Любовь и риск

Глава 8

Когда Майкл остановил свою машину перед домом, где жила Эбби, здесь уже собрались едва ли не все полицейские Норд-сайда. Улица изобиловала проблесковыми маячками, слышались тревожные переговоры по радио. Он не стал дожидаться Мендельсона, выскочил из машины и устремился в открытую дверь дома.

Группа полисменов заслонила небольшой холл.

— Что случилось? — спросил Майкл.

— Не знаем, серж, — ответил один из них. — Мы только что прибыли сюда. Я слышал, какой-то прес бежал по крыше.

— Может быть, вам не стоит терять время, а сделать все возможное, чтобы перекрыть бандиту пути отступления?

Не дожидаясь ответа от растерявшегося полицейского, он помчался по лестнице.

На площадке четвертого этажа также толпились люди в синей форме. Большинство из них скопилось снаружи распахнутой двери квартиры Эбби. Когда он подошел ближе, то понял, что не открытой, а выбитой. Он чуть не лишился сознания от одной мысли, что могло произойти с Эбби.

— Привет, серж, — раздалось приветствие, нарушившее тишину.

Майкл потер рукой подбородок и заставил себя сдвинуться с места, ноги не слушались его.

Внутри стояли Диксон и Уолтерс, полицейские ночной смены. Они глядели на кушетку. Майкл прошел через разбитую дверь и очутился в комнате.

— Майкл!

Из его груди вырвался вздох облегчения. С кушетки вскочила Эбби и бросилась к нему. Не обращая внимания на окружающих, Майкл схватил ее в объятия. С ней все было о'кей. Он не мог поверить в это. Он прижал ее к груди, потом провел дрожащей рукой по волосам.

— Что случилось? С тобой все в порядке?

— Да.

Слово вырвалось вместе с рыданием. Она дрожала, лицо было мокрым от слез. У Майкла было ощущение, что она готова упасть. После пережитого им кошмара и он был не в лучшем состоянии.

— Это был тот парень, — выговорила она с трудом, Преодолевая спазмы в горле. — Он назвал себя Диксоном, сказал, что с тобой несчастье. Я позволила ему войти в дом… я просто дура. Но я так испугалась за тебя…

— Все прошло, — успокаивал ее Майкл. — Все хорошо, я здесь.

— Это прекрасно, — улыбнулась она. — На работе я управляюсь с подобными сюрпризами, как ты успел заметить, значительно лучше. А тут потерпела полное поражение.

— Ты молодец, — заверил он Эбби, отвел обратно к кушетке и помог сесть. Только теперь он заметил кровоподтеки, начавшие выступать на ее лице. На скуле и под левым глазом. — Эбби? — он протянул руку к синякам.

— Снова оказаться в ловушке — это уж слишком, — с досадой сказала она. — Если бы я не была такой возмутительно наивной!..

— Дай-ка я налью тебе стакан вина, — предложил он. — Согласна?

— Конечно, — улыбнулась она, не отрывая от него глаз. Майкл встал и выразительно взглянул на Диксона. Полицейский в штатском молча последовал за ним на кухню.

— Докладывай, — потребовал Майкл с яростью в голосе, — что же произошло?

Диксон стоял в неудобной позе возле стола, держась рукой за раму прислоненного к стене велосипеда.

— Он обвел нас. Мы дали маху. Я очень сожалею, Майкл.

— Сожалением делу не поможешь. Как он добрался до нее?

— Точно так, как она сказала. Он вошел выбритый и хорошо одетый, и мы не узнали его. Позвонил по интеркому и сказал, что у него плохие новости о тебе. Если бы твоя леди не была такой настороженной, все могло бы кончиться хуже. Она узнала его в дверной глазок и подняла тревогу. Но когда она не открыла ему, он вышиб дверь. Бандит держал ее за горло, когда мы показались.

— Но он убежал! — возмутился Майкл.

— Да. Через окно на пожарную лестницу. Сейчас за ним идет погоня.

