Маленькие огоньки

Он потянулся и выключил воду, а затем взял два полотенца и передал одно из них мне, а вторым вытер лицо.

— В чём дело? — спросила я.

— Тебе, наверное, лучше… — он смущённо ткнул в сторону спальни.

— Я что-то сделала не так?

— Нет, — торопливо ответил он, отчаянно пытаясь спасти меня от смущения, которое он сам испытывал. — Я не… подготовился.

— О, — заморгала я, пытаясь собраться с мыслями. Когда до меня наконец дошло, я изумлённо распахнула глаза. — Ой.

— Ага. Извини. Не думал, что до этого дойдёт.

Я пыталась сдержать улыбку, но не смогла. Мне не в чем его упрекнуть. Я же не давала ему никаких намёков, что до этого дойдёт.

— Я просто… — я указала на свой комод и вышла из ванной, закрыв за собой дверь. Прикрыв рот рукой, я подавила смешок и выдвинула один из ящиков.

Продев ноги в сухие трусики, я схватила первую попавшуюся ночную рубашку и натянула её через голову.

Эллиот тихонько постучал в дверь.

— Можешь захватить мою футболку и шорты из сумки?

— Да, — ответила я, повернувшись к его спортивной сумке, стоящей в углу. Поверх были уложены чёрная футболка и пара серых хлопковых шорт. Схватив их, я поспешила ко входу в ванную. Дверь приоткрылась и Эллиот выставил руку ладонью вверх. Как только одежда оказалась у него в руке, он тут же закрыл дверь.

Я уселась на кровать, расчёсывая волосы под нежную мелодию из музыкальной шкатулки и ожидая Эллиота. Наконец он вышел из ванной, всё ещё смущаясь.

— Не нужно стесняться, — сказала я. — Я вот не стесняюсь.

— Просто дело в том, что… тётя Ли затронула эту тему после того, как я впервые остался у тебя на ночь. Я заверил её, что в обозримом будущем до этого не дойдёт. А теперь думаю, что стоило всё-таки к ней прислушаться.

— А вот теперь я стесняюсь.

Эллиот издал смешок, усевшись рядом со мной и стараясь достать резинку для волос из своего мокрого пучка.

— Давай помогу, — предложила я, улыбаясь. Он расслабился, прижавшись ко мне спиной. У меня ушла целая минута на то, чтобы вытащить все волосы из чёрной резинки и распутать их. Я начала расчёсывать волосы с кончиков, придерживая их, пока я осторожно вела расчёской по его волосам. Он глубоко вздохнул и прикрыл глаза, прислушиваясь к ритмичному шороху расчёски, проходящей по тёмным локонам.

— Никто не расчёсывал мои волосы с тех пор, как я был ребёнком, — сказал он.

— Это успокаивает. Ты должен позволять мне делать это чаще.

— Можешь делать это, когда пожелаешь.

Когда я смогла расчесать волосы Эллиота от корней до кончиков, он забрал у меня резинку для волос и собрал волосы в хвост.

— Ты как тот парень из Библии, — заметила я. — Силач с сильными волосами.

— Ты читала Библию? — Эллиот приподнял бровь. — Ты же говорила, что не веришь в бога.

— Я верила раньше.

— И что же заставило тебя отказаться от этого? — спросил он.

— А ты веришь в бога?

— Я верю в связь - с землёй, со звёздами, с живыми сущностями, с моей семьёй и моими предками.

— И со мной?

Вопрос его удивил.

— Ты семья.

Я наклонилась и осторожно поцеловала его разбитую губу. Он поморщился.

— Я принесу лёд.

— Не нужно, всё в порядке. Не уходи.

Я рассмеялась.

— Я быстро.

Выскользнув из комнаты, я спустилась вниз и открыла холодильник, достав пакет со льдом. Завернув его в кухонное полотенце, я поспешила обратно наверх, осознав вдруг, что теперь я всё время прислушивалась ко звукам в доме. Кругом царила тишина. Даже нагреватель воды в подвале стих.

Когда я вернулась в комнату, Эллиот помог мне придвинуть комод и кровать обратно к двери.

— Я могу зайти как-нибудь, когда твоей матери не будет дома, и поставить замок на твою дверь.

— Она заметит это, — ответила я, качая головой. — И выйдет из себя, если заметит, что я что-то меняю в доме.

— Она должна отнестись с пониманием к тому, что её дочь-подросток хочет установить замок на дверь своей спальни. Особенно учитывая соседство постояльцев в доме.

— Она не поймёт, — я осторожно коснулась тёмной линии на его губе, оставленной ударом Круза. — Мне так жаль, Эллиот. Если бы ты держался от меня подальше, то не оказался бы в такой ситуации.

— Просто подумай. С чего все решили, что у тебя есть повод навредить Пресли? Потому что она обращалась с тобой ужасно. Ты ни за что не убедишь меня в том, что тут есть хоть капля твоей вины. Они могут напасть на меня хоть дюжину раз, и в этом не будет твоей вины. Это их выбор. Их ненависть. Их страх. Это не ты заставляешь их творить все эти вещи.

— Думаешь, они не оставят тебя в покое?

Он раздражённо вздохнул.

— Не знаю. Разве это важно?

— Да. Потому что ты прав. Становится хуже. Может, тебе тоже следует заниматься в кабинете миссис Мэйсон? — сказала я.

— Отличная идея. Я скучаю по тем временам, когда мог видеть тебя в коридоре или в классе мистера Мэйсона.

— И не говори! Я торчу там уже месяц. Скоро рождественские каникулы, а моему заточению всё конца и края не видно.

— Миссис Мэйсон переживает за тебя. Да и я тоже.

— Давай ненадолго побеспокоимся и о тебе.

Мы замерли, услышав скрип половицы в конце коридора.

— Кто это? — прошептал Эллиот.

— Когда я вернулась домой из школы, тут была Уиллоу. Должно быть, это она.

— Кто такая Уиллоу?

Я вздохнула.

— Ей девятнадцать. Она тащится от чёрной подводки для глаз. Ты с лёгкостью узнаешь её в толпе по этому признаку. Она… депрессивная.

— Откуда она?

— Я общаюсь с ней не так часто, как с другими. Большую часть времени она слишком подавлена. Мамочка считает, что она беглянка. Судя по её акценту, думаю, она из Чикаго.

— А что насчёт остальных? Ты упоминала, что в «Джунипер» есть постоянные посетители.

— Эм… — мне казалось странным обсуждать с кем-то постояльцев. — Есть ещё Дьюк с дочерью Поппи. Он хвалится, что он нефтяник из Техаса, но я не видела, чтобы он занимался чем-то ещё, помимо криков на окружающих. Он злой… до чёртиков… а Поппи похожа на мышонка, шмыгающего по «Джунипер».

— Кошмар. Зачем она ездит с ним?

— Он приезжает сюда по работе. У Поппи нет матери.

— Бедняга.

Я заёрзала на кровати.

— А кто ещё?

— Иногда гостит Алтея, она помогает мне с готовкой и уборкой, и она всегда рада помочь советом. Это именно она посоветовала мне простить тебя.

— Мудрая женщина, — проговорил Эллиот с улыбкой.

— Ещё временами приезжают мой дядя Тод и кузина Имоджен, но не так часто, как другие. После того, что случилось в прошлый раз, мамочка сказала дяде Тоду не приезжать какое-то время.

— Дядя Тод ^[16] ? — поддразнил Эллиот.

Я пожала плечами.

— Если он похож на жабу и ведёт себя, как жаба, то…

— Он приходится тебе дядей со стороны матери или отца? Или это муж чьей-нибудь сестры?

— Понятия не имею, — призналась я, задумчиво уставившись в потолок. — Я никогда не спрашивала.

— Странно, — Эллиот издал смешок.

— Да тут всё странно, уж поверь.

В комнате царил мрак и в доме наступила тишина, нарушаемая лишь шагами Уиллоу и шумом проезжающих мимо машин. Дверь подпирали комод и кровать, так что я не боялась ночного вторжения постояльцев в мою комнату. Я склонилась и нежно поцеловала опухшую губу Эллиота.

— Ты не против? — спросила я.

— Конечно же, нет.

Я прильнула к груди Эллиота, слушая стук его сердца. Ритм слегка ускорился, но затем вернулся в норму. Он обнял меня, его голос звучал низко и успокаивающе.

— Рождественские каникулы, затем Рождество, затем Новый Год, а там и последний семестр не за горами. Всего через месяц тебе исполнится восемнадцать.

— Ого, — моргнула я. — Кто бы мог подумать?

— Всё ещё планируешь остаться здесь?

Я задумалась над его вопросом. Мне казалось, что совершеннолетие не наступит никогда. И вот когда до него оставалось совсем чуть-чуть и я чувствовала безмятежность в объятиях Эллиота, моя уверенность пошатнулась.

— Раздумье – это хорошо, — заметил он.

Я ущипнула его за бок и он беззвучно ахнул. Его пальцы нащупали мои рёбра и начали щекотать их, отчего я завизжала. Я прикрыла рот рукой, испуганно открыв глаза.

Мы хихикали, пока не услышали звук поворачивающейся дверной ручки.

— Кэтрин? — раздался голос Уиллоу.

Я замерла, ощущая, как страх заполняет мою грудь и распространяется по венам. Мне пришлось собрать всю свою храбрость, чтобы ответить ей.

— Я уже в постели, Уиллоу. Что тебе нужно? — спросила я.

Она скреблась в дверь.

— К двери что-то придвинуто?

— Комод.

Она продолжала толкать дверь.

— Почему?

— Потому что у меня нет дверного замка, а постояльцы считают, что могут нагрянуть, когда им вздумается.

— Впусти меня! — заныла она.

Я набиралась храбрости пару секунд, но выбора у меня не было.

— Нет. Я в постели. Уходи.

— Кэтрин!

— Я сказала, уходи!

Дверная ручка вернулась в исходное положение. Шаги Уиллоу стихли, когда она вернулась к себе в комнату.

Я опустила голову на грудь Эллиота, вздохнув, словно только что вынырнула из воды.

— Чуть не попались.

Он прижал меня к себе, тепло его рук помогло мне успокоить бешено колотящееся сердце.

— Она явно из Чикаго.

Я облокотилась на грудь Эллиота, не сводя глаз с двери.

— Ты так и будешь пялиться на дверь до самого утра? — спросил Эллиот.

— Эллиот, если она войдёт в комнату…

Он ждал, когда я закончу мысль, которую я так боялась озвучить вслух.

— И что тогда? Скажи мне.

Я нахмурилась. Всё внутри меня протестовало против раскрытия правды.

— Они попытаются заставить меня остаться здесь. Мамочка. Постояльцы.

— Почему?

— Опять вопросы? — сказала я, чувствуя себя неуютно.

— Кэтрин, — не унимался он. — Что здесь происходит? Чем они занимаются?

Я прикусила нижнюю губу и поёрзала.

— Новые постояльцы… они не уезжают. Иногда я нахожу их чемоданы в подвале, а в их комнатах остаются их туалетные принадлежности. У нас не часто бывают посетители, помимо постоянных, но…

Эллиот надолго задумался.

— И давно это происходит?

— Вскоре после того, как мы открылись.

— Что с ними происходит? С новыми постояльцами.

Я пожала плечами, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.

Эллиот прижал меня к груди. Помолчав, он продолжил:

— Кто-нибудь их искал?

— Нет.

— Может, не всё так страшно. Может, постоянные гости просто обворовывают их.

— Возможно.

— Ты ни разу не видела, чтобы кто-нибудь из них уезжал?

— Из тех, кто путешествует в одиночку – ни одного.

Он вздохнул и крепко обнял меня. В конце концов мои глаза начали слипаться, и как бы я ни старалась следить за тенями под дверью, тьма окутала меня и я погрузилась во мрак.

Когда я открыла глаза, Эллиот уже ушёл. Зимние птицы щебетали в ярком свете солнца, и в кои-то веки ветер утих. Я оделась в школу. Собрав волосы в хвост, я услышала звон тарелок на кухне и в тот же миг сработала пожарная сирена. Кинувшись вниз, я замерла, увидев творящийся на кухне хаос. Мамочка пыталась приготовить завтрак. В воздухе пахло горелым беконом и дымом.

Открыв окно на кухне, я схватила подложку для столовых приборов и принялась размахивать ей, разгоняя дым. Через пару секунд сирена отключилась.

— Боги, я, должно быть, разбудила весь дом, — сказала мамочка.

— Ты в порядке? — спросила я.

— Я… — она огляделась и всхлипнула, заметив на полу разбитое яйцо.

Я наклонилась и подобрала с пола желток и скорлупу, выкинув их в раковину. Мамочка была великолепным поваром и кондитером, и не требовалось большого ума, чтобы сообразить, что произошло.

— Дьюк здесь? — спросила я, но прежде чем она успела ответить, я заметила «крайслер», припаркованный у обочины. — Ой! Мне пора! — крикнула я через плечо.

Эллиот вышел из машины и встал возле неё. Его улыбка была не такой яркой, как обычно, и его глаза не сияли привычным светом, когда я шла ему навстречу.

Когда я заняла пассажирское сиденье, он взял меня за руку. Дорога в школу прошла в молчании. Мы оба прекрасно понимали, что этот день будет ещё хуже, чем предыдущий. Чем дольше не было вестей о Пресли, тем более враждебными становились для нас стены школы.

Эллиот припарковался и тяжело вздохнул. Я сжала его руку.

— До рождественских каникул всего три дня.

— Меня сегодня отстранят от занятий. Как пить дать.

— Давай я спрошу миссис Мэйсон, можно ли тебе тоже заниматься в её кабинете, ладно?

Он помотал головой, стараясь скрыть нервозность при помощи улыбки.

— Нет. Я хочу видеть тебя чаще, но прятаться я не собираюсь.

— Но ведь это не честно, что я нахожусь под защитой, а ты становишься ходячей мишенью. И ты не будешь прятаться. Ты просто будешь избегать драки.

— Я не привык избегать драки.

Мы вошли в здание старшей школы, держась за руки. Эллиот шёл чуть впереди меня – достаточно для того, чтобы принимать на себя удары плечами от товарищей по команде и прочих учеников, пока мы шли по коридору. Ему больше никто не улыбался, никто не хлопал его по ладони - дружелюбие сменили обвиняющие взгляды и страх.

