Маг без диплома

Глава 3. Жертва

В тот день Эллина хотела выглядеть привлекательной. Она полчаса отмокала в ванне, красилась, душилась, выбирала наряды – словом, занималась тем, на что обычно не хватало времени. Посторонний решил бы: собиралась на свидание, но гоэта прихорашивалась на день рождения подруги. Та праздновала его в одном из лучших ресторанов Сатии.

Безусловно, Анабель преуспела в жизни намного больше Эллины, даром учились вместе, но в отличие от Гланера, она не жаждала поступить в университет. Бель хватало полученных знаний, тем более она давно не нуждалась в заказах.

С Первым префектом Сатии, графом Алешанским, Анабель случайно познакомилась после окончания училища, когда вторично продлевала лицензию. Только вступивший в должность чиновник пожелал взглянуть на тех, к кому местные жители обращались за мелкой магической и лечебной помощью, – проще говоря, заглянул на часок во время объезда в Лицензионную контору. Там, уже уходя, наткнулся на Анабель. Девушка ему понравилась, оказалась приветливой и разговорчивой, за что в награду получила продление лицензии без экзамена и бюрократических проволочек. Взамен она оставила графскому слуге свой адрес.

Алешанский пригласил Анабель на обед, затем – на ужин, плавно перетекший в завтрак в графском особняке. С тех пор, если гоэта и сдавала какие-то экзамены, то исключительно в спальне префекта. Экзаменатор, судя по всему, остался доволен, Анабель – тоже.

Граф был женат, но Анабель не волновали подобные мелочи. Его жену она знала, собственно, помолвка и бракосочетание состоялись через год после знакомства гоэты с высоким покровителем. Графиню Бель ни в дырявый медяк не ставила – «бледная немощь, крольчиха с титулом», а детям любовника иногда передавала леденцы. Их у него четверо: три девочки и мальчик. Судя по всему, прибавления в семействе Алешанских больше не предвиделось: спальня супруги графа давно не прельщала. Да и зачем – наследник рожден, а как женщину он жену никогда не воспринимал. То ли дело любовница.

Анабель не стремилась совершенствоваться в профессии и сорила деньгами в лучших заведениях города. Вот Эллине и пришлось расстараться: в ресторане мог оказаться кто-то из дворян, даже сам Алешанский. Разумеется, гоэта не собиралась отбивать любовника у подруги – да и нечем, Бель потрясающая красавица и умница, – а вот полезные знакомства завязать можно.

Влиятельный покровитель – мечта, но, увы, все ее общение с представителями знати максимум ограничивались однократным интересом к цвету нижнего белья. Обычно кивком головы не удостаивали, хотя среди дворян, с которыми Эллину сводила судьба, не нашлось ни одного родовитого.

Анабель заказала отдельный кабинет, задрапированный по ее желанию переливчатым шелком.

В дальний угол небрежно задвинута огромная корзина роз.

Новорожденная сидела во главе стола и с улыбкой принимала поздравления и подарки. Одна, без любовника: он опаздывал.

Компания не чисто женская. Двоих мужчин Эллина знала – тоже гоэты, еще одного – нет, сразу видно, не из их круга. Чуть позже обещал подойти Гланер, то ли в шутку, то ли всерьез попросивший оставить за ним первый танец. Он познакомился с Анабель через Эллину – не могли ее друзья не общаться.

Вручив подарок, гоэта заняла свое место, бросая заинтригованные взгляды на незнакомого кавалера. Подруга представила их друг другу. Чутье не подвело – барон.

– У него всего один недостаток, дорогая моя, – шутя, добавила Бель. – Думаю, ты уже догадалась, какой.

Ясно, занят. Ладно, она и не планировала личных отношений, сугубо деловые, им ни жена, ни любовница не помешают.

– Боюсь, недостатки барона Баргейского меня не волнуют, не в обиду ему сказано, – улыбнулась Эллина, смягчив резкость слов. – Гораздо интереснее услышать историю вашего знакомства.

– Это скучно и банально, дорогая, он сам тебе расскажет.

Наклонившись, Анабель, на миг став серьезной, на «мертвом» языке сочувственно спросила:

– А у тебя все так же? Никого?

– Никого, – апатично подтвердила гоэта. – Времени нет, одна работа. Ты же знаешь, я серая суетливая мышка, – она рассмеялась и сделала глоток золотистого вина. – Да и как-то никто не прельщает.

– Потому что ты не с теми общаешься. Уж прости, но гоэты, аптекари, лавочники – низший сорт.

– Не в деньгах дело, а в человеке, – огрызнулась Эллина. – Позволь мне самой решать, что мое, а что нет.

– Разумеется, дорогая, – мурлыкнула хозяйка вечера. – Прости, если задела за больное. Не бойся, знакомить ни с кем не стану – ты взрослая девочка.

А ведь Анабель права – последние серьезные отношения закончились три с половиной года назад. С заказчиком. Симпатичным, состоятельным, между прочим, хоть и не дворянином, но служившим в префектуре. Увы, не сложилось! С тех пор – никого. Да и Эллина не стремилась обзавестись поклонником: с любовью теряешь деньги. Гоэтов много, нужно постоянно о себе напоминать.

Наконец явились опоздавшие мужчины.

