Любить по-королевски

7

В этот день Билл вернулся около двенадцати ночи. От него несло алкоголем. Он был зол. Кэтрин сидела на диване и листала рекламный проспект. Ее сил хватало лишь на бездумное перелистывание страниц. Билл остановился в дверном проеме и обвел тусклым взглядом гостиную. Кэтрин подняла на мужа глаза.

— Будешь есть?

Она была готова простить ему все. Но Билл был нем как рыба. С мрачным видом прошел мимо. Прошел так, будто жены вовсе и не было в комнате. Зашел в кухню. Сам себе разогрел ужин, поел, помыл посуду и отправился спать. Он не обмолвился с женой ни единым словом.

Кэтрин подождала, когда муж уснет, и только тогда решилась подняться в спальню и взять подушку, чтобы лечь в гостиной на диване. На своей тумбочке она обнаружила записку. В ней было написано «Разбуди меня в семь». Кэтрин грустно ухмыльнулась, пожала плечами, немного постояла в нерешительности. Может, все-таки лечь здесь? — промелькнуло у нее. Но как только взглянула на самодовольную физиономию мужа… Уверенно взяла подушку, прихватила с собой будильник и отправилась спать на диван.

Сон не шел. Она ворочалась с боку на бок, перекладывала подушку. Нет, ничего не помогало. Она знала, что между ней и Биллом никогда больше не будет тех теплых отношений, какие были раньше. Словно кто-то там, наверху, поставил точку в их прекрасном романе. Кэтрин лежала, пытаясь уснуть, а вместо этого на ум приходил Билл. Она четко видела его лицо, губы, волосы. Видела его плечи, руки, ладони… Вспоминала, как бережно он притрагивался этими ладонями к ее шее, груди, животу… Что же произошло? В какой момент все изменилось? Когда он охладел к ней? Или он сам не может разобраться в себе. Где-то потерялся? В чем-то запутался? Он больше не целовал ее. А Кэтрин помнила каждый его поцелуй. Она любила эти поцелуи. Только раньше они были такими нежными, от них так и веяло теплотой и любовью. А сейчас… Легкий поцелуй в щеку. Просто дежурный чмок и только. Когда они ложились вместе, он отворачивался от нее…

Как заснула, Кэтрин не заметила. Ей сразу же привиделся сон. Она и Билл венчаются в церкви. Священник предлагает новобрачным обменяться кольцами. Билл улыбается. Обручальное кольцо сияет на ее левой руке. Сердце переполняет радость. Она счастлива. Но вдруг… гаснет свет, грохочет гром. Сверкает молния и… кольцо на ее глазах начинает чернеть. С лица Кэтрин стирается улыбка. Она стоит словно завороженная. Кольцо соскальзывает с пальца. Кэтрин плачет, на коленях ползает по полу в надежде отыскать потерю. Но все тщетно. Поднимает виноватые глаза на Билла. Он зло смеется ей в лицо, отворачивается и уходит прочь. Горячие слезы крупными бисеринами скатываются по ее щекам. И тут до ее ушей отчетливо доносится трезвон колоколов на башне собора, из которого она собиралась выйти счастливой женой. Колокольный звон почему-то устрашает ее. Она хочет тишины. Затыкает уши руками, но звон только усиливается. Она бежит, бежит, бежит от этого зловещего трезвона, но тщетно. Звон колоколов нарастает и умножается тысячекратно с каждым ее шагом. Сердце колотится так, что еще чуть-чуть, и оно просто вырвется из груди.

