Любовный напиток

Глава первая

В первую секунду Брайану показалось, что щенок больше не дышит. Он пришел в ужас.

Брайан бросил взгляд на свою племянницу, которая ехала с ним в оранжевом пикапе «форд» выпуска 1964 года. Ее волосы — Мишель покрасила их в черный цвет, который совсем ей не шел, — в беспорядке падали на лицо, мешая как следует разглядеть ее профиль. Она ссутулила худенькие плечи, на которых были завязаны тонкие бретельки топа тоже черного. Как будто защищалась от удара.

Брайан Кемп, холостяк, уже полгода прожил с нею в одном доме, но особенности подросткового характера так и остались для него загадкой. Подростки, говорили ему, на удивление быстро оправляются от горя. Но только не его племянница.

Сейчас она молча склонилась над щенком, вцепившись в его золотистую шерстку. Песик судорожно и глубоко вздохнул. У Брайана тоже вырвался вздох, и он вдруг понял, что все это время сидел затаив дыхание.

— Мы приехали? — прошептала Мишель. Обычно она разговаривала совсем иначе: резко и с какой-то наплевательской интонацией.

— Почти, — сказал Брайан, сознавая, что поступил глупо, когда пообещал Мишель, что им может помочь одна его знакомая.

Теперь они ехали через чащу леса, по грунтовой дороге. Лес постепенно редел, а потом деревья и вовсе исчезли. По обе стороны дороги цвели розы. Множество цветов — каскад розового, желтого и красного. Брайан точно помнил, что раньше роз здесь не было. Должно быть, в последний раз он приезжал сюда зимой.

Нынче на дворе был конец июня, и розы цвели в буйном изобилии. В открытые окна пикапа лился их пьянящий аромат. Вдыхая его, Брайан испытывал самое опасное чувство — надежду.

Ветеринар объявил им, что надежды нет. Щенок не выживет. И лучше усыпить его из милосердия.

Услышав это, Мишель отвернулась. Из густо подведенных глаз потекли слезы, оставляя на щеках черные следы. Брайан хотел как-то утешить Мишель, взять у нее щенка, но она закрыла его своим телом, как щитом. А потом выбежала из дома и уселась в машину.

Из окна ветеринарского кабинета Брайан увидел в пикапе сгорбленную фигурку племянницы — совсем еще ребенка, Мишель едва исполнилось тринадцать — и почувствовал себя беспомощным неудачником. Ясное дело. Ведь он с самого начала знал, что вряд ли из него получится хороший опекун. Всю жизнь он приносил женщинам одни несчастья.

Брайан был полицейским, и хотя население городка Виктория насчитывало всего триста тысяч человек, на долю Брайана выпадало немало неприятных обязанностей. Что ж, такова его работа. Он считал себя неплохим специалистом. И то, что ему недостает чувствительности, его вполне устраивало — вернее, устраивало до сих пор. Теперь же Брайан осознал, что, хотя чуть ли не каждый день сталкивается с разного рода трагедиями, он понятия не имеет, как вести себя с девочкой, у которой разбивается сердце.

Стоя у окна, он неожиданно для себя произнес:

— Я не знаю, что делать.

Мужчине невероятно тяжело дается подобное признание. Тем более такому мужчине, как Брайан, который всегда знал, как действовать даже в самой опасной ситуации, и гордился этим. Но дело было в том, что большинство трагедий не касалось его лично.

Ясно, что такой человек — не лучший кандидат на роль опекуна. Но полгода назад его племянница осиротела. Кевин, брат Брайана, и его жена Аманда погибли в автокатастрофе. У Мишель не осталось родственников, кроме Брайана. И вот к нему приехала не малышка, которую он видел раз в год на Рождество, а девочка-подросток, враждебно настроенная ко всему вокруг. Оно и понятно, ведь она лишилась слишком многого.

Брайан пришел в отчаяние. Две недели назад он подарил Мишель щенка, надеясь, что теперь ей будет чем заняться во время приближавшихся каникул. В глубине души он надеялся, что его подарок поможет как-то наладить их взаимоотношения. Возможно, так бы оно и случилось.

Минут пять Мишель притворялась равнодушной. Потом назвала золотистого ретривера О'Генри и стала с ним неразлучной. Пес спал у нее под мышкой. Мишель даже собиралась тайком принести его в школу, в портфеле. Иногда Брайан слышал ее смех и расстраивался, так как при нем она не смеялась. Девочка потеряла родителей, а теперь ей предстоит потерять и этого крошечного щенка? Которого он подарил Мишель, чтобы утешить?

