Любовь и бытовая магия

Экзамены

После первого неудачного опыта я дежурила ещё пару раз, но уже днём и с другими преподавателями. Все шло своим чередом: подготовка к экзамену, лекции, шитье, редкие эксперименты с алхимиком слились в одну нескончаемую круговерть. В памяти отпечатался только эпизод, когда ко мне пришла вечером Сонея. Я как раз возвращалась с очередного научного свидания от Граа, который в этот раз почти довел меня до слез. Нет, он теперь почти не кричал, но умудрялся разговаривать так, что я чувствовала себя никчемным существом, не способным понять элементарные вещи. Сказывались недосып и некоторая рассеянность в мыслях, занятых предстоящими заботами: я то и дело ошибалась, выполняя инструкции мага, чем только подливала масло в огонь. Когда он с привычным ехидством сообщил, что сегодня просто рекордный день по моей бестолковости, я не выдержала и сбежала прямо с середины эксперимента, чувствуя, что ещё немного — и позорно разревусь. Алхимик кричал что-то вслед, но мне было уже все равно: я бесконечно устала и жаждала покоя. Уныло брела я домой, пиная мелкие камушки с дороги и мечтая попить крокус в тишине. Но на крыльце меня ждал сюрприз в лице секретарши.

— Что-то срочное? — недружелюбно спросила я, все ещё находясь под впечатлением от собственных страданий. — Ректор вызывает?

— Нет, это не он, это мне…, то есть это я к вам, госпожа Вэлис, — неожиданно запинаясь, промямлила эта обычно непробиваемая дама.

Меня обуяло любопытство: что заставило Сонею, которая, мягко говоря, меня недолюбливала, искать встречи? О чем я прямо и спросила.

— Вы как-то упомянули, что можете помочь спрятать рожки, — с мольбой торопливо проговорила гела, переминаясь с ноги на ногу. А я припомнила, о чем шептались в последнее время на наших вечерних посиделках педагоги (Сонею я, кстати, давно там не видела). Говорили, что недавно приехала странная особа, то ли преподаватель, то ли наблюдатель, но за нее сразу взялся ректор, предоставивший прибывшей лучший домик для служащих, который располагался по соседству с его жилищем. Мэтр Кориус всюду водил эту женщину под руку, был неимоверно галантен и, по слухам, их даже видели в городском парке, лакомящихся мороженым. Ещё одна маленькая, но существенная деталь — дама была гномкой, а поведение ректора наводило окружающих на мысль, что намерения у него самые серьезные. Преподаватели уже держали пари, как скоро поженится сладкая неразлучная парочка. Поэтому я понимала Сонею, чья многолетняя преданность грозила потеряться в лучах несомненных достоинств приезжей захватчицы чужих мужчин. Только беда такого масштаба могла заставить гелу искать помощи на стороне.

Я кивнула и предложила:

— Давайте зайдем в дом. Здесь неудобно говорить.

Пропустив секретаршу, я осмотрелась: свидетелей нашей встречи не было. Хорошо это или плохо — время покажет, может, мне ещё придется отбиваться от гелы, которую разозлить — что отобрать конфету у ребенка. Но свое слово я привыкла держать, к этому меня приучила тетушка, часто приговаривающая: "Лялечка, люди должны тебе верить: пообещала — расшибись, но сделай, а знаешь, что не сможешь — вовремя смолчи". Вот и теперь я приготовилась пожинать плоды своей болтливости. Мы традиционно расположились в гостиной с чашечками травяного напитка, и гостья приступила к рассказу:

— Я уже много чего перепробовала: пилила, красила, делала объёмную прическу, но все смотрится просто ужасно. Я же вижу — мэтр Кориус на все мои попытки скрыть это природное безобразие только глаза округляет (не знаю, по-моему, рожки были весьма милы и придавали некую пикантность женщине, другое дело — торчащие уши и зализанная, будто маслом политая, прическа, но геле виднее). Ах, он такой деликатный (на этом месте я подавилась отваром), даже если ему что-то не нравиться — молчит (трижды "ха"). А теперь появилась эта ужасная гномка! Вы не поверите, она курит, сквернословит, носит цилиндр и трость, как мужчина, но ректор ей и слова не скажет: ходит рядом и чуть ей в рот не заглядывает. Разве такая женщина должна быть рядом? Чем она лучше? — начала распаляться гела. — Я столько лет преданно служила ректору, выполняла все его распоряжения, улавливала малейшие оттенки его настроения, поддерживала во всем, заботилась, и все для чего? Чтобы он достался какой-то седой мымре? — секретарша уже вопила во весь голос. Я, надо признаться, объекта ректорского обожания ещё не видела, но, судя по описаниям госпожи Вирсон, получалось что-то монстроподобное. Не хотелось расстраивать заранее секретаршу: если такой консерватор, как мэтр Кориус, прощал мужской стиль в одежде и поведении дамы, то эта особа явно занимала значимое место в сердце мужчины. Но, окинув плотоядным взглядом творца свою поникшую музу, я подумала: "А почему собственно не произвести маленькую революцию в моде, пусть для начала и в Академии. Клиент, кажется, созрел, есть шанс на успех предприятия".