Она открывает глаза. Будильник надрывается что есть мочи. Она резко вскочила и ловко отключила звонок. Мгновенно по комнате разлилась дремотно-сонная тишина. Кэтрин совершенно не выспалась, чувствовала себя измученной и уставшей. По всему телу разливалась свинцовая тяжесть. Она накинула шелковый, уже далеко не новый халатик и прошла в ванную. Там она долго разглядывала себя в зеркале. На нее смотрело изможденное лицо очень уставшей женщины. Днем ей обычно давали лет тридцать пять, не больше. Она приблизилась к зеркалу и с ужасом обнаружила, что к уже имеющимся морщинкам добавилось еще несколько. Вот тут под глазами и еще одна на лбу… И чем больше она всматривалась в свое отражение, тем сильнее у нее портилось настроение. Она боялась старости. Она знала, что старость всегда наступает нежданно. Эта злобная старуха коварна. Достаточно перенести один лишь стресс. Заболеть ли, потерять близкого человека… и этого будет достаточно. Окружив себя тягостными переживаниями, можно заснуть молодой и цветущей, а проснуться дряхлой. Так происходит практически со всеми. Вот и Кэтрин, вглядываясь в лицо после отвратительно проведенной ночи, видела, что выглядит не ахти как. Круги под глазами говорили об ее тревогах и переживаниях. Морщинки, будто заядлые сплетницы, рассказывали о безрадостных раздумьях…

Рядом с зеркалом на туалетном столике аккуратно были разложены баночки с кремами, несколько флакончиков с духами и туалетной водой, круглая щетка для волос, маникюрный несессер, подаренный ей Биллом на Рождество, и коробочка с пудрой. Кэтрин умылась, открыла одну из баночек с кремом и нанесла его на лицо. Пока крем впитывался, накрасила ресницы. Еще раз поглядела на свое отражение. Крем почти весь впитался. Она взяла бумажную салфетку и аккуратно промокнула остатки. Слегка припудрила лицо и отправилась наверх. Вырвала из блокнота лист и написала: «Уже семь. Вставай». Не удостоив мужа взглядом, оставила на тумбочке записку и пошла собираться на работу.

Проснувшись, Билл был в ярости. Часы показывали половину десятого. Он рвал и метал. Тут же кинулся звонить Кэтрин. Когда ее подозвали к телефону, он заорал:

— Ты, почему меня не разбудила? Я по твоей милости опоздал на совещание!

Кэтрин выслушала поток слов, а затем совершенно спокойно ответила:

— Как ты меня попросил, так я тебя и разбудила. Еще вопросы будут?

Билл бросил взгляд на записку, оставленную Кэтрин.

— Нет, — мрачно буркнул он и повесил трубку.

Иногда Билл не понимал, что с ним происходит. С некоторых пор в нем жило два человека. О существовании одного знал только он, а другого видели все. И он еле себя сдерживал, чтобы не выдать себя настоящего. Он жаждал свободы. Но не знал, как ее заполучить. У него не хватало характера во всем признаться жене. Ему проще было мучить ее, чтобы она не выдержала и сама прогнала его.

Вскоре их дом стал напоминать аквариум с рыбами, молча плавающими каждая сама по себе. Билл и Кэтрин практически не разговаривали.

Так летели дни за днями. Кэтрин извела себя до неузнаваемости. Она сильно похудела. От навалившихся на ее плечи тревог у нее совершенно пропал аппетит. Постоянные переживания стерли с лица улыбку. Силы постепенно оставляли ее. Ей уже не хотелось заниматься домом. Если наводила порядок, то лишь по верхам. Больше не пекла вкусных пирогов, а покупала их в булочной. Жизнь перестала радовать ее. Она не знала, как ей быть, что делать.

Билл стал неуправляем. Пусть его чувства остыли к Кэтрин. А дети? Они его раздражали не меньше жены. Билл так и не пошел на премьеру школьного спектакля. И не видел, как блистала на сцене Ноэль в роли Розалинды.

Кэтрин страдала. Ее семейная жизнь была похожа на телевизионную сказку, оборвавшуюся внезапно. Вроде только начала разворачиваться на экране чудесная история о любви. Смотреть бы ее еще и смотреть, но нет, пришел Некто, никого ни о чем не спросил, нажал на кнопку, и экран вмиг потух.

