Любовь.com

Глава 14

From: Andrew

To: Olga

Ура! Привет!

Как я счастлив! Как я счастлив получить твое письмо! Как я счастлив получить твое письмо именно такого содержания!

Ты вернулась! И не пиши мне, что ты раскаиваешься и что невероятно боишься потерять друга. Ты его, то есть меня, не потеряешь никогда-приникогда!

Ничего страшного! Это — мелочи! Все — мелочи! Все на этом свете — одни сплошные мелочи. Само собой, кроме того, что ты вернулась. Кто бы ты ни была, я не могу себе позволить потерять такого друга! …У меня мало друзей, вообще-то. Я и не обижался. …То есть — нет! Нет тебе прощения!

Мои страдания в разлуке, вообще говоря, ты можешь компенсировать довольно легко. С тебя — свидание. Завтра же. На открытии выставки. Завтра, в девятнадцать тридцать. Хотя больше всего на свете я терпеть не могу балов, презентаций и выставок. Но на этой выставке я точно буду — «ноблес оближ», или как его там по латыни. Надо вращаться, быть на виду… Бизнес, короче…

Sincerely,

Andrew

Написав все это и получив короткую весточку с согласием от Ольги, Андрей побежал в кабинет к Юрию. Резво и чуть ли не вприпрыжку побежал, чем несказанно удивил всю многочисленную редакцию своего таблоида. Начальник был занят важным и неотложным делом — пасьянс раскладывал. И никак что-то не мог бубны собрать.

— Юр, есть дело… — с порога заявил Андрей. — Ты один мне можешь помочь, больше никто! Да оторвись ты от компа, послушай! Есть важная просьба!

— Молви, несчастный, — с трудом оторвался от пасьянса Юрий. — Я сегодня добр и отзывчив.

— Набери Ольгу, пожалуйста… — попросил Андрей, — спроси, пойдет ли она завтра на выставку?

— То есть? — переспросил Юрий. — …А! Я понял твой хитрый замысел. Ты хочешь проверить, не пойдет ли твоя жена на выставку, на которую ты ее вслух не приглашал. Понял. А мне, типа, идиоту, не пришло в голову подойти к тебе и спросить, да? Спалимся.

— Братуха, ну, поработай телефонисткой… — заканючил Андрей, схватив со стола телефон Юрия. — У меня душа не на месте. Позвони. Ну что тебе стоит? Всего-то, номер набрать. Хочешь, я сам наберу?

— Конечно, я позвоню. Я героически и стойко выручу друга в трудную минуту, — набирая номер, ответил Юрий. — На то она и дружб… — он осекся.

И дальше уже продолжил разговор с собеседницей, которая взяла трубку телефона.

— …Алло. Оля, привет, это Трофименко беспокоит… Я звоню напомнить про выставку… Будешь? …Ага… Значит, увидимся! Чего это меня так заинтересовало? Да вовсе меня не… Нет… Я просто прошу, ты Андрюху проконтролируй, чтоб был обязательно. А то симулирует чего-нибудь и не явится. Он же лодырь, ты в курсе?

Юрий подмигнул Андрею, который, вытянув шею, пытался услышать, что на том конце скажет Ольга.

— …Терпеть не может этих мероприятий? — переспросил Юрий. — Да знаю я… Знаю… Потому и звоню собственно… Ну, что ж поделаешь? Надо, чтоб был. Возьми это на заметку: будет важная тусовка… Спасибо, Оленька. У вас все нормально? …Чудесно?…Ну, о’кей. До встречи, девочка. Пока.

— Ты не слишком как-то… — начал было Андрей. — Как думаешь, она ничего не заподозрила?

— Не надо благодарностей. Пожалуйста. Не за что. Обращайся, конечно, — возвращаясь к пасьянсу, ответил Юрий. — На моем месте так поступил бы каждый. Заходи, если что. В любое, как говорится, время. Кстати. А что там с материалом по певице этой, по Лебедевой? Когда статью закончите?

— В работе, но туго у Паши идет… — подставил подчиненного Андрей. — А кто там, кстати, заказчик? Ты не подумай, мне, в общем-то, пофиг. Просто если бы я знал, кто заказчик, то, может быть, статью бы подкорректировали под его требования.

— Тайна, покрытая мраком неизвестности… — страшным голосом заявил Юрий. — Может, масоны, может, тамплиеры с иллюминатами. А может, и кто похуже. Ты про мировой заговор слыхал? Про закулису мировую?

— Не, я серьезно, — не разделил его веселого настроения Андрей. — Насколько серьезно нам потом могут предъяву кинуть. Если масоны, то и на костре сжечь могут. Шутка. А вот предъява — совсем не шутка, сам понимаешь, не маленький.

— Знаю, — снова оторвался от пасьянса Юрий. — Но честно, кто заказчик не знаю даже я. Да и какая разница? Деньги они вперед проплатили, так что в суд мы их вызывать не будем. А когда деньги в кассе, мы должны выдать искусство в массы. Такая уж у нас, старик, работа. Так что не затягивай, пожалуйста.

— Тут еще один резон есть, — продолжил Андрей. — Таблоид наш, хоть и падкий до жареного, но откровенную чернуху тоже не очень хочется пихать. Заработаем три копейки, а читателя потеряем. И рекламодатель со скандальным изданием работать не очень хочет. Я имею в виду серьезного рекламодателя, а не пилюли от геморроя.

— Логично, — кивнул Юрий. — Я подумаю. Но не отказываться же от денег, правильно?

И вернулся к пасьянсу. Бубны все-таки сложились. Но заартачились пики. Суеверный Юрий увидел в этом плохой знак и закрыл пасьянс. Правда, тут же открыл трехмерный «Тетрис».

From: Olga

То: Andrew

Привет!

Спасибо за приятное и лестное приглашение. Правда, мне очень приятно.

На выставке? Я там буду! У нас все сотрудники должны посетить это мероприятие с целью повышения уровня и улучшения вкуса. И, конечно же, я буду рада видеть тебя. Да, сто процентов буду рада. И почему я была такая трусиха? Я не знаю… Но когда ты предложил встретиться, я ужасно испугалась. До сих пор боюсь чего-то… Но на выставке буду. Да, точно буду! (это я себе) (???) ☺. И буду я в черном платье, с серебряной сумочкой-клатчем и в жемчужном ожерелье.

