Любовь на острове

ГЛАВА 4

ДЕЙЗИ

Это была, без сомнения, самая долгая поездка в моей жизни.

Четыре часа — это долго, но четыре часа в тесном пространстве со сварливым парнем, с его свежим океанским запахом, большими руками и рычащим голосом, парнем, который не мог скрыть своего презрения ко мне, даже если бы попытался (а он не пытался), подтолкнули мое здравомыслие к пределу.

Не говоря уже о том, что большая часть дороги была извилистой, и моя тошнота снова подняла свою уродливую голову. Тай, вероятно, был благодарен мне за то, что я хоть раз заткнулась, но правда заключалась в том, что я пыталась не блевануть. Последнее, что мне было нужно, — это еще больше опозориться. Он, наверное, вышвырнул бы меня и заставил ехать автостопом.

По правде говоря, я была почти искушена сделать это. Просто чтобы позлить его.

Наконец мы добираемся до симпатичного городка Рассел, с причудливыми магазинами и людьми, толпящимися вдоль сверкающей гавани с капающими рожками мороженого в руках. Но мы продолжаем ехать, поворачиваем через лес, пока не заезжаем на узкий полуостров, полный домов. Мы въезжаем на подъездную дорожку и паркуемся.

Я не могу выбраться из грузовика, практически вываливаюсь из него. К черту свадебную вечеринку, я надеюсь, что это был последний и единственный раз, когда я застряла в такой близости с Таем.

Я улучаю момент и прислоняюсь к пассажирской двери, сразу же делая глубокий, успокаивающий вдох. Мы находимся в конце длинной гравийной дорожки, по обеим сторонам которой тянутся зеленые холмы, спускающиеся к широкому бледному пляжу и бирюзовой воде за ним. Если бы мне пришлось описать Новую Зеландию одним словом, я бы сказала «насыщенная».

А воздух здесь… Такой свежий, что мне кажется, что он лечит мое похмелье.

Я перевожу свое внимание на большой белый дом перед нами и кучу машин, припаркованных на траве вокруг него. Тай вылезает из машины, залезает в багажник и без особых усилий вытаскивает тяжелые чемоданы. Его загорелые мышцы напрягаются, и мне приходится отвести взгляд, прежде чем он поймет, что я пялюсь на него.

— Где мы? — спрашиваю я, оглядывая окрестности. — Я думала, мы едем в отель.

— Это дом моих родителей, — неохотно говорит Тай, волоча мой багаж по гравию к мощеной каменной дорожке, ведущей к парадной двери.

— Родителей? — я бегу за ним. — Здесь ты вырос? Это великолепно.

И это действительно так. Дом двухэтажный, с верандой, под каждым окном ящики с цветами. Напоминает дом моих родителей в Орегоне, за исключением того, что белая краска на этом доме чистая и блестящая, и мои родители покрасили свой дом однажды в 90-х годах и с тех пор оставили всё на волю стихии. Мама говорит, что это убогий шик, но я знаю, что они просто слишком заняты фермой, чтобы обращать внимание на что-то еще, например, на дом или своих детей.

Кстати, пока я глазею на прелесть родительского дома Тая, парадная дверь открывается, и мои родители выходят на крыльцо.

— Так, так, так, — говорит мой отец, спускаясь по тропинке к нам. — Ранняя пташка, — он кивает Таю. — Спасибо, что привез ее. Я бы не винил тебя, если бы ты оставил ее в аэропорту. Я знаю, каково это — возить Мисс Дейзи.

— Спасибо, пап, — говорю я, закатывая глаза, когда Тай неодобрительно хмыкает и исчезает внутри.

Я не видела своих родителей с Пасхи прошлого года. Они всегда были религиозны, поэтому пропустить Пасху с ними в местной общинной церкви — это все равно что отречься от них, хотя этой зимой я провела Рождество с Крисом, что, оглядываясь назад, было неправильным решением.

Мой папа хорошо выглядит. У него всегда был загар, потому что он много работает на улице, но темные круги под глазами исчезли, и его лицо выглядит более круглым и счастливым.