Приходя с работы, она ложилась в постель и лежала без движения. Иногда в голову приходила мысль, что она уже умерла. Это ее пугало, и она открывала глаза, чтобы удостовериться, что это не так. Оглядывала все вокруг, провожая безразличным взглядом скользящие по стенам, мебели, потолку лучи от фар проезжающих мимо дома машин. Когда комната вновь погружалась во мрак, снова замирала. Однажды ей пришла в голову идея подловить мужа на телефонном звонке. Причем она сама не понимала, зачем ей это надо. Она даже представить себе боялась, что будет, если она услышит голос той, другой…

Убившей их любовь. Укравшей у нее мужа.

На работе Кэтрин старалась держать себя в руках. Улыбалась для вида, переступая через душевную боль. Как же ей было больно улыбаться. Очень больно.

Она делала прически, а сама перебирала в памяти всю свою совместную с Биллом жизнь.

Билл был единственным мужчиной в ее жизни. Ради него она готова была на все. Упасть, разбиться, унизиться, просто умереть. Лишь бы он опять стал прежним. Она знала, что все ему простит. Только бы он снова любил ее.

Где-то в середине недели Кэтрин не выдержала. Ей необходимо было с кем-то поделиться своими переживаниями.

— Лусия, у меня беда! — позвонила она подруге.

Чтобы изложить свою горькую историю, у Кэтрин ушло минут пятнадцать. Лусия слушала ее монолог, ни разу не перебив. И только когда подруга замолчала, в сердцах произнесла:

— Сволочь. Я всегда знала, что все мужики одинаковые! Но ничего, я все разузнаю и мы что-нибудь придумаем.

Кэтрин на какое-то время стало легче. Словно сбросила со своих плеч часть тяжеленного груза. Во всяком случае, теперь она знала, что у нее есть союзник.

Лето было в полном разгаре. Природа радовала своими красками все живое. На заре, не успевал первый лучик солнца робко озарить покоившуюся в ночном сне томную землю, как тут же отовсюду начинал доноситься переливчатый щебет птиц. Все постепенно просыпалось и радовалось жизни. Ночная мгла быстро сдавала свои позиции. Цветы элегантно раскрывали свои нежные лепестки, влюбленно подставляли бархатные тельца золотистым лучам. Деревья вожделенно тянулись своими малахитовыми листочками к солнцу. Жучки и паучки принимались за свою суетливую работу. Жизнь кипела повсюду.

Раньше Кэтрин очень любила эти летние утренние часы. Воздух в это время был свеж и прозрачен. Он мгновенно наполнялся восхитительными ароматами влажной полусонной земли, только что проснувшейся зелени и цветов, пленяя человеческое обоняние. И Кэтрин, выходя во двор, чтобы полить свои любимые флоксы, растущие под окнами их дома, изо дня в день упивалась этой природной чистотой. Ей нравилось поливать своих молчаливых питомцев. Она брала в руки шланг, включала воду и, направив упругие хрустальные струи на нежные цветы, вдыхала божественный аромат садика. В такие моменты она могла забыть обо всем на свете. Но сейчас это занятие только бередило ее душу, заставляя думать о муже. Ведь свой небольшой садик они разводили вместе. Вместе копали землю, вместе высаживали розовые кусты, вместе ухаживали за ними.

Находясь в нетерпеливом ожидании информации от Лусии, Кэтрин каждое утро выходила во внутренний двор, чтобы заняться привычным делом. Но ее уши не слышали звонкого пения птиц. Ее глаза не видели красоты цветов, а нос не ощущал их тонкого аромата. Вместо всего этого ее оккупировали мысли о Билле. Они просто взяли ее в томительный плен, и у нее не было сил вырваться оттуда. И больше ни о чем другом она думать была не в силах. Она стала пленницей собственных дум.

Лусия выполнила свое обещание. Первое, что она сделала, набрала личный номер мужа.

— Дорогая, что-то случилось? Надеюсь, с нашими мальчиками все в порядке? — удивился Стивен звонку, так как жена беспокоила его только в исключительных случаях.

— Если не считать того, что наш младший плюнул из окна на лысину школьному привратнику, то у них все в порядке.

— Как плюнул? Он с ума сошел! Кто его научил?..