И тут вдруг в нем проснулись воспоминания. О далеком прошлом, о другой девочке, которая склонилась над другой собакой.

Может быть, с тех пор она переехала. В последний раз он приезжал сюда не меньше четырнадцати лет назад. Они оба учились в одной школе. За столько лет многое могло произойти.

Перед ними внезапно появилась поляна, и Брайан открыл рот от изумления. Это было то самое место, но как оно изменилось! Брайан помнил, что раньше дорога заканчивалась иначе.

Поляна была полна цветов, которые росли в буйном беспорядке, переплетаясь, обвивая друг друга. Желтые, красные, оранжевые, синие. Он узнал некоторые из них — темно-пурпурные кентерберийские колокольчики, дерзкие белые маргаритки, — но большинство видел впервые в жизни. Нежные и резкие ароматы, смешавшись, щекотали ноздри и будоражили сознание.

В стороне от этого дивного изобилия, в тени яркой зелени и высоких сосен, стоял коттедж на каменном фундаменте — маленький, с остроконечной крышей. Выкрашенный в зеленый цвет, коттедж сливался с окружающей местностью. Даже Мишель на миг позабыла о своем горе.

— О, боже мой, — сказала она. Ее любимое выражение. — Это потрясающе!

— Как будто сейчас выйдут семь гномиков, верно?

Племянница бросила на него обычный свой взгляд из серии «Что ты понимаешь?» И словно тотчас позабыв о нем, снова повернулась к О'Генри.

На месте для парковки — его обозначал полукруг из гравия — уже стоял миниатюрный пикап, красный, сверкающий. Брайан подъехал к нему и выключил мотор. В воздухе звенело радостное пение птиц. В окошко машины влетела бабочка и тут же вылетела из другого окна.

— Это она? — спросила Мишель.

Он повернулся к племяннице. Мишель смотрела в ближайшее к ней окно взглядом, полным надежды. Брайан тоже посмотрел туда. И почувствовал, что у него упало сердце.

Итак, ее здесь нет. Конечно, за четырнадцать лет она наверняка успела переехать. Ему следовало догадаться, что в коттедже поселилась новая владелица, которая умеет наводить красоту и любит разводить сады. Потому что женщина, появившаяся среди цветов, в широкополой шляпе от солнца, сдвинутой набок, не могла быть Джессикой Моран.

Джессика была невысокой полной девочкой, домоседкой. Ее длинные волосы отличались необычным рыжим оттенком и вечно торчали во все стороны.

Женщина среди цветов казалась гибкой, как лесной дух. Обнаженные плечи были загорелыми, красивыми. Маленькую изящную грудь облегала белая безрукавка, которая подчеркивала линию плоского живота. Брюки — нечто среднее между шортами и слаксами — заканчивались чуть ниже коленей, открывая взору стройные ноги.

Женщина сняла шляпу, высвободив густые золотисто-каштановые кудри, и направилась к ним. А в голове Брайана вертелась только одна мысль: «Это не она».

Он вышел из машины, и женщина остановилась. Широко раскрыла глаза и бросила взгляд через плечо, как олень, готовый броситься назад, в безопасную лесную чащу, окружающую этот маленький луг.

Брайан был высок ростом и понимал, что может внушить робость женщине, живущей в безлюдной местности.

— Простите, что побеспокоил вас, мэм, — сказал он, решив держаться на некотором расстоянии от нее и стараясь говорить тихо, спокойно и вежливо. — Надеюсь, вы можете мне помочь. Я ищу…

Он замялся. Она вздернула подбородок. Его поразили ее зеленые глубокие глаза. Их взгляд бодрил, как купание в спокойном лесном пруду в разгар лета. Таких глаз мужчина не забудет никогда.

Много лет назад она весила на несколько фунтов больше нормы и в школе ее дразнили толстушкой. Но даже тогда он, как-то посмотрев ей в глаза, неожиданно почувствовал, что зачарован.

Зачарован настолько, что сказал:

— Я позвоню.

И не позвонил.

И теперь, взглянув в ее ясные глаза, Брайан понял, что она помнит о том давнем нарушенном обещании. И догадался, почему ей хотелось убежать.

Не потому, что Джессика Моран испугалась незнакомца. Нет, именно потому, что она его узнала.

И все же, расправив плечи, Джессика подошла к нему. Грациозно и уверенно, а не так, как неловкая, неуклюжая девчонка, какой он ее помнил. От нее пахло пряностями и лимоном, и этот запах смешивался с ароматом цветов.

