Любви много не бывает!

9. «Лучший подарок». Алиса Лисова

— Громов, ты офигел?! — рявкнула я, глядя на то, как Эд собирает сумку. — Третьи выходные подряд?

— Катюх, не дыми. Ну что делать, если не успеваем до турнира.

— И кто придумал его вообще…

Он не ответил, только набрал в грудь побольше воздуха и медленно выпустил его через сомкнутые челюсти. Мы и раньше жили как на пороховой бочке, а когда Эд сообщил, что к восьмому марта планируется женский турнир по боксу, так и вообще собачимся ежедневно. Конечно, когда он бывает дома, а не пропадает на тренировках со своими боксершами.

Я и сама зависала в конторе с понедельника по пятницу, иногда задерживалась, а Эд вообще приходил в ночи. Потом стал пропадать и на все выходные. Как дура ждала субботы, чтобы побыть вместе, а он спозаранку уезжал к клуб. И ладно бы только это! Даже когда был дома, все время отвлекался на сообщения, звонки, которые продолжались до позднего вечера, уходил говорить в ванную с включенной водой. Это само по себе настораживало, но вчера я случайно обнаружила, что он сменил пароль на смартфоне, хоть прекрасно знал, что я в него не полезу.

Нервы сдавали. Как представлю его там в окружении этих баб. Первая мысль, объясняющая все его поведение, – нашел мне замену из числа учениц. Иначе зачем пропадать там сутками? К чему эти тайны?

Отвернулась к окну и жевала губу, пока на плечи не опустились его ладони.

— Кать, — шепнул он на ушко спокойнее. — Два дня осталось. Бои пройдут и весь твой.

— Весь ли? — язвительно фыркнула я, хоть и сильнее всего хотелось повернуться и обнять, а не огрызаться.

— Абсолютно. Ну хочешь, поехали со мной, чтобы дома не киснуть?

— Нет уж. Сомнительное удовольствие смотреть, как эти монстры друг друга колотят.

— Почему монстры-то? Девушки. Нормальные и…

— Громов, ты сейчас только хуже делаешь, — стряхнула с себя его руки и отошла. — Едь уже к этим своим… девушкам.

Эд только сжал зубы, цапнул сумку с формой и ушел в прихожую обуваться. Дверью напоследок шандарахнул, что по стенам вибрация прошла. Наверняка, мое недовольство его достало, но сдержать себя было сложнее с каждым днем.

Все это бесило сильнее. Три недели он пропадал в клубе, готовил девушек к праздничному бою. Тоже мне праздник! В женский день превратить лицо в чернослив нормальные женщины не захотели бы, а этим в радость. И Громов хорош. Распушил хвост и рад стараться.

Про меня он, казалось, и вовсе забыл. Обещал, что “еще немножечко”, “еще чуть-чуть”... Только вот этот миг, когда его “немножечко” закончится, все никак не наступал.

— Кать, ну а как ты хотела? — пожала плечами Маша, подруга, которая приехала поддержать. — Владелец клуба, тренер. Все на нем. Ты ж знаешь, какой Эд ответственный.

— Да знаю я…

— Ревнуешь?

— Нет! — резко выдала я и обессиленно опустилась на стул под прямым взглядом Маши. — Да… Сил нет, как ревную. Представляю себе, как он их там… тренирует, аж зубы сводит.

— А ты не представляй. Он же тебя звал с собой. Чего не поехала? Сама бы и посмотрела. Может, там и нет ничего такого, а ты с ума сходишь.

— Ага, чтобы думал, что я ему не доверяю?

— А ты доверяешь?

— Угу, — проскулила в ответ, но сама в это не поверила.

Как бы ни хотелось слепо верить Громову, не получалось.

— Он после своих тренировок ко мне даже не притрагивается. Говорит, устал. В щечку чмокнет и спать ложится. А мне из вредности к нему лезть не хочется.

— А раньше?

— Раньше…

Закусив изнутри щеку, я вспомнила марафоны с Громовым, после которых иногда не могла нормально двигаться на следующий день. Вспыхивал за секунду и не отпускал меня, пока не охрипну.

— Раньше все по-другому было, — ответила, ощутив, как грусть оплетает сердце. — А сейчас сил на меня не остается. Или желания, не знаю.

— Так, может, и правда устает?

— Может, и правда…

— Знаешь, что? Давай, собирайся.

— Куда?

— В клуб поедем. Он же тебя звал? Значит, будет не против, что приедешь. Только горячку не пори. Поддержи, скажи, что понимаешь. Ну и… Намекни там, что соскучилась. И я заодно своего оболтуса проверю.

Я поморщилась, решив, что теперь накрутила и Машу. Ее Леха работал с Громовым, но если Эд занимался подготовкой бойцов, то на Лехе были зрители и ставки. И почему-то я тоже не сомневалась, что Леша будет там, хоть необходимости в этом и не было.

— Я себя дурой буду чувствовать, — буркнула я, натягивая пуховик.

— Можно подумать, сейчас не чувствуешь. Главное, помни, с какой целью мы туда едем — наладить контакт, а не вынести мозг. Давай, такси уже у дома.

Мы ехали вместе с Машей в клуб, она была внешне спокойна, а меня бешено колотило. Говорят, у страха глаза велики. У моего страха они раздулись до ужасающих пределов. Я в красках представляла себе сцены из фильмов про измены, где девушка застает любимого в объятиях жаркой красотки, гнала от себя эти мысли, но они как тараканы возвращались и заполоняли мой мозг.

— Всем привет, — сказала Маша звонко, когда спустилась в цоколь, где проходили тренировки.

Леха тут же подскочил от площадки и метнулся к ней, сгребая в охапку.

— Ма-а-ашенька моя приехала. Соскучилась, ежик?

— Соскучилась, ага. А ты тут что делаешь? Бой ведь послезавтра только?