— Уверяю тебя, не я. Но нам придется сделать благотворительный взнос на ремонт их спортивного комплекса. Кстати, надеюсь, ты не очень занят, я еду к тебе.

Лусия появилась в приемной мужа уже через пятнадцать минут. Секретарь, миссис Синклер, опытная в своем деле дама лет пятидесяти с пучком на голове и круглыми очками, вечно сидевшими у нее на носу, тут же заулыбалась ей и даже привстала в знак уважения.

— Миссис Уитфилд, мне сообщить о вас?

— Не стоит. Я с ним только что разговаривала.

Уверенно взявшись за ручку тяжелой двери, Лусия резко дернула ее на себя. Стивен Уитфилд стоял возле открытого сейфа и раскладывал какие-то бумаги. Он затылком почувствовал, что в кабинете появилась его жена.

— Признавайся, это ты познакомил Билла с какой-то стервой? — не теряя времени на разговоры, в лоб заявила Лусия.

— Лусия, я всегда знал, что ты умеешь поставить в тупик кого угодно, — только и смог выдавить из себя Стив.

Как только она расспросила обо всем Стивена и убедилась, что он действительно здесь ни при чем, Лусия с облегчением оставила мужа в окружении текущих дел. Она выждала еще некоторое время, в надежде узнать хотя бы что-нибудь. Но информации не последовало, и спустя неделю она поехала к Кэтрин на работу для поддержания морального духа подруги.

С утра Кэтрин успела обслужить трех клиенток. Двум сделала модные стрижки и красиво их уложила. А третьей покрасила волосы в каштановый цвет и придала форму прическе. И сейчас у нее оказалось свободное время. Она села в кресло и принялась разглядывать себя в зеркале. Взгляд упал на бледные губы. Помада, которую она нанесла перед выходом на работу, стерлась. Кэтрин достала из шкафчика, стоявшего рядом с зеркалом, губную помаду. Выкрутив немного стержень розовой помады, нанесла ее на губы привычным движением руки.

Она вздрогнула, когда почувствовала, что на ее плечо легла чья-то рука.

— Кэтрин, привет, дорогая! — услышала она знакомый голос.

— Лусия, это ты! — обернувшись, проговорила Кэтрин.

— До чего ты себя довела! — возмутилась Лусия, увидев подругу, с которой долго не виделась. — И на сколько же фунтов ты умудрилась себя обезжирить? На двадцать? Или больше?

— Не томи! А то я сейчас умру…

— Стив ничего не знает…

Это прозвучало как приговор. Возникла пауза. Кэтрин замерла на месте. Она-то была уверена, что Стивен Уитфилд заодно с ее мужем. Поэтому надеялась, что Лусия сумеет приоткрыть ей тайну. Увы.

— Может, он что-то скрывает? — неуверенно предположила Кэтрин.

— Вряд ли. Когда я у Стива спросила, знает ли он что-нибудь о любовнице Билла, у него был такой изумленный вид…

Кэтрин расстроилась. Все-таки она до последнего питала надежду, что Уитфилд посвящен в личные дела Билла.

Лусия продолжила:

— Он мне поклялся детьми. А дети для Стива святое. Ты же знаешь, он им как мать. Он намерен увидеться с Биллом уже сегодня.

— А ты не знаешь, в каком месте они будут встречаться?

— В китайском ресторанчике.

— Может, мне стоит тоже туда прийти?

— Я тебя умоляю, только не делай глупости! Пусть Стив с Биллом поговорит по-мужски.

Билл сидел на работе, размышляя над статьей. Он обрадовался звонку Стива. Ему надо было поделиться своими переживаниями. Последнее время он все чаще подумывал оставить жену и перейти жить к Барбаре. Но что-то его останавливало. Хоть он и жаждал перемен, но вместе с тем что-либо менять в своей жизни опасался. Что ни говори, но он привык к своему образу жизни. И в его голову иногда все-таки приходили мысли, что с Барбарой у них может что-либо не сложиться. Сколько раз он представлял себя сидящим в удобном и большом кресле начальника во главе большого стола. И столько же раз пугался этой мысли. А вдруг у него не получиться, что-то сделает не так. И вся его карьера полетит к чертовой матери. И как он после этого будет смотреть в глаза женщине, которая верила в него? Нет, он не хотел ее подводить.