— Ты выглядишь великолепно, — говорю я ему, когда он обнимает меня.

Он пахнет знакомо и успокаивающе, и я действительно не понимала, как сильно я нуждалась в любви от кого-то, кого я сама люблю.

— Это из-за вина, — говорит мама у него за спиной, пока Тай уносит чемоданы в дом.

Моя мать выглядит так же, как и всегда, такая же маленькая, как и я, но худенькая, как птица, а не спортивная и фигуристая. Она одета в шорты цвета хаки и клетчатую рубашку, те же самые вещи, которые она носит дома круглый год, хотя сейчас у нее сандалии, вместо тапочек.

Мы очень разные. Я не думаю, что она когда-нибудь пользовалась косметикой, у нее длинные вьющиеся седые волосы, всегда собранные в хвост. На голове у нее неизменная бейсболка и очки. Должно быть, она иногда смотрит на меня и гадает, откуда я, черт возьми, взялась.

Она смотрит на меня, оглядывая с ног до головы. Она не из тех мам, которые делают какие-то сопливые или пассивно-агрессивные замечания, вместо этого она держит все при себе и смотрит на меня, как на инопланетянина.

Прямо сейчас я чувствую себя таковой. Странно видеть своих родителей здесь, в чужой стране, не окруженными грудами сельской работы и яблок.

Я иду обнять маму, и она легонько похлопывает меня по плечу. Она никогда не была хороша в объятиях или физической привязанности, что, вероятно, каким-то образом передалось и мне.

— Я рада, что ты здесь, — говорит она и отстраняется. — Ты в порядке? Из-за смены часовых поясов? Ты спала в самолете?

— Вроде того, — отвечаю я. — Я просто устала с дороги. И немного не понимаю, почему мы все здесь. Я думала, что мы будем в отеле.

— Таков был первоначальный план, — говорит папа. — Но раз свадьба состоится на пляже за домом, может быть, всем будет проще остаться здесь.

— Проще? — повторяю я. — Полагаю, ты говоришь не о Лейси.

— У меня горят уши, — раздается тихий голос Лейси из-за спины мамы, и мы оборачиваемся, чтобы увидеть, как она выходит из дома.

Вау. Странно видеть ее после стольких лет, хотя я постоянно вижу ее фотки в социальных сетях.

Лейси на пять дюймов выше меня, унаследовав «рост» от папы, хотя худощавое телосложение она унаследовала от матери. Ее стиль тоже не сильно изменился: удобные сандалии, джинсы, хотя на улице довольно жарко, черная блузка, которая выглядит на ней слишком душной. Ее светлые волосы собраны в длинный пучок, и, к моему удивлению, она красит губы пурпурным блеском, возможно, пытаясь принарядиться. Она всегда носила очки, но эти новые немного более кошачьи, выглядит как сексуальная секретарша.

Лейси прекрасна. Она соответствовала бы фантазии каждого парня, за исключением того, что ее сучье лицо — довольно мощная штука, и я была свидетелем того, как многие парни в средней школе боялись ее. Они доверяли мне, а ее считали горячей, но слишком умной, слишком пугающей, слишком серьезной. Добавьте к этому тот факт, что мои родители были очень строги с ней, и она выросла, никогда по-настоящему не зная, насколько она красива.

Все, что ее волновало, — это школа.

— Привет, — весело говорю я ей. — Я сделала это!

Она подбегает ко мне, и быстро обнимает. Она пахнет шампунем «Пантин», и я немедленно переношусь назад во времени, когда мы мылись одним шампунем на двоих. Такое ощущение, что это была другая жизнь.

— Ты сделала это, — говорит она.

Ее голос по-прежнему спокоен, сдержан, но теперь в нем слышится легкий акцент.

— Я волновалась, но теперь вижу, что у меня не было для этого причин. Ты всегда встаешь на ноги, да, Дейзи?.

Я натянуто улыбаюсь ей. В ее словах есть намек на обиду. Я бросаю взгляд на родителей, чтобы проверить, заметили ли они, но они оба выглядят счастливыми (или, может быть, просто в шоке) от того, что мы здесь все вместе.