Леха что-то промямлил, а я отошла ближе к снарядам, где Громов стоял позади мощной девицы и держал ее за предплечье вытянутой руки.

— Вот так. Поняла?

— Еще раз покажи, — заискивающим голоском пропела та, и Эд сперва отвел назад ее плечо, потом плотнее встал сзади, якобы помогая правильно выполнить удар.

— На выдохе, вот так. Ясно?

— Да, теперь понятно. Ты так хорошо объясняешь.

— Ага, прям учитель года, — не удержалась я.

Громов, наконец, заметил меня, отлепился от своей ученицы и подошел к краю площадки под любопытным взглядом девушки.

— О, Коза. Передумала?

— Дома скучно стало, — соврала я и, помня наставления Маши о том, чтобы беречь нервные клетки своего мужчины, чуть смягчилась. — Можно тебя на минутку?

Сдобрила приглушенный тембр сексуальной хрипотцой, зная, как Громов на нее реагирует, и его карие глаза опасно сверкнули.

— Жень, отрабатывай пока. Я сейчас вернусь, проверю, — бросил он девушке, а та возмущенно уперла руки в бока.

Так тебе, амазонка недоделанная!

Вперед Громова я ушла в его кабинет, намеренно виляя бедрами. Реакция не заставила себя ждать. Как только дверь в кабинет закрылась, он развернул меня к себе и поцеловал так горячо, что любые сомнения в его верности вылетели прочь. Ладонь скользнула с талии на ягодицы, Громов зарычал мне в губы:

— Соблазнять меня приехала, ведьма?

— А что, если да?

Я мягко толкнула его в грудь, спиной отошла к столу и присела на край, поманив Эда пальцем.

— Что это ты задумала?

Вместо ответа я оперлась обеими руками в столешницу и чуть отклонилась назад. Громов вздернул бровь.

— Тут?

— А что? Ты же сам предлагал.

— И ты меня после этого извращенцем назвала.

— А теперь передумала, — мурлыкнула я, проводя пальчиком от ключицы к груди, и довольно рассмеялась, когда Эд напал на меня.

— Здесь народу целый этаж, — рычал он, вонзаясь пальцами в мои бёдра.

— Пускай…

До дрожи заводила его реакция, по которой успела истосковаться за время его тренировок. Тихонько постанывала и ловила его поцелуи, задирая вверх футболку. Пусть его бойцы подождут, пусть подождет эта Женя и остальные, а мне хотелось убедиться, что кроме меня никто так не действует на Громова, никого он не целует так, как сейчас целовал меня.

С губ сорвался стон. Я отклонила голову назад, позволив ему впиться губами в мою шею, и чуть развела колени. Эд взял меня за бедра, крепче прижал к паху, и сводил с ума своим рваным дыханием, наглым напором, а страх, что нас могут в любую секунду застукать, только разогревал угли страсти.

И в тот момент, когда я почти обезумела и запустила пальцы к его ремню, чтобы расстегнуть, в дверь постучали.

— Эд, мы там закончили. Посмотришь?

Обреченно застонав, Громов уперся лбом в мое плечо и сжал пальцы на моих ягодицах. А мне хотелось выйти из кабинета и настучать этой боксерше по башке.

— Надо идти, Катюх, — невесело выдал Эд и чмокнул меня в губы. — Времени мало осталось, а мне облажаться ну вот вообще никак нельзя.

Я снова хотела рявкнуть на него, но вместо этого вспомнила Машу и постаралась улыбнуться.

— Иди, конечно. Если надо.

Громов еще раз тяжело вздохнул и вышел из кабинета, а я бесшумно зарычала от досады. Так не хотелось ощущать себя дурой, но именно ей я в итоге и оказалась. Однако после этой короткой встречи я убедилась в том, что Громову есть до меня дело. Он все так же пылко реагировал на меня, как и раньше, почти забыл о своих боксершах, а это уже немало.

Гадкое “почти” снова раздосадовало. Я спрыгнула со стола и решительно вышла в зал, где Эд уже вернулся к тренировкам, а кроме брюнетки Жени там оказались еще две девушки — блондинка и рыжая.

— ВиаГра перекачанная, блин, — буркнула я и задрала подбородок, обращаясь к Эду: — Я не попрощалась.

Под удивленными взглядами его учениц, подошла ближе и, положив ладони на его щетинистое лицо, притянула к себе и поцеловала так, чтобы ни у кого не осталось сомнений, чей это мужчина.

— Может, пораньше сегодня освободишься? — шепнула ему, оторвавшись, и Громов приподнял уголок губ.

— Может, и освобожусь. Так, коза, шуруй домой, или у меня тренировка по бороде пойдет.

Горящий взгляд ясно говорил, что Громов сдержит обещание и впервые за три последние недели закончит тренировку раньше. Я оторвалась от него, повернулась спиной и пошла к выходу, чувствуя, как спину жгут завистливые молнии из глаз его учениц.

— Ежик, ну не фырчи, — бубнил Леха Маше, пока та что-то ему высказывала, но, увидев меня, закончила лекцию, и поспешила к двери.

— Ну что? Убедилась?

— Ага, — я расплылась в улыбке.

Девять месяцев назад я уже пережила измену жениха, и Громов так удачно сбил меня на дороге, что на время мне отшибло память. Но если тогда мне хватило удара бампером, то узнай я о неверности Эда, такими мерами бы не обошлось. От одной мысли об этом весь разум покидал меня, внутри оставалась только боль. Вадима я не простила. Смогла бы простить Громова?

— Маш, я домой поеду, ладно?

— Ладно, — Маша улыбнулась в ответ и махнула на прощанье рукой.

Дома я запрыгнула в душ, успела кое-как накраситься, вырыла из ящика с бельем кружевной комплект, который планировала надеть на восьмое марта, и только зажгла свечи в спальне, как входная дверь с шумом хлопнула.

