Магия Луны

Глава 2

— Если ты выпьешь еще немного этого пойла, мы с Флэшем скорее всего тебя здесь и похороним!

Оторвавшись от стакана, Рафаэль сердито взглянул на Ролло Колпеппера, своего первого помощника и давнего друга.

— Это не пойло, приятель, а хорошее.., замечательное французское бренди. У старины Бофора все только самое лучшее… Отменный напиток! Пожалуй, я выпью еще глоточек. Линди!

— Ты просто бездонная винная бочка! — в сердцах выпалил Флэш Савори, глядя на стакан в руках Рафаэля и прикидывая, как бы отобрать его, по возможности без применения грубой физической силы. Уличный мальчишка, впоследствии ставший довольно удачливым вором-карманником, Флэш до сих пор обладал множеством самых необычных талантов, но, к несчастью, ни один из них не мог помочь ему увести своего пьяного капитана из этого убогого питейного заведения.

Как и Ролло, Флэш отлично знал истинную причину столь явного стремления своего капитана напиться до полного бесчувствия. Немудрено и вовсе свихнуться, если тебя так грубо и внезапно отрывают от всего, что было твоей жизнью. После пяти лет войны, опасностей и удивительных приключений капитан вдруг оказался не у дел. И вот теперь он вернулся сюда, в Корнуолл, где живет и властвует его проклятый братец.

Из-за одного мерзавца гибнет такой замечательный человек! Проклятый Уиттэкер! Он чуть не убил капитана! Слава Богу, хоть все обошлось, и у него, Флэша, теперь появился новый питомец по кличке Герой — самый крикливый, упрямый и чесоточный кот из всех, когда-либо обитавших на судах Ее Величества.

— Линди!

Флэш попытался подойти с другой стороны.

— Капитан, вы же знаете, что Герой никогда не засыпает, пока вас нет на борту. Он истошно орет и мешает спать всему экипажу.

— Флэш, убирайся вон, — перебил его Рафаэль, — забирай Ролло и оба катитесь отсюда ко всем чертям…

Не договорив, он пьяно качнулся навстречу подошедшей Линди, очень красивой служанке, чьи пышные формы заставляли даже подзаборных пьянчуг быстро трезветь и вспоминать о более возвышенных человеческих радостях.

— Вам налить еще, мой господин?

— Я не господин, Линди, — пробормотал Рафаэль, — я теперь никто. И никому на свете я больше не нужен… Нет, погоди! — встрепенулся он, и на мгновение в его глазах промелькнуло осмысленное выражение. — Я нужен Герою. Он без меня не спит.

Рафаэль все еще продолжал изливать душу подливавшей ему бренди женщине, а внимание его друзей было отвлечено появлением нового действующего лица. Это был солидный, богато одетый купец. Флэш первым обратил на него внимание. Преуспевающий внешний вид, дорогая одежда и, главное, оттопыривающиеся карманы буквально заворожили бывшего вора.

— Я уверена, что сегодня моему доброму господину не понадобится Герой, — проворковала Линди, вновь наполнив стакан Рафаэля.

Ролло сердито фыркнул и плотно сжал губы. Несколько дней назад они попали в жестокий шторм и только вчера сумели доставить основательно поврежденную «Морскую ведьму» в Фалмутскую гавань. Ролло очень тревожился о капитане. Он догадывался, что в дополнение к прочим неприятностям Рафаэль стремится поскорее попасть в Сент-Остел и Драго-Холл. А бумаги, которые передал ему Морган, следовало срочно доставить в Лондон. В довершение ко всему «Морская ведьма» вышла из строя на неопределенный срок. В общем поведение Рафаэля вполне поддавалось объяснению. Он просто топил в вине невеселые мысли.

Не обращая никакого внимания на Ролло и Флэша, Линди продолжала обхаживать понравившегося ей молодого капитана.

— Вы такой приятный и обходительный господин, — мурлыкала она, — услужить вам — одно наслаждение.