К тому времени, когда Майкл вернулся обратно в гостиную с вином для Эбби, не только Мендельсон, но и Свэнн уже преодолели четыре лестничных пролета.

Свэнн был единственным, кто оставался невозмутимым. Он сказал, что «плохие парни» обманули их ожидания, отказали им «в уважении», так выразился лейтенант. Майкл чуть было не накинулся на своего приятеля после этих слов, но вовремя остановился, увидев страдание в усталых черных глазах.

— Док, с тобой, надеюсь, ничего серьезного не случилось?

Эбби взглянула на него поверх стакана с вином, который дал ей Майкл.

— Сегодняшний день не предвещал плохого. Но то, что произошло поздним вечером, для слабой женщины — большое испытание. Но, слава Богу, все обошлось. Спасибо, Свэнн.

Когда она говорила это, стакан так дрожал в ее руке, что она не смогла сделать и глотка, не пролив немного вина. Эбби чувствовала себя так, словно тело ее распалось на части. Для нее было уже достаточно известия, что с Майклом случилось несчастье. Но когда она заглянула в дверной глазок и увидела в холле преследовавшую ее тень с рыбьими глазами, она заметалась, не зная, что предпринять. Не было никакой возможности позвать на помощь полицейских, находящихся внизу на улице. В конце концов Эбби, собравшись с мыслями, набрала номер экстренной помощи. Она едва успела позвонить, когда снаружи раздались удары и сильные толчки. Их потребовалось всего три, чтобы сломать тонкую дверь…

Эбби сделала несколько глотков вина, так и не почувствовав его вкуса. Майкл был с ней и в безопасности, а это было самое главное.

— Значит, так, Свэнн, — сказал Майкл, с трудом сдерживая свой гнев, — я забираю ее с собой.

— Да подожди ты минуту, не пори горячку, Майкл!

— Только не проси меня ждать. Я предупреждал: не хочу, чтобы ее впутывали в это дело. Я сказал сотрудникам Агентства: сделаю все, чего они потребуют, только бы обезопасить Эбби. Вот к чему привела их преступная самонадеянность!

Эбби, еще не пришедшая в себя окончательно, никак не могла понять, что происходит, о чем они говорят. Но у нее не было сомнения в том, что сейчас чувствует Майкл — он был вне себя от ярости.

— Ты ведь знаешь, что мы должны получить добро от Магнассона, — напомнил ему Свэнн.

— Магнассон может отправляться ко всем чертям. Эбби не должна здесь оставаться, и она больше не будет приманкой, заложницей в их бездарной операции.

— Ты не можешь забрать ее с собой, — настаивал Свэнн, — ты представляешь для пресов более соблазнительную мишень, чем она.

Эбби уловила смысл их спора. Она поднялась с кушетки, обнаружив в себе больше сил, чем предполагала.

— О чем вы так эмоционально беседуете?

Они взглянули на нее с невинным видом, словно говорили о сущих пустяках. Затем Свэнн выглянул сквозь проем, образовавшийся из-за выбитой двери, на лестничную площадку, где кроме полицейских появились и соседи.

— Почему бы нам не переговорить на кухне? — предложил он.

— Конечно, почему бы и нет? — согласилась Эбби. Они прошли в маленькую кухню, которую им освободил Диксон.

— Итак, — продолжила Эбби, — мишень для чего?

Ответил Свэнн. Майкл не произнес ни слова.

— Те ребята из отдела наркотиков, с которыми ты встречалась, находились у Кэпшоу не из-за ограбления, — сказал темнокожий детектив. — Они работают по делу о поставке крупного груза наркотиков, в которое были вовлечены Марлоу и Перси. Когда Перси выбыл из игры, единственной ниточкой, за которую можно было уцепиться, оставался Марлоу.

— Магнассон это тот самовлюбленный манекен в штатском? — спросила Эбби.

Майкл еле сдержал улыбку.

— Да. Он из Агентства по борьбе с наркотиками. Всю эту операцию проводит мистер Магнассон.

