Любовь на Бродвее

Глава 20

Джаффи сидела на углу письменного стола Мэтта, небрежно покачивая длинной ногой и делая вид, что у нее хорошее настроение, чего на самом деле не ощущала. Мэтт тоже не чувствовал легкости. В действительности в офисе ощущалось возникшее между ними напряжение.

Как всегда, стол был завален сценариями. Джаффи взяла один из них. Это была пьеса Уильяма Гибсона под названием «Двое на качелях». Агент Гибсона прикрепил сверху свою визитную карточку с короткой запиской: «Исключительно для Джаффи Кейн, мы надеемся, что вы и она согласитесь».

— Когда это пришло? — спросила Джаффи.

— Несколько дней назад.

Она открыла его. Романтическая комедия для двух персонажей, мечта любой актрисы.

— Хорошая пьеса?

— Превосходная, — Мэтт возился со своей трубкой и не смотрел на нее. Наверняка будет иметь огромный успех. — Он сделал паузу, затем протянул руку и взял у нее сценарий, взгляды их наконец встретились. — Я сказал им, что ты сожалеешь, но пока еще не можешь думать о новых постановках, — тихо произнес он, — мы договорились не возвращаться к прошлому, помнишь?

Ты не можешь принимать участие в спектаклях, пока не будешь свободна. Не имеет смысла начинать спектакль, пока ты не изменишь свою жизнь.

— Знаю.

— Хорошо, так когда ты собираешься сделать это?

Прошел уже месяц. Ты поговорила с Полом?

— Нет еще. Я хотела сделать это в последние два дня, но не было возможности, — поспешно добавила она, видя его разочарование. — Пол не появлялся дома с прошлой среды. Я думаю, у него какие-то дела на стороне.

— Неудивительно. Тебя это беспокоит?

На этот вопрос она могла ответить с абсолютной искренностью:

— Ты с ума сошел? Конечно, нет.

— Хорошо. Смотри, ты ничего не должна объяснять Дьюмонту. Надо просто уйти. Я найду место, где ты сможешь остановиться. Возможно, в Джерси, в глуши, где он тебя никогда не найдет. Затем мы договоримся с «Пинкертоном», и ты дашь понять гангстерам, что больше не являешься послушной куклой в их руках.

Джаффи слушала его, но ничего не слышала, наблюдая за его лицом. Боже, как она его любила! А он так сосредоточен, так занят своими рассуждениями. Мэтт продолжал говорить, расхаживая по кабинету. Джаффи встала на его пути и протянула губы для поцелуя. Они крепко обнялись. Находиться в его объятиях было настоящим блаженством. Какое счастье жить с ним, завтракать каждый день, готовить ему обед и каждую ночь спать рядом с ним. О Господи, как это было бы чудесно!

— Все будет хорошо, — шептал он ей в щеку. — Все будет хорошо, милая. Только не трусь и не отступай.

Она ничего не боялась. Даже того, что, возможно, никогда больше не будет играть на сцене. Существовало нечто гораздо более важное, чем это. Мэтт говорил, надо выдержать, но, по существу, она уже уступила. Финки Аронсон и Пол Дьюмонт заставляли ее прятаться и отняли главное в ее жизни. Они побеждали. Но не до конца. Она, в свою очередь, тоже получает что-то удивительное. Джаффи теснее прижалась к Мэтту и еще крепче обняла его.

— Тебе хорошо? — спросил он, чувствуя дрожь, которую она не могла подавить.

— Да… нет, не хорошо. Я чувствую, что мне необходимо лечь, мистер Варлей. Не боитесь лечь со мной рядом? Может быть, на этот диван?

— М-м-м… — промычал он. — Звучит неплохо. — Затем, пока дело еще не приняло серьезный оборот, добавил:

— Все эти годы я был агентом и наконец понял, что они были потрачены не зря.

Джаффи хихикнула. Затем смех сменила беззвучная радость, и через некоторое время она перестала думать о мафии, нацистах и телохранителях. Трудно сказать, знал ли Мэтт, как противостоять мафии. Он не представлял, например, что тоже рискует. Аронсон и его люди знали о Мэтте. Они все знали. И это был еще один способ оказывать на нее давление…

Позднее, лежа одна в кровати, Джаффи продолжала думать. Насколько опасным было то, что предлагал Мэтт?

Что говорил ей Дино давным-давно? «Однажды связавшись с этими парнями, будешь зависеть от них всю жизнь…»

О Мэтт! Ты думаешь, что очень умен, но в этом деле ты всего лишь мальчик в коротких штанишках.

Прошло еще четыре дня, но Джаффи ничего не предпринимала.

— Все колеблешься, — сказал Мэтт осуждающе.

— Нет. Просто нужно время во всем разобраться.

Время. Казалось, что каждый прошедший день был чем-то, что она воровала, словно конфеты. А внутри все клокотало от гнева. Почему эти гады должны побеждать? Почему она из-за них оказалась в таком положении? Нет, не верно. Она сама виновата. Они только извлекают выгоду. Но это все равно означает, что они победили.

