Холодный воздух проник в машину, тут же обжигая мою кожу.

— Эй, там! — крикнула Мэдисон.

Я вжалась в сиденье, ясно давая понять, что не желаю участвовать в перепалке.

— О, Боже, Мэдди! Твоя мать в курсе, что ты катаешь бомжей? — спросила Пресли. Клоны громко загоготали.

Мэдисон взглянула на Эллиота. Его лица мне не было видно, но судя по реакции Мэдисон, он был недоволен.

— Закрой рот, потаскуха! — проорала Мэдисон. Слова никак не вязались с её высоким милым голоском.

Эллиот с Сэмом разразились смехом. У меня челюсть отвисла, прямо как у Пресли и её друзей.

Мэдисон снова нажала на кнопку. Когда стекло с моей стороны поднялось, она продолжила:

— Уф. Забей на них. Татум нравится Эллиот, так что они задались целью тебя извести.

— Приятно знать, что всё по-прежнему, — пробормотала я под нос.

— Что? Ты о чём? — спросила Мэдисон.

— Они годами её донимают, — пояснил Эллиот.

— Правда? А я и не знала. Сэм, ты знал? — спросила Мэдисон, глядя на него в зеркало заднего вида.

— Нет, но я не удивлён. Вся футбольная команда называет их «Брю-стервами».

— Брю-стервами? — нахмурилась Мэдисон. — А, ясно. Это из-за того, что фамилия Пресли - Брюбекер. — Она хихикнула. — Отличное прозвище.

Загорелся зелёный и она нажала на газ. По дороге в северо-восточную часть города светофоры загорались зелёным один за другим. Мэдисон свернула налево к «Соник», а затем резко повернула свой «4Runner» направо, торопясь занять первое освободившееся место.

— Простите за ужасную езду, — извинилась она. — Мы выехали с опозданием, так что я хотела убедиться, что нам достанется местечко. — Она опустила своё стекло и холодный воздух снова стал покалывать мои нос и щёки.

Мэдисон нагнулась, чтобы нажать кнопку переговорного устройства, а затем оглянулась на нас.

— Что вам заказать?

— Чизбургер, — ответил Эллиот.

— Чизбургер, — вторил ему Сэм.

Мэдисон ждала моего ответа, но в этот момент из переговорного устройство раздались помехи.

— Добро пожаловать в «Соник», готовы ли вы сделать заказ?

— Эм, — отозвалась Мэдисон. — Два обеда с чизбургером.

— Номер один или два? — спросила девушка по ту сторону динамика.

— С горчицей, — хором ответили парни.

— Номер два, — сказала Мэдисон. — Один хот-дог с чили и сыром и…

— Звучит отлично, — кивнула я. — Я возьму то же самое.

— Напитки? — спросила Мэдисон.

— Ванильную колу, — ответил Сэм.

— Вишнёво-ванильный лаймад, — сказал Эллиот.

— Это тоже звучит неплохо, — кивнула я.

Мэдисон закончила озвучивать наш заказ и подняла стекло, потирая ладони. Нагнувшись, она включила обогрев на максимум.

Закрыв глаза, я нежилась в тепле, пока Эллиот, Сэм и Мэдисон болтали о том, как прошёл их день, кто с кем встречался, и о выездной игре на выходных. Мамочка держала в «Джунипер» очень низкую температуру, и в школе было не лучше. Тёплый воздух, идущий из печки, казался одеялом, и я расслабилась на сиденье, радуясь теплу.

— Кэтрин? — позвал Эллиот.

— Что? Прости, — ответила я, резко открыв глаза.

— На этих выходных игра будет проходить в Юконе, — пояснила Мэдисон весёлым голосом. — Я всё ещё пытаюсь уговорить своего отца позволить мне, наконец, поехать на машине, но мне будет проще уговорить его, если я поеду с подругой. Хочешь поехать со мной? Дорожное приключение!

Мамочка вела себя более странно, чем обычно, так же как и постояльцы. Я боялась, что моё отсутствие на целый день станет для неё последней каплей.

— Я не могу. Мне надо работать.

Эллиот притих, в машине повисла неловкая пауза, которую нарушил Сэм.

— Каково это? — спросил он. — Жить в том доме?

— Холодно, — ответила я, ковыряя решётку печки пальцем.

— А как насчёт людей, которые приезжают и уезжают? Мне было бы странно жить под одной крышей с незнакомцами, — сказал Сэм.

— Они, эм… они не живут там. И они не незнакомцы. В основном у нас останавливаются завсегдатаи.

— Какие они? — поинтересовалась Мэдисон.

— Мне нельзя…

— Пожалуйста? — упрашивала Мэдисон. — Нам так любопытно. Я не пытаюсь выведать, просто ты, вроде как, загадка-энигма.

— Отличное слово, Мэдди, — похвалил впечатлённый Сэм.

— Я готовлюсь к экзамену на выявление академических способностей, — подмигнула она. — Ну же, Кэтрин. Пожалуйста!

Я посмотрела на Эллиота. Он был недоволен:

— Ты не обязана, Кэтрин. Я говорил им не расспрашивать тебя.

Я встретилась с ними взглядом, со всеми по очереди, чувствуя, как горит лицо.

— Что ты сделал?

Раздражение на лице Эллиота сменилось сожалением:

— Я просто… я знал, что им интересна ты и твой дом. И что ты не захочешь отвечать на их вопросы, так что я предупредил их перед обедом, что… ну, знаешь… что они не должны тебе докучать.

Мысль о том, что Эллиоту пришлось предупреждать их перед такой ерундой, как получасовая поездка за обедом на машине, была столь унизительной, что я не знала, что сказать.

— Кэтрин, — начал Эллиот.

Мне нужно было как-то выкрутиться, сказать что-то, чтобы не выглядеть ненормальной, которой меня все считали.

— Моя мама, Мэвис, регистрирует постояльцев и поддерживает порядок в течение дня. У нас гостит Алтея, которая приезжает навестить внуков. Дьюк останавливается у нас, когда приезжает по работе. Иногда он привозит свою дочь, Поппи. Время от времени заезжают мой дядя с кузиной. Ещё у нас бывает девушка по имени Уиллоу. Думаю, она всего на год старше меня. Она бывает проездом.

— Ну, а привидения? — не унимался Сэм. — У вас должны быть привидения. Нам-то ты можешь рассказать.

— Нет, — ответила я. «Джунипер» был полон пугающих вещей, но все они были реальны.

— Но… — растерянно сказал Сэм. — Разве твой отец не умер в этом доме?

— Сэм! — осадила его Мэдисон.

— Так, хватит, — вмешался Эллиот.

Служащий ресторана постучал по стеклу, напугав Мэдисон. Она опустила стекло, принимая деньги, которые ей передали Сэм и Эллиот. Мы забрали свою еду и Мэдисон наглядно показала, что может есть и одновременно управлять машиной. Но как бы голодна я не была раньше, хот-дог, покрытый чили и плавленным сыром, больше не вызывал у меня аппетита.

Мэдисон виновато посмотрела на меня:

— Когда мы вернёмся, у нас будет меньше пяти минут до урока, — сказала она. — Тебе нужно поесть сейчас.

— Вот, — предложил Эллиот, открывая свой пакет «Соник». — Положи свой хот-дог сюда, и мы поедим вместе в общем зале.

Я опустила свой хот-дог в пакет и Эллиот завернул его. По дороге в школу я пила свой напиток. Как только Мэдисон припарковалась, я тут же дёрнула дверную ручку.

— Кэтрин, — позвал Эллиот, догнав меня бегом с пакетом «Соник» в руке. Он уже расправился со своей едой, но я не сомневалась, что он будет таскаться за мной, пока я тоже не поем. — Эй, — он потянул меня за свитер, чтобы я остановилась. — Я сожалею.

— Это было так унизительно, — вскипела я. — Сначала ты уговариваешь их быть моими друзьями, а потом муштруешь их?

— Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, — расстроенно ответил он.

— Я уже говорила тебе. Мне не нужны друзья.

— Нет, нужны, — вздохнул он. — И у тебя должна быть возможность гулять и заниматься обычными для старшеклассников делами. Ты должна получать удовольствие от вечеринок и поездок, от спортивных игр и …

— Может, все дело в персональных предпочтениях. Не всем нравятся вечеринки и спортивные игры.

— Тебе не нравится ходить на мои игры? — изумлённо спросил он.

Мои плечи поникли. Выражение его лица заставило меня устыдиться.

— Конечно же, нравится. Я просто думаю, что… возможно, мы просто разные.

— Ого… позволь остановить тебя. Мне не нравится, к чему ты клонишь, — выражение лица Эллиота стало напряжённым, между бровями пролегла глубокая морщинка. У него задрожали руки и рот дёрнулся.

— Это не то, что я имела в виду. Я совсем не это хотела сказать, — возразила я, боясь даже произнести слово «расставание». Эллиот был моим лучшим другом. Всё, что я помнила о своей жизни до его возвращения, – это чувство глубокой печали.

Его плечи расслабились и он выдохнул:

— Ну, ладно, — кивнул он. — Хорошо.

Взяв меня за руку, он отвёл меня внутрь, найдя для нас место в общем зале.

Мы сели, Эллиот развернул пакет и вручил мне хот-дог с чили и сыром.

— Первый звонок прозвенит через шесть минут, — сказал он, глядя на свои часы.

Я кивнула, развернув обёртку и откусив кусочек хот-дога. Аппетит так и не вернулся, но я знала, что Эллиот не отстанет, пока я не поем. Как только моего языка коснулись острое мясо, соус и плавленный сыр, я была рада, что послушала его. Это была самая вкусная еда, которую я пробовала. Отец не слишком-то жаловал ресторанную еду, а после его смерти мы не могли себе позволить питаться за пределами дома. Летом я иногда транжирилась на мороженое, в основном потому, что это давало мне повод покинуть дом, но «Соник» находился слишком далеко от «Джунипер», так что теперь мне придётся придумать, как приготовить нечто подобное дома, чтобы снова насладиться вкусом.

— О, мой бог, — проговорила я, откусив ещё один большой кусок.

— Ты никогда не пробовала хот-дог с чили и сыром? — ухмыльнулся Эллиот.

Я сглотнула:

— Нет, но теперь это моё любимое блюдо. Кто мог знать, что хот-дог может стать эквивалентом рая у меня во рту, с щепоткой чили и горсткой плавленного сыра?

Я откусила ещё кусок, мурлыча от удовольствия. Доев хот-дог, я откинулась назад, испытывая сытость и воодушевление.

— Что это? Я никогда прежде не видел такого блаженства на твоём лице, — заметил Эллиот, радуясь не меньше меня.

— Это жир с натрием заполняют моё брюхо. И мне не нужно мыть посуду после еды.

Улыбка Эллиота померкла, и он встревоженно наклонился ко мне:

— Почему бы тебе не позволить мне помогать тебе по выходным? Ты так надрываешься, Кэтрин. Я не стану тебя осуждать. Не важно, что именно ты скрываешь от меня, я не стану думать о тебе хуже.

— Ты… — я помедлила. То, что я хотела сказать, заведёт нас туда, куда мне не хотелось бы. — Ты не можешь.

У Эллиота задёргались желваки на скулах. Я не видела его в гневе с тех пор, как нам было пятнадцать. Вообще-то, он был одним из самых выдержанных и терпеливых из известных мне людей, но мой отказ впускать его здорово его злил.

— Что ты хотела сказать на самом деле?

Раздался звонок и я поднялась с улыбкой.

— Мне пора. Мистер Симонс мне голову открутит, если я снова опоздаю.

Эллиот недовольно кивнул.

Я кинулась к своему шкафчику, а затем – по коридору «С» в класс физиологии. Второй звонок прозвенел как раз когда я занимала своё место, мистер Симонс взглянул на меня, прежде чем уткнуться в свой ежедневник.

— Эй, — поприветствовала меня Мэдисон, присаживаясь за стол, стоящий рядом с моим. Обычно там сидела Минка, так что меня удивил непривычный приятный голосок, идущий с той стороны. — Я очень сожалею о случившемся. Мы просто очень обрадовались, что ты пообедаешь с нами, так что мы оба немного увлеклись.

— Обрадовались? — я выгнула бровь.

— Ты личность, ясно, — пожала она плечами. — Мы не должны обращаться с тобой, как с новенькой. Но ты всем так любопытна, к тому же, ты такая скрытная, так что все строят догадки на твой счёт. О тебе такие дикие слухи ходят.

— Обо мне?

— Да, — хихикнула она. — Обещаю, в следующий раз мы будем держать себя в руках. Эллиот надеялся, что ты поедешь со мной на игру. Его мать не смогла отпроситься с работы, и тётя с дядей не могут поехать, так что…

— Ох, — огорчилась я. Я и не подозревала, что никто не поедет смотреть игру Эллиота, а ведь ему предстоит играть против своих старых знакомых из команды Юкона. Ему предстоит выдержать серьёзное давление. Кто-то должен его поддержать. — Вот чёрт, — сказала я, коснувшись лба. — Эта пятница – шестнадцатое ноября.

— Да? — уточнила Мэдисон, хлопая глазами.

Я прикрыла глаза рукой и застонала.

— Это же день рождения Эллиота. Я просто ужасна. Не удивительно, что он обиделся.

— Именно! Ты должна поехать. Просто обязана.

Я кивнула.

— Ты на моём месте, — рявкнула Минка.

Мэдисон смерила её раздражённым взглядом.

— Ты что, ребёнок маленький? Не можешь подождать пять минут, пока я закончу разговаривать с подругой?

Минка уставилась на меня:

— Твоей подругой? — с сомнением спросила она.

— А что такого? — спросила Мэдисон, поднимаясь и сверля Минку взглядом.

Минка села, напоследок зыркнув на меня, прежде чем сдаться. Мне хотелось ударить в ладоши с Мэдисон, но я ограничилась благодарной улыбкой. Она подмигнула мне, а затем прошла на своё место в заднем ряду.

— Пожалуйста, откройте свои учебники на странице сто семьдесят три, — сказал мистер Симонс. — Методичка будет доступна вечером, а в пятницу вас ждёт тест. Не забудьте, что в понедельник необходимо сдать доклад по дисфункциональной атрофии мышц.

Помимо доклада для мистера Симонса, мне так же задали задание ещё по трём предметам, плюс работа в «Джунипер» и игра. Я не знала, смогу ли всё успеть, но я была нужна Эллиоту.

