Любовь в объективе

Глава 42.

Кристоф.

Я просидел здесь уже чёрт знает сколько. Я просидел здесь бесчисленное количество дней. За это время у меня сменилось несколько соседей по камере, но я почему-то до сих пор сижу здесь, и, кажется, новое заседание суда даже не планируется. Каждый раз, когда я вижу полицейского, я пытаюсь спросит у него, когда меня выпустят? Когда меня переведут в нормальную тюрьму? Когда вообще собираются собирать комиссию для выявления моего психического нездоровья? Они вообще собираются что-то собирать? Но ответ всегда один – в лучшем случае ответа нет. В худшем – мне говорят закрыть рот и сидеть молча.

В какой-то момент, в один из таких дней, ко мне приходит посетитель. Меня снова заводят в помещение, где я встречаю уже знакомого адвоката.

– Да неужели! – говорю я, присаживаясь на стул. – Что? Что-то известно? Меня вообще отсюда выпустят?

Адвокат не отвечает. Он чего-то выжидает. Наконец, металлическая дверь открывается снова, и мы оба оборачиваемся ко входу.

– Эвелина, – неожиданно срывается с губ. Поначалу мне кажется, что я рад её видеть. Но радость быстро сменяется гневом. – Какого чёрта ты тут делаешь? – спрашиваю я.

Девушка присаживается рядом с адвокатом. Тот тянется к своему портфелю, открывает и достаёт какие-то бумаги. Изучив листы, он поднимает взгляд на меня.

– Кристоф, в дело вступили новые обстоятельства.

– Какие ещё, на хрен, обстоятельства? – я не терплю, не хочу ждать, пока он разродиться объяснениями.

– Всё не так просто, как мы думали. На тебя подали иск…

– Я в курсе, – перебиваю я.

Адвокат ждёт, что я продолжу. Но я не продолжаю. Глядя на охранников, я понимаю, что продолжение чревато последствиями. Затыкаюсь и молча жду, пока он закончит.

– На тебя подали иск, – снова твердит одно и то же. Как будто я и до этого не понял. – Но дело в том, что иск подала не Эвелина.

– А кто тогда? – опять не выдерживаю я. – Вы вызвали меня, чтобы снова пудрить голову? Рассказывать свои сказки.

– На тебя подала иск Карина. Ты ведь знаешь её?

Непонимающе смотрю на Эвелину, затем возвращаюсь к адвокату.

– Знаю. – Снова переключаюсь на Эвелину. – Твоя подружка, верно?

Эвелина совестно уводит взгляд вниз.

– Я так думала.

Мотаю головой.

– А теперь что изменилось?

– Странный вопрос Кристоф, – поднимает голову она. Она откидывает волосы назад и говорит: – Очень странный вопрос. Ты до сих пор думаешь, что я хочу тебя засадить? После всего, что я для тебя сделала?

Хотелось бы мне сказать, что ни хрена она не сделала, но она права. Ответить мне нечего. Да и постоянно твердить о том, что она просто хотела меня подставить, якобы играет со мной в какую-то дурацкую игру, уже не охота. Меня уже самому себе надоело это твердить, а произносить вслух так и подавно не хочется.

Адвокат вынимает очередную бумагу из портфеля и протягивает мне. Я дёргаю плечами, намекая на то, что у меня вообще-то руки в наручниках, да ещё и за спиной. Он понимающе разворачивает бумагу в мою сторону, приподнимается и пододвигает ближе ко мне.

Я читаю. Закончив изучение, смотрю на гостей.

– Это что, шутка какая-то?

Эвелина злиться.

– Ламбер! – Она подносит руку к виску и начинает его тереть. Переходит на более спокойный тон. – Ламбер, если ты ещё раз скажешь, что это какая-то шутка… – замолкает. Уже пожалела, что хотела на меня наехать.

Я не провоцирую. Мне уже тоже совсем не смешно.

– Так это правда? – спрашиваю я адвоката.

Тот пожимает плечами.

– Получается, что так.

Карина подала иск, а мой бывший менеджер и продюсер фильма поддержали её и дали показания против меня.

– Что я им вообще такого сделал, что они хотят так меня подставить?

Эвелина открывает рот.

– Тебе ещё повезло, что против тебя не свидетельствовал Карвин и режиссёр, так как они сейчас даже не в стране.

– Но зачем?

– Думаю, у них был единственный мотив – срыв фильма, – снова говорит Эвелина.

– Хотели сорвать собственный фильм? – не понимаю.