Гланер почтительно пропустил графа Алешанского и важно переброситься с ним парой слов. Впрочем, он не из такой семьи, как Эллина, аристократы не смотрят на него сверху вниз, хотя и ровней не считают. Мужчины, подобные Гланеру, служат у них помощниками и секретарями, а то и вовсе становятся сослуживцами. Он ведь не простолюдин, а выходец из той части второго сословия, которая граничит с первым. Гланер рассказывал, некогда его предки владели дворянским достоинством, но потом волей судьбы превратились в мещан. В былые времена обнищавшие дворяне часто обменивали титул на деньги. Наверное, прадеды Гланера поступили так же, зато теперь у его отца личное дворянство и весь городок под ногой – он председатель суда.

За столом неспешно текли разговоры, сводившиеся к обмену последними новостями и сплетнями и прославлению виновницы торжества. Потом, как и обещала, Анабель начались танцы. Гостей развлекали специально приглашенные музыканты.

Компания угомонилась к полуночи, когда граф Алешанский увез подвыпившую любовницу. Кое-кто остался в ресторане – он, как и все подобные заведения, закрывался поздно, – кто-то продолжил веселье в заведениях иного порядка, кто-то засобирался домой.

Гланер порывался проводить Эллину, но та отказалась, напомнив о дежурстве у одного подозрительного торговца. Он решил, будто в лавке завелось потустороннее существо. Гоэт за выпивкой успел позабыть о работе, за которую уже взял задаток, и, похоже, слова подруги его не обрадовали. Оно и понятно: кому захочется тащиться через весь город, прятаться за прилавком, прислушиваться к звукам и присматриваться к теням вместо того, чтобы приятно закончить день в мягкой постели? Но договор есть договор, его нужно выполнять.

– Дай, хоть до Яшмовой провожу, – подавая Эллине пальто, настаивал друг – Там до нашего квартала рукой подать, быстрым шагом минут за двадцать. А еще лучше я экипаж найму.

Услышав цену, которую заломил извозчик, гоэта наотрез отказалась поощрять «кровопийц».

– Я прекрасно сама доберусь, у нас тихая округа. В крайнем случае наемный экипаж возьму: в другом месте обойдется дешевле, а тут цены на аристократов рассчитаны.

– Пес с ней с работой, Лин, я тебя до дома провожу, – не унимался Гланер. – Не станет же торговец меня с фонарем у дверей караулить! Если какая-то дрянь у него обретается, я и так почувствую, убить все равно не смогу, только отпугну. Ума ни приложу, почему он мага не нанял? – гоэт почесал подбородок.

– Видимо, сомневается, не собственные ли работники шалят, – улыбнулась молодая женщина.

Гланер пожал плечами и галантно взял подругу под руку, делясь впечатлениями о знакомых Анабель. Барон ему не понравился, а вот Эллина проявила к нему интерес, чем заработала саркастический вопрос:

– Что, обработаешь и превратишься в уменьшенную копию Бель? Деньжата у него есть, насчет супруги не знаю. Смотри, Лина, хватай удачу за хвост, а то Мейли ее за кое-что другое сегодня ухватит.

– Пошляк! – гоэта, шутя, пнула его локтем в бок. – Хватит меня в постель мужикам подкладывать!

– Лин, и в мыслях не было! – друг состроил оскорбленную невинность. – Просто ты с ним так мило болтала, а Мейли глазки строила. И ее глазки оказались весомее твоих слов. Ладно, не переживай! – лукаво ободрил гоэт. – Аристократ из него завалящий и с гонором, Мейли не выгорит. А утро ты всегда можешь встретить в теплой дружеской компании.

Воспользовавшись ситуацией, Гланер хлопнул подругу по мягкому месту. От неожиданности Эллина взвизгнула и разразилась чередой ругательств в адрес приятеля, советуя искать развлечения в очень дальних краях.

За шутливой перебранкой и ехидными подколками гоэта, они дошли до Яшмовой улицы, где Гланер вынужденно покинуть спутницу, на прощанье незаметно засунув ей в карман чекушку на извозчика.

Стоянка наемных экипажей располагалась чуть дальше. Молодая женщина заприметила свободного возницу и собиралась махнуть ему рукой – Гланер прав, нечего дразнить ночную братию, – когда почувствовала нечто тревожное, заставившее инстинктивно нащупать кинжал. Воздух давил, заставлял сердце испуганно замереть.

Тихо, поразительно тихо, словно улицу накрыли непроницаемой сферой. Но Эллина не чувствовала магии, здесь другое. Вязкое, тягучее, непонятное нечто казалось живым, гоэта ощущала резкие всплески то ли эмоций, то ли энергии. Отдаленно похоже на колдовство высшего порядка, но ведь у него иная структура, во всяком случае, у того, о котором рассказывали в училище. Однако существует другое, с иным плетением. Темное, например.

Мысль обожгла, заставила отшатнуться к стене.

Знакомые ощущения… Как там, в Рамите!

Сотворив храмовый жест: ладонь поднести к груди и чиркнуть по ней пальцами другой руки, словно отбрасывая беды, – гоэта попыталась вычленить из воздуха частички странной субстанции. Они оказались настолько мелкими и хрупкими, что никак не давались в руки, но изучали приглушенное оранжевое свечение, доступное только при внимательном рассматривании тепловой карты нематериального мира.

На ауру не похоже, не бывает их такого цвета. И никак не определить, живое оно все-таки или нет.