Я повернулась к Мэдисон, и, дождавшись, когда она посмотрит на меня, показала ей большой палец, беззвучно произнеся «Я еду». Она беззвучно захлопала в ладоши, и я отвернулась, улыбаясь. Будет сложно иметь друзей и хранить секреты «Джунипер», но я впервые почувствовала, что это возможно.


ГЛАВА 18

Эллиот

Тормоза «крайслера» заскрипели, когда машина остановилась перед особняком Калхунов. Кэтрин сидела рядом со мной на слитном переднем сиденье, довольная тем, что я держу её за руку. Большинство студентов ощущали стресс в выпускной год, переживая, помимо прочего, из-за заявок на поступление в колледжи, набранных баллов за экзамен на выявление академических способностей и своевременного заказа шапочек и мантий выпускника. Кэтрин же мучило что-то гораздо более мрачное. Всё, чего я хотел, - это спасти её или хоть как-то облегчить её участь, сделать кошмар более выносимым – но она не впускала меня. Она так долго сама со всем справлялась, что я сомневался, помнит ли она ещё, как принимать чью-то помощь.

Но я обязан попытаться.

— Должен предупредить тебя заранее. На этих выходных нас ждёт урок вождения номер два, — сказал я, сжав её руку.

— Правда? — проблеск улыбки озарил её губы.

— Через несколько месяцев тебе исполнится восемнадцать, а ты всего раз садилась за руль.

Кэтрин уставилась на «бьюик» мистера Калхуна. Он стоял рядом с домом в том же месте, что и в тот день, когда я уехал – в день, когда мистер Калхун навсегда покинул дом на машине скорой помощи. Трава заросла и засохла вокруг его машины за последние два года. Две покрышки были спущены.

— Не понимаю, почему ты так настаиваешь, чтобы я получила права. У меня и машины-то нет, — сказала Кэтрин.

— Я думал, что мы будем сменять друг друга за рулём, когда отправимся путешествовать. Для этого достаточно одной машины.

— Путешествовать?

— После выпуска. Помнишь? Мы обсуждали это перед первым уроком вождения. Я думал, мы договорились? Что уговор железный? — меня беспокоило, что она спрашивает.

— Я знаю, но ты, наверное, поступишь в колледж, и я давно не видела тебя с камерой.

Я кивнул за спину, и она обернулась, глядя на лежащую на заднем сиденье камеру.

— Ты продолжаешь снимать? — спросила Кэтрин.

— Безостановочно.

— Так ты папарацци-ниндзя? Это немного пугает.

— Я много что фотографирую, не только тебя, — подмигнул я ей.

— Что, например?

— Футбольные тренировки, ребят в автобусе для спортсменов, листья, деревья, насекомых, пустые скамейки, мою тётю за приготовлением еды… всё, за что зацепится глаз.

— Рада узнать, что ты преследуешь не только меня.

— Ты по-прежнему мой любимый объект для съёмки.

— Может, ты мог бы изучать фотосъёмку в колледже? Не то чтобы ты и так в этом не преуспел, но если тебе это так нравится, то этим стоит заниматься.

Моя улыбка померкла. Я не был уверен, что поступлю в колледж.

— Тренер сказал, что на игре в Юконе будут кое-какие футбольные агенты. Вся команда соперников злится на меня из-за того, что я ушёл из Юкона. Играть будут жёстко. Из всех игр, на которых будут футбольные агенты…

— Я сказала Мэдди, что поеду с ней.

Я не мог поверить, что она говорит серьёзно.

— Ты меня разыгрываешь?

— Нет! Что ты!

У меня словно камень с плеч свалился. Кэтрин не могла никак помочь с тем адом, с которым мне неизбежно придётся столкнуться на поле, но мысль о том, что она будет на стадионе болеть за меня, поможет мне выстоять.

— Ты и вправду поедешь с Мэдди? Ты знаешь, что мои тётя с дядей не смогут приехать?

— Мэдди упоминала это.

— Так что ты едешь.

— Это же твой день рождения. Я поеду.

Его лицо озарилось широченной улыбкой.

— Ты помнишь?

— Ты Скорпион. Я Водолей. Это значит, что мы ужасно не подходим друг другу. Уверена, что сохранила то лето в памяти, и особенно этот фрагмент.

Я потрясённо уставился на неё. Покачав головой, я взял её лицо в ладони, коснувшись её губ нежным поцелуем. Наклонившись вперёд, я прижался к ней лбом. Она явно любит меня. Иного быть не может. Я закрыл глаза.

— Пообещай мне кое-что.

— Что? — спросила она.

— Пожалуйста, пусть у нас это будет надолго. Не так, как у наших родителей. Не что-то банальное. Не хочу быть тем бойфрендом из старшей школы, о котором ты будешь рассказывать своим друзьям, когда вырастешь.

— Ты слишком хорошо обо мне думаешь, предполагая, что у меня будут друзья.

— У тебя будут друзья. Много друзей. Тех, кто будет обожать тебя так же, как я.

Она приподняла подбородок и вытянулась, чтобы поцеловать меня на прощанье, прежде чем открыть дверцу. Механизм заело, так что я перегнулся через Кэтрин и толкнул посильнее, открыв дверь.

Я бережно взял Кэтрин за руку, остановив её перед тем, как она вылезла из машины. «Крайслер» был нашим пространством, местом, недоступным для внешних сил. Внутри машины я ощущал нашу связь сильнее, я ощущал прилив храбрости, достаточной, чтобы выложить то, что было у меня на уме.

— Я люблю тебя, Кэтрин.

Её глаза засияли.

— Я тоже тебя люблю.

Дверца машины закрылась. Я смотрел, как Кэтрин прошла через калитку и поднялась на крыльцо. Она помедлила, прежде чем зайти внутрь дома, обернувшись, чтобы помахать мне на прощание.


ГЛАВА 19

Кэтрин

Стоя на крыльце, я махала Эллиоту. Ещё не было четырёх часов, но солнце уже клонилось к закату. Мне не хотелось заходить внутрь, так что я продолжала махать. Я не хотела, чтобы он лишний раз из-за меня переживал, но я продолжала стоять, оттягивая тот момент, когда зайду в «Джунипер».

Дни становились короче, и по ночам в «Джунипер» происходили мрачные вещи. Постояльцы всё чаще засиживались допоздна, гуляя по коридорам, не в силах уснуть. Они шептались друг с другом о том, как сохранить мини-гостиницу на плаву, как удержать меня. С каждым днём они становились всё более беспокойными, переживая из-за будущего «Джунипер» и из-за того, что произойдёт, если я попытаюсь уехать.

Я смотрела на Эллиота, махающего мне в ответ и ожидающего, когда я окажусь в безопасных стенах дома. Он понятия не имел, в какой пугающей реальности я нахожусь. Если бы я рассказала ему, через что мне пришлось пройти, и через что я прохожу сейчас, он бы поверил мне. Если бы я открылась ему, он бы защитил меня, но вряд ли я смогла бы сделать что-то подобное для него. Правда лишь загонит его в ловушку, как было со мной. Он не сможет никому рассказать об этом, он не сможет никак бороться с этим. Ему придётся безмолвно взирать на происходящее со стороны, как он делал сейчас. Ничего не изменится, если рассказать ему правду.

Я приоткрыла дверь, чтобы Эллиот наконец мог уехать. Меня накрыла тоска при виде удаляющегося по улице «крайслера». На глаза навернулись слёзы. Я игнорировала неизбежное, эгоистично наслаждаясь временем, проведённым с Эллиотом. После выпуска он оставит меня – снова – потому что я не могу уехать с ним. У мамочки больше никого нет, кроме меня. В прошлый раз в его отъезде была виновата его мать; в этот раз вина будет лежать на мне.

Открыв дверь, я увидела Поппи, сидящую на полу в своём любимом платье. Она прятала лицо в ладошках.

— Поппи? — позвала я, опустившись на колени перед ней. — В чём дело?

— Я пыталась помочь, — она поглядела на меня заплаканными глазами. — Я пыталась, и, похоже, я сломала стиральную машину.

Я сделала глубокий вдох, стараясь не паниковать.

— Покажи мне.

Поппи поднялась на ноги и, взяв меня за руку, повела меня в прачечную. Весь пол был залит водой и покрыт мыльной пеной. Машина не подавала признаков жизни. Дотянувшись до обратной стороны машины, я отключила воду, а затем заглянула в барабан. Полотенца, что когда-то были белыми, окрасились в розовый цвет, постиранные вместе с любимым красным свитером мамочки, пригодным только для ручной стирки. Я прижала пальцы ко лбу.

— Ох ты… Так, давай по порядку… швабра.

Поппи рванула с места и, пару секунд спустя, принесла мне швабру и ведро.

— Поппи…

— Знаю. Больше никакой помощи.

— Мы говорили об этом. Когда ты здесь, ты должна дожидаться меня.

— Прости меня, — кивнула Поппи, грызя палец.

— Какие планы? — спросила я, надеясь занять её разговором, пока я работаю. Сложив сухие полотенца в корзины для белья, я отсортировала промокшие вещи.

— Как ты собираешься это починить? — спросила она.

— Думаю, — пропыхтела я, — если затянуть этот шланг, проблема будет решена. Вот если бы Эллиот… — я оборвала себя на полуслове.

— Какой Эллиот?

— Друг Эллиот, — улыбнулась я.

— Мальчик с камерой? — нахмурилась она.

— Да, тот самый парень с заднего двора. Я забыла, что ты видела его в тот день. — Выпрямившись, я потянулась. — Как думаешь, где у нас хранится разводной ключ?

Я проверила шкафчики в кухне и в прачечной, наконец обнаружив коробку с инструментами в ящике рядом со стиральной машиной. Отодвинув стиралку от стены, я затянула крепление разводным ключом и включила воду и стиральную машину, глядя, как вода поступает в барабан, не образуя лужи на полу.

— Видишь? — радостно захлопала Поппи в ладоши. — Тебе не нужен Эллиот.

— Похоже на то, — ответила я, пытаясь сдуть выбившийся локон с лица. — Знаешь, чем нам стоит заняться?

Поппи помотала головой.

— Нам стоит почитать «Алису в Стране Чудес», — сказала я, обнимая её.

— Правда? — сделав шаг назад, Поппи принялась подпрыгивать от радости, хлопая в ладоши.

— Да, а затем мне предстоит написать доклад.

— Я принесу книгу! — сказала Поппи, оставив меня одну в прачечной.

— Разве доклад не нужно сдать в понедельник? — спросила мамочка из кухни.

— Да, но… — я потёрла бровь. — Я хотела обсудить с тобой вечер пятницы. У Эллиота игра. Она выездная.

Мамочка не ответила, так что я обогнула угол. Она выглядела лучше, чем той ночью, когда я обнаружила её в подвале. Она выглядела отдохнувшей, её щёки больше не были бледными.

— Мамочка?

— Я слышала тебя. Ты сказала, что доклад нужно сдать в понедельник, — она расставляла посуду в шкафу, избегая моего взгляда.

— Я собиралась начать сегодня вечером, чтобы успеть вовремя.

— А что с остальными заданиями?

— Я всё подготовлю.

— А «Джунипер»?

Я нервно сцепила пальцы, набираясь храбрости для ответа.

— Я бы хотела взять выходной на вечер пятницы.

Мамочка замолчала на целую минуту. Я знала, что Дьюк был где-то рядом, и надеялась, что мамочка не рассвирепеет настолько, чтобы привлечь его внимание своими криками. Он не первый раз уже пытался меня приструнить вместо мамочки.

— Если скажешь мне, что нужно сделать, я постараюсь успеть всё в четверг вечером. Или утром в пятницу перед школой.

Она отвернулась, мотая головой.

— Мамочка…

— Послушай меня, Кэтрин. Я поняла, что от этого мальчишки будут неприятности, когда ты в первый раз о нём упомянула. Ты два года слонялась вокруг его дома, когда он уехал. Стоило ему вернуться, как ты опять сама не своя. Он использует тебя. Как только он закончит школу, он уедет, даже не оглянувшись.

— Это неправда.

— Ты ничего не знаешь.

— Я знаю, что он пригласил меня уехать с ним после окончания школы. Он хочет путешествовать, мамочка, и он хочет, чтобы я поехала с ним. Он… он любит меня.

Она повернулась ко мне спиной и издала смешок – тот самый нервный мрачный смешок, который обычно предшествовал вспышке гнева. Но на этот раз она молчала, что пугало меня даже больше, чем Дьюк.

— Ты никуда не поедешь, — наконец сказала она. — Мы это уже обсуждали.

— Кто «мы»?

— Постояльцы и я. Тем вечером. Мы договорились.

— Ты договорилась? Мамочка, — взмолилась я. — Что ты такое говоришь? Постояльцы не могут принимать за меня решения. Ты не можешь решать за меня.

— Ты остаёшься.

— Игра будет всего в полутора часах езды от города, — молила я.

— После окончания школы ты нужна мне здесь. Ты не можешь уехать.

Слова застыли у меня в горле под гнётом годами сдерживаемого раздражения и одиночества. Мамочка знала, через что я прошла, как несчастна я была в «Джунипер», но ей было всё равно. Она не могла иначе, поскольку альтернативой было пойти ко дну вместе с кораблём. Мои плечи поникли. Я отчасти надеялась, что она освободит меня и скажет мне уехать.

— Я никуда не поеду после окончания школы, мамочка. Я так решила.

Мамочка повернулась ко мне со слезами на глазах, вцепившись руками в фартук.

— Правда?

Я кивнула и мамочка подошла ко мне, чтобы обнять меня. Её плечи тряслись от рыданий.

— Спасибо, Кэтрин. Я говорила им, что ты нас не бросишь. Я была уверена в этом.

— Говорила кому? — спросила я, разжав объятья.

— Ну, знаешь… постояльцам. За исключением того парня по имени Билл. Не думаю, что он вернётся, — сказала она задумчиво. — Единственная, кто считает, что тебе лучше уехать, это Алтея.

— Билл? — переспросила я.

Она отмахнулась от меня.

— Ох, мистер Хейтмейер. Он был в ярости, когда уезжал. Он из тех людей, которым холодный душ не помешает. Уж не знаю, чего он так взъелся. — Она положила руки мне на плечи. — Кэтрин, это место держится на тебе. Ты нас объединяешь. Не будь тебя, мы бы не смогли вести и дальше так жить.

— Я беру выходной на вечер пятницы, — нахмурилась я, осмысляя её слова.

— Ладно, — кивнула мамочка. — Это справедливо. Ты просто… ты пообещала, что не уедешь.

— Я помню, что я сказала.