— Уважаемая госпожа Вирсон, у меня есть идеи, как вам помочь, но для этого понадобится ваше обещание носить только то, что я скажу.

Сонея напряглась: было видно, как в душе ее происходит борьба, но, собравшись с духом, она торжественно кивнула.

— Даю вам слово гелы.

— Тогда смотрите сюда, — я взяла бумагу и принялась делать наброски. Мне была понятна главная проблема женщины. Она комплексовала по поводу рожек, поэтому для её уверенности в себе и поднятия самооценки их нужно было спрятать. Мне когда-то на глаза попалось изображение традиционного костюма шавери. Так вот, женщины были одеты очень своеобразно: в широкие штаны-шаровары и удлиненную тунику, расшитую узорами и бисером. И главное — очаровательный головной убор — невысокий тюрбан. Именно его я и хотела предложить Сонее: на мой взгляд, он скроет и рожки, и лопоухость секретарши. Продемонстрировав ей эскиз, я стала ждать ответной реакции, и она не замедлила появиться: сначала это было удивление, потом возмущение. Когда на лице задумчивость сменилась обречённой покорностью судьбе, я решила приступить к штурму.

— Считаю, что вам пойдет такой наряд, — уверенно принялась убеждать гелу. — Согласна, он немного необычен, но все приличия соблюдены: бедра прикрыты, силуэт не облегающий…

— Но щиколотки видны! — с вялым возмущением перебила меня Сонея.

— Ничего, ножки обнажим, зато рожки скроем, — привела я убийственный аргумент. — Учитывая вашу форму лица, такой головной убор вам бесспорно пойдет, а значит и остальное придется создавать в соответствующем стиле. Вы, как дама со вкусом, должны это понимать, — решила я немного подсластить пилюлю, предвидя очередной приступ упрямства со стороны гелы.

Ещё немного попрепиравшись для приличия, Сонея согласилась, и мы принялись снимать мерки. Неожиданно оказалось, что под унылым платьем секретарша скрывает гибкую и подтянутую фигуру, что меня приятно удивило.

— Согласитесь, это точно будет лучше вашего мешка, который вы ошибочно считаете одеждой, — ещё раз показала я набросок женщине, — и ректор точно отметит ваше преображение, он же не слепой! А любое внимание — уже результат. Будьте смелее! — продолжала я подбадривать Сонею. На этом мы расстались, и я пообещала через два дня предоставить результат своей задумки.

Что сказать! Комплект получился таким, что я решила и себе со временем сшить похожий. Серый цвет ткани я разнообразила узорами из бисера и цветных ниток, которые пустила от ворота до середины груди, по рукавам и низу шароваров. Работала я с вдохновением, вышивая на своей чудо-машинке распускающиеся цветы и экзотических птиц. Тюрбана я сделала два: один — темный с перышками, второй — светлее с мелкими ракушками в качестве украшения. Гела явилась, как договаривались, и долго ощупывала одежду, чуть не пробуя ее на зуб.

— Красиво, но я не смогу такое надеть, — призналась она.

— Это вам решать, — устало отозвалась я. — Свою часть работы я выполнила на совесть, остальное — за вами, — и я, аккуратно сложив, отдала вещи Сонее, которая сразу же ушла.

Спустя пару дней мне нужно было попасть к ректору, чтобы окончательно утвердить экзаменационные билеты, и я направилась в приемную. Зайдя, я увидела двух дам, довольно мило беседующих.