Эллина пребывала в замешательстве и решила не искушать судьбу, сейчас же нанять экипаж, когда почувствовала: воздух сгущался, а свечение – усиливалось. Как перед взрывом!

– Дура, идиотка, всегда бери накопитель!

Гоэта стремительно отпрянула, стремясь покинуть границы недвижного марева, и вынырнула в вещный мир. Эллина открыла глаза, лихорадочно огляделась, кожей ощущая опасность. Вроде, Яшмовая улица та же. Вон припозднившаяся парочка целуется на крыльце, вон возница недоверчиво рассматривает совершающую странные телодвижения гоэту. Наверное, принял за припадочную.

Вроде, можно выдохнуть, но Эллина понимала: спокойствие – лишь видимость, все совсем не так, как положено.

Частички! Они оседали на кожу, искрясь, как снежинки, нежные, мягкие, приглушенные, и вызывали… От них клонило в сон! Заклинание усыпляло, вызывало оцепенение, даря столь сладостное ощущение внутри.

Бежать, бежать без оглядки!

Эллина поспешила к экипажу, отчаянно борясь с желанием остановиться, замереть, поддаться наваждению. Никогда прежде она не встречалась с подобным гипнозом. Магу требовалось смотреть в глаза жертве, а тут никого, одно оранжевое марево.

Внезапно все закончилось.

Концентрация частичек стремительно уменьшалась, структура их разрушалась.

Оранжевое свечение потухло, не оставив следа. С такой скоростью не испаряется даже аура покойника. Была – и исчезла.

Где-то рядом протяжно завыла собака. Совсем, как в том лесу, в Рамите, в котором она обнаружила Ханну.

Пока гоэта разбиралась со своими ощущениями, экипаж успели перехватить: на нем уехал молодой человек, тот самый, который пару минут назад целовал девушку. Другой повозки не нашлось, и Эллина пожалела, что отговорила Гланера проводить ее до дома. Впрочем, места знакомые, кинжал под рукой. Если держаться освещенных улиц, присматриваться к сгущающимся теням, ничего не случится.

Двадцать минут… Если поторопиться, она за четверть часа уложится.

Заверив себя, что все привиделось, и ничего дурного не произойдет, Эллина смело свернула на перпендикулярную улицу, которая выводила к Тополиному проезду. От него до родной Тенистой улицы рукой подать.

Задумавшись, она обо что-то споткнулась. Затеплив магический светляк, гоэта наклонилась, чтобы рассмотреть препятствие, и тут же в волнении погасила лишний источник света. Хорошо, успела закрыть рот рукой.

Она еще не остыла, но уже мертва. Ни следа ауры, ее начисто удалили! Девушка, примерно лет двадцати, может, немного старше. Рот приоткрыт, глаза – стеклянные, бессмысленный взгляд явно вступал в противоречие с законами насильственной смерти.

Снова осторожно сотворив светляк, гоэта убедилась, что улица пуста, и бегло осмотрела покойную.

Как ее убили – загадка. На теле нет ран, на шее – следов удушения, на коже – кровоподтеков и синяков. Магия? Нелепое предположение! Заклинание всегда оставляет следы, да и зачем тратить силы на простолюдинку? Какой вообще смысл ее убивать? Это не ограбление – кошелек и сережки не тронуты. Изнасилование?

Преодолев брезгливость, Эллина задрала погибшей подол. Белье старое, но целое, на месте.

Ханна! Ханна умерла абсолютно так же.

И со смертью обеих девушек как-то связано оранжевое свечение.

Эллина опрометью бросилась прочь. На перекрестке ей посчастливилось встретить извозчика, трусившего домой после долгого трудового дня. Гоэта остановила его и, не торгуясь, назвала адрес. Хватит на сегодня ночных прогулок!

Дагор и Сората смилостивились, позволив добраться до дома без приключений. Только сон не шел, Эллина долго ворочалась, пока не уснула.

Поутру гоэта корила себя за легкомыслие. Не стоило прикасаться к трупу. Ушла, наследила, не заявила о своей страшной находке. Положим, последнее можно исправить, но идти в ближайший гарнизонный пост бесполезно. Эллина не сомневалась, что об убийстве уже сообщили, значит, к гоэте возникнет куча вопросов. Лучше сразу в Следственное управление. Только к кому, кто ведет дело?

И на допрос снова не хотелось – памятен тот, ночной. В том, что его проводил настоящий следователь, гоэта не сомневалась: у них специфическая манера ведения разговора и особое умение не проявлять эмоций. И маски. Гоэта прежде считала их выдумкой, но вот, увидела воочию. Дополнительное средство устрашения и одновременно защита дознавателя от давления. Но, вроде, свидетелей допрашивают открыто… Значит, она для них подозреваемая, поэтому никаких признаний! Не была Эллина на месте преступления в минувшую ночь, никого не находила.

Может, та девушка сама умерла? От испуга, например.

Свечение могло привидеться. Нервное перенапряжение, обилие сложной работы, переезды, постоянное использование накопителей, выпивка не лучшим образом сказывались на состоянии разума.

Убаюкивая себя подобными мыслями, гоэта спокойно позавтракала и немного повалялась на диванчике в гостиной, благо уже поздно, если и приходили потенциальные заказчики, всех хороших разобрали. А она не в форме: ленится, зевает, не настроена драться за лишнюю монету. Ничего, полежит немного и примется за перевод: там всего три странички осталось. Вечером отнесет заказчику и получит вознаграждение.