А потом… Он хотел уйти из семьи так, чтобы в глазах окружающих не выглядеть подлецом. Но видел по настроению Кэтрин, что это вряд ли получится. Иногда ему хотелось, чтобы у его жены появился любовник. И тогда бы он со спокойной совестью смог ее обвинить во всех грехах и уйти. Но Кэтрин никогда не глядела ни на кого, кроме своего Билла.

Билл специально изо дня в день доводил ее своим поведением. Но она терпела. И где-то в глубине души ему было даже жаль ее, но он больше не мог с ней жить. Он потерял к ней всякий интерес. Конечно, его чувства к жене пропали не разом. Они уходили постепенно. Поначалу он даже пытался ей предложить заняться любовью по рецептам Барбары. Она шла навстречу его похоти. Но это было совсем не то. И не потому, что жене не хватало сексуальности. Просто она жила в другом мире. Ее постоянно что-то тревожило. То она боялась, что их могут услышать дети, то она не понимала, зачем нужно друг друга стегать плетками и какое от этого можно получить удовольствие.

Нет, Билл больше не хотел Кэтрин.

К своей нынешней работе он тоже потерял интерес. Он уже видел себя на новом поприще, которое пообещала ему подруга.

Так он и сидел, погрузившись в размышления о встрече со Стивом. Спустя какое-то время завибрировал мобильник. Звонила Барбара.

— Билли, нам срочно надо увидеться. — Ее голос для него звучал, как самая красивейшая мелодия на земле.

— Я вечером встречаюсь с другом в китайском ресторанчике. Приезжай туда к восьми. Я вас заодно познакомлю, — оживился Билл.

Ничего не сообщая Кэтрин, Билл сразу же после работы по боковым улочкам выехал из Черри-хилла и вылетел на своем «бьюике» на оживленную трассу, ведущую в Филадельфию. В Даунтауне он оказался ровно в половине восьмого. Ловко проскочив мимо урчавших экскурсионных автобусов и слегка посоревновавшись в ловкости с верткими автомобилями, он подъехал к месту встречи. На стоянке перед заведением уже стояло несколько автомобилей, но «ягуара» Стива среди них еще не было. Билл бросил взгляд на часы. До восьми еще оставалось несколько минут. Настроение было приподнятое. Он был рад предстоящей встрече с другом и находился в предвкушении встречи с любимой женщиной.

Он неторопливо прошел внутрь и оказался в небольшом уютном зале. Тут царил полумрак. Помещение освещали только развешанные повсюду фонарики. В каком-то непонятном порядке стояли низкие столики. Стены украшали миниатюры с изображением китайских чудищ. Официантки — китаянки в национальных костюмах с намертво приклеенными улыбками на лицах — обслуживали посетителей. К Биллу сразу же подошел метрдотель, китаец средних лет. Он предупредительно поклонился и произнес:

— Рад приветствовать вас в нашем заведении.

Билл вежливо улыбнулся в ответ.

— Моя фамилия Доусон. Я заказывал столик…

Китаец расплылся в улыбке и, учтиво поклонившись еще раз, жестом предложил следовать за ним.

Их столик уже был готов.

— Вам принести заказ или подождете мистера Уитфилда?

— Подожду. Только принесите мне что-нибудь выпить. И еще одна просьба. Примерно через полчаса сюда должна подойти одна дама, будьте так любезны, сопроводите ее сюда.

Метрдотель кивнул головой и растворился, словно его и не было. Вскоре он вновь появился, держа в руках непривычной формы бутылку. Сначала он с торжественным видом плеснул содержимое в небольшой фарфоровый стаканчик с изображением дракона и терпеливо стал ждать, когда Билл сделает глоток. Билл понюхал, почувствовал терпкий запах каких-то трав. Затем взял немного в рот, подержал и только потом глотнул. Напиток ему пришелся по вкусу. Вначале немного обжег горло, но тут же Билл почувствовал, как ему стало хорошо.

