Любовь Лилы (ЛП)

Глава 5

Лила ломала голову, что же ей делать с этим мужчиной. Она сидела в одиночестве рядом с сияющей золотом лампой, наслаждалась закатом, мягко подкрашивающим море и скалы, и думала о Максе. Он оказался не таким уж простачком, как она поначалу решила… и каковым, без сомнения, считал себя.

Только что он был застенчивым, милым и опасливым. И внезапно превращался в решительного викинга, спокойные синие глаза загорались, романтический рот мрачно твердел. Метаморфоза выходила настолько завораживающей, насколько и озадачивающей, что выбивало Лилу из равновесия. Но не это беспокоило ее.

После того как Макс увидел мужчину, которого назвал Хокинсом, он практически отволок ее к автомобилю, всю дорогу бормоча под нос проклятья, запихнул внутрь, затем помчался прочь. На ее идею проследить за Хокинсом наложил яростное и категоричное вето. Уже в Башнях вызвал полицию, излагая им информацию так спокойно, словно зачитывал задание для студентов.

И потом — в типичной мужской манере — устроил совещание с Трентом и Слоаном.

Власти так и не определили местонахождение яхты Кофилда и по описанию Макса не смогли обнаружить преступную парочку.

Все слишком сложно, решила Лила. Воры, псевдонимы, международная полиция. Она предпочитала простые пути. Не нудные, уточнила она, а простые. Жизнь совершенно переменилась с тех пор, как пресса затеяла шумную возню с калхоуновскими изумрудами, и все еще больше запуталось после того, как Макса выбросило на берег.

Но Лилу обрадовало появление профессора, хотя она и не до конца понимала почему. Уж конечно, она никогда не считала застенчивых и чересчур умных представителей противоположного пола своим типом. Это верно — она наслаждалась мужчинами вообще, просто из-за того что они мужчины. Лила предполагала, что это результат взросления в чисто женской семье. Однако, даже отправляясь на свидания, чаще всего искала развлечений и легких товарищеских отношений, того, с кем можно потанцевать, или посмеяться, или поужинать. И всегда надеялась, что влюбится в одного из таких беспечных необременительных знакомых и будет вести с ним такую же беззаботную незамысловатую жизнь.

Здравомыслящие и серьезные преподаватели университетов со старомодными понятиями о галантности едва ли подходили под такое определение.

И все же он такой милый, подумала Лила с легкой улыбкой. И когда целовал ее, не проявил ни здравомыслия, ни серьезности.

Чуть слышно вздохнув, она снова задалась вопросом, что же делать с доктором Максвеллом Квартермейном.

— Эй. — Кики просунула голову в дверной проем. — Так и знала, что найду тебя здесь.

— Значит, я стала слишком предсказуемой.

Обрадовавшись собеседнику, Лила опустила ноги, чтобы освободить место на подоконнике.

— Как дела, миссис Сент-Джеймс?

— Почти закончила ремонт того «Мустанга».

Кики вздохнула, усаживаясь рядом.

— Господи, какое счастье. Установила современную электропроводку и подключила два аккумулятора.

Непривычная усталость разливалась в теле, хотелось улечься в постель и закрыть глаза.

— А тут еще дома такая суматоха. Представь, я чуть не врезалась в одну из полицейских машин, выезжающих отсюда.

— Проклятие и благословение маленьких городков.

— Немного покаталась до возвращения. — Кики размяла ноющую шею. — Вниз к бухте и обратно.

— Не стоит ездить одной по окрестностям.

— Просто поглазела вокруг. — Кики пожала плечами. — Все равно никого не заметила. Наши бесстрашные мужчины сейчас заняты поисками и уничтожением врагов.

Лила почувствовала укол тревоги.

— Макс отправился с ними?

Зевнув, Кики открыла глаза.

— Наверняка. Прямо-таки три мушкетера. Есть ли что-нибудь более раздражающее, чем мужской шовинизм?