Однако воспоминание об оранжевом мареве и размышления о его природе не давали покоя. Они упорно лезли в голову, требовали внимания. В конце концов, гоэта решила быстро закончить перевод и заглянуть в библиотеку. Она не надеялась найти что-то по магии: подобные вещи в открытом доступе не хранились, исключительно под замком, в укромном месте и выдавались под отчет, а вот подобные случаи в Тордехеше могли случаться прежде. Их могли расследовать, и, более того, найти виновника. Эллина почитает и успокоится. Как низшего мага ее беспрепятственно пустят в Летописный зал, где хранились разбитые по годам подборки. Только вот стоило удовольствие два медяка – знания, увы, не бесплатны.

Поборов лень, Эллина поднялась наверх, в кабинет – комнату, заваленную всяким хламом, пригодным для работы. На столе, диссонируя с окружающей обстановкой, аккуратной стопкой лежали листы переводимого документа и, собственно, сам перевод.

Гоэта управилась к обеду. Пришлось повозиться с последней страницей, полазать по словарям. Оценив свое детище – без единой помарки, выведенное ровным убористым почерком, – Эллина промокнула страницы и перевязала ленточкой. Оригинал заказчика гоэта тщательно проверила и заново переплела. Она давно научилась расшивать документы, не нарушая целостность печати. Небольшая ловкость рук – и никто не догадается, что нить не из конторы нотариуса.

Положив в сумку оба свитка, прихватив тетрадь и яблоко с кухни – после пира Анабель и позднего завтрака серьезно есть не хотелось, – Эллина вышла на улицу. День выдался погожий, безветренный, даром осенний, и она решила прогуляться до библиотеки пешком. На обратном пути наймет извозчика.

– Эй, Лина, – окликнул знакомый гоэт, – ты уже слышала?

– О чем? – Эллина непроизвольно насторожилась.

– Да все наши шепчутся, утверждают, главная тема разговоров среди магов. Парочка даже к нам нос сунула, посмотреть, принюхаться – это ведь неподалеку произошло. Девчонку высосали.

Гоэта побледнела и прислонилась спиной к забору.

– То есть как, высосали?

– Просто. Всю жизненную силу выпили. Ювелирно сработали, без малейших повреждений, – восхищенно присвистнул собеседник. – Плещется сейчас в каком-нибудь накопителе.

– Норт, ты что-то путаешь, – нахмурилась Эллина. – Жизненная энергия разрушится, ее невозможно…

– Прогульщица, второй год обучения вспомни, – подмигнул гоэт и беззлобно подколол: – Несильна, несильна ты в теории, простейших вещей не знаешь, как только экзамены сдала?

И то верно. Хранить можно и в натуральном, не искусственном виде. Темные поступают именно так, а потом подпитывают силы. И не только они – существуют твари, у которых нет собственной энергии, и они вынуждены заимствовать чужую. Но чтобы вот так, до конца, филигранно, оставив нетронутыми внутренние органы… По словам Норта, выходило именно так, да и Эллина видела тело.

Переварив полученные сведения, гоэта уже не жалела о предстоящих тратах. Она не успокоится, пока не уверится, что такое уже бывало, и виновник не остался безнаказанным. Нынешний злоумышленник подобрался слишком близко и мог подобным образом убить ее.

Вопреки предубеждению, нужно заглянуть в Следственное управление и дать показания. Дело серьезное, тут не до личных неудобств. Отдаст перевод и сразу направится туда.

Норт продолжал весело болтать, Эллина не слушала. В голове крутились события минувшей ночи, Ханна…

– Госпожа Эллина Тэр? – ворвался в мысли грубый пропитый голос.

Гоэта вздрогнула, обернулась и в недоумении уставилась на двух солдат.

– Да, это я. Извините, я сейчас занята, уверена, что в «Белой мышке» вы найдете…

Эллина осеклась. До нее наконец дошел смысл происходящего. Солдаты – не заказчики, не работу предлагают, не ищут гоэта для мелкой помощи, а пришли по ее душу.

– Следуйте за нами. Отдайте сумку, оружие и магические побрякушки, если имеются, – отбарабанил заученную наизусть реплику солдат.

Его напарник протянул руку и, видя, что гоэта медлит, вырвал у нее сумку.

– Ну, магические побрякушки, оружие, живо! – прикрикнул он и предупредил: – Без фокусов.

Эллина сглотнула, ощутив приставленный к животу кончик солдатского палаша. Желания спорить со служителями правопорядка не возникло, она отдала все. Попробовала поинтересоваться, по какому праву ее задержали, но получила грубый ответ:

– Не твоего ума дело! Следователь объяснит.

На глазах у знакомых и соседей гоэте связали руки и затолкали в закрытый экипаж. Один солдат сел рядом, другой устроился на козлах рядом с кучером. Повозка дернулась и под шепот обитателей Тенистой улицы стремительно скрылась из виду.

Конвоир попался молчаливый, стойко игнорировал арестованную, и Эллина всю дорогу мариновалась в бульоне противоречивых чувств. Главенствовал среди них страх. Нет ничего хуже неизвестности!