Best regards,

Olga

В жизни каждой женщины наступает момент, когда хочется простого человеческого… нет, конечно, простого мужского внимания. Не как к жене, к матери, к специалисту, а именно как к женщине. Почему-то это случается именно тогда, когда женщина уже стала незаменимым сотрудником, образцовой женой и состоявшейся матерью. И вроде уже все есть для того, чтобы завоевать внимание — куплены сапоги, о которых в студенческие годы только мечтала, от косметики ломится туалетный столик и, конечно, от

8 июля, 08:26

Гелий

Я серьезно и откровенно! Ищу для регулярных встреч, дружбы и общения! Женат, но в интимном смысле одинок!

8 июля, 08:41

Рыжая Лиса

Это просто ужасно….

косметики дорогой и даже эксклюзивной. Отличный макияж, раз в неделю — солярий. Шкаф трещит от шмоток. И что в результате? И в результате — плановые цветы к календарным датам.

И зачем, спрашивается, надевать на работу новое платье? Чтобы секретариат с бухгалтерией пропели вечное «ой, какая вы сегодня нарядная, Ольга Николаевна!»… Так и хочется ответить: «Сама знаю». Хочется совсем другого…

Хочется, черт возьми, ловить на себе восхищенные взгляды, и чтобы те, кто их бросает, воркующим голосом с медовыми нотками просили у тебя номер телефона — нет, вовсе не для того, чтобы давать им этот номер телефона. Нет, конечно, дело-то не в будущих интрижках, а этом самом головокружительном ощущении — самая красивая, желанная…

Важен сам процесс!!! А то так и останешься… В красивом платье и с новыми духами.

Выставочный центр, куда собиралась Ольга, мог поразить кого угодно. И поражал. Он, отягощенный громким названием «Пикассо», отнюдь не был похож на Третьяковскую галерею или музей современного искусства в Нью-Йорке. Пикассо, Уорхол и даже, можно сказать, почти местный Никас Сафронов в этом центре почему-то не выставлялись. Возможно, потому, что попросту не знали о его существовании.

Поговаривают, когда-то, в конце девяностых, в этом большом самолетном ангаре на окраине города устраивались собачьи бои. Старожилы вспоминают, что из Харькова сюда привозили знаменитого питбуля Барсика, а из Челябинска — ротвейлера Джуню. Страсти кипели нешуточные. Потом, когда вкусы богатеев изменились, здание заросло бурьяном и превратилось в общественную свалку. Так бы все и оставалось, если бы в погоне за электоратом местный олигарх Гоша Папанин не послушал своего пиарщика и не стал меценатом.

В ангаре выкосили бурьян, вычистили свалку, получили грант от города на поддержку искусства и начали. Сперва все были довольны: люди в администрации, которым Гоша честно приносил откат с гранта; кучка местной интеллигенции, которой стало где вдумчиво размышлять о падении искусств; и, наконец, художники, которые начали богатеть, впаривая свои абстракции и инсталляции за баснословные гонорары.

Но потом кого-то в администрации поменяли, грант исчерпался, и господин Папанин принялся творить искусство «за свои». Как выяснилось, вклад в прекрасное не прибавил электората — основная масса населения выставочный центр не посещала, а прихожане местного храма св. Фомы, стоящего по соседству с бывшим ангаром, бывало, называли живописные фонды центра «сатанинской мазней». Поговаривали даже о планах устроить вокруг средоточия темных сил крестный ход. На ковер к Папанину был вызван пиарщик, ставший за последние два года очень наглым, и Гоша лично приказал ему заняться поиском спонсоров.

Пиарщик подсуетился и сравнительно быстро был найден местный колбасный магнат, профинансировавший выставку, на открытие которой были разосланы буклеты и приглашения в глянце. Кроме того, господин Папанин лично наведался в епархию, поклялся не допускать в искусство ничего дьявольского и получил благословение — после небольшого пожертвования на развитие православия в епархии. Местный бомонд обо всем этом знал и поэтому заинтересованно стекался на мероприятие, хоть как-то оживившее скучнейшую городскую осень, которая, как все знают, пора для средней городской семьи не самая лучшая.

Нет, конечно же, если вы проведете три скучных месяца в деревне-мемориале русского классика с отреставрированной и ухоженной усадьбой. Вспомните то же Болдино, Михайловское, толстовскую Ясную Поляну или лермонтовские Тарханы. Всюду автобусы с иностранными туристами, экскурсоводы с высшим гуманитарным образованием, торговля книгами и сувенирами с изображением классика.

Хуже осенью в деревне, прежние владельцы которой не удосужились написать «Капитанскую дочку», «Герой нашего времени» или хотя бы «Войну и мир», а просто тихо пили, покрывали всех деревенских баб, улучшая породу в империи, словом, вели себя как обычные русские аристократы.

Андрею довелось бывать в таких веселых местах. Сначала, как редактору многотиражки — в те почти забытые сейчас дни, когда шинный завод всем коллективом выезжал на сбор урожая. Считалась, что крестьянство не способно само убрать картошку и свеклу, и на помощь приходила интеллигенция из НИИ и пролетариат. Здесь, на уборках, ярко и плакатно проявлялась смычка города с деревней, или союз рабочего и колхозницы, визуально воплощенный в скульптуре бывшей купеческой дочери Веры Игнатьевны Мухиной. Стояли времена сухого закона. Рабочие-шинники охотно покупали местную сивуху у бабок, устраивались приятные вечерние посиделки, утром никто не хотел просыпаться, а Будников щелкал своим «Зенитом» улыбающегося председателя на фоне трактора.

Позже Андрей тоже попадал в подобные деревни, все еще как редактор многотиражки. В те дни, когда шинный завод стал дышать на ладан и зарплату уже выдавали шинами. Как бы ни был велик базар, но вскоре туда можно было шины не нести. И пришлось Будникову искать новые «рынки сбыта»: вот в одном из таких, не очень и далеких сел он с успехом обменял шины на кабанчика, картошку и несколько рулонов рубероида, которые он на базаре продал, причем куда дороже, чем сам ожидал.

Несколько лет спустя, уже на своей машине, Андрей вместе с Юрием возвращался из Риги, куда на переговоры их пригласил инвестор. Переговоры прошли отлично и с неплохим результатом. Настроение было хорошее. Но резко испортилось после посещения деревни в двух километрах от трассы. Решив сфотографировать лес, озерцо и деревенский домишко, друзья свернули и через час, барахтаясь в непроходимой грязи, толкали машину, отворачиваясь от заваленного бутылками озера, унылого леса и покосившихся развалюх.

Жителям города осенью везет еще меньше. Ветер вдоль проспектов опустошает сердца его жителей, гудит в проводах и заставляет задуматься даже самых беспечных горожан. Парковщики надевают несуразную форму, огромные бахилы, передвигаются, как ликвидаторы последствий глобальной экологической катастрофы, и смотрят на владельцев частного транспорта, как на врагов. Осенью возрастает прибыль кинотеатров, музеев, пивных: менеджеры, выйдя из офисов, приглашают менеджерш в кино, школьников водят на экскурсию в музей, а не в парк, и уже не посидишь с пивом на скамейке в тихом скверике — холодно.