— И где ты, моя ведьмочка? — крикнул из прихожей Громов, молния на куртке зажужжала, он прошагал к спальне и встал в дверях. — Колдуешь?

Я не успела пискнуть. Громов накинулся на меня, подцепил за бедра, поднял и уложил на кровать, навалившись сверху.

— Обувь сними хотя бы, — хохотала я, взрываясь от восторга.

Не отрываясь от меня, Эд наступил на пятку ботинка, скинул один, потом второй, и перекатился на спину вместе со мной.

— Ишь, какая нарядная.

Сперва изучив глазами, рукой он провел от бедра по животу и поднялся к бюстгальтеру, безжалостно комкая тонкое кружево. Нитки затрещали, когда он дернул ткань в сторону.

— Громов, ты варвар!

— А нефиг было сегодня новое надевать. Еще и дразнила…

Меня снова опрокинули на спину, прижали к постели, но я и не думала возражать. Только хватала ртом воздух, упиваясь звериной лаской и дурела от жадных поцелуев.

Мой! Конечно же мой! От понимания этого даже сквозь дымку страсти прорывалась мысль о том, как глупо я выглядела, явившись сегодня в клуб. Все подозрения рассыпались прахом рядом с ним. Он мучил меня, сводил с ума, чередуя агрессивный напор с чуткими прикосновениями, врывался в меня, как обезумевший, и заставлял кричать, срывая голос. Любимый мужчина, которого я до дрожи боялась потерять…

Измучив меня, Громов навис надо мной на локтях, водил кончиком носа по моей груди и удовлетворенно мурчал, пока я рисовала пальцами дорожки на коже его головы.

— Эдик…

— Опять Эдик? — Громов шутливо зарычал. — Коза, ну сколько раз повторять?

Я тихо хихикнула, прекрасно зная, как он не любит эту вариацию своего имени, но не смогла удержаться.

— Прости меня, — сказала серьезнее, и Эд поднял на меня глаза, нахмурив брови.

— За что?

— За истерики. Мне так тебя не хватало, вот я и бесилась.

— Да ты ж моя мегера, — с довольным оскалом Эд подтянулся выше и чмокнул меня. — Надо было сразу сказать. Вы когда орете, оно хуже доходит, а с намеками у меня…

— Фигово, знаю, — рассмеялась я и вновь серьезно взглянула на Громова. — А еще знаю, что для тебя важны эти бои, и знаю, что ты стараешься.

Он загадочно поднял брови и поджал губы.

— Не все ты знаешь, Катюх… Но спасибо. Я это ценю. И ты, надеюсь, оценишь.

— Это ты сейчас о чем?

— Ни о чем. Я постараюсь поменьше там торчать. Давай спать.

И ничего не объясняя, он улегся рядом, обнял меня так, что дышать стало трудно, но мне было приятно, что все вернулось. Нравилось засыпать в его объятиях и понимать, что ради таких моментов, когда чувствуешь, насколько крепка связь, иногда можно и поссориться.

Воскресное утро было сладким, ленивым. Легкая ломота в мышцах и пылающие от поцелуев губы напомнили о ночи с Громовым, и, еще не открыв глаза, я потянулась рукой на его половину кровати, но только хлопнула ладошкой по остывшей простыни.

— Эд… — крикнула в надежде, что он встал раньше меня, и ушел на кухню завтракать, но ответил мне только дребезжащий холодильник.

Злость раздавила приятное послевкусие ночи. Сверху навалилась обида и новые тревоги. Не трудно было догадаться, куда делся Громов. Ведь обещал! Сам вчера сказал, что будет проводить там меньше времени, и уехал ни свет ни заря!

— Скотина! — ругалась я, расхаживая по комнате, и то и дело косилась на стоявшие в прихожей кроссовки.

Полный бред снова ехать к нему в клуб. Что я скажу? Что сделаю? Пытаться его соблазнить сегодня — дело почти гиблое. Этот целеустремленный нахал вчера остудил пыл, и сегодня так легко не поведется, а значит…

— Да и черт с ним. Пусть там торчит.

Еще один взгляд на кроссовки, и в голове мерзко зазвенел голос этой Жени. Будь я проклята, если она с ним не заигрывала! Не знаю, что насчет двух других, но эта машина-убийца точно имеет виды на моего Громова. А он? И правда не заметил или сделал вид?

В тишине квартиры раздался звонок, и в первую секунду показалось, что от напряжения звенит что-то внутри меня, но это отец пытался связаться со мной.

— Катюш, мне завтра надо уехать на недельку, в праздник не увидимся. Приезжайте на ужин сегодня к восьми, отметим всей семьей.

— Хорошо, мне только нужно… обсудить с Громовым.

— Обсудите и дай знать, договорились?

— Да, пап. Сейчас у него спрошу и позвоню.

Я скинула звонок и подошла к шкафу. Видимо, разум меня плавно покидал, раз идея съездить в клуб и лично передать Эду приглашение от папы, показалась логичной.

Леха был там же, как и Валера, конкурент Громова, который поставлял ему для турнира соперников. Блондинка с рыжей колотили груши на площадке для тренировок, но ни Громова, ни Жени в зале не было.

— О, Ванга приехала, — воскликнул Леха и махнул мне рукой, приглашая присоединиться к разговору с Валерой. — Катюх, дело к тебе есть. Надо, чтоб завтра ты на Женьку поставила.

Больших трудов мне стоило не скосить рожу. Леха глуповато скалился, ждал, что я соглашусь, и явно надеялся, что и в этот раз угадаю победителя. Сама не знаю, как у меня это получалось раньше, но после нескольких точных попаданий Леха стал звать меня не иначе, как Ванга, и перед каждым боем предлагал сделать ставку.