Эллиот смотрел прямо перед собой, мышцы его челюсти дёргались при каждом тычке. Он не мог позволить себе врезать кулаком по каждому лицу, выбивая зубы и ломая носы, поэтому он тихо повторял свою мантру, отчитывая время до рождественских каникул.

Эллиот остался со мной, пока я открывала свой шкафчик. Я вынула учебники по испанскому, физике и мировой истории и Эллиот проводил меня до кабинета миссис Мэйсон, чмокнув меня в щёку на прощание, стараясь добраться до своего шкафчика и класса до того, как прозвенит звонок. Я гадала, остановит ли его кто-нибудь по дороге.

— Доброе утро, Кэтрин, — поприветствовала меня миссис Мэйсон. Она что-то печатала на компьютере, когда я вошла в кабинет. Она заметила, что я молчу, и посмотрела на меня. — Хм. Всё в порядке?

Я нерешительно жевала губу, отчаянно желая поговорить с ней об Эллиоте, но он ни за что не стал бы прятаться в её кабинете весь день.

— Утро выдалось сумбурным. Завтрак подгорел. Пришлось готовить всё заново.

— Тебя что-то отвлекло?

— Дело не во мне. Это мамочка. Она… опять в унынии.

Я провела почти четыре недели в крошечном кабинете рядом с миссис Мэйсон и избегать общения с ней было невозможно. По прошествии первой недели она начала что-то подозревать, так что мне пришлось разговаривать с ней хоть иногда, чтобы она не переживала.

— Что-нибудь случилось или…

— Да нет. Временами она грустит. Чем ближе к окончанию школы, тем хуже становится.

— Ты уже подала заявку на учёбу в какой-нибудь колледж? Время ещё есть.

Я помотала головой, сразу же отогнав эту мысль.

— Ты с лёгкостью можешь получить стипендию, Кэтрин. Я могу тебе помочь.

— Мы это уже обсуждали. Вы же знаете, что я не могу её оставить.

— Почему? Множество подростков уезжает учиться в колледж, пока их родители управляют семейным бизнесом. Ты можешь вернуться домой, обогащённая новыми знаниями и сотворить чудо с «Джунипер». Ты не задумывалась о курсах управления гостиничным хозяйством?

Я издала смешок.

— Тебе смешно? — улыбнулась миссис Мэйсон.

— Это невозможно.

— Кэтрин, ты хочешь сказать, что не можешь поступить в колледж из-за того, что твоя мать не способна о себе позаботиться в твоё отсутствие? Означает ли это, что ты осуществляешь за ней уход?

— Иногда больше, чем обычно.

— Кэтрин, — сказала миссис Мэйсон, сложив руки за табличкой со своим именем. Она наклонилась вперёд, её глаза переполняли грусть и отчаяние. — Прошу, пожалуйста, позволь мне помочь тебе. Что у вас там происходит?

Я нахмурилась и повернулась к ней спиной, открыв учебник по испанскому.

Миссис Мэйсон вздохнула и тишину комнаты заполнил ритмичный стук клавиатуры.

Грифель моего карандаша номер два скрипел по бумаге, внося разнообразии в стук клавиш. Сидеть с миссис Мэйсон в тишине стало привычным для меня делом – я даже начала ощущать безмятежность. Здесь не было ничего, кроме занятий. С этим я могла справиться.

Незадолго до обеденного перерыва жалюзи на стеклянной стене офиса миссис Мэйсон дёрнулись. Снаружи раздавались крики и шум потасовки. Миссис Мэйсон выглянула из кабинета, а затем резко открыла жалюзи.

Тренер Пекхам стоял на пороге офиса администрации, держа за руки Эллиота и второго ученика, которого я не узнала, поскольку оба его глаза так заплыли, что почти не открывались.

Миссис Мэйсон выскочила из кабинета, и я последовала за ней.

— Этот вот, — тренер Пекхам толкнул вперёд паренька, — начал потасовку. А вот этот, — продолжил он, толкнув Эллиота вперёд, — её закончил.

— Кто это? — спросила миссис Розальски, торопясь к нему с пакетом льда. Она помогла парню сесть, прижав два пакета со льдом к его глазам.

— Не один из моих… в кои-то веки, — сказал тренер Пекхам. — Оуэн Роу.

Я в ужасе прикрыла рот рукой.

Миссис Розальски посмотрела на нас.

— Я вызову медсестру. Бьюсь об заклад, у него сломан нос.

Миссис Мэйсон опустила голову.

— Директор Огустин и заместитель директора Шарп сейчас на административном совещании. Эллиот, проследуй за мной в кабинет директора Огустин, будь добр. Кэтрин, вернись на своё место.

Я кивнула. Когда Эллиот прошёл мимо меня, целый и невредимый, я заметила пристыженное выражение на его лице. Его левая рука слегка опухла. Интересно, сколько раз эти костяшки успели встретиться с лицом Оуэна, прежде чем Эллиота остановили? Сколько сдерживаемой ярости скрывалось в этих ударах, которые проделывали дыры в дверях?

Я подошла к Оуэну и уселась рядом с ним, помогая ему держать пакет со льдом у левого глаза.

— Хей, — поздоровалась я.

— Кэтрин?

— Это я, — ответила я, убрав руку, когда он отшатнулся от меня. — Я просто пытаюсь помочь, — сказала я.

— Даже несмотря на то, что я ослеп из-за твоего парня?

— Ты не ослеп. Отёк спадёт, — заверила я его. Я не была уверена, хочу ли знать ответ, но задала вопрос. — Что произошло?

— Как будто тебе есть до этого дело, — сказал он, отклоняясь от меня подальше.

— Есть. Мне есть до этого дело. Я понимаю, мы… мы отдалились друг от друга.

— Отдалились? Скорее мы с Минкой перестали для тебя существовать. Что мы тебе сделали, Кэтрин?

— Ничего. Вы ничего не сделали.

Он повернул лицо ко мне, стараясь разглядеть выражение моего лица.

— Никто не бросает друзей ни с того ни с сего… особенно тех, с кем дружишь почти всю жизнь.

— Мой отец умер, — вздохнула я.

— Нам это известно. Мы пытались быть рядом.

— Это не то, что мне было нужно.

— Тогда почему ты нам не сказала этого? Зачем ты заставила Минку чувствовать себя никчёмной? Зачем заставила меня чувствовать себя отбросами, от которых избавились? Я понимаю, что тебе было больно. Ты могла просто сказать нам, что тебе нужно время.

Я кивнула, опустив голову.

— Ты прав. Именно так мне и следовало поступить.

— Ты захлопнула дверь у нас перед носом. И не один раз.

— Я ужасно с вами поступила, а ведь вы просто пытались быть мне друзьями. Но я была сама не своя. Я всё еще не… та девчонка, которую вы знали. И всё стало гораздо хуже, чем было тогда.

— О чём ты? — спросил он. Обида и злость исчезли из его голоса.

Я встала.

— Вам по-прежнему лучше держаться от меня подальше. Ради вашей же безопасности.

Он откинулся на спинку стула с привычным мрачным видом.

— Зато Мэдисон и Сэм неуязвимы, так что ли?

— Мэдди и Сэм не стремятся зайти в мой дом, — прошептала я.

— В смысле? В твоём доме что-то происходит?

В офис вошли два парамедика, один низкорослый и плотный, второй – высокий и тощий. Они представились Оуэну и я отступила назад.

— Кэтрин? — позвала миссис Розальски, взглядом указывая на дверь кабинета методиста.

Я поняла, что она от меня хотела. Вернувшись в кабинет миссис Мэйсон, я продолжила занятия в одиночестве. Прозвенел звонок после первого урока, а затем ещё один, знаменуя начало второго урока. Эллиот всё ещё находился в кабинете директора, и сотрудники администрации продолжали работать, как ни в чём не бывало.

Спустя полчаса Эллиот вышел из кабинета директора Огустин. Он смотрел в пол, проходя мимо, явно раскаиваясь в содеянном.

— Хей, — сказала я, пытаясь ободрить его улыбкой, но он проигнорировал меня, спешно покинув офис. Его сопровождали двое школьных охранников. Я повернулась к миссис Мэйсон.

— Вы его отстранили?

— Не надо на меня так смотреть, — сказала она, потянув меня за собой в свой кабинет и закрыв за нами дверь. — Он отправил другого ученика на больничную койку. У меня не было выбора.

— Что произошло? — допытывалась я.

— Ты же знаешь, что мне нельзя обсуждать это с тобой.

— Он сам мне всё расскажет после школы.

Миссис Мэйсон устало опустилась в своё кресло.

— Ты точно хочешь это узнать? — я нахмурилась. Миссис Мэйсон вздохнула и села прямо. — Оуэн сказал кое-что, что разозлило Эллиота, и тот его ударил. Много раз.

— Он не стал бы этого делать без веского повода.

— Правда? Я ведь слышала про драку с Крузом Миллером на вечеринке у костра, — миссис Мэйсон принялась нервно перебирать бумаги на столе.

— Вы хоть представляете себе, через что он прошёл за последний месяц? С тех пор, как нас привели в ваш офис для допроса после исчезновения Пресли, все кругом думают, что мы с ней что-то сделали.

— Ну, случившееся сегодня мы никак не можем списать на самозащиту, — миссис Мэйсон оставила бумаги в покое и вздохнула, серьёзно посмотрев на меня. — Он не просто не остановился – он сам стал агрессором. Не переживай. Тут безопасно.

— Но он-то остался там.

Она подумала над моими словами.

— Ты считаешь, что мне стоит привести его сюда? Только конченный идиот станет задирать Эллиота. Он же размером с игрока НФЛ ^[17] .

— И хорошо, что так. Да нам с ним приходится буквально с боем пробиваться от парковки до коридора С каждое утро, во время перерыва на обед и после школы.

— Вам угрожают физически?

— Миссис Мэйсон… пожалуйста. Вы не можете его отстранить. Он же потеряет все шансы на стипендию.

Она задумчиво посмотрела на меня. Я никогда раньше не открывала ей свои мысли и чувства, как сейчас, и я поняла, что она решила этим воспользоваться. Её следующий вопрос подтвердил мои опасения.

— Расскажи, что творится у тебя дома, и я изменю своё решение.

— Вы что… предлагаете мне сделку?

— Да, — признала она без обиняков. — Скажи мне, что именно вы с Эллиотом скрываете, и я позволю ему вернуться в школу завтра же.

У меня челюсть отвисла. Комната закружилась перед глазами и воздуха стало катастрофически не хватать.

— Так не честно. Сомневаюсь, что это этично.

— Разве это имеет значение? — спросила миссис Мэйсон, откинувшись на спинку. Она была довольна собой, понимая, что одержала надо мной победу.

— Вы точно можете всё исправить? Отменить его отстранение?

— Я могу назначить ему внутреннее отстранение с посещением консультаций психолога. Это успокоит родителей Оуэна.

Я закатила глаза.

— Говорю же вам, так он рискует потерять стипендию.

Она пожала плечами.

— Это всё, что я могу сделать. Либо соглашайся, либо нет.

— Внутреннее отстранение с посещением консультаций психолога. Консультировать будете вы?

— Только если ты расскажешь мне правду о том, что творится у тебя дома.

Я уселась на свой стул, облокотившись на спинку, как на спасательный трос.

— Можешь подумать, — предложила миссис Мэйсон.

Бросить всё было куда проще, чем мне казалось. Стоило миссис Мэйсон вынудить меня выбирать между спасением Эллиота и «Джунипер», решение пришло в считанные секунды. В этот миг я была уверена в том, что люблю его, что я достойна его любви и что спасти мамочку можно только позволив «Джунипер» пойти ко дну. Возможно, она будет ненавидеть меня, пока ей не станет лучше, или же возненавидит навсегда, но я знала, что поступаю правильно по отношению ко всем, кого я любила. Уверена, Алтея и Поппи поймут меня.

Я посмотрела на миссис Мэйсон. Решение было простым, но произнести эти слова вслух было неимоверно тяжело. Я собиралась предать всё, что я так отчаянно скрывала последние два года – всё то, что заставляло меня отталкивать Эллиота и всех, кто пытался сблизиться со мной. Моя клетка вот-вот распахнётся. Впервые за долгое время я не знала, что будет дальше.

— Я уже всё решила, — ответила я.

Миссис Мэйсон наклонила голову, готовясь к тому, что я скажу.

— Кэтрин, кто-нибудь заботится о тебе дома?

Я прочистила горло. Сердце колотилось так громко, что миссис Мэйсон наверняка слышала его стук.

— Нет.

Миссис Мэйсон сложила руки вместе, терпеливо ожидая, когда я продолжу.

ГЛАВА 31

Кэтрин

Мэдисон остановила машину перед «Джунипер». Сэм наклонился вперёд, разглядывая пыльные окна и облезлую краску на стенах.

— Ух ты, — восхитился Сэм, разинув рот.

— Спасибо, Мэдди. Я знаю, что твой отец не одобряет, что ты общаешься со мной, так что спасибо, что подбросила меня. Надеюсь, у тебя не будет из-за меня проблем.

Мэдисон повернулась на сиденье, чтобы продемонстрировать своё недовольство в полной мере.

— Температура на два градуса ниже нуля, Эллиоту запрещено появляться на территории школы, так что он не может тебя подвозить. Разумеется, я не против подбросить тебя.

— Спасибо, — улыбнулась я. — Миссис Мэйсон предлагала меня отвезти, но я видела её список дел на вечер – там два листа.

— Проводить тебя до двери? Или зайти с тобой внутрь? — спросил Сэм, разглядывая дом из окна машины.

— Сэм! Боже! — одёрнула его Мэдисон. — Не самый удачный момент!

— Спасибо, не надо, — поблагодарила я, собирая вещи.

Мэдисон коснулась моей руки на прощание.

Я занесла рюкзак в дом и поднялась в свою комнату. Сложив одежду, я впихнула максимальное количество футболок, брюк, носков и нижнего белья в набор дорожных сумок, которые отец купил мне много лет назад. Я сотни раз представляла себе, как воспользуюсь этими сумками, но мне и в голову не приходило, что я покину «Джунипер», только чтобы переехать в другой дом в Ок Крик.

В моей голове прокручивались различные сценарии – реакция мамочки, прощание, надежда на то, что в конце концов всё будет хорошо. Но ничего из того, что я представляла, не могло заставить меня пожалеть о том, что я помогла Эллиоту. Он был хорошим человеком, как Алтея или папа. Когда Эллиота загоняли в угол, он с боем выбирался из него, он готов был на любые жертвы ради тех, кого любил, и мне повезло оказаться в числе этих людей.