Гоэта прильнула к небольшому окошку, с грустью следя за привычными, любимыми улочками. Может, она видит их в последний раз.

Эллина тысячу раз прокляла свою скупость и нерешительность. Позови она стражу, сядь она в экипаж – все сложилось бы иначе. А так…

Повозка въехала на территорию замка и остановилась у мрачного здания, напоминавшего крепость в крепости. Оно разительно отличалось от прочих городских построек – мощные стены, башни по углам, печать магической защиты на каждом камне, которую, наверное, мог бы поставить или снять только ректор Университета – по мнению Эллины, самый сильный маг королевства. Парадный вход замка в четыре этажа украшала табличка: «Следственное управление города Сатии, королевство Тордехеш».

Гоэту вывели под руки из экипажа не у лестницы с фигурами львов, а у черного хода, во дворе. Эллина еще больше укрепилась в худших предположениях, вновь попыталась расспросить солдат, но безрезультатно. С тем же успехом можно говорить со стеной.

Женщину подтолкнули к массивной двери, которую, казалось, и направленным взрывом не выбьешь.

Черный арестантский экипаж укатил.

Солдаты привели испуганную гоэту в комнатушку без окон и удалились. Вещи прихватили с собой, чтобы отдать женщине в форменном платье. Она сноровисто снабдила их ярлыками, зарегистрировала в толстой амбарной книге и передала другим служащим на осмотр, после чего вошла в комнату к Эллине.

– Предупреждаю сразу: любое применение магии чревато. Ведем себя спокойно, не царапаемся, не кусаемся, а то солдат позовут, успокоят.

Гоэта кивнула, живо представив, как именно ее успокоят – ударами в живот и наотмашь по лицу.

Служащая развязала веревки и приказала:

– Раздеваемся до белья. Все опасные предметы заранее отдаем мне.

Что поделаешь, таковы местные порядки – перед тем, как допустить к следователю, обыщут.

Стоять на каменном полу полуголой холодно, неприятно и стыдно, особенно, если твое тело дюйм за дюймом внимательно ощупывают. Высокая дородная служащая в черно-синей форме подошла к работе ответственно, даже в белье заглянула. Эллина опасалась, ей велят раздеться донага – во взгляде сотрудницы управления промелькнуло сомнение, но она не стала, ограничилась ощупыванием. Гоэта с трудом терпела, хотелось помыться. Мерзко! Так настойчив бывает не всякий любовник, пальцы служащей побывали практически везде.

Женщину в форме не волновали чужие унижения. Пока Эллина торопливо поправляла белье и пыталась согреться, переминаясь с ноги на ноги, она детально осмотрела одежду, в паре мест вспорола подкладку. Ничего не найдя, служащая вернула вещи владелице, все, кроме пальто.

– Одевайся. Через пару минут за тобой придут.

На этот раз гоэту конвоировали другие солдаты, более вежливые, но такие же молчаливые.

Они поднялись на второй этаж, миновали длинный коридор, запруженный народом – теми, кого вызвали в управление для дачи показаний. Обвиняемые в очереди не сидели бы. Далее вышли через тяжелые двустворчатые двери – тут все такие – на лестничную площадку, за которой тоже оказался коридор, только, в отличие от первого, посетителей здесь практически не наблюдалось, в основном служащие.

Нужный кабинет оказался пятым по счету и не снабжен табличкой.

Усадив Эллину на стул, один из солдат постучал и, приоткрыв дверь, доложил:

– Подозреваемая доставлена.

– Да, да, соэр[7] ее ждет, – ответил звонкий голос, и из кабинета вышла ухоженная блондинка с кипой бумаг. – Если что, я в приемной.

Значит, секретарь.

За первой дверью оказалось небольшое помещение с двумя стульями – больше бы туда ничего не поместилось. На второй, внутренней, двери красовалась табличка: «Главный следователь Следственного управления г. Сатия». Она вогнала Эллину в состояние панического ужаса – ее дело даже простому дознавателю не поручили!

На негнущихся ногах гоэта несмело шагнула внутрь. Солдаты остались в смежном крохотном помещении, а жаль, женщина бы не отказалась от их помощи, кажется, сама она до стола не дойдет.

Боясь поднять голову, Эллина шаг за шагом продвигалась вперед, к трагической развязке. Кое-как она добралась до стола, нащупала стул и села: ноги не держали.

Запястья болели, и она принялась их массировать, заодно заняла чем-то руки.

– Ну, так как, госпожа Тэр, обойдемся без заклинания оцепенения или поступим стандартно?

Тот же голос. Владелец кабинета допрашивал ее в ту ночь.

Эллина вздрогнула и заверила, она и не думала бежать. Гоэта осторожно взглянула на следователя и поняла, почему еще тогда уловила в нем нечто знакомое. Нет, маска и бесформенная одежда на месте, но кольцо она узнала. Действительно с печаткой – дворянин.

– Господин Нардег? – удивленно пробормотала женщина, силясь понять, странный заказ – случайное совпадение или спектакль?

– Раз вы так догадливы, госпожа Тэр, обойдемся без маскарада.

Следователь неспешно избавился от мешковатой накидки и маски и убрал их в стол.

Бледно-зеленые глаза оценивающе впились в лицо. Эллина не продержалась и минуты, отвела взгляд.