К осени хитрые торгаши готовят нам массу предложений для вытягивания средств со счетов и кошельков: предложений в виде акций, распродаж, уникальных осенних скидок…

Андрея с самого начала все это совершенно не волновало, а вот Ольга в старопрежние годы легко попадала в такую немудреную ловушку. Именно так в доме появилось невероятное количество совершенно ненужных вещей: кофемолки с улучшенной функцией двигателя, снегоступы с шероховатым покрытием, итальянское пальто «унисекс», наборы для ухода за газонами, каминами и садовой мебелью и много всего прочего.

Почтовый ящик каждый день заваливали буклетами, Ольга вынимала их вместе с квитанциями и куда-то складывала. Другие, менее аккуратные горожане, просто выбрасывали рекламную полиграфию из ящиков во двор, где яркие листовки перемешивались с яркими листьями…

Осенью Андрею почему-то чаще, чем обычно, хотелось спать. Когда-то Ольга сама, а потом и вместе с Катей шутили, что «папа впадает в зимнюю спячку». Андрей пытался спастись кофе, коньяком, книгами… Но кофе много не выпьешь, коньяка тоже, а от книг спалось еще лучше и громче.

Ольга пыталась вытащить Андрея на выставки, в гости, просто погулять по осеннему тихому городу, однако самые сладкие ее рассказы разбивались о готового к зимней спячке мужа. Только в театр, пусть и скрепя сердце, он соглашался пойти, но уже не с таким энтузиазмом, как раньше. Суждения же о приезде очередной супер-звезды теперь были насквозь пропитаны цинизмом опытного редактора:

— Ну, Ольчик, это же «зоопарк»…

И объяснял жене, что именно имел в виду:

— Ну, вот представь: берут известного актера, делают под него спектакль — лучше на одного, «моно», ну, если нет, то на двух персонажей. Запускают в тур по городам. Зрители идут на него «живого» глянуть. Как мы Катю водили посмотреть живого медведя или жирафа или там верблюда какого-то. И пофиг, что он там играет! Поэтому и «зоопарк»…

Ольга понимающе кивала и вздыхала, но тем не менее всегда радовалась, когда Андрей соглашался стать информационным спонсором «зоопарка» и можно было, не покупая дорогих билетов, лицезреть звезду, а иногда и целых двух на одной сцене.

Андрей уговаривал Ольгу отправиться в театр или на концерт с подругой, а сам в это время хрустел чипсами на диване или бесцельно шатался по квартире, иногда выглядывая в окно. Со временем ему становилось скучно, и он уже посматривал на улицу целенаправленно, поджидая Ольгу. Увидев знакомый силуэт на асфальтовой дорожке, встречал у двери, принимал пальто, помогал снять сапоги и усаживался за стол, расспрашивая, каким был спектакль, как играли звезды, во что были одеты первые лица в первых рядах и лица попроще в рядах подальше. Переодеваясь и разогревая ужин, Ольга эмоционально пересказывала сюжет. В эти минуты она казалась мужу помолодевшей и яркой. Андрей радовался тому, что не зря снова уговорил Трофименко разместить рекламу спектакля.

Вот так, то монотонно, то неожиданного приятно, проходили осенние дни, недели месяцы четы Будниковых и подобных им страдальцев — жителей смрадных мегаполисов.

Ольга припарковалась у входа в выставочный центр, который, несмотря на ухищрения дизайнеров и рекламщиков, по-прежнему куда больше походил на самолетный ангар, чем на средоточие искусства, и с удивлением увидела у входа Андрея. Супруг подбежал к двери автомобиля и, явно дурачась и изображая из себя не то лакея, не то швейцара, низко поклонился, открывая дверь Ольге.

«Вот черт, я же обещала Юрию, что Андрея привезу…», — только сейчас вспомнила она. Как-то выпало это у нее из головы, пока крутилась перед зеркалом. Впрочем, супруг был здесь, а значит, обещание можно было считать выполненным на сто процентов. Хотя Андрей в данном случае скорее мешал… Но назад пути уже не было. Не скажешь же супругу, мол, извини, у меня тут встреча с одним мужчиной, но ты ничего плохого не думай…

— Никак не ожидала тебя тут встретить… — облокотившись на руку супруга и выходя из машины, сказала Ольга. — Хотя Юрий велел тебя сюда доставить любым способом.

— Здесь же весь местный бомонд… — ответил Андрей, ведя жену под руку. — А чем я, собственно, не бомонд? Элитарный главный редактор может и должен считаться самым бомондистым бомондом.

— Раньше ты был другого мнения… — напомнила Ольга. — Как ты говорил? «Зверинец! Ярмарка тщеславия! Мне, как и любому нормальному человеку, среди них делать нечего!»

— Я и сейчас такого же мнения… — Андрей распахнул перед Ольгой двери выставочного центра. — Просто…

— Что «просто»? — спросила Ольга, проходя внутрь. — Знаешь, у тебя появилась дурная привычка начинать, а затем не договаривать фразу до конца?

— Просто, возможно, я перестал быть нормальным… — сказал Андрей, проходя вслед за женой в зал. — Ольга, нам надо поговорить. Есть серьезный разговор.

— О чем? — насторожилась Ольга. — Последнее время твои «надо поговорить» меня сильно пугают.

— Понимаешь, я тогда на даче начал, вообще… — замялся Андрей. — Про Интернет, и все такое… Прости, но я хотел… То есть в смысле… я совсем не хотел…

— Послушай, Андрюша… — поморщилась Оля, — ты мне уже подарил прекрасный уик-энд! Теперь ты хочешь, чтобы я провела с тобой замечательный вечер?

— Оленька, извини. Я хотел…

— Опять ты чего-то хотел. Андрей… Давай договоримся, — спокойно сказала Ольга, — сегодня вечер отдыха. Давай пообщаемся с друзьями, выпьем. А дома поговорим. Если тебе уж так приспичило поговорить. Хорошо?

Андрей хотел что-то ответить, но тут услышал громкий голос Юрия. Тот уже здорово подшофе спускался по лестнице, держа в руках бокал шампанского. И бокал этот был явно не первый. Галстук-бабочка еще держался у него на шее, но уже заметно съехал в сторону. А правый рукав элегантного смокинга был припорошен седым сигарным пеплом.

