Магазинчик грешницы. Списанная со счетов

Глава 14. Грешница

Ева

В страхе я жду ещё какое-то время после того, как стук копыт растворяется в промозглости ночи.

Вместе с этими звуками затихают и звуки марширующего где-то в отдалении отряда.

Жаль… если бы они прошли рядом, возможно, я бы смогла дозваться их и попросить помощи.

Глаза закрываются от слабости, и меньше всего на свете мне хочется шевелиться… но холодная жижа уже пробралась под моё новое платье и кусает кожу… заставляет тело биться в крупной дрожи, а зубы стучать.

Собираю остатки сил и ползу туда, где склон кажется более пологим.

Я всё ещё боюсь, что наверху ждёт ловушка, поэтому несколько раз останавливаюсь и прислушиваюсь.

Нащупываю мелкие корешки и редкие кустики травы, сжимаю их немеющими от холода пальцами. Пытаюсь вылезти.

Надсадно дышу.

Сползаю обратно, оцарапав щиколотку.

Очень хочется расплакаться от обиды и боли, но я лишь шиплю и неприлично ругаюсь.

Даю себе несколько минут отдышаться.

Стискиваю зубы и начинаю сначала.

Получается с пятой попытки.

Выбираюсь наверх и переворачиваюсь на спину, чтобы отдышаться. Надо мной сплетаются голые ветки деревьев. Они держат на себе тяжёлое безлунное небо.

Глаза закрываются.

Нельзя, Ева…

Так можно и не проснуться…

Медленно поднимаюсь на четвереньки и постепенно встаю. Меня шатает. Ноги всё ещё ощущаются непослушными и ватными, но я иду.

Внутри новых ботинок противно хлюпает холодная влага.

Приходится постоянно останавливаться и давать себе отдых. Иногда я просто придерживаюсь за стволы деревьев. Иногда обессиленно опускаюсь и сижу, уговаривая себя встать и продолжить путь.

Время от вермени рядом слышатся шорохи, от которых внутренности сковывает липким страхом.

Мне кажется, что кто-то следит за мной из темноты.

Не знаю, сколько времени я блуждаю по ночному парку, но когда выбредаю к безлюдным городским улочкам, где-то вдали уже начинает брезжить тонкая полоска рассвета.

Придерживаюсь за стену и, еле перебирая ногами, плутаю по незнакомым улочкам. Тяжёлая от влаги и грязи одежда облепляет ноги, затрудняя и без того непростую задачу.

Пару раз мимо проносятся кареты, но ни одна из них не останавливается, когда я машу рукой.

Когда выхожу к знакомым улочкам, на тротуарах уже появляются первые прохожие. Они идут мимо, брезгливо обходя меня стороной.

Не хочу представлять, что они обо мне думают…

Сосредотачиваюсь на цели. Ещё немного и я смогу отдохнуть. Просто упаду на постель, зароюсь в мягкое одеяло и не буду шевелиться…

Хотя нет… сначала поговорю с темноглазым лордом и расскажу, что случилось.

Надеюсь, ублюдок Эмильен Эмильтон отправится в тюремные казематы королевского дворца… или что тут полагается за отравление, похищение и попытку изнасилования?

Когда вижу впереди очертания особняка Орнуа, в небе слышится раскат грома.

Как хорошо, что я почти пришла.

Шаг.

Ещё шаг…

— Госпожа!

Откуда-то неожиданно выбегает Сэлли, но увидев меня, растерянно замирает и округляет свои большие заплаканные глаза.

— Госпожа… что с вами случилось? — нервным шёпотом.

— М-меня пытались п-похитить прямо из д-дворца. Н-но я сбежала. В-выпрыгнула н-находу из карет-ты… — зубы стучат так, что я не могу нормально произнести слова. — П-поч-чему ты здес-сь Сэлли?

Сэлли прикрывает рот дрожащими пальцами. Из её глаз катятся крупные слёзы.

— С-сэлли? Чт-то случ-чилос-сь? — обнимаю себя руками, в очередной бесполезной попытке немного согреться.

— Меня выгнали из особняка, — всхлипывает. — Они так ругались, госпожа, так ругались! Вещи ваши прямо в лу-ужу-у выкинули! — новый всхлип. — Я отобрать пыталась, но меня оттолкнули! Их же больше было!!

— Ког-го б-было б-больше?

— Слуг этих! Слуг, которые только старшую леди слушаются! — обиженно шмыгает. — Новые-то вещи зачем портить было? Их и поносить-то не успели! — всхлип. — Я всё собрала и под деревом сложила, — всхлипывает и показывает пальцем на кучку тряпок, в которых угадывается наша одежда.

Какой-то бред.

— А д-документы? С-сэлли, где д-документы?

— Бумаги-то? Их я спрятать успела! Под передником тихенько и вынесла. И ваш кошель с монетами тоже…

Незаметно выдыхаю.

— Умниц-ца, С-сэлли, — пытаюсь улыбнуться. — З-значит, лед-ди Орнуа выставила теб-бя… а, с-соответственно, и м-меня из особняка?

Сэлли горько кивает.

— М-мне нужно с-срочно пог-говорить м-милордом! — внутренне вскипаю.

— Милорда нет, госпожа.

— Ув-верена?