– Нет… Я неправильно выразилась. Я имела в виду, что ты сорвал им рекламную кампанию, когда… когда… на последней пресс-конференции.

Да уж… На последней пресс-конференции я столько всего натворил, что и вспоминать стыдно…

– Всё равно не верю, что люди способны на такое.

– Люди способны на многое, – говорит адвокат. – Особенно, если дело касается больших денег. Продюсер в первую очередь должен был быть замотивирован в вашем аресте.

– А Майк? – смотрю на Эвелину. – Он что? Никак не может забыть? Всё ещё обижен на меня за то, как я вёл себя с ним? Может… – в голову приходит гениальная мысль. – Может стоит извиниться перед ним, тогда он отменит показания?

Эвелина мотает головой.

– Майк сошёл с ума.

– Майк? – удивляюсь я.

– Я ведь уже говорила, но ты не поверил.

Точно… она же говорила… Как-то я даже не учёл этот момент. На столько не поверил ей, что даже забыл.

– Ну и как теперь всё это решить? – спрашиваю я.

Адвокат забирает листок с показаниями и возвращает его обратно в портфель.

– Пока что заседание суда отложено. Дело в процессе. Полиция снова взялась за поиск улик, но для этого придётся немного подождать. Дело в том, что главные обстоятельства произошли на территории другого государства, поэтому с поиском улик сейчас есть некоторые затруднения.

– Немного? Это сколько? Ещё год?

– Нет, – улыбается адвокат. – Полагаю, две недели… Может месяц.

– Твою ж… – дёргаюсь я.

Адвокат пытается успокоить:

– Кристоф, это всяко лучше, чем если бы тебя заперли за решётку.

– А ты думаешь, они не запрут меня после этого?

Он мотает головой.

– Если Эвелина не даст против тебя показаний, а я более, чем уверен, что она этого не сделает, так как именно ей я выставляю счета за работу и именно она – единственный человек, которого волнует твоя дальнейшая судьба, то всё пройдёт отлично.

Смотрю на Эвелину. Мне снова стыдно. Вот уже в который раз я убеждаюсь, что я тот ещё мудак. Уже даже извиняться как-то нелепо.

Адвокат, смотрит то на меня, то на Эвелину.

– Кхм… – он поднимается, – ладно, думаю, моя миссия здесь окончена, оставлю вас наедине.

Издевается?

– Наедине? – спрашиваю я, взглядом намекая на охрану. Он ничего не отвечает. Только пожимает плечами. Да уж… Чего это я? Таковы реалии жизни заключённого.

Наконец мы остаёмся «наедине».

Эвелина не спешит уходить. Она кидает в мою сторону короткие взгляды, но всё остальное время смотрит куда-то в сторону, словно ей неудобно. Зато я таращусь на неё как ненормальный, думая только о том, как же она прекрасна.

– Эвелина, – наконец произношу я.

Она оборачивается ко мне.

– Да? – с надеждой смотрит на меня.

– Хотел ещё раз поблагодарить тебя за всё. Если я всё же выйду отсюда, не забывай, что за мной должок.

– Хорошо, – кивает она. – Что-то ещё?

Я пожимаю плечами.

– Да нет.

– Что, даже на свидание звать не собираешься? – улыбается она.

– Я уже понял, что нет смысла звать тебя куда-то. – Опускаю взгляд вниз. Просто стыдно говорить это, глядя на неё. – Кажется, совсем недавно я понял, что любовь – это такая вещь, которую я не могу просто получить, как получал всё остальное. В этом должны участвовать двое. Двое должны хотеть этого одинаково. Поэтому… пока я не пойму, что ты хочешь сходить со мной на свидание, нет никакого смысла доставать тебя расспросами и уж тем более какими-то совершенно сумасбродными предложениями руки и сердца.

Никогда не думал, что опущусь до того, что буду делать девушке предложение. Но теперь я даже не думаю о том, что я куда-то там опустился. Единственное, о чём я жалею, о том, что решил, будто предложение руки и сердца – это как дорогой подарок. Если, например, силиконовым куклам, чтобы извиниться перед ними, нужны дорогие украшения, то для такой, как Эвелина нужно отдать своё сердце. Только вот не учёл я одного – сердце не отдают, как подарок…

– Да уж… – Эвелина поднимается. Я понимаю, что она собирается уйти. Смотрю на неё. Жду какой-нибудь реакции. Она улыбается, глядя на меня этим знакомым взглядом. Глядит, как на ребёнка. – Кажется, ты и впрямь повзрослел, Кристоф Ламбер.