— Зубная боль, — рассеянно предположила Лила, но беспокойство, прежде незнакомое ей, пронзило сердце. — Я-то думала, Макс продолжает копаться в книгах.

— Ну, теперь он член мужской сборной. — Кики погладила лодыжку Лилы. — Не волнуйся, солнышко. Они справятся.

— Ради Бога, он же профессор истории. Что если они на самом деле нарвутся на неприятности?

— Макс уже на них нарвался, — напомнила Кики. — Он сильнее, чем выглядит.

— С чего ты взяла?

Необъяснимо взволнованная, Лила встала и закружила по комнате.

Непривычный всплеск энергии заставил Кики поднять брови.

— Мужчина выпрыгнул с яхты в разгар шторма и почти доплыл до берега, несмотря на то что его задела пуля. На следующий день уже встал на ноги, хотя и выглядел как выходец из преисподней, но встал. За этим спокойным взглядом скрывается большое упорство. Он мне нравится.

Лила нервно передернула плечами.

— Кто спорит? Он приятный человек.

— Да еще и учитывая все, что узнала о нем Аманда — удивительно блестящий молодой человек, — можно было ожидать, что он весьма тщеславный или упрямый. Но Макс не такой. Милый. Тетя Коко готова принять его.

— Милый, — согласилась Лила, снова усаживаясь рядом. — И я не хочу, чтобы его ранили из-за какого-то извращенного чувства благодарности.

Кики подалась вперед и пристально взглянула сестре в глаза. «В них что-то гораздо большее, чем обычное беспокойство», — решила она, и мысленно улыбнулась.

— Лила, я знаю, ты главный мистик в нашей семье, но и я ощущаю определенные флюиды. Ты серьезно относишься к Максу?

— Серьезно? — Слово заставило напрячься. — Конечно, нет. Он мне нравится, и я чувствую определенную ответственность за него.

«А когда целует меня, просто таю».

— И наслаждаюсь его обществом, — медленно добавила Лила, слегка нахмурившись.

— Он довольно симпатичный.

— Ты теперь замужняя женщина, милочка.

— Но не слепая. В нем много привлекательных черт — интеллект и такой романтичный, отрешенный академический вид. — Кики подождала взрыва. — А разве ты так не считаешь?

Лила сидела молча. Потом изогнула губы, в глазах засверкало озорство.

— Ты случайно не поступила на обучение к тете Коко на курсы свах?

— Просто спросила. Я настолько счастлива, что хочу, чтобы все дорогие мне люди испытывали то же самое.

— А я вполне счастлива. — Лила с удовольствием томно потянулась. — И слишком ленива, чтобы что-то менять.

— Кстати, о лени, чувствую себя так, словно могла бы проспать неделю. Раз уж Трент решил поиграть в братьев Харди[23], пойду-ка в кровать.

Кики начала вставать, но волна головокружения вынудила ее шлепнуться обратно. Лила подскочила и склонилась над сестрой.

— Эй, эй, солнышко. Все хорошо?

— Слишком резко встала, вот и все. — Как лунатик, Кики поднесла руку ко лбу. — Ощущаю небольшое…

Лила быстро нагнула голову сестры между коленями.

— Дыши. Медленно. Спокойно.

— Это глупо, — пробормотала Кики, но послушалась и тихо сидела, сгорбившись, пока слабость не прошла. — Просто переутомилась. Может, заболела, черт возьми.

— М-м-м. — Догадка о «заболевании» Кики заставила Лилу усмехнуться. — Переутомилась? Заболела?

— Не совсем. — Кики пришла в себя и выпрямилась. — Но что-то вроде того. Немного тошнит по утрам, вот и все.

— Милая. — Лила, смеясь, провела кончиками пальцев по волосам сестры. — Очнись и унюхай запах детской присыпки.

— Что?

— Не пришло в голову, что могла забеременеть?