Так продолжалось до понедельника двадцать пятого сентября, когда в четыре часа дня зазвонил телефон.

— Мисс Кейн, извините за беспокойство, но вы должны оказать мне небольшую услугу.

Джаффи сжала трубку так, что побелели суставы.

Финки Аронсон продолжал говорить, не интересуясь ее мнением:

— Это действительно очень небольшая услуга. Ко мне с западного побережья приезжают важные гости.

Люди из Голливуда. Им было бы очень приятно познакомиться с вами. Я даю обед для них в своем доме, здесь в Бруклине, и очень хочу, чтобы вы присоединились к нам, возможно, выступая в качестве хозяйки. В субботу вечером. Я пришлю за вами автомобиль в шесть часов.

Это устраивает вас, моя дорогая?

— Нет. Мне это, разумеется, не подходит. Я вовсе не хочу присутствовать в вашей компании и тем более исполнять роль хозяйки.

На секунду возникла пауза.

— Полагаю, речь идет о том, чего хочу я, а не вы. — А когда она не ответила, спросил:

— Разве это не мисс Кейн?

Джаффи что-то пробурчала и повесила трубку.

Затем медленно прошла на кухню и приготовила чашку чая. Она долго думала и в конце концов приняла решение. Жизнь заставляла Джаффи сделать выбор. Сейчас она должна решиться, в действительности это была единственная возможность. Потому что она знала о таких вещах, о которых никто не подозревал. Даже Мэтт.

Джаффи исчезла в пятницу утром. Она оставила четыре записки. Две для Карен и Пола, одну отправила отцу, сообщив, что уезжает в Европу, так как ей необходимо некоторое время побыть одной, чтобы окончательно оправиться после потери Джейсона. Она даст о себе знать, и пусть они не беспокоятся о ней. Мэтту она написала: «Я уезжаю на время, дорогой, так надо. Пожалуйста, верь мне и помни, как я люблю тебя».

Карен удивилась и немного обиделась. Странно, что Джаффи уехала, ничего не сказав ей. Однако размышлять было некогда, ее собственная жизнь в данный момент бурлила.

Она недавно приступила к работе в больнице Ленокс-Хилл. Ей там очень понравилось. Звонил Фрэнк и сообщил, что он подумывает о переезде в Нью-Йорк.

Она очень обрадовалась, неожиданно для самой себя.

Поэтому беспокоиться о Джаффи не было времени.

Кроме того, она была убеждена, что в основном Джаффи уже оправилась, и, что бы она ни делала сейчас, Карен не считала это чем-то ненормальным.

— Я постараюсь уехать отсюда на следующей неделе, — сказала она Полу. Сейчас подыскиваю квартиру.

Пока трудно найти то, что я могла бы себе позволить.

— Зачем торопиться? — спросил он, жестом отвергая ее заявление. — Здесь достаточно места для двоих. Оставайся, пока не накопишь денег. Поработай какое-то время, будет проще переехать.

Сначала она старалась как можно реже видеться с Полом. Большую часть времени он был сердитым и угрюмым, и общаться с ним было не очень-то приятно.

Кроме того, он занимался какими-то делами и с раннего утра до позднего вечера отсутствовал. Они почти не встречались в течение недели после отъезда Джаффи. В соответствии с расписанием в пятницу Карен работала только половину дня. Она пришла домой и обнаружила Пола, сидящего в гостиной.

— Сегодня ты пришел пораньше, — сказала она. — Никаких встреч?

— Больше никаких. Я уже имел три с семи до десяти утра и решил, что на сегодня хватит. Захотелось домой, и я пришел. Ждал тебя и думал: может быть, вместе проведем время?

— О? А что мы будем делать? — Она сидела в одном из обитых ситцем кресел, сбросив туфли и вытянув ноги.

— Еще не знаю. Что-нибудь забавное и необычное.

Мне кажется, мы оба могли бы расслабиться. — Пол встал с дивана. На нем был короткий голубой в красную полоску велюровый халат, туго стянутый в поясе. Карен заметила темные волосы на его груди. — Я только что принимал душ, — сказал он. — Думаю, ты могла бы сделать то же самое. Но сначала позволь предложить тебе выпить чего-нибудь холодненького.

Карен закинула голову назад и потерла шею:

— Звучит заманчиво. Может быть, кока-колу?

— Нет. Я приготовил свой фирменный напиток. Попробуй.

Он протянул ей запотевший бокал с бледно-розовой жидкостью и большим количеством льда. Карен сделала глоток:

— Очень вкусно. Что это?

— Гранатовый и грейпфрутовый сок.

Она снова попробовала:

— И еще что-то. Что?

— Шампанское и немного бренди.

Пол налил немного коктейля себе. Карен заметила, что он повторно наполнил свой бокал.

— Ты уже обогнал меня.

— Немного. Должен был убедиться, что коктейль хорош.

— Да, действительно хорош.