— Ты льешь мне бальзам на душу, — женщина, — захохотал Рафаэль, опрокинув в себя остатки бренди, — и мне опять захотелось выпить.

— Уже поздно, капитан, — нерешительно проговорил Ролло. — Флэш прав. Вы уже давно должны быть на судне.

— Знаете что, уважаемые няньки, пошли вы все к черту. Отправляйтесь-ка одни на наше корыто и спите с этим проклятым котом. А я останусь здесь, — Рафаэль жадными глазами посмотрел на Линди, — и проведу великолепную ночь. У Бофора наверху наверняка есть комнаты. Там удобно, моя красавица?

— Даже очень, кэп.

— Вот видите? — Рафаэль уже не сводил глаз с округлой груди женщины, едва прикрытой платьем. Воображение рисовало восхитительные картины, которые ему предстояло увидеть, когда это платье окажется на полу у ее ног.

Флэш все это время просидел рядом со своим капитаном, тоже устремив зачарованный взгляд на один-единственный, полностью завладевший его вниманием предмет. Только это была не красивая женщина, а спокойно жующий и не подозревающий о том, что является объектом столь пристального внимания, купец. Как было бы заманчиво облегчить его карманы! Воспоминания о прошлых удачно провернутых делишках волновали, будоражили, не давали покоя. Желание запустить руку в так откровенно оттопыривающиеся карманы жгло огнем… Но тут Флэш с удивлением обнаружил, что с этим уже можно бороться. Значит, капитан опять оказался прав. Он ведь пообещал, что к двадцати годам тяга к воровству полностью исчезнет. А через четыре месяца Флэшу исполнится ровно двадцать! И юноша в очередной раз уверовал в безоговорочную правоту своего капитана.

— Вы просто дьявол, мой капитан, — нашептывала Линди, легонько перебирая мягкие волосы Рафааля. У Ролло округлились глаза.

— Пошли, Флэш, нам пора возвращаться. Думаю, с ним все будет в порядке. — И они вышли, оставив купца, так и не узнавшего, какую бурю чувств и эмоций Он вызвал у бывшего карманника, и своего капитана, абсолютно пьяного, но в предвкушении наслаждения.

— Пока он еще не дьявол, — рассудил Флэш, и задорная улыбка осветила смуглое лицо бывшего уличного мальчишки, — но наверняка будет дьявольски скверно чувствовать себя завтра утром.

— По крайней мере у него будет приятная ночь, — философски заметил его приятель.

— Ну это вряд ли, во всяком случае, если он будет продолжать так же пить.

— Мне почему-то кажется, что эта девица сумеет его вовремя остановить.

Линди в это время была занята тем, что мягко, но настойчиво отнимала у Рафаэля стакан.

— Уже поздно, кэп. Мои ножки устали. Пора в постельку.

Рафаэль поднял голову и снова восхищенно уставился на ее грудь.

— Я надеюсь, у тебя только ноги устали, милая. — Его голос как-то странно подрагивал.

— Пойдем скорее наверх, — подмигнула она, слегка коснувшись кончиками пальцев его лица, — и сам все проверишь.

Моментально протрезвев, Рафаэль последовал за Линди, мысленно вознося молитву Всевышнему, чтобы тот не позволил ему опозориться в постели перед этой очаровательной особой.

На лестнице Линди на секунду остановилась и обернулась к Рафаэлю, его лицо оказалось на уровне ее обнаженной шеи. Он немедленно наклонился и прикоснулся губами к нежной шелковистой, пахнущей чем-то неуловимо приятным коже.

— О, — выдохнула Линди и порывисто прижала голову юноши к себе. Как хорош этот парень! Уже в тот момент, когда он появился на пороге «Голубого кабана», она сразу же поняла, что хочет его. Она не сомневалась, что этот мужчина благороден с женщиной и, наслаждаясь ее телом, он, в свою очередь, доставит удовольствие и ей. К тому же он так красив! Линди даже подала ему неразбавленное бренди, что само по себе являлось доказательством честности ее намерений. Она уж постарается, чтобы он ощутил себя на вершине блаженства. И его тело не должно обмануть ее надежды. Все предвещало восхитительную ночь.

