог? Он специально постарался уколоть ее побольнее. Неужели она действительно ничего для него не значит? Неужели она ни капельки не дорога ему? Неужели в его сердце не осталось для нее ни чуточки тепла?
Что ж, пусть как человек она ничего для него не значит, пусть он презирает ее, но он страстно желает ее как женщину, и этого ей пока достаточно. Она будет довольствоваться малым, будет по крупице отвоевывать его сердце у демонов, завладевших им, и не отступит, пока не вернет его любовь и доверие. Терпение и еще раз терпение, напомнила она себе. И мы посмотрим, так ли я безразлична ему, как он хочет показать.
Клэр заглянула в его глаза, но не увидела там ничего ободряющего. Тем не менее сдаваться она не собиралась. Прежде, чем он успел ее остановить, она обвила его шею руками и впилась поцелуем в его горячие полуоткрытые губы.
После минутного колебания, которое в общем-то ничуть не удивило Клэр, Брюс принял предложенный мир. Он стал пылко отвечать на ее поцелуй. Он даже не оторвал своих губ, когда поднял ее и понес через комнату, усадив затем на круглый коврик у камина. Опустившись на колени между ее ног, Брюс взялся за полы ее рубашки. Клэр нежным прикосновением остановила его.
— Мне придется пришивать пуговицы до конца моих дней, если ты будешь продолжать в том же духе, — улыбнулась она.
— Тогда сними ее.
— Помоги мне, — попросила Клэр, желая его так сильно, что даже голос задрожал. — Я начну сверху, а ты снизу. Встретимся посередине.
Они управились менее чем за пять секунд.
Самозабвенно обвив его шею, она в слепом отчаянном порыве припала к его губам и, когда эти полураскрытые губы нетерпеливо шевельнулись, с радостью приняла чувственную атаку его языка, возвращая ласку полной мерой, что заставило Брюса охнуть и стиснуть ее еще сильнее. И тут она позабыла обо всем. Его рот завладел ее губами в безумном порыве желания, одежда куда-то исчезла, и она кожей почувствовала тепло огня камина. Все замерло, и Клэр на мгновение очнулась и всплыла на поверхность из темных, сладостных глубин, где чувствовала лишь его губы и возбуждающие ласки рук, гладивших ее плоть. Открыв глаза, она увидела, что он, приподнявшись на локте, изучает ее в красноватых отблесках огня.
— Что ты делаешь? — прошептала Клэр прерывистым, как будто принадлежащим кому-то другому голосом.
— Смотрю на тебя.
Взгляд Брюса, скользнув по ее груди, переместился ниже и остановился на длинных, стройных ногах. Почему-то вдруг смутившись, Клэр остановила его, коснувшись губами загорелой груди. Его мышцы непроизвольно сжались, а руки погрузились в ее волосы у самого затылка, притягивая ее все ближе. Как только Клэр подняла глаза, Брюс нагнул голову. Его губы почти грубо завладели ее губами, язык раздвинул зубы и скользнул в ее рот в опьяняюще-эротическом поцелуе, пославшем по всему телу палящее пламя. Наклонившись над Клэр, Брюс продолжал целовать ее, пока она не застонала в горячечной истоме, потом его рот накрыл розовый сосок и терзал до тех пор, пока груди не начали медленно наливаться сладостной болью. Пальцы Брюса мучили, гладили, проникали все глубже, заставляя ее выгибаться под его ласками. Губы снова вернулись к ее рту, настойчиво раскрывая его, колено вклинилось между ее ногами, раздвигая бедра. И тут он неожиданно замер и, сжав ее лицо ладонями, хрипло приказал:
— Взгляни на меня!
Клэр с трудом ухитрилась выбраться из чувственного тумана. Усилием воли заставив веки подняться, она взглянула в обжигающие серые глаза. И в это мгновение Брюс вонзился в нее с силой, вырвавшей у нее громкий крик. Он припал к ее губам в исступленном поцелуе и начал двигаться, то почти целиком выходя из нее, то медленно ныряя в тесные, горячие глубины, незаметно увеличивая темп возбуждающих настойчивых толчков, опьяняя ее, и Клэр, окончательно обезумев, беспорядочно забилась под ним. Ее ногти все глубже впивались в его спину, пока страсть, бушевавшая в ней, не превратилась во всепожирающее пламя, сметавшее все вокруг и закончившееся взрывами ослепительного наслаждения.