Внизу хлопнули дверцы кухонных шкафов, а затем кто-то позвал меня – кто-то юный и нетерпеливый, но не Поппи.

— Хей, — сказала я, обогнув угол и присев за кухонным островком.

— Выглядишь гадко, — огрызнулась кузина Имоджен. Поставив передо мной чашку чая, она скрестила руки на груди.

Я сидела за кухонным островком прямо в куртке и держала ладони над чашкой горячего чая, словно над костром. Имоджен безучастно смотрела на меня, облачённая в свою любимую футболку с рисунком в виде знака мира. Её волосы были заправлены за уши. Она стояла, привалившись спиной к кухонной стойке и разглядывая меня. Почти все дверцы кухонных шкафчиков были открыты настежь после того, как она обшарила их в поисках чайных пакетиков.

Обычно Имоджен предлагала мне оливковую ветвь в виде чашки чая, когда её отец обращался со мной плохо. Но, как правило, этот жест примирения следовал через день-два после инцидента. Мамочка ещё ни разу никому не запрещала появляться в гостинице, и вплоть до этого момента во мне теплилась надежда, что она всё-таки не пустит их обратно.

— Ну? — сказала Имоджен, глядя на меня. — Ты будешь пить этот дурацкий чай или нет?

Повисла неловкая пауза. Мы слышали завывание ветра, проникающего сквозь щели в стенах «Джунипер». Сверху хлопнула дверь и мы обе посмотрели наверх.

— Это Дьюк? — нервно спросила Имоджен.

— Перепад давления. Это всего лишь ветер.

Шторы были закрыты, впуская в столовую и кухню лишь серебристый отблеск дневного света. Тучи, похоже, надолго обосновались в Ок Крик, радуясь возможности остаться тут на всю зиму. Незваные гости, прямо как постояльцы «Джунипер».

— Ты не упоминала об этом раньше. Почему ты такая кислая? Что стряслось сегодня? Твоя мамочка рассказывала моему папе про девушку, которая пропала. Ты что-нибудь слышала о ней сегодня?

Я разозлилась, услышав, что дядя Тод вернулся. Он не должен был снова тут появляться. Неспособность мамочки твёрдо стоять на своём служила лишним доказательством того, что её депрессия усугублялась. Я ковыряла сколотый уголок на стоящей передо мной кружке.

— Нет.

— Нет? — переспросила Имоджен. — Ты ничего о ней не слышала?

— Только то, что её до сих пор не нашли, — ответила я, сделав глоток. — Имоджен… где мамочка?

Имоджен занервничала.

— Наверху. А что?

— Ты должна позвать её сюда. Мне нужно с ней поговорить.

— О чём? — насупилась Имоджен.

— Я хочу поговорить с мамочкой. Не с тобой. Позови её.

Имоджен скрестила руки на груди с упрямым видом.

— Ладно, — сказала я, сделав очередной глоток. — Я уезжаю. Сегодня.

— Что? — возмутилась Имоджен, обходя островок. — Что ты такое несёшь?

— Эллиота отстранили сегодня. Мне пришлось рассказать миссис Мэйсон про «Джунипер», чтобы инцидент не попал в его личное дело.

Имоджен наклонилась, глядя на меня исподлобья.

— Что именно ты рассказала ей про «Джунипер»? — тихо спросила она.

Я смотрела прямо перед собой, стараясь не замечать страха в глазах Имоджен.

— Что мамочка больна. Что я взвалила все заботы на себя.

— Ложь, — прошипела Имоджен. — Тётя Мэвис прекрасно заботится о тебе.

— Вот только редко, — возразила я, продолжая ковырять кружку и избегая её взгляда.

— Возьми свои слова обратно. Возьми свои слова обратно! — заорала она мне в ухо. Я скривилась и отстранилась от неё.

— Приведи мамочку, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно. — Скоро они будут здесь.

— Кто? — взвизгнула она.

— Соцслужба.

— Что это значит? — с отвращением спросила Имоджен.

— Органы опеки, — ответила я. Эти слова породили в моей груди ком, который тяжёлым камнем лёг на сердце. Я сделала то, что поклялась никогда не делать.

Имоджен ударилась в панику. Захныкав и кинувшись наверх по лестнице, она принялась звать мамочку.

— Мэвис! — кричала она. — Мэвис!

Кто-то постучал во входную дверь и я неуклюже открыла её. На пороге стоял Эллиот. На нём была куртка, его дыхание вырывалось изо рта облачками белого пара. Он растерялся, увидев меня. В руке он сжимал надорванный конверт со сложенным листом бумаги.

— Что ты сделала? — спросил он.

— Что ты натворила? — вторила ему мамочка, спускаясь вниз по лестнице. Схватив меня за плечи, она встряхнула меня.

Эллиот отодвинул меня назад, встав между нами.

— Эй, полегче… стоп. Давайте-ка успокоимся.

— Успокоимся? Успокоимся?! — возмущалась мамочка, почти переходя на визг.

Я устало прикрыла глаза.

— Она это ненавидит.

— Как ты могла так со мной поступить? — спросила она, пытаясь отодвинуть Эллиота с пути. — Ты рассказала этой… этой мерзавке-методисту про нас! И что дальше? Будешь жить в какой-нибудь дыре в приёмной семье среди десятка других детей? С чужими людьми? Ради чего? Ради него, что ли?

— Что? — опешил Эллиот, повернувшись ко мне. Он чувствовал себя обманутым, в его глазах отразилась боль от осознания того, что я открылась кому-то другому, а не ему. — Ты рассказала всё миссис Мэйсон?

— Я рассказала ей достаточно.

— Достаточно для чего? — спросил Эллиот. Он поднял конверт повыше. — Для этого?

У обочины перед «крайслером» Эллиота остановился чёрный минивэн, а следом за ним – полицейская машина. Я кинулась наверх по лестнице.

Эллиот перевёл взгляд с минивэна на бумагу в своей руке, а затем – на меня.

— Ты уезжаешь? Куда они тебя увозят?

— Мне нельзя говорить об этом сейчас.

Схватив две дорожные сумки и рюкзак, я спустилась по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, и направилась к выходу. Мамочка вцепилась в мою куртку мёртвой хваткой.

— Нет. Ты никуда не поедешь.

— Мамочка, тебе необходимо лечение. Ты должна закрыть «Джунипер»…

— Нет! — крикнула она.

— Ты должна закрыть гостиницу и разогнать всех. Только тогда я смогу вернуться. Я буду жить с тобой. Но… — я умолкла, заметив, что мамочка изумлённо таращится на минивэн вместо того, чтобы слушать меня. Я мягко повернула её лицо к себе, взяв за подбородок. — Мамочка? Ты должна меня выслушать. Тебя спросят, с кем, по-твоему, мне следует остаться. Скажи им, что хочешь, чтобы я жила у миссис Мэйсон. Ребекка Мэйсон. Школьный методист. Ты должна дать своё согласие.

Из минивэна вышли женщина и мужчина и направились к нашему дому.

— Мамочка? Миссис Мэйсон, — повторила я, чётко выговорив имя своего методиста. Миссис Мэйсон сказала мне, что соцработникам потребуется, чтобы мамочка подписала согласие на мой переезд к миссис Мэйсон. Иначе меня отправят в офис органов опеки, где я буду ждать распределения в приёмную семью.

— Нет! — возразила мамочка, пытаясь втащить меня обратно в дом и закрыть дверь.

— Я вернусь, — сказала я, встретив её испуганный взгляд.

— Когда? Ч-что же мне делать? Я останусь одна. Что же мне делать? — причитала мамочка, по её щекам катились слёзы.

Торопливо постучав, мужчина открыл москитную дверь и вошёл в дом, расправив пиджак и одёрнув галстук. Эллиот встал в прихожей позади сотрудников опеки с растерянным видом и нескрываемым беспокойством на лице.

— Миссис Калхун, меня зовут Стефани Барнс, — представилась женщина. Ей было примерно двадцать пять лет, телосложением она напоминала мамочку, но ростом была чуть ниже её. Женщина явно нервничала. — Меня сопровождают Стивен Фрай из Оклахомского отделения органов опеки и офицер Калпеппер из Полицейского Управления Ок Крик. Нам поручено доставить Кэтрин в безопасное место до выяснения обстоятельств того, что она сообщила методисту сегодня в школе.

— Куда вы её увозите? — спросила мамочка, вцепившись в мою куртку двумя руками. Паника и страх, звучащие в её голосе, разбивали мне сердце.

Офицер полиции встал между нами.

— Миссис Калхун, у нас есть судебный ордер. Вам придётся отойти и позволить мистеру Фраю и мисс Барнс выполнить их работу.

— Мамочка, делай, что он говорит, — сказала я, позволяя им освободить меня из её хватки. — Не забывай есть. На кухне есть хлеб, арахисовое масло и джем для Поппи.

— Кэтрин! — звала меня мамочка, оставшись в доме с офицером полиции и мисс Барнс.

— Эй! Погодите! — воскликнул Эллиот, выскочив за дверь. Мистер Фрай вывел меня через крыльцо на неровную пешеходную дорожку. Притормозив у калитки, он выставил руку вперёд, не подпуская Эллиота ко мне, но я опустила его руку.

— Всё в порядке, — сказала я. — Это мой друг.

— Куда ты? — в панике спросил Эллиот. — Ты уезжаешь из Ок Крик?

— Я еду к миссис Мэйсон. Я поживу у неё какое-то время.

— Серьёзно? — спросил он с явным облегчением. — А ты… ты этого хочешь?

— Так было нужно, — ответила я, пожав одним плечом.

Эллиот поморщился.

— Кэтрин, ты ведь сделала это не ради… — Он посмотрел на конверт в своей руке.

— Да, — ответила я. — И я сделала бы это снова.

Мистер Фрай жестом показал мне следовать за ним в минивэн и я послушалась, обернувшись через плечо на Эллиота.

Эллиот поспешил вперёд, остановившись возле калитки.

— Можно мне тебя навестить?

— Да, — сказала я, забираясь на заднее сиденье.

— Дом миссис Мэйсон, верно? — уточнил он.

Я кивнула.

Мистер Фрай закрыл дверь и обошёл машину спереди. Сев за руль, он посмотрел на меня в зеркало заднего вида:

— Всё будет хорошо, Кэтрин.

Мисс Барнс прошла мимо Эллиота, выйдя через калитку. Открыв дверцу со стороны пассажира, она забралась внутрь и пристегнулась. Повернувшись ко мне с тёплой улыбкой, она спросила:

— Ты взяла всё, что нужно?

Я кивнула.

— С мамочкой всё в порядке?

— Офицер Калпеппер побудет с ней, пока она не успокоится. Пристегнись, пожалуйста, Кэтрин.

Махнув Эллиоту на прощание, я смотрела, как его фигура удалялась, пока мы ехали по улице Джунипер в противоположную часть города.

Я гадала, смогу ли когда-нибудь забыть о том, что предала свою семью. Утешит ли меня мысль о том, что мой отъезд будет означать конец мини-гостиницы «Джунипер» и царящей в ней тьме. Я переживала, что, оправившись от грусти, мамочка меня возненавидит. Но больше всего я переживала, что Алтея и Поппи решат, что я бросила их. Мне было важно, чтобы они поняли моё решение.

Мистер Фрай припарковал минивэн на подъездной дорожке перед уютным домом миссис Мэйсон в стиле крафтсман ^[18] . Крыльцо, окаймляющее дом, немного напомнило мне «Джунипер», но сходство на этом заканчивалось. Тепло словно исходило изнутри дома сквозь большие окна, даже в промозглый зимний день. Снаружи всё светилось гостеприимством, начиная с фасадных панелей приглушённого зелёного оттенка и белых наличников и заканчивая растениями и разноцветными гирляндами, обрамляющими столбы террасы, а также висящим на двери рождественским венком.

Низкий подъём двускатной крыши придавал дому не мрачный вид, как у «Джунипер», а, скорее, уютный.

Миссис Мэйсон вышла на залитое светом фонаря крыльцо, завёрнутая в свитер и сияя улыбкой, которая не смогла скрыть её нервозности и облегчения. Мисс Барнс проводила меня до порога, помогая мне донести одну из сумок.

— Привет, — поздоровалась миссис Мэйсон, коснувшись моего лица. Посторонившись, она пропустила нас с мисс Барнс в дом.

Я разулась, уперев носок одного ботинка в пятку другого, и оставив обувь на деревянном полу, а затем осталась в носках перед бежевым ковром из мягкого ворса в гостиной. Миссис Мэйсон взяла мою куртку и повесила её в стенной шкаф в прихожей, а затем провела нас через широкую арку в гостиную.

Искусственная ёлка высилась почти до трёхметрового потолка, оставляя всего пару сантиметров между ним и стеклянным ангелом, расположенным на макушке дерева. Ветви были украшены красными и зелёными игрушками, некоторые из которых были ручной работы. За синтетическими иголками сверкали белые огоньки, подставка дерева была задрапирована декоративной красно-зелёной «юбочкой». Под ёлкой были разложены две дюжины подарков.

— Присядь, — сказала миссис Мэйсон, указывая на диван в виде тёмно-серой секции, обтянутой микрофиброй и украшенной декоративными подушками с цветочным принтом и подушками однотонного сине-зелёного цвета. Диван выглядел так безупречно, что я замешкалась.

— О, не глупи, — приободрила меня миссис Мэйсон, опустившись в кожаное раскладное кресло. — Мой племянник с племянницей, перемазанные мороженым с ног до головы, каждое воскресенье ползают по этому дивану. Вот почему я выбрала обивку из микрофибры.

Мисс Барнс присела на диван, и я уселась рядом с ней.

— Как всё прошло? — спросила миссис Мэйсон, снимая свитер.

— Мэвис, разумеется, расстроилась, но всё прошло лучше, чем ожидалось. Комната готова?

— Да, — ответила миссис Мэйсон, улыбаясь с облегчением.

— Я знаю, что вам пришлось постараться, чтобы успеть всё подготовить, — заметила мисс Барнс.

— А как иначе? — спросила миссис Мэйсон.

— О, я и не знала, что вы являетесь патронатным родителем, миссис Мэйсон, — призналась я.

