Маленькие ошибки больших девочек

131

Когда ты принимаешь решение с кем-то расстаться, оказывается, что это решение ты приняла уже давно. Постепенно ты покидаешь его кусочек за кусочком. Сперва от него отказывается твоя голова, потом сердце, пока наконец все тело не отправляется вслед за первыми двумя. Свой первый шаг к выходу ты делаешь, когда на фермерском рынке, на распродаже, не покупаешь орхидею. Сейчас не время покупать то, что недолговечно. Не время приобретать что-то хрупкое и легко ранимое.

Ты решаешь уйти от него, но сделать это нужно тогда, когда его не будет дома, и так, чтобы это не навредило детям. Такая возможность предоставляется, когда муж уезжает на двухнедельную конференцию, а дети — на неделю в лагерь. Ты целуешь мужа на прощание и усаживаешь детей в автобус. Никто не знает, что у тебя есть тайный план.

Сумки уже упакованы и ждут в шкафу. Когда муж вернется домой, тебя там уже не будет. Воспитателям детей в лагере даны указания по окончании их отдыха сразу посадить детей в самолет до Массачусетса — они полетят к твоей двоюродной сестре Бет. Она всегда тебе нравилась, но ты не очень хорошо ее знаешь. (Несмотря на существование между вами некоторой дистанции, какой-то внутренний направляющий голос посоветовал тебе в минуту грусти позвонить именно ей. Когда ты попросила разрешения остановиться у нее, она какое-то время молчала, а потом сказала: «Да. Конечно. Приезжай.») Твой муж никогда ее не видел, едва ли вообще помнит о ее существовании и уж точно и за сотню лет не догадается искать тебя у нее.

Теперь тебе нужно приступить к осуществлению своего плана. После того как все уехали из дома, тишина прорывается в него, как вода через сломанную плотину, и затапливает каждую комнату. Ты нервничаешь. Вот он, обычный день: птицы поют, мимо дома проезжают машины, но для тебя сейчас все необычно. Именно в это мгновение, в этот конкретный день, принципиально ничем не примечательный, ты необратимо меняешь всю жизнь — навсегда. Последующие мгновения звучат, как оркестр. Каждый шаг значителен, каждое движение выверено. Ты пакуешь чемоданы детей. Делаешь трудный выбор относительно того, какие из плюшевых зверушек им дороже всего. Ты прибираешь свой шкафчик с лекарствами и опустошаешь ящики комода, ночного столика, шкатулку с украшениями. Золотые цепочки-ожерелья, флаконы духов, рецепты — все сваливается в кучу и перемешивается в бумажном пакете (вот он, признак бегства — когда некогда все рассортировать).

В аэропорту ты ведешь себя скорее как виноватая беглянка, чем как домохозяйка, совершающая поездку в выходной день. Ты смущена, растеряна, дрожишь. Ты никому не можешь посмотреть в глаза ни представителю агентства, у которого покупаешь билет, ни охранникам, ни носильщикам. Слова проносятся у тебя в голове, как острозубые летучие мыши-вампиры: «адвокаты», «развод», «алименты», «неразрешимые противоречия», «опекунство», «улики», «фотографии», «побои».

Когда ты приезжаешь в старый фермерский дом кузины Бет, там тебя ждет свежеиспеченный пирог с помидорами и полный кофейник кофе. Она не заставляет тебя ничего объяснять или вообще говорить о чем-либо, пока ты сама этого не захочешь. Она ведет себя так, как будто ты часто к ней приезжала, как будто эта встреча планировалась давно и просто запоздала. Она показывает тебе свой огород, курятник и амбар, в котором делает свечи из пчелиного воска. Для детей она приготовила чудесные комнаты — собрала мелки и краски и даже нашла старый винтажный велосипед. Она почистила и причесала своего коня Оскара, чтобы его шерсть блестела, когда дети увидят его в первый раз. Вначале все идет хорошо. Дети сперва немного растеряны, но они рады повидать тетю Бет, обожают старую ферму и отваживаются кормить лошадь сахаром. Они начинают задавать вопросы, вроде: «А где папа?» или «Когда мы поедем домой?» Ты говоришь им, что это их новый дом, а папа уехал в долгий отпуск и «ему не повезло, что он не может быть тут с нами и всеми этими цыплятками».

Два года спустя, пройдя через мучительный развод и дождавшись приговора суда, по которому твой муж не может приближаться к тебе, ты по-прежнему живешь на ферме своей двоюродной сестры. Ты получаешь единоличную опеку над детьми. Увидев фотографии твоего покрытого синяками лица и заслушав уничтожающие показания соседей и родственников (так они все знали? Почему же они ничего не говорили, если все знали?), судья окончательно принимает твою сторону и тут же полностью удовлетворяет твой иск (половина всех его денежных средств, дом, машины и приличные алименты). Когда ты покидала зал суда, судья (восточная женщина, известная саркастичными формулировками приговоров) едва заметно улыбнулась тебе и кивнула, как будто хотела сказать: «Ну что, как мы его, а? Проучили как следует».

Теперь твои дети останутся с тобой, у тебя есть деньги, и до конца жизни тобой никто не будет помыкать. Ты хочешь двигаться дальше и не хочешь стеснять свою двоюродную сестру — она и так сделала для тебя очень много. Со всеми свалившимися на тебя деньгами ты можешь начать новую жизнь. Вот она, твоя белая орхидея. Ты обожаешь цветы и, разумеется, колибри. Почему бы не сделать что-то большое, безумное, то, чем бы ты по-настоящему хотела заниматься?

Если ты откроешь питомник для колибри, перейди к главе 229.

Если ты откроешь оранжерею для выращивания орхидей, перейди к главе 230.