— Итак, я встретила Тая, — говорю я ей, стараясь не обращать внимания на ее тон. — Ты специально послала ко мне самого сварливого человека в Новой Зеландии?

Ее губы сжимаются вместе, и я замечаю, что блеск для губ слегка растекается.

— Либо Тай, либо автобус.

— Я бы лучше поехала на автобусе, — говорю я ей.

Она складывает руки на груди, кольцо на пальце сверкает.

— Ну, если бы ты назвала мне правильную дату, я бы договорилась с кем-нибудь более подходящим.

— Срань господня, это обручальное кольцо? — спрашиваю я, наклоняясь и беря ее за руку.

Она напрягается. Кольцо большое и блестящее.

— Ричард молодец, — говорю я ей.

Она краснеет и отводит взгляд, убирая свою руку из моей.

— Он великолепен, — говорит отец. — Когда у Лейси случаются небольшие срывы, Ричард всегда рядом, чтобы успокоить ее.

— У меня нет срывов, — огрызается Лейси, и мы с отцом хихикаем в унисон. — Свадьбы — это стресс для любого человека. Я хочу сбежать.

— Не говори так, — упрекает ее мать. — Это отличный повод для всех нас собраться вместе.

— Да, потому что вам всем нужен предлог, чтобы навестить меня, а не потому, что вы этого хотите, — говорит Лейси.

— Эй, это улица с двусторонним движением, ты тоже не приезжала к нам в гости, — говорю я ей. — Прошло пять лет, могла приехать в Штаты в любое время.

— Итак, — произносит голос. — Ребята, давайте не будем начинать не с той ноги.

Ричард появляется позади Лейси.

Доктор Стояк.

Мне приходится прикусить губу, чтобы не рассмеяться.

Я видела лицо Ричарда во всех социальных сетях Лейси, и я даже говорила с ним по телефону после того, как он сделал предложение Лейси, но должна сказать, что он выглядит так же глупо, как и на фотографиях. Я думала, что, возможно, этот человек просто не фотогеничен, но это не так.

Он довольно симпатичный, как Джон Крайер. На нем очки с толстыми стеклами, рубашка поло, коричневые брюки и мокасины, как будто он взял страницу из книги стиля Билла Гейтса. Тем не менее, он также производит впечатление человека, у которого есть деньги. Как у Билла Гейтса. Кольцо не из дешевых.

— Я так рад, что ты приехала, Дейзи, — говорит мне Ричард, протягивая руку.

Его акцент очень сильный.

— Я знаю, что часовые пояса могут сбить начинающего путешественника, но думаю, что тебе, возможно, потребуется вспомнить математику, чтобы приезжать вовремя, — он начинает смеяться.

Господи, не заставляй меня ненавидеть его. Он использовал термин «математика».

— Знаю, знаю, глупая я, — говорю я с натянутым смехом, хлопая себя по голове. — Но теперь я здесь.

Он обнимает Лейси и крепко прижимает к себе.

— Ты заставила мою ланджери* волноваться.

— Прости, ланджери?

Он целует ее в макушку, и ее щеки краснеют.

— Это мое прозвище для нее. Лейси… Ланджери, — он снова смеется, хлопая себя по бедру, как будто это самая смешная шутка в мире.

Ладно, я не могу с этим справиться.

— А как тебя она называет? — спрашивает папа. — Маленький стоячок?

Я разразилась смехом, желая дать пять моему отцу, особенно когда Ричард смотрит на нас в замешательстве.

— Не понимаю, мистер Льюис, — говорит он.

Отец вздыхает.

— Неважно.

— Наверное, нам пора возвращаться, — говорит Лейси. — Дейзи, если хочешь, можешь убрать свои вещи наверх, а потом, пожалуйста, выпей с нами коктейль на заднем дворе.

Я чувствую себя так, будто нахожусь на презентации или что-то в этом роде. Я смотрю, как Лейси и Ричард возвращаются в дом, держась за руки.

Что за кучка придурков.

Мой отец хлопает меня по плечу.

— Давай, делай, как говорит сестра, а то у нее опять будет нервный срыв. Я обязательно принесу тебе бокал Совиньон Блан.