— Друзья, я вас приветствую! — по-колхозному светски сказал Юра, подходя к ним и целуя Ольге руку, чего обычно вне мероприятий не делал. — Ольга, ты великолепно выглядишь! Блестяще! Ты — алмаз, в смысле, бриллиант!

— Спасибо, Юр. Очень приятно. Я вижу, ты здесь уже давно? — Ольга окинула начальника мужа не самым одобрительным взглядом. — Это какой уже бокал у тебя в руках? Пятый? Шестой?

— Прессу все любят! — гордо заявил Юрий. — Старик, Андрей Петрович! Пойдем — обсудим наши дела… То есть, Оленька, можно я украду твоего мужа? Надо поговорить. По важному делу.

— На работе не наговорились? — немного недовольно поинтересовалась Ольга. — Ладно, пойду-ка я сама по зверинцу погуляю.

Андрей с Юрой отошли к фуршетному столику. Юрий допил залпом свое шампанское и взял следующий бокал. Андрей последовал его примеру и тоже взял бокал. Друг и начальник тем временем сделал большой глоток и закусил вовремя подвернувшимся канапе с подноса проходящего мимо официанта в белом жилете.

— Ну что? Как у нас дела? — поинтересовался Юра, двигая челюстями в такт легкой классической музыке. — Выяснил что-нибудь? Она это или не она?

— Откуда я знаю? — огрызнулся Андрей. — Попытался поговорить, но тут ты вылез со своим шампанским! И идиотскими криками про алмазы-бриллианты.

— Слушай, старик… — пьяно улыбнулся Юрий, — мне тут в голову пришел отличный вариант… Ну, про то, как все узнать.

— Ну и как? — ядовито осведомился Андрей.

— А ты просто спроси! — глотнул шампанского Юра. — Пойди и поговори с ней. Задай какой-нибудь наводящий вопрос — а там само пойдет. Давай, прямо сейчас. Иди-иди!

— Что я у нее спрошу? — разозлился Андрей. — «Ольга, ты переписываешься с виртуальным поклонником?» С которым, вдобавок, познакомилась на сайте знакомств. Так, что ли?

— А почему нет? — удивленно пожал плечами Юрий. — Это же элементарно, Ватсон. И сразу же решит все проблемы.

— Да потому, что если бы кто-нибудь у меня такое спросил, — сказал Андрей, — я бы покрутил пальцем у виска. Или дал по морде… И вообще — это, может быть, и не она мне пишет. И тогда я сам подставляюсь.

— М-да… Попадалово… — пьяно кивнул Юрий. — Ну, тогда не знаю. Пойдемте, князь, отрубим пробки парочке французских красавиц?

Андрей пожал плечами и, как вагон за тепловозом, послушно поплелся следом за другом-начальником. Хотя шампанского ему не хотелось. Говоря по чести, ему вообще спиртного не хотелось. Он ехал сюда, чтобы встретиться с той самой, неизвестной Ольгой и выяснить наконец на каком он свете, и вообще что происходит. А для этого нужна была, в идеале, свежая голова, или хотя бы душа, не кипящая от ревности.

Да-да, именно от ревности. В первый раз Андрею пришла в голову мысль совсем иная. А что, если Ольга, пусть даже сейчас переписывающаяся именно с ним, переписывается (или раньше переписывалась) с кем-то другим? С другим мужчиной?

У Андрея едва не подкосились ноги. С другим мужчиной. И точно так же, как делает это он сам, уже полгода переписываясь с другой женщиной…

«Но я-то ее еще и в глаза не видел… Так, болтаю просто… Мне можно. А она? Если это моя Ольга? А если она не полгода, а год, или два? Или больше?.. Если она встречается с другими мужиками?»

Тихий женский смех за спиной сбил Андрея с мысли. Теперь он уже не знал, чего ему больше хочется — выяснить, кто его виртуальная собеседница или вывести жену на чистую воду. К тому же он чувствовал, что и она ведь, Ольга, если это она, может устроить ему такую же сцену — ведь если это она (о Господи…), то ведь может и подумать, что до нее у Андрея были другие подруги, которых он точно так же находил на сайтах и, может быть, вытаскивал из вирта в реал и даже затаскивал в койку…

«Да какая койка!.. Я же ее, свою Ольгу, боюсь лишний раз за плечо взять… Но она-то не знает об этом! А подумать может все, что угодно…»

Некстати вспомнилась Андрею и фраза, которую он не так давно прочел на одном из интернет-форумов: «Мы подозреваем человека только в том, на что способны сами».

Андрей чувствовал, что вконец запутался… И в собственных желаниях, и в собственных опасениях. А еще он понял, что совершенно не знает свою жену. После двадцати лет, прожитых вместе, после всех радостных и печальных событий, которые происходили с ними за эти годы. Он знает, представляет, как она может реагировать, но она сама остается загадкой. Не представляет, о чем она может думать, не понимает, какие и почему она делает выводы. Не ведает, что означает ее молчание и временами такой отстраненно-холодный блеск глаз.

Может быть, в эти мгновения она сравнивает его с другим, с другими? Сравнивает и сравнение явно получается не в его, Андрея, пользу? Может быть, она каждый раз убеждается, что тот ее друг, тоже найденный в виртуальном мире, куда лучше него, опротивевшего мужа? Может быть, убедившись, принимает какие-то решения? Решения, от которых ему, Андрею, станет совсем плохо?

Настроение, и так не очень хорошее, с каждым шагом становилось все хуже. Он уже не знал, чего хочет. Знакомства ли с неведомой Ольгой? Выяснения отношений с его собственной Ольгой? Драки со счастливым соперником? Или как можно более быстрого бегства, чтобы не дожить до мгновения позорного сравнения с удачливым, привлекательным и куда более везучим в любви новым Ольгиным мужчиной…

Вкуса шампанского он так и не ощутил — странная вода с колючими пузырьками. Второй бокал пошел лучше. И только после третьего Андрей малость подуспокоился, во всяком случае, желание сбежать на время исчезло.

Ольга сделала по залу не один круг, но смотрела вовсе не на картины. Мужчин было много. Все делали вид, что интересуются современным искусством, однако отдавали должное смелым разрезам и глубоким декольте вечерних платьев. Обладательницы этих платьев тоже делали вид, что глубокомысленно смотрят на полотна, однако по большей части рассматривали обувь и часы любителей искусства противоположного пола, на ходу прикидывая соотношение цены этих аксессуаров и толщины кошелька владельца. Соотношение получалось не очень впечатляющим: Рокфеллеров, Абрамовичей и олигархов рангом пониже здесь не наблюдалось. Однако без сомнения по залу гуляли отнюдь не клошары.