Я оставила её одну и поднялась наверх, прихватив свой рюкзак по пути. Я заметила впереди что-то чёрное. Пройдя мимо своей спальни и гостевых комнат, я заглянула за угол. Небольшой четырёхколёсный чемодан с полностью выдвинутой ручкой стоял рядом с лесенкой, которая вела в комнату мамочки. Я проверила багажную бирку, молясь, что мне показалось.

«УИЛЬЯМ ХЕЙТМЕЙЕР

БУЛЬВАР ОЛЕАНДР 674

УИЛКС-БАРРЕ, ПЕНСИЛЬВАНИЯ

18769»

У меня перехватило дыхание, и я попятилась прочь от чемодана на колёсиках. В подвале двумя рядами стояли чемоданы, все с разными бирками. Чемодан мистера Хейтмейера добавится к куче «забытых», по словам мамочки, вещей. Голова кружилась, сердце болезненно сжалось. Люди не оставляют вещи просто так. Я ни за что в это больше не поверю. Особенно после того, как Эллиот вернулся.

— Кэтрин? — позвала Алтея.

Я дёрнулась от испуга, а затем прижала руку к груди.

— Ох, Алтея. Ты, эм… Ты что-нибудь знаешь об том? — спросила я, указывая на чемодан.

Алтея посмотрела на чемодан, а затем улыбнулась мне.

— Нет. Хочешь, я спрошу твою мамочку, когда увижу её?

— Нет, не нужно. Я сама спрошу её. Спасибо, — ответила я, направившись в свою комнату.

— Всё хорошо, сладкая?

— Всё нормально. Дай знать, если тебе что-нибудь понадобится, — крикнула я ей в ответ.

— Ты тоже, — ответила она.

Я слышала неуверенность в её голосе. Не сомневаюсь, что моё поведение казалось ей странным, но Алтею лучше было не втягивать в мою подозрительную активность. Она была моей единственной незыблемой опорой в стенах «Джунипер», поэтому мне не хотелось, чтобы она оказалась вовлечена в эту историю с чемоданом.

Четыре учебника в моём рюкзаке громко шлёпнулись на кровать. Я села рядом с рюкзаком. Через пять минут Поппи так и не пришла почитать книгу. Я была рада этому. У меня было слишком много дел перед игрой. Ночное собрание, когда постояльцы сгрудились в одной комнате и шептались испуганными голосами, пропитанными паникой, было посвящено мне. Было неуютно от мысли, что я послужила поводом для этой встречи. Интересно, была ли это первая их встреча, и будут ли они собираться ещё?

Учитывая, какой интерес они все проявили к тому, чтобы удержать меня здесь, я не могла не думать о том, что они задумали.

Раскрыв учебник, я достала ручку из переднего кармана рюкзака. Миссис Фауст задала нам литературный анализ Гренделя [8] объёмом в пятьсот слов. Это было совсем не сложно, но помимо этого мне задали доклад по мышечной атрофии, два письменных задания от мистера Мэйсона и домашнюю работу по геометрии. Хорошие новости заключались в том, что всё это полагалось сдать в понедельник. Я была слишком измотана, чтобы сконцентрироваться, так что новый план состоял в том, чтобы поспать, а затем приступить к анализу сверхъестественных способностей Гренделя и его неприязни к данам, послужившей причиной его гибели.

Кто-то постучал в мою дверь и я моргнула, с трудом приподняв голову.

— Кто там? — спросила я.

— Это я, — ответила мамочка.

— Тот чемодан в коридоре… — начала я, выпрямившись.

— Внизу тебя ждут какие-то девочки.

— Девочки? — спросила я, сделав акцент на множественном числе.

— Да, девочки. Не будь грубой, не заставляй их ждать.

— Они внутри?

— Нет, глупая. Они на качелях на крыльце.

Моё любопытство заставило меня вылезти из кровати и спуститься вниз на крыльцо. Меня не удивило, что Пресли и её клоны поджидали меня, как и сказала мамочка.

— Чего вам? — спросила я.

Пресли оттолкнулась ногой, качаясь на моих качелях, на тех самых, где я чувствовала себя так безопасно рядом с Эллиотом. Меня злило, что она испортила это воспоминание своим присутствием.

— Не в духе, Кит-Кат? Мы просто поболтать зашли. — Я ждала, зная, что она продолжит беседу независимо от моего желания. — До нас тут дошли слухи, что ты собираешься на игру в пятницу. Это так?

— Не ваше дело, — ответила я.

Пресли захихикала, её клоны вторили ей. Анна Сью, Тара, Татум и Бри, закутанные в пальто, смеялись, выдыхая белые облачка пара. Я поняла, что замёрзла, стоя на улице в одной футболке с длинными рукавами и джинсах.

Анна Сью встала и обошла меня, встав между мной и боковой решёткой крыльца. Я стояла спиной к двери, не зная, что они задумали. Анна Сью вытянула одну из своих платиновых кудряшек.

— Вы с Эллиотом такие умилительные. Скажи нам… как так вышло?

Я нахмурилась.

— Это была его идея, чтобы ты поехала в Юкон? Или это Мэдисон с Сэмом придумали? — спросила Пресли. Когда она поняла, что я не стану ей отвечать, она решила надавить сильнее. — Знаешь, Эллиот пропустил очумелую вечеринку на прошлых выходных. Татум пригласила его, но он отказался пойти без бедненькой Принцессы Кэтрин.

— Не называй меня так, — огрызнулась я.

Самодовольная ухмылка Пресли выводила меня из себя.

— Он не упоминал, почему он тебя так обожает? Он признался своей футбольной команде. Когда они начали его дразнить, он всё им рассказал.

— Такая жалость, право же, — встряла Татум. Она смотрела сквозь меня, сфокусировав взгляд на чём-то вдалеке. Она выражала искреннее сочувствие к Эллиоту.

— Чего вы хотите? — снова спросила я.

— Мы зашли просто предупредить тебя, — сказала Пресли, поднимаясь. — Эта Мэдисон так рада тому, что Полоумная Кэтрин поедет с ней на матч завтра вечером, что трещит об этом на каждом углу. После школы все разговоры были только об этом. Я знаю, что у тебя нет телефона, но ты звезда группового чата, все только и болтают, что про тебя с Мэдисон. Что вы поедете совсем одни. — Пресли подошла ко мне вплотную. — И она назвала меня потаскухой.

— Давай сразу к делу, Пресли. Меня дела ждут, — огрызнулась я.

— Я хочу сказать, — начала она, подчеркнув «ТЬ», — что тебя в Юконе ждёт особый сюрприз.

— Очень особый, — с улыбкой сказала Татум.

— С нетерпением ждём встречи с тобой в Юконе, — сказала Тара, повернувшись и проследовав за ухмыляющейся Пресли к калитке.

— Смотри, не пропусти, — сказала Анна Сью на прощание.

— Серьёзно? — спросила я.

Девушки обернулись все впятером.

Я была измотана, надрывалась над заданиями по учёбе и работой по дому, а они явились ко мне с угрозами.

— Вы мне угрожаете? Речь идёт об уличной потасовке или меня ждёт сцена из «Кэрри [9] »? — уточнила я.

— Сама увидишь, — ответила Пресли, скрестив руки на груди.

Я спустилась на одну ступеньку, затем ещё на одну, чувствуя за спиной «Джунипер».

— Я не боюсь тебя, Пресли. И никогда не боялась. Я поеду на эту игру.

— Что ж, — с улыбкой сказала она. — Будет жаль, если ты не приедешь.

Они вышли на улицу и калитка захлопнулась за ними. Клоны забрались в «мини-купер» Пресли, болтая и смеясь, словно только что вышли из парка развлечений. Машина уехала.

Я развернулась, прошла через дверь и взбежала по лестнице, кинувшись на кровать лицом вниз. Слёз не было; вместо этого меня обуяла ярость, которую я не ощущала с тех пор, как Эллиот уехал, не попрощавшись.

Раздался лёгкий стук, сопровождаемый протяжным скрипом, когда кто-то открыл дверь.

— Сладкая? — позвала Алтея своим тягучим, глубоким голосом. — Эти девочки донимают тебя?

— Нет, — сказала я, уткнувшись в покрывало.

Алтея положила свою тёплую руку мне на спину.

— Батюшки мои! Ты прямо как ледышка, дитя. О чём ты только думала, выходя на улицу без куртки?

— Не знаю. Я не чувствовала холода, — призналась я. Мне хотелось побыть одной, но Алтея всегда была добра ко мне. Мне не хотелось её обижать.

Она погладила меня по спине, а затем спросила:

— Что они тебе наговорили?

— Что если я поеду на игру, они сделают мне что-то плохое.

— Они угрожали тебе? Они явились сюда, в наш дом, чтобы угрожать моей Кэтрин? Ну, нет. Не выйдет.

— Да, они угрожали мне, — я села на кровати, сдвинув брови.

— И что ты сделала? Знаешь, что? Это не важно. Я отправлюсь прямиком к их мамашам и… — она заметила выражение моего лица и вздохнула, улыбнувшись и пригладив мои волосы. — Ты права. Я знаю, что ты права. Ты сама прекрасно с этим справишься.

— Алтея?

— Да, детка?

— Мамочка сказала, что вы встречались с другими постояльцами той ночью. Она сказала, что вы говорили обо мне.

Алтея прижала ладони к юбке, чувствуя себя не в своей тарелке.

— Правда, так и сказала? Зря она тебе рассказала.

— Почему вы меня обсуждали?

Алтея коснулась моей щеки тёплой ладонью и улыбнулась с материнским обожанием.

— Ни о чём не волнуйся, слышишь меня? Мы обо всём позаботимся.

— Что? О чём вы позаботитесь?

— О том, чтобы удержать это место на плаву. Нас не так много, но «Джунипер» нам жизненно необходим. Мы работаем сообща.

— Но причём здесь я?

— При том, что ты часть этого, детка.

— Но… Мамочка сказала, что ты была против того, чтобы я осталась.

— Так и есть, — сказала она, нервно одёргивая своё платье. — Но я оказалась в меньшинстве. И теперь моя задача – сделать так, чтобы ты была счастлива здесь.

— Разве это не моя работа? — улыбнулась я.

Глаза Алтеи наполнились слезами радости, она поцеловала меня в щёку.

— Боже мой. Посмотри, до чего ты меня довела. — Она выудила носовой платок из кармана. Наклонившись, она коснулась моего колена. — Езжай на эту игру и покажи тем девчонкам, что ты им не по зубам. Эллиот хороший мальчик. Он о тебе позаботится.

— Он говорит, что любит меня.

— Любит тебя? — Она фыркнула. — Разве можно такую не любить?

Я сидела на кровати, глядя, как Алтея приводит себя в порядок. Она подошла к моему комоду и взяла в руки музыкальную шкатулку. Повернув ключ пару раз, она махнула мне рукой на прощанье и закрыла за собой дверь. Я повалилась обратно на кровать, уставившись в потолок и чувствуя, как мои глаза слипаются под привычный мотив.


ГЛАВА 20

Кэтрин

Мэдисон вела машину всего сорок пять минут, когда солнце стало садиться. На обратной дороге прогноз обещал дождь со снегом, но уже на расстоянии пятнадцати минут от Оклахома-Сити крошечные белые шарики принялись стучать по ветровому стеклу.

— Не волнуйся, — сказала Мэдисон. — Отец заставил меня засунуть в багажник целый арсенал зимней экипировки.

— Ты действительно впервые едешь на выездную игру на машине? — спросила я.

— Да, — смущённо ответила она. — Обычно меня возят родители, но, теперь, когда со мной ты…

Я улыбнулась. Было приятно ощущать себя нужной.

— Спасибо, что пригласила меня. Я и не знала, что хочу поехать.

— Ты много работаешь, — ответила она, пожав плечами и не отрывая глаз от дороги. — У тебя больше обязанностей, чем у большинства из нас. Я буду напоминать тебе про игры время от времени. Если, конечно, ты не против. Не знаю, может, я тебе даже не нравлюсь.

— Ты мне нравишься, — ответила я со смешком.

— Ладно, — улыбнулась она. — Это хорошо. У меня не так много друзей. Большинство людей считают меня… чудаковатой.

— Как и меня.

Мэдисон была глотком свежего воздуха. Рядом с ней я чувствовала себя так же, как с Эллиотом – спокойно и обычно. Он был прав, что познакомил нас. Я гадала, понимал ли он меня лучше, чем я сама.

Мэдисон ахнула и, потянувшись к радио, прибавила громкость и начала качать головой.

— Ох, обожаю эту песню!

Я улыбнулась и, откинувшись на спинку сиденья, прикрыла глаза. Музыка лилась из динамиков, обволакивая меня. Жизнерадостность Мэдисон была заразительной, заполняя машину и заставляя уголки моих губ приподниматься. Она принялась беспричинно хихикать, так уморительно, что я присоединилась к ней. Наше хихиканье переросло в полномасштабный хохот, сопение и жалкие попытки остановиться. Мэдисон принялась вытирать слёзы, работая пальцами так же усердно, как дворники на лобовом стекле машины.

— Что это было? — спросила я, всё ещё смеясь.

— Не знаю, — сказала она. Она задержала дыхание, но её вновь разобрал смех, и мы начали смеяться по новой.

После пяти минут неудержимого смеха, мы влились поток машин возле Оклахома-Сити. Мэдисон вытерла щёки, сосредоточившись на дороге.

— Давненько я так не смеялась. С самого детства. Это прикольно и странно, — призналась я.

— Смеяться так сильно, что потом хочется плакать?

Я кивнула.

— О, боже! А я думала, это только я такая. Я всегда чувствовала себя опустошённой после такого веселья. Даже подавленной.

— Ага, со мной то же самое, — сказала я.

— Ты будешь дружить со мной, если я расплачусь? — у Мэдисон задрожала нижняя губа.

Я кивнула. По лицу Мэдисон покатились слёзы. Она сдерживала рыдания, и я чувствовала, как мои глаза начинают наполняться слезами. Я не плакала по-настоящему много лет, и вот я оказалась рядом с Мэдисон, почти что незнакомкой, и позволила себе проявить слабость.

— Приятно быть странной вместе с кем-то, — она взглянула на меня.

— Наверное, — я издала смешок.

— Ты живёшь с кучей людей. Ты, должно быть, никогда не чувствуешь себя одинокой.

— Вообще-то, чувствую.

— И я, — Мэдисон смотрела вдаль, её губа снова задрожала. — Я никому не говорю об этом. Пожалуйста, не говори Сэму. Он расстроится.

— Почему?

