Манкая

Глава 18

Хмурым утром последней недели зимы проснулась Юля отдохнувшей телесно, но опустошенной морально. Завтракала с молчаливой Ириной и молчала сама. Но, когда — то же надо было начать говорить, верно? Вот Юля и начала.

— Ириночка Леонидовна, мне нужно одежду хоть какую — нибудь… А я к Кире идти сейчас не хочу. Можете одолжить мне свою куртку? Я на занятия опаздываю.

— У меня есть вариант получше, — Джеки подняла из — за стола и вышла из квартиры.

Звонила в дверь Кирилла долгонько. Он открыл, сонно моргая.

— Я за вещами Юли, — и Кира растерялся.

Вот не думал он, что все так быстро и что совестливая Юля не придет сама, а пришлет вместо себя соседку!

— Пусть придет сама! Я ничего Вам не отдам! — а чему тут удивляться?

У Киры был план! Он прекрасно изучил Юльку за то время, пока назывался ее мужем и в том видел шанс на спасение их брака и собственной приятной, безбедной жизни. Нужно только во всем признаться, повиниться, покаяться и обещать чёртову прорву всего! Лапшу на уши жены он вешать умел превосходно, чем и хотел воспользоваться.

Жаль, что нарвался он на Джеки. Она всегда получала то, что хотела, исключая разве что, печально известный браслет Фиры Собакевич.

— Раков, ты не только отдашь мне вещи Юли, но и сам их соберешь. Аккуратно. Сейчас. Либо твоя родная Пенза будет встречать тебя наново. И твой ребенок будет рад видеть папашу после долгой разлуки. Уяснил? — Кира уяснил.

Она все знала и могла рассказать Юле, а это не по его, Кириному, плану! Он сам должен говорить об этом с женой и виниться и каяться. Ну и собрал и отдал.

— Документы, — скомандовала мадам Шульц, и получила папку с Юлиными бумагами, а еще ее сумку и зарядное устройство для телефона, — А теперь неси сумку к моей двери. Или прикажешь мне самой?

Мысленно он проклял властную соседку трижды, но сумку отнес.

Юлька ни слова не сказала, увидев свои вещи. Просто оделась и ушла. Заставила себя доковылять до студии, где ждала группа уже вполне себе адаптированных детишек.

— Юлия Викторовна, Вы заболели? — одна из мамочек тревожилась о ней.

— Добрый день. Все в порядке. Небольшой упадок сил, обычный для этого времени года. А если учесть какая погода стоит, то… — мамаша закивала, полностью подтверждая слова психолога.

Дети, послушные как никогда, уселись за столики и Юля, отвлекшись от своих проблем, стала заниматься их проблемами.

Любимое дело. Это может стать спасением от многих бед и переживаний. Если бы Митя задал ей, Юльке, еще раз тот самый вопрос — «Чего ты хочешь?», Юлька бы ответила чётко- хочу работать на своей работе. Звучит дико и нескладно, но факт есть факт. Ей крупно повезло найти свое дело и любить его и «работать» его!

Вот она и работала, а детки откликались на ее искренность, заинтересованность в них и их мыслях. Правда, надолго ее не хватило. Фоном все время шли мысли о Мите, о Кире… Юлька «упустила» настроение группы и конец занятия получился скомканным. С испугом поняла москвичка наша, что из — за всех ее метаний, страдают ее изгои. И вот тут ее по настоящему накрыло, напугало и накошмарило ее собственное психологическое здоровье! Сознание приплюсовало сюда ее некрасивый (по ее мнению) моральный облик и добавило чувство вины перед Митей, которого она (снова по ее мнению) втянула в свою жизнь и…соблазнила!!

Вероятно, узнав о таких мыслях, Джеки бы смеялась в голос. Ну, какое соблазнение? О чем вы? Сдается, что и бабушки Собакевич хихикали бы. Но, Юлька уверилась, что она есмь грех и порок, а Митя всего лишь жертва.

Вторая группа занималась ни шатко ни валко, и Юле стало понятно, все пропало! Она не может. Ни-че-го! Заниматься с детьми не может, принять решение не может. Вот так и пошла она домой, напоминая самой себе, как когда — то Митьке, старушку. Кстати, Митя писал все время, а Юлька только и могла, что отвечать коротко — да, нет, или смайлик.