Были здесь банкиры с любовницами и магнаты с женами. Министры с секретаршами и продюсеры со «звездами» обеих полов, но выполняющими одни и те же функции. Наличествовали также директоры — бухгалтеры — профессора — редакторы (большей частью главные). Маклеры — дилеры — брокеры и официальные дистрибьюторы. Культурные деятели, общественные деятели, политические деятели и все как один крупные. Ну и, конечно, обслуживающий персонал: недорогие, но и недешевые проститутки, мошенники и кидалы средней руки, дилеры, впаривающие недорогой кокс и вполне приличную травку.

И, разумеется, художники… Импрессионисты, экспрессионисты, авангардисты, шрифтисты и прочие «исты». Они тоже впаривали, но не средства для расширения сознания, а свое, как они считали, уже вполне расширенное сознание, выложенное на холсты. Словом, обычный для таких мероприятий «зверинец», как не раз предупреждал Андрей.

Ольга с самого института оставалась равнодушной к современному искусству. С института — потому что до института она о нем просто ничего не знала. А вот на первом курсе вместе с подружкой попала на полуподпольную тусовку (которую тогда называли словом «сейшен») бородатых художников, их поклонников и просто сочувствующих и слоняющихся. Времена веселого Хрущева с его бульдозерными акциями давно прошли, однако обстановка оставалась напряженной и таинственной, а в углах шепотом разговаривали о возможном налете КГБ, что в те годы придавало выставке наиболее продвинутый статус.

Ольга, воспитанная на классической русской живописи (Репин и Серов, Боровиковский и Кипренский, Айвазовский и Тропинин), никак не могла понять, почему она должна восторгаться двумя вертикальными оранжевыми линиями, заклеенными поверх голубой изолентой или четырьмя криво забитыми в гладильную доску ржавыми гвоздями-сотками.

Тем не менее дабы не прослыть бездуховной, Ольга кивала в ответ на слова «экспрессия», «чистота жанра» или «талант». От этого ей становилось неудобно, Ольга прятала глаза и… все-таки соглашалась пойти в следующий раз.

Прошли годы, даже десятилетия, но кривые гвозди, немыслимые инсталляции из старого хлама и кривые цветные линии по-прежнему правили бал. Утешало лишь то, что на выставку всегда можно надеть красивое платье, и… встретиться с тем человеком, которому сегодня написала письмо. Единственное, что Ольгу беспокоило — это присутствие женщин одетых так же, как она. Жемчуга к черному платью и серебристые клатчи выбрала каждая пятая, а то и третья посетительница. «А может, они все сегодня приехали на свидание? И взгляды на нарядные шмотки для такого свидания у нас всех совпадают?» — со вздохом спросила у самой себя Ольга.

Ольга чуть замедлила шаг у огромной кучи железа, которую называли сложным словом «инсталляция», — нелепая конструкция была собрана из старых пружинных кроватей. Подивившись убогости фантазии художника и представив, сколько эта хрень может стоить, она сделала глоток шампанского и пожала плечами.

«Андрей все еще не появился», — подумала Ольга, и это стало ее волновать. Кстати, она еще не придумала, как будет выкручиваться, если их заметит Андрей. В смысле — ее Андрей, то есть муж…

Везет же мне на Андреев, подумала Ольга! Вот у Наташки Мальцевой — муж Леонард, сын — Ираклий, любовник — Артур… Ладно, Андрей так Андрей, но все равно — где же он?

— Здравствуйте, — раздался за ее спиной приятный баритон с интонациями видавшего лучшие времена плейбоя. — Вы, похоже, ищете кого-то?

Ольга обернулась, пробежала взглядом от туфель «под Балли» до седоватой эспаньолки, задержавшись на бирюзовых запонках в стиле Никаса Сафронова, и ответила:

— Здравствуйте… Вы… Это вы мне писали? В смысле… Вас зовут Андрей?

— А что? — улыбнулся в ответ мужчина.

— Да так… — кокетливо ответила Ольга. — Ищу одного Андрея. Так вы Андрей или нет?

— Меня зовут, к сожалению, не Андрей, но теперь я мечтаю им стать, — нагловато ответил обладатель эспаньолки. — Что для этого нужно? Готов сделать все, что угодно.

— Нужно познакомиться на сайте знакомств с некоей Ольгой… — отворачиваясь, ответила Ольга. — И писать ей замечательные, наполненные глубоким смыслом письма. Вот, собственно, и все.

— Нет, виртуальными знакомствами я не увлекаюсь, — гордо ответил мужчина и глотнул шампанского. — Реальная жизнь, поверьте, намного интереснее.

— Тогда извините, — ответила Ольга, мгновенно потеряв интерес к беседе. — Я все-таки попытаюсь дождаться Андрея.

— Вы не согласны? — не сдавался мужчина. — Может быть, вы не все знаете?

— С чем? — Ольгу уже начал раздражать этот седовласый.

— С тем, что реальная жизнь намного интереснее, — приближаясь вплотную и дыша на Ольгу смесью запахов кофе, сигар, алкоголя и сладких мужских духов, продолжил мужчина. — Я могу привести массу доказательств.

Ольга поняла, что далее последуют более конкретные предложения, к сожалению, не блещущие новизной. Вот этого она как раз и не терпеть не могла. Безумно пошлых, но очень конкретных предложений. Поэтому сразу же приготовилась дать отпор. Не очень грубо, но достаточно твердо.

— Поехали ко мне в гости, — подтвердил ее предположения мужчина. — Причем не откладывая, прямо сегодня вечером. И вы сами убедитесь, что реальная жизнь намного интересней виртуальной. Я постараюсь вам это доказать.

Ольга ищуще оглянулась по сторонам. К счастью, Андрей и Юрий с бокалами шампанского в руках уже входили в зал. Юрия заметно покачивало, а у Андрея было странное озабоченное выражение лица.

— Доказательства — это прекрасно, — Ольга попыталась изобразить на лице печаль, — но я здесь не одна. Я с мужем. А вот, кстати, и он. Хотите, я вас познакомлю?

— Пардон, — ответил мужчина, ретируясь. — По вам не скажешь, что вы искали своего мужа. Приношу извинения… Ошибся.

Ухажер-неудачник попытался отвесить исполненный достоинства поклон и удалился, едва не завалив инсталляцию. Ольге стало его даже немного жаль. Ну, правда ведь, подкатил к красивой женщине, а тут непонятный разговор и муж на горизонте. Есть, от чего расстроиться. Да ладно, найдет себе другую женщину, которая по достоинству оценит его седеющую бородку и старые, как мир, подходцы.