Оказавшись внутри, отец велит мне подняться наверх. Это хороший дом, и мне кажется очень странным, что я еще не познакомилась с владельцами, и что владельцы — родители Тая. Как будто меня здесь не должно быть.

Но когда я добираюсь до второго этажа, большинство дверей открыты, и всякие чемоданы свалены в кучу. Чемоданы моих родителей находятся в комнате, похожей на кабинет, я вижу силуэт свадебного платья Лейси, висящего в гостевой спальне, а затем замечаю свои вещи в комнате напротив.

Это, должно быть, старая комната Тая, потому что я как будто вошла в музейную экспозицию, посвященную вещам подростка.

Стены сверху донизу покрыты плакатами, снимки серфинга, большие волны, боксёры на ринге, команда регби, парусники, какая-то девушка позирует с досками для серфинга. Черт, это может многое рассказать о ворчливом взрослом Тае.

Должна признаться, я разочарована тем, что все девушки на плакатах были одного типа, высокие, худые и блондинки с богатым загаром и большими сиськами. У меня есть сиськи, но на этом все.

Я чувствую, что кто-то стоит сзади и оборачиваюсь.

В дверях стоит Тай. Вернее, он прислонился к дверному косяку и наблюдает за мной с яблоком в руке, которое жует.

— Надеюсь, ты не возражаешь против этой спальни, — говорит он, довольно громко хрустя яблоком.

Я не знаю, почему это кажется сексуальным. Может из-за позы, в которой он стоит, может просто он такой и есть.

— Ты не против, что я буду спать в твоей комнате? — спрашиваю я его.

Он пожимает плечами.

— На самом деле это уже не моя комната.

Я оглядываюсь на стены.

— Правда? Она прекрасно сохранилась.

Он молчит. Я снова смотрю на него, и почему-то его глаза кажутся еще темнее, чем обычно.

Потом это проходит. Он снова пожимает плечами.

— Мои родители любят притворяться, что я все еще живу здесь.

— А где ты живешь? — я знаю, что испытываю свою удачу, задавая ему еще больше вопросов, но эй, это он решил зайти и соблазнительно съесть яблоко передо мной.

— Не слишком далеко отсюда.

— А сколько тебе лет?

Он прищуривается.

— Тридцать четыре, — пауза. — А что?

— Потому что я хотела бы узнать, сколько лет прошло между этой версией Тая, — я указываю на комнату, прежде чем подойти к нему. — И этой версией.

Он снова кусает яблоко.

Я смотрю на его горло, когда он сглатывает, и почему это кажется таким горячим?

— Кто сказал, что это не один и тот же человек?

— Ага, — говорю я ему, указывая на одну из фотографий. — Так ты хочешь сказать, что эти дрянные искусственные малышки все еще в твоем вкусе?

Он кашляет, почти выплевывая яблоко, его виски темнеют. Потом он улыбается.

— А кто бы был в твоем вкусе, будь ты пацаном?

Я оглядываюсь на них и их веселые глаза. Они красивые.

— Ну да…

— Ну, может быть, мои вкусы изменились, — продолжает он, принимая небрежную позу у двери.

Его взгляд скользит по моему телу таким темным, жарким взглядом, что у меня мурашки бегут по коже.

— Теперь мне нравятся миниатюрные и рыжие с большими сиськами, — он ухмыляется. — Но только те, кто не балаболят каждую секунду. К счастью для тебя, ты не подходишь.

И с этими словами он выходит из комнаты.

Вау.

Мои щеки горят, и я тут же прижимаю к ним руки, надеясь унять румянец. Последнее, что ему нужно знать, — это то, что я почувствовала под его взглядом.

Это заставило меня понять, как отчаянно я нуждаюсь в сексе.

А отчаяние — это то, чего я никогда не испытывала.

Я выпрямляюсь, игнорируя свое тело, которое пытается предать меня каждый раз, когда я рядом с ним, а затем спускаюсь вниз.

Я быстро осматриваю кухню и гостиную, просто любопытствуя, а затем направляюсь через сетчатую дверь в задней части дома, которая ведет в зеленый двор.