— Отличный напиток, — произнес он.

Метрдотель поклонился и снова наполнил стаканчик Билла. Поставил бутылку на стол и сразу же откланялся.

Ждать Стивена пришлось недолго. Не успел Билл выпить и двух стаканчиков, как тот явился в сопровождении того же китайца.

— Здорово, дружище! — усаживаясь, поздоровался Стив. — Я смотрю, ты даром времени не теряешь. Что пьешь? — Стив приподнял со стола бутылку и принялся ее рассматривать.

— Да бог его знает, но хорошо пошла. Рад тебя видеть, Стив! — У Билла было превосходное настроение.

К ним подошел метрдотель. Он принес еще одну емкость с напитком. Молча и неторопливо налил для пробы уже в стаканчик Стивена. И только после удовлетворительного ответа разлил его в низкие и широкие бокалы. Они его выпили, и Стивен довольно произнес:

— Сильная штука.

Около их столика появилась официантка с подносом в руках, на котором стояли блюда с какой-то необыкновенной рыбой и еще с чем-то, крайне острым, но весьма вкусным. Она, не переставая улыбаться, в одно мгновение заставила их столик яствами из Поднебесной и молча удалилась, словно ее и не было. Стивен палочками орудовал так, как будто родился в Китае. У Билла с этим возникли проблемы. Палочки то и дело выскальзывали из его неуклюжих пальцев и, намучившись с ними, он попросил принести ему вилку и нож.

— Что у тебя произошло с Кэтрин? — Стив внимательно посмотрел на друга.

— Я больше не хочу с ней жить.

Стив чуть не поперхнулся кусочком нежного мяса. Он аккуратно вытер рот льняной салфеткой, выразительно поглядел на друга и спросил:

— Причина?

— Я познакомился с другой женщиной.

— Так вот в чем дело, — облегченно вздохнул Стивен. — А я-то думал! Подумаешь, я с ними знакомлюсь чуть ли не каждый день. И, поверь моему боевому опыту, это не повод принимать поспешные решения.

Билл покачал головой.

— Я хочу познакомить тебя с Барбарой. Сам все поймешь…

Выражение, с которым Билл это произнес; насторожило Стива. Он не хотел ни с кем знакомиться, но понимал, что надо.

— И когда должно произойти сие событие?

— Сегодня. — Билл глянул на часы. Стрелки показывали без двадцати пяти девять.

Стивен немного растерялся, но быстро совладал с собой.

— Только я хочу, чтобы ты знал, что я не одобряю тебя…

Но Билл явно не слушал его, он то и дело нетерпеливо поглядывал в сторону входных дверей. Весь его вид говорил, как важен ему человек, которого он ожидает. Стивен только диву давался. Он не часто видел Билла в таком состоянии радостного возбуждения. Его друг всегда отличался спокойствием и невозмутимостью.

Вдруг Билл так и растекся в мальчишеской улыбке. В глазах появилась мягкость. Он чуть ли не шепотом произнес:

— Пришла. Стив, я так волнуюсь, словно мне двадцать.

Уитфилд повернул голову в сторону входных дверей. Там стояла девушка. Очень красивая девушка с черными блестящими волосами, одетая в открытое платье канареечного цвета с нескромным разрезом, заканчивающимся на бедре. Она оглядывалась по сторонам в поисках Билла. Стивен увидел ее сразу и… не поверил своим глазам. Он ее отлично знал.

— Стив, не правда ли, она богиня? — выдохнул Билл.

Стив молчал. Метрдотель подвел Барбару к ним. При ее появлении Стивен вежливо поднялся из-за стола следом за другом. Барбара кинула любопытный взгляд в его сторону.

— Стив?.. Вот здорово! — проворковала она, усаживаясь за столик.