— Вообще-то, нет. То есть, до этого момента. Просто мы часто работали вместе с мисс Барнс. И в этих стенах я просто Бекка, — сказала она, скрутив свои каштановые волосы в пучок и продев концы внутрь.

Я никогда не видела её в домашней одежде. Она выглядела гораздо моложе в серо-лиловых хлопковых штанах и выцветшей тёмно-синей футболке с эмблемой Центрального университета Оклахомы.

Мисс Барнс жестом обвела комнату:

— Тебя всё устраивает?

Я удивлённо моргнула. Я переехала из холодного ветхого викторианского особняка девятнадцатого века в тёплый безупречно чистый загородный дом.

— Эм, да. Всё здорово.

Миссис Мэйсон и мисс Барнс рассмеялись, а затем соцработник встала с дивана.

— Ну что ж. Оставлю вас одних.

— Спасибо, — сказала миссис Мэйсон, обняв мисс Барнс. Едва дверь закрылась, миссис Мэйсон сцепила руки.

— Здесь эм…здесь только мы? — спросила я.

Помедлив, она кивнула.

— Ага. Да. Только мы. Хочешь посмотреть свою комнату?

Я кивнула, собрала свои вещи и проследовала за ней по коридору.

— Гостевая ванная прямо по коридору. Моя комната справа в конце коридора, — показала она. — Твоя комната слева в конце коридора. У тебя отдельная ванная.

Миссис Мэйсон включила в комнате свет, показывая двуспальную кровать, деревянный комод и стол. Открытая дверь вела в небольшую ванную. Всё казалось таким блестящим и новым. Стены были выкрашены в лиловый цвет, окаймлённый белыми полосами, ковёр был светло-серым. Вместо тяжёлых затемняющих штор, висящих на железном карнизе, окна обрамляли мягкие занавески из полупрозрачной ткани.

— Давно вы здесь живёте? — спросила я.

Она с гордостью огляделась.

— Семь лет, три месяца и два дня, — улыбнулась она. — Но разве кто-то считает?

— Вы что-нибудь перестраивали? Всё кажется таким новым.

Она кивнула и поставила одну из моих сумок на кровать поверх серо-лилового покрывала.

— Да, — сказала она, но она не успела закончить мысль. В дверь позвонили и её глаза радостно засияли. — О! Это пицца! Идём!

Я проследовала за ней в гостиную, она оставила курьеру чаевые, поблагодарила его по имени и отнесла две коробки на кухню.

Пройдя к обеденному столу, миссис Мэйсон открыла коробки, наслаждаясь вместе со мной восхитительным ароматом густого соуса и специй.

— Тарелки! — воскликнула она, бросившись на кухню. — Держи. — Она поставила одну тарелку передо мной и, схватив кусок пиццы, вгрызлась в него, свободной рукой показав мне сесть напротив неё. — Боже. Извини. Я просто умираю с голоду.

Я изучала содержимое коробок. Одна пицца была наполовину сырной, наполовину – с пепперони. Другая была наполовину «суприм», наполовину – с колбасками.

— Я не знала, какую ты любишь, — сказала миссис Мэйсон, жуя. — Так что заказала наобум.

Я взяла по кусочку с каждой начинкой, положив еду на тарелку, и посмотрела на миссис Мэйсон.

— Молодчина, — похвалила она.

Откусив кусочек пиццы с пепперони, я довольно замурлыкала, наслаждаясь вкусом расплавленного сыра. Я годами не ела пиццу. Закрыв глаза, я блаженно расслабилась.

— Вкусно, — сказала я.

Миссис Мэйсон кивнула, хихикнула и взяла ещё кусочек.

Моя радость была недолгой, стоило мне подумать о том, как мамочка ест в одиночестве, если вообще ест. Пицца внезапно приобрела вкус сожаления.

— Всё в порядке, Кэтрин. Ты имеешь право радоваться жизни. Это нормально.

Я опустила голову.

— А чувствовать себя в ловушке, когда находишься на свободе, это тоже нормально?

Она промокнула рот салфеткой.

— Это часть процесса. У людей уходят годы, чтобы разобраться с этими чувствами. Вина, неуверенность, сожаление… потеря. Но это нормально. Старайся жить настоящим моментом, справляясь со всем постепенно. В данную секунду ты имеешь право насладиться своей пиццей и расслабиться, находясь в моей компании. Радоваться жизни, находясь вдали от «Джунипер», ещё не значит, что ты любишь свою мать меньше, чем прежде.

Я откусила ещё кусочек, переваривая её слова, как пищу.

— Мне сложно расслабиться. Мысленно я постоянно прохожу по списку дел, которые необходимо успеть сделать к утру.

— Вполне логично. Будь терпеливой к себе. Будь терпеливой к происходящему.

Я обернулась через плечо на рождественскую ель, сверкающую в гостиной.

— Красиво.

— Вы ставите дома ёлку?

— С тех пор как умер отец – нет, — покачала я головой. — Этим занимался он. Ставил ель, вешал гирлянды. Но они всегда смотрелись на «Джунипер» странно. Хотя мне нравилось смотреть из окна на соседние дома.

Миссис Мэйсон проверила время на своих часах.

— Тогда тебе должно понравиться.

Она шёпотом принялась вести обратный отсчёт, а затем показала наверх. Снаружи зажглись гирлянды, а следом за ними стали надуваться два огромных шара на переднем дворе. Спустя пару секунд на газоне красовались огромные надувные светящиеся фигуры снеговика и Санта-Клауса, колыхаясь на ветру.

— Ого, — ошарашено сказала я.

Миссис Мэйсон захлопала в ладоши и захихикала.

— И не говори! Полный угар!

Уголок моего рта приподнялся в улыбке.

— Впечатляет.

Раздался звонок в дверь и миссис Мэйсон постаралась удержать улыбку на лице.

— Жди здесь.

ГЛАВА 32

Кэтрин

Миссис Мэйсон, одетая в футболку и серые домашние брюки, медленно прошлась босиком до входной двери, посмотрела в глазок, а затем повернула замок и нажала на дверную ручку.

— Привет.

— Привет, — сказал Эллиот. Миссис Мэйсон посторонилась и впустила его в дом.

Она закрыла за ним дверь, пока он снимал куртку.

Эллиот показал на лист бумаги. Это было не то письмо, которое он получил от миссис Мэйсон об отмене отстранения.

— Я хотел сообщить тебе первой. Сегодня пришло официальное уведомление.

Я встала и Эллиот обнял меня, пока миссис Мэйсон вешала его куртку в шкаф.

— Что там? — я посмотрела на письмо. Конверт был отправлен из Бэйлорского университета. — Ты получил её? — восторженно спросила я.

— Это пока не окончательно. Мне предложили полную спортивную стипендию, — его голос звучал и вполовину не так радостно, как должен был бы. — Им требуется устное подтверждение с моей стороны, если я соглашусь поехать.

— Что значит «если я соглашусь поехать»? — спросила я.

— Куда? — спросила миссис Мэйсон.

— Ты поедешь! Это же Бэйлор! — воскликнула я, обнимая Эллиота. Когда я отстранилась, он лишь слегка улыбнулся.

— Что ты сделала? — спросил он, преисполненный чувством вины.

Я прижалась щекой к его груди и сделала глубокий вдох. От него пахло домом его тёти: приправами, которые она использовала при готовке, и свежим запахом мыла и средства для стирки.

— Кэтрин, — сказал он, отстранив меня на расстояние вытянутой руки.

— Кэтрин заключила со мной сделку, чтобы инцидент с Оуэном не попал в твоё личное дело. Тебе повезло, что директора Огустин не было тогда на месте, — сказала миссис Мэйсон.

— Значит, я не отстранён? — спросил он.

— Ты прочёл моё письмо? — спросила миссис Мэйсон, подняв бровь. — Внутреннее отстранение, занятия в моём офисе и курсы управления гневом. Таков был уговор.

— А что взамен? — спросил Эллиот, посмотрев на меня.

— Я рассказала ей про «Джунипер». О том, что мамочка больна и не может присматривать за мной, что мне приходится самой заботиться о себе. Надеюсь, это не скажется на твоей стипендии.

Эллиот молча посмотрел на меня, а затем перевёл взгляд на миссис Мэйсон.

— Ты начнёшь посещать мои консультации со следующей недели, в том числе во время каникул. Ты голоден? — спросила она.

Эллиот заметил коробки с пиццей.

— Всегда, — ответил он, садясь за стол.

Миссис Мэйсон метнулась на кухню, чтобы захватить третью тарелку и поставить её перед Эллиотом.

— Простите, что явился без приглашения, — извинился он между делом. — Я просто хотел убедиться, что с Кэтрин всё хорошо.

— Вполне ожидаемо, — сказала миссис Мэйсон, садясь напротив нас. — И очень заботливо с твоей стороны. Не стоит извиняться. Мне даже спокойнее, что ты здесь. Я и забыла, насколько успокаивающе сказывается присутствие мужчины в доме.

— Рад помочь, — ответил Эллиот.

— У нас есть охранная сигнализация, — обратилась она ко мне. — Я дам тебе код чуть позже.

— У нас? — переспросила я.

— У нас с тобой, — улыбнулась миссис Мэйсон. — Ты же теперь живёшь со мной.

Я улыбнулась. Она очень старалась, чтобы я чувствовала себя уютно.

— Сигнализацию, похоже, поставили не так давно.

— Мы установили её после… — она замолчала, смутившись.

Воспоминания той ночи вспыхнули у меня перед глазами так ярко, что мне пришлось встряхнуть головой, чтобы прогнать страх и унижение. Закрыв глаза, я кивнула, в который раз пытаясь забыть случившееся.

— После чего? — спросил Эллиот.

— После того, как Мэйсоны, вернувшись однажды с работы, обнаружили мою мать у себя дома.

— Что?! — изумился Эллиот.

— Это случилось после того, как я вызвала органы опеки в первый раз, шесть месяцев спустя после кончины мистера Калхуна, — пояснила миссис Мэйсон.

— И… она просто слонялась по дому или как? — поинтересовался Эллиот.

Миссис Мэйсон побледнела.

— Она пряталась у нас под кроватью.

— У вас под… кроватью? — переспросил Эллиот, потрясённо глядя на меня.

Я кивнула, сжавшись на стуле.

— С ума сойти, — сказал Эллиот.

— Она не хотела нам ничего плохого. Она просто была сбита с толку, — сказала миссис Мэйсон.

— Она лежала на полу, свернувшись калачиком и хныча. Не надо её защищать, — сказала я. — Пожалуйста, не надо.

— Её арестовали? — спросил Эллиот.

— Мэйсоны не стали выдвигать обвинений, — ответила я.

— Я до сих пор не уверена, простила ли ты меня, — призналась миссис Мэйсон.

— Я вас не виню. Я никого не виню.

— Итак, — начала миссис Мэйсон, глядя на Эллиота. — Так ты расскажешь нам?

— Что? — Эллиот переводил взгляд с меня на нашего методиста и обратно.

— Что такого тебе сказал Оуэн.

Эллиот поёрзал на стуле.

— Я думал, он вам сам уже сказал.

— Нет, — спокойно ответила миссис Мэйсон. — Оуэн провёл послеобеденное время в приёмном отделении клиники.

— Ох. Как… как он?

— Насколько мне известно, отёк немного спал. У него сломана правая скуловая кость. Тебе повезло, что твои дядя с тётей побывали в больнице и отговорили родителей Оуэна выдвигать обвинения, вопреки увещеваниям детектива Томпсона.

— Оуэну повезло гораздо больше, — насупился Эллиот. — Я бил в полсилы.

Миссис Мэйсон выгнула бровь в ответ.

— Что он сказал тебе, Эллиот? — спросила я. — Чем он тебя так разозлил, чтобы так его избить?

Мне требовалась причина. И притом серьёзная. Я хотела услышать, что его спровоцировали. Что он сорвался не потому, что мир вокруг нас рушился. Эллиот был моим якорем, соединяющим меня с нормальным миром. Боюсь, без этого якоря я погружусь в то же состояние, в котором пребывала мамочка после смерти отца.

— Это не имеет значения, — ответил Эллиот, избегая моего взгляда.

— Напротив, — возразила миссис Мэйсон. Она поставила ногу на стул, прижав колено к груди. Её поза была продуманной, как всё, что она делала, придавая ей более дружелюбный вид.

— Он сказал… — Эллиот сделал глубокий вздох, а затем торопливо проговорил на выдохе. — Он обозвал меня любителем потрохов ^[19] , а затем назвал Кэтрин шлюхой, которая, возможно, уже вынашивает моего индейского выродка.

У миссис Мэйсон отвисла челюсть от удивления.

Эллиот попытался заставить себя посмотреть мне в глаза, но не смог.

— Извини.

— Ты извиняешься? Это после того, как он тебя оскорбил? — я хотела было продолжить, но удержалась, прикрыв глаза руками. — Эллиот.

Моя нижняя губа задрожала. То, что он стал мишенью, было несправедливо само по себе, но мне стало в конец тошно оттого, что кто-то сказал нечто столь ужасное просто потому, что так было проще всего его задеть – а ведь Эллиот был одним из самых замечательных людей, которых я знала.

— У меня нет слов, Эллиот. Мне безумно жаль, что тебе пришлось с этим столкнуться. Я прослежу за тем, чтобы подобные слова больше никогда не прозвучали в стенах нашей школы, — сказала миссис Мэйсон.

— Поверить не могу, что Оуэн мог сказать нечто столь омерзительное. Мне не верится, что он…

— Тогда спроси тех, кто находился тогда в классе, ведь все слышали, как Оуэн выкрикнул эти слова, — сказал Эллиот.

— Я не имела в виду, что сомневаюсь в твоих словах, — сказала я. — Я верю тебе. Просто из всех, кого я знаю, Оуэн последний, кто мог бы сказать нечто подобное.

Миссис Мэйсон сощурила глаза.

— Я поинтересуюсь у тренера Пекхама, почему он не удосужился упомянуть эту часть конфликта.

— Это ещё не всё, — продолжил Эллиот, закрыв глаза.

— Не всё? — переспросила я.

— Я должен рассказать тебе всё. В этом классе учится Минка.

— О, нет, — сказала я.

После неловкой паузы, Эллиот выложил остальное:

— Она обвинила меня в том, что я кое-что сделал с Пресли. Она спросила меня при всех, изнасиловал ли я её. Сказала, что я, должно быть, бросил её труп где-нибудь в канаве в районе общины Уайт Игл. Так что я… я сказал ей заткнуться, иначе она станет следующей, кого будут искать.