— Беременна? — Темно-зеленые глаза расширились и стали походить на блюдца. — Беременна? Я? Но мы женаты чуть больше месяца.

Лила снова засмеялась и обхватила лицо Кики ладонями.

— Полагаю, все это время вы не в карты играли, не так ли?

Кики открыла и закрыла рот, прежде чем сумела промолвить хоть слово.

— Просто мне и в голову не пришло… Ребенок. — Взгляд затуманился и смягчился. — О, Лила.

— Вполне вероятно, что на подходе Трентон Cент-Джеймс IV.

— Малыш, — повторила Кики и погладила живот одновременно опасливым и защищающим движением. — Ты правда так считаешь?

— Я правда так считаю. — Лила скользнула назад на подоконник и крепко обняла Кики. — Нет смысла спрашивать, что ты чувствуешь при этом известии. Все написано у тебя на лице.

— Но пока никому не говори. Хочу убедиться. — Смеясь, Кики прижала Лилу к себе. — Что-то я вообще не ощущаю усталости. Первым делом завтра утром позвоню врачу. Или куплю тест в аптеке. А может, сделаю и то и другое.

В голове Лилы метались бессвязные мысли. Кики ушла, но эхо ее восторга осталось в комнате.

Именно это необходимо башне, решила Лила, — всплеск незамутненной радости. Она сидела на прежнем месте, но теперь очень довольная, наблюдая восход луны, которая, словно белая раковина, висела на небе и возбуждала мечты.

На что это похоже: жить в счастливом браке и ощущать растущего внутри ребенка? Связать судьбу с человеком, который очень хорошо тебя понимает. Знает каждую твою черту и любит, несмотря на недостатки. А может, и из-за них.

«Прекрасно, — подумала Лила. — Это действительно прекрасно».

И если ей пока не удалось найти такого человека, то достаточно просто посмотреть на Кики и Аманду, чтобы понять, как это бывает.

С легким сожалением Лила выключила свет и начала спускаться по лестнице к своей комнате. Дом уже затих. Она сообразила, что, должно быть, уже полночь, и все легли спать. Мудрый выбор, но ей никак не удавалось избавиться от волнения.

Чтобы прийти в себя, Лила побаловала себя долгой ароматной ванной, потом скользнула в любимый халат. Эти пустячки всегда ей нравились — горячая душистая вода, прохладный тонкий шелк. Так и не обретя душевного равновесия, она вышла на террасу — вдруг убаюкает ночной воздух.

Слишком романтично, решила Лила. Блестящие под серебристым лунным светом деревья, тихий рокот моря, ароматы сада. Птица, такая же беспокойная, как она, начавшая одинокую ночную песню. Окружающая обстановка заставила Лилу страстно пожелать чего-то. Или кого-то. Прикосновения, шепота в темноте. Руки вокруг плеч.

Друга.

Не только физически, но и эмоционально близкого по духу партнера.

Лила умела заставить мужчин вожделеть себя и знала, что никогда не удовлетворится только сексом. Должен появиться человек, кто увидит не только цвет волос и черты лица, но и заглянет в сердце.

Может, она слишком многого просит, вздохнув, подумала Лила. Но возможно, так лучше, чем довольствоваться слишком малым? Ну, а пока надо сосредоточиться на других проблемах и оставить мечты в капризных руках судьбы.

Лила уже собралась вернуться в комнату, когда уголком глаза уловила какое-то движение и заметила в неясном лунном свете две пригнувшиеся тени, бесшумно пересекающие лужайку. Она едва успела зафиксировать взглядом их очертания, как они растаяли в саду.

Лила действовала, не раздумывая. Дом надо защитить. Босые ноги неслышно переступали по каменной лестнице, пока она летела вниз. Кто бы ни покусился на территорию Калхоунов, она перепугает их до смерти.