— Не, ну так мы не договаривались! — запротестовал Валера, который тоже был наслышан о моем внезапном даре. — Все честно должно быть.

Леха что-то ему ответил, но их я уже не слушала, а только смотрела, как из кабинета вышел Эд, а вслед за ним широкоплечая Женя, которая вдруг возомнила себя кроткой ланью и крутила прядь волос, выбившуюся над шеей. Они разминулись на полпути, Женя ушла к остальным боксершам, Громов — к нам.

Увидев меня, Эд улыбнулся, урвал поцелуй и мотнул головой Валере.

— Пойдем обсудим.

— Ну наконец-то, — буркнул тот и сполз с барного стула. — Полчаса сидел ждал.

— Да уж не полчаса, не надо!

Эти двое скрылись в кабинете Громова, а в моей голове застрял только факт того, что недавно там были Эд и Женя. Она, будто прочитав мои мысли, подошла к кулеру, который стоял рядом, и подставила стакан. Мощная, жилистая, но довольно симпатичная. Учитывая то, что она еще и спортсменка, вполне могла бы привлечь Громова. Но не мог же он так притворяться со мной?

— Чего вылупилась? — огрызнулась Женя, и только после этого я поняла, что все это время в наглую пялилась на нее.

— Захотела и вылупилась.

— Глаза не поломай.

— Как бы тебе что не сломать, когда на чужих мужиков вешаешься.

Женя развернулась ко мне, наклонила голову и, глядя исподлобья, угрожающе приближалась. Но весь ее устрашающий вид только сильнее меня взбесил, хоть чувство самосохранения робко командовало заткнуться.

— А ты кто ему? Жена что ли? — выплюнула она с усмешкой.

— Не жена. Но чтобы тебе космы вырвать, мне штамп в паспорте не нужен.

— Смотри, чтобы штампом на свидетельстве о смерти не обернулось, куколка.

— Это ты смотри. А то… — я бегло обвела взглядом ее фигуру, понимая, что физической расправой ей угрожать глупо. — А то против тебя поставлю!

— Что ты поставишь? Памятник себе?

— Э-э, Катюх, не надо, — испуганно вмешался Леха и переключился на нее. — А ты думай головой, прежде чем с нашей Вангой спорить.

— С кем? — сморщилась Женя, но ответ Леха дать не успел.

Из кабинета вышел Валера, следом за ним — Громов.

— Жень, харе расслабляться, давай за дело, — скомандовал Эд и подошел ко мне. — Ну а ты чего? Проведать приехала?

— Нет. Сказать, что папа сегодня на ужин приглашает.

Громов тоскливо простонал.

— Блин, что ж так не вовремя-то?

— Не можешь — не едь. Я одна съезжу, — и раздосадованная стычкой с Женей, развернулась, чтобы уйти, но Эд перехватил меня за запястье.

— Ладно, Катюх, не дуйся. Во сколько быть надо?

— К восьми.

— Ну… Чуть задержусь, хорошо? Последняя тренировка. Сама доедешь?

— Угу.

— Давай, увидимся.

Он на прощанье коснулся губами моей щеки и вернулся к ученицам, одна из которых провожала меня победным взглядом.

Чувства в голове смешались. С одной стороны хотелось остаться там и проследить за этой кикиморой, чтобы и думать не смела кокетничать с моим Громовым. С другой — я ведь ему не нянька, а любимая женщина. И если он и в самом деле меня любит, то к чему этот контроль?

Вот только уверенность таяла, а в душе все сильнее скреблись сомнения. В конце концов гордость взяла свое. Раньше не бегала за мужиками, не стану и сейчас, как бы дорог мне ни был Эд. Не маленький мальчик, прекрасно знает и мой характер, и то, как я отношусь к изменам. Если он готов рискнуть — флаг в руки, а если нет, значит я не ошиблась в нем.

Вечером я прихватила подарок для мамы, заехала купить цветы и, только войдя в дом родителей, обменяла букет на точно такой же, но уже от папы.

— С праздником, Катюш, — улыбнулся он и обнял меня. — А почему одна?

— Громов позже будет, у него тренировка. Завтра бой большой…

Папа нахмурил лоб и шумно выдохнул.

— Опять эти его бои… Доиграется когда-нибудь…

— Юра, ты опять ворчишь?

Из кухни показалась мама, ласково провела ладонью по папиной спине и поцеловала меня в щеку.

— Здравствуй, Катюш. Не слушай ты его. Нервничает. Завтра деловой обед важный, с утра на взводе.

На папином лбу как по команде разгладились складки, он крикнул с кухни домработницу, забрал оба букета и велел поставить в воду, а мы с мамой пошли за стол.

Громов опоздал на час, явился потрепанный, но успел где-то раздобыть рубашку и брюки. Привез маме цветы, коротко поздравил ее, пожал руку отцу и сел рядом со мной, привычно чмокнув в щеку.

Голос разума отчаянно убеждал меня, что он переоделся потому что собирался на ужин к моим родителям, а задержался, потому что было много дел. Перед такими масштабными боями у него всегда много дел. И в то же время собственница внутри меня ярко запомнила игривые ужимки Жени.

Его телефон то и дело пиликал, Громов отвечал кому-то и снова прятал гаджет в карман, а подозрения в моей голове множились с каждым новым сообщением. Дико раздражало, что он то и дело на них отвлекается.

Паршивое настроение разбавили перепалки родителей и ироничная улыбка Эда в ответ на их шутливые споры.

— Никого не напоминает? — он пихнул меня локтем и взглядом указал на папу, который на полном серьезе что-то высказывал маме.

Прокомментировать я не успела, у Громова звякнул телефон, и он встал из-за стола так быстро, как будто ему звонили из приемной президента.

— Извините, звонок важный.

И он ушёл от нас куда-то за пределы гостиной, а мама, тут же считав мои эмоции, прекратила споры с отцом и чуть наклонилась ко мне.