Она выпила почти весь бокал. Пол поднял графин:

— Позволь, я налью еще.

Джаффи шла медленно, смакуя неповторимые мгновения ожидания, оказавшись между двумя жизнями, двумя мирами. В швейцарском лесу царил особый аромат, которого она никогда нигде раньше не ощущала. Ни на Бродвее, ни в Ньютоне не было столько сосен.

Джаффи улыбнулась, представив, как идет по лесу смешком за плечами, с паспортом и удостоверением профсоюза актеров. Хватит, надо оставить эти параноидные мысли.

Последнее время ей казалось, что стоит завернуть за угол, как перед ней окажется Финки Аронсон, и ей придется бежать. Поэтому она никуда не ходила без документов. Глупо.

У Аронсона пока еще нет причины преследовать ее. Во всяком случае, он не из тех, кто бродит в одиночку по лесу.

Хотя еще совсем недавно она тоже не бродила.

Джаффи старалась не сходить с отмеченных дорожек.

Они предназначались для детей и стариков. Здесь можно было спокойно гулять. Швейцарцы с присущей им аккуратностью классифицировали каждую дорожку по трудности. Они поистине сделали это место раем для туристов.

Джаффи почувствовала это сразу, как только приехала, поэтому, когда она услышала шум, он показался ей возмутительным.

В воздухе послышался внезапный вой, стремительный, грохочущий рев, заставивший ее зажать уши руками. Она подумала: «Странно, что люди позволяют такое, гостям это явно не понравится».

Пол, стоя позади Карен, массировал ей шею и плечи. Его пальцы были невероятно сильными и умелыми, они находили нужные мышцы, те, что болели от напряжения в связи с новой работой, и он чудесным образом манипулировал ими. Карен вздыхала от удовольствия.

— Здесь есть одно место, — сказал он, приложив большие пальцы на шею, где кончался волосяной покров, — если нажать на него, будешь трепетать всем телом. Хочешь попробовать?

— Да. М-м-м… райское блаженство. — Она слегка подалась вперед, испытывая некоторое замешательство от его прикосновения и своей ответной реакции. — Благодарю, теперь я чувствую себя совсем другой женщиной.

— Ш-ш-ш… сядь и наслаждайся. Двух минут недостаточно, чтобы полностью расслабиться, массаж нельзя считать эффективным, пока мышцы не придут в определенное состояние.

Через несколько секунд наступил конец света. Ему предшествовал страшный грохот, и вскоре Джаффи поняла, что это был нечеловеческий рев. В воздухе летели камни и ветки деревьев. Сначала небольшие обломки пород, затем огромная масса, устремившаяся вниз с горы.

Джаффи обхватила голову руками и пронзительно закричала от ужаса, хотя еще до конца не представляла, насколько оправдан ее страх. Справа от нее из земли торчал огромный валун, гигантская гранитная глыба, высотой с двухэтажный дом, оставленная отступающим ледником миллионы лет назад. Он слегка наклонился, и между ним и землей образовалась расселина. Джаффи вжалась в это крошечное пространство. Она не понимала, что ищет укрытие там, где эта самая глыба может превратить ее в бесформенную массу, когда приближающийся поток льда, грязи, камней и деревьев вдребезги разобьет валун.

Карен знала, что большинство мужчин начинают действовать через десять, может быть, пятнадцать минут.

Если бы за это время Пол сделал попытку, она бы еще владела своими чувствами и смогла отказать ему. Потому что он был связан, как она убедилась, с мафией, с гангстерами и со всевозможными подонками — да к тому же являлся мужем Джаффи. Но к тому времени, когда прикосновения Пола стали явно сексуальными, он массировал ее уже целый час.

Она размякла и стала абсолютно безвольной. Каждый мускул ее плеч, шеи, спины, рук и ног освободился от напряжения.

Карен лежала на диване животом вниз, но все еще полностью одетая. Когда Пол положил руки на ее ягодицы, она ощутила его прикосновение через хлопчатобумажную ткань юбки и нейлоновые трусики — и от этого оно становилось еще чувствительнее. Она не противилась, не проронила ни слова. Он надавил ладонями сверху, и она почувствовала, как погрузилась в податливую ткань подушек. Затем он сбоку сунул руку под нее, и теперь она прижималась к нему, а не к дивану.

Пол не тер ее рукой, используя только давление-нажатие, ослабление, затем снова нажатие. Карен почувствовала головокружение, в ушах слышался звон. Пол тихо засмеялся, как будто тоже слышал его. Нажал, отпустил, нажал, отпустил. Она застонала и начала прижиматься к его руке в такт его движениям. Ее тело двигалось на диване вверх и вниз. Внутри нарастало напряжение, и она отчаянно хотела получить разрядку. Но этого не произошло.

Ее тело стало влажным от пота. Пол поднял ее и понес в спальню. Не в ту, которой пользовалась она, а в свою. И Джаффи. Желтое одеяло было откинуто, вышитые простыни манили прохладой и свежестью. Он положил ее и начал расстегивать платье.