Как призрак, она скользнула в сад, полы халата развевались вокруг нее. Послышался приглушенный и возбужденный шепот, прорезался слабый желтый луч фонарика. Потом раздался смешок, затем — звук врезающейся в землю лопаты.

Это больше, чем мог вынести калхоуновский темперамент, уже загоравшийся в крови. С праведным гневом Лила шагнула вперед.

— Чем это вы, черт возьми, занимаетесь?

Лопата цокнула по камню, выпав из рук, луч фонарика спиралью осветил азалии. Два подростка, увлеченные поисками сокровищ, дико озирались вокруг, пытаясь обнаружить источник звука, и увидели призрачную фигуру женщины, задрапированную белым. Войдя в роль, Лила для пущего страха воздела руки к небу, понимая, как впечатляюще вздымаются длинные рукава.

— Я — хранитель изумрудов, — загробным голосом провозгласила она и едва не захихикала, очень довольная произведенным эффектом. — Посмеете ли вы встать перед лицом проклятья Калхоунов? Мучительная смерть ждет любого, кто осквернит эту землю. Бегите, если вам дорога жизнь.

Дважды повторять не пришлось. Карта сокровищ, за которую бедолаги заплатили десять долларов, спланировала на землю, пока они улепетывали по дорожке, толкая друг друга и спотыкаясь о собственные дрожащие ноги. Ухмыляясь про себя, Лила подняла лист.

Она видела подобное и раньше. Какая-то предприимчивая личность нарисовала схемы и продавала легковерным туристам. Запихнув бумагу в карман, Лила решила придать незваным гостям дополнительное ускорение, помчалась за ними и выскочила из сада, приготовившись издать жуткий вопль.

Но вопль превратился в мычанье, когда она врезалась в какую-то тень. Остановленный на полном ходу, Макс потерял равновесие, выругался, затем кувыркнулся на траву, упав прямо на Лилу.

— Что, черт возьми, вы творите?

— Я… — Лила глубоко вздохнула, обретая самообладание. — Что, черт возьми, вы тут делаете?

— Увидел кого-то. Оставайтесь здесь.

— Нет. — Лила схватила его за руки и прижала к земле. — Это всего лишь парочка детишек с картой сокровищ. Я их спугнула.

— Вы…

Разъяренный, Макс оперся на локти. Несмотря на темноту, гнев явственно сверкал в глазах.

— Вы в своем уме? — рявкнул он. — Примчались сюда, одна, уложить лицом вниз двух злоумышленников?

— Двух испуганных подростков, — поправила она и вздернула подбородок. — Это мой дом.

— Да плевать, чей это дом. Это могли быть Кофилд и Хокинс. Никто, обладающий хотя бы каплей здравого смысла, не помчался бы в одиночку за потенциальными грабителями в темный сад среди ночи.

Лила шумно выдохнула и снисходительно воззрилась на зануду.

— А вы-то что собирались предпринять?

— Хотел проследить за ними, — начал он, затем перехватил ее взгляд. — Это совсем другое дело.

— Почему? Потому что я женщина?

— Нет. Ладно, да.

— Это глупое, неправильное, пренебрежительное отношение к женщинам.

— Это разумное, правильное и уважительное отношение к женщинам.

Они препирались разъяренным шепотом. Макс вздохнул:

— Лила, вас могли ранить.

— Единственный, кто меня ранил — это вы, подставив подножку.

— Не подставлял я никаких подножек, — проворчал Макс. — Наблюдал за ними и не заметил вас. И уж конечно, не ожидал обнаружить вас, крадущейся в темноте.

— Я не кралась. — Лила откинула волосы с глаз. — А изображала призрака и очень эффективно.

— Изображала призрака. — Он закрыл глаза. — Теперь я точно знаю, что вы не в себе.

— Все получилось, — напомнила она.

— Это к делу не относится.

— Очень даже относится, все вышло бы гораздо лучше, если бы вы не сбили меня с ног, и я смогла закончить начатое.