— Потому что до этого момента он был моим единственным другом. Он беспокоится, что я с ним только из-за этого.

— А это так?

— Нет. — Она помотала головой и посмотрела на меня, в её заплаканных глазах сияла улыбка. — Я люблю его. С тех пор как нам было одиннадцать. — Она помедлила. — Знаешь, что? Думаю, Эллиот тоже тебя любит.

Я кивнула, глядя на свои сцепленные на коленях руки.

— Он так говорит.

— Правда? — спросила она, подняв голос на октаву выше. — А ты ответила ему тем же?

— Ага, — призналась я с улыбкой. Я ждала осуждения с её стороны, но его не было.

— Тогда могу наконец сказать тебе… Он болтает о тебе без умолку, — она закатила глаза. — На уроке географии. И на литературе. Пока ты его не простила, было ещё хуже.

— Ох, он и об этом тебе рассказал?

— Только о том, что пытался извиниться, но ты никак не прощала его, — ответила она, мотнув головой. — Я расспрашивала его, но он не сказал мне, почему. Зато ты можешь мне всё рассказать, если хочешь.

Она говорила, наполовину шутя. Мне было приятно поговорить с кем-то ещё. К тому же, на эту тему я могла говорить, не опасаясь последствий.

— Я встретила Эллиота летом после первого курса старшей школы.

— Он упоминал об этом, — улыбнулась она.

— Тогда мы почти каждый день проводили вместе. Я знала, что он уедет, но потом умер мой отец. Эллиоту пришлось уехать. Ему не дали попрощаться со мной, а я об этом не знала.

— Боже. Ты решила, что он смотался, увидев, что твой отец умер?

Я кивнула.

— Эллиот ужасно переживал из-за этого. Он вернулся ради тебя, я уверена в этом.

— А он… — я помедлила, сомневаясь, стоит ли открыться ей. Мэдисон терпеливо ждала, отчего я почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы продолжить. — Он когда-нибудь упоминал, почему?

Мэдисон издала смешок и прикрыла рот рукой:

— Ради тебя, дурёха.

— Знаю. Но почему именно я? — спросила я.

— А ты не понимаешь?

Я помотала головой.

— Ох. Угу. Я не стану тебе говорить. Придётся тебе самой у него спросить.

— Я спрашивала. Он не говорит.

— Оу! — На лице Мэдисон отразилось сочувствие. — Поверить не могу, что он тебе не сказал. Это так мило!

Сдерживая улыбку, я пыталась представить все те милые причины, по которым Эллиот был так предан мне.

— Ну вот, теперь, когда мы прошлись по всей шкале эмоций, мы приехали на место, — сказала Мэдисон, свернув на ведущую к школе дорогу. Она медленно тащилась по парковке, стараясь найти свободное место. На это ушло больше времени, чем мы рассчитывали, но нам удалось найти свободное место в тёмном углу парковки.

Я вышла из машины, чувствуя, как мороз пробирает меня насквозь. Всего через пару секунд я начала трястись от холода.

— Подходящее местечко для сюрприза Пресли. Ставлю на свиную кровь. Надеюсь, она тёплая.

— Пусть только попробует, — Мэдисон прищурилась, застёгивая куртку на молнию.

— Лучше не надо, — сказала я.

— Не волнуйся, — хихикнула Мэдисон. — Что она может нам сделать?

— Не знаю. И от этого мне ещё тревожней.

Мэдисон надела шапку и чёрные варежки. Открыв багажник своей «тойоты 4Runner», она достала два плотных пледа. Протянув мне один флисовый плед, она взяла меня под локоть.

— Ну же, посмотрим, как наши мальчики надерут этим «Юконским Миллерам» задни…

— Хей, Мэдди! — позвала Пресли, прогуливающаяся вместе со своими клонами.

— Хей, девчонка! — Мэдисон одарила её ответной неискренней улыбкой.

Весёлый настрой Пресли угас, её самодовольную улыбку как ветром сдуло. Она вместе с клонами прошла дальше по парковке к билетной кассе. Мы с Мэдисон специально плелись медленно, чтобы не пересечься ещё раз.

Стадион уже переполнял шум, который становился всё более оглушающим, чем ближе мы подходили к кассе. Огромные баннеры «Юконских Миллеров» свисали повсюду, прожектора на поле освещали ночное небо.

Ботинки Мэдисон скользили по асфальту с каждым шагом, что напомнило мне о настойчивых советах Алтеи смотреть под ноги. Я почти слышала её голос в моей голове, из-за чего я мысленно одёрнула себя. Мне не хотелось думать о них, даже об Алтее. Я хотела оставить их всех в прошлом, когда мне наконец удастся освободиться.

— Кэтрин? — позвала Мэдисон, дёргая меня за руку.

Я моргнула и хихикнула, пытаясь скрыть, что я зависла на пару минут.

— Ты в порядке? — спросила она с искренним беспокойством.

— Да, — ответила я, делая шаг вперёд. Мэдисон последовала за мной, всё ещё держа меня под локоть. — Да, я в норме.

Мы остановились перед билетной кассой, предъявили наши ученические, и бабуля за окошком поставила нам на запястья штампик, улыбаясь.

— Спасибо, — поблагодарила её я.

— Насладитесь проигрышем, — ответила бабуля с улыбкой Чеширского кота на морщинистом лице.

У Мэдисон отвисла челюсть. Я потащила её за собой через вход на стадион.

— Она что, только что…?

— Ага. Так и сказала, — ответила я, притормозив у подножья лестницы гостевого сектора на стадионе. Половину трибун занимали болельщики домашней команды, но было также полно свободных мест и разрозненных групп учащихся.

Поднявшись по лестнице, мы сели в шестом ряду от прохода, как можно ближе к центральным скамейкам игроков. Группа поддержки в полном облачении сгрудилась на дорожке стадиона перед оркестром. Музыканты, играющие на тромбонах, трубах и барабанах, разыгрывались, создавая какофонию звуков.

Мэдисон потёрла ладони в варежках друг о друга, заметив, что я была без перчаток. Схватив мои пальцы, она изумлённо уставилась на меня.

— Ты забыла свои перчатки в машине?

— У меня нет перчаток, — помотала я головой. — Всё в порядке.

— Нет, не в порядке! Сейчас градусов пять ниже ноля! — Приподняв мой плед, она сунула мои руки под него, удерживая поверх свои руки, пока не удостоверилась, что они согрелись.

Дирижёр занял своё место, подавая музыкантам сигнал. Несколько горнистов наскоро взяли пару нот, а затем они все невнятно что-то заиграли. Голос комментатора раздался через динамики, поприветствовав зрителей и поблагодарив их за то, что не испугались холода.

Мы с Мэдисон прижались поближе друг к другу, чувствуя, как холод проникает сквозь наши пледы и куртки, и глядя на то, как игроки команды «Mudcats» из Ок Крик выбегают на поле под звуки нашего школьного гимна.

— Смотри! Вон они! — завопила Мэдисон, пальцем указывая на наших парней. Они стояли у боковой линии рядом друг с другом, слушая тренера Пекхама.

Как только тренер отошёл, Эллиот огляделся, высматривая нас на трибуне. Я подняла руку, оттопырив пальцы в привычном жесте. Эллиот ответил мне тем же, и, как и в прошлый раз, я почувствовала на себе взгляды тех, кто стоял между нами. Эллиот отвернулся, подпрыгивая на месте. Его дыхание поднималось облачками белого пара над его чёрным шлемом.

— Это, наверное, одна из самых милых сцен, что я видела, — сказала Мэдисон. — Не удивительно, что ты не носишь варежки. Ты бы не смогла так сделать, будь на тебе это, — сказала она, показывая на одну из своих варежек.

Я опустила голову, чувствуя, как мои щёки горят от смущения, но я никак не могла отвести взгляда от игрока номера семь, который разминался, чтобы согреться. Я, возможно, впервые осознала, что я для него значила, и что он значил для меня. В груди стало тепло, а затем это тепло распространилось по всему моему телу. Я больше не была одна.

— Оу! — передразнила Пресли, сидящая на несколько рядов выше. — Как мило!

Мэдисон обернулась, хлопая глазами и, улыбаясь ответила ей:

— Иди нахер, Пресли!

— Мэдисон Сэйлор! — возмутилась сидящая рядом с Пресли блондинка в возрасте.

— Миссис Брюбекер! — ответила изумлённая Мэдисон. Она издала нервный смешок. — Рада видеть вас. Может, ваша дочь не будет вести себя как тролль, пока вы рядом.

Пресли разинула рот от изумления, клоны вторили ей. Лицо миссис Брюбекер исказила гримаса злости.

— Довольно, — раздражённо сказала она.

Мэдисон повернулась ко мне, спросив шёпотом:

— Она набирает сообщение?

Я взглянула на них искоса.

— Да.

Мэдисон сжалась и застонала.

— Она пишет сообщение моему отцу. Они ходят в его церковь.

— Больше всех шокирована я. Я всегда считала тебя тихоней, — сказала я.

— Я не тихоня. Просто раньше у меня не было друга, за которого можно заступиться. Разве не для этого нужны друзья?

— Ты отличный друг, — сказала я, пихнув её плечом.

— Правда? — она радостно посмотрела на меня.

Я кивнула.

Мэдисон достала телефон, на дисплее которого появилось уведомление о полученном от её отца сообщении.

— Оно того стоило, — сказала Мэдисон и убрала телефон, не прочитав сообщение.

Эллиот, Сэм, Скотти и Коннор вышли на середину поля, чтобы поприветствовать капитанов команды Юкона. Подбросили монетку, Эллиот выбрал одну из сторон монетки. Что бы он ни выбрал, рефери указал на него, так что несколько болельщиков Ок Крик радостно завопили. Эллиот решил принять мяч, и болельщики снова обрадовались. Из динамиков слышалась надоедливая музыка, пока игроки выстраивались на поле, а команда Юкона готовилась подавать мяч нашему ресиверу [10] . Мы предпринимали жалкие попытки перекричать болельщиков местной команды.

Сэм принял мяч и Мэдисон завопила, хлопая в ладоши все шестьдесят ярдов, что он бежал с мячом. Когда Эллиот выбежал на поле, у меня что-то тревожно сжалось в животе. Он готовился сразиться со своими бывшими товарищами по команде, и я гадала, каково ему было. Тяга к победе, наверное, была непреодолимой.

Эллиот прокричал что-то, что я не расслышала из-за шума, и Скотти отдал ему мяч. Эллиот отступил на пару шагов назад и, спустя мгновенье, отправил мяч идеальной дугой одному из ресиверов. Я не совсем понимала, что происходит, и с трудом следила за игрой, но когда толпа ахнула и рефери подняли жёлтые флажки, я увидела, как дифенсив лайнмен [11] из команды Юкона поднимается на ноги и показывает вниз на Эллиота. Мой номер семь лежал на земле, раскинув руки и ноги.

— О, мой бог! Что произошло? — спросила я.

— Вот об этом они и беспокоились, — ответила Мэдисон.

— О чём?

— Что старая команда Эллиота выберет его мишенью. Они знают, насколько он хорош. К тому же, они злятся из-за того, что он покинул команду в выпускной год.

Я поморщилась от её слов, чувствуя вину. Я знала точно, почему он оставил своих товарищей по команде.

Эллиот медленно поднялся на ноги и толпа зааплодировала. Я тоже принялась хлопать, несмотря на то, что при каждом ударе мои замёрзшие руки пронизывала боль. Сунув руки под плед, я наблюдала за тем, как Эллиот, слегка хромая, шёл обратно на линию.

Когда Эллиот бросил мяч в следующий раз, его перехватили в зачётной зоне. Затем «Миллеры» заработали тачдаун. Команды поочерёдно вели в счёте, пока ближе к перерыву мы не набрали небольшое преимущество.

Мэдисон уговорила меня постоять с ней в очереди за горячим шоколадом. Я вертелась на месте, стараясь сохранить тепло, пока мы ждали своей очереди.

— Анна Сью? — громко сказала стоявшая за нами Пресли. — Он сказал, что отправит тебе сообщение по дороге домой, верно?

— Увидим, — ответила Анна Сью. — В последнее время он ведёт себя глупо. Боится, что она обо всё узнает.

— Не оборачивайся, — сказала мне Мэдисон. — Они просто пытаются привлечь твоё внимание.

— Это должно было случиться рано или поздно. Парень не может так сильно любить мороженое и не замечать тебя. — На этот раз Пресли говорила ещё громче. — Орешки в карамели, верно?

У Мэдисон дёрнулся глаз и она медленно обернулась. Пресли заметила это и на её губах заиграла едва заметная улыбка.

— Что ж, дай мне знать, если решишь снова пропустить вечеринку, чтобы я могла опять с ним увидеться. В следующий раз я не стану ждать целый час, как на прошлых выходных.

Мэдисон отвернулась со слезами на глазах.

— Они врут, — выдохнула она.

— Врут? — переспросила я. — О чём?

— Сэм ходит в «Браум» каждый день. Орешки с карамелью – его любимый вкус.

Я скорчила мину.

— Это ничего не значит. Если он каждый раз заказывает одно и то же, то не удивительно, что она это знает.

— На прошлой неделе Сэм опоздал на вечеринку на час. Он сказал, что задержался из-за домашней работы.

— Нет. Ни за что. Я же вижу, как он на тебя смотрит.

— Ты права, — кивнула Мэдисон. — Но мне всё равно хочется повыдирать блондинистые кудри этой чирлидерши-неудачницы.

— Пожалуйста, не надо.

— Я даже не собираюсь спрашивать его об этом. Сэм ни за что в жизни бы так не поступил. Он ненавидит Анну Сью.

Мы придвинулись к торговой палатке и заказали два больших горячих шоколада. Я расплатилась несколькими долларами, которые взяла, чтобы предложить покрыть свою часть расходов на бензин, а затем мы вернулись на свои места, игнорируя хихиканье клонов.

Оркестр марширующих музыкантов Ок Крик исполнял “Back in Black.” Мы радостно загомонили, когда музыканты закончили выступление. Им на смену вышел огромный оркестр Юкона, исполнивший нарезку из песен Бейонсе и изобразивший двигающегося тираннозавра. Толпа была в полном восторге. Даже болельщики Ок Крик встали с мест и завопили.

Вскоре после того, как местный оркестр покинул поле, игроки команды «Mudcats» выбежали из своего тоннеля. Я поприветствовала Эллиота радостным криком, заметив его футболку с номером семь, и приготовилась провести очередной час на ледяном воздухе, глядя на людскую кучу-малу.