Я прикрыла рот рукой, а миссис Мэйсон изумлённо ахнула.

— Я знаю! — сказал Эллиот, поднимаясь из-за стола. Его лицо исказилось от стыда. — Я знаю, что это было глупо. Я ляпнул, не подумав. Но я неделями терпел это дерьмо, и с меня хватит!

— Самое время рассказать мне о происходящем в подробностях, — заметила миссис Мэйсон.

Я встала рядом с Эллиотом, готовая защищать его от чего угодно, как он защищал меня.

— Обвинения. Расистские оскорбления. Эллиота постоянно толкают в коридоре. Кидают в него разные вещи, — сказала я, чувствуя, как он злится всё больше по мере того, как я продолжала. — Но то, что ты ляпнул, Эллиот, прозвучало как признание вины. Вот почему Оуэн наорал на тебя. Он боготворит Минку, а ты ей угрожал.

— На глазах у всего класса. Это плохо, — сказала миссис Мэйсон.

— Это вырвалось само собой, — простонал Эллиот. Закинув руки за голову, он переплёл пальцы на затылке и начал нервно расхаживать по комнате.

— Почему никто из вас не пришёл ко мне раньше? Когда Кэтрин сообщила мне о том, что происходит, было уже слишком поздно, — огорчилась миссис Мэйсон.

— Я думал, что справлюсь сам, — сказал Эллиот. — Мне казалось, стоит им найти Пресли или осознать, что мою вину невозможно доказать, то меня оставят в покое. Но всё стало только хуже.

Кто-то постучал в дверь и мы замерли.

— Без паники, — скомандовала миссис Мэйсон, встав из-за стола и направившись к двери. Открыв дверь, она тут же скрестила руки на груди и отступила на шаг назад. — Майло.

Мистер Мэйсон вошёл в дом и, заметив Эллиота, повернулся к жене:

— А он что тут забыл? — прошептал он под нос.

— Эллиот зашёл навестить Кэтрин. Она поживёт тут какое-то время.

— Ты рехнулась? — возмутился мистер Мэйсон. Он пытался не повышать голоса, но ему это не удалось.

— Мы вас слышим, — сказал Эллиот.

— Брюбекеры явились в клинику сразу после ухода Янгблодов, — продолжил мистер Мэйсон. — Они пытаются уговорить родителей Оуэна выдвинуть обвинения. Если им это удастся, то Эллиота будут искать.

— Кто будет его искать? — уточнила миссис Мэйсон.

Я выпрямилась, взяв Эллиота за руку. Он сжал мои пальцы в своей влажной ладони. Эллиот тоже был напуган.

— Полиция, — ответил мистер Мэйсон, глядя на нас с сочувствием. — Они воспользуются этим инцидентом, чтобы продолжить допрос касательно исчезновения Пресли. У них нет других зацепок. Сначала они будут преследовать Эллиота, а затем, — мистер Мэйсон перевёл взгляд на меня, — они придут за Кэтрин.

— Нет, — произнёс Эллиот, заслоняя меня своим телом, словно мистер Мэйсон пытался меня забрать. Пальцы Эллиота вцепились в мои. — Мы ничего не делали! Сколько раз нам это повторять?

Миссис Мэйсон уселась за стол, положив руки на столешницу ладонями вниз. Она закрыла глаза, глубоко вздохнула, а затем кивнула.

— Ладно. Пока ничего страшного не случилось. Давайте не будем волноваться без повода.

— Бекка, ему здесь не место, — вмешался мистер Мэйсон.

— Как и тебе, — ответила она, посмотрев на мужа.

Мистер Мэйсон стушевался, явно задетый её ответом. С начала учебного года он похудел, на его руках снова начали очерчиваться бицепсы, а живот стал почти плоским. Вместо привычных рубашек с коротким рукавом и скучных галстуков, которые были его отличительным знаком, он теперь носил одежду вроде той, в которой обычно ходил тренер Пекхам.

Мистер Мэйсон направился к выходу, но остановился возле ёлки, разглядывая подарки. Все они были завёрнуты в зелёную, красную или серебряную бумагу, кроме одного небольшого прямоугольника, обёрнутого в бумагу того же лилового оттенка, что и стены в моей комнате.

— Бекка…

— Тебе лучше уйти, Майло.

— Он останется? — спросил мистер Мэйсон, указывая на Эллиота. Когда его жена открыла рот, чтобы возразить, он остановил её. — Он подозреваемый, Бекка. Его нельзя оставлять без присмотра. Он ни минуты не должен быть сам по себе.

— Тогда я за ним прослежу, — сказала миссис Мэйсон.

Мистер Мэйсон посмотрел на Эллиота и вздохнул.

— Давай лучше я. Не хочу чтобы вы, девочки, куда-то ездили одни в столь позднее время. Не тогда, когда Пресли до сих пор в розыске. И точно не после того, как вы разозлили миссис Калхун. Без обид, Кэтрин.

Я помотала головой и пожала плечами.

— Он, наверное, прав, — заметил Эллиот, повернувшись ко мне. — Если бы по дороге домой меня остановили копы, то миссис Мэйсон сказала бы им, где я был.

— Ты увидишься с Кэтрин утром в школе. В моём кабинете. В восемь утра, — сказала миссис Мэйсон.

Эллиот кивнул, а затем наклонился, чтобы поцеловать меня в лоб, задержавшись губами на моей коже.

— Увидимся утром, — сказал Эллиот. Крепко обняв меня на прощание, он достал куртку из стенного шкафа, взял свои ключи со стола и вышел через дверь, которую мистер Мэйсон придержал для него.

В глазах мистера Мэйсона отражался внутренний конфликт, когда он посмотрел на свою жену.

— Задняя дверь заперта? А окна? — она кивнула и он вздохнул. — Ты поступила опрометчиво, Бекка. Жаль, что ты не поговорила сначала со мной.

Она скрестила руки на груди.

— Я всё равно бы это сделала.

— Знаю, — рассмеялся он. — Не забудь закрыть за мной дверь. Включи сигнализацию.

Миссис Мэйсон кивнула, закрыв дверь за своим мужем и повернув замок. Нажав несколько цифр на белом квадратном дисплее, она обернулась через плечо.

— Придумай четырёхзначный код. Такой, чтобы легко запомнить.

Я задумалась.

Миссис Мэйсон ввела какую-то команду на дисплее, а затем нажала какую-то кнопку. Устройство дважды пикнуло.

— Просто введи свой код, а затем нажми вот эту кнопку, чтобы включить или отключить сигнализацию, когда будешь уходить или возвращаться домой. Вот эту кнопку следует нажать, если ты хочешь включить сигнализацию, находясь дома. Возьми в привычку всегда включать сигнализацию, когда входишь в дом. Я не всегда буду рядом.

— Хорошо, миссис Мэйсон. Я постараюсь.

— Бекка, — поправила она меня с вымученной улыбкой. Потянувшись, она помассировала шею сзади, глядя на почти опустевшие коробки из-под пиццы.

— Я уберу, — сказала я, подойдя к столу и собрав тарелки, чтобы отнести их на кухню. Сполоснув тарелки, я сложила картонные коробки из-под пиццы в мусор.

Миссис Мэйсон с улыбкой наблюдала за мной, прислонившись к стене. Её глаза были усталыми и покрасневшими. Когда она наблюдала за мной, я чувствовала себя так же спокойно, как когда на меня смотрел Эллиот. Совсем не то, что чувствовать на себе тяжёлые взгляды внутри «Джунипер».

— Спасибо, — сказала она, когда я закончила с уборкой.

Мы вместе направились к коридору. Миссис Мэйсон выключала свет на ходу. Она оставила ель включённой, отчего мягкое белое сияние казалось ярче.

— Разве не забавно, что в темноте огоньки смотрятся красочнее? — спросила она.

— Прямо как звёзды, — согласилась я. — Я раньше любила смотреть из окна своей спальни на фонари, горящие на нашей улице. Но город перестал менять лампочки, когда они перегорали, и это меня беспокоило, пока я не заметила, что теперь увидеть звёзды стало проще.

— Всё к лучшему, — сказала миссис Мэйсон. — Доброй ночи, Кэтрин.

— Доброй ночи, — отозвалась я, глядя, как она идёт в свою комнату.

Дверь её спальни открылась и закрылась, и я осталась стоять в коридоре одна, ожидая, что услышу звук дыхания дома, почувствую, как его глаза взирают на меня, как бывало в «Джунипер». Но меня окружали лишь едва уловимый запах освежителей воздуха с запахом яблока и корицы, а также сияние, исходящее от рождественской ели.

Закрыв за собой дверь спальни, я распаковала свои вещи, одну за другой. На дне последней сумки лежала моя музыкальная шкатулка. Она казалась старой и пыльной, когда я поставила потрёпанный розово-белый кубик на сверкающий комод моей новой комнаты. Все мои вещи, и я в том числе, казались потрёпанными внутри уютного дома Мэйсонов. Раздевшись, я приняла душ, стараясь отскрести со своей кожи мрачные тайны «Джунипер». В голове возникли мысли о мамочке, одинокой и испуганной. Беспокойство за Эллиота плотно обосновалось в груди. Полгода назад всё, что меня волновало, - это моя преданность мамочке и «Джунипер». Как всё могло так быстро и кардинально перемениться?

Вода лилась на моё лицо, смывая пену с волос и с моей кожи, собираясь у моих ног. Ванна была идеально белой, швы в местах стыков стеклопластика и плитки не имели следов плесени. Окна не продувались бушующим снаружи холодным ветром. Я посмотрела на душевую насадку, заметив, что водные струи били из неё равномерно, а на металлической части отсутствовали известковые отложения.

Мамочка и остальные по-прежнему находились в плену «Джунипер», погрузившись в собственное отчаяние и беспросветный мрак, пока я принимала душ в тёплом, чистом доме, пахнущем, как яблочный пирог.

Надев свежую пижаму, которая всё ещё отдавала затхлым запахом «Джунипер», я подошла к музыкальной шкатулке, которую прихватила перед тем, как органы опеки прибыли мне на выручку. Крышка скрипнула, когда я её открыла, и балерина покачнулась, стоило мне коснуться её тёмных волос, собранных в крошечный пучок. Раздалось пару протяжных нот, и я вспомнила те времена, когда мне на выручку приходил отец. Я гадала, расстроило бы его моё решение или нет. Мысленно я слышала его твёрдый, но любящий голос, убеждающий меня в том, что бросать кого-то очень больно, но то, что я сделала, было правильно. Очень сложно было в это поверить. Отец ни за что бы не бросил мамочку, несмотря на все её нервные срывы и приступы.

Алтея, Поппи, Уиллоу… даже Дьюк, наверное, старались помочь мамочке справиться с депрессией. Они останутся. Изгои, бродяги и отвергнутые люди – все они готовы были идти на жертвы, чтобы помочь мамочке, куда больше, чем я.

Закрыв музыкальную шкатулку, я оборвала мелодию на середине.

— Теперь я сама постоялец, — прошептала я.

Раздался тихий стук в дверь, а затем я услышала приглушённый голос миссис Мэйсон:

— Кэтрин? Ты не спишь?

— Нет.

Я открыла дверь. Миссис Мэйсон стояла в коридоре в халате и босая, трясясь от холода, держа в руках фонарик. Её кожа поблёскивала, а с волос текла вода после душа.

— Я слышала какой-то шум за своим окном. Пойду на улицу посмотрю.

— Хотите, я пойду с вами?

Она помотала головой, но в её глазах был виден страх.

— Нет, оставайся в своей комнате.

— Я пойду с вами, — сказала я, закрыв дверь своей спальни.

Мы надели куртки и обулись, а затем вышли на крыльцо.

— Может, разделимся? Я обойду дом слева, а вы – справа?

— Нет, — быстро возразила она. — Ни в коем случае. Ты останешься со мной.

Мы спустились с крыльца и миссис Мэйсон осветила нам путь фонариком. Пожухлая трава хрустела под нашими ботинками, ветер трепал её мокрые волосы.

Она подняла руку, показывая мне остановиться.

— Эй! — крикнула она дрожащим голосом. — Кто здесь?

Я обернулась. В окнах соседних домов не горели огни. Улица тонула во мраке.

Откуда-то из-за дома раздался шум, заставив миссис Мэйсон дёрнуться. Она приложила палец к губам, свет фонарика отбрасывал тени на её лицо.

— Голоса, — прошептала она так тихо, что только я могла её услышать.

Я замерла, прислушиваясь к тихим испуганным голосам, и притянула миссис Мэйсон поближе к себе.

— Нам лучше вернуться обратно в дом.

Скрипнула пружина задних ворот участка, а затем калитка резко захлопнулась. Миссис Мэйсон освободилась из моей хватки и обвела задний двор лучом фонарика, направив его на ворота. Калитка всё ещё качалась туда-сюда из-за того, что кто-то с силой захлопнул её, не закрыв на замок.

— Бекка! — крикнула я, когда она бросилась через двор. Она выскочила за ворота, и я лишь диву давалась, как быстро она могла бегать в своих громоздких ботинках. — Бекка! — завопила я, кинувшись за ней в темноту.

Когда я наконец добежала до ворот, она уже вернулась, пройдя сквозь них и закрыв за собой калитку.

— Вы кого-нибудь видели? — спросила я. Она помотала головой. — Это было глупо, — проворчала я.

— Прости. Я не хотела тебя напугать.

— Девушка пропала без вести и вы, услышав шум на заднем дворе вашего дома, тут же бросаетесь туда в одиночку. А если бы вас похитили? Если бы вам причинили вред? Что бы я тогда делала?

— Ты права, — она покачала головой. — Прости меня. Я среагировала, не подумав.

Она резко замолчала, скользнув лучом фонарика по кустарнику, растущему возле дома. Куст был примят.

— Идёмте внутрь, — сказала я, дёргая её за куртку. — Я хочу вернуться в дом.

Миссис Мэйсон кивнула, ведя меня за собой. Поднявшись на крыльцо, мы зашли в дом и она закрыла дверь на замок. Кнопки на белом квадратном дисплее издавали звуковые сигналы, пока она набирала код, чтобы включить сигнализацию.

— Я вызову полицию на всякий случай. Ступай в кровать, а я лягу позже.

— Бекка… — начала было я.