— Что с тобой Виктория? Ты же у нас ранняя пташка? Что случилось? Почему ты опоздала к завтраку? — Элен Карстерс, баронесса Драго, внимательно смотрела на свою кузину.

Действительно было уже поздно. Виктория знала, что бывшая на шестом месяце Элен встает поздно. Поэтому она все утро просидела взаперти в своей комнате, ожидая, пока выйдет Элен, чтобы наверняка не остаться за завтраком наедине с бароном.

— Я жду объяснений, Виктория! Элен была так спокойна, невозмутима и уверена в себе, что Виктории вдруг захотелось выложить ей все, что накопилось на душе. «Избавь меня от преследований твоего мужа!» — мысленно кричала она. Но ни один звук не вырвался из ее плотно сжатых губ. Она молча помотала головой, села и уткнулась в тарелку с теперь уже остывшим тостом.

— Ты плохо выглядишь, — заметила Элен, — надеюсь, ты не больна?

Ну как же объяснить ничего не подозревающей женщине, что она просто не спала всю ночь, настороженно прислушиваясь к шагам ее мужа в коридоре, перепуганная настолько, что утром не открыла дверь даже служанке.

— Думаю, ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы повезти Дамарис кататься? Я утром заходила в детскую, ребенок только об этом и говорит.

— Конечно. — Виктория подняла затравленный взгляд от тарелки. — Обязательно.

— Да что с тобой происходит? — повысила голос Элен. — Ответь же!

— Действительно, что случилось? Ты нездорова, моя маленькая сестренка?

Услышав мягкий вкрадчивый голос барона, Виктория почувствовала, что кусочек тоста, который она тщетно пыталась проглотить, намертво застрял у нее в горле. Глубоко вздохнув, она заставила себя посмотреть ему прямо в глаза.

— Со мной все в порядке, — выдавила она, — я повезу вашу дочь кататься.

— Отлично, — удовлетворенно улыбнулся Дамьен, — думаю, что я присоединюсь к вам. Если хочешь, мы можем поехать в Сент-Остел, у меня там есть кое-какие дела.

— Но она выглядит ужасно, — поморщилась Элен, — если она действительно заболела, я бы не хотела, чтобы она находилась рядом с нашей дочерью.

Дамьен встал из-за стола и не спеша приблизился к сидящей в страшном напряжении Виктории. Он наклонился так низко, что его дыхание шевельнуло легкую прядь ее волос, и негромко спросил:

— Ты плохо спала, Виктория? С трудом сдержав вполне естественный порыв вскочить и немедленно убежать, она довольно твердо ответила:

— Нет, я спала всю ночь. Даже удивительно, что ни разу не проснулась.

— Только не переусердствуй, Виктория, — раздраженно заговорила Элен, — не забывай про свою ногу. Когда ты переутомляешься, она выглядит просто ужасно!

Виктория почувствовала искреннюю признательность Элен за этот злой выпад.

— Да, ты права. Нога у меня очень страшная. Просто жутко уродливая, даже стыдно.

Но к ее большой досаде, Дамьен только улыбнулся. Он провел пальцем по бескровной щеке девушки и обернулся к жене:

— Тебе что-нибудь нужно в Сент-Остеле, дорогая?

— Нет, не думаю, — пожала плечами Элен. — Знаешь, Виктории сегодня лучше остаться дома. Надеюсь, ты не забыл, что у нас вечером гости и Лиггеру нужна помощь. Все это серебро… Его же надо чистить… Да, кстати, Виктория, ты можешь не выходить к гостям, если не хочешь. Будут танцы, и мне бы не хотелось, чтобы ты оказалась в неловком положении из-за своей хромоты.