— Я уже принес извинения.

— Нет, не принесли.

— Хорошо. Простите, если я…

Макс начал отодвигаться и сделал ошибку, глянув вниз. В результате падения халат Лилы распахнулся до талии, грудь светилась в лунном свете, словно алебастр.

— О Господи, — сумел выдавить он из внезапно пересохшего горла.

Лила снова задохнулась, продолжая лежать неподвижно и наблюдать за изменением выражения его глаз. От раздражения к потрясению, от потрясения — к изумлению, от изумления — к страстному и темному желанию. Пока его пристальный взгляд скользил по ее телу, каждый мускул в ней таял, как горячий воск.

Никто и никогда так жадно не смотрел на нее. С такой же силой, такой же сосредоточенной концентрацией, как и тогда, когда Макс изо всех сил пытался побороть боль. Он уставился на ее рот, да так и застыл, пока ее губы не дрогнули, раскрываясь и выдыхая его имя.

Похоже на погружение в грезы, подумал Макс, вновь склоняясь к ней, словно одно нажатие на какую-то кнопку внутри него заставило все размягчиться и расплыться. Его пальцы запутались в ее волосах и потерялись там, губы Лилы были теплыми, красивыми и зовущими, руки обвили его, будто давно этого ждали. Он услышал ее вздох, долгий и глубокий.

Его рот был предельно нежным, словно Макс боялся, что Лила может исчезнуть, надави он слишком сильно и слишком поспешно. И все же она чувствовала, как напряженно Макс сдерживает себя, гладя ее по волосам, как прерывается его дыхание, когда он ласкает ее.

Все тело отяжелело, мысли улетучились. Хотя Лила старалась не закрывать глаза, но веки бессильно опускались. Невыносимо сладкая мука охватила ее, стоило Максу легонько прикусить ей нижнюю губу. Ее невнятный шепот смешался с его вздохом.

Трава зашелестела, когда она затрепетала под ним. Казалось, свежий аромат идеально соответствовал Максу. Потом его ладонь мягко накрыла ее грудь, и она услышала собственный тихий стон наслаждения.

Лила абсолютно идеальна, думал Макс, ощущая головокружение. Словно фантастическая колдунья волшебной ночью. Длинные стройные ноги, шелковистая кожа, жадный и в то время щедрый рот. Испытываемое удовольствие дурманило как наркотик, от которого он уже не смог бы отказаться.

Бормоча ее имя, Макс скользнул губами к ее шее. Там барабаном грохотал пульс, согревая кожу, ее благоухание переплеталось с каждым его вдохом. Дегустация ее вкуса походила на греховный ужин. Прикосновения к ней уносили в рай. Он вернулся к ее рту, чтобы потеряться на том великолепном краю между небесами и адом.

Лила почти физически ощущала, что парит дюймом выше прохладной травы, тело чувствовало себя свободным, как воздух, и мягким, как вода. Когда губы Макса встретились с ее, она позволила себе унестись в новый поцелуй. И тут произошло невероятное.

Совсем не тот ожидаемый легкий щелчок, открывающий двери, а мчащийся ревущий поток, словно порыв урагана, потряс все внутри, следом, несясь прямо по пятам, нахлынула боль — острая, сладкая и ошеломляющая. Лила напряглась, приглушенный протестующий крик вырвался из горла.

Даже если бы она ударила, его страсть не погасла бы так быстро. Макс отдернулся и увидел, что Лила уставилась на него широко распахнутыми, заполненными страхом и замешательством глазами. Потрясенный собственным поведением, он встал на колени и понял, что дрожит, так же как и она. Ничего удивительного. Он вел себя, как маньяк, навалился на нее и так интимно трогал.

Помоги ему Боже, он желал повторить это снова.

— Лила… — проскрежетал Макс и попытался прочистить горло.