А на лестнице ждал ее…Кира.

— Юленька, подожди! Нам нужно поговорить! Я обещаю, что ничего дурного не скажу, просто выслушай меня, — Юлька шарахнулась от него, но Кира знал на что надавить, — В память о наших пяти годах, умоляю!

И ведь угадал! Проняло нашу виноватую соблазнительницу. Да и самой Юле было понятно, что разговора не избежать, ибо, как и говорилось ранее, не по — людски все это.

Зашли в ее квартиру, спокойно уселись в гостиной на диван и Кира начал.

— Я все понимаю, Юль. Я вел себя ужасно, и у меня нет никаких оправданий. Я виноват, я очень виноват перед тобой! Всю ночь я не спал и думал, и вот что я понял, Юленька… Я люблю тебя и так было всегда. А самое страшное, что так и будет. Я кроме тебя никого и никогда не любил… А теперь я расскажу тебе все о себе, ничего не скрою, потому, что хочу быть честным с тобой до конца!

И рассказал ей хитрый муж все о себе. И о Пензе, и о ребенке, и об алиментах… Однако, рассказывал он сам, потому и добавил горечи и героизму в свои приключения! Вроде как бросил ребенка, а слегка приукрасил, мол, не факт, что его он, но алименты все равно платит. И Раков-Раевский появился потому, что хотелось соответствовать Юленьке, потому, как она для него наивысшее из существ и наилюбимейшее. Не хотелось ударить в грязь лицом. А про любовниц… Наплел несусветное! Мол, перенял модель поведения от блудливого отца и Юля, как психолог, просто обязана его понять и простить! А далее половину часа заняла пламенная речь о его невыносимой, прямо таки адской любви к Юле! Потом долгие извинения, каяния и обещание, что пересмотрит всю свою жизнь. И ради жены готов на все! Будет делать так, как она скажет и никак иначе! Закончил речь уже знакомой Юле фразой.

— Дай нам шанс! Умоляю! — Кира выдохся…но, надеялся на лучшее!

Эх, Кира, все ты продумал, обо всем припомнил, кроме самого главного. Ты ничего не спросил о ней самой. О той любимой, которая сидела сейчас на диване в полном хаосе мыслей и ощущений. Ни вопроса, ни теплого слова в ее адрес. Юля слегка лишь коснулась мыслью этого факта и снова впала и состояние «Что делать?!!!».

Растерянная, оглушенная, прибитая к земле чувством долга и пониманием, что обязана дать шанс своему браку, Юлька поднялась и направилась к выходу.

— Кира, мне нужно время. Спасибо, что все рассказал, — а вот тут Кирилл поступил правильно и задерживать супругу не стал.

Впрочем, не потому, что хотел отпустить, а потому, что сам устал и боялся сорваться в злобу и раздражение!

Юленька прикрыла за собой дверь и направилась медленно в сторону квартиры Джеки, но не дошла. Митька выскочил, цапнул ее, оглушенную, и затащил в свой дом.

— Юль… — Широков видел, что Юлька пошла к Кириллу и чуть с ума не сошел в ожидании.

Митя обнял напасть московскую и прижал крепко. Правда сразу понял, что в его руках совершенно растерянная девочка и принялся гладить ее по волосам, приговаривая что — то несуразное. Ему бы просто утешать и все, но натура — то мужская, борзая и нахрапистая. Такими и должны быть мужчины, глупо ждать от них повышенной тактичности и деликатности. А если мужчина влюблен и видит, что есть все шансы потерять любимую, то тут не до глубокого понимания эмоциональной ямы избранницы!

— Что случилось? Он обидел тебя? Юль, не молчи… Ты хочешь вернуться к нему? Да? Я не позволю. Прости, но не смогу! Юль, я знаю, что нравлюсь тебе и я очень тебя люблю. Мы сможем быть счастливы, слышишь? Дай нам шанс! — ну, да, так и сказал.

Юлька, заслышав ту же просьбу, что выдал Кирилл, совсем застыла. «Что делать?!!» снова всплыло в сознании, и сознание то ответа не подкинуло!

Ей бы передышку, ей бы время подумать и она бы поняла, что нужно одному и чего хочет другой, но оба ее мужчины не дали ей такой возможности.