Карен молчала и только смотрела на него. Он выглядел очень серьезным и занятым.

— Ты никогда не испытывала оргазма, не так ли? — Он говорил шепотом, и потому его слова звучали скорее соблазнительно. — Пришла пора попробовать. Расслабься и позволь мне все сделать.

— Я не могу…

— Ш-ш-ш, можешь. Я подарю тебе наслаждение. Ты только должна лежать и не сопротивляться.

Теперь она была уже обнаженной, каждая жилка ее трепетала, все тело напряглось. Пол по-прежнему был в халате и не ложился. Он сел рядом и осторожно раздвинул ей ноги.

— Не шевелись, — прошептал он. — Оставайся в таком положении. Откройся мне. — Он взял оба ее запястья и сжал одной рукой. — Видишь, ты не можешь двигаться, ты моя пленница. Ты не должна сопротивляться, потому что не можешь.

Его пальцы делали невероятные, не правдоподобные вещи. Они терли, надавливали, щипали, но он ни разу не погрузил их внутрь. Все его внимание сосредоточилось на маленьком бугорке диаметром в полдюйма. Карен хотелось кричать. Она испытывала невыносимое напряжение, граничащее с болью. Она выгнулась навстречу ему, смутно желая перенести необычайное ощущение на другие участки тела. Но он не уступал, напротив, увеличил темп и давление. Все сильнее, быстрее и глубже. И плотина прорвалась.

Карен изогнулась дугой и задрожала, с шумом стала глотать воздух, затем протяжно застонала.

— Очень хорошо, — сказал Пол, когда она успокоилась. Лицо его по-прежнему сохраняло серьезное, озабоченное выражение. — Ты очень хорошая девочка. Нет, нет, не соединяй ноги. Мы только начали, Карен. — Он все еще держал ее за запястья. — Запомни: ты моя пленница и не должна сопротивляться.

Она включилась в игру, потому что ей очень хотелось этого. Позднее она призналась самой себе. Она могла освободиться от него в любой момент, и Пол вряд ли применил бы физическую силу, чтобы удержать ее.

Это было не в его стиле, он был слишком утонченным.

Он нашел другой способ. Пусть рухнут все преграды, потому что альтернативы нет. Это не твоя вина. А не чувствуя вины, ты можешь испытать все. Не только один оргазм, но три или четыре.

Это новое для нее ощущение стало откровением. В течение последующих часов она еще несколько раз испытала высшую степень наслаждения. Четвертый раз все произошло очень быстро. Пол вытянулся с удовлетворением и шлепнул ее:

— Ну, теперь ты настоящая женщина. Я потерял счет твоим оргазмам.

— Не знаю, что сказать, — пробормотала Карен. — Просто не знаю.

— Скажи спасибо. Нет, не надо. Мне не нужны благодарности. Это были лучшие часы за последние годы.

Ничто не может доставить такого наслаждения, когда наблюдаешь, как женщина впервые кончает. Мне это так же приятно, как и тебе, а может быть, и больше. Мы должны повторить.

Пол встал, пошел на кухню и вернулся с двумя хрустальными бокалами «баккара» и бутылкой охлажденного шампанского. Затем включил коротковолновый приемник, потому что было время новостей Би-би-си.

Казалось, слова повисли в воздухе. «Близ Вербьера в швейцарских Альпах произошел мощный сход лавины.

Среди пропавших без вести и, вероятно, погибших — известная американская актриса Джаффи Кейн».

Карен смотрела на Пола, пытаясь разобраться в своих чувствах. На его лице сменилась гамма эмоций. Сначала шок, неверие, затем глаза его стали влажными, челюсть отвисла. Плакал ли он, горюя по Джаффи, или это была только жалость к себе? Карен не была уверена, да и времени на размышления не было. Надо действовать, а то вскоре с ним начнется истерика.

— Пойди прими душ, — сказала она. — А я позвоню по телефону. Нам надо встать и одеться, вдруг кто-нибудь придет.

Пол послушался ее. Она поняла, что воображение у него преобладало над реальностью, как говорила Джаффи. Карен подождала, пока не услышала, как в ванной из крана потекла вода, затем взяла телефон и стала набирать номер Мэтта. Она знала его. Мэтт сообщил свой номер сразу после отъезда Джаффи и попросил немедленно позвонить ему, если станет что-либо известно о ней. Карен не знала почему, но чувствовала, что должна прежде всего поговорить с Мэттом. Руки ее дрожали так сильно, что ей пришлось дважды набирать номер, пока она наконец не услышала его голос.

— Это я, Карен. Слушай, только что по коротковолновому приемнику передали…

— Карен, ты говоришь шепотом, я плохо тебя слышу.

— Я вынуждена шептать, Пол в нескольких шагах отсюда. — Она оттянула длинный телефонный шнур подальше от двери ванной комнаты и стала говорить чуть громче. — Лучше?

— Немного. Так что передали по радио?