— Вы знакомы? — Для Билла это стало сюрпризом.

— Мой отец живет в Мейн Лайне. Он был хорошо знаком еще со стариками Уитфилдами, — пояснила Барбара.

— Да, у ее отца там очень красивое поместье. Оно расположено на холме, и из окна дома раскрывается шикарный вид на океан, — подтвердил Стив.

Метрдотель принес для девушки сливовый национальный напиток, налил его в широкий бокал и молча поклонился.

Барбара отпила немного и, посмотрев сначала на Билла, потом на Стивена, проговорила:

— Мир тесен, Билли. Я тебе говорила, что на этой неделе ты должен будешь познакомиться со своим новым работодателем?

Билл кивнул.

— Так ты с ним, оказывается, знаком. Это Стивен Уитфилд.

— Я рад, что все так сложилось. Звонок ее отца поставил меня в затруднительное положение. Я должен был отказать тебе в работе, которую обещал. Кстати, Билл, ты знаешь, кто ее отец? — поинтересовался Стив.

— Почему я должен что-то знать о нем? — удивился Билл.

— Просто, когда ты узнаешь, что его личность известна целому штату, а то и больше… Боюсь, как бы ты не потерял дар речи, — незлобно усмехнулся Стив.

Билл непонимающе уставился на друга. Барбара хитро улыбнулась, но промолчала.

— Я надеюсь, он не крестный отец какой-нибудь мафии? — Доусон вопросительно посмотрел на друга.

— Хватит молоть чепуху, — перебила их Барбара. — Мой отец — сенатор.

— И только-то?.. — Билл и верил и не верил в свою удачу. Он даже не знал, что на это сказать, поэтому вымолвил первое, что пришло в голову. — Хорошо, что не президент.

Барбара, извинившись, поднялась из-за стола. Она отправилась в дамскую комнату.

— Ты немедленно должен оставить ее, — зашипел Стив, как только она отошла от столика. — Эта женщина сделает тебя самым несчастным человеком на земле. Она — стерва!

— Ты мне завидуешь!

— Билл, не строй из себя идиота! Мужики — просто ее хобби!

— Но тогда зачем ей надо устраивать меня на работу? Где логика?

— Насколько мне известно, отец поставил ей условие: либо она находит себе приличного человека и выходит за него замуж, либо он лишает ее всех материальных благ.

— Не верю.

— Послушай. Я даю тебе две недели, чтобы обо всем хорошенечко подумать. Либо ты возвращаешься к Кэтрин, либо ты больше мне не друг.

Стивен отлично знал, что собой представляет эта особа. Ни один мужчина, решившийся жениться на ней, не был счастлив. Эта женщина не умела дарить счастье. Но умело использовала мужей в своих корыстных целях. Она прикрывалась ими от гнева отца и создавала иллюзию семейной идиллии перед многочисленными друзьями. На самом деле она обожала только Себя и Секс. Всю свою жизнь она сосредоточила на постели. Мужчин она меняла как перчатки. Она отдавалась им, не испытывая никаких эмоций, получая только физическое наслаждение. Для нее не было ничего святого. По-настоящему она боготворила только искусство Совокупления. И она ежедневно совершенствовала свое Призвание, без проблем находя новый «материал» и приобретая знания и навыки в обладании искусством порока. Еще в юном возрасте она объявила войну чувству по имени Любовь. Правда, надо быть честным до конца: этому имелось объяснение.

Когда Кэтрин было шестнадцать, она до беспамятства влюбилась в двадцатилетнего парня Берни Мака, брата одной из своих школьных подруг. Она готова была идти за ним и в рай, и в ад. Но он считал ее синим чулком и уж никак не подозревал о ее потенциальных сексуальных возможностях. Действительно, до их встречи она была лучшей ученицей в классе и мечтала стать врачом… Но тут пришла любовь. Та, что умеет заставить страдать так сильно, что меркнет свет в глазах, и так сильно наслаждаться, что забываешь обо всем на свете. Она умеет превратить человека в смиренного раба или в гордого короля. Сделать его нищим или обогатить. Сделать сущим ангелом или превратить в дьявола…

Барбару любовь превратила в дьяволицу.