«Она о чем-то догадывается, — подумала Виктория, — и старается внушить мужу отвращение ко мне. Господи, помоги ей!»

— Ты совершенно права, Элен, — с воодушевлением откликнулась она, — я обязательно помогу Лиггеру, а потом посижу с Нэнни Блэк и Дамарис в детской. С утра меня очень беспокоит нога… Боюсь, что мне будет не до танцев.

Дамьен решительно положил конец дискуссии:

— Виктория поедет кататься со мной и Дамарис. А вечером она будет танцевать. И я сам помогу ей выбрать платье. Из твоих, моя дорогая. Встретимся через полчаса в конюшне, Виктория.

Страх придал Виктории смелости.

— Извини, Дамьен, я поеду с Дэвидом, и мы возьмем Дамарис.

— Да, — быстро вмешалась Элен, — так будет лучше. Думаю, вам есть о чем поговорить.

Дамьен изумленно уставился на жену.

— Дэвид Эстербридж? — медленно повторил он. — Значит, вот как обстоят дела?

— Да, — кивнула Виктория, — именно так.

— Интересно. — Дамьен внезапно улыбнулся, кивнул жене и быстро вышел из комнаты.

Как только за ним закрылась дверь, Элен резко встала.

— Ты будешь умницей, если сегодня же примешь предложение Дэвида Эстербриджа, — неприязненно заявила она. — Он тебе вполне подходит. Тебе пора уезжать из Драго-Холла.

События развиваются слишком стремительно, стараясь сдержать слезы, размышляла Виктория. У нее нет денег. И никогда не было. Но раньше это обстоятельство не казалось ей особенно важным. А теперь ей предстояло сказать Дэвиду, что она бедна как церковная мышь и не принесет ему в приданое ничего, кроме благородного имени. Сквайр Эстербридж казался ей человеком суровым, вряд ли он обрадуется невестке, у которой за душой нет ничего, кроме огромных голубых глаз, жемчужно-белых зубов и пушистого облака роскошных шелковистых волос. Несмотря на все заверения Дэвида, что отец полностью одобряет его намерения, Виктория просто не могла заставить себя поверить, что будет желанной в этом семействе. Надо откровенно поговорить с Дэвидом. Может, она в самом деле создает себе проблемы там, где их в действительности нет? Не исключено и другое: Дамьен, осознав, что игра проиграна, даст ей приданое. Отбросив грустные мысли, она отправилась в детскую.

— Не хочешь составить мне компанию, Дэми? — Виктория опустилась на колени перед девочкой. — Мы с Дэвидом собираемся покататься, поедем к пруду Флетчера, покормим Кларенса и его семейство.

— Да! Да! Как я рада. Тори!

Виктория поправила выбившиеся из-под шляпки черные локоны девочки, машинально отметив, что ребенок — точная копия своего отца. Только ее чистые серебристо-серые глаза пока взирали на мир с восторгом и любовью, в них еще не было цинизма и жестокости.

Поднявшись на ноги, Виктория почувствовала ноющую боль в левой ноге и с грустью подумала, что об ее увечье Дэвиду пока еще ничего не известно.

— Я привезу ее после ленча, — сказала Виктория няне и, взяв нетерпеливо подпрыгивающую девочку за руку, вышла из комнаты.

Возле лестницы они увидели Дэвида. Темноглазый и темноволосый худощавый юноша не обладал привлекательной внешностью, но он был неизменно приветлив и добр, и это не могло не привлечь к нему Викторию. Он был в костюме для верховой езды.

— Ты сегодня такой элегантный, Дэвид, — первой заговорила Виктория, — правда, Дэми?

— Да, — согласно кивнула девочка. Против обыкновения Дэвид почему-то не улыбался. Он как-то странно взглянул на Викторию.

— Ты готова? — коротко спросил он. Виктория не знала причины такого поведения Дэвида, но сразу же почувствовала сковавшую ее неловкость.