— На коротких волнах, из Лондона. Они сказали, что сошла лавина в местечке под названием Вербьер в Швейцарии. — Она с трудом глотнула. — Они сказали, что Джаффи пропала без вести и, вероятно, мертва.

На другом конце линии воцарилось молчание.

— Они могли ошибиться, — наконец сказал Мэтт.

Карен уловила дрожащие нотки в голосе Мэтта и поспешила его успокоить:

— Да, конечно, могли. Уверена, они ошиблись. Может быть, Джаффи позвонит с минуты на минуту и скажет, что они ошиблись.

— Да, — сказал он. — Она позвонит. Должна позвонить. Поэтому давай лучше освободим линию. Карен, если услышишь еще что-нибудь…

— Конечно, — пообещала она.

Карен повесила трубку, и не успела она сделать еще несколько телефонных звонков, как вода в ванной перестала литься. Пол вышел обнаженный, вытирая полотенцем темные вьющиеся волосы. Боже, его тело было таким же совершенным, как и лицо. Какая пара, он и Джаффи! Она почувствовала, как к горлу подступил ком.

На глазах ее выступили слезы — наполовину от горя и сожаления, наполовину от чувства вины.

— Я слышал, ты разговаривала по телефону, — сказал Пол. — Кому ты звонила?

— К сожалению, некомпетентным людям. — Карен чувствовала, что не стоит говорить ему о звонке Мэтту. — Я думаю, лучше дозвониться до госдепартамента в Вашингтоне.

Карен сделала несколько звонков и поговорила с некоторыми чиновниками. Она использовала свое докторское звание, что мгновенно вызывало доверие к ней, и представлялась как близкий друг семьи. Карен сообщила, что остановилась в доме мисс Кейн. Муж мисс Кейн, естественно, обезумел от горя, и потому запросы делает она.

У них не было ни одного официального сообщения швейцарских властей, и потому они все говорили одно и то же:

— Извините, но у нас еще нет сведений, доктор Райс, только неподтвержденные слухи. Наши люди в Швейцарии внимательно следят за ситуацией. В этом местечке отдыхало много американцев. Мы будем готовы сообщить что-нибудь, как только появится официальная информация.

— А если все подтвердится, — сказал Пол, — что тогда делать?

Мысль об этом заставила Карен похолодеть, но она нашла в себе силы не показывать своих чувств, так как опасалась, что Пол может вмешаться и только усложнит дело.

— Не знаю. Кто-нибудь скажет нам.

Пол исчез в своем кабинете часа на два, и Карен слышала, как он несколько раз говорил по телефону. Кому он звонил, другим официальным властям? Нет, это маловероятно. Наверное, своим дружкам. Укреплял свои позиции, уверяя, что все еще представляет некую ценность, даже если его жена умерла. О черт, она не знала этого. Ей ничего не даст открытое проявление ненависти к Полу Дьюмонту. Тем более два часа назад… Боже, она чувствовала себя такой виноватой. И не только перед Джаффи, но и перед Фрэнком. Это было безумием. Фрэнк был ее другом, а не любовником. Его не волновало, с кем она спала.

Она была в стрессовом состоянии, вот и все. Возьми себя в руки, не делай глупостей. Жди.

Сегодня у кухарки был выходной день. Карен приготовила омлет, и они съели его в библиотеке. Затем включили шестичасовые телевизионные новости. Си-би-эс сообщила об этом случае, добавив некоторые подробности.

— Это был, как говорят специалисты, ледовый сход лавины, — пояснил корреспондент из Швейцарии. — Обычно такие явления наблюдаются в конце лета, а это лето было очень жарким, и, возможно, огромная глыба льда оторвалась от вечного ледника, покрывающего вершины гор. Спускаясь вниз по склону, она увлекала за собой огромные массы грязи, деревья и валуны. Ледовая лавина так же разрушительна, как и снежная лавина. Вербьер находится приблизительно в двадцати пяти милях севернее перевала Сан-Бернард и является труднопроходимой местностью в любое время года.

Иностранный корреспондент закончил свой репортаж, и Вальтер Кронкит добавил, что стало известно о гибели четырнадцати человек, трое из них американцы.

— По меньшей мере двадцать два человека пропали без вести. В этом списке американка, имя которой хорошо известно многим. Это бродвейская актриса Джаффи Кейн, чье лицо прекрасно знакомо зрителям канала по телевикторине «Что мною изображено» и чей маленький сын умер в начале этого года. В Вербьере она восстанавливала свои силы после недавней тяжелой утраты.

Джаффи Кейн вышла на прогулку за час до ужасного бедствия, и с тех пор ее больше никто не видел.

Кронкит сделал значительную паузу, положил бумаги, которые держал в руке, и посмотрел с экрана в гостиные сотен тысяч американских домов:

— Это произошло в пятницу пятого октября 1957 года.

— Почему никто не звонит нам? — спросил Пол. — Что делают эти люди в Вашингтоне?

