Любовь преград не знает

Глава тринадцатая

Когда опасность миновала, Ровену охватила дрожь.

– Успокойся, милая. – Лайон обнял ее, а она положила голову ему на грудь. Она слышала, как размеренно стучит его сердце, ощущала тепло его дыхания, вдыхала дурманящий запах, исходящий от его тела.

Нет, она не может позволить себе долго сидеть, прижавшись к нему.

– Я должна идти.

– Постой. – Он запустил пальцы в шелковистые пряди ее волос. – Я так мечтал о тебе… А ты мечтала обо мне, о нас? – Его ласковый голос искушал.

– Да, – не удержавшись, прошептала она.

– И что мы делали в твоих мечтах?

Краска залила ей шею и лицо.

– Я безумно хочу тебя, Ро. Давай подарим друг другу то, чего мы оба хотим.

– Я не могу, – слабым голосом ответила она.

– Мы оба страдаем от неутоленной страсти. Почему мы не можем найти утешение и радость друг в друге?

Ровена колебалась. Несколько дней назад она бы, несомненно, отвергла его, но тогда она не знала, что он вовсе не бросал ее. Он такой замечательный, сильный, смелый, умный и, что всего важнее, сострадательный. Она отдавала себе отчет в том, как сильно желает его. Он ее вторая половинка, но они не могут быть вместе, так как ради их сына она обязана исполнить клятву. Через несколько дней она уедет из Блантайра и никогда больше не увидит Лайона. Будущее рисовалось ей суровым и унылым, как шотландская зима.

– Мы сможем пробыть вместе совсем недолго, – прошептала она. – Я должна вернуться в Хиллбрей.

– Да, недолго. – Лайон провел пальцем по ее нежному ушку, затем по шее, чувствуя, как участилось ее дыхание. Она пуглива, словно девственница, подумал он и вспомнил, что во время их первой близости она не проявляла застенчивости.

А Ровена задрожала от предвкушения. Его пальцы трогали ложбинку на шее, затем он потянул шнурки на ее накидке.

– Я развяжу их? – спросил он.

– Да, – вымолвила она.

Он не спеша развязывал шнурки. Когда его ладонь коснулась твердых сосков, ему захотелось разорвать материю и с жадностью прильнуть к ним. Но он сдержался и начал поглаживать ей грудь через рубашку.

У Ровены от его ласк перехватило дыхание. Горя от возбуждения, она жаждала его прикосновений. Он бормотал ее имя, слегка прижимаясь губами к ее лбу, векам и щекам. Она приоткрыла рот, и он стал покусывать нижнюю губу и дразнить ее языком. Глаза у него блестели от страсти.

Его поцелуй был таким долгим, что она едва не задохнулась. Большая ладонь накрыла ей грудь.

Его пальцы сжимали мягкую плоть, а она млела от удовольствия и ощущения сладкой боли, которая прокатилась по всему телу и плотным кольцом сдавила живот.

– Ты дрожишь, как невинная девушка, – хрипло произнес Лайон. – Ты ведь отвыкла от этого, да?

– Да.

– Я рад. – Он крепче прижал ее к себе. – Меня убивала мысль о том, что ты спишь с другим.

Он околдовал ее своими ласками, и колдовство это называлось… любовью!

– Иди ко мне, – прошептал он. – И ни о чем не сожалей.

– Но потом ты должен меня отпустить, – проговорила она.

Лайон увидел страх в ее глазах и понял, что до полной победы еще далеко. Но он обязательно победит ее сомнения и сделает это ради нее самой. В ответных поцелуях Ровены сквозило отчаяние, она дрожала от его ласк. Все это время она, подобно цветку, растущему без солнца, умирала. Он возродит ее к жизни!

Лайон осторожно спустил с плеч Ровены накидку, затем снял с нее рубашку.

Прохладный воздух остудил ее разгоряченное тело, но она тут же вновь согрелась в нежных, теплых руках Лайона.

– Ты такая красивая.

Содрогаясь от наслаждения, Ровена изогнулась на постели.

– Ох, Ро. Как я мечтал снова коснуться твоей шелковой кожи и увидеть, как глаза у тебя затуманиваются от страсти, – говорил Лайон, покрывая ее поцелуями. – Я мечтал услышать, как ты вскрикиваешь от удовольствия, мечтал вкусить твоей сладости. Тебе по-прежнему нравятся мои прикосновения?

– Да, да.

Он взял в рот набухший сосок и стал дразнить его языком. Ровену словно пронзила молния. Она запустила пальцы в густые волосы Лайона и попросила:

– Не уходи.