– Баронет Ольер ли Брагоньер, – сухо представился следователь, открыв материалы дела. Сухопарый, среднего роста, не красавец, он, тем не менее, производил неизгладимое впечатление. Гладковыбритый, коротко стриженный, волосок к волоску, в идеальной «тройке» нейтрального синего цвета, владелец кабинета излучал властность и упорство. – Обращаться ко мне можно либо как к обыкновенному подданному, либо как к служащему короны, на ваш выбор. Дворянское титулование не требуется.

– То есть? – не поняла гоэта.

– То есть меня в равной степени устроит как «господин Брагоньер», – терпеливо разъяснил владелец кабинета, – так и «господин соэр», главное, чтобы отвечали правду. Ваши первые показания я проверил: нестыковок нет, но многое непонятно.

– Господин соэр, – Эллина выбрала нейтральное обращение, – можно узнать, в чем меня обвиняют?

– Разумеется, – скупо кивнул Брагоньер и очинил карандаш. – В двойном убийстве. Вернее, в одном обвиняют, в другом подозревают. Верноподданный Тордехеша показал, что вы совершали подозрительные действия возле места преступления. Действия магического характера, – подчеркнул соэр, – которые, как установили эксперты, повлекли смерть выше означенной особы.

– Но я не умею пить жизненную силу! – возмутилась гоэта.

Дичь какая-то! Она и колдовать толком не может, а убить с помощью заклинания, уничтожить ауру… Могла бы, не прозябала бы от заказа до заказа.

– Да? – саркастически протянул Брагоньер. Он подался вперед и с довольной улыбкой наблюдал за смутившейся подозреваемой. – Я не говорил, каким способом совершенно убийство, однако вы его в точности назвали. А еще находились рядом во время совершения преступления. Слишком много улик, не находите? Вы хорошо наследили, госпожа Тэр: попались на глаза извозчику, еще двум свидетелям, топтались возле трупа, касались его. Да, госпожа Тэр, – улыбка соэра стала шире – холодная, предвкушающая, – это тоже можно определить, хотя вы попытались замести следы, наняли экипаж. Извозчика мы нашли и допросили. Он показал, вы волновались и торопились. С моей стороны все, теперь послушаем вас.

Эллина некоторое время молчала.

Слова следователя никак не укладывались в голове. «Главного следователя», – услужливо напомнил внутренний голос. Он еще тогда, в «Белой мышке», подозревал ее, решил проверить потенциал, понаблюдать? Или велел обыскать дом, пока дурочка искала несуществовавших отравителей. Тогда понятно, почему он так щедро расплатился, к чему все меры предосторожности. И соэру что-то не понравилось, раз ее тем же вечером привезли на допрос.

– Госпожа Тэр, – вывел из состояния болезненной задумчивости голос Брагоньера, – мне дорого мое время, вам, надеюсь, ваша свобода. Отказ от дачи показаний рассматривается как отягчающее обстоятельство. Вы все равно признаетесь, только не хотелось бы подписывать разрешение на пытки молодой привлекательной женщины. Но станете молчать, подпишу. Итак, госпожа Эллина, правду и ничего, кроме правды.

– Я не умею, я не смогла бы… – на глазах выступили слезы. Вместо связного рассказала получился хаотичный набор фраз. – Я возвращалась домой после дня рождения подруги, хотела взять экипаж, когда почувствовала… Оно убаюкивало и излучало оранжевое свечение. Повозку забрал молодой человек, я пошла пешком и наткнулась на девушку. Да, я к ней прикасалась, пыталась понять, как… Ее убили, как Ханну!

Не договорив, женщина затряслась и закрыла лицо руками.

Все хорошо, сейчас приступ пройдет.

Следователь налил из графина стакан воды, встал и протянул гоэте.

– Выпейте. И повремените с рыданиями, вы пока только обвиняемая, а не виновная. Держите носовой платок. – На стол лег сложенный треугольником кусочек батиста с монограммой. – Госпожа Тэр, возьмите, наконец, себя в руки!

Она вздрогнула от окрика, такого неожиданного на фоне общей бесстрастной речи, и чуть не разбила стакан. Осушила его мелкими глотками, промокнула глаза платком и вернула оба предмета Брагоньеру.

Пара глубоких вздохов, и Эллина смогла говорить, постаралась подробно воспроизвести события прошлой ночи. Следователь внимательно слушал, фиксируя показания на пронумерованных листах с печатью Следственного управления. По выражению его лица сложно было понять, что он думает, как относится к обвиняемой.

Когда Эллина замолчала, ей пришлось выдержать еще одну пытку пристальным взглядом. Создавалось впечатление, словно Брагоньер проверял, солгала ли она.

На несколько минут в кабинете воцарилось молчание.

Гоэта то сжимала, то разжимала пальцы. Стул казался жестким, тишина давила. Полная противоположность ей, Брагоньер спокойно писал, делал пометки красным карандашом, подчеркивая фразы и отдельные слова. Наконец, он выпрямился, откинулся на спинку кресла и продолжил допрос.

Следователь не сомневался, Эллина кое-что утаила, и пытался вытянуть всю правду. Многие его вопросы ставили гоэту в тупик. Особенно Брагоньера интересовали умения гоэты, отношения с темными (разумеется, он знал о некроманте), детальное расписание праздника и, разумеется, наличие у обвиняемой алиби. Таковым Эллина не располагала. Единственным косвенным подтверждением ее невиновности стало бы точное установление времени смерти жертвы, но, увы, подобное невозможно. Час, полчаса, но с точностью до минуты.