— И где в этой «славной» операции место малоприятному слову «мишень»? — не унималась Эбби.

Свэнн объяснил, Майкл позволил ему сделать это, потому что сам он не был в состоянии объяснить замысел Магнассона так, чтобы не встревожить Эбби. Он не мог отвести глаза от багряной полосы на ее скуле и неестественной бледности, разлившейся по лицу Эбби. На этот раз опасность подобралась слишком близко. Он не имел права снова подвергнуть ее риску. Во время этого мучительно долгого пути сюда Майкл до конца осознал, что любит Эбби слишком сильно, чтобы потерять ее, и не имеет ни малейшего значения, какой ценой он этого добьется.

Свэнн дошел до того места, где Майкл сам подставил себя в качестве приманки. Когда он объяснил почему, Эбби повернулась к Майклу со слезами гнева и боли в глазах.

— Как ты мог? — спросила она дрожащим голосом. — Как ты мог рисковать своей жизнью, ничего не рассказав мне?!

Майкл без слов нежно обнял Эбби.

— Ты была слишком глубоко втянута в это дело, и Магнассон уже собирался подставить тебя. Я не мог этого допустить, Эбби.

— И даже не мог сказать мне?

Они не заметили, как деликатный Свэнн потихоньку выскользнул за дверь.

— Я не хотел тревожить тебя.

Она едва не ударила его.

— Неужели ты не понял, что заставил меня страдать! Хороша забота! Ты исчезаешь на пять дней, не побеспокоившись сказать мне почему. Ты обещал мне быть осторожным, и я поверила в эту выдумку, что ты перестал изображать из себя «большую мишень». И ты еще говоришь мне, что не хотел тревожить меня!

По ее щекам все еще лились слезы. Но даже сквозь слезы она видела, что глаза Майкла полны страха за нее.

— Как ты мог не подумать, что же происходит со мной?

— Эбби, — сказал он строго, — я вовсе не иду в засаду с повязкой на глазах. Это моя работа. Меня готовили к ней. Я это делал и раньше. И когда мне предоставили выбирать, кого подставить мишенью для профессиональных уголовников, разумеется, я предложил себя. — Он пожал плечами. — Я думаю, это не тот безопасный груз, тяжесть которого я должен разделять с тобой.

Эбби сокрушенно покачала головой. Он просто не понимал ее.

— И ты не подумал, что я буду беспокоиться еще больше, пребывая в неведении, проведя эти пять дней в мучительных поисках ответа на один-единственный вопрос: что могло произойти с тобой?

— Я говорил вам, Вивиано, чтобы вы не приближались к ней!

Они оба повернулись и увидели в дверях Магнассона, его лицо было перекошено от возмущения. Он негодовал, что Майкл посмел пренебречь его распоряжением. Майкла сотрясал не меньший гнев, чем самолюбивого Магнассона.

— Вы негодяй! Ее чуть не убили сегодня вечером!

— Это оплошность департамента полиции, — нагло возразил человек из АБН, — не моя. Вы упорно продолжаете опекать доктора Фицджеральд и ставите под угрозу самое дело и ее жизнь. Теперь наша тщательно подготовленная операция, вернее, последний удар, откладывается, Вивиано, и мы даже не знаем на какое время.

— Удар?! — вспыхнула Эбби.

— Теперь вы должны вывести ее из этого дела, — настаивал Майкл, — она уже и так сделала много, рискуя жизнью, между прочим!

Магнассон наконец согласился.

— Именно поэтому я сейчас здесь и нахожусь. Я отвезу мисс Фицджеральд в безопасное место. Раньше, чем Марлоу доберется через нее до вас, сержант.

— Вы никуда ее не заберете.

— Не думаю, чтобы вы осмелились перечить мне, мистер, — голос Магнассона звучал повелевающе.

Майкл в ответ улыбнулся одними губами, глаза оставались холодными.