— Ты только что слышал: сообщение еще не получило официального подтверждения. Но я жду, что кто-нибудь позвонит.

Как бы в ответ зазвонил телефон. Карен сняла трубку, это была Несса Фаин.

— Я только что слушала новости. Не могу поверить.

— Я тоже, — сказала Карен. — И не хочу верить. Она жива и в безопасности, Несса. Будем так считать, пока не получим других сведений.

— Да, пока нет других сведений, — повторила Несса.

Как только они повесили трубки, телефон снова зазвонил и продолжал звонить целый день. Справлялись все: и знакомые, и просто любопытные. Мэтту удалось. пробиться где-то около десяти.

— Я только что разговаривал с отцом Джаффи, — сказал он.

Майер! Она даже не подумала о нем.

— Как он воспринял это?

— Лучше, чем я ожидал. Стойкий старик.

— Да, — сказала Карен. — Он многое перенес. И все же страшно подумать, что он остался совсем один в этом доме. Слушай, давай сейчас разъединимся, я думаю, что смогу сделать кое-что для него.

Карен позвонила своей матери. Лия уже слышала новости:

— Я пыталась позвонить тебе, но линия все занята и занята…

— Да, мама. Я знаю. Слушай, Майер Кейн один в своем доме. Как ты думаешь, могла бы ты…

— Сейчас же иду, — откликнулась Лия. — Возьму такси.

В полночь из Вашингтона все еще не было никаких сообщений. Карен объявила, что идет спать.

— Ложись в большой спальне со мной, — сказал Пол. — В случае если позвонят из госдепартамента, ты будешь рядом с телефоном. Я не знаю, что говорить им.

Он больше не выглядел потрясенным и страдающим, сейчас он только скулил. Карен понимала: как бы ни называлось то, что произошло между нею и мужем Джаффи, это не было любовью. Все это ненадолго.

— Я тоже не знаю, что тебе надо говорить, — резко сказала она. — Это зависит от того, что они сообщат. Ты сообразишь, Пол. Уверена, что сообразишь.

Звонок раздался в семь утра. Карен не спала. Она сидела, скрестив ноги, на кровати в бело-голубой гостевой комнате, глядя в окно на солнце, освещавшее обои и огромную панду в углу. Хаем-Лу, южный родственник. Зазвонил телефон, и тотчас последовал ответ. Затем из холла послышался голос Пола:

— Карен, возьми трубку.

Потребовалось несколько секунд, прежде чем она набралась храбрости снять ее.

-..очень сожалеем, — говорил человек из Вашингтона. — Швейцарские власти только что связались с нами.

Найдено тело. Нет сомнений в его идентификации. Несколько человек знали, во что она была одета, при ней находились документы. Кроме того, мисс Кейн была весьма примечательной леди, они не могли спутать ее с кем-то еще. Так что боюсь, самое худшее подтверждается. Извините, но других новостей нет.

Пол спросил об организации похорон. Карен молчала. Она не могла открыть рот. Всю долгую ночь она жила надеждой. Теперь надеяться не на что. Нашли тело.

— Надеюсь, вы понимаете, в чем проблема, мистер Дьюмонт, — говорил чиновник госдепартамента. — После такой катастрофы возникает опасность эпидемии. Все санитарно-гигиенические сооружения разрушены. И что хуже всего, Вербьер находится в глухом месте, так что больницы и полиция с трудом справляются с последствиями бедствия. Поэтому, если вы позволите швейцарцам быстро захоронить ее, о чем они очень просят, это будет большой помощью с вашей стороны. Потом, если захотите, вы можете эксгумировать тело и перевезти его на родину.

Карен молча вцепилась в трубку и услышала, как Пол согласился.

Казалось, не было смысла в эксгумации тела, по крайней мере Пол не проявлял к этому интереса. Это Мэтт организовал поминальную службу, которая должна была состояться на следующей неделе. Он выбрал церковь Святого Клемента на Сорок шестой улице западного Бродвея, поскольку она была известна как церковь, которую посещали артисты, и находилась в центре того мира, где обитала Джаффи. К тому же, учитывая ее происхождение, вряд ли стоило обязательно обращаться к католической церкви или синагоге. Даже Майер согласился с этим. Он приехал в Нью-Йорк с Лией и, сидя на заднем сиденье такси, по пути в церковь рассказывал Карен и ее матери о своих чувствах.

— Джаффи всегда искала нейтральную территорию, место, где Дино и Бенни не могли бороться за нее друг с другом. Как, например, наш дом в Ньютоне. Он взял Карен за руку и даже ухитрился слегка улыбнуться. — Вот что сказал мой отец в первый день, когда передавал дом мне и Рози: «Дино и я обсудили и пришли к соглашению. Не еврейский и не итальянский квартал, нейтральный». Поэтому хорошо, что служба будет в протестантской церкви. Понимаешь, что я имею в виду?