– Плохо, очень плохо, госпожа Тэр, – покачал головой Брагоньер. – Все против вас, есть только одно «но» – вы низший маг и даже теоретически не способны совершить столь изощренное преступление. Весомый аргумент, но как поступить с письмом? В нем черным по белому сказано, обеих девушек убили вы. И если бы только сказано – логично объяснено. Вы ведь не отрицаете знакомства с некромантом? – Эллина вздохнула. – Прекрасно, – довольно продолжил соэр. – Некромант, как известно, манипулирует жизненной энергией, вызывает различных существ, мог научить. Судя по вам, конечно, не скажешь. – Никогда еще гоэта так не радовалась завуалированному оскорблению. – Способности средние, я видел вас за работой – много лишних, ненужных движений, берете не знаниями, а сноровкой. Но, кто знает, темные часто маскируются, притворяются неумехами. Тест на магические способности покажет, что правда, а что ложь. Словом, проведете ночь в камере, возможно, не одну. До выяснения обстоятельств.

Он встал, приоткрыл дверь и крикнул солдатам:

– Можете уводить. Предписания заберете у секретаря.

Эллина с мольбой смотрела на Брагоньера, клятвенно заверяла в своей невиновности, предлагала немедленно пройти проверку перед ликом богов, но следователь не слушал. Создавалось впечатление, будто вместо гоэты пустое место.

Солдаты взяли арестованную под руки и насильно вывели в коридор.

– Молчи, если не хочешь в общую камеру! – прикрикнул один, устав слушать завывания.

Женщина вздрогнула и умолкла. Лучше одной, чем с уголовниками.

Ничего, все прояснится, ее обязательно освободят, извинятся. Тот же Главный следователь – умный мужчина и быстро осознает свою ошибку. Подумаешь, донос, кто же им верит!

Пока Эллина ждала в коридоре, второй конвоир забрал сопроводительные бумаги.

Во дворе ждала знакомая закрытая повозка – черный служебный возок Следственного управления.

Гоэту определили в одиночную камеру, накормили супом с куском хлеба и оставили наедине со своими мыслями.

Эллина сжалась в комок на узкой койке, пытаясь понять, кто и за что так ее подставил. Ведь кто-то написал донос, обвинил ее…

Да, она знакома с некромантом, тем самым, с которым свела первая работа. Допустим, гоэта повела себя не слишком корректно для выпускницы училища, но, с другой стороны, юность, наивность. Заодно, Эллина проверила один из слухов о темных, научилась общаться с ними. Опыт всегда полезен, да и с точки зрения уже тридцатичетырехлетней госпожи Тэр ничего плохого не произошло. Подумаешь, завязала личные отношения!

Кто только вообразил, что Малис чему-то учил. Нелепо! Он секретами мастерства не делился бы даже с дипломированным магом, не то, что с какой-то девчонкой-недоучкой, просто помог и то, на него надавили.

Темные ни с кем о магии не говорят. Эллина никогда не слышала, чтобы они заводили учеников. Может, только детям какие-то знания передавали и то вряд ли – слишком индивидуалисты.

Обвинение в двойном убийстве. Мотив, зачем ей убивать? Да и как, если даже следователь невысокого мнения о ее способностях. Если только с сообщником.

Бред, все равно бред, неужели они этого не понимают?!

Ханна уже умерла, когда Эллина ее нашла, умерла давно, раз слетелись вороны, а труп успел остыть. У нее есть свидетели: хозяин постоялого двора, его посетители, люди, которых она встретила на дороге, – они подтвердят, гоэта находилась совсем в другом месте во время убийства. Пусть заново допросят Гланера – он побывал там раньше, наверняка знал больше. Друг подтвердит, они оба видели труп, а Эллина заезжала в гарнизонный пост. С чего бы убийце торопиться сообщить о собственноручно совершенном преступлении? Правильно, потому что гоэта не убивала.

Итак, с первым случаем ясно, но вот вторая смерть… Эллина действительно оказалась рядом в момент гибели девушки. И странное нечто почувствовала только она, придать весомости бессвязному рассказу некому. Кто поручится, что гоэта не солгала о мареве, чтобы пустить следствие по ложному следу? Вела себя подозрительно, топталась возле жертвы, трогала труп. Без свидетелей, одна, на темной ночной улице.

Эллина всхлипнула при мысли о пытках и грядущем тесте на магические способности. Он – не банальное испытание, вроде того, которое она проходила при поступлении в училище. Во время нее проверили, есть ли зачатки дара, и, если да, какая стихия ему покровительствует. Процедура тестирования иная. Гоэта слышала, она болезненна и длится несколько часов. По сути, та же пытка, во время которой особо обученный специалист копается в голове, заставляет реагировать на череду раздражителей, многие из которых причиняют боль. К примеру, подносит к руке свечу – разумеется, если можешь, ты пытаешься ее погасить, а если нет, молчаливо терпишь.

Испытания чередуют, некоторые повторяются, чтобы проверяемый не мог заранее продумать реакцию, расслабился, решил, все позади, и выдал себя.