Ее узкое лицо наводило на мысли об эльфах. Огромные, томные, глубокие, как озера, глаза привлекали внимание в первую очередь. Нос был усыпан веснушками. И губы… раньше у нее не было таких губ, пухлых и манящих, как спелая клубника.

— Брайан, — сказала она чистым, мелодичным голосом и протянула руку. Теперь он вспомнил и ее голос. — Я очень огорчилась, узнав, что произошло с твоим братом и Амандой.

Она пожала ему руку. Рукопожатие было на удивление сильным, несмотря на ее маленькую ручку. У Брайана появилось на редкость странное желание. Ему хотелось задержать ее руку в своей.

Брайан только сейчас вспомнил, что его невестка, Аманда, училась с Джессикой в одном классе.

— Джессика, — сказал Брайан, наконец обретя дар речи. Он пытался скрыть неловкость и потрясение, которые испытал при виде поразительной перемены. — Я тебя не узнал.

— Наверное, я очень изменилась с тех пор, как мы виделись в последний раз. Почему ты приехал? — Вежливый тон, и ни намека на прочие чувства.

Брайан ответил не сразу. Теперь пора признать, что он поступил глупо, сесть в машину и уехать. Но неожиданно для себя он услышал собственный голос:

— Помнишь, я сбил собаку неподалеку от твоего дома, и мы принесли ее сюда?

В ее взгляде что-то промелькнуло — подозрительно похожее на боль, — и она коротко кивнула.

Он мысленно обругал себя за то, что приехал, поддавшись отчаянию.

К счастью, именно в этот момент Мишель вышла из пикапа, обнимая крошечный комочек. Ее огромные глаза умоляюще посмотрели на Джессику.

— Вы можете вылечить моего щенка?

Джессика испуганно посмотрела на Брайана и повернулась к девочке. Широко раскрыла глаза и протянула руки. Мишель отдала ей ослабевшего щенка. Брайан заметил, как нежно берет его Джессика, гладит. Вот она приложила руку к его сердечку, закрыла свои зеленые глаза, потом открыла их и взглянула на Брайана. Он увидел, что они вспыхнули.

Гневом.

Оно и понятно. Прося ее о невозможном, он поставил Джессику в ужасное положение. Почти не надеясь спасти песика, она понимала, что девочка может прийти в отчаяние. Вот какой ситуацией она обязана Брайану.

Но от гнева не осталось и следа, когда Джессика повернулась к Мишель; движением плеча она позвала ее идти следом, а сама пошла к коттеджу по извилистой, покрытой булыжником дорожке.

Между булыжниками росли маленькие лиловые фиалки. Наступая на них, Брайан чувствовал их нежный аромат.

— Меня зовут Джессика, — сказала она, повернувшись к его племяннице. Такой голос мог выманить птиц из гнезд. — Ты так похожа на свою маму, Аманду. Я училась с ней в школе. Она была красивая, как ты.

Брайан понял, что забыл представить их друг другу. Он был слишком потрясен появлением новой Джессики Моран.

Джессика говорила так искренне, что Мишель покраснела и невольно приняла гордый вид.

Увы, его племянница не отличалась красотой. Особенно из-за своей страсти к косметике. К тому же она была слишком худой, а на лице появились прыщи.

И все же Джессика говорила таким тоном, что Брайан снова взглянул на племянницу. И увидел ее в новом свете. Темно-синие глаза, красивая линия скул, стройная шея.

Брайану стало не по себе. Может, Джессика волшебница и гипнотизирует его?

— Это моя племянница, Мишель, — запоздало сказал он.

— Мою собаку зовут О'Генри. — Мишель посмотрела на Брайана, явно давая ему понять, что щенок важнее и что слова его неуместны. Неудивительно. С тех пор как приехала племянница, он, похоже, все время делал что-то не то. Если не считать, что подарил ей собаку.

— В честь писателя? — спросила Джессика.

Писателя? Брайан озадаченно посмотрел на них обеих.

— Да! — Мишель пришла в восторг.

Брайан думал, что щенка назвали в честь шоколадной плитки, Наверное, этот шоколад нравится Мишель, подумал он. Купил ей плитку и сунул в пакет с завтраком. Собирался сделать сюрприз и ошибся. Его маленький подарок вернули нетронутым.

— А какое произведение О'Генри тебе больше всего нравится? — спросила Джессика. — Нет… дай я угадаю. «Дары волхвов»?

— О-о, — выдохнула восхищенная Мишель.

Его племянница и Джессика тотчас нашли общий язык, и Брайану снова стало не по себе.