— А разве нельзя сегодня не брать с собой ребенка? — очень серьезно и даже немного резко спросил Дэвид. Это вконец смутило и озадачило Викторию.

— Я же ей пообещала, — недоуменно ответила она. — Я не думала, что ты будешь против. Ей очень хочется покормить уток, она не будет нам мешать.

— Желаю вам приятной прогулки. — Скрестив руки на груди, Дамьен насмешливо взирал на них с верхней ступеньки лестницы.

Собрав всю свою волю в кулак, Виктория заставила себя обернуться и с достоинством посмотреть прямо в глаза своему мучителю.

— Надеюсь, Эстербридж будет тебе надежной опорой, моя дорогая, и не позволит еще раз оступиться и упасть, — сквозь зубы процедил он, хлопнул дверью и скрылся.

Увидев отца, Дамарис собралась было побежать к нему, но благоразумно передумала и, покрепче ухватившись за руку Виктории, потянула ее к выходу.

Дэвид, одетый в короткую куртку горчично-желтого цвета, все так же молча шагал впереди. Неожиданно для самой себя Виктория заметила, что желтый цвет, а именно ему Дэвид отдавал явное предпочтение, ему совершенно не идет. Его лицо тоже казалось болезненно-желтым.

Впервые за все годы их знакомства она обратила на это внимание.

Тодди, любимая кобыла Виктории, увидев хозяйку, заволновалась и радостно зафыркала в ожидании своих законных двух кусочков сахару. Но Виктории было явно не до нее. Она терялась в догадках. Что произошло с Дэвидом? Его поведение не поддавалось разумному объяснению. Он добросовестно выполнял все, что от него требовалось — помог Виктории сесть в седло, подал ей повизгивающего от восторга ребенка, взял корзину с едой…Но все это он делал молча, ни разу не улыбнувшись. Он никогда так не вел себя в ее присутствии. И еще ей показалось, что он старательно прячет от нее глаза.

День был солнечным и очень теплым. Редкие кудрявые белокурые облака только подчеркивали изумительную голубизну неба. Путь предстоял неблизкий, и Виктория наконец решилась нарушить молчание.

— Прекрасный день, — нерешительно поделилась она своими наблюдениями.

— Да, — эхом отозвался Дэвид.

Краткость ответа заставила Викторию усомниться в желании собеседника вести салонный разговор о погоде, и она растерянно замолчала. Между ними вновь повисла тяжелая гнетущая тишина, лишь изредка нарушаемая веселым щебетанием не замечающей дурного настроения взрослых девочки.

Наконец они остановились у пруда. Утомленная длительной ездой, Дамарис скатилась с лошади прямо на руки вовремя подоспевшему Дэвиду, быстро вырвалась на свободу и с радостным воплем устремилась к расположившейся неподалеку стае уток. Продолжая хранить молчание, Дэвид помог Виктории слезть с лошади. Девушка ласково и застенчиво улыбнулась ему.

— Я выйду за тебя замуж, Дэвид, если ты все еще хочешь этого, — тихо сказала она и, покраснев, опустила голову.

Выслушав ее признание, Дэвид повел себя еще более странно, чем раньше. Грустно, отчужденно и немного презрительно поглядев на нее, он процедил сквозь зубы:

— Могу я поинтересоваться, почему ты решилась именно сейчас? В этом году ты уже трижды меня отвергала.

Виктория растерялась. Ей и в голову не приходило, что ему может показаться странным ее внезапное согласие. А что, если сказать ему правду? Что ей просто необходимо уехать из Драго-Холла, потому что его хозяин преследует ее, что сделать это можно, только выйдя замуж. Признаться, что не любит Дэвида, но поклясться, что до гроба будет ему верной и преданной женой…

Громкий голос Дамарис, настойчиво требующей хлеба для своего любимца — отца утиного семейства Кларенса, вывел ее из раздумий, и Виктория поспешила к девочке.