— Вижу, твоя красотка зря времени не теряет, — проговорил Юрий, подходя к Ольге и довольно фамильярно пихая Андрея локтем в бок. — Этак ты без жены останешься, братуха.

— Вы бы еще дольше стояли и пялились на чужих девок, — в тон ему ответила Ольга. — Кстати, как там твоя супруга?

— Да, пойду, посмотрю! — шутливо испугался Юра. — Как бы и моя половина не закрутила по-быстрячку роман с каким-нибудь юным прекрасным незнакомцем.

Юрий, прихватив по дороге очередной бокал шампанского, поспешил в соседний зал. А Ольга наконец обратила внимание на болезненный вид мужа.

— Господи, что с тобой? — искренне испугалась она. — У тебя голова не болит? Кости не ломит?

— В смысле? — переспросил Андрей. — Я всего один бокал выпил. С чего бы голове вдруг разболеться?

— Ты белее собственной рубашки, — встревожилась Оля, прикладывая ладонь ко лбу супруга. Лоб был очень горячий. — У тебя температура. И, по-моему, высокая.

— Ничего страшного, — попытался отмахнуться Андрей. — Хотя в чем-то ты права, шампанского не стоит больше пить. Холодное оно. Пойду, поищу коньяку.

— Конечно, ничего страшного, — проворчала Ольга. Она хорошо знала, как ее супруг ненавидит лечиться. — Выздоровеешь, куда денешься. Поехали домой. Хорошего понемножку.

— Ну, почему ж сразу домой? — попытался сопротивляться ее напору Андрей. — Только ведь приехали. У меня еще встреча здесь…

— Никуда твоя встреча не денется, — отрезала Ольга. — Нечего тут вирусы распространять.

Она по-хозяйски взяла мужа под руку и потянула к выходу. Андрей понял, что сопротивление бесполезно. А значит, слоновьей дозы аспирина, меда и молока с содой ему не избежать: в вопросах медицины Ольга считала себя великим знатоком.

Вообще забота о здоровье семьи осталась одной из последних обязанностей бывших Хранительниц Домашнего Очага. Очаг этот теперь хранится в газовой трубе и выскакивает оттуда по первому щелчку зажигалки. Уборка легла на плечи уборщиц, приходящих два раза в неделю. С детьми сидят няни или бабушки, пока их мамы зарабатывают на то, чтобы содержать этих самых няней и бабушек. Стиркой занимаются стиральные машинки, а посуду моет другая, не менее умная, машинка. Стряпня чаще всего случается теперь только по праздникам и становится она все менее увлекательным и трудновыполнимым процессом. А по будням вся готовка превращается в фарс: не называть же высоким словом «кулинария» ежедневную разморозку полуфабрикатов или заказ пиццы.

Но нежность куда-то надо девать, а также не атрофировавшиеся еще материнские инстинкты. Вот и проявляются они в полной мере, когда кто-нибудь из домашних имеет несчастье подхватить зловредный вирус. И тут уже нежность к больному трудно остановить, как и победить твердость и решительность в борьбе с коварными микроорганизмами, которые по глупости и недомыслию проникли воздушно-капельным путем в любимый организм.

Женщина, вырастившая дочь и укротившая мужа, к сорока годам становится специалистом по травникам, целебным мазям, и «один рецепт мне сама тетя Нина рассказывала». Хорошо еще, что все эти снадобья довольно безопасны — если не помогут, то, как говаривали «митьки», «хуже-то не будет»… И покорные мужья, а за ними и дети, ругая судьбу-злодейку, глотают настои, запивают чаем с маслом и молоком с медом, настойкой на шишках, втирают в спину козий, а то и барсучий жир. В общем, лечатся тем, от чего наотрез отказалась мощная индустрия под названием «официальная медицина».

Но и официальной медицине удается внести свой вклад в дело излечения несчастных страдальцев. Ради достижения результата народные снадобья заедают пачками таблеток, запивают растворимыми «шипучками», не забывая приложить к спине горчичники и попарить ноги. В общем, используют все, что официальная медицина как раз рекомендует. Вот такой странный симбиоз двух противоборствующих направлений врачевания без колебаний практикуется современными женщинами — хранительницами здоровья в семье.

Андрей, увидев, как у Ольги хищно заблестели глаза, решил не протестовать. А через полчаса уже лежал в кровати, смотрел по какому-то каналу «Терминатор. Восстание машин» и не думал ни о каких виртуальных письмах.

Супруги Будниковы покинули выставку, а вот с супругами Трофименко, а точнее с Юрием, произошла глупая, нелепая и до невозможности постыдная история, о которой, к сожалению, нельзя не упомянуть. Хотя она достойна, скорее всего, страниц того самого таблоида, в котором и трудились Андрей с Юрием.

Выпив неведомо который по счету бокал французского шампанского, на халяву разливаемого устроителями выставки, Юрий поднял помутневший взгляд и увидел свою бывшую любовь — Юлю. Да-да, ту самую, о которой рассказывал Андрею на даче вчера вечером (или, точнее, вчера ночью).

Непонятно, что ударило в голову господину Трофименко, неизбывная любовь или пары алкоголя, да и не важно это… А важно то, что Юрий, забыв о том, что на выставке присутствует его законная супруга, решил вдруг дать волю чувствам. Распихивая локтями гостей выставки, он приблизился к Юле настолько близко, что чуть не уткнулся носом в небольшую татуировку в виде японского иероглифа «Ю» на открытой спине.

— Юля? — пытаясь выдержать светский тон, сказал он. — Ты не представляешь, как я рад тебя видеть!

«Интересно, а рада ли она видеть меня?» — подумал Юрий, но тут же отогнал эту мысль. — «Конечно же рада», — успокоил он себя новой пьяной мыслью.

— Здравствуй, Юра… — сухо ответила Юлия и забегала глазами по залу, явно кого-то высматривая. — Я тоже очень-очень рада тебя видеть. Как поживаешь?

Когда два года назад Юлю прислали на практику в газету, в городе стартовал кинофестиваль. Газета фестиваль традиционно поддерживала, хотя редакторы и морщились, печатая прожекты непросыхающих кинематографистов в мятых пиджаках. Кинематографисты в кулуарах фестиваля пытались закадрить модных вечно торопящихся продюсеров, плели интриги, а в перерывах обещали главные роли и миллионные гонорары начинающим актрисам и журналисткам, которых в вестибюле было полно.

Юра проходил по коридору и заметил новую практикантку в обществе подозрительного мужика лет семидесяти, в кедах, джинсовой рубашке и с длинными серо-седыми волосами.