Здесь около дюжины людей, которых я не знаю, все держат бокалы с белым вином или пивом в темно-янтарных бутылках, барбекю вдоль белого забора дымится и пахнет жареным мясом и острым соусом. В отдалении группа парней, в том числе Тай, перебрасывают мяч для регби на пляже.

Дерьмо. Я не знала, что тут вечеринка. Я выгляжу как дура и, вероятно, пахну как ослиха. Я уже собиралась вернуться в дом, чтобы переодеться и заново накраситься, когда Ричард, из всех людей, помахал мне рукой.

— Ой, Мисс Дейзи Льюис, — говорит он, шевеля пальцами.

Тьфу ты, пожалуйста, не говори так. Это жутко.

Они стоят с Лейси и еще одной молодой парой. Мой отец направляется к ним. Он поднимает один из бокалов мне, когда видит меня.

Я вздыхаю.

Нет никакого спасения.

Но, по крайней мере, есть вино.

Я иду по траве, одаривая всех широкой улыбкой, той, к которой я привыкла, той, которая говорит всем, что я в порядке и всегда буду в порядке.

— Так мило, что ты присоединилась к нам, — говорит Лейси, как будто я была в комнате Тая больше пять минут.

— Держи, милая, — говорит папа, протягивая мне вино.

Я беру и благодарю его, ожидая, что резкий минеральный запах Совиньон Блан либо ухудшит мое похмелье, либо улучшит его.

— Дейзи, это Итон и Яна, — говорит Ричард. — Они оба участвуют в свадебной подготовке.

Я вежливо здороваюсь с ними, хотя сразу понимаю, что они не в моем вкусе. На вид им далеко за тридцать, и, судя по их скучным нарядам, они, вероятно, профессора, как моя сестра и Ричард, или, по крайней мере, ученые. И хотя их улыбки достаточно невинны, у меня такое чувство, что они смотрят на меня с высока.

Но я притворяюсь, что меня это не беспокоит. У меня это хорошо получается. На протяжении всей средней школы, друзья Лейси относились ко мне, как к какому-то болвану. Я любила краситься, слишком много говорила и слишком много улыбалась. Не имело значения, что в то время моей единственной целью в жизни было стать морским биологом, и я была такой же прилежной ученицей, как и моя сестра.

А теперь раз ты здесь на ее свадьбе, так как насчет того, чтобы сосредоточиться на позитиве? — говорю я себе.

— Ты приехала одна? — спрашивает Итон, крутя вино в бокале.

— Да, — отвечаю я, передразнивая его, вертя в руках свой стакан.

— Она хотела привести своего парня, но… — говорит Лейси, замолкая.

— Мы расстались, — говорю я ей, одаривая улыбкой, которая говорит «заткнись» на языке сестер.

— Оооо, это тяжело, — говорит Яна, преувеличенно морщась. — Свадьбы ужасно посещать в одиночку.

Втираем соль в рану, да?

Я пожимаю плечами, продолжая крутить стакан.

— Наверное. Я подружка невесты, так что у меня все равно не было бы на него времени.

— Перестань крутить бокал, — говорит Итон, кивая мне. — Ты портишь вкус.

Порчу вкус?

Я смотрю на папу, который ухмыляется от уха до уха.

— Да ладно тебе, Итон. Разве существует неправильный способ пить вино?

— Ох, Итон — настоящий знаток вина, — гордо говорит Ричард. — Он делал свою диссертацию по гибридизации винограда сорта «Пино нуар».

— Это здорово, — говорю я.

— Итак, твоя сестра сказала мне, что ты возглавляешь отдел маркетинга в какой-то крупной компании в США, — говорит Яна.

О боже, смена темы разговора с того, что я здесь одна, на то, что у меня больше нет работы.

— Нет, — говорит Лейси. — Она была главой отдела маркетинга. Ее уволили.

— Ох, — говорит мне Яна с выражением жалости на лице.

— Но с ней все будет в порядке, — вмешивается Лейси, бросая на меня взгляд, который я не могу прочитать. — С ней всегда все в порядке.