Глядя ей вслед, Дэвид вдруг почувствовал щемящую тоску. Всем своим существом он стремился к этой юной женщине, почти ребенку, такой слабой и хрупкой, беззащитной и отчаянно одинокой. Его сердце переполняли любовь и нежность… Но тут он вспомнил…

Дэвид пристально всматривался в спешащую к нему девушку, словно желал проникнуть в самые сокровенные уголки ее души, но, видимо, остался неудовлетворенным, потому что, нахмурившись, произнес только одно слово:

— Итак?

— Думаю, мы должны как следует все обсудить, Дэвид, — после легкого колебания вновь заговорила Виктория, — и, честно говоря, я давно собираюсь тебе кое-что рассказать.

— Что именно?

— Ну, во-первых, речь о деньгах. У меня ничего нет.

— Ты отлично понимаешь, что Дамьен не может не дать тебе приданое. Он же не захочет прослыть на всю округу мелочным скупердяем!

— Но твой отец…

— Мой отец примет тебя, и это тебе тоже хорошо известно. Да, он человек суровый и непреклонный, но к тебе он почему-то относится совершенно иначе.

Виктория уставилась на него в немом изумлении:

— Но почему?!

Дэвид пожал плечами и с непривычной, совершенно несвойственной ему настойчивостью спросил:

— Что еще ты хотела мне рассказать, Виктория? Она никак не могла понять, что происходит с Дэвидом. Он никогда еще не был с ней так груб. Наверняка здесь не обошлось без Дамьена. Это его рука! Не в силах больше выносить неизвестность, Виктория без обиняков спросила:

— Что тебе сказал Дамьен? Вы говорили обо мне?

— Ну вот, — зло рассмеялся Дэвид, — все и встало на свои места. Господи, каким же слепым идиотом я был!

— Слепым? Но почему? — Виктория на секунду прикрыла глаза, стараясь представить, о чем могла идти речь. Может, о ее уродстве? — Не кажется ли тебе, что значительно проще прямо сказать, в чем дело?

— А я думал, что знаю тебя, Виктория, — тоном провинциального трагика произнес Дэвид, — но ты сумела обмануть меня. Ты втерлась в доверие даже к моему отцу. И сделала нас обоих круглыми дураками.

— О чем ты говоришь?!

— Бог мой! Я тебе не верю! И ему я не хотел верить! Хотя он рассказал мне о твоей матери, пытался найти оправдание твоему чудовищному поведению в дурной наследственности На несколько секунд Виктория даже потеряла дар речи, а Дэвид уже не мог остановиться:

— И ты смела рассчитывать, что после всего этого я на тебе женюсь?

Виктория изо всех сил старалась успокоиться и трезво оценить ситуацию, но справиться с собой не смогла. Как в дурном сне, ее отчаянно трепещущее сердце стиснули холодные щупальца страха. Помимо воли она начала дрожать.

— Дэвид, поверь мне, я не понимаю, что происходит. — Она с достоинством выдержала его презрительный взгляд. — Умоляю тебя, не томи, не надо меня больше мучить. Что тебе сказал Дамьен?

Дэвид неприязненно расхохотался. Он полностью вошел в роль, написанную для него умелой рукой Дамьена. Справедливости ради следует отметить, что в его голосе проскальзывали и нотки истинной горечи и боли, но Виктория была слишком расстроена, чтобы их услышать.

— Ты — маленькая потаскушка, Виктория, — громко и отчетливо проговорил Дэвид. — Ты вешаешься на шею каждого встречного мужчины. Они тобой пользуются, а потом выбрасывают, как ненужную подержанную вещь. Подумать только, ты не пропустила даже мужа своей сестры! Как можно настолько потерять совесть!

— Подержанная вещь, — медленно повторила она, вспомнив, как Молли выливает использованную для купания воду обратно в ведра, чтобы отнести другому члену семьи, и неожиданно для самой себя хихикнула. — Я — использованная вещь. Интересно.