— Ступай в кровать. Всё будет хорошо, обещаю.

— Может, это просто соседские дети, — предположила я.

— Возможно. Спокойной ночи.

Миссис Мэйсон взяла в руки телефон и я оставила её одну.

Даже когда дом был переполнен страхом миссис Мэйсон, он всё равно был уютным и не таким зловещим, как «Джунипер». Закрыв дверь в свою комнату, я забралась на кровать, натянув покрывало до самых ушей. Миссис Мэйсон старалась говорить тише, но я всё равно слышала, как она разговаривала с полицией по телефону.

Они явятся сюда и будут задавать вопросы. Они узнают, что здесь были Эллиот и мистер Мэйсон, и я беспокоилась, не падут ли подозрения вновь на Эллиота.

Когда мои глаза стали слипаться, я вспомнила голоса, которые слышала на заднем дворе – такие знакомые и звучащие совсем рядом. Я слышала их раньше, недалеко от дверей моей спальни, расположенной в «Джунипер». Коварные голоса, обсуждающие стратегию, работающие совместно то над внедрением одного плана, то над разработкой другого. Постояльцы были словно птицы, летящие в одном направлении, маневрирующие, идущие на посадку и пугающие. Они были единым целым, трудясь над общей целью. Теперь они затаились снаружи, терпеливо ожидая, как они обычно делали в «Джунипер». Я никогда не обрету свободу. Мамочка ни за что меня не отпустит.

ГЛАВА 33

Кэтрин

— Кэтрин? — раздался голос миссис Мэйсон из-за двери, сопровождаемый тихим стуком.

Я села в кровати, растерянно потирая глаза.

— Ммм… да?

— Сегодня первый день рождественских каникул, так что я сделала вафли.

— Вафли? — переспросила я, вдыхая ароматы муки, дрожжей и тёплого кленового сиропа, разбавленные запахами новой краски и ковролина вперемешку с застарелым запахом моей одежды, висящей в гардеробе.

Неуклюже встав с кровати, я открыла дверь, одетая в дырявую белую футболку и серые штаны.

На пороге стояла Бекка. На ней были очки в чёрной оправе, халат цвета морской волны поверх розовой пижамы и пушистые тапочки. Её волосы были собраны в небрежный пучок на макушке, из которого торчали тёмные прядки.

— Вафли, — повторила она с ослепительной улыбкой, держа в руке лопатку. — Идём!

Мы поспешили на кухню. Бекка включила серебристую штуковину, повернула фиксатор и открыла крышку, показав мне идеально золотистые вафли.

— Масло или арахисовая паста? — спросила она меня, накладывая вафли на тарелку.

— Арахисовая паста? — поморщилась я.

— Боже мой, ты ни разу не пробовала вафли с пастой?

— У нас давно нет вафельницы. Она сломалась в прошлом году. Но я даже не слышала про вафли с арахисовой пастой.

— У тебя ведь нет аллергии? — спросила она, поправив очки.

— Нет, — помотала головой я.

— Вот, — сказала она, толстым слоем намазывая одну половину вафли обычным маслом, а другую – густой арахисовой пастой. А затем она перевернула бутылку с кленовым сиропом вверх дном, обильно сдобрив мой завтрак сладкой жижей. — Посмотрим, что тебе больше понравится.

Протянув мне тарелку и вилку с ножом, она помешала тесто и налила его в вафельницу. Даже когда у нас было такое устройство, вафли получались совсем другими. Миссис Мэйсон перевернула вафли и усадила меня за стол.

На столе меня уже дожидался апельсиновый сок, налитый в стакан. Усевшись, я первым делом принялась за ту часть вафли, которая была покрыта арахисовой пастой, отправив квадратик в рот. Моя рука непроизвольно потянулась ко рту, чтобы прикрыть его, пока я жевала липкое сладкое густое блаженство.

— Ух, ты.

Миссис Мэйсон ухмыльнулась, поставив локти на стол и вытянувшись вперёд.

— Восхитительно, правда?

— Бесподобно, — невнятно отозвалась я.

Она хлопнула в ладоши и встала из-за стола. Ткнув в меня пальцем, она прошла на кухню.

— Готова поспорить, ты не захочешь есть вафли по-старому.

Зевнув, она встала у вафельницы, ожидая, когда её порция будет готова. Солнечный свет проникал из каждого окна, заставляя светлые детали интерьера светиться ещё ярче. Уютный по вечерам, дом Мэйсонов прямо искрился радостью при свете дня. Представить не могу, чтобы они могли тут ссориться, и уж тем более так, чтобы дойти до расставания.

— Хорошо спалось? — спросила я, продолжая жевать.

— Замечательно, — кивнула она. Устройство пикнуло и миссис Мэйсон перевернула его, открыв фиксатор и улыбаясь, когда её вафли вывалились на тарелку. Добавив арахисовую пасту и стакан сиропа, она уселась напротив меня.

Мурлыча от удовольствия, она откусила первый кусок, наслаждаясь вкусом.

— Приятно снова иметь повод, чтобы приготовить их. Именно Майло открыл для меня вафли с арахисовой пастой в колледже.

— Вы начали встречаться в колледже? — спросила я.

— В старшей школе, — ответила она, отломив кусочек вафли вилкой. — Мы влюбились друг в друга прямо здесь, в Ок Крик. И разлюбили друг друга тоже здесь, — помрачнела она.

— Думаю, в этом городе всем приходится непросто. Взрослых тут ничто не отвлекает от работы и окружающего мира. Здесь нет пляжа или гор - один лишь горячий ветер, жарящий нас летом, как из печки, да ледяной мороз, жалящий наши лица зимой.

— Ты забываешь о закатах, — она издала смешок. — И об озёрах. И о футболе.

— Я никогда не была на озере, — призналась я, кусая вафлю.

— Когда станет теплее, мы это исправим. У Майло есть лодка.

— Не уверена, что буду здесь, когда потеплеет, — пожала я одним плечом.

— Ты будешь здесь, пока не уедешь в колледж. Ты так и не рассказала мне про заявления в колледж.

— Сейчас мне колледж не по карману.

— А как насчёт гранта Пелла ^[20] ? Стипендии? Ты отличница, Кэтрин. Тебе всего два балла не хватило до звания «сэлютеториэн» ^[21] .

Я издала нервный смешок и уставилась в свою полупустую тарелку.

— Что? — спросила миссис Мэйсон.

— Как-то непривычно сидеть в этом доме с вами, наслаждаться завтраком и говорить о нормальных вещах, когда всё кругом такое… ненормальное.

— Ты привыкнешь со временем.

— Мне кажется, я не должна привыкать.

— Это ещё почему?

— Не думаю, что привыкать к такому – к жизни без мамочки - правильно.

— Тебе и не нужно. Нет ничего плохого в том, чтобы установить разумные границы и прожить остаток выпускного года в стабильной безопасной атмосфере, — она нахмурилась, приложив указательный палец ко лбу. — Прости. Я не хотела, чтобы это прозвучало так бездушно.

— Нет, всё нормально. Я понимаю, что вы пытаетесь сказать, но я знаю, что мамочка нуждается во мне. Я стану её опекуном после выпуска, вот почему вопрос о колледже для меня является спорным.

— Не говори так.

— Мир не совершенен…

— Это не жизнь.

— Она не виновата.

— Меня беспокоит, что ты сдаёшься, — вздохнула миссис Мэйсон. — У тебя впереди вся жизнь. Семья – это не тюремное заключение.

— Я вижу это иначе.

— Ты счастлива в том доме? Ты бы выбрала такую жизнь?

— Разумеется, нет, но… неужели у нас есть выбор? Разве вы сами выбрали это?

Миссис Мэйсон чуть не подавилась апельсиновым соком.

— Вам известно… вы ведь знаете, что жена ушла от него из-за того, что он спал с Эмили Стоддард?

Миссис Мэйсон вытерла брызги апельсинового сока с подбородка.

— Я слышала об этом.

— Эмили закончила школу два года назад. Она ни за что бы не призналась в этом своим родителям или администрации школы, но своим друзьям она всё разболтала.

— Майло мне об этом говорил.

Я откинулась на стуле, ухмыляясь.

— Но вы ему не поверили. Как не верите мне сейчас.

— Вообще-то, я знаю наверняка, что Брэд спал с Пресли перед её исчезновением.

— Вы… что?!

— Я видела её сообщения у него в телефоне. Весьма недвусмысленные. Мы расстались с Брэдом сразу после этого.

У меня аж глаза на лоб полезли.

— А вам не кажется, что об этом стоило сообщить полиции?

— Я…

— Мы с Эллиотом под подозрением, а у вас имеются основания полагать, что тренер футбольной команды состоял в неподобающих отношениях с пропавшей ученицей?

— Он…

— Почему вы не сообщили об этом полиции? — мой голос прозвучал громче, чем следовало.

— Кэтрин…

— Эллиота в любой момент могут арестовать, стоит родителям Оуэна выдвинуть обвинения, а вы…

— Кэтрин, я сделала это. Я известила полицию. Брэда допросили и проверили на детекторе лжи. У него есть алиби. Он находился здесь до самого утра.

— Что? Но вы только что сказали, что…

— Что мы расстались, когда я увидела сообщения на его телефоне. Так и было. Он пришёл сюда, чтобы уговорить меня вернуться к нему, а когда понял, что ничего не выйдет, то стал умолять ничего не рассказывать директору Огустин. Он был пьян. Я позволила ему проспаться на моём диване. Жалкое зрелище.

Я прикрыла лицо руками.

— Простите, что накричала на вас.

— Эй, — она коснулась моей руки, с улыбкой перегнувшись через стол. — Всё в порядке. Это тяжёлая, эмоционально напряжённая ситуация.

В дверь постучали и миссис Мэйсон выпрямилась. Поднявшись из-за стола, она подошла к двери и посмотрела в глазок.

— Ты рано, — заметила она, открыв дверь.

Вошёл мистер Мэйсон, держа за ручки большой бумажный пакет.

— Ной и Симона зайдут сегодня вечером открыть свои подарки?

— Они каждый год заходят.

— Я принёс ещё парочку, — сказал мистер Мэйсон, указывая на пакет.

— Майло, тебе… вовсе не обязательно это делать, — сказала миссис Мэйсон.

— Они и мои племянники тоже, — обиженно заметил мистер Мэйсон.

— Знаю. Я просто хотела сказать, что… — она вздохнула. — Не знаю, что я хотела сказать.

Мистер Мэйсон отнёс пакет к рождественской ёлке, опустившись на колени, чтобы выложить из него подарки. Они были завёрнуты не так аккуратно, как другие, да и с липкой лентой он перестарался, но судя по выражению лица его жены, он заработал неплохое количество очков в её глазах.

— Я и для Кэтрин подарки захватил.

— О, Майло, — вздохнула миссис Мэйсон, прижав руку к груди.

Он осторожно положил подарок в сиреневой обёртке на самое видное место, а затем встал, глядя на миссис Мэйсон.

— У тебя есть планы на вечер? — спросила она.

— Я… — он потянулся к ней, но она отстранилась. Она тут же пожалела об этом, но было слишком поздно. Мистер Мэйсон помрачнел. — Наверное, не стоит. Не хочу, чтобы дети не так поняли.

— Я не хочу, чтобы ты был сегодня в одиночестве, — занервничала она.

Молча оглянувшись, мистер Мэйсон открыл дверь и вышел на улицу.

Миссис Мэйсон оцепенело уставилась на подарок в сиреневой бумаге, а затем осела на пол, закрыв лицо руками. Её глаза наполнились слезами, которые она тут же вытерла.

— Прости, что тебе пришлось это увидеть, Кэтрин.

— Почему? Это было прекрасно.

— Боль прекрасна? — уточнила она.

— Боль… любовь. Они неотделимы.

— Ты не перестаёшь меня удивлять, — тихо рассмеялась она.

— А для кого сиреневый подарок? — спросила я.

— О, это… это для Вайолет. Нашей дочки. Моей и Майло. Она родилась на Рождество.

— У вас был ребёнок? — изумилась я. — Я не видела, чтобы вы были беременны.

— Я была на седьмом месяце, когда родилась Вайолет. Она прожила всего пару часов. В этом году ей бы исполнилось пять.

— Значит, она родилась до того, как я перешла в старшую школу.

— Верно, — сказала миссис Мэйсон, поднимаясь с пола. — Майло тяжело переносит Рождество. Он так и не смирился с тем, что произошло.

— Но вам это удалось? — спросила я, глядя, как она идёт к столу.

Она села напротив меня с вымученным видом.

— Я встала на путь исцеления. А Майло предпочёл горевать в одиночестве, хоть я и жила с ним ещё четыре года под одной крышей. Его печаль сменилась негодованием, и на этом всё закончилось.

— Но теперь вы счастливы?

— Я любила Майло с юности. Он смотрел на меня так же, как Эллиот смотрит на тебя. Хотела бы я, чтобы мы справились с горем вдвоём. Но, увы. Когда я объявила ему о расставании, это было как снять меховую шубу, из которой ты давно вырос, в разгаре лета. Я наконец смогла исцелиться, что и сделала. Но мне по-прежнему больно видеть, как он страдает.

— Вы всё ещё любите его?

— Я всегда буду любить его, — уголки её губ чуть приподнялись. — Невозможно забыть первую любовь.

— Эллиот как-то говорил мне это, — улыбнулась я.

— Ты его первая любовь? — спросила она, подперев подбородок рукой.

— Так он говорит.

— Я ему верю.

Я покраснела.

— Он хочет, чтобы я поехала с ним в колледж. То есть, конечно, если мы дотянем до конца года, не угодив за решётку.

Миссис Мэйсон чуть помедлила с ответом.

— Как, по-твоему, что с ней случилось? Следов борьбы нет. Следов взлома тоже. Даже отпечатков пальцев не нашли, кроме тех, что принадлежат Пресли.

— Надеюсь, она сбежала и однажды вернётся.

— Я тоже, — согласилась миссис Мэйсон. — Ладно, у меня на сегодня есть несколько дел. Нужно кое-что забрать для рождественского ужина. У тебя есть какие-нибудь пожелания?

— У меня? Я собиралась сходить домой, чтобы проведать мамочку.

— Кэтрин, тебе нельзя. Мне очень жаль.

— Мне нельзя её проведать?

— Если хочешь, я попрошу офицера Калпеппера проведать её. Не думаю, что тебе стоит сейчас бывать дома. А если она не отпустит тебя обратно? Это не самая лучшая идея. Прости.