В школе Джессику называли ведьмой и девушкой со странностями. Но Брайан знал правду, хотя и не встал на ее защиту. Она не была ни ведьмой, ни девушкой со странностями. И волшебницей тоже не была.

Она была целительницей.

Брайан почувствовал беспокойство. Наверное, он приехал сюда не ради пса. Каким образом — непонятно, но он попал сюда, когда взмолился о помощи.

Ради своей племянницы.

И, может быть, просто ради себя самого.

Он громко фыркнул, дивясь своим мыслям. Должно быть, виноват сад, птицы, ее глаза…

Мне испортили замечательный день, подумала Джессика, осторожно неся почти безжизненное тело щенка. Она толкнула плечом заднюю дверь коттеджа.

Брайан Кемп. В ее жизнь вернулся худший из кошмаров. И как он смеет выглядеть лучше, чем когда бы то ни было?

Он стал серьезнее. Исчезла мальчишеская беспечность, а также подростковая худоба, он превратился в мужчину, которым и обещал стать. Широкая, мощная грудь. Длинные, прямые сильные ноги. На руках бугрятся мускулы.

Над глазами по-прежнему нависала прядь темно-русых волос, а взгляд его она понять не могла. Карие глаза оттенка растаявшего шоколада приобрели новое, глубокое выражение. Заметила Джессика и суровую складку губ, тогда как раньше их линия была чуть изогнута кверху, как будто он вот-вот рассмеется. Еще появились морщинки вокруг глаз и еле заметные морщины на лбу.

И все же он стал еще красивее, чем в юности. Новые линии на лице Брайана лишь подчеркивали силу его характера.

Джессика вошла на кухню. Оглядевшись по сторонам, она подавила вздох. Коттедж был старым. Она пыталась исправить положение: покрасила шкафчики в нежно-голубой цвет и починила широкие дубовые доски пола. Но ей не удалось скрыть вмятины на буфете, да и сам пол осел.

К тому же, кухня служила ей офисом и местом для работы. Джессика занималась тем, что рассылала по почте семена и травы. С потолка свисали пучки трав, которые она сушила. Мята и шалфей загромождали шкафчики и кухонные столы. Плохо сочетавшиеся друг с другом стулья (один — желтого цвета, другой — ярко-красный) Джессика отодвинула от старого деревянного стола, чтобы легче было его обходить. Антикварное шведское бюро — единственный стоящий предмет мебели на кухне — было завалено кипами заказов и бумаг.

Конечно, такая комната вряд ли может произвести приятное впечатление. Но Джессика всегда стремилась оставаться самой собой.

Она покинула мучительный подростковый мир — полный страха, неуверенности и боли. Он остался так далеко, что можно было забыть о его существовании.

Но у ее дверей появилось напоминание о нем в виде мужчины ростом шести футов с лишним. Кажется, и пикап был тем же самым.

— Почему вы привезли сюда О'Генри? — спросила она девочку, стараясь, чтобы в голосе не чувствовался гнев, вызванный тем, что Брайан снова появился в ее жизни, нежданный и непрошеный.

Девочка напоминала ей птицу с перебитым крылом. Боль и страх были нарисованы на ее лице.

— Мой дядя сказал, что однажды ты совершила чудо.

Чудо? Как мог Брайан привезти сюда эту бедную, милую девочку и внушить ей такую надежду?

Джессика рассердилась, но спокойно продолжила:

— Будь у меня такая сила, я превратила бы твоего дядю в жабу.

Девочка пристально посмотрела на нее и потом бесстрастно спросила:

— Ты хочешь сказать, что этого не сделала?

У Джессики невольно вырвался смешок. Засмеялась и Мишель. А потом они обе.

— Эй, по-моему, это не смешно.

Услышав такое, они, разумеется, расхохотались еще сильнее.

Брайан решил притвориться оскорбленным, но Джессика поняла, что его обрадовал смех племянницы. В глубине души она почувствовала нежность к Брайану, и ей это не понравилось.

Лучше бы он оставался тем злым, избалованным вниманием мальчишкой, который пообещал позвонить ей, школьному изгою, и не сдержал слова.

Но теперь Брайан казался куда человечнее, чем раньше. При свете кухонной лампы Джессика заметила в его глазах глубокую печаль. Он искоса взглянул на племянницу и щенка, и Джессика поняла, откуда взялись морщины на его лбу.

Брайан потерял брата и невестку и неожиданно для себя оказался в роли отца девочки-подростка. Жизнь отомстила ему, но Джессику почему-то не утешили его страдания.