— А что вы собираетесь со мной сделать? — сдержанно спросил Майкл. — Уволить меня с работы? Вы забыли, что я и есть ваше дело? Без меня вы окончательно потеряете след Марлоу.

Эбби с волнением молча наблюдала за этим словесным поединком. Она видела, что и Свэнн не ушел и чего-то выжидал. Эбби размышляла, сколько раз она оказывалась причиной столкновения двух служб. Майкл стоял рядом с ней, готовый защитить ее от коварных замыслов Магнассона. Когда она смотрела на бездушного чиновника, ее мысли сосредоточились на зловещем слове «убийца». Эбби молила, чтобы оно оказалось всего лишь дурной шуткой, словом, произнесенным в гневе.

— Кто сказал, что я пойду с кем-либо из вас? — наконец произнесла Эбби.

Майкл резко повернулся к ней.

— Ты должна уйти отсюда, Эбби. Он сделал одну попытку убрать тебя. Ничто не удержит этого преступника от повторения.

Она взглянула на Магнассона.

— Вы способны обезвредить парня, который напал на меня?

Магнассон после небольшой паузы ответил, но весьма неуверенно:

— Хм… Мы можем устранить его. Но вся проблема, доктор Фицджеральд, заключается в Марлоу, а мы еще не можем напасть на его след. Пока этого не произойдет, Вивиано остается из-за вас уязвимым для преступника.

Эбби совсем перестала что-либо понимать в хитросплетениях Магнассона.

— Тогда что я должна сделать?

— Пойти со мной. У нас есть в округе несколько безопасных домов, в которых мы можем поселить вас.

— Надолго?

Если на этот вопрос и существовал ответ, то никто из присутствующих не знал его. Магнассон сосредоточенно рассматривал свои начищенные до блеска ботинки, Майкл же просто обнял Эбби.

— Прости меня, Эб! Я пытался оградить тебя от новых испытаний.

Она видела боль в его глазах и понимала, что он так поступал по жестокой необходимости. Но от сознания этого Эбби не стало легче.

— Вы не оставите нас вдвоем ненадолго? — обратилась она к Магнассону.

Магнассон колебался, но Свэнн выпроводил его из кухни, оставив Майкла и Эбби наедине. Эбби опустила лицо в руки Майкла, чтобы скрыть набежавшие слезы. Но она собрала всю свою волю — и не разрыдалась.

— У тебя будет возможность связываться со мной?

Он склонил покорно голову, прижав ее к себе еще сильнее.

— Я поставлю это непременным условием. Ты меня прощаешь?

Она хитро улыбнулась:

— Я сообщу тебе об этом позже, когда ты свяжешься со мной. — Сказав это, она опять сникла. — О, Майкл, я так напугана!

— Не надо бояться, любимая. Они будут охранять тебя как следует.

— Но кто возьмет под охрану тебя?! Это меня беспокоит сейчас больше всего на свете.

Майкл провел пальцем по уголкам ее рта, бережно стирая остатки слез.

— Я обещаю, что буду очень осторожен. Клянусь! Ты только должна верить мне.

Она с сомнением покачала головой.

— Я уже пыталась… Поскорее дай знать о себе, Майкл. Я… я не могу…

Майкл заставил ее умолкнуть поцелуем. Подставив ему губы, Эбби приподнялась и закинула руки ему за шею. Майкл вдохнул в себя ее слабые рыдания. Он крепко обнимал Эбби, наполняя ее своей силой. Его губы нежными частыми прикосновениями воспламеняли ее. Эбби прильнула к нему с такой страстью, словно хотела надолго сохранить ощущение сладостного томления, которое он вызывал в ней. Воспоминания о его ласках — это единственное, что могло скрасить унылые часы, а может быть, и бесконечные дни ее одиночества.