— Ох.

— Я знаю, что это тяжело. Особенно во время праздников, но могу тебя заверить, что так будет лучше.

В дверь позвонили и миссис Мэйсон удивлённо приподняла брови.

— Мы сегодня нарасхват, — открыв дверь, она отошла в сторонку, улыбаясь. — Твоя очередь.

Эллиот вошёл в дом, снимая с шеи ремешок камеры и протягивая мне свободную руку. Я крепко обняла его, блаженно расслабившись в его руках, когда он обнял меня в ответ. На нём была чёрная, слегка выцветшая, футбольная толстовка из хлопка. Я прижалась щекой к мягкой ткани.

— Что это? — спросила миссис Мэйсон, указывая на камеру.

— Хобби, — ответил Эллиот.

— Это не просто хобби. Он великолепен, — похвасталась я. — Видели бы вы его фотографии.

— Не терпится увидеть, — отозвалась миссис Мэйсон.

— Правда? — Эллиот изумлённо посмотрел на меня.

— Правда, — ответила я, прижав ладони к его груди.

— И давно ты этим увлекаешься? — спросила миссис Мэйсон, наблюдая за тем, как он раскладывает свои вещи на столе.

— С самого детства. Кэтрин была моей первой музой. И единственной.

Миссис Мэйсон занялась посудой, оставшейся после завтрака, отмахнувшись от меня, когда я предложила помощь.

— Почему бы тебе не показать ему дом? — предложила она.

Взяв Эллиота за руку, я отвела его в сиреневую комнату, поморщившись, когда почувствовала запах «Джунипер».

— Фу. Почему ты не говорил мне, что я пахну этим? — спросила я, вытаскивая одежду из гардероба и ящиков комода и складывая её в плетёную корзину для белья возле двери.

— Пахнешь чем? Что ты делаешь?

— Занимаюсь стиркой.

Схватив корзину за ручки, я прошла по коридору. Рядом с гостевой ванной находилась дверь, которая, скорее всего, вела в прачечную. Чутьё меня не обмануло. Поставив корзину на пол, я принялась искать стиральный порошок.

— Всё в порядке? — раздался голос миссис Мэйсон из коридора.

— Кэтрин ищет стиральный порошок, по всей видимости, — прокомментировал Эллиот.

— О, — протиснувшись мимо Эллиота, Бекка открыла шкафчик над стиральной машиной. — Я пользуюсь капсулами. Стиральная машина имеет фронтальную загрузку, просто брось капсулу в барабан вместе с бельём и закрой дверцу. Установи обычный режим, за исключением вещей, требующих деликатной стирки, и готово. Так, по крайней мере, делаю я. Антистатические салфетки для сушилки лежат в шкафу над ней.

— Логично, — заметила я, загружая в стиральную машину джинсы и тёмное бельё. Закрыв дверцу, я последовала инструкциям миссис Мэйсон. Во вращающийся барабан начала поступать вода. — Не так уж и трудно.

Миссис Мэйсон заглянула в корзину для белья.

— Это всё чистые вещи?

— Мне так казалось, — ответила я. — Но они пропахли «Джунипер».

— О, — вздохнула она. — Никогда не замечала. Дай знать, если тебе что-нибудь понадобится, пока меня не будет.

Эллиот дождался, пока она выйдет из дома, прежде чем заговорить.

— Помощь не требуется? — спросил он, сунув руки в карманы.

— Я почти закончила, — сказала я, выпрямляясь и тяжело дыша. Уперев руки в бёдра, я сдула прядь волос с лица.

— Ты прекрасна, — улыбнулся он.

Сжав губы, я старалась не выдать, насколько приятно мне было это слышать.

— Глупости.

— Тётя Ли интересовалась, зайдёшь ли ты пообедать к нам.

— Ох, думаю, миссис Мэйсон уже запланировала что-то.

— Ладно, — сказал он, не в силах скрыть огорчение.

— Семья её сестры приезжает… Уверена, моё отсутствие никто не заметит.

— Правда? — обрадовался он.

— Хочешь взглянуть на мою комнату?

— Твою комнату?

Я схватила его за руку, переплетя наши пальцы.

— Технически нет.

Мы прошли по коридору и я открыла дверь, которая была гораздо светлее, чем моя дверь в «Джунипер». Всё в доме Мэйсонов было светлее.

— Ого. Круто, — сказал Эллиот, сделав пару моих снимков, прежде чем усесться на кровать. Подпрыгнув пару раз, он надавил на матрас. — Как спалось прошлой ночью? — Обводя комнату камерой, он сфотографировал пару обычных, на мой взгляд, вещей, которые каким-то образом мог заставить выглядеть интересно и красиво в кадре.

— Нормально.

Уголок его рта приподнялся.

— Я надеялся, что ты так скажешь. Было бы погано, если бы без меня тебе спалось лучше.

— Конечно, нет, — сказала я, усаживаясь рядом с ним и потирая руки.

— Замёрзла? — спросил он.

Эллиот стянул свою толстовку через голову. Его футболка слегка задралась, обнажив бронзовую кожу.

Я буквально тонула в его свитере, но Эллиот смотрел на меня, как на один из своих любимых снимков. Он направил камеру на меня и я опустила голову, позволив волосам рассыпаться по лицу. Эллиот убрал золотистую завесу волос с моего лица одной рукой.

— Можно?

Я замешкалась.

— Подожди, пока я не перестану краснеть.

— Я могу это отредактировать. Но я подожду.

Чувствуя, как жар отливает от лица, я кивнула, напрягшись, когда Эллиот уставился в видоискатель, настраивая фокус. После первых щелчков я расслабилась, и принялась смотреть в объектив, словно смотрела на своего парня сквозь него.

Эллиот встал, снимая меня с разных ракурсов, иногда щёлкая разные предметы в комнате. Наклонившись, он встал перед моей музыкальной шкатулкой, делая снимок. А затем повернулся и сфотографировал меня, наблюдающую за ним с улыбкой.

— Ого, — восхитился он, глядя на экран. — Отличный кадр. — Эллиот подошёл ко мне, повернув ко мне дисплей.

— Где ты раздобыл цифровую камеру?

— Это подарок на выпускной от моей матери. Она приезжает сегодня.

— О, — выдохнула я.

— Она не так ужасна, — рассмеялся он, садясь возле меня.

— Уверена, она меня ненавидит. Особенно теперь, когда у тебя неприятности…

— Это не твоя вина.

— А она об этом знает?

— Бьюсь об заклад, тётя Ли объяснила ей всё не один раз.

Раздался писк стиральной машины и Эллиот вскочил на ноги.

— Я займусь, — он исчез на пару минут. — Тёмное бельё сушится. Светлое я загрузил в машину.

— Ты очарователен, — сказала я.

— Наконец-то я могу провести с тобой время дома, — подмигнул он. — Хочу убедиться, что ты пригласишь меня ещё раз.

Я открыла рот, прикрыв его рукой, когда осознала, что его слова были правдой.

Эллиот мягко убрал мою руку и наклонился, чтобы поцеловать меня, прижав свои мягкие губы, которые мне так нравились, к моим.

Что-то в его прикосновении пробудило во мне желание прижаться \ к нему крепче, и я впилась пальцами в его спину. Эллиот среагировал, сжав моё лицо руками. Он был высоким, размером с профессионального игрока в футбол, но его руки были нежными. Эллиот никак не мог причинить вред Пресли этими руками.

Его язык, влажный и тёплый, скользнул мне в рот, лаская меня. Я блаженно замычала, откинувшись на спину и увлекая его за собой.

Теперь его руки и губы двигались иначе. Его бёдра разместились у меня между ног, и он подался вперёд. Прикосновение грубой ткани его джинсов к моей коже казалось эротичным.

Эллиот поёрзал, скидывая обувь. Потянувшись, он снял футболку через голову. Кожа на его спине была мягкой и гладкой, и я провела по ней руками от плеч до двух впадинок на его пояснице. Рука Эллиота скользнула под толстовку, которую он мне одолжил, коснувшись голой кожи над моим бедром, а его большой палец провёл по резинке моих трусиков.

Мы целовались так исступлённо и так долго, что у меня губы распухли, но Эллиот терпеливо ждал, пока я сама решу, как далеко я готова зайти.

Я ощутила прикосновение его джинсов вновь, когда он прижался лбом к моему лбу.

— У меня есть… если что, — сказал он, тяжело дыша.

Мысль о презервативах и безопасном сексе отрезвила меня.

— О, — выдохнула я, отстранившись от него и глядя на его губы.

— Я не за этим пришёл, вообще-то. Я достал их после последнего раза… Ты сказала, что это не будет лишним, и я согласен. Так что я купил их. На всякий случай. Но нам не обязательно это делать.

Было непривычно видеть, как он запинается, подыскивая слова, хотя всего пару секунд назад его руки действовали так уверенно.

Прижав указательный палец к его губам, я выгнулась, чтобы поцеловать его. Плечи Эллиота поникли. Он понял, что я собиралась сказать.

— Спасибо тебе за это. Но я пока не готова.

— Ладно, — кивнул он, садясь. — Я не хочу тебя торопить.

— Хорошо, — сказала я, поправляя толстовку. — Потому что здесь мы этого делать не будем.

Он поцеловал меня в лоб.

— Я подожду на диване, пока ты одеваешься. Обед через час, — сказал Эллиот, направившись к выходу.

Я встала.

— Я видела, как миссис Мэйсон положила пульт от телевизора в ящик в конце стола, — сказала я, прежде чем он закрыл дверь.

— Спасибо, детка.

Обняв себя руками, я улыбнулась до ушей. Эллиот ещё ни разу так меня не называл. Я и не догадывалась, что отношусь к тому типу девушек, которым это нравится. Вообще-то, я была уверена, что не принадлежу к их числу. Любовь Эллиота ко мне звучала так естественно, что моё сердце наполнилось несказанной радостью. Я парила в облаках. Эти два простых слова, произнесённые им, погрузили меня в эйфорию.

Я замерла на месте. Вся моя одежда была в прачечной.

— Вот чёрт, — прошипела я, потянувшись к двери.

— Кэтрин? — Эллиот постучал в дверь. — Твоя одежда высохла. — Приоткрыв дверь, он просунул в комнату корзину с бельём. — Можешь пойти в моей толстовке. Она отлично смотрится на тебе.

— Спасибо, детка, — ответила я. Раз он назвал меня так, то мне хватит смелости ответить ему тем же. Я взяла корзину, но рука Эллиота продолжала тянуться ко мне из-за двери. Я взяла его за руку и он потянул её за дверь, чтобы поцеловать.

— Я люблю тебя, Кэтрин Калхун. Что бы ни случилось, помни об этом.

Его слова звучали как восход солнца, как закат, как прекрасный сон, как пробуждение после кошмара. Всё самое лучшее в этом мире слилось воедино.

— Я тоже тебя люблю.

— Знаю. Именно поэтому я так уверен в том, что всё будет хорошо.

— Я оденусь, оставлю миссис Мэйсон записку, и можем идти, — сказала я сквозь дверь. Я натянула толстовку Эллиота поверх своей футболки, которая теперь пахла светлым домом миссис Мэйсон вместо мрачного сырого особняка «Джунипер».

— Я подожду, пока ты собираешься.

ГЛАВА 34

Кэтрин

Ли разрезала энчиладу с курицей на двенадцать идеально ровных квадратиков. Усевшись рядом с Джоном, она испустила тяжкий вздох.

— Выглядит потрясающе, — заметила я.

Ли улыбнулась мне, сидя напротив меня за столом.

Эллиот перегнулся через праздничный декор на столе, состоящий из белой свечи, искусственного снега и еловых шишек, чтобы положить на мою тарелку квадратик энчилады, составленной из слоёв тортильи с соусом и мелко нарезанной курицы с авокадо, а затем проделал то же самое для своей тёти, дяди и сидящей справа от него матери.

— Если понравится, — сказал Эллиот, положив себе два куска и усаживаясь на место, — напомни мне попросить рецепт у тёти Ли, прежде чем мы уедем.

— Мы? — спросила Кей, выгнув бровь.

— Отправимся в колледж или в путешествие, — пояснил Эллиот, засунув в рот огромный кусок еды. Откинувшись на спинку стула, он блаженно замычал.

— Эллиот, тебе пришло письмо, — улыбнулась Ли.

— Колледж или путешествие? — с каменным лицом переспросила Кей. Её взгляд приковал меня к месту. — А поточнее?

— Я… никуда не еду. Мне нужно помочь мамочке управлять «Джунипер».

Эллиот вытер рот салфеткой, повернувшись ко мне и издав нервный смешок.

— Кэтрин, мне казалось, мы договорились.

— Нет, — спокойно ответила я, взявшись за еду.

— Ты и впрямь останешься здесь? — спросил он.

Я показала ему взглядом, что не горю желанием обсуждать этот вопрос на глазах у его семьи, но Эллиот не отступал.

— Да ладно тебе. Ты не хочешь тут оставаться. Скажи, что я ошибаюсь, — настаивал он.

— Я говорила, что у меня нет выбора.

— Нет, есть, — хмуро произнёс он, недовольный моим ответом. Он посмотрел на меня и я оглядела сидящих за столом людей, сжавшись под их взглядами.

— Я не могу бросить её, — скривилась я.

Кей ухмыльнулась, радостно отправив кусок энчилады в рот.

— Эллиот, — вмешалась Ли, остановив его. — Погоди. Сегодня пришло письмо на твоё имя. Я хочу, чтобы ты взглянул на него, прежде чем продолжить этот разговор.

Она встала и прошла в гостиную, вернувшись спустя пару секунд с конвертом в руках. Ли протянула конверт Эллиоту и тот взял его, посмотрев на отправителя.

— Это из Бэйлора, — пояснил он.

— Открой, — сказала Кей, повернувшись к сыну. Я впервые видела её улыбку.

Уверенные длинные пальца Эллиота стали неуклюжими, когда он вскрывал конверт. Вынув письмо из конверта, он развернул его.

— Мистер Янгблод, — прочёл он вслух. Его глаза бегали слева-направо, пробегая абзацы. Сложив письмо, он положил его рядом с салфеткой.

— Что? — спросила Кей. — Что там?

— Это по поводу стипендии. Они хотят получить моё устное согласие в течение семи дней.

— Не рановато ли? — изумилась Ли.