— Понимаете ли, Юлия, — вкрадчиво говорил мужик хорошо поставленным голосом, — главное в моей картине — это вы, ваше тело, тело девушки с подчеркнутым эротизмом!

Юра поднял брови и окинул свежим взглядом девушку с «подчеркнутым эротизмом». Да, что-то в ней есть. «Как я раньше ее не заметил?» — подумал Юрий и, на беду свою (или на удачу), был узнан болтливым мужиком.

— Юрий Петрович! — засуетился мужик, позабыв о Юле. — Здравствуйте, как поживаете? Как здоровье? Очень-очень рад вас видеть на нашем кинофестивале.

Юрий остановился. Он не очень понял, с чего бы это он должен рассказывать о своем здоровье этому суетливому старику. И чего это вдруг он так рад его видеть? И вообще, с какого такого перепугу фестиваль вдруг стал этому мужику принадлежать?

— Юрий Петрович, вы меня не узнали? — еще больше залебезил мужчина. — Ну как же, вы ведь были на моем показе. Помните, такая эксцентричная короткометражная комедия, под названием «Смех и слезы женщины бальзаковского возраста»?

— Нет, — высокомерно качнул головой Юра, который не любил, когда при юных девушках его называют по отчеству, считая, что не такой уж он и старый. — Простите, но не узнал. И фильм этот я, к сожалению, не запомнил совершенно.

— Я кинорежиссер Хащев, — как будто между делом проговорил господин и продолжил: — Мне необходимо ваше участие. Я бы даже сказал, ваша помощь.

Юра не первый год был членом жюри кинофестиваля и твердо знал, что если к нему подходит в меру выпивший человек странной наружности, заявляя, что он кинорежиссер или еще Бог знает кто, то обязательно будет о чем-то просить. И удовлетворять его просьбу необязательно, а то и вредно — этот же человек будет называть его «коррупционером» и «душителем искусства». Юра выдержал паузу, строго посмотрел на практикантку Юлю и спросил Хащева:

— В чем? Я имею виду, чем же это я могу вам помочь? Учтите, в кино я не очень разбираюсь, хоть и член жюри.

— Понимаете ли, тут такое дело… как бы вам это сказать… как ценитель искусства…

Юра посмотрел на часы. Так, чтобы и Хащев и Юлия увидели, что это настоящий «Роллекс», а не китайская подделка.

— Вы можете говорить по сути? Я очень спешу! У меня прямо на сейчас запланированы еще два просмотра и встреча с… Каждая минута на счету.

— Два пригласительных на фуршет. Мне и моей спутнице, — Хащев показал глазами Юлю. — Я собираюсь дать ей главную роль в своей следующей картине. Кстати, эта картина будет называться «Доля доброй самаритянки». Я уже сегодня приглашаю вас на премьеру.

— Что же, на фуршет, так на фуршет… — ответил Юрий. — Однако у меня есть лишь один пригласительный. И думаю, что его стоит отдать исполнительнице главной роли.

Юра протянул пригласительный на фуршет Юле, подмигнул ей, а затем рассмеялся. Посмотрел в покрасневшее от гнева лицо Хащева и рассмеялся еще раз. Очень уж был забавен этот режиссер-неудачник, столь глупо решающий свои половые проблемы. И долго хохотал, удаляясь от столь странной пары по коридору. Когда успокоился, вытер слезы носовым платком. А потом, на закрытии фестиваля, раздавая призы от прессы, он снова обратил на девушку внимание.

Юля была в коротком черном платье, и тогда он впервые заметил и сразу запомнил иероглиф у нее на лопатке. А потом были ночи в отелях и на съемных хатах, поездки в придуманные командировки и на несуществующие семинары, ну, и походы на те светские мероприятия, куда должен ходить обеспеченный сорокалетний представитель среднего класса с прекрасной спутницей. Самое интересное, что никто ничего не заподозрил, в смысле, может, и заподозрил, но супруге Вере почему-то не доложил.

Андрей, наблюдавший Юру в то время, тоже смеялся, а после совместно выпитого коньяка называл его «старый шалун». Правда, при этом Андрей особо не вникал, с кем именно роман у его друга. Ну, роман и роман, для Юрия это нормально. С Юлей они пересекались в редакции, здоровались. Юра же сначала относился к этому несерьезно, потом вроде влюбился. Однако, после пары скандалов, которые Юля затевала не без дальнего прицела, снова перешел на массажисток да проституток. Юля ушла в другое издание, благо девочка она была умная, бойкая и действительно хорошая журналистка. А следовательно, от недостатка работы, так же как и от недостатка мужского внимания, не страдала.

Юля обернулась, и легкая полуулыбка тут же слетела с ее лица. Каким бы пьяным не был Юрий, но даже в таком состоянии он сразу сообразил, что ему не рады. Однако это его не остановило, а наоборот, раззадорило.

— Здравствуй, Юра… — сухо ответила Юлия и забегала глазами по залу, явно кого-то высматривая. — Я тоже очень рада тебя видеть. Как поживаешь?

— Юля! Юленька! — заорал Юрий. — А что ты тут делаешь, моя радость?! Я и не знал, что ты увлекаешься современным искусством.

— Отдыхаю, — напряглась было Юля, но увидев крупного молодого человека, который спешил к ней через зал, немного расслабилась. — Вот решили посетить открытие. Я здесь не одна. Знакомься, это мой супруг, Антон Приходько.

Антон подошел и протянул Юле один из бокалов, которые нес в руках. Но Юрий успел его перехватить и сделать большой глоток. А за ним и второй большой глоток, после чего наклонил бокал так, что из него полилось на пол. Но не обратил на это внимания. Он не отрывал взгляда от Антона. Недобро так на него смотрел.

— А-а-а! Тот самый, подающий надежды адвокат, — язвительно протянул Юрий, — и как, сбылись надежды?

— Кто это? — спросил Антон Юлю, подозрительно глянув на пьяного Трофименко — тот ему явно не нравился. — Чего он от тебя хочет? Я, вообще-то, тебе шампанское нес.

— Никто… — ответила Юля, беря мужа под руку. — Так… Призрак… Из прошлого.

— Я ни хрена не призрак, — от возмущения чуть не захлебнулся шампанским Юрий. — И я, между прочим, друзья мои, из настоящего, скажу вам по секрету.

— Юра, я тебя прошу, не мешай нам отдыхать, — попыталась решить дело миром Юля. — Мы пришли на выставку, пьем шампанское, смотрим картины. Мы просто отдыхаем. И ты иди отдыхай. Давай сделаем вид, что мы не знакомы.