— Катюш, у вас всё нормально?

— Да, мам. Всё хорошо, — ответила я, пряча сомнения за глотком апельсинового сока.

— Вино забыли поставить? — спохватился папа. — Надо позвать домработницу, чтобы принесла. Наталья…

— Не надо, пап. Я сама принесу.

Совсем отвыкла от помощников по дому после того, как съехала от родителей, а потому сейчас даже неловко было дергать Наталью в канун женского праздника. Дойдя до кухни, я вытащила бутылку красного сухого, прихватила брют для мамы, и с двумя бутылками вышла обратно в гостиную, но замерла рядом с диваном, расслышав из прилегающего коридора голос Громова:

— Потерпи, сутки остались. Что ты как девочка.

Я невольно напрягла слух и сделала шаг в его сторону. Никогда раньше не слушала его разговоры, но сейчас почему-то сердце застучало быстрее и будто подталкивало меня к этому коридору.

— Не, Катюха не знает. Психанет еще раньше времени.

От звука собственного имени по спине веером разошлись мурашки.

— Ну, конечно, расскажу, куда деваться-то теперь. Или что, думаешь, я тебя поматросил и всё? Завтра на бой придёт, сама догадается. Мне эти прятки по углам уже надоели.

Дальше слушать я не смогла, вернулась к родителям и постаралась нацепить на лицо улыбку, чтобы моя эмпатичная мать снова не стала задавать вопросы, а я не испортила всем вечер.

Через пять минут вернулся Громов, уселся за стол и положил телефон на скатерть. Мой взгляд намертво припечатался к темному экрану, а мозг уговаривал не делать поспешных выводов. Мало ли, с кем и о чем он мог говорить. Может, он вообще имел в виду совсем не то, чем это мне показалось. Тогда что?

— Эдуард, — папа прочистил горло. — Снова что-то планируете?

— Да, завтра женский поединок. Ноу-хау вроде как в наших стенах.

— Женский, стало быть…?

— Девчонки биться будут.

Папа недоверчиво выгнул бровь, а Эд рассмеялся.

— Вот я так же смотрел, когда предложили. А потом глянул на них и…

— Что же, так впечатляюще?

— Еще как! У них азарта… И схватывают на лету все. Старательные, послушные. У меня парни на тренировках ныли, а эти держатся, добавки просят, чтобы побольше погонял.

Еле удержалась, чтобы не фыркнуть. Еще бы они не просили. Особенно одна. Хлебом не корми, дай у Эда урок взять. Догадываюсь я, чему она там хотела научиться.

— Женька вон сегодня с семи утра в клубе и только вместе со мной закончила. Машина! Да я на нее смотрю и сам зажигаюсь.

— Прости меня, Эдик, — мягко вмешалась мама, приложив к груди руку. — Но, наверное, я никогда не пойму таких развлечений. Ладно мужчины, у них в крови эти споры, драки… Но девушки? Не могу себе представить, чтобы я или Катя, участвовали в таком.

— Вы просто не спортсмены, — хмыкнул беззлобно Эд, отвлекся на новое сообщение, коротко ответил и снова вернулся к нам. — Вам с Катей это и не будет интересно, вы другие. А мы… На одном языке что ли говорим. Этим жить надо, любить. Да, вы правы, наверное, это в крови. Только к полу отношения не имеет.

— Ну, главное, чтобы без травм обошлось, — примирительно улыбнулась мама и подняла бокал.

— И без омона, — добавил дегтя папа, получив от Эда укоризненный взгляд, и тут же миролюбиво улыбнулся. — Давайте за праздник. Пусть и не принято заранее, но…

Я нехотя присоединилась к остальным, хоть пить и праздновать что-либо вообще расхотелось. Остаток вечера Громов так же переписывался с кем-то, а я старалась делать вид, что этого не замечаю, и не смотреть в экран, где могу увидеть то, что мне не понравится. Догадывалась, кто мог ему написывать, и с большим трудом сохраняла самообладание.

Когда мы с ним попрощались с родителями и сели в машину, настроение было на нуле.

— Коза, ты чего груженая такая сегодня? — спросил Эд и включил правый поворотник на выезде из поселка. — Молчала все. Не узнаю тебя. То трещишь без остановки, а тут как воды в рот набрала.

— Перебивать тебя не хотела, так рассказывал интересно про тренировки. Заслушалась.

— Язвишь?

— Нет, ну что ты.

— Кать, что не так опять? — Эд повысил голос, резко дернув рычаг коробки передач и выжимая газ. — Просила приехать, я приехал. Оделся вон, как пингвин. Папе твоему не хамил в этот раз…

— Зато весь вечер или в телефоне сидел, или бойцов своих расхваливал.

— У меня бой завтра!

— Об этом и захочешь забыть — не забудешь, — с сарказмом улыбнулась я и отвернулась к окну. — Даже на семейный ужин этих монстров притащил.

— Папа спросил, я ответил. Или что мне ему сказать надо было? “Не ваше дело, ешьте молча”? И сколько раз повторять, не монстры они, ты ж видела. Что за стереотипы?

— Видела, угу. И Женю эту видела, и беленькую с рыженькой.

— Тааак, а это тут при чем?

— Да ни при чем. Только и слышу целыми днями о них. То до ночи там с ними боксируешь, то в кабинете закрываешься.

— С кем я закрываюсь?

— С Женей этой. С машиной.

Громов фыркнул и закатил глаза.

— Я должен был ей тактику при Валере рассказывать? Чтоб он своих подготовить успел? Катюх, да мне позарез надо, чтобы она завтра выиграла.

— А что, если проиграет, небо разверзнется? Или дождь из дохлых крыс начнется?

— Небо тут, похоже, уже разверзлось, — Эд перехватил руль, сжав его так, что костяшки побелели.