Событие собрало огромные толпы людей и армию репортеров, фотографов и телевизионных камер. Гарри Харкорт читал стихи Томаса Нэша, которые назывались «Прощай», и закашлялся, когда дошел до строк: «И небо потемнело, когда скончалась наша прекрасная молодая королева…» Тим Фрэнк спел «Аве Мария», а Джек Фаин, в талисе и с ермолкой на голове, прочитал сто сорок третий псалом. «Услышь, о Господи, мою молитву… Не отворачивай своего лика от меня… Избавь меня от врагов моих… Пусть святой дух направит меня на путь истинный…»

Сидя между матерью и Майером, Карен впервые услышала, как плакал отец Джаффи.

— Ушел целый мир, — сказал Майер на ступеньках церкви после службы. Мой мир. Почти все умерли, и я остался один. Кажется, мне тоже пора. Куда бы они ни ушли, там, наверное, лучше, чем в этом мире, где здоровые дети умирают по неизвестным причинам, а моя дочь погибает в тридцать лет в каком-то месте, о котором я никогда не слышал.

Карен не знала, что сказать ему. В ее профессиональном лексиконе не было подходящих фраз, чтобы смягчить его горе. Больше всего ей хотелось сказать, что она восхищается его мужеством, его силой воли, но она не нашла нужных слов, чтобы выразить это.

Она подумала: знал ли Майер об отношениях между Джаффи и Полом в последнее время? Пол явно избегал отца Джаффи и даже не смотрел на него. Но Майер подошел к Полу и протянул ему руку. Он был, несомненно, вежлив со своим зятем, потому что вряд ли подозревал, что Пол водил дружбу с гангстерами, которые угрожали Джаффи, и не будь их, она развелась бы с ним и, возможно, не поехала бы в Швейцарию.

Карен не могла оставаться доброжелательной. Каждый раз, глядя на Пола, она злилась, причем в большей степени на себя. Если бы не произошло того, что случилось однажды днем в постели Джаффи, она могла бы оплакивать свою подругу, не чувствуя вины, которая легла на плечи непосильной ношей вдобавок к тяжелой утрате.

— Держись, — сказал ей Мэтт, улучив момент, когда они оказались рядом. — Джаффи сказала бы то же самое. — Бодрые слова, но выглядел он ужасно.

Наконец церемония закончилась. Толпа рассеялась, репортеры и фотографы собрали оборудование и прекратили задавать бесконечные вопросы присутствующим.

Теперь они могли благопристойно удалиться и отправиться по домам.

У Карен не было дома, куда она могла бы пойти, она сняла номер в отеле «Тафт» на углу Пятьдесят первой улицы и Семидесятой авеню, где также остановились ее мать и Майер. Теперь Пол Дьюмонт остался один в пентхаусе.

Два дня спустя с западного побережья приехал Фрэнк Карлуччи.

— Сожалею, что не смог присутствовать на службе, — сказал он. — Надо было закончить дела в Лос-Анджелесе. Я решил некоторое время пожить в Нью-Йорке. — Он приподнял ее подбородок и подставил лицо свету. — Ты выглядишь очень измученной.

— Не столько физически, — сказала она, — сколько эмоционально. Я выжата словно лимон. Но не волнуйся, я не испытываю искушения найти где-нибудь игральный автомат.

— Знаю. Ты никогда не сделаешь этого. Послушай, насчет Джаффи. Они уверены, что она не уцелела? Я знаю это место. Там полно городков и деревень, отрезанных от всего мира. Она могла…

Карен покачала головой:

— Тщетная надежда. Нет смысла обманывать себя.

Они нашли тело.

Во вторник, шестнадцатого октября, в почтовый ящик на двери в доме Майера Кейна на Уолнат-стрит в Ньютоне опустили небольшую посылку, завернутую в коричневую бумагу. Майер не сразу обнаружил ее, так как не спешил брать почту. Он вообще никуда не спешил в этой жизни, которая теперь потеряла для него всякий смысл.

В последние дни Майер мало занимался адвокатской практикой, но у него по-прежнему работала секретарша, которая приходила три раза в неделю. Мисс Кохен давно умерла, ушел еще один близкий человек, и теперь ему печатала письма и разбирала немногочисленные бумаги другая леди, миссис Яблонская. Она пришла в среду днем и забрала почту, накопившуюся в корзине, подвешенной к входной двери изнутри.

— В основном счета, мистер Кейн. Но есть еще небольшая посылка. На ней иностранный штамп. Хотите, я открою?

Майер взглянул на небольшой сверток:

— Нет, я сам. — Однако он не стал сразу вскрывать его, а удалился в свой кабинет и закрыл дверь. Майер помедлил немного, изучая сверток, наконец достал из верхнего ящика стола пилку для ногтей и осторожно, так чтобы не повредить марку, надрезал его.

Внутри находилась картонная коробочка размером в четыре квадратных дюйма. Он открыл ее. В ней лежала смятая газета. Майер так же осторожно развернул ее. На промокательную бумагу, постеленную на столе, выпали две драгоценные вещицы. Одна из них — звезда Давида, инкрустированная жемчугом, другая — золотой крест, украшенный бриллиантами.