Схватив Клэр в объятия и прижав к себе, Брюс погрузил пальцы в копну спутанных волос, самозабвенно целуя ее, сделал еще один последний толчок и обмяк, излившись в нее.
Безумный, неутолимый голод этого поцелуя, то, что происходило с ней — с ними, — заставило Клэр прижать его к себе еще крепче и застонать от невероятного блаженства.
С бешено бьющимся сердцем, не разнимая рук, она вместе с ним перекатилась на бок, по-прежнему прижимая лицо к его груди.
— Ни один мужчина не прикасался ко мне с тех пор, как мы расстались, — прошептала она и тут же испугалась, что он ей не поверит.
Поймав недоверчивый, скептический взгляд Брюса, она поняла, что все-таки поспешила, и он по-прежнему не готов поверить в ее искренность.
Реальность начала медленно проникать сквозь пелену чувственного тумана, а она не хотела этого. Пока не хотела. Слишком рано. Не сейчас. Не нужно, чтобы эти прекрасные мгновения были испорчены.
Брюс выпрямился и сел, глядя на нее. Она молча лежала под его пристальным взглядом. Любовь и терпение помогут ей пробить броню, которой он окружил свое сердце. Она непременно завоюет его любовь и доверие. И пусть пока она нужна ему только для утоления своего желания, это начало. Да, у ее мужа сложный характер, он прошел через суровые испытания лжи и предательства, он пять лет провел в тюрьме по несправедливому обвинению, его сердце ожесточилось, но и она изменилась, стала умнее, мудрее, упорнее. Она не отступится, пока не убедится, что Брюс снова обрел душевный покой и готов жить в мире с самим собой.
— Ты — ходячее искушение, — сказал он. — Ты опять меня соблазнила.
Она не могла не улыбнуться.
— Ну, это еще спорный вопрос, кто кого соблазнил, но разве это так важно?
— Нет, просто я не хотел этого.
— Я знаю, — прошептала Клэр, опечаленная его откровенностью и не скрывающая этого.
Она протянула руки.
Он взял их и потянул ее на себя.
Они сидели, упираясь друг в друга коленями. Брюс закрыл глаза, слегка покачивая головой. Клэр просто сидела и любовалась им, боясь нарушить их хрупкое согласие.
Наконец Брюс посмотрел ей в глаза.
— Я не ожидал, что буду так сильно хотеть тебя, — признался он. — Я думал, что это прошло, что я покончил с тобой.
Клэр накрыла ладонями его руки, отзываясь на его искренность.
— Ты не обязан оправдываться за то, что случилось между нами, Брюс. Я хотела этого так же сильно, как и ты. Кроме того, я понимаю, что это значит.
— По-твоему, это значит что-то еще, кроме обычного секса? — усмехнулся он.
— Это не было обычным сексом, и тебе это прекрасно известно, — возразила Клэр, не понимая, как он может так принижать то чудо, которое произошло между ними.
— Ничего мне не известно. А потом, разве не ты говорила, что я просто использую тебя?
— Даже если это и так, то мне определенно нравится быть использованной.
Клэр увидела изумление, промелькнувшее на лице Брюса.
— Ты не та женщина, на которой я женился семь лет назад, — констатировал он.
— А ты не тот мужчина, которого я потеряла шесть лет назад. Следовательно, мы с тобой находимся в равных условиях и должны принять как должное перемены, произошедшие в нас.
— Полагаю, ты права, — немного поколебавшись, проговорил Брюс. — Но не жди никаких чудес.
— Не буду. — Клэр улыбнулась, про себя тихонько радуясь этой своей маленькой победе. Разве не чудо уже то, что он впервые за это время согласился с ней? А за этой победой последуют и другие, она в этом уверена, потому что сдаваться она не собирается.