Эллиота повалили дважды, во второй раз у него ушла целая минута, чтобы подняться. Когда он встал, его стремление к победе стало ещё сильнее. Он нацелился на ещё один тачдаун. За минуту до окончания игры мы опережали соперников на двенадцать очков. Мяч был у команды Юкона. Их игроки выстроились на линии в двадцать ярдов в их части поля.

— Что значит «первый» и «десятый»? — спросила я Мэдисон. Группа поддержки скандировала эти слова на протяжении всей игры.

— По идее, каждый раз, как команда перехватывает мяч, у них есть четыре попытки, чтобы продвинуться на десять ярдов за раз. Если за четыре попытки они не продвинутся на десять ярдов, мяч переходит команде соперников. Понимаешь?

Я кивнула.

Таймер отсчитывал секунды, пока команда Юкона предпринимала безуспешные попытки продвинуться. На четвёртой попытке они упустили мяч, и игрок Ок Крик под номером двадцать два – кем бы он ни был – отнёс мяч в конец нашей зачётной зоны.

Мы с Мэдисон подскочили на ноги, размахивая пустыми пластиковыми стаканчиками. Команды Ок Крик и Юкона обменялись ударами в ладоши, а затем Эллиот и игроки его команды направились в раздевалки. Сэм и Эллиот махали нам на ходу. Эллиот хромал. Я старалась не отчаиваться и улыбаться, но он заметил тревогу на моём лице. Рукой в перчатке он коснулся моей щеки, проходя мимо.

— Я в порядке, малыш, — сказал он.

Мэдисон нагнула голову и улыбнулась мне. Мы с ней прошли на стоянку, чтобы подождать у ворот возле автобуса.

— Как думаешь, что нас ждёт? — спросила я.

— А? — Мэдисон наморщила носик.

— Сюрприз Пресли. Думаешь, раз её мать здесь, она откажется от своего плана?

— Вряд ли. Как, по-твоему, она такой стала? Думаешь, её матери есть дело до того, что Пресли ведёт себя отвратительно?

— Ты права, — согласилась я. Интересно, что бы подумала Мэдисон, если бы встретила мою мамочку? Я тут же отогнала эту мысль. Этого никогда не произойдёт.

Когда появились игроки футбольной команды, Эллиот шёл одним из первых.

— С днём рождения! — сказала я.

Эллиот поднял меня в воздух, успев поцеловать меня, пока не появились его тренеры. На его опухшем носу была царапина, под глазом красовался очередной фингал. Царапины также покрывали его подбородок и скулы. Несмотря на то, что Эллиот казался побитым, он улыбался.

— Ты в порядке? — спросила я.

Сэм хлопнул Эллиота по плечу и тот поморщился.

— Мы знали, что они сделают из него мишень. Мы его прикрывали, — сказал Сэм.

— По большей части, — возразил Эллиот, выпутываясь из хватки Сэма.

— Эллиот, — начала я.

— Я в порядке, — улыбнулся он. — Просто ещё один вечер на поле. Было весело.

— Что-то не похоже. У тебя нос сломан? — спросила Мэдисон.

— Тренер говорит, что нет, — ответил Эллиот. — Мы победили. И… — он осмотрелся, придвинувшись ближе. — Тренер говорит, что парочка футбольных агентов посетит игру плей-офф. Так что, если я хорошо себя покажу, я попаду в колледж.

— Мне казалось, ты говорил, что это невозможно? — подмигнула я.

Эллиот наклонился, чтобы поцеловать меня в щёку.

Мэдисон повернулась к Эллиоту.

— Разве коренные американцы не учатся в колледже бесплатно?

— Нет, — рассмеялся Эллиот.

— О, боже. Это было оскорбительно? Мне жаль, — извинилась Мэдисон.

— Распространённое заблуждение, — он с улыбкой посмотрел на меня. — Зато со стипендией мы, похоже, скоро сможем выбрать колледж.

Я огляделась, не желая обсуждать это на глазах у Мэдисон и Сэма.

— Я не могу поступить в колледж, Эллиот. Мне это не по средствам, — тихо призналась я.

— Мы что-нибудь придумаем, — уверенно ответил он.

— Отличная игра, Эллиот, — самодовольно произнесла Пресли. — Привет, Принцесса Кит-Кат.

Татум махала рукой, стоя за ней. Эллиот кивнул им, стараясь говорить тихо, когда продолжил:

— Они вас доставали?

— Они пытались спровоцировать ссору между Сэмом и Мэдди, — помотала я головой.

— Чего? — удивился Сэм. — Я? Что я такого сделал?

— Ничего, — сказала Мэдисон, поцеловав его в щёку.

— Что они сказали? — не унимался он.

— Это не важно, — ответила Мэдисон. — Я всё равно им не верю.

— А вот теперь ты просто обязана мне сказать, — сказал Сэм, нахмурившись.

Мэдисон переступила с ноги на ногу, нервничая.

— Что ты изменил мне с Анной Сью.

Сэм и Эллиот сложились пополам от смеха.

— Значит, нет, — подразнила я.

Когда они наконец прекратили смеяться, Сэм с отвращением произнёс:

— Лучше бы им не распускать этот слух по школе. Мерзость какая.

— Я ни секунду в тебе не сомневалась, — Мэдисон обняла Сэма и поцеловала его в щёку.

Эллиот выпрямился, переводя дух.

— Не думайте, что это всё, что у них на уме.

— Мы будем держаться вместе, — сказала Мэдисон, взяв меня под локоть. — Они её не тронут.

— У Мэдди два старших брата. Если потребуется, она может быть воинственной, — сказал Сэм, прижимая её к себе.

Мэдисон сняла свою вязаную шапочку и ловко завернула свои длинные платиновые волосы в тугой пучок.

— Скажем так, я разберусь… наверное. Я могу попытаться.

— Я не боюсь, — сказала я, повернувшись к Эллиоту.

Эллиот убрал с моего лица волосы и чмокнул меня в нос.

— Кэтрин – это не имя для принцессы. По мне, так это имя больше подходит для воительницы.

Я улыбнулась. Мне всегда нравилась рассказанная мамочкой история о том, как она придумала мне имя, и мне нравилось, когда отец называл меня Принцессой, но теперь всё был по-другому, и вариант, предложенный Эллиотом, подходил мне больше.

Обняв меня на прощанье, он забрался в автобус.

Сэм махнул Мэдисон, и мы с ней направились к «4Runner». Под моими ногами хрустнуло битое стекло. Двери машины разблокировались, и я забралась внутрь, стараясь согреться.

Мэдисон включила обогреватель на максимум. Нас пробирала дрожь, пока мы потирали руки и Мэдисон писала сообщение своему отцу. Я вытянула руку перед печкой, с нетерпением ожидая момента, когда воздух прогреется.

— Он даже не рассердился, — засмеялась Мэдисон.

— Хорошо, — сказала я.

— Я просто напишу ему, что мы выезжаем, и тогда можем ехать.

Она потыкала экран пару раз и положила руку на рычаг коробки передач, врубив заднюю. Мэдисон несколько раз щёлкнула выключателем. Нахмурившись, она открыла дверь и подошла к переднему бамперу «4Runner». Изумлённо открыв глаза, она прикрыла рот рукой.

Я выскочила из машины, присоединившись к Мэдисон, но, не пройдя и двух шагов, я услышала хруст стекла под ногами, и сразу поняла, на что она смотрит. Кто-то разбил фары.

— Эти… эти… я их прибью! — заорала Мэдисон.

Автобусы всё ещё стояли на стадионе, так что я собрала наши вещи, закрыла двери и схватила Мэдисон за куртку.

— Мы должны успеть на автобус, пока он не уехал, иначе мы здесь застрянем!

Мэдисон перестала сопротивляться и побежала со мной. У меня перехватило дыхание на середине пути. Первый автобус уже отъехал, за ним скоро последует второй.

Автобус как раз начал отъезжать, когда я принялась колотить в дверь. Водитель резко нажал на тормоза. Он оглянулся назад, а затем посмотрел на нас. Мэдисон тоже принялась стучать по двери.

— Впустите нас! — крикнула она, по её щекам текли слёзы ярости.

В дверях появился Эллиот. Он открыл дверь, потянув рычаг, и помог нам забраться внутрь.

Тренер Пекхам встал. Он сидел рядом с миссис Мэйсон.

— В чём дело? — спросил он.

— Отвезите нас домой, — сказала Мэдисон.

— Мы не можем, — возразил тренер Пекхам, положив руки на бёдра.

— Кто-то разбил фары её машины. На парковке полно стекла, — сказала я.

— Что? — спросил Эллиот, его глаза сверкали от злости.

— Должно быть, это команда соперников, — вздохнул тренер.

— Это дело рук Пресли Брюбекер и её друзей, — сказала Мэдисон. — Они говорили нам, что если мы поедем на игру, они что-то сделают!

— Это серьёзное обвинение, — заявила миссис Мэйсон. — Позвоните своим родителям. Убедитесь, что они не возражают, если вы поедете домой на автобусе для спортсменов.

— Бекка, нам необходимо получить разрешение спортивного директора. Возможно, даже суперинтенданта, — возразил мистер Пекхам.

— Мы не можем оставить их здесь. При такой погоде их родители смогу забрать их не раньше завтрашнего утра. Я сопровождаю автобус, так что я могу выступать в качестве инспектора-женщины для наблюдения за ними. Я отправлю сообщение мистеру Торнтону и миссис ДеМарко и буду держать их в курсе.

Тренер Пекхам задумался, и Эллиот решил его поторопить:

— О чём тут думать? Вы серьёзно готовы оставить их в двух часах езды от дома при минусовой температуре?

— Янгблод, достаточно, — прервал его тренер. — Существуют правила.

Эллиот повернулся так, чтобы встать чуть впереди меня, словно стараясь защитить меня от решения тренера.

— Если правила требуют, чтобы вы оставили их здесь, то это плохие правила.

— Просто дайте мне подумать! — крикнул тренер Пекхам.

Болтовня в дальнем конце автобуса стихла, все глаза устремились на нас.

— Такие случаи уже бывали, Брэд, — сказала миссис Мэйсон. — В другом автобусе едут менеджеры. Эти девушки сопровождают команду постоянно.

— Менеджеры подписали согласие, как и все члены команды. Здесь другое дело.

— Тогда предупреждаю сразу, — сказал Эллиот, взяв меня за руку. — Если не удастся связаться с мистером Торнтоном или суперинтендантом… Если разрешение получить не удастся, и вы решите оставить девушек здесь, то я никуда не поеду.

— Янгблод, тебя отстранят и ты не сможешь играть. А ну сядь! — прорычал тренер.

— И я тоже, тренер, — сказал Сэм, встав рядом с Мэдди. — Мы не можем оставить их здесь, и вы это знаете.

— И я, — сказал Скотти, поднимаясь.

— И я, — раздался голос ещё одного игрока откуда-то сзади. Вскоре все находящиеся в автобусе игроки встали.

— Уму непостижимо, — тренер Пекхам провёл рукой по лицу. — Ладно. Девочки, займите места напротив нас. Миссис Мэйсон, сядьте в проходе. Все спортсмены, пересядьте на один ряд назад. Я хочу, чтобы нас с девочками отделял от вас один свободный ряд. Пошевеливайтесь! — проорал он. — Живо!

Миссис Мэйсон руководила общим перемещением, и парни безоговорочно её слушались, быстро и без шума. Миссис Мэйсон посадила нас по ту сторону прохода, и Эллиот замер возле нас, прежде чем пройти назад на своё место.

— Это было правильное решение, тренер.

Тренер Пекхам смерил его взглядом:

— Эллиот, когда повзрослеешь, разница между правильным и неправильным решением уже не будет казаться столь явной.

— А должна бы, — ответил Эллиот, следуя на своё место.

Тренер сел, дав команду водителю отъезжать.

Единственным источником света в полумраке автобуса был телефон Мэдисон. Она показала ярко светящийся экран тренеру Пекхаму, чтобы тот прочёл сообщение от её отца.

«Слава богу, что автобус всё ещё был там. Передай тренеру Пекхаму мою благодарность за то, что благодаря ему ты вернёшься домой целой и невредимой».

Тренер Пекхам кивнул, устыдившись. Миссис Мэйсон потрепала его по коленке и расслабилась, с улыбкой разговаривая с ним.

Мэдисон чертила что-то пальцем на заиндевевшем окне, а я натянула на нас пледы, стараясь согреться в продуваемом автобусе. От гудения мотора и гула дороги мои глаза начали слипаться, и я задремала, зная, что окружена командой парней, готовых ради Эллиота на что угодно. И что Эллиот готов был на что угодно ради меня.


ГЛАВА 21

Эллиот


Нас с Сэмом отделяли от Кэтрин и Мэдисон два ряда сидений. Было темно, так что я едва мог различить силуэты их голов, торчащих над спинками. Поначалу девчонки смотрели в окно или друг на друга, когда переговаривались. Затем я заметил, что Кэтрин задремала, её голова моталась из стороны в сторону, пока она наконец не приткнулась к плечу Мэдисон.

Я испытывал раздражение, словно Кэтрин предпочла мне кого-то другого. Ей было бы куда удобнее спать на моём плече.

— Эй, — Сэм ткнул меня локтем. — Не надоело ещё пялиться на неё?

Я рассмеялся и покачал головой. Не было смысла отрицать очевидное. Сэм прекрасно знал, что я влюблён в эту девчонку без памяти. Автобус ехал мучительно медленно, и мне становилось всё труднее находиться рядом с Кэтрин, не имея возможности с ней поговорить. Школа сама по себе не была подарком. Но это было настоящей пыткой.

Капли дождя, гонимые ветром по оконному стеклу, превращались в мерцающие пятнышки, мимолётно отражая свет фар проезжающих мимо машин. Дворники на лобовом стекле двигались туда-обратно, вместе с гуденьем мотора и гулом дороги наполняя полутёмный автобус вибрацией. Под ритм этого умиротворяющего шума почти невозможно было не заснуть. Обычно на пути домой с выездного матча автобус был наполнен энергией празднования победы, но в этот раз кругом было тихо, если не считать пары низких голосов в задней части автобуса.

— На дамбе планируется пивная вечеринка, — начал Сэм, но я тут же помотал головой. — Ну же, Эллиот. Почему бы нам не повеселиться? Это отличная возможность отыграться на Пресли и её клонах. Они рассчитывали, что Татум удастся провести с тобой время наедине, чтобы распустить новые слухи. Представляешь, что будет, если мы появимся на вечеринке вместе с нашими девчонками, и клоны узнают, что они ехали с нами в автобусе всю обратную дорогу? Они будут в бешенстве, — сказал он, рассмеявшись.