– Никогда больше не уйду. – Лайон взял в рот другой сосок, а Ровена извивалась под ним, как будто ее жгло огнем. Лайон был готов погрузиться в омут страсти, но не торопился, так как ему хотелось своими ласками доставить Ровене незабываемое наслаждение. Он хотел убедить ее в том, что они неразделимы, хотя ее сын и стоит между ними.

Его рука соскользнула вниз и стала гладить ее бедра и живот. Стройное тело Ровены все напряглось и затрепетало в ожидании. Наконец пальцы Лайона дотронулись до средоточия ее любовного томления.

Она ощутила на себе его тело.

В ее душе все смешалось: страх, страсть, мука и радость. Ровена сморгнула жгучие слезы, заключила в ладони столь дорогое ей лицо Лайона и с отчаянием стала жадно его целовать.

Он просунул руки ей под спину и плотнее прижал к себе, целуя ее в грудь. Их ноги сплелись, она впилась ногтями ему в плечи, побуждая его не останавливаться.

– Лайон, пожалуйста… я больше не вынесу, – с трудом проговорила она.

Он поднял голову.

– Ты хочешь меня?

– Да.

– Ровена, посмотри на меня, любимая. Я хочу видеть твое лицо, когда мы сольемся воедино. Ты должна навсегда запомнить это мгновение.

– Навсегда, – прошептала она.

Медленно и осторожно он овладел ею. Они оба двигались в едином ритме, как когда-то, возносясь все выше и выше, а огонь страсти разгорался все сильнее и сильнее. Они вновь стали единым целым.

– Это был он, – заявил Клем Ганн.

Энис выругался и стукнул кулаком по подоконнику.

– А как доказать это Александру? Он не желает ничего слушать, ведь Лайон его любимчик.

– Сегодня любимчик, а завтра – нет, – заметил Георас, обводя глазами зал. Его взгляд остановился на графе, который сидел, ссутулившись в кресле, и задумчиво смотрел на огонь в камине.

Он провел так целый день, отказываясь от еды. Леди Гленда не отходила от него. На щеке ее красовался синяк. Александр ударил ее за то, что она осведомилась, как прошел набег, и посмела утешить его.

– Миледи скоро получит такую затрещину, что окажется на полу, несмотря на то, что она хозяйка замка. Звезда Лайона Сатерленда тоже может закатиться, – продолжал Георас.

– Каким образом? – засомневался Энис. – Александр все равно не позволит допросить этого ублюдка, а тот делает все, что захочет: в набеге не участвовал, спит со вдовой бедняги Падруига, хоть мне на это и наплевать. Но я мог бы сказать об этом Александру и попросить, чтобы он назначил меня опекуном ее сына.

– Тогда вы смогли бы призвать клан Ганнов воевать вместе с нами.

– Да, конечно. – Энис потер глаза – ему хотелось спать, но он решил держаться поближе на случай, если вдруг графу понадобятся его услуги. – Но, даже назначь Александр меня главой клана, многие Ганны никуда не пойдут, так как преданы Финли.

– Тогда на их головы падет гнев Волка.

– Тише, – предостерег Геораса Энис. – Он может услышать. Вы ведь знаете, как он ненавидит это прозвище.

– Но оно вполне заслуженное, – усмехнулся Георас.

Он встал и направился к Александру.

– Ваша светлость, – вкрадчиво произнес он, – мне кажется, что настало время действовать.

– Действовать? – Александр поднял голову. – Россы не скоро вернутся к себе.

– Иен Росс – это ерунда, гниль находится гораздо глубже. Я считаю, что вас предает кто-то из приближенных. Здесь есть люди, которые едят и пьют с вами вместе, но не вступают в ваши ряды.

– Ты прав. – Александр выпрямился, обвел глазами глав кланов, скопившихся в зале, и громко произнес: – Настала пора принять решение. Завтра каждый из вас поклянется в верности мне, наместнику Шотландии. Отправьте посыльных к членам своих кланов, чтобы они явились служить в моей армии.

Удовлетворенно вздохнув, Лайон, не отпуская Ровену, перевернулся на бок.

Еще не придя в себя от наслаждения, она смутно ощутила, как он прикрыл их одеялом. Как часто раньше они лежали вот так, прижавшись друг к другу и смакуя блаженные минуты отдыха после любовных утех.

Нет, это не может продолжаться дольше.

Ровена хотела было сесть, но он удержал ее.

– Ни о чем не сожалей, – чуть слышно произнес он.

– Я не сожалею, только…

– Ты уже сказала, что у нас нет будущего.

– Верно.

– Но нам хорошо вместе, – сказал Лайон, а про себя сердито подумал: «Почему она не может быть матерью главы одного клана и женой главы другого клана?»

– Да, – тихо согласилась она и, сама того не сознавая, стала водить пальцами по груди Лайона. Он просто великолепен, загорелый и мускулистый. Тело Ровены еще гудело от удовольствия, а она вновь хотела Лайона. – Страсть всегда сжигала нас.