Она не шевелилась и не сводила с него взгляда. Он хотел погладить ее по щеке, обхватить руками и стиснуть в объятьях, но боялся еще раз коснуться соблазна.

— Простите. Я очень сожалею. Вы выглядите такой красивой. Полагаю, что просто потерял голову.

Лила несколько мгновений ждала наступления привычных душевного равновесия и непринужденности. Но ничего не происходило.

— Вот как?

— Я…

«Что она хочет услышать?» — гадал Макс, чувствуя себя неуклюжим монстром.

— Вы невероятно желанная женщина, — осторожно промолвил он, — но это не оправдывает моего поведения.

Что случилось? Лила боялась, что влюбилась в Макса, и не была готова испытать боль. Ни единой своей чертовой частицей.

— Вы всего лишь хотите меня.

Макс откашлялся. Хотеть — не то слово. Жаждать — ближе к истине, но все равно ничтожно мало и не по существу. Нежно, словно ребенку, он поправил на ней одежду.

— Любой мужчина захотел бы, — нервничая, пробормотал он.

«Любой мужчина», — повторила Лила про себя и зажмурилась от разочарования. Она ждала не любого мужчину, а одного-единственного.

— Все в порядке, Макс, — произнесла она неестественно четко, поднимаясь. — Вы не причинили мне никакого вреда. Просто мы сочли друг друга физически привлекательными. Бывает.

— Да, но…

«Все не так», — отчаивался Макс, хмуро глядя на лужайку. Совсем не так. Возможно, для нее легче, предположил он. Она настолько открытая, настолько свободная. Вероятно, у нее было множество мужчин. «Множество», — взъярился он, бешенство, как ножом, рассекло сердце пополам.

— И что нам с этим делать?

— Делать? — Лила вымученно улыбалась, но Макс даже не смотрел на нее. — Ничего, вот увидите, все пройдет. Как грипп.

Квартермейн взглянул на нее, в глазах сверкало что-то опасное.

— Нет, не пройдет. Не у меня. Я хочу вас. Такая женщина, как вы, наверняка понимает, как сильно я хочу вас.

Слова послали дрожь возбуждения по всему телу и одновременно вызвали боль.

— Такая женщина, как я, — тихо повторила Лила. — Да, это все усложняет, не так ли, профессор?

— Усложняет? — подхватил он, но она уже вскочила на ноги.

— Женщина, которая наслаждается мужчинами и очень щедра с ними.

— Я не подразумевал…

— Та, которая согласна полуголой барахтаться на траве. Немного богемная для вас, доктор Квартермейн, но вы не побрезговали слегка поэкспериментировать то здесь, то там с такой женщиной, как я.

— Лила, ради Бога…

Донельзя расстроенный, Макс тоже поднялся.

— На вашем месте я не пыталась бы снова приносить извинения. Нет необходимости.

Слишком оскорбленная, Лила отбросила волосы назад.

— Когда дело касается такой женщины, как я. В конце концов, вы меня раскусили, не так ли?

О Господи, да у нее слезы на глазах? Макс беспомощно взмахнул руками.

— Я совсем не это имел в виду…

— Конечно. Зато прекрасно разбираетесь в собственных желаниях.

Лила сглотнула слезы.

— Отлично, профессор, я рассмотрю ваши потребности и дам вам знать.

Он потерянно наблюдал, как она, подхватив подол, помчалась вверх по лестнице. Мгновенье спустя двери террасы закрылись с явно слышимым щелчком.

Она не зарыдает. Лила напомнила себе, что за слезами обычно следует скверная головная боль. Нет такого мужчины, который стоил бы таких хлопот. Вместо этого выдвинула ящик тумбочки и достала прибереженный на крайний случай шоколад.

Шлепнувшись на кровать, отломила несколько долек и уставилась в потолок.