— О, а вот и госпожа Вэлис. Именно ей я обязана своим эффектным видом, — произнесла одна из них, и я с некоторым изумлением узнала в говорившей секретаршу. Да, такого результата даже я не ожидала: передо мной сидела элегантная, абсолютно уверенная в себе женщина. Тюрбан скрыл недостатки природы и подчеркнул высокий лоб, светлую кожу и идеально ровный нос. Оказалось, что у гелы тонкие щиколотки и маленькие ступни, которые изящно красовались в замшевых туфельках без каблука. Выглядела госпожа Вирсон так, будто скинула несколько лет: расправились плечи, появилась плавность движений, — уверена, она осознала, что привлекательна, и гордилась этим. Вторая дама была не менее колоритна: седые волосы ее были заплетены во множество мелких кос, на голове был невысокий цилиндр, а сама она была загорелая, живая и очень подвижная. Мужской брючный костюм подчеркивал аппетитную, я бы даже сказала, выдающуюся фигуру, на шее красовался мех какого-то баснословно дорогого животного, а трость в руке венчал огромный драгоценный камень. Судя по всему, это и была та самая гномка — зазноба ректора. Сейчас она с восторгом рассматривала Сонею, одобрительно улыбаясь.

— Превосходный наряд, — неожиданно сиплым голосом произнесла незнакомка. — Вы — большая оригиналка, — повернулась она к секретарше, — думаю, мы подружимся: люблю необычных и смелых людей, — и дама по-простецки хлопнула по плечу гелу так, что та пригнулась. — А вы, милочка, — мастер с большой буквы, — обратилась она ко мне, — обязательно заскочу к вам в следующий раз, как приеду.

— А что, вы уже уезжаете? — с тайной надеждой спросила Сонея. — Какая досада! (На мой взгляд, вышло крайне неубедительно, но гномка, кажется, не обратила на это внимания).

— Да, сегодня. Вот пришла попрощаться, а малыша Корри нет на месте, — с сожалением вздохнула дама.

При таком фамильярном сокращении имени ректора лицо Сонеи невольно перекосилось, и она неодобрительно уставилась на говорившую. Гномке же все было ни почём: она достала курительную трубку, затянулась, с удовольствием выпуская сизый дымок, и начала рассказывать о предстоящем путешествии на модный курорт.

Вошедший в это мгновение ректор закашлялся, зеленея на глазах, и полузадушенно просипел:

— Мама, я же просил тебя не курить эту ужасную гадость — у меня аллергия!

— Ничего, сыночка, проветришь, — философски отозвалась гномка, щелчком пальцев открывая окно настежь. — Я вот тебя тоже просила на людях звать меня исключительно по имени — и что?

— Вы мама мэтра Кориуса? — потрясённо прошептала Сонея.

— Предпочитаю, чтобы это оставалось тайной: иметь такого старого сына не к лицу такой шикарной женщине, как я.

— Мама! — возмутился гном. — Я вовсе не старый!

— Что "мама"? Посмотри, на кого ты похож, — поморщилась дама. — Всего пятьсот лет, а уже весь седой, брюхо в штаны не помещается, борода редеет. Бери пример со старшего брата! Сегги на двести лет старше, а выглядит так, что с ним не стыдно по городу под ручку пройтись. Тебе срочно надо заняться собой. Ты себя запустил совсем. Нужно о себе заботиться, — наставительно вещала дражайшая родственница мэтра, постукивая тростью по ножке стула.

— Вот и я о том же постоянно твержу, — подхватила Сонея. — Сколько раз говорила, что ни одно дело не стоит здоровья, что нужно вовремя питаться и отдыхать, — с укоризной глядя на ректора, добавила она.

Гномка заинтересованно посмотрела на гелу:

— Бравиана Кориус. Можете ко мне так обращаться, — и протянула руку для пожатия Сонее, которую та с готовностью пожала.

— Корри, а почему ты не говорил, что с тобой работает такая достойная женщина? — повернулась гномка, нахмурив брови, к сыну, который не знал, куда деваться. — Вы же секретарь, милочка, я правильно понимаю? — обратилась она к геле.

— Кто? — выпучил глаза мэтр Кориус. — Госпожа Сонея — это вы? — наконец отмер маги и неверяще принялся вглядываться в гелу. — Я вас и не признал. Вы сегодня просто сами на себя не похожи.

Госпожа Вирсон покраснела ещё больше.

— Ох уж эти невнимательные и черствые мужчины! — посетовала гномка. — Такой цветок под самым носом сидит, а он и не видит. Милочка, обязательно присмотрите за моим сыночкой, — царственно велела она Сонее, которая не могла поверить в происходящее. — Вот мой номер магфона. Сообщайте, как он кушает, сколько гуляет на воздухе, следите, чтобы не перерабатывал, — продолжала Бравиана давать указания, после чего, подчеркивая каждое слово ударом трости по ладони (выглядело угрожающе, надо признаться), сказала ректору: — А ты смотри, чтобы не увели такую прелестную даму! — и припечатала: — Мне она нравится.

Теперь очередь краснеть наступила ректору.