В шестнадцать лет она отдалась тому парню вся, без остатка. В упоении пролетел месяц. Ровно столько и длилось ее счастье. Потом она забеременела. Парень испугался ответственности. Учеба не закончена, карьера не сделана, деньги не заработаны. Нет, ему совсем не нужен был ребенок. Он поставил условие: либо он, либо ребенок. Барбара выбрала его. После аборта она стала бесплодна, а парень исчез. Сейчас уже трудно сказать, сколько слез было выплакано тогда. Наверное, все, что судьба заготовила для Барбары на долгую жизнь. Потому что после этого Барбара больше не плакала. Никогда.

Она изменилась до неузнаваемости. Теперь она надевала такие наряды, при виде которых любой мужчина жаждал немедленно снять их с нее. Она умела красиво говорить и любила пофилософствовать, что добавляло ей привлекательности. Она научилась покорять мужчин… чтобы им мстить.

Первый ее муж Майкл Хокинг, холеный брюнет, занимающийся строительным бизнесом, умер примерно через полгода после свадьбы от сердечного приступа. Накануне он сильно поругался с женой из-за ее постоянных измен. В тот день Майкл застал свою жену в собственной постели с привратником их дома. Разгорелся скандал. А наутро Майкл Хокинг был мертв. Вызванный врач констатировал смерть от сердечного приступа.

Через некоторое время она снова вышла замуж за банкира мистера Грема, славного толстяка с совиными глазками. Ему частенько приходилось уезжать из города по делам. И Барбара пользовалась этим. В ее постели перебывало немало мужчин, а иногда и женщин. Брак с банкиром продлился еще меньше, тем первый. Слава о похождениях жены донеслась до ушей Грема слишком быстро. Он нанял детектива, который через некоторое время представил ему полный отчет о любвеобильной жизни Барбары. Мистер Грем скончался от кровоизлияния в мозг прямо на своем рабочем месте. Вдова не сильно горевала по поводу утраты. Уже неделю спустя люди видели, как она, одетая во все черное, но весьма довольная жизнью, выходила из дверей клуба с двумя молодыми людьми.

Третьим ее мужем стал некий Том Адамс. Он был спортсменом. Выступал за сборную команду Филадельфии по бейсболу. Он был молод, силен и здоров как бык. Отец Барбары вздохнул с облегчением, когда дочь привела этого здоровяка в его дом. Но радость была недолгой. Не прошло и года, как этот здоровяк неожиданно скончался. Утром он поехал тренироваться в свой спортивный клуб. Размялся, как обычно, потом пробежал необходимую норму по беговой дорожке стадиона и вдруг почувствовал себя плохо… У него остановилось сердце.

Барбара продолжала жить своей беспечной жизнью, что крайне беспокоило ее отца. Он был влиятельным политиком и не имел права дискредитировать себя. Но Барбаре было наплевать на его жизнь и карьеру. Отец сходил с ума от невыносимого поведения дочери. Во всем, конечно, он винил только себя. Его жена умерла от лейкемии, когда их дочери было тринадцать. Он обожал свою жену и больше так и не смог ни на ком жениться. Воспитывал Барбару сам. Он ни в чем не отказывал девочке, стараясь компенсировать ей отсутствие матери. В результате она выросла вот такой избалованной и дерзкой…

Когда девушка вернулась из дамской комнаты, Стив не выдержал.

— Барбара, ты знаешь, что у Билла есть семья?

— Стивен, я тебя умоляю! Нам не нужны уроки морали! — возмутился Билл.

Стив с горечью посмотрел на друга и мрачно сказал:

— Я тебя предупредил… Думай сам, ты у нас большой мальчик… Ладно. Что касается работы: я жду тебя через две недели. Разрешите откланяться, мне пора.

— Может, останешься? — Билл с грустью посмотрел на Стива. Он понял, что теряет друга. Но Барбара была для него важнее.