Оставалось надеяться на милосердие следствия, вдруг ограничатся процедурой досмотра ауры. Тоже неприятно: ее обследуют на подлинность, – зато быстрее и без риска телесных повреждений.

Эллина попыталась собраться, продумать линию защиты, но накатили эмоции, а вместе с ними беспомощность. Она тихо всхлипывала, представляя свою незавидную участь. Ничего, когда никто не видит, можно быть слабой. На людях нельзя, только, увы, не всегда получается, хотя гоэта старалась.

Беспомощная – значит, беззащитная. Беззащитная – не стоящая уважения. Не стоящая уважения – безработная. Простая цепочка. Есть и другая: беспомощная – легкая добыча. Именно поэтому Эллина всегда пыталась побороть слабости, всегда и везде представать спокойной и все умеющей.

Сейчас она просто женщина. Ну да, перед лицом правосудия Эллина – жалкая выскочка, одна из многочисленных гоэт. Кому до нее какое дело?

Ночь Эллина провела в камере. Ее мучила бессонница, и гоэта до рассвета простояла на соломе, глядя на маленький квадрат темного неба сквозь зарешеченное окно под потолком.

Наутро, сразу после завтрака – жуткой жидкой каши – за ней пришли. Связали руки и под конвоем вывели в тюремный двор, к знакомому экипажу. Только сегодня отрядили не двоих, а четверых конвоиров.

На шее Эллины защелкнули амулет с маленьким черным камнем, от которого разболелась голова. Гоэта догадалась, он блокировал магические способности и, заодно, мысли. То ли судебные маги ошиблись в настройках, переоценив ее потенциал, то ли пытки уже начались – как иначе можно назвать тянущую боль в затылке?

Обвиняемую доставили в мрачное здание Следственного управления ровно в девять, но провели по другим коридорам, чтобы не смущать законопослушных подданных.

Эллина ожидала продолжения допроса, теперь в более жесткой форме, с участием судебного мага, но ошиблась. Меньше всего на свете она ожидала увидеть в кабинете Брагоньера Анабель. Подруга что-то с жаром доказывала Главному следователю, а тот слушал ее с привычным равнодушным выражением лица, постукивая кончиком карандаша по столу. Зеленые глаза смотрели в пространство. Брагоньер думал о чем-то своем, но мгновенно среагировал на доклад солдата, отмер и перевел взгляд на помятую обвиняемую.

– Садитесь, госпожа Тэр, – он махнул рукой на стул.

– Как, она связана?! – взвилась Анабель. – Прикажите немедленно…

– Позвольте мне решать самому, госпожа, – резко оборвал Брагоньер. – Я выслушал вас, отнесся с пониманием к вашим показаниям, но степень вины и невиновности госпожи Тэр установлю самостоятельно. Сядьте и ведите себя благопристойно, иначе я прикажу вывести вас в коридор.

Соэр встал, игнорируя возмущенные взгляды Анабель, подошел к Эллине и снял медальон. Гоэта сразу почувствовала облегчение и улыбкой поблагодарила за избавление от головной боли.

– Госпожа Тэр, почему вы не сказали о спутнике? Понимаю, обсуждение личной жизни вызывает закономерное смущение, но это не тот случай, когда оно уместно. Скажите спасибо вашим друзьям, – кивок на Анабель, – потрудившимся донести столь ценные сведения.

– Так меня больше ни в чем не обвиняют? – не веря собственным ушам, переспросила гоэта.

– После письма графа Алешанского с настоятельным требованием пересмотреть материалы дела, – Брагоньер бросил короткий неприязненный взгляд на подругу обвиняемой, – да. Обстоятельства изменились. Один из свидетелей уже не настаивает, что видел вас, так как… хм… следил не за улицей, а извозчик вспомнил вашего спутника. Остается второй возница, в коляске которого вы возвращались домой, но показания господина Гланера Ашерина прояснили данный вопрос. Вы ведь поссорились?

От нее ожидали ответа, и Эллина кивнула. Разум подсказывал, сейчас лучше соврать, а потом выяснить, какую историю сочинил для следователя Гланер.

– Я освобождаю вас из-под стражи и приношу свои извинения за причиненные неудобства, – тем же тоном Ольер ли Брагоньер зачитывал бы доклад на совещании. – Издержки правосудия. Отныне вы проходите по делу как свидетель. Можете быть свободны. Если угодно, вас отвезут домой.

– Спасибо, я предпочту пройтись.

После камеры хотелось на воздух, на солнце.

– Как пожелаете.

Брагоньер развязал гоэте руки и, вернувшись к столу, подписал необходимые бумаги.

– Держите пропуск, – он протянул ошарашенной нежданным избавлением Эллине плотный гербовый лист. – Предъявите на выходе. Через пару дней жду для повторной дачи показаний в присутствии магов. Всего хорошего, госпожа Тэр, удачного дня.

Ругая всех служащих Следственного управления, Анабель поспешно увела подругу. Она и мысли не допускала, чтобы оставить Эллину одну. По дороге гоэта узнала, что именно стараниями Бель удалось исправить «чудовищную ошибку». Она разыскала Гланера. Он с готовностью письменно подтвердил состряпанную на коленке ложь: в роковую ночь провожал подругу и в момент убийства находился рядом. «Как иначе, мы же друзья, – подруга передала его слова. – Лучше в тюрьму за ложные показания, чем жить с нечистой совестью».