Ну все, если не ошибаюсь, мечты Сонеи о внимании ее неприступного объекта страсти скоро сбудутся. У гномов матриархат: если мать одобрила женщину, почтительный сын не смеет противиться воле родительницы. Что-то такое, кажется, слышала и госпожа Вирсон, так как довольный блеск глаз выдал ее с головой. Сочувствую ректору: гелы не злые, просто злопамятные, а Сонею слишком долго игнорировали, чтобы она это просто так оставила.

— Все, Корри, я устала, — тем временем капризно сказала госпожа Кориус. — Проводи меня. Всего вам доброго, — хищно улыбнувшись, кивнула нам почтенная дама и добавила, пристально глядя на секретаршу: — Присматривайте за моим непоседой. Седые волосы, а все не женат. А я, между прочим, внуков хочу. Ты меня понял? — многозначительно поиграв кустистыми бровями, повернулась гномка к сыну. Ректор промямлил нечто невразумительное и, скомканно попрощавшись, пара вышла за дверь. Я ретировалась практически следом, видя, что от расплывающейся в счастливой предвкушающей улыбке гелы сейчас не будет толку. Ну что ж, как философски всегда отмечала тетушка: "Каждой твари — по паре, у Светлых богов все под счет".

Слухи о гномке, ректоре и преображенной секретарше ещё некоторое время летали по Академии, но пришла пора сессии, и стало не до этого.

Экзамены оставили после себя приятное впечатление. Меня порадовала общая готовность по моему предмету. Младшие курсы сдавали пока только теорию. Испытания старших курсов я записывала на магкристалл, чтобы предоставить в качестве подтверждения в Центр образования Союза магических миров. Видно было, что ребята готовились, так как материал отскакивал от зубов. Практика показала, что программа усвоена на отлично: каждый демонстрировал хороший уровень концентрации и распределения силы. Конечно, жесты ещё не были отточены до совершенства, поэтому случались казусы: так Толлан, скрутив чуть сильнее пальцы, устроил небольшой потоп вместо того, чтобы полить цветок, а зельевар Ферг, радостно махнув рукой напоследок, разбил у комиссии стаканы. Но в целом экзамены прошли на удивление гладко, и можно было выдохнуть с облегчением.

Этим же днём мы с Морой и, приехавшим недавно, Квитом направились в город и наелись до отвала в нашем любимом кафе. После мы долго гуляли, рассказывая смешные истории. На душе было спокойно, напряжение последних недель отпускало. Впереди была практика. Как объяснил боевик, нас со старшими курсами направят телепортом на необитаемый остров на соседней планете. Факультетов будет несколько, задания будут выполняться ребятами совместно, а задачи педагогов будут заключаться в наблюдении и корректировке.

— Вот там, Ляля, надо будет быть всегда настороже, — предупредил маг. — Поверьте, ничто так не вдохновляет студента на шалости, как смена локации, свежий воздух малоизученного мира и понимание, что кругом море неизведанного и таинственного, поэтому вдвойне привлекательного. Там, вне стен Академии, остро ощущается дух свободы; поэтому, мой вам совет, следите в оба, как бы чего не натворили ребята. Хотя, — задумчиво протянул маг, — я бы и за вами присмотрел: помню еще вашу тягу к приключениям.

— Да ладно, Квит, — немного обиженная таким недоверием, ответила я. — Вы же знаете, что я очень ответственная.

— Да, — согласился боевик, — только непоседливая, и случайности вас просто обожают. Если честно, я за вас переживаю иногда больше, чем за студентов.

Я только отмахнулась. Мы сидели на лавочке в тени раскидистого дерева, и практика казалась чем-то далёким.

— Предлагаю по мороженому! — сказал Квит.

— Ещё? — весело спросила Мора. — Я совсем растолстею, и ты меня разлюбишь.

— Никогда, — горячо глядя на сирену, пообещал Квит. Воздух между ними чуть не искрил от избытка чувств, и я почувствовала себя лишней. Было радостно за этих людей, ставших мне близкими. Я знала, что всегда могу положиться на них и верила им, как себе. Однако не хотелось им мешать:

— Скоро стемнеет, мне пора домой, — сказала я, вставая со скамейки, где мы так удобно расположились в тени старых деревьев.

— Лялечка, какая ты скучная! Больше не надо готовиться к лекциям и экзаменам! Давай ещё погуляем, — тут же заныла Мора, но решения своего я менять не хотела:

— Я очень устала. Все-таки день был насыщенным.

— Мы проводим! — сказал боевик, бережно обнимая свою подругу.

Меня довели до ворот Академии. Там мы распрощались, и я пошла домой.