— Да, — кивает. — Я не спала, всё в окно смотрела, вас ждала. Видела, как гонец королевский прискакал, а уж следом за гонцом и сам милорд куда-то отбыл.

Опять государственные дела? Как не вовремя! Именно тогда, когда он мне так сильно нужен!

Подхожу к воротам и прошу, чтобы меня впустили.

Мне, отказывают.

— П-передайте лед-ди Орнуа, что я х-хочу перег-говорить с ней лич-чно! По д-делу!

В конце концов, я изначально приехала сюда с деловым предложением, а не набиваться в невесты. Уверена, как только ехидна узнает о землях, она заговорит по-другому!

— Леди Орнуа отдыхает и велела её не беспокоить, — с откровенным любопытством рассматривает мой паршивый вид широкоплечий слуга.

Как же… отдыхает там ехидна. Небось любуется в окно, как я обиваю порог её дома.

Злюсь.

— Мне п-просто н-нужно п-поговорить! — сиплым голосом сквозь стук зубов.

— Мой вам совет, миледи, идите лучше своей дорогой, — слуга поправляет свою тёплую накидку и поднимает глаза к тёмным тучам.

Дождь уже не накрапывает, а льёт в полную силу.

Стоять на холодных камнях в мокрых, тонких чулках — невыносимо. Продолжать ощущать тяжесть липнущей к телу одежды тоже. От усталости хочется просто упасть и не шевелиться.

Но я стою. Буравлю лакея взглядом и продолжаю стучать зубами.

А собственно ради чего?

Ради чего?

Чтобы предложить семье Орнуа свои земли?

Или чтобы пожаловаться милорду?

Перед глазами появляется картина того, как темноглазый лорд притягивает меня к своему горячему телу: “Вы дрожите… Я прикажу подготовить для вас горячую ванну и медовый травяной грог…”

За спиной слышится стук копыт, и к воротам поъезжает изящная карета.

Боги, скажите мне, что это вернулся Рэйнхарт!

Оборачиваюсь и вижу любопытное личико белокурой феи в каретном окне.

— Лоривьева, милая, что ты здесь делаешь? — на лице белокурой феи отображается обеспокоенность, при этом острый взгляд сканирует моё мокрое, перепачканное в грязи платье.

— Анриетта, п-пожалуйста, п-помоги. Мне н-нужно п-переговорить с лед-ди Орнуа, — не то, что я верю в её помощь, но вдруг…

— Леди Бертан, у нас приказ не впускать леди Милс на территорию особняка, — вклинивается в разговор слуга, охраняющий ворота.

— Да-да, я в курсе, — она улыбается слуге своей фирменной широкой улыбкой. — Леди Милс объявлена ниорли и теперь её нельзя принимать в приличных домах, — переводит взгляд на меня. — Какая жалость, Лоривьева, но я ничем не могу помочь… тебе стоило думать, прежде чем скакать от одного мужчины к другому, позволяя всем себя… ммм… тискать…

Последнее слово произносит после короткой паузы. Она явно смакует ситуацию.

Позволяя всем себя… тискать…

Внутри меня гаснет маленький огонёк надежды. Всё хуже, чем я думала.

Анриетта явно намекает на то, что видела нас с Рэйнхартом в вечер встречи, точнее на тот момент, когда лорд Орнуа поймал меня, удержав от падения. Но этой фразой она также подтверждает и мои худшие подозрения: Эмильтон Эмильен не просто так потащил меня стоять под фонарём.

Даже думать не хочу, как эта вчерашняя сцена выглядела со стороны и кто стал её зрителями, но раз видела Анриетта…

— Лоривьва, милая, мне больно это говорить… но и я больше не могу с тобой общаться, дабы не навлечь на себя дурные сплетни, — с наигранной жалостью произносит белокурая фея. — И не стоит искать встречи с Рэйнхартом, он не простит твоё предательство, а если бы и простил, то это ничего бы уже не изменило. Видишь ли, милая Лоривьева… грешницам не место в благородном обществе.

Анриетта широко улыбается и делает знак кучеру катиться дальше.

Широкоплечий слуга осуждающе косится на меня и встаёт так, будто готовится поймать, если "неправедница" попытается вбежать следом за каретой прекрасной леди Бертан.

Вот всё бросила и побежала… ага.

Закатываю глаза, от души наплевав на этикет.

— Госпожа… — касается моего локтя Сэлли. — Пожалуйста, пойдёмте отсюда. Я боюсь, что вы подхватите грудную болезнь…

Оборачиваюсь к Сэлли. Она тоже дрожит и пытается согреться. На ней всего лишь тонкое домашнее платье.

Неужели сложно было отдать хотя бы ей её сухие вещи?

Придерживаю Сэлли под локоть и тяну в сторону от любопытных ушей широкоплечего слуги:

— Я б-бы и рад-да уб-браться с улиц-цы, но куд-да нам идти? Н-не ув-верена, ч-что у нас хватит д-денег н-на гостиницу.

— Поедемте к Ании, госпожа, уверена, она не откажет нам. Во всяком случае, у неё мы хотя бы сможем согреться.

К Ании… что ж, сейчас это, пожалуй, лучший вариант. Лучше, чем стоять здесь, развлекая ехидну… и фею.

А в том, что они обе сейчас за нами наблюдают, я почему-то уверена.

Значит, грешницам не место в обществе благородных курвиц?

Да чтоб вас…