— Не знаю, — отозвался Эллиот.

— Они рассылают письма всё раньше с каждым годом, — заметил Джон. — Хорошие новости. Бэйлор ведь твой предпочтительный вариант?

— Кэтрин… — обратился Эллиот ко мне.

— Не смотри на неё, — вмешалась Кей. — Речь о твоём образовании. Это твоё решение. Ты говорил, что отдаёшь предпочтение Бэйлору?

— Мама, — осадил её Эллиот. Он стал увереннее держаться рядом с ней. Он больше не боялся сделать ей больно. Теперь она была не единственной женщиной в его жизни, и я видела по выражению лица Кей, что она это поняла.

Эллиот не сводил с меня взгляда.

— Устное подтверждение – это ещё не гарантия, — заметил Джон.

— Можно подумать, ты не сможешь её навещать, — вилка Кей со скрежетом царапала тарелку. — Ты ведь сможешь её навещать?

— Дело не в этом, — вспылил Эллиот. Он смотрел на меня в ожидании ответа.

— Дело в том, чтобы я поехала с тобой? — тихо спросила я.

— Я не могу оставить тебя здесь одну.

Кей выронила вилку и грохнула ладонью об стол.

— Я так и знала. Господи, сын мой, она же не беспомощная.

— Кей, — прервал её Джон.

— Не вздумай помешать ему поступить в колледж. Ты не станешь лишать его такой возможности, — проговорила мать Эллиота, указывая на меня. Её внезапная злоба ошеломила меня. Кей никогда не изображала привязанность ко мне, но и откровенную неприязнь не проявляла.

— Он должен уехать в колледж. Я хочу этого.

Кей кивнула, приняв расслабленную позу:

— Может, тогда он сможет выбраться из тех неприятностей, в которые ты его втянула.

— Мама, хватит! — прорычал Эллиот.

— Это должно было стать радостным моментом, — с отвращением заметила Ли. — Ты и секунды не можешь подумать о ком-то, кроме себя. Даже о собственном сыне.

— Так это моя вина?! — изумилась Кей. — Я хотела, чтобы он переехал обратно в Юкон со мной. Живи он в Юконе, он не оказался бы сейчас под следствием, не так ли?

— Он не хотел жить в Юконе, Кей!

— Может, захотел бы, будь ты на моей стороне! Он остался здесь, как ты хотела, и посмотри, что из этого вышло! Ему грозит тюрьма! Я говорила тебе, что этот городок сулит неприятности!

— Ты в самом деле винишь меня? За то, что приютила его? За то, что заботилась о нём, пока ты валялась в постели?

— Да как ты смеешь! У меня была депрессия! Это не моя вина! — взвилась Кей.

— С тем же успехом он мог быть моим ребёнком, Кей! Настолько я его люблю!

— Он не твой! — Кей вскочила из-за стола и уперлась на него ладонями. — Он мой сын! Не твой!

Эллиот встал и спокойно направился в кухню. Скрипнул ящик стола, который он открыл, а затем Эллиот вернулся, держа в руках продолговатую коробку. Мы молча наблюдали за тем, как он раскатал пищевую плёнку и оторвал от неё кусок. Завернув мою тарелку в плёнку, он проделал то же самое со своей. Взяв тарелки в руки и прихватив вилки, он остановился, ожидая меня.

— Эллиот, — взмолилась Ли. — Мне очень жаль.

— Мы поедим внизу, — Эллиот жестом показал мне проследовать за ним, что я и сделала. Дойдя до лестницы, я услышала, как Кей вновь накинулась на Ли. Эллиот закрыл дверь и мы спустились вниз, усевшись на его кровать с тарелками в руках. Скрипнув вилкой по керамической тарелке, Элиот набил рот едой, уставившись в пол. До нас доносились отголоски перебранки Ли с Кей. Эти звуки наполняли меня привычным спокойствием.

— Ты улыбаешься, — сказал Эллиот.

— Ой, — я проглотила еду, прежде чем ответить. — Просто это напоминает мне о ссорах моих родителей. Давненько я ничего подобного не слышала.

Эллиот прислушался, а затем его губы тронула едва заметная улыбка.

— И правда слегка напоминает тот вечер, когда мы впервые заговорили.

Я кивнула, откусив ещё кусочек. Несмотря на то, что голоса Ли и Кей повысились на октаву и страсти накалились, атмосфера в подвале не была тягостной. Я представила себе, будто это мои родители ругаются наверху: кричат, не слушая друг друга.

Чёрно-белые фотографии, на которых была я, мы с Эллиотом, качели в Битл Парке и поле, которое мы исследовали, когда только встретились, свисали с веревки, протянувшейся от угла комнаты до поблекшего зелёного шкафа, придвинутого к центру задней стены. Но это было не всё - наши с ним снимки стояли в рамках на прикроватной тумбочке или были приклеены к стенам в виде коллажей.

— Помимо меня тут мало что ещё запечатлено.

— Говорят, фотографируешь в основном то, что любишь больше всего, — пожал плечами Эллиот.

Взяв в руки его камеру, я нацелила на него объектив и сделала снимок. Эллиот просиял.

— Ты скучаешь по отцу? — спросила я, просматривая снимки на цифровом дисплее.

— Он звонит время от времени. Видимо, когда ему становится тошно от собственной никчёмности. А ты? Скучаешь по своему отцу?

— Каждую секунду, — со вздохом ответила я и уставилась в пол. — Я не шутила. Я хочу, чтобы ты отправился в Бэйлор.

— Я тоже не шутил, когда говорил, что не оставлю тебя здесь одну.

— Я не одна.

— Ты понимаешь, о чём я.

Я положила его камеру на стол.

— Ты ведь понимаешь, что я провела два года одна в «Джунипер», пока ты снова не объявился?

— Ты ведь теперь живёшь с миссис Мэйсон, — сказал он в смятении.

— Только до окончания школы, пока ты не уедешь.

— Вот, значит, как? — его лицо не выражало никаких эмоций. — Выходит, ты просто стараешься выиграть время, чтобы я мог спокойно уехать в колледж? И тогда ты вернёшься обратно?

— Ты снова разговариваешь вопросами.

— Ага, когда я расстроен, такое бывает. Тебе плевать на собственную безопасность. И как я могу уехать, зная это?

— Ну ты и лицемер, — вспылила я.

— Это я-то лицемер? — изумился Эллиот, прижав руку к груди.

— Говоришь, что мне не следует подвергать себя тому, что ты считаешь опасностью, а сам раздумываешь над тем, чтобы отказаться от колледжа ради меня.

— Считаю опасностью? Понятия не имею, что происходит в твоём доме, но уверен, что это опасно!

— Это не мой дом, — поморщилась я.

— Вот видишь? — сказал он, положив тарелку и вставая. — Это не нормально, — Эллиот жестом показал на меня. — Ты собираешься вернуться туда и жить в доме, который не считаешь своим.

— Оклахома никогда не была для меня домом.

— Так поехали со мной в Техас, — сказал он, опустившись передо мной на колени и прижав руки к моим ногам.

— Мне это не по карману, — я обхватила его лицо руками.

— Возьми заём.

— Мне нечем его выплачивать. Придётся подыскать вторую работу, чтобы не потерять «Джунипер».

— Чего ради ты хочешь сохранить этот особняк? — крикнул он. Встав, Эллиот принялся мерить шагами комнату.

— Не хочу! Я не хочу его сохранить! Я не хочу хранить его секреты! Хотела бы я, чтобы всё было иначе, но это невозможно.

— Разве ты не понимаешь, Кэтрин? — спросил он, повернувшись ко мне.

— Что? — огрызнулась я.

— В этом вся прелесть секрета. Доверие. Доверься мне. Позволь помочь тебе.

— То есть, я должна позволить тебе спасти меня?

Он сглотнул.

— Мы могли бы спасти друг друга.

Я взглянула на него, злясь от того, что он пошатнул мою уверенность.

— Я ведь переехала. Я оставила её, чтобы ты мог сохранить шанс на стипендию. Ты не можешь требовать от меня большего.

— Там небезопасно для тебя, — сказал он, тыча пальцем в пол. — Там никогда не будет безопасно для тебя. Я не могу собрать вещи и уехать, зная это. Случись что, и я окажусь за шесть часов езды отсюда!

Я поставила тарелку рядом с собой и рассмеялась.

— Ты… полагаешь, это смешно?!

— Мы прямо как мои родители.

Плечи Эллиота поникли.

— Кэтрин, я влюблён в тебя. Я не брошу тебя здесь.

Я отвернулась, чувствуя, что загнана в угол.

— Нам не обязательно что-то решать прямо сейчас.

— Нет, но я тебя знаю. Ты будешь откладывать решение, пока я не соберу вещи и не заправлю свой «крайслер» бензином. И тогда ты скажешь мне, что не поедешь. И знаешь, что? Я просто распакую свои вещи. Найду работу и сниму комнату в «Джунипер».

Я повернулась к нему.

— Ты… ты не можешь, — сказала я, тряся головой.

Эллиот вытянул руки в стороны и уронил их на бёдра.

— Значит, у нас обоих не будет выбора, кроме как остаться здесь.

Я потёрла виски.

— У меня голова разболелась. Наверное, мне лучше пойти домой. — Эллиот промолчал и я посмотрела на него. — Что?

— Я впервые слышу, чтобы ты назвала какое-то место «домом» с тех пор, как ты поступила в старшую школу.

Эллиот опустился на кровать рядом со мной с усталым видом. Обняв меня рукой за плечи, он притянул меня к себе. Временами казалось, что он вдвое больше меня – мой персональный гигант. Он так сильно изменился с последнего отъезда, что в следующий раз мы, наверное, окажемся совсем чужими людьми. Я не хотела, чтобы Эллиот становился чужаком даже больше, чем не хотела возвращаться в «Джунипер».

— Я могу принести тебе что-нибудь от головной боли.

Я помотала головой.

Эллиот откинулся на подушку, потянув меня за собой. Я позволила теплу его груди согреть мою щёку, отчего каждая мышца в моём теле расслабилась. Он водил пальцами по моим волосам – от висков к затылку. Ссора Кей с Ли, а затем наш с ним спор измотали меня. Я перевела взгляд на крошечные белые огоньки, натянутые под потолком, и прикрыла глаза, представляя, будто это звёзды, расплывающиеся в темноте, прежде чем всё кругом окутал мрак.

— Эллиот? — тихо позвала Кей.

Потерев глаза спросонья, я поглядела на неё. Жёсткая непреклонность её лица и ненависть в её глазах исчезли. Она уселась на кровать рядом со спящим сыном. Эллиот разделял нас с ней, как большая стена, его грудь вздымалась и опадала при каждом вздохе.

— Привет, Кэтрин.

— Привет, — отозвалась я, приподнимаясь на локте.

Абажур лампы рассеивал приглушённый, жёлтый свет. Если не считать гудения обогревателя, в комнате было тихо.

Кей помолчала, уставившись в пол. Прежде чем заговорить, она поёрзала – эту привычку от неё унаследовал Эллиот.

— Ты делаешь его счастливым. Я знаю, что он любит тебя. Я лишь не понимаю, почему. Без обид.

— Всё в порядке. Я и сама этого не понимаю.

Кей нервно рассмеялась и покачала головой.

— Мы так часто ссорились из-за Ок Крик. А дело-то, как оказалось, было в тебе.

— Простите, — я не нашла, что ещё сказать. Эллиот унаследовал так много её черт, что трудно было не испытывать к ней любви.

— Он столько раз пытался добраться до тебя. Как будто чем яростнее я пыталась его удержать, тем сильнее он стремился уехать. Я думала, что это всего лишь обычное подростковое увлечение, но он был сам не свой. Раздражительный. Словно задыхался вдали от тебя.

Я посмотрела на Эллиота, спящего на боку, спиной к матери, обхватив меня за талию одной рукой. Он казался таким безмятежным, совсем не похожим на того, о ком рассказывала его мать.

— Ему было всего пятнадцать. А теперь ему уже восемнадцать, и большую часть этого времени я потратила на ссоры с его отцом или с ним. Потратила впустую. Может, однажды ты поймёшь. Надеюсь, что поймёшь – пусть не скоро, но однажды. Когда-то он смотрел на меня так, как сморит на тебя. Иначе, конечно, но с той же искренней, нерушимой любовью в этих огромных карих глазах. Я знаю, каково быть его самым любимым человеком на свете. И я завидую тебе.

— Вы не представляете, с какой теплотой он отзывается о вас, — сказала я.

— О чём ты? — Кей смотрела на меня.

— Он прислушивается к вам. Цитирует вас иногда. Считает вас мудрой.

— Мудрой, да? — она посмотрела на лестницу. — Не ожидала. — Её лицо померкло. — Кэтрин, если любишь его… и я знаю, что любишь… ты найдёшь способ уговорить его поступить в колледж. Это его шанс.

Я кивнула.

— Он последует за тобой куда угодно, — сказала она со вздохом. — Может, на этот раз ты сделаешь то же самое для него. Либо так, либо отпусти его. Именно так я и поступила, когда поняла, что мои действия вредят ему. И видит бог, — её глаза наполнились слезами, — если ты выберешь этот путь… то я тебе не завидую.

Кей встала с кровати, собрала грязные тарелки и поднялась наверх по лестнице. Её шаги удалились, дверь открылась и закрылась за ней.

Эллиот повернулся, глядя на меня без эмоций или осуждения, внимательно следя за моей реакцией.

— Ты всё это время не спал? — спросила я.

— Маленький фокус, которому я научился у отца. Мать терпеть не может будить нас.

Эллиот сел, перекинув ноги через край кровати и поставив их на пол. Упершись локтями в колени, он уставился на ковёр под своими ногами в носках.

— Ты как? — спросила я, погладив его по спине.

— У меня плохое предчувствие, — признался он тихим сонным голосом.

Я обернула руки вокруг его талии, обняв его со спины, и поцеловала его в плечо.

— До твоего отъезда ещё больше семи месяцев.

— Даже если ты меня бросишь, я никуда не поеду. Мать руководствуется благими намерениями, но она не представляет, на что я способен, на какие жертвы я готов пойти ради тебя.

— Не стоит заявлять этого во всеуслышание. Полгорода и так считает, что ты убил Пресли ради меня.

— Значит, у них хотя бы смутное представление есть, — нахмурился он.

— Не говори так. Это не смешно, — сказала я, поднимаясь на ноги.