Она расчистила место на столе, постелила старое полотенце и положила на него щенка. Мишель придвинулась к ней.

— Ветеринар сказал мне, что песик не хочет жить, — прошептала она, ссутулив плечи. И продолжила дрогнувшим голосом: — Почему он не хочет жить, если я так его люблю?

Если бы только любовь могла исполнять желания, подумала Джессика. Против воли она искоса взглянула на Брайана.

Много лет назад она, незаметная, неудачливая старшеклассница влюбилась в популярного, великолепного Брайана Кемпа. Но сила ее любви не смогла на него подействовать, хотя она была уверена, что, если получит шанс предстать перед ним такой, какой она есть на самом деле, он ее полюбит. Но вместо этого Брайан влюбился в Люсинду Поттер. По крайней мере, именно так подумала Джессика, когда увидела, как страстно они целуются в школьном коридоре.

В результате она очень рано поняла: принц на белом коне не принесет ей счастья, она должна взяться за дело сама. И именно так она и сделала.

А теперь она должна поделиться счастьем с этой встревоженной юной девочкой и не обращать внимания на мужчину, который привез ее сюда.

— Ветеринар ошибся, — твердо сказала Джессика. — Каждое существо хочет жить. Даже жук.

— Так я и думала, — сказала Мишель окрепшим голосом.

Джессика закрыла глаза и попыталась привести мысли в порядок. Это было нелегко. Брайан занимал столько места, что ее кухня казалась тесной.

Сильный. Мужественный.

Она открыла глаза и увидела, что он бродит по кухне, не находя себе места. Смотрит на растения, на банки и хмурится.

— Брайан, почему бы тебе не подождать немного снаружи?

Ее предложение не оскорбило Брайана. Наоборот, он явно обрадовался. Глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки, и вышел.

Джессика успокоилась. Она обращалась к маленькому живому комочку, которому грозила смерть. Мысли исчезли, осталась лишь энергия, которая передавалась от нее щенку. Очень нежно и осторожно она коснулась песика.

— Он выживет? — спросила Мишель.

— Не знаю. — Джессика не хотела обнадеживать девочку. — Но мне бы хотелось кое-что попробовать. Я дам ему вот этого. — Она взяла из шкафа одну из баночек и влила щенку в пасть несколько капель.

— Это как лекарство? — спросила Мишель.

— Что-то в этом роде. Давай-ка наберем в саду свежих трав и приготовим ему снадобье.

Брайан сидел на любимой скамейке Джессики и, казалось, не замечал ее. Когда-нибудь здесь появится маленький пруд. Уже приготовлены камни и известковый раствор. Она найдет время и силы, чтобы заняться этим важным делом.

Джессика пошла с Мишель в сад, где росли травы, и начала их собирать. Она подробно рассказывала о каждом растении своей юной ученице, которая оказалась на редкость прилежной.

— Ну как? — спросил Брайан, появившись у них за спиной. Странно, что такой огромный человек двигался так тихо и грациозно.

— Еще слишком рано что-либо говорить, — ответила Джессика, пожав плечами. — Я хотела бы оставить щенка у себя на день или два.

— Что с ним? Что такого ты можешь для него сделать, чего не мог ветеринар?

— Есть много возможностей, — сухо ответила она. Зачем он приехал, если от него ничего не дождешься, кроме насмешек и цинизма? — Ты, конечно, волен отвезти щенка обратно к ветеринару, если хочешь.

— Нет! — сказала Мишель и бросила на Брайана убийственный взгляд. — Ветеринар хотел его усыпить.

— Тогда, может быть, мы оставим О'Генри у Джессики? Вернемся через день или два и посмотрим, как он себя чувствует. Ну и конечно, позвоним.

Он явно жалел о своем приезде. Джессика полностью разделяла его чувства. У нее была такая прекрасная жизнь. Предсказуемая. Стабильная.

Брайан Кемп мог в два счета перевернуть все с ног на голову.

Джессика думала, что он заберет племянницу и уедет, и очень удивилась, когда Мишель скрестила руки на груди. Она явно не собиралась двигаться с места. Редкая уверенность в себе.

— Я отсюда не уеду.

Брайан провел рукой по волосам и посмотрел на часы.

— Послушай, Мишель, через час я должен быть на работе.

— Я никуда не поеду, — заявила девочка. У нее на лице появилось упрямое выражение, которое подчеркнуло ее сходство с дядей. — Я останусь здесь, с О'Генри. И с Джессикой.