Примерно через полчаса Эбби вошла в гостиную с дорожной сумкой и битой для софтбола. Она позвонила домой, желая успокоить свою семью, Джону в госпиталь, чтобы извиниться за вынужденные «прогулы». Потом, хотя Магнассон заверял ее, что она будет отсутствовать совсем недолго, собрала свои пластинки и любимые книги, уложила их вместе с шортами и рубашками. Она решила, что в этом безопасном доме будет вести себя по-домашнему. Свэнн был растроган, наблюдая за Эбби. Храбрая и милая девочка, подумал он.

— Не в обиду кому-нибудь из вас, — обаятельно улыбнулась Эбби, — но после сегодняшнего вечера я буду следовать изречению Франклина, что помощь приходит к тем, кто сам себе помогает. Это вселяет уверенность, понимаете?

— Я не понимаю смысла этой философии, — притворился коварный Магнассон.

— По-моему, все ясно, — заметил Майкл. — Если ей там станет скучно, она сможет играть в фунго, летающий мяч.

— Сколько раз ты в среднем можешь попасть по мячу? — поинтересовался Свэнн.

Он был тренером команды, за которую выступал Майкл. Команда, однако, была не из лучших.

Эбби назвала, выходя из квартиры, первую пришедшую на ум цифру.

— Четыреста пятьдесят.

Свэнн поспешил к Магнассону, когда тот уже помогал Эбби войти в лифт, успев напомнить:

— Вы там охраняйте ее по-настоящему после сегодняшнего урока; надеюсь, поняли меня?

«Дом безопасности» никогда бы не попал в рекламный журнал «Лучшие дома и сады». Расположенный на Соуфт-сайд, в квартале, где жили в основном бедняки, он представлял собой неказистый кирпичный домик из двух спален с решетками на окнах и дверью, обшитой сталью. Офицер из отдела наркотиков, показывавший его Эбби, объяснил, что когда-то его использовали под хранилище кокаина. Агентство сделало его жилым, когда выветрился запах наркотика. Эбби подумала, что вряд ли прежние владельцы этих апартаментов захотят вернуться сюда.

Когда она устроилась на старой расшатанной двуспальной кровати, было уже три часа ночи. Уснула же Эбби около пяти, на рассвете. А весь вечер два бебиситтера усердно старались разговорить ее, но ей были противны их убогие, плоские шутки. Эбби раздражало однообразное шлепание засаленных карт; от сигаретного дыма, окутавшего комнату, словно смог в Лос-Анджелесе, у нее першило в горле.

Эбби почувствовала, что больше не в силах выносить общество своих телохранителей, и заявила, что хочет спать. Бебиситтеры обещали ей, что будут рядом всю ночь, чтобы она не волновалась: они готовы выполнить любые распоряжения и просьбы своей подопечной. Эбби грустно улыбнулась, подумав, что единственное, в чем она нуждается, так это в Майкле, но в этом случае ее телохранители — бессильны.

Магнассон больше не сопротивлялся требованиям Эбби, и рассказал ей об убийце. Эбби слушала, как он мямлил своим бесцветным голосом, и поняла, почему Майкл так ненавидел его. Эбби стало ясно, что побуждало Майкла скрывать правду.

Эбби не представляла, что же с ней будет. Майкл Вивиано заполнил ее жизнь, при одной мысли о нем Эбби охватывало пламя желания. Это за Майкла она молилась, когда неизвестный напал на нее; и Майкла она хотела, когда была спасена. Даже теперь, лежа в одиночестве, она взывала к Майклу, мечтая, чтобы он оказался возле нее. Она грезила о его объятиях, ласках. Ведь он сотворил из нее страстно любящую женщину, разбудил чувства, ранее неведомые ей. Майкл оживил ее, как Пигмалион Галатею.

Но с чувством любви, томительного ожидания чуда соседствовали страх и негодование. Майкл был недосягаем. При одной мысли, что ее безопасность может обернуться потерей Майкла, Эбби прошибал холодный пот. Он может быть убит прежде, чем она увидит его. Но и дни, которые они проведут вместе, могут завершиться трагедией — гибелью Майкла. Получается дьявольский замкнутый круг.