Дальше спорить расхотелось, я уставилась в окно и до самого дома не произнесла ни звука. Громов тоже злился, не в первый раз пытаясь мне доказать, что этот бой ему важен. Я и раньше это хорошо понимала, а сейчас стала четче осознавать, почему именно. Не припомню, чтобы хоть за одного из своих бойцов он переживал так, как за эту Женю.

Дома я сразу легла спать, отвернулась и натянула одеяло до плеч, намекая, что лезть ко мне не стоит, но Эд и не пытался. Так же, как и я, лег ко мне спиной, долго устраивался и сопел, матерясь себе под нос.

Догадки мешали заснуть, а отбросить их не получалось. Меня с ног до головы сжирала ревность и злость на Громова. Эту его Женю я вообще почти ненавидела.

Отключилась только к утру, а проснулась уже в одиночестве. От Громова на подушке лежала только розочка и записка:

“Жду тебя в клубе к шести. С праздником!”

Конечно же, ехать я никуда не собиралась. Еще не хватало глазеть на женский мордобой. Болталась по квартире до самого вечера, размышляя о том, что делать. Когда ревность и обида окончательно меня добили, я села в кухне, где девять месяцев назад началось наше с Эдом тесное знакомство, и обняла себя за плечи, вдруг осознав для себя кое-что важное.

А что, если я для Громова не просто привычка, а ответственность, которая против воли легла на его плечи, и теперь он сам не знает, как ее сбросить, не став при этом подонком? Приручил, позаботился, вырвал меня из лап злодеев. Что, если все чувства ко мне были только жалостью и заботой. Бросить меня теперь с его стороны было бы свинством, но и мне оставаться с мужчиной, для которого я обуза, тоже не хотелось.

В половине шестого завизжал мой телефон. Покосившись на экран, увидела фото Эда и всхлипнула. Потом еще раз, но трубку так и не взяла. Его увлеченность боем и хедлайнером программы все сильнее клонила в сторону нерадужных мыслей. Надумала я себе это или нет, но по крайней мере будет правильно взять паузу и обо всем подумать. Нам обоим.

Я вытащила из шкафа чемодан, принялась складывать свои вещи, а стены квартиры Эда как будто кричали мне, тоскливо выли, умоляя остаться.

— Нет уж, — шмыгнула носом и впихнула в чемодан косметичку. — Вот и проверим, как все на самом деле. Без давления и навязанного чувства ответственности.

Закончив со сбором, я поставила чемодан на колесики и села на него сверху. Лучше всего уйти, пока Громова нет. Разберемся в себе, тогда и решим, вместе мы или у каждого теперь свой путь.

В последний раз обвела глазами до боли знакомый интерьер спальни, вспоминая, как счастлива была здесь с ним. Уходить до дрожи не хотелось, и еще чуть-чуть, я бы точно передумала, закрыла глаза на эту Женю и вечные отлучки Эда, его обещания не зависать все выходные в клубе, о которых он забывал, едва выйдя за порог. На эти его тайны.

Входная дверь хлопнула, заставив вздрогнуть. Я наспех вытерла слезы.

— Катюх, ты дома? — крикнул Громов из прихожей.

Он быстро прошагал сперва в кухню, потом показался в дверях спальни и нырнул к комоду.

— Ты папку синюю не видела? — спросил, выдвинув нижний ящик с каким-то барахлом. Никогда в него не заглядывала. — Я вроде в прихожую клал, а в итоге забыл.

— Не видела, — ответила я тихо.

— Да куда она делась-то?!

Громов перерыл еще один ящик, потом открыл шкаф и заглянул на верхнюю полку, где лежали его документы.

— Сам забыл, куда сунул, — довольно хмыкнул он и вытащил нужную папку. — А ты чего дома еще? Я думал, уже подъезжаешь. Звонил тебе.

Только потом он обернулся ко мне и оторопел, увидев чемодан.

— А это еще что такое?

Брови хмуро сошлись к переносице. Громов положил папку на комод и шагнул ко мне, а я рефлекторно встала и выдвинула ручку на чемодане.

— Извини, я хотела успеть до твоего возвращения.

— Что успеть? Куда ты намылилась?

— К родителям.

Эд иронично фыркнул.

— Не многовато вещей взяла? Коза, ты, меня, конечно, и раньше убивала этим, но щас прям совсем перебор. Может, грузовик подогнать еще? Хотя… — он вдруг сбросил шутливый тон. — Погоди-ка. Они ж уехали?

— Уехали.

— И?

— Я думаю, нам надо сделать паузу, — выпалила я, внутренне сжимаясь под его взглядом.

— И нахрена она нам?

— Так будет правильно. Нам обоим надо во всем разобраться и решить, как быть дальше.

Громов зарычал, отошел к комоду.

— Я вообще щас ничего не понял! В чем разобраться? Что решить? Тебя в какой момент осенило-то?

— В тот момент, когда поняла, что ты не обязан быть со мной только из-за того, что было когда-то. Проблемы больше нет, ты свободен, если этого хочешь.

— Ты меня так послать решила? — он нахмурился сильнее.

— Нет… Но не хочу быть якорем.

— Катя, каким, нахер, якорем?!

Скулы на его лице заходили ходуном, демонстрируя мне раздражение, которое и без того легко считывалось.

— Я осложняю тебе выбор, — выдала я решительно и крепче перехватила ручку чемодана. — И мне это не нравится. Я слишком тебя люблю, чтобы ставить в такое положение.

— То положение, в которое ты ставишь меня сейчас, мне тоже, мягко говоря, не нравится.

— Я даю тебе шанс определиться. Обещаю спокойно принять любое твое решение.

— Ты мне объяснить можешь нормально, что за решение? А то я как-то не в курсе, что там должен решать.

Я тяжело вздохнула и снова села на чемодан, а пальцы начали дрожать, и пришлось сплести их, чтобы унять волнение.