— Барон надеется, что ты не беременна, но не уверен. — Голос Дэвида постепенно креп и набирал силу. — Он сказал, что относится ко мне как к младшему брату и не может позволить мне жениться, не предупредив, что девушка, которую я люблю, — грязная шлюха. Ты представляешь, как мне было больно и обидно? Ты действительно ждешь ребенка, Виктория? В этом причина твоего столь поспешного решения?

Виктория не стала оправдываться. Все равно он не поверит. Дамьен хорошо поработал. Брошенные им семена попали на благодатную почву. Поэтому она ответила очень коротко:

— Нет.

— Что нет?! — визгливо закричал Дэвид. — Все кончено! Вы достаточно долго обманывали меня, мадам. Теперь я удаляюсь. Надеюсь, наши жизненные пути больше никогда не пересекутся.

Несмотря на трагизм положения, Виктория с трудом удержалась от смеха, настолько его высокопарная речь отдавала плохой мелодрамой.

— Это не правда, Дэвид. Дамьен тебе солгал.

— Как ты можешь смотреть мне в глаза? — взвился он. — Впрочем, что еще можно от тебя ждать? Ты вся в свою мать — лгунья и шлюха.

Гнев и обида захлестнули Викторию. Все происходящее было глупым, бессмысленным, несправедливым.

— Не смей так говорить о моей матери! В нелепых обвинениях Дамьена нет ни слова правды! И если ты ему веришь, значит, ты просто осел! — уже не владея собой, выкрикнула она.

Злая улыбка скользнула по искаженному лицу Дэвида. Он молча подошел к своей лошади и вскочил в седло. Затем, пристально глядя на нее сверху вниз, он язвительно спросил:

— Значит, ты продолжаешь утверждать, что все это ложь, Виктория? Тогда, будь добра, объясни, почему же ты все-таки решила выйти за меня замуж? Ведь причина здесь не в любви, не так ли?

Виктория никогда не любила Дэвида. Она всегда была с ним ровна, спокойна, дружелюбна и приветлива. Но в ее глазах, устремленных на него, никогда не горел огонь желания, в них не было страсти, обожания, любви. Этого нельзя было не заметить, и она решилась сказать правду.

— Я хотела, чтобы ты защитил меня от него.

— Почему? Он что, устал от тебя? Или обо всем узнала Элен и решила выгнать тебя из Драго-Холла? Ты беременна?

— Да нет же! — закричала Виктория. — Я вообще ничего плохого не сделала! Во всем виноват Дамьен.

— Ну все, прощай, Виктория, — с пафосом воскликнул он, — если только… Впрочем, нет, черт побери, поищи себе другого безмозглого идиота.

Он вонзил шпоры в бока ни в чем не повинного мерина и вскоре скрылся из виду.

Итак, все рухнуло. Дэвид ей не поверил. Стоя у развалин только что рухнувшего замка своих самых радужных надежд, Виктория напряженно размышляла. Больше ей не на кого надеяться, ни одна душа на всем белом свете не придет ей на помощь. В будущем рассчитывать можно только на себя. Чувство одиночества, охватившее девушку, было настолько острым, что она даже не сразу заметила, что Дамарис уже не кормит уток, а стоит рядом с ней, хнычет, дергает ее за рукав:

— Тори, Тори, ты что, не слышишь? Я же пить хочу! С трудом вернувшись к действительности, Виктория взяла девочку за руку и медленно повела ее к стоящей неподалеку корзине с едой. А совсем рядом с ними зеленый пруд как будто специально для нее распахнул свои объятия. Его темная спокойная вода звала, манила к себе… Правда, там было очень мелко. Подумав об этом, Виктория рассмеялась.

— Почему ты смеешься, Тори? — полюбопытствовала девочка.

— Смеюсь? Разве я смеялась? Знаешь, малышка, наверное, мне просто ничего другого не остается делать.