— Кэтрин нужно домой.

— Мы поможем ей улизнуть, — Сэм пихнул меня в бок.

— Нет, приятель, — ответил я, уставившись в окно. — Ты понятия не имеешь, с чем ей приходится иметь дело.

— У неё строгая мать, да? Ну, ты можешь пойти один. Учитывая, что мы с Мэдисон тоже пойдём на вечеринку, Брю-стервы не смогут соврать, что ты сделал что-то, чего не было. — Когда я опять помотал головой, Сэм нахмурился. — Почему? Ты не был на вечеринках с самого начала занятий.

— И не буду. Без неё.

— Тогда уговори её. Сыграй на её чувстве вины, это ещё никому не помешало.

— Я так не могу, Сэм. Ты не представляешь, как тяжело было вернуть её доверие. Я приехал сюда, не зная, простит она меня или нет. Я два года провёл вдалеке от неё. Мне казалось, что я задыхаюсь, пока она не заговорила со мной впервые с момента моего возвращения. Мы только-только возвращаемся к тому, что между нами было, когда я уехал. Может, даже к чему-то большему. Я не стану рисковать всем, чего добился, ради вечеринки. Кэтрин для меня важнее.

— Есть что-то важнее её? Футбол?

— Нет.

— Твоя камера?

— Не-а.

— А как насчёт еды?

— Если придётся выбирать, то я умру от голода, — рассмеялся я.

— Я, конечно, безумно влюблён в Мэдисон, так что я понимаю, но… Мне это чувство не знакомо.

— Тогда тебе не понять, — покачал я головой.

— Так объясни мне.

— Какой смысл идти на вечеринку, если мне не будет весело без Кэтрин? — спросил я.

— С чего ты взял? Ты ведь ещё не видел, как Скотти прыгает через костёр.

— И у него получается? — спросил я.

— По большей части, — ответил Сэм.

Мы засмеялись.

— Кстати, — сказал Сэм. — Я всё понимаю. Мэдисон тоже не отпускают. Когда я на вечеринке, мне всё время хочется, чтобы она была со мной. — Сэм посмотрел в окно и пожал плечами. — Но она не хочет, чтобы я пропускал вечеринки. Ей не нравится чувствовать, что я что-то упускаю из-за неё. Если Кэтрин тоже это чувствует, то ты можешь сходить повеселиться хотя бы на часок. Позависать с парнями и пойти домой. Тогда ты и с командой укрепишь связь, и Кэтрин не будет всё время испытывать чувство вины. Мэдди знает, что я ни за что не причиню ей боль. Она мой лучший друг.

Я кивнул. Кэтрин была для меня всем. Если с ней что-нибудь случится, пока я буду на дурацкой вечеринке, если она придёт ко мне, а меня не окажется дома, если её расстроит хоть на секунду глупая сплетня, я никогда себя не прощу. Но я не мог объяснить это Сэму.

— Кэтрин тоже мой лучший друг. — Мой телефон начал вибрировать. Чем ближе мы подъезжали к Ок Крик, тем активнее была переписка среди команды.

Сэм прочёл сообщения в чате.

— Видишь? Будет очень жаль, если ты не пойдёшь.

— Я поговорю с Кэтрин, — сказал я.


ГЛАВА 22

Кэтрин


Когда автобусы припарковались на стоянке, я открыла глаза, моргая со сна. Потянувшись, я слышала, как позади копошились игроки футбольной команды. Мы вышли из автобуса. Эллиот взял меня за руку, и в этот момент нас остановила миссис Мэйсон.

— Дай мне знать, если твоя мать потребует объяснений по поводу сегодняшнего, договорились? Я попрошу мистера Торнтона отправить ей письмо. Если её это не устроит, то он ей позвонит.

— Всё нормально, — заверила я.

— Уверена? Кэтрин, если твоя мама будет переживать…

— Я уверена. Спасибо, миссис Мэйсон. Доброй ночи.

Миссис Мэйсон улыбнулась нам с Эллиотом, а затем переключила своё внимание на тренера Пекхама.

Эллиот проводил меня до своей машины. Земля была влажной от пронизывающего дождя, свет фонарей на стоянке отражался в лужах, через которые Эллиот меня переносил на руках, словно я ничего не весила. Он всё ещё хромал, но уже не так сильно.

Он завёл машину и мы принялись ждать, когда она прогреется. Эллиот держал мои руки в своих руках, пытаясь отогреть их дыханием.

— Мэдисон говорила, что сегодня будет вечеринка. Хочешь пойти?

— Да, наверное, — пожал плечами Эллиот. — Но если я пропущу вечеринку, то ничего страшного.

— Так ты хочешь пойти?

— Я бывал на куче вечеринок. Они все одинаковые.

— Но это твой выпускной год, и эти вечеринки – для тебя. Чтобы отпраздновать твою победу. Ты звезда-квотербэк. Ты изменил эту команду к лучшему. Они любят тебя.

— Я люблю тебя.

Я опустила голову, стараясь не краснеть.

— Я… кое-что сделала для тебя. Это глупо, — сказала я, чувствуя, что мне следует предупредить его заранее.

— Ты приготовила мне подарок? — спросил он, подняв брови. Его ухмылка стала шире.

Вытащив из внутреннего кармана куртки стопку конвертов, я протянула их ему, ожидая его реакции, когда он прочтёт надписи на каждом.

— Если тебе одиноко, — прочёл он. — Если у тебя плохой день, — читал он, разглядывая следующий конверт. — Если ты скучаешь по мне. Если мы поссорились. Если мы только что провели вместе отличный день. Если мы расстанемся. — Резко вскинув голову, он нахмурился. — Этот конверт я порву.

— Не надо! Там четыре страницы!

Эллиот снова посмотрел на конверты, обнаружив среди них «Открой прямо сейчас». Открыв указанный конверт, он развернул тетрадный лист, читая моё послание.

Дорогой Эллиот,

Мне нечего подарить тебе, так что надеюсь, это сойдёт. У меня плохо получается говорить о своих чувствах. На самом деле, у меня в принципе плохо получается говорить о чём-либо. Мне гораздо проще изложить свои мысли на бумаге.

Эллиот, благодаря тебе я чувствую себя любимой и оберегаемой, как никто другой, уже давно. Ты невероятно храбрый. Ты способен сделать так, что все ужасные вещи, которые люди тебе говорят, просто отскакивают от тебя, словно ничто не способно тебя тронуть. А затем ты говоришь мне что-то такое, что я чувствую, что тронуть тебя могу только я. Ты прекрасен, и рядом с тобой я тоже чувствую себя красивой. Ты сильнее меня, и я чувствую себя сильной рядом с тобой. Ты мой лучший друг, и, к тому же, я влюблена в тебя – и это лучшее, о чём я могла мечтать. Я так признательна тебе. Ты представить себе не можешь, насколько лучше моя жизнь становится просто от того, что в ней есть ты.

С любовью,

Кэтрин

— Это самый лучший подарок из тех, что я когда-либо получал, — просиял Эллиот.

— Правда? — смутилась я. — Я голову сломала, пытаясь придумать, что тебе подарить, но…

— Совершенство. Ты совершенство, — Эллиот склонился, чтобы дважды поцеловать меня в губы, прежде чем отстраниться. Он опустил голову, залившись румянцем. — Ты тоже мой лучший друг. Рад, что ты написала это.

Я нервно ковыряла ногти, чувствуя себя неуверенно, но моё любопытство одержало верх над страхом проявить слабость.

— Мэдди сказала… она сказала, что ей известно кое-что, что ты мне не говорил. Но она не упомянула, что именно. Это связано с причиной твоего возвращения.

— Ах, это, — Эллиот водил большой палец кругами по моей руке.

— Ты нервничаешь?

— Немного. Да.

— Почему? — спросила я со смехом. — Ты ведь не нервничал, когда рассказал об этом Мэдди, — я пихнула его в бок. — Скажи мне.

Эллиот потёр загривок, наслаждаясь прогретым воздухом внутри машины. На стоянке, кроме нас, почти никого не осталось. Все остальные торопились попасть на вечеринку.

— Помнишь, как ты впервые меня увидела? — спросил он.

— Когда ты колошматил дерево? — я изогнула бровь.

— Ага, — ответил он, посмотрев на шрамы на своих костяшках. — Я не хочу, чтобы ты считала меня ненормальным или чокнутым преследователем. — Эллиот повернулся, чтобы застегнуть ремень безопасности, а затем включил заднюю передачу. — Будет проще, если я просто тебе покажу.

Мы поехали к дому его тёти и припарковались перед ним. В доме царила темнота, гараж был пуст.

— Где все? — спросила я.

— На встрече с начальником дяди Джона. Они скоро вернутся.

Я кивнула, следуя за Эллиотом вниз в его комнату в подвале. Комната была совсем не похожа на ту, что я запомнила в свой последний визит сюда. Передо мной была обычная спальня с двуспальной кроватью, комодом, письменным столом и украшениями на стенах. Вместо старого зелёного ковра пол украшал современный ковёр нейтрального цвета.

— А это что? — спросила я, указывая на новое встроенное помещение.

— Дядя Джон соорудил мне ванную, чтобы мне не приходилось каждый раз таскаться наверх, чтобы принять душ.

— Очень мило с его стороны.

Эллиот открыл один из ящиков своего стола, достав из него картонную коробку с крышкой. Он замер, держа руки на крышке и закрыв глаза.

— Только не психуй. Всё не так ужасно, как кажется.

— О-окей…

— Помнишь, я собирался тебе показать самое прекрасное, что я когда-либо фотографировал?

Я кивнула.

Эллиот взял коробку и отнёс её на кровать. Сняв крышку, он с трудом вытащил и разложил на пледе стопку чёрно-белых фотографий разного размера. На всех фотографиях была я. Фотографии были сняты в разное время – нынешний год, первый курс старшей школы – и лишь на некоторых из них я смотрела на фотографа. Там же были фотографии из средней школы, а на одном фото на мне было платье, в которое я перестала влезать после шестого класса.

— Эллиот…

— Знаю. Я знаю, что ты думаешь, и это правда ненормально. Поэтому я и не рассказывал тебе.

— Откуда они у тебя? — спросила я, указывая на фото прошлых лет.

— Я их снимал.

— Ты автор снимков? Они похожи на фотографии из журналов.

Он неуверенно улыбнулся.

— Спасибо. Тётя Ли купила мне первую камеру в тот год, когда я сделал это фото, — сказал он, показывая на ту фотографию, где на мне было платье. — Я дни напролёт проводил на улице, снимая на камеру всё подряд, а затем обрабатывал снимки по ночам на стареньком компьютере дяди Джона. В середине лета я решил взобраться на тот огромный дуб, чтобы снять закат. В этот момент во двор, где находилось то дерево, вышли владельцы дома, и я оказался в ловушке. Те люди были чем-то опечалены, и я не хотел им мешать. Они что-то закапывали. Это были вы с отцом. Вы хоронили Арахиса.

— Ты подглядывал за нами? С того дерева?

— Это вышло случайно, Кэтрин, клянусь.

— Но… я ведь просидела там до темноты. Я не заметила тебя.

Эллиот сжался.

— Я ждал. Я не знал, как мне быть.

Я уселась рядом с фотографиями, прикасаясь к ним.

— Я много раз видела, как ты шатался вокруг и стриг газоны. Я ловила на себе твои взгляды, но ты ни разу со мной не заговорил.

— Я был слишком напуган, — признался он с нервным смешком.

— Из-за меня?

— Ты казалась мне самой прекрасной девочкой, что я видел.

Я сидела на кровати, держа в руке одну из фотографий.

— Расскажи ещё.

— Следующим летом, — продолжил Эллиот, — я заметил тебя сидящей на качелях на вашем крыльце. Ты что-то увидела во дворе. Это был птенец. Я смотрел, как ты залезла почти на самый верх берёзы, чтобы вернуть его в гнездо. У тебя ушло полчаса на то, чтобы спуститься обратно, но ты справилась. На тебе было розовое платье.

Он постучал по фотографии, на которой я сидела, погрузившись в мысли, на ступеньках крыльца. Мне было одиннадцать или двенадцать лет, и на мне было папино любимое платье.

— Это лучшее фото из тех, что я сделал. На твоём лице видны все эмоции момента. Размышление о том, что ты сделала, изумление, гордость. — Эллиот рассмеялся, кивая головой. — Ладно, можешь надо мной смеяться.

— Нет, просто это… — я пожала одним плечом. — Неожиданно.

— И немного пугающе? — спросил он, ожидая моего ответа, словно ждал удара в любой момент.

— Не знаю. Теперь у меня появились наши с отцом фотографии, о существовании которых я не подозревала. А что на этом снимке? — спросила я.

— Ты помогала отцу заменить сломанную доску на крыльце.

— А это?

— Здесь ты любуешься кустами роз у Фэнтонов. Ты частенько приходила посмотреть на большой белый цветок, но не срывала его.

— Этот дом показался мне знакомым. Я скучаю по нему, жаль, что его снесли. Теперь на его месте красуется куча грязи. Они собирались выстроить новый дом.

— Я скучаю по уличным фонарям. С каждым годом их всё меньше, — сказал Эллиот.

— И я. Но зато увидеть звёзды стало проще.

— Вечно ты во всём ищешь светлую сторону, — улыбнулся он.

— Что ты делал на нашем заднем дворе в тот день? — спросила я, указывая на фотографию старого дуба. — В день, когда я впервые увидела тебя и ты колошматил дерево.

— Я выпускал пар.

Я подождала, когда он продолжит. Эллиот казался смущённым.

— Мои родители много ссорились. Мама ненавидела Ок Крик, но я с каждым днём всё больше привязывался к нему. Я попросил разрешения остаться.

— В день, когда мы познакомились?

— Ага. Это трудно объяснить. Я ощущал умиротворение возле этого дуба, но в тот день… умиротворения не было. Чем дольше я сидел у дерева, чем дольше я пытался быть спокойным и разумным, тем злее я становился. Прежде чем я осознал, что делаю, я принялся колотить по дереву. Было так хорошо наконец выпустить пар. Я не знал, что ты вернулась из школы. Когда я представлял себе нашу встречу, я никогда не думал, что всё произойдёт именно так.

— И часто ты так делаешь? Выпускаешь пар?

— Теперь уже не так часто. Но раньше я частенько пробивал двери насквозь. Тётя Ли даже грозилась, что перестанет пускать меня в дом, если я проломлю очередную дверь. Она научила меня направлять энергию в мирное русло. Тренировки, футбол, фотосъёмка, помощь дяде Джону.