— Я знаю, почему этот бой тебе особенно важен.

Громов сперва приоткрыл рот, потом захлопнул его и потер шею.

— Откуда? Леха проболтался?

— Сама догадалась.

— Ммм. И это настолько не вписывается в твою мораль, что ты из-за этого съехать решила?

Совершенно не понимая его сарказма, я уставилась на Громова и тупо моргала. Не верилось, что, зная о пережитой мной измене, он способен сейчас так легко об этом рассуждать. Но Эд не шутил, абсолютно серьезно не понимал, почему меня это задело.

— Громов, да любой нормальный человек так бы отреагировал! А ты чего ждал? Что я буду кивать и шампанское подносить?

— Ну, может не прям так... Но да, чего-то такого я ждал больше, чем истерики.

— Охренеть, — ошарашенно выдохнула я и встала, чувствуя, как начинаю звереть. — Нет, ты все-таки свинья. Мало того, что зажигал там у себя в клубе, так тебя даже совесть не мучает!

— Совесть меня мучает, просто...

— Да, я вижу, как она тебя мучает! Извелся весь, бедняга! А я еще думала о чем-то! Иди ты в задницу, Громов! И не рассказывай мне про совесть. Жене, вон, в уши лей, если она еще не просекла ничего.

— А Женя-то тут причем? — гаркнул он и загородил дверь.

— Можешь не заступаться больше. Делай, что хочешь! С Женей, с Дашей, Глашей — мне все равно. Дай пройти!

— Та-а-ак... — Эд сперва удивленно поднял брови, потом снова свел их и взял меня обеими руками за плечи. — А мы сейчас о чем говорили?

— Ты прикалываешься?! Закос под потерю памяти не пройдет. Убери руки и выпусти меня уже, я все равно уйду!

— Уйдешь, уйдешь. Когда ответишь, почему это мне бой так важен? О чем ты там догадалась?

— Громов!

— О чем? — повторил он тверже.

— Про тебя и эту...

— Твою мать... Так ты к Женьке ревнуешь что ли?

— Делать мне нечего больше, тебя ревновать. Пусти, говорю!

Я попыталась протиснуться мимо него в прихожую, но Эд выставил руку и вернул меня на место, шумно выдохнув, как будто с облегчением.

— Дай-ка, — он дернул чемодан, который я не собиралась ему отдавать, а потому пришлось выдрать у меня его. — Поехали.

— Куда?

— В клуб.

— Я не поеду туда! — я попыталась убрать от себя его руку, оттолкнула, но толк был такой же, как если бы пихнула бетонную стенку.

— Куда ты денешься!

Одним ловким движением Громов закинул меня на плечо и понес к выходу, игнорируя мои визги и ругательства.

— Поедешь и до конца там останешься. Ясно?

— Не останусь!

— Коза, не беси. Я и так на грани. Будешь ерепениться, привяжу к Сереге.

Холодные мурашки лихо напомнили этого его мордоворота, и желание брыкаться пропало. По тону Громова я поняла, что он и правда это сделает, чтобы удержать.

В клуб я входила со свинцовыми ногами и кишащей возмущениями грудью. А еще с непреодолимым желанием разбить половину бара об голову Эда.

Леха в этот раз превзошел себя — клуб едва вмещал желающих сделать ставку на одного из бойцов. В толпе я увидела Валеру, он что-то втолковывал своим ученицам, где-то чуть дальше, возле освещенного прожекторами ринга, мелькнула голова Макса, друга и ведущего тренера.

С большим трудом протиснувшись через ораву гостей к барной стойке, Громов усадил меня рядом с Лехой.

— Сидишь тут и никуда не уходишь. Поняла?

— Знаешь, что! Если я...

— Катя! Сидишь тут! — он повернулся к Лехе. — А ты присмотри.

— Катюх, насчет ставки. Ты б все-так поставила на Женьку, в твоих же интересах... — начал было тот, но я утробно зарычала в ответ, и Громов хлопнул Леху по плечу.

— Не надо, Лех... Не подливай масла.

И он ушел, оставив нас вдвоем — злющую меня и удивленного друга.

Через десять минут по ушам ударили тяжелые басы, а на ринг поднялась блондинка. Вслед за ней туда же влезла девушка из команды Валеры. Звякнул гонг, зрители взревели так, что барабанные перепонки едва не полопались.

Блондинка одержала верх, хоть вторая девушка и была крупнее нее, но ей явно недоставало ловкости. Громов довольно скалился, вернувшись ко мне, но как только напоролся на мой взгляд, сбросил улыбку и напустил на лицо серьезности.

Следом за блондинкой шла рыжая. Ей повезло меньше. Ведя в начале, она отвлеклась и пропустила серию ударов по голове и корпусу. И теперь скалился уже Валера, стреляя в Эда глазами. Тот заметно напрягся, и когда на ринг вышла его фаворитка, с трудом мог усидеть на месте.

Я не хотела смотреть на ее поединок. Ну или разве что полюбоваться, как ее размажут по матам, однако с первого же раунда стало понятно, что легко вырвать победу у этой машины не выйдет. Ловкая, сильная, внимательная. Идеальный боец. Налицо было все, чему ее научил Эд. Бывая прежде на каждом из подобных боев, я отлично видела, каких успехов достигли его ученики. Вот только если раньше я им гордилась, то сейчас бесила любая удача Жени.

Вместе с ударом финального гонга соперница Жени рухнула на мат коленями и тяжело дышала, не в силах встать.

— Да! Умница! — взревел Леха и перегнулся через меня, чтобы взглянуть на Громова. — Ты видел? Видел? Что творит!

— Да видел я.

Этот нахал даже не пытался спрятать улыбку. Поднял сжатый кулак и дал знак Жене, получив в ответ кивок, улыбку и такой же жест.