Эбби досадливо смахнула непрошеные слезы; ее рука непроизвольно искала биту, которую она положила рядом. «Оружие» Эбби было на месте. Она заставляла себя заснуть. Уже в полудреме Эбби мечтала: Майкл должен обязательно появиться, скользнуть в комнату на рассвете, чтобы заключить ее в свои объятия. Он скажет бебиситтерам, чтобы они пошли прогуляться, а они, оставшись наедине, будут принадлежать друг друга. Ей грезилось, что охранники послушались Майкла, собрали свои колоды карт, сигареты и удалились, захлопнув металлическую дверь.

Ее глаза неожиданно раскрылись. Было темно и тихо. Даже птицы не чирикали в столь ранний час. Сердце Эбби учащенно забилось. Это ей приснилось или она в самом деле слышала звук захлопывающейся двери? Она не слышала ни голосов полицейских, ни запаха свежего табачного дыма. В доме была тишина.

Она села на постели, крепко обхватив рукоятку биты. В этой маленькой, грязной комнате не хватало свежего воздуха. И тут раздались шаги, мягкие, осторожные, за дверью ее спальни. Эбби не сомневалась, что это были шаги полицейских, но тем не менее она тихо спустилась с кровати, не выпуская из рук биту.

Ручка двери повернулась, и сердце Эбби, бешено забившееся, едва не выскочило из груди, инстинктивно она замахнулась битой. Дверь медленно открылась. Когда показалась голова, Эбби замахнулась…

— Эбби, подожди!

— Майкл!!

Эбби так и застыла на месте. Она была недалека от того, чтобы разукрасить Майкла новыми шрамами. Он приблизился к ней и взял биту из ее онемевших рук.

— Не ожидала, Эбби? — Он улыбался, целуя ее в губы. Она вырвалась из его объятий.

— Ты по-прежнему подкрадываешься ко мне, как змея, — негодовала испуганная и радостная Эбби, но тут же умолкла, уронив голову на его плечо. — Не делай больше так никогда!

— Обещаю! — Он погладил ее волосы, и так они стояли некоторое время, готовые замереть в объятиях друг друга.

— А мистер Магнассон знает, что ты здесь? — боясь пошевелиться, спросила Эбби.

Майкл загадочно улыбнулся.

— Скоро узнает.

Эбби приподняла голову:

— Что ты задумал, Майкл?

Его глаза весело блеснули. Эбби сразу же представила мальчишку, прогуливающего уроки.

— Я украду тебя, дорогая.

— О чем ты говоришь, это безумие!

— Не шуми, — оборвал ее Майкл. — Полицейские могут услышать.

— Они не знают, что ты здесь?

— Конечно. И они не будут знать, куда я заберу тебя. — Он не мог удержать злорадной улыбки, предвкушая бессильные метания Магнассона. — Свэнну и мне не нравится этот подозрительный, грязный дом, похожий на тюрьму. Мы нашли для тебя убежище немного лучше.

— Я не все понимаю, Майкл!

Сейчас все поймешь, дорогая. Слушай, поскольку снаружи находятся наши люди, а не Магнассона, мы должны воспользоваться этим преимуществом. А теперь пошли.

— Майкл! — удивилась Эбби, когда он сделал на своей машине очередной поворот, — но это же отель «Амбассадор-Ист»!

— Так и есть!

Он остановил машину. Небо окончательно прояснилось, запели птицы. Дома в этой части города были ухожены, густые деревья украшали тротуары. К машине поспешил портье, чтобы открыть дверцу.

— Но что мы здесь делаем? — спросила она, разглядывая великолепную георгианскую архитектуру отеля. Слева она заметила высокие окна «Помп-рум», где пили лечебную минеральную воду. Обычно по утрам здесь собиралась городская элита. А через несколько часов здесь же солидные дельцы за поздним завтраком будут наслаждаться восхитительными круассанами и лениво разглядывать сквозь зеркальные стекла нарядных обитателей окрестностей Стэйт-стрит и Гете.