Руки Майера дрожали, когда он расправил газету, — дата на ней сохранилась. Хотя в школе французский не очень давался ему, он смог понять, что это было восьмое октября 1957 года. Майер протянул руку к телефону:

— Мэтт, это Майер Кейн. Надеюсь, я не помешал, но сегодня утром я получил по почте странную посылку. А может быть, она пришла вчера, я не всегда беру почту каждый день. Мне показалось, что лучше сообщить об этом тебе, а не Полу. Во время службы он чувствовал себя как-то неловко в моем присутствии. Я получил еврейскую звезду и католический крест. Не думай, что я сошел с ума, но у Джаффи была по крайней мере дюжина таких вещей. Целая коллекция. Ее дедушки постоянно дарили ей такие штуки, когда она была маленькой. Поэтому я подумал: может быть, ты тоже получил нечто подобное?

— Нет, ничего. Мистер Кейн, я знаю, о чем вы думаете. Я тоже хотел бы верить в это, но, к сожалению, слишком мало оснований для таких предположений.

Вероятно, швейцарские власти послали вам то, что нашли у Джаффи. Или, может быть, в ее комнате.

— Без сопроводительного письма? И почему мне?

Они должны были бы послать это ее мужу, а не отцу.

Может быть, вы позвоните Полу и разузнаете, не получил ли он посылку. И еще кое-что. Драгоценности были завернуты в обрывок газеты, Мэтт. На нем дата — восьмое октября. Через три дня после схода лавины.

Мэтт немного помолчал.

— Может быть, — сказал он наконец. — Полагаю, это кое-что значит… Затем тон его изменился. — Мистер Кейн, мне кажется, мы обманываем себя. От этого станет только еще хуже.

— Да, вероятно, ты прав. — Майер вздохнул. — Но все-таки это очень странно. Послушай, если у тебя будет возможность позвонить Полу, может быть, ты сообщишь мне, что происходит?

— Хорошо, — пообещал Мэтт. Он опустил трубку и на мгновение задумался. Затем решил. Надо позвонить Карен. Если Джаффи и посылала сообщения, то только не Полу. Нет, это сумасшедшая мысль. Он просто изводит себя такими предположениями.

Однако стоило попробовать. Правда, в это время Карен не бывает у себя в номере, который она недавно сняла в отеле для женщин «Барбизон». Она должна быть в больнице. Но там он не хотел разговаривать с ней. Он слонялся по офису после того, как мисс Уилкинс ушла в пять часов. Карен должна быть дома около шести, тогда он попытается связаться с ней.

Было двадцать минут шестого, когда зазвонил телефон.

— Мэтт? Слава Богу, ты еще на месте. Я рискнула позвонить сюда, потому что не знаю номера твоего домашнего телефона. Послушай, я получила сегодня небольшую посылку из Швейцарии. Она пришла на адрес больницы. Внутри оказались…

— Звезда и крест, — прервал он ее. Сердце его глухо застучало. Спокойно, — сказал он сам себе. — Спокойно. Не сходи с ума.

— Да, ты тоже получил такие вещицы?

— Нет, их получил отец Джаффи. Он сообщил мне об этом сегодня утром.

— Она жива, Мэтт! Жива! Что еще это может означать?

— Не знаю. Но зачем это? Зачем такая таинственность? И почему она не прислала посылку мне?

— Может быть, она сделала это, но посылка еще не дошла. Ты знаешь, как работает почта. У Джаффи много таких звезд и крестов. Она показывала мне их очень давно. И это замечательный знак, Мэтт. Тот, кто близко знает Джаффи, должен понять, что эта посылка от нее.

В течение следующих полутора часов Мэтт то загорался надеждой, то впадал в отчаяние. Если Джаффи рассылала послания, то первым должен был получить он. Поэтому маловероятно, что эти посылки от нее. Он повторял это всю дорогу до своего маленького домика в Инглвуд-Клиффсе.

После смерти Пэтси он думал о том, чтобы перебраться в Манхэттен, но у него не было времени подыскать квартиру для холостяка. Затем произошло неожиданное событие в Билтморе, и для него весь мир изменился. Он стал надеяться, что однажды у него и Джаффи будет общий дом, и ждал, когда они смогут подыскать что-нибудь подходящее, где начнут новую жизнь. Но лавина погубила все надежды. Теперь было не важно, где жить.

Рядом с входной дверью висел ярко-зеленый почтовый ящик. Мэтт машинально открыл его, не обращая внимания на содержимое. Он связывал Джаффи со своей жизнью в Нью-Йорке, здесь, в Нью-Джерси, ей нечего было делать.

Внезапно Мэтт нащупал на дне почтового ящика маленькую прямоугольную коробочку. Он не плакал с семи лет, не плакал даже на похоронах Пэтси и во время поминальной службы по Джаффи. Но сейчас не мог удержаться и зарыдал.