Сексуальный. Красивый. Желанный. Чертовски много, решила она, и откусила еще немного. При всех своих умственных способностях Максвелл Квартермейн такой же болван, как любой другой мужчина. Все, что он углядел, — симпатичную упаковку, развернув ее, так и воспринял, не заметив личности и потребности в нежности.

О, он вежливее многих. Джентльмен до мозга костей, с отвращением подумала Лила. Не следовало связываться с ним. Бог его знает, какие поспешные выводы он сделал.

Потерял голову. По крайней мере, он был честен, вспомнила она, и нетерпеливо смахнула слезинку, пробившуюся сквозь самообладание.

Лила прекрасно представляла, как ее воспринимают люди, и редко беспокоилась по поводу того, что другие думают о ней. Лила Мэв Калхоун отлично ладила сама с собой. Конечно, нет ничего постыдного в том, что она наслаждается мужчинами, хотя и не до такой степени, как считали остальные, включая, наверное, и собственное семейство.

Свободная? Возможно, что, однако, не равнозначно неразборчивости. Заигрывает? Да, это непроизвольно получалось, но не означало злого умысла или коварства.

Если мужчина флиртует с женщинами — он просто любезен. Если женщина флиртует с мужчинами — провоцирует. Ладно, она абсолютно уверена, что игра между полами — улица с двухсторонним движением, и любила играть. А что касается распрекрасного профессора…

Лила свернулась в напряженный защитный клубок. О Господи, он обидел ее. Всем, что, заикаясь и извиняясь, объяснял. И при этом выглядел до глупости ошарашенным.

Такая женщина, как вы. Фраза крутилась в голове.

Разве он не понял, что сделал с ней своей бережной нежностью? Разве не ощутил, как глубоко затронул ее? Все, чего она хотела, — чтобы он снова касался ее, так мило и застенчиво улыбался, и говорил, что волнуется за нее, что ему интересно, кто она, какая она, что чувствует в глубине души. Она хотела уюта и покоя, а от него так и веяло спокойствием и надежностью. Лила смотрела на него, внезапно застигнутая захлестывающей любовью, ужасаясь и трепеща, а он отдернулся, словно получил удар в челюсть.

Надо было ударить. Если это и есть любовь, то ей вообще ничего такого не нужно.

Может, из-за того что вокруг царила тишина, или из-за того что прислушивалась, Лила распознала шаги Макса, поднимающегося по лестнице. Он нерешительно застыл возле ее спальни. Она затаила дыхание, хотя сердце билось, как сумасшедшее. Он сейчас распахнет двери, подойдет к ней и скажет то, что она так жаждет услышать? Лила практически видела, как он тянется к ручке. Потом снова раздались шаги, когда Макс двинулся дальше по террасе к своей комнате.

Лила шумно выдохнула. Это не соответствует его принципам — прийти незваным. Там, на лужайке, он последовал за инстинктами, а не разумом, признала она. Никто не выигрывал от этого больше Лилы. Для Макса это был случайный момент — луна, настроение… Трудно обвинять его и, уж конечно, невозможно ожидать, что он чувствует то же, что и она. Хочет того же самого.

Лила искренне надеялась, что профессор всю ночь не сомкнет глаз.

Она захлюпала носом, жуя шоколад, затем задумалась. Всего два месяца назад Кики пришла к ней, обиженная и злая, потому что Трент поцеловал ее, а затем принес извинения за это.

Скривив губы, Лила упала спиной на кровать. Возможно, это типичная мужская глупость. Или ошибки воспитания, впитанные с молоком матери. Если Трент просил прощения, потому что тревожился о Кики, то из этого могло следовать, что и Макс разыграл те же карты.

Интересная теория, и ее, должно быть, не слишком трудно доказать. Или опровергнуть, со вздохом допустила Лила. В любом случае лучше узнать наверняка, пока она еще глубже не увязла в своих чувствах. Надо придумать план.

Лила решила, что сделает все в лучшем виде, и с тем заснула.