Я хочу спросить ее, что, черт возьми, она имеет в виду, но мой отец говорит:

— Конечно, она будет в порядке. Она моя дочь.

Лейси закатывает глаза.

— И как долго ты пробудешь тут? — спрашивает Яна. — Есть какие-нибудь веселые планы?

— Помимо этого? — спрашиваю я.

Они, вероятно, не очень хорошо улавливают сарказм.

— Никаких планов. Просто приехала на свадьбу. Возвращаюсь домой через неделю.

— Какая жалость, — говорит Итон. — Новая Зеландия может многое предложить.

— Тебе следует сделать как сестра, арендуй яхту, например, — говорит Яна.

Я хмурюсь. Впервые слышу об этом.

Я смотрю на Лейси и Ричарда.

— Вы арендуете яхту?

— Для нашего медового месяца, — говорит Ричард.

Он дергает подбородком в сторону Тая, играющего в регби на заднем плане.

— Тай предложил нам фантастическую сделку.

У меня так много вопросов.

— А как же Фиджи?

— Мы плывем на Фиджи, — раздраженно говорит Лейси. — Ты что, не читаешь мои письма?

— И не волнуйся, я отличный моряк, — говорит Ричард, как будто я беспокоюсь. — Тай многому научил меня за эти годы. Мне было очень приятно играть роль ученика, а не учителя. Кроме того, яхта практически кнопочная.

— И сколько времени займет это путешествие? — спрашиваю я.

— Дней десять, а то и больше, — говорит он и смотрит на моего отца. — Я пригласил твоих родителей вместе с нами, но думаю, что твой отец струсил.

Теперь настала очередь моего отца выглядеть раздраженным.

— Это не трусость. Это называется работа.

— Зачем ты хочешь пригласить родителей в медовый месяц? — спрашиваю я и виновато улыбаюсь отцу.

Он пожимает плечами и делает глоток вина.

— Дело вот в чем, Дейзи, — Ричард наклоняется и говорит заговорщицким тоном. — Медовый месяц для нас — это просто отдых, а не ночи любви. Мы с твоей сестрой уже много лет занимаемся сексом.

— Фу, — говорю я, сморщив нос.

— Это не фу, — надменно говорит он. — Это очень естественное выражение человеческого тела.

— А мы-то думали, что Лейси останется хорошей девочкой до самой свадьбы, — говорит отец таким тоном, что я не могу понять, шутит он или нет.

— Я пойду поговорю с мамой, — говорю я им и быстро бегу через лужайку к барбекю, где мама стоит с парой своих ровесников.

Мама знакомит меня с родителями Тая — Себастьяном и Кэри Уэйкфилд. Его отец такой же высокий, загорелый и красивый, как и его сын, только волосы седые на висках. Это как заглянуть в будущее Тая, и мне нравится то, что я вижу.

Его мать намного ниже ростом, смуглая кожа, черные волосы, очень красивая в старомодном стиле, как аристократка. То, как она стоит, напоминает мне королеву. И хотя его отец более спокоен и стоичен, как и его сын, мать разговорчива и приветлива. Она мне сразу понравилась.

— Так это тебя Тай забрал, — говорит мне его мать.

— Виновна по всем пунктам, — отвечаю я.

— Держу пари, он был не очень приятным путеводителем, — говорит она с дерзкой улыбкой.

Я не могу удержаться от смеха.

— Это довольно подходящая аналогия. Но если серьезно, я благодарна, что он смог меня подвезти. В последнее время мне не очень везло.

Я не упоминаю, что сама поездка казалась продолжением этого несчастья.

Самое смешное, что, несмотря на то, что эта поездка была адской, я чувствовала себя намного более комфортно с Таем в грузовике, чем с большинством людей здесь, включая мою собственную сестру. Тай — ворчун, но в нем, по крайней мере, есть что-то настоящее. Он судит меня, но по крайней мере говорит об этом напрямую.

Не увлекайся, напоминаю я себе. Он козел и сделает этот отдых несчастным, если ты ему позволишь.

Одному Богу известно, почему какая-то часть меня хочет ему это позволить.