— Ну что, коза, все еще злишься? — Громов повернулся ко мне с ехидной улыбкой.

— А разве что-то принципиально изменилось?

— Да дофига всего изменилось. Приготовься удивляться.

— Еще?!

Он отошел в сторону, освободив мне обзор на ринг, а я и впрямь удивилась, когда увидела, как Женя пролезла под канатами и спустилась с ринга в объятия какого-то долговязого парня с букетом тюльпанов. Сперва объятия были очень сдержанными, а потом начались поцелуи… Долговязый не робел, щупал Женю за попу и пихал язык ей в рот, как будто они здесь были одни. Мне даже стало неловко от такой несдержанной страсти, а вот сама Женя была явно довольна.

— Помирились все-таки, — расслабленно протянул Леха, и я повернулась к нему. Тот развел руками. — Да проболталась как-то, что с парнем рассталась. Я уже было решил, что на Эда виды имеет, а она так, своего позлить.

Я не успела ничего уточнить, потому что к нам вернулся Громов в компании Макса и погрусневшего Валеры.

— Ну что, лейтенант Коломбо, — обратился Эд ко мне, и, видимо, опасаясь, что я сбегу, уперся руками в стойку с обеих сторон от меня. — Ошибочка вышла. Валер…

Получивший только им понятную команду, Валера открыл папку, которую Эд забрал из дома, и вытащил оттуда какие-то документы.

— Катерина, — торжественно, но очевидно нехотя начал он. — Поздравляю с праздником. Желаю здоровья, терпения с этим вот человеком…

Леха хохотнул, а я вообще ничего не понимала и только переводила взгляд с Громова на Валеру и обратно.

— Слушай, слушай, — кивнул мне Эд. — Следопыт тоже мне.

— Так вот, — продолжил Валера. — От меня… ну и немножко вот еще от Громова… тебе подарок. Держи.

Он протянул мне документы, а с ними яркий буклет с пальмами и какими-то старинными зданиями.

— Что это?

— Путевка на двоих.

— Ты даришь нам путевку? — удивленно спросила я и опустила глаза на бумаги, где не стояли фамилии и имена клиентов, вместо них был пропуск.

— Ну, вообще-то мы все летим, — пояснил Громов. — Просто победитель останется чуть подольше, а проигравший уедет домой.

— Подожди… Какие победители, проигравшие?

— Катюх, не тупи, — встрял Леха. — Эти двое поспорили, когда Макс предложил устроить женские бои. Кто проиграет — оплачивает лишнюю неделю отдыха победителю и его девушке.

После его слов в мозгу постепенно прояснялось. Громов просто решил сделать подарок, а зная о моих принципах на счет ставок, утаил это от меня. Вот только убить его по-прежнему хотелось.

— Теперь поняла, почему мне бой важен был? — улыбнулся он.

— Поняла…

— Чемодан, конечно, можешь не разбирать, но к родителям ты не поедешь. У меня на тебя другие планы. А, и еще кое-что…

Запустив руку в задний карман джинсов, он протянул мне сложенный вчетверо листок.

— С праздником. Читай.

Я развернула лист формата а4 и прочла:

— Генеральному директору Громову Э.С. от… Громова Эдуарда Сергеевича… Это прикол какой-то?

— Читай, тебе говорят.

— Заявление… Прошу предоставить очередной оплачиваемый отпуск с девятого марта по… А по какое? Здесь второй даты нет.

— Можешь поставить любую.

— Прям совсем любую? — воспряла я и улыбнулась, поймав ответную улыбку.

— Любую.

— Что, даже год любой?

— Коза, ну ты края-то видь! — Громов шутливо хмыкнул и расставил руки, и я поспешила нырнуть в его объятия, прижалась всем телом.

— Получается, я просто так тебе мозг вынесла.

— Угу.

— Подожди… — я немного отодвинулась, а Эд простонал.

— Что еще?

— А с кем ты говорил, когда мы дома у родителей были? Кого ты там матросил?

Он поджал губы и посмотрел на Валеру, который так же нерадостно подпирал стойку.

— Да кое-кто испугался, что ты догадалась о споре, и я из-за этого соскочу. Вот, звонками меня доставал. Паникер хренов.

Окончательно убедившись в том, что я полная идиотка, ткнулась лбом в родное плечо.

— Прости…

— Да ладно, я привык.

— Ну ты… — я отпрянула и шлепнула его по груди, а потом снова нахмурилась. — Если мы все уезжаем, кто за клубом присматривать будет?

Громов удовлетворенно оскалился и ткнул пальцем в Макса.

— Присматривать будет тот, кто нас на спор подстрекал. Правда, Максим?

Тот невесело кивнул.

— Теперь пошли, — шепнул мне на ушко Громов, цапнул за руку и поволок сквозь толпу.

— Э, вы куда? — крикнул Леха вдогонку.

— Мириться.

— В смысле?

— В коромысле. Коза, давай, перебирай ногами.

Как только за нами закрылась дверь его кабинета, Эд посмотрел на меня, а в глазах зажегся такой звериный блеск, что в первую секунду я даже отшатнулась.

— Громов... — позвала его, но тот только повернул ключ в замке.

— Сатисфакция, Катюх. За вынесенный мозг.

— Здесь народу целый этаж...

— А нефиг было ерундой страдать.

Он подхватил меня под бедра и усадил на свой стол, впиваясь поцелуем в мои губы, опрокинул на спину и навис сверху.

— С праздником, — мурлыкнул и расплылся в улыбке.

— Спасибо. И за подарок тоже...

Я обняла его в ответ, в самом деле больше радуясь не поездке, а возможности провести с ним время. На морском побережье, в пустыне или на северном полюсе — плевать. Главное, что рядом будет тот, кого до безумия люблю.

*Полную историю Катьки и Громова можно прочитать в книге Забытая измена