— Что тебя так сильно злит?

Он раздосадовано покачал головой.

— Хотел бы я знать. Это происходит само собой. Но теперь я гораздо лучше умею себя контролировать.

— Я не могу представить тебя в ярости.

— Я стараюсь сдерживаться. Мать говорит, что я слишком похож на отца. Как только он теряет контроль… это не остановить.

Эллиота тревожила эта мысль. Он сел на кровать рядом со мной. Я изумлённо качала головой. На фотографиях было так много различных эмоций – моих эмоций. Злость, скука, печаль, задумчивость, - так много моментов моей жизни было запечатлено на плёнку.

— Поверь мне, в свои восемнадцать лет я понимаю, что неправильно фотографировать кого-то без согласия. Я рад отдать эти фотографии тебе. Я никогда их никому не показывал. Я просто… в десять лет я думал, что ты была самой прекрасной девочкой, что я видел. Я до сих пор так считаю. Я сказал Мэдисон, что вернулся из-за этого.

— Потому что считаешь меня красивой?

— Потому что я люблю тебя половину моей жизни.

Я взглянула в зеркало, висевшее на стене над его столом. Мои рыжеватые волосы отросли на двадцать пять сантиметров с тех пор, как Эллиот сделал мой первый снимок. Теперь я была похожа на девушку, а не на ребёнка. Мои глаза были скучного зелёного оттенка, я была обычной, совсем не той восхитительной красоткой, которой он меня считал.

— Эллиот… я не вижу того, что видишь ты. И так считаю не только я.

— Думаешь, именно поэтому неуверенные в себе девушки вроде Пресли и её друзей так тебя достают? Потому что ты обычная? Потому что ты заурядная? Ординарная?

— Я действительно обычная, заурядная и ординарная, — сказала я.

Эллиот подвёл меня к зеркалу, заставив посмотреть на себя. Он был на целую голову выше меня, и мог положить свой подбородок мне на макушку, если бы захотел. Его бронзовая кожа контрастировала с персиковым оттенком моей кожи, а его прямые тёмные волосы смотрелись как чёрный текст на белой бумаге на фоне моих рыжеватых волн.

— Если ты сама не замечаешь этого… то поверь мне, ты прекрасна.

— Четвёртый класс? Серьёзно? — я снова взглянула в зеркало. — В то время я была сплошными торчащими коленками и зубами.

— Нет, ты была облаком светлых волос с изящными пальчиками и мудростью как минимум десяти прожитых человеческих жизней в глазах.

— Мне не хватает того, какими светлыми были мои волосы в детстве, — сказала я, повернувшись к Эллиоту и скользнув руками под его футболку.

Он замер. Мои руки на его обнажённой коже застали его врасплох.

— Твои… твои волосы выглядят идеально. — Кожа Эллиота была тёплой, тугие мышцы на его спине напряглись под моими руками. Наклонившись, Эллиот прижался своими губами к моим. Я сделала шаг назад по направлению к постели, и Эллиот застыл. — Что ты делаешь? — спросил он.

— Устраиваюсь поудобнее?

— А теперь ты сама используешь вопросительную интонацию, — улыбнулся он.

— Заткнись, — я захихикала, потянув его на себя.

Эллиот сделал пару шагов вперёд. Когда я разжала губы и проникла языком в его рот, Эллиот перешёл к действиям. Я наклонилась назад, и Эллиот последовал за мной, уперевшись в матрас одной рукой, чтобы удержать наш вес. Его грудь прижалась к моей, я потянулась вниз, чтобы приподнять низ его футболки. Когда мне удалось стянуть с него футболку на половину, мы услышали звук открывающейся входной двери.

Эллиот подскочил, массируя свой загривок.

— Это дядя Джон и тётя Ли, — сказал он.

Я смущённо уселась на кровати.

— Мне пора домой. А тебе пора на вечеринку. Я хочу, чтобы ты пошёл.

— Ты уверена? — спросил он растерянно.

Я кивнула.

— Я приму душ и провожу тебя домой. Хочешь горячего шоколада или чего-нибудь ещё, пока будешь ждать?

Я помотала головой.

— Я быстро.

Схватил кое-какую одежду, Эллиот скрылся за дверью встроенной ванной, которую для него сделал дядя Джон. Раздался шум льющейся воды и над дверью начал подниматься пар.

Я села на кровать Эллиота рядом со своими фотографиями. Снимков, на которых я прогуливалась по полю, шла по тротуару или находилась у себя во дворе, было мало. На большинстве фотографий я сидела на качелях на крыльце, окна «Джунипер» зловеще нависали за моей спиной. Я не улыбалась ни на одной фотографии. Я всегда была погружена в свои мысли, даже когда рядом был отец.

Звук льющейся воды в душе стих и я услышала, как Эллиот открыл воду в раковине. Пару минут спустя Эллиот открыл дверь и вышел из ванной, одетый в футбольную толстовку Ок Крик, джинсы и кроссовки, щеголяя широкой ухмылкой и ямочкой на одной щеке.

— Ты вкусно пахнешь, — сказала я, обнимая его снова. Когда Эллиот сцепил руки у меня на пояснице, меня окутал запах геля для душа и мяты. Его влажные волосы накрыли меня, когда он наклонился, чтобы поцеловать меня. Эллиот взял меня за руку и направился к лестнице, остановившись, чтобы ещё раз меня поцеловать.

— А это за что?

— Я каждое лето на протяжении шести лет набирался смелости, чтобы с тобой поговорить. И ещё два года ушло на то, чтобы вернуться к тебе. Хватит, ладно? Мне надоело проводить лето без тебя.

Я улыбнулась.

— Что? — спросил он.

— Обожаю, когда ты используешь утвердительную интонацию.

Он взял меня за руку, согревая своим теплом мою холодную кожу.

— Идём, — сказал он. — Вернём тебя домой, пока не поздно.

Мы шли к «Джунипер», считая, сколько уличных фонарей горит, а сколько – нет. Эллиот задрал голову и согласился, что звёзды было проще увидеть в темноте.

Мы прошли мимо пустыря Фэнтонов, и на этот раз Эллиот прошёл через калитку, проводив меня до самого крыльца.

— Повеселись сегодня, договорились? — спросила я, стараясь говорить тихо. В «Джунипере» было темно, и я надеялась, что пока Эллиот рядом, никаких неожиданностей не возникнет.

— Как бы мне хотелось, чтобы ты пошла со мной, — сказал Эллиот, теребя прядь моих волос.

Впервые в жизни мне хотелось пойти на вечеринку. Я бы куда угодно пошла, лишь бы провести с Эллиотом ещё один час. Отогнав это чувство, я помотала головой.

— Мне лучше зайти внутрь, — я поцеловала Эллиота в щёку. — С днём рождения.

Эллиот кивнул и, обхватив моё лицо ладонями, прижался своими полными тёплыми губами к моим. На этот раз его губы двигались иначе, требовательнее. Всё изменилось теперь, когда он поделился со мной секретом, и я приняла его, словно между нами рухнула стена. Эллиот разжал губы и скользнул языком в мой рот в изысканном танце страсти, притянув меня ближе.

Наше дыхание клубилось облачками пара над нами. Эллиот двинулся вперёд, осторожно прижав меня к двери.

— Мне пора, — прошептала я между поцелуями.

Протянув руку назад, я повернула ручку. Замок щёлкнул и дверные петли заскрипели. Я сделала шаг назад, и Эллиот последовал за мной, зайдя в дом.

Мы стояли в дверях, смакуя друг друга и увлёкшись нашей близостью. В этот момент я всерьёз подумывала о том, чтобы собрать вещи и сбежать с ним, оставив позади всё пугающее и изматывающее.

— Какого чёрта тут происходит?! — заорал Дьюк, дёрнув меня за куртку назад.

— Эй, полегче! — сказал Эллиот, подняв руки.

— Уходи, Эллиот, — в панике взмолилась я.

— Но ты… — начал было Эллиот.

— Иди же! Скорее! — крикнула я, вытолкнув его за порог и захлопнув дверь у него перед носом.

— Кэтрин! — заорал Эллиот, колотя по двери.

— Проваливай, болван! — гаркнул Дьюк.

Я жестом показала Дьюку быть тише:

— Простите. Мне так жаль. Пожалуйста, тише! — взмолилась я. Мои руки тряслись. Я прижала ладони к двери. — Эллиот? Я в порядке. Просто… иди домой. Увидимся завтра.

— Ты не в порядке! — возразил Эллиот. — Впусти меня, Кэтрин. Я всё объясню.

Дьюк схватил меня за руку, но я вырвалась из его хватки. С глубоким вздохом я закрыла замок.

— Тебе нельзя заходить внутрь. Со мной всё в порядке, клянусь. Просто… пожалуйста, иди домой. Я прошу тебя.

— Я не могу оставить тебя тут, — сказал Эллиот.

Я сглотнула и обернулась через плечо, видя ярость в глазах Дьюка.

— Эллиот, я не хочу, чтобы ты пострадал. Даю тебе слово, что мы увидимся завтра и что со мной всё будет в порядке. Поверь мне, прошу.

— Кэтрин, — раздался сдавленный голос Эллиота, наполненный отчаянием.

Я подошла к окну и постучала по стеклу. Эллиот встал по ту сторону, положив ладони на стекло. Я вымученно улыбнулась. Эллиот высматривал Дьюка, но тот держался вне его поля зрения.

— Ты должен уйти, — сказала я.

Эллиот нахмурился, мышцы на его челюсти напряглись. Я видела внутреннюю борьбу в его глазах.

— Идём со мной. Я могу тебя защитить.

По моей щеке скатилась слезинка.

— Ты должен уйти, Эллиот, или мы не сможем больше видеться.

Нижняя губа Элиота задрожала от ярости. Он снова попытался разглядеть Дьюка за моей спиной.

— Иди в свою комнату и запри дверь.

— Я так и сделаю. Обещаю.

— Я вернусь утром.

— Ладно.

Эллиот развернулся и сбежал по ступенькам крыльца вниз. Перепрыгнув через калитку, он побежал домой.

Я закрыла глаза, чувствуя, как по щекам бегут слёзы. Вытерев их, я повернулась к Дьюку. Он всё ещё пыхтел, яростно сверля меня взглядом.

— Пусть держится подальше отсюда, Кэтрин, или я сделаю так, что он исчезнет.

Преодолев страх, я подошла к Дьюку вплотную, ткнув пальцем в его заляпанную рубашку.

— Не вздумай приближаться к Эллиоту, слышишь меня? Иначе я уеду. Если ты хоть пальцем его тронешь, я уеду и никогда не вернусь!

Дьюк изумлённо моргал, нервничая и не зная, что ответить.

— «Джунипер» без меня обречён. Так что делай, что я говорю! — прошипела я. — Ступай в кровать! — приказала я, указывая наверх.

Дьюк разгладил галстук и попятился, повернувшись к лестнице. Он медленно взобрался наверх и повернул направо к своей комнате в конце коридора. Услышав, как за ним захлопнулась дверь, я кинулась наверх в свою комнату, придвинув кровать к двери и усевшись на матрас, чтобы кровать было тяжелее сдвинуть.

Закрыв рот рукой, я испытывала чувство жгучего стыда с примесью ужаса. Я никогда раньше не разговаривала с Дьюком подобным образом, и не знала, чего теперь ожидать. Он был самым пугающим из наших постояльцев, и его неспособность запугать меня и заставить подчиняться ему внесла некоторую неясность в наши отношения. Я боялась, что появится кто-то ещё более ужасный, чтобы держать меня в узде.

Ножки комода скребли по полу, пока я двигала его к двери. Когда я уже собиралась передвинуть кровать, моё внимание привлёк странный звук.

Бумс, бумс.

Я замерла.

Бумс.

Звук шёл от моего окна.

Я подошла ближе, заметив Эллиота в идеальном кругу света, отбрасываемого одним из оставшихся уличных фонарей. Я открыла окно, улыбаясь ему.

— Ты в порядке? — спросил он.

Я кивнула, вытирая лицо.

— Прости. Мне жаль, что ты увидел это.

— Не переживай за меня. Могу помочь тебе спуститься, если хочешь. Ты не обязана тут оставаться.

— Я у себя в комнате. Дверь заперта. Тут безопасно.

— Кэтрин.

— Ты же знаешь, что я не могу, — отозвалась я.

— Я и представить себе не мог, что всё настолько плохо.

— Всё нормально. Я в порядке.

— Уж не знаю, на что это похоже, но это неправильно. Я беспокоюсь за тебя.

— Ты должен мне довериться, — попросила я.

Эллиот выронил камешки из ладони и положил руку на свой загривок.

— Меня приводит в ужас мысль о том, что с тобой что-нибудь случится. Меня пугает то, что ты сказала. Что мы не сможем больше видеться. Что это за выбор?

— Реальный выбор, — ответила я, обернувшись через плечо. — Тебе пора.

— Я не могу, — возразил он.

Я почувствовала, что на глаза вновь наворачиваются слёзы. Жизнь в «Джунипер» становилась всё хуже. Что-то мрачное таилось в его глубинах и мне не хотелось, чтобы Эллиот оказался втянут в это. Он мог пострадать из-за своего нежелания меня оставить.

— Пожалуйста, не надо, — взмолилась я. — Я справлюсь сама.

— Я должен кому-нибудь сообщить об этом. Позволь мне хотя бы поговорить с тётей Ли.

— Ты обещал, — напомнила я.

— Так не честно. Ты не должна была требовать подобных обещаний.

— Но я потребовала. И ты пообещал… и теперь хочешь нарушить обещание.

— Кэтрин, — взмолился он. — Позволь подняться к тебе. Я не могу уйти после того, что увидел.

Когда я не стала возражать, Эллиот разбежался и взобрался по стене дома в моё окно. Он согнулся, упершись руками в бёдра, стараясь отдышаться.

Я оглянулась на дверь в мою комнату.

— Тебе нельзя здесь находиться! — прошипела я. Впервые с тех пор, как отца увезли на скорой, в доме оказался кто-то помимо постояльцев, Тэсс или мамочки.

Эллиот выпрямился, возвышаясь надо мной, и огляделся.

— Меня не сразила молния. Я буду вести себя тихо. — Эллиот повернулся и закрыл моё окно, а затем прошёлся по комнате. — Эта комната не менялась с твоего детства?

Я замотала головой, стараясь не паниковать. Мамочка разозлилась, если бы узнала. Она оберегала «Джунипер» ещё яростнее, чем меня.