Эбби любовалась красивым многоэтажным зданием из темного камня с роскошными апартаментами и думала, как прекрасно хоть немного пожить в комфорте.

Первое сильное впечатление, которое испытывал каждый, кто входил в отель, производили высокие потолки и огромные хрустальные люстры. Вообще холл отеля поражал роскошью отделки, убранством, цветовой гаммой: бледно-розовые стены, полы из зеленого, со светлыми прожилками мрамора. Одна часть холла представляла собой гостиную с мягкой мебелью и пушистыми восточными коврами. Гостиная отделялась мраморными колоннами от центральной — деловой части холла. Она была обставлена массивными старомодными столами-тумбами на витых ножках, с мраморным верхом персикового цвета, на которых стояли расписные вазы со свежими цветами.

Монументальный холл напоминал Эбби старинные покои дворцов из далекого прошлого. Этот великолепный зал был местом действия популярного в Америке фильма Альфреда Хичкока «К северу от Северо-Запада» и известен, должно быть, шести поколениям зрителей. Ей не верилось, что Майкл отважился снять для нее номер в одном из самых фешенебельных отелей Чикаго.

— Доброе утро, — приветствовал Майкл клерка, красивую молодую женщину, которая глядела на них так, словно ждала их прибытия. — У вас должен быть заказ для мистера и миссис Смит.

Клерк проверила по книге записей, есть ли заказ, Эбби усмехнулась.

— Мистер и миссис Смит, если не возражаете. Все в порядке.

Майкл поклонился. После нескольких дней тяжкого напряжения они почувствовали себя, как студенты на каникулах.

Майкл не просто достал комнату в «Амбассадор-Ист»: он снял апартаменты. Они прошли в гостиную, обставленную классической традиционной американской мебелью, обтянутой тканями различных оттенков серого цвета, удивительно гармонирующего с рисунком нежного палевого тона. Эбби закружилась по нарядно убранной комнате; устав, она опустилась на мягкую, бархатистую кушетку. Она уже размышляла, что будет делать с множеством цветных карандашей, причудливых ручек, стопками бумаги, которые увидела на изящном письменном столике.

— Я не смог получить самые роскошные апартаменты, — сказал Майкл, — они уже сняты. Я думаю, ты не будешь возражать? — Он понимал, что задал праздный вопрос.

Эбби спрыгнула с кушетки и направилась исследовать спальню.

— Возражать?! Я никогда в жизни не была среди такого великолепия.

Тут тоже царили спокойные серые тона и натуральное дерево. Здесь стояла большая кровать на четырех ножках[11] с восхитительным стеганым одеялом на гагачьем пуху, с таким же розоватым рисунком, что и в гостиной, два кресла возле окна и невысокий комод-туалет с выдвижными ящиками. Эбби почувствовала себя так, словно очутилась в волшебном средневековом замке.

Ванна была отделана мрамором, со старинной, не заделанной в пол купелью, и это еще более усиливало атмосферу глубокой старины.

— Ну-ну, — кашлянул за ее спиной Майкл, довольный собой. — Не верится мне, что ты — доктор — никогда не бывала в подобных местах.

— Доктор, который еще продолжает выплачивать долги за обучение, — сказала она, и ее голос эхом отозвался из купели, куда она уже успела залезть.

Сама чаша была сделана из настоящей керамики и задернута занавеской. Это так не походило на меблированные комнаты в дешевых гостиницах, в каких она обычно жила, когда бывала в отпуске.

— Доктор Смит?

Эбби с готовностью повернулась к нему от окна, сквозь которое она глядела на оживающую улицу, двенадцатью этажами ниже.

— Да, мистер Смит?

— Подойди ко мне и поблагодари за то, что я вырвал тебя из когтей Магнассона.

С ослепительной сияющей улыбкой она приблизилась к Майклу.

— Но теперь я в твоих когтях, — парировала Эбби. Майкл улыбнулся и заключил ее в свои объятия.

— Вот именно…