– Дело не только в страсти. То, что мы даем друг другу, намного прекраснее, чище и слаще. Это бесценный дар.

От слов Лайона у Ровены на глаза навернулись слезы.

– Пожалуйста, давай не будем спорить.

От ее упрямства Лайон мысленно выругался. Но он знал, что кричать и браниться бесполезно. Помолчав, он сказал:

– Расскажи мне про своего сына.

– Я… да нечего рассказывать. Он такой же, как другие мальчики.

– Нет! Для тебя он особенный, ведь он твой сын. – И сын Падруига, подумал Лай он, но не сказал этого. – Мне следует извиниться перед тобой, так как я повинен в большом грехе.

– Ты?

– Да, – со вздохом произнес Лайон. – Я ревную тебя к твоему сыну, и это накладывает отпечаток на мои поступки. Неудивительно, что ты не хочешь выходить за меня замуж, ведь я никогда не спрашивал про него. Думаешь, я буду ему плохим отцом?

– Отцом? Ты?

– Вторым отцом, – поправился Лайон. – У меня, конечно, нет опыта, но я последую примеру своего отца. – Ровена с изумлением уставилась на него, и он пояснил: – Ты, возможно, этого не знаешь, но моя старшая сестра Гилли мне не родная. – И Лайон поведал Ровене запутанную историю своей матери. – Вот видишь, – продолжал Лайон, – если постараюсь, я смогу стать хорошим отцом для твоего Пэдди.

Ровена не выдержала и расплакалась, уткнувшись лицом ему в грудь.

– Ну что ты, милая! – Лайон с нежностью гладил ее по спине.

От его доброты и ласки Ровена разрыдалась еще больше. Но наконец слезы у нее высохли и она перестала всхлипывать. Утеревшись простыней, она вгляделась в любимое лицо.

– Я уверена, ты стал бы замечательным отцом, но… – Пресвятая Дева Мария, помоги мне пройти через это испытание, молча молилась Ровена. – Но мы с Пэдди связаны с кланом Ганнов. Я поклялась спасением его души, что проживу всю жизнь в Хиллбрейе, а Пэдди со временем станет главой клана.

Лицо Лайона окаменело.

– Почему Падруигу понадобилось взять с тебя такую клятву?

– Потому что он был намного старше меня и боялся, что если он умрет до совершеннолетия Пэдди, то я могу выйти замуж второй раз и увезти с собой сына.

– Как же ты согласилась на такое?

Да чтобы спасти нашего мальчика, дать ему имя и наследство, иначе он остался бы незаконнорожденным сыном женщины из нищего клана! – кричала ее душа.

– Я не придала этому значения, думала, что всю жизнь проживу в Хиллбрейе.

– А теперь тебе не хочется там жить?

Ровена поняла, что проговорилась.

– Не знаю. – Она вскочила и протянула руку к накидке, но Лайон схватил ее за плечи.

– Мы найдем выход.

– Ты что, уедешь из Гленши и будешь жить с нами в Хиллбрейе?

– Вот этого я не знаю. – Он отпустил ее.

– Лайон! Лайон! Это Брайс! – раздался крик за дверью.

– Иду. – Лайон быстро поднялся. – Должно быть, что-то случилось. – Обернувшись пледом, он подошел к двери и распахнул ее.

Ровена едва успела прикрыться накидкой. За дверью стояли взволнованные Сатерленды и два ее охранника Ганна.

Кир бросил мрачный взгляд на смятые простыни и полуодетую Ровену.

Лайон захлопнул дверь у него перед носом и, ругаясь, вернулся в комнату.

– Александр рехнулся, – произнес он, надевая свежую рубашку. – Он хочет, чтобы мы присягнули ему на верность, а если сделаем это, то тем самым признаем его власть над нами. До сих пор мне удавалось внушить ему, что он недостаточно силен, чтобы требовать клятвы от главарей кланов. Вижу, что тут руку приложил Георас. Но это еще не все. Брайс говорит, что Энис собирается поднять весь клан Ганнов.

У Ровены замерло сердце.

– Ты думаешь, они согласятся? – спросил Лайон.

– Некоторые – да, – с трудом вымолвила она. – Но не Финли. Он откажется. Что же будет? – Ровена подошла к Лайону, ища у него совета и защиты. – Неужели Александр нападет на Хиллбрей?

– Как знать, – Лайон обнял ее.

– Что тогда будет с Пэдди… Дженни, Финли и отцом Сидриком? Я должна ехать к ним.

– Это слишком опасно, за нами следят. Я пошлю Уэсли и еще кое-кого – их никто не знает. Они позаботятся о безопасности твоих родных.