— Тебе нельзя здесь находиться, — прошептала я.

— Но я здесь, и я останусь здесь, пока ты меня не выгонишь.

— Твоей тёте это не понравится. Она может пожаловаться мамочке.

— Мне восемнадцать, — ответил он, глядя за мою спину и хмурясь. — А почему твой комод придвинут к двери?

Я молча сверлила его взглядом.

— Кэтрин…

Эллиот окинул меня взглядом, отчаянно желая защитить меня от того, что напугало меня настолько, что я забаррикадировала дверь мебелью.

— Ладно, — сказала я, закрыв глаза. — Хорошо, я расскажу тебе, но тебе нельзя здесь оставаться. Я не хочу, чтобы ты жалел меня. Мне не нужна твоя жалость. И ты должен пообещать, что никому не расскажешь. Ни своей тёте, ни кому-либо из школы. Никому.

— Это не жалость, Кэтрин. Я беспокоюсь за тебя.

— Обещай мне.

— Я никому не скажу.

— Дьюк никогда не заходит в мою комнату, но иногда тут бывают мамочка, Уиллоу, Поппи или моя кузина Имоджен. Мамочка не разрешает мне просверлить в стене отверстия, чтобы поставить на дверь замок, поэтому я придвигаю кровать к двери, чтобы никто не заходил в мою комнату.

— Это неправильно, — нахмурился Эллиот.

— Они заходят просто поболтать. Иногда они будят меня посреди ночи. Это раздражает. Мне спится гораздо лучше, когда кровать придвинута к двери. — Помолчав, я пихнула Эллиота в сторону окна. — Ладно, я рассказала тебе. А теперь отправляйся на вечеринку.

— Кэтрин, я не собираюсь на эту дурацкую вечеринку. Я останусь здесь, чтобы тебя охранять.

— Ты не можешь проводить со мной всё время. К тому же, я сама со всем справлялась последние два года. То, что ты узнал, ничего не меняет. Я не хочу, чтобы мы оба что-то упускали из-за этого места. Ступай.

— Кэтрин…

— Иди же, Эллиот. Иди, потому что я не могу так с тобой поступить. Я не могу ещё и эту вину взвалить на себя.

Лицо Эллиота помрачнело. Он повернулся и вылез наружу, закрыв окно за собой. Эллиот прижал кулак к стеклу, показывая мне жест «я люблю тебя». Я ответила ему тем же.

«С днём рождения», — беззвучно прошептала я.

Когда Эллиот ушёл, я открыла нижний ящик комода и достала из него любимую футболку отца с эмблемой университета Оклахомы. Ткань была тонкой и местами прохудившейся, но после столь пугающих событий, мне было необходимо напоминание об отце. Скатав футболку в комок, я улеглась в постель, прижав её к себе. Футболка давно перестала пахнуть папой, но я всё ещё помнила его запах. Я старалась представить себе, как отец сидит на краю моей кровати и ждёт, пока я засну, как бывало в детстве. Вскоре я задремала, но в моих грёзах между сном и явью меня защищал не отец. Меня защищал Эллиот.


ГЛАВА 23

Эллиот


Я застегнул свою спортивную куртку и сунул руки в карманы. Костёр был вдвое выше меня, но моросящий ледяной дождь не позволял спастись от холода. Когда мы с Сэмом прибыли на место, все, кроме игроков футбольной команды, уже были пьяны, и футболисты старательно навёрстывали упущенное, налегая на текилу.

Я вжимал голову в плечи под порывами ветра, пряча подбородок в вороте куртки. Сэм подпрыгивал, изредка перенося вес с одной ноги на другую, чтобы разогнать кровь.

— Пойду глотну из бутылки у Скотти. Он принёс бутылку «Fireball». Ты будешь?

— Это полный отстой, — хмуро ответил я. — Я вернусь к Кэтрин.

— Она впустила тебя в дом? — брови Сэма изумлённо приподнялись.

— Она впустила меня этим вечером.

— И как к этому отнеслась её мать? Мне казалось, она не впускает никого, кроме постояльцев и членов семьи.

— Я залез по решётке крыльца в её окно, — ответил я, пожав плечами и опустив голову. — Кэтрин впустила меня, только чтобы выгнать.

— Ой-ой. Так вы поговорили?

Я нахмурился.

— Не совсем. Ты был прав. Кэтрин не хочет, чтобы я что-то упускал из-за неё. Она никогда раньше не была на вечеринках. У неё сложилось превратное представление о них.

Возле костра ребята начали выкрикивать подбадривания. Очередной участник решил сыграть в стойку на кеге [12] .

— Эллиот, — поздоровалась Татум, откидывая свои влажные волосы назад. — Не знала, что ты придёшь.

— Я ненадолго, — ответил я, глядя мимо неё на веселье у пивного бочонка.

— Хочешь выпить? У меня есть…

— Нет, спасибо. Мне нужно перекинуться парой слов со Скотти, — сказал я, оставив Сэма с ней наедине.

— Хей, — сказал я, хлопнув Скотти по плечу.

— А вот и именинник! — провозгласил Скотти. Его литровая бутылка «Fireball» уже наполовину опустела. Скотти шатался на ногах, улыбаясь. — Хочешь глоток? Давай выпьем! — Он отпил из бутылки.

— Не, я пас, — отказался я. Скотти не чувствовал холода, поэтому он стоял дальше от костра. Меня начала бить дрожь, так что я попятился назад, случайно толкнув Круза Миллера, который держал Минку за руку.

— Смотри, куда прёшь, Янгблод, — огрызнулся он. Круз был пьян, но не так сильно, как Скотти, который встал между нами, словно назревала драка.

— Эй-эй-эй… у Эллиота сегодня день рождения, — запинаясь, сказал Скотти. — Не будь говнюком в его день рождения.

— А где Кэтрин? — спросила Минка с издёвкой. — Она не смогла прийти? Туалеты драит или типа того?

— Заткнись, Минка, — холодно отозвался я.

— Что ты сказал?! — вмешался Круз. Он был сантиметров на тридцать ниже меня, но он являлся звездой команды по рестлингу, щеголяя поломанными ушами и носом и бычьей шеей, которая была такой же толстой, как его голова.

— Эллиот, — окликнул меня Сэм, вставая рядом со мной. — Какие-то проблемы?

Рядом с Крузом собрались прочие рестлеры, вынудив Скотти протрезветь настолько, чтобы дать сигнал игрокам футбольной команды выстроиться за нами.

— А ну-ка повтори, нюхатель краски [13] , — сказал Круз.

Все мышцы в моём теле напряглись. Давненько никто не оскорблял моё происхождение, но именно к этому всё обычно и сводилось – самое примитивное оскорбление для дураков вроде Круза.

Я закрыл глаза, стараясь успокоиться и слыша голос тёти Ли, что велел мне обуздать гнев.

— Я не стану с тобой драться, Круз. Ты пьян.

Круз загоготал.

— То есть, ты можешь оскорблять мою девушку, но драться со мной не станешь? Может, ты и крупный парень, но ты тормоз.

— Ты что, ни одной нашей игры в этом году не видел, Круз? — улыбнулся Сэм.

— И что с того? — спросил Круз. — Он у нас теперь важная персона? Даже нормальную девушку не смог себе урвать. Кэтрин чокнутая.

Рестлеры засмеялись.

— Заткнись. Немедленно, — проговорил я сквозь зубы.

— Ох, ты, значит, можешь оскорблять мою девушку, но Кэтрин трогать нельзя? — спросил Круз.

— Кэтрин тебе ничего не сделала. Она никому из вас ничего плохого не сделала, — сказал я, чувствуя, что вот-вот сорвусь.

Сэм взял меня за плечо и потянул слегка назад. Я и не заметил, что угрожающе навис над соперником.

Минка вцепилась в руку Круза:

— Ты понятия не имеешь, что она сделала. Но скоро ты узнаешь. Кэтрин тебя просто использует.

— Чего ради? — скривился я.

— Ради того, чтобы бросить, она так со всеми поступает.

— Со всеми? — спросил я. — Её отец умер, Минка. Они с матерью открыли новое дело. И ты себя чувствуешь отвергнутой? Кэтрин повезло, что вы с ней больше не друзья. Кто бы говорил об эгоизме…

— Кэтрин – отличная подруга для Мэдди, — добавил Сэм. — Может, ей просто надоел твой мерзкий писклявый голос. Мне бы точно надоел.

У Минки отвисла челюсть. Круз кинулся на Сэма. И тогда всё и произошло. Я потерял контроль. Схватив Круза, я швырнул его на землю и принялся его колотить. Вопли Минки раздавались вдалеке, над ухом орали футболисты и рестлеры, временами кто-то пытался оттащить меня за куртку, но всё остальное слилось в сплошное пятно. Я не чувствовал боли в разбитых костяшках, когда мои кости соприкасались с костями на лице Круза, но я слышал удары.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем моим товарищам по команде удалось оттащить меня от Круза. Он лежал на земле с залитым кровью лицом. Минка рыдала, а рестлеры опасливо смотрели на меня, как на монстра.

Футболисты похлопывали меня по спине, словно я только что выиграл очередной матч для нашей команды.

— Пора уходить, — растерянно сказал Сэм.

Скотти пытался меня поздравить, но я вырвался из его хватки.

— Отвали! — крикнул я ему в лицо.

— Извини, чувак… я просто…

Я не расслышал окончания предложения, не знаю, закончил ли он его вообще. Сэм проводил меня до «крайслера», мы забрались внутрь и одновременно захлопнули дверцы. Вцепившись в руль, я заметил кровь, стекающую по моим костяшкам.

— Долбанный урод! Иисусе! Ты в порядке, Эллиот? — спросил Сэм.

Меня сотрясала дрожь. Я старался успокоиться.

— Просто… дай мне минуту.

Сэм кивнул и уставился вперёд.

— Я могу сесть за руль, если хочешь.

Я помотал головой и завёл двигатель.

— Я высажу тебя по дороге. Мне нужно кое-куда съездить. Я должен увидеться с Кэтрин.

Сэм нахмурился.

— Уверен, что хочешь, чтобы она увидела твои руки? Это может её напугать.

Я огорчённо вздохнул.

— Она и так в понедельник обо всём узнает в школе. Пусть уж лучше услышит это от меня.

Я врубил заднюю передачу и резко сдал назад, выехав с пустыря, который мы все использовали для парковки. Я был рад, что мы приехали последними. Иначе моя машина оказалась бы заблокирована.

Сэм был молчалив по дороге к его дому, и я был рад этому. Голоса в моей голове звучали так громко, что любой посторонний шум меня раздражал. Я беспокоился из-за того, что скажет Кэтрин, что скажет тётя Ли. Всего за пару секунд вся та тяжёлая работа, которую я годами проделывал, чтобы обуздать свой гнев, пошла насмарку.

Сэм постучал по крыше «крайслера», выбравшись наружу:

— Спасибо, что прикрыл меня в драке. Позвони мне завтра.

Я кивнул, а затем развернул машину по направлению к улице Джунипер.

Свет в комнате Кэтрин всё ещё горел, когда я подъехал, отчего по моим венам вновь побежал адреналин. Я не знал, поймёт ли она меня, или разозлится, или испугается. Я закрыл глаза и откинул голову на подголовник. Она не испугалась, когда увидела, что я колошмачу тот дуб, но это было давно. С тех пор она через многое прошла. Тем не менее, я не мог иначе. Мне не хотелось, чтобы она узнала о случившемся от кого-то другого.

Перейдя улицу, я подбежал к стене дома со стороны пустыря Фэнтонов. Разбежавшись перед решёткой крыльца, я взобрался наверх, чувствуя, как щепки из решёток царапают мои ладони.

Кэтрин лежала, свернувшись калачиком, прижав к груди что-то серое. Она спала с включённым светом. На меня нахлынуло чувство вины, и в крови вновь начал закипать гнев. Сделав пару глубоких вздохов, я велел себе успокоиться, прежде чем постучать пальцем в её окно.

Кэтрин дёрнулась и села в кровати, глядя в изумлении на то, как я сидел, согнувшись, у её окна. Я помахал ей с жалкой улыбкой, вновь ощутив вину из-за того, что разбудил её.

Кэтрин обернулась на дверь, а затем подошла к окну, открыв его. Она выдохнула белое облачко пара, пока я перелезал через окно, а затем закрыла окно.

Она тут же нахмурилась, глядя на мои руки.

— Что случилось?

— Я сходил на вечеринку, — ответил я.

—Ты в порядке? — спросила она, осторожно осматривая мои руки. — Нужно это промыть.

Кэтрин отвела меня в ванную, включив прохладную воду и смыв грязь и кровь. Нагнувшись, она достала бутылку перекиси.

— Готов?

Я кивнул и она вылила прозрачную жидкость на мои ссадины. Я резко вздохнул, глядя, как жидкость становится розоватой, стекая в слив раковины. Кэтрин перевязала мои раны тем, что имелось, а затем отвела меня к кровати.

Мы осторожно сели, замерев и прислушиваясь, не разбудили ли мы кого-нибудь скрипом.

— Рассказывай, — сказала Кэтрин.

— Круз Миллер.

— Ох ты, — в её глазах светилось понимание.

— Думаю, он весь вечер нарывался на драку. Минка начала говорить всякие гадости и Круз бросился на её защиту, когда я сказал ей умолкнуть.

— Обо мне? — спросила Кэрин с перекошенным лицом. — Она говорила гадости обо мне.

— Ты не виновата, Кэтрин, — сказал я, нахмурившись. Я знал, что она станет винить во всём себя.

— Ты не можешь даже на вечеринке оттянуться… в свой день рождения… потому что влезаешь в драку из-за меня.

— Я бы с радостью сделал это ещё раз.

— Тебе не следовало, — сказала она, поднимаясь на ноги. Кэтрин металась взад-вперёд, её длинная ночная рубашка развевалась за ней. Наконец она остановилась, глядя на меня с решимостью на лице.

— Не говори этого. Не смей мне сейчас этого говорить, — сказал я. — Я могу справиться с чем угодно, но не с этим.

Её глаза наполнились слезами.

— Я тебе не подхожу. То, что с тобой происходит, несправедливо. Ты звезда-квотербэк. Если бы не я, тебя бы все любили.

— Меня интересует любовь только одного человека, — я помедлил. — Кэтрин? — Я потёр загривок. — В понедельник ты услышишь в школе, что я сорвался с катушек. Так всё и было, вроде бы. Я мало что помню. Крузу неслабо досталось.

Загрузка...