Она взяла Антона под руку и направилась к выходу из зала. Судя по напряженной спине Антона, он ожидал еще какого-то выпада со стороны Юрия. И чутье его не подвело. Да и могло ли быть иначе? Юрий, как всякий доминирующий самец, не мог допустить того, чтобы последнее слово осталось не за ним.

— Да отдыхай, пожалуйста… — заявил Юрий им в спину, — со своим подающим надежды…

Антон остановился и повернулся к Юрию, в уме явно просчитывая расстояние для хука правой. Юля нервно дернула его за руку и потянула к выходу.

— Пойдем, — нетерпеливо сказала она. — Он просто пьян. Ты же видишь, что он пьян!

— Я пьян?! — громко спросил Юра. — Ладно — это объективно! Да, пьян! Ну и что? А ты — сука! Хоть я тебя и люблю. Меня бросила, а сама аборт сделала! Я все знаю!

Гул в зале стих, на пьяные крики обернулись все любители современного искусства, включая и жену Юрия — Веронику. Та оторвалась от картины, где была изображена разрисованная звездами Давида вперемешку с серпами-молотами конская задница, и удивленно посмотрела на супруга. Юрий тоже посмотрел на жену и глаза их, как поется в песне, встретились.

— Верочка, любимая, — закричал он жене, показывая пальцем на Юлю, — ты прикинь, я даже бросить тебя хотел, бросить ради этой суки. А она моего сына убила!.. Или дочку!

Последнюю фразу Юрий произнес уже заметно тише, к тому же лежа на полу. Хук у Антона был отменный, профессиональный, а двигался он молниеносно. Юрий пощупал челюсть. Та, вроде, была на месте.

— Мужчина, — сказал Антон поверженному Юрию, — я вас не знаю лично, но вам придется извиниться перед моей супругой и передо мной за свое недостойное поведение.

— Извиниться?! — изумился с полу Юрий. — Ты хочешь, чтобы я извинился, урод?

— Да, я хочу, чтобы вы извинились, — кивнул Антон. — И чем скорее, тем лучше. Иначе это может плохо для вас закончиться.

Юрий подумал, не извиниться ли ему и в самом деле… Но потом вспомнил армию и провел довольно удачную подсечку из положения лежа. Антон грохнулся на пол, и только тут почтенная публика сообразила, что драчунов пора разнимать. Пока не пролилась кровь, причем в прямом смысле этого слова. Мужчины хватали обоих дерущихся за руки и плечи, от входа к ним спешили охранники, женщины визжали. Вызвали милицию. Словом, дебош удался на славу.

Через пятнадцать минут Вера запихала пьяного и побитого Юрия на переднее сидение автомобиля и на всякий случай пристегнула ремнем безопасности. После чего уселась на место водителя и задумалась над тем, с чего же все-таки начать разговор.

— Кто такая эта Юля? — начала она с вопроса, что называется, в лоб. — Я тебя спрашиваю!

В ответ она услышала тихое похрапывание. Муж уснул. Вера поняла, что у нее есть два варианта. Либо отвезти Юрия домой и сделать вид, что ничего не произошло. Либо допросить его прямо сейчас, пока он пьяный. Немного подумав, она выбрала второй вариант и больно ткнула супруга в бок кулаком.

— Юра, приди в себя! — громко крикнула она. — Я спрашиваю, кто такая эта Юля?!

— Юля? — спросонья пробормотал Юрий. — Да так, сука одна. А чего это тебя так заинтересовало?

— Это с ней ты провел прошлое воскресенье?! — продолжила допрос Вера. — Ну, когда уехал на «срочное совещание»! Я кого спрашиваю?! Это было твое «срочное совещание»?!

— Прошлое воскресенье? — все еще заплетающимся языком уточнил Юра и отмахнулся обеими руками. — Нет. Это совсем из другой жизни… Из прошлого…

— Где ты был в прошлое воскресенье? — Вера встряхнула мужа за лацканы пиджака. — С ней? Не вздумай врать мне! Не вздумай врать! Подонок!

Юра открыл глаза. У моряков это называется «раздраил». И попытался оценить ситуацию. Отчего-то все вокруг тряслось. Ага, это Вера его трясла за пиджак, понял Юрий. Такое бывало не часто, но бывало. Даже пьяным Юрий сообразил, что надо сказать правду. Не всю, конечно, правду, но хотя бы что-то похожее на правду. Ту ее часть, во что Вера, скажем так, сможет поверить…

— Я Андрюху спасал… — удивленно посмотрел на руки супруги Юрий, — от депрессии, в натуре…

— От чего ты его спасал? — не поняла Вера. Руки цепко держали супруга, а мысль цепко держала логику событий. — От какой, к чертовой матери, депрессии?! Что ты вообще несешь?!

— От одиночества. От черных мыслей… — Юра снова попытался уснуть. — В основном спасались коньяком. Под яичницу. Правда, яичница была какая-то несвежая.

— Ты хоть сам понимаешь, что ты городишь? — встряхнула его Вера.

— Все я понимаю! — разозлился Юра. — У Андрюхи — виртуальный роман. Прикинь? В нашем возрасте.

— Ну вы даете, мужики! — протянула Вера и от неожиданности даже ослабила хватку. — А Ольга знает?

— Знает. То есть не знает… — ответил Юрий, снова укладываясь. — У него, романтика, виртуальный роман с Ольгой. Это только Андрюха так может! Чтобы на пятом десятке да с родной женой виртуальный роман закрутить.

— Бред какой-то… — из сказанного мужем Вера не поняла ничего. — Подожди, ты не увиливай!

— Вовсе и не бред… — попытался объяснить Юрий. — У него виртуальный роман с Ольгой. Он знает, что это Ольга, а Ольга не знает, что у нее роман с Андрюхой. Она не знает. Может, догадывается… Но — вряд ли… Хотя это же он, Андрюха то есть… Поняла?

Вера мало что понимала. Что-то в цепочке событий терялось, и как-то не сходились концы с концами, и главная улика ускользала… И кажется, он и сейчас выкрутится.

— А кто такая Юля? — вспомнила Вера наконец начало допроса. — Я тебя спрашиваю, кто такая Юля?

— Юля? Сука одна! — честно ответил Юра. — Из прошлой жизни. Я не люблю ее уже — совсем. И давно…

— Ладно, поехали домой… — вздохнула Вера и завела авто. — Наказание ты мое. Но завтра ты у меня получишь! По полной программе получишь, это я тебе обещаю!

Было понятно, что ничего не понятно. Муж, как уже не раз бывало, выкрутился — выкручивался он в любом состоянии. Однако дальнейшее расследование Вера решила отложить как минимум до утра. Все равно от пьяного Юрия добиться чего-то путного было невозможно.