Дать шанс… Пятилетнему браку или скороспелой влюбленности? Тут есть над чем подумать, ага? И что бы вы выбрали? Да, по факту приятнее выбрать влюбленность. Там и эмоции, и радость, и счастье, но пять лет брака просто так не выкинешь и не забудешь. Ведь и хорошее было у них с Кирой.

Широков заглядывал в глаза напасти своей московской и с ужасом понимал, что Юлька не отвечает. Никак! Не обнимает, не понимает, не хочет ничего. Его внутреннее, глубинное, шептало- отпусти ее, дай собраться с мыслями, а вот влюбленная составляющая отказывалась отпустить дорогую девочку.

— Юля, не молчи! Ответь! — ошибся Митька в своем выборе, и Юленька выпуталась из его рук.

— Митя… Мне нужно уйти, — заторможено шатаясь, открыла дверь и ушла, а Митька остался один.

Юльке казалось, что она шла до квартиры Ирины Леонидовны целую вечность! Но преодолела несколько метров и снова, как и вчера, свалилась на руки соседки.

Джеки дурой не была ни разу и принялась стаскивать с Юли одежду и обувь. Потом отвела ее, слабую и растерянную, в гостиную, уложила на тот же диван и уселась рядом.

— Значит так, Юль, я говорю, ты слушаешь. Если я неправа в чем — то, просто поправь меня, — дождалась ответного кивка соседки и начала, — Ты говорила и с Кирой и с Митей, так? И оба тебя разорвали на части, так? Выбрать не можешь, вся в метаниях и прочая эмоциональная пакость. Догадываюсь, что и на работе тебе сегодня не повезло, верно?

Юлька удивленно смотрела на соседку, словно та была провидицей. А Джеки никакая не провидица, просто опыт и мудрость этой дамы давали возможность их обладательнице сделать подобные выводы и не ошибиться.

— Ириночка Леонидовна, что мне делать? — Юлька, уверовав в чудесные способности Джеки, обратилась за помощью!

— Дорогая, я могу, конечно, выслушать тебя. Могу даже поплакать вместе с тобой. Могу утешить. Могу дать тебе возможность спрятаться в моем доме. Но, зная тебя, понимаю, что ни к чему это не приведет. Поэтому, будем сейчас жить моим умом, а не твоими метаниями, ладно?

Юлька задумалась… Правда, ненадолго. Она и сама понимала, что тупик, в который загнала ее вся эта ситуация, преодолеть ей одной и самой не по силам. Она кивнула и Ирина, воодушевленная согласием дорогой девочки, чётко и по существу выдала свой план. Простой и гениальный!

— Передаешь своих деток подруге. Как ее там? Алина? Вот ей. Затем, я беру билеты на самолет и мы улетаем с тобой на Тенерифе. У меня домик на южном пляже Коста Адехе. Там ты смотришь на море, купаешься, гуляешь, ешь, а я тебе не мешаю.

Юлька округлила глаза и промолчала.

— Что? План шикарный. Соглашайся. Что тебя тут держит? Работать не можешь. Мужики из — за тебя дерутся. Выбор сделать ты не в состоянии. А там, вдалеке от всего, ты поймешь, что тебе нужно, детка моя.

— А как же виза? Как я… Тётя Ира, как я все брошу? Как же Кира…Митя? Я так не могу!

— Визу сделаю завтра. Дорогая, вот только не надо на меня так смотреть! У меня неплохие связи. Не бросишь, а дашь своей Алине возможность отплатить за твою ей помощь. Сколько раз она кидала на тебя своих пациентов? Миллион! Она неплохая девушка, а значит, ждет возможности отблагодарить тебя. Кира и Митя?

— Да! Я же не смогу вот так взять и уехать. Ситуация ужасная…

— «Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстоянье»*. Вот там и станет тебе понятно, о ком ты тоскуешь больше. Понимаешь, детка? — хитрая Джеки, а ведь недаром назвал тебя папа Гойцман потомком коварных византийских дипломатов!

От автора: «Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстоянье» — цитата из стихотворения С.А. Есенина «Письмо к женщине»

— Так ехать? — мадам Шульц усилила напор и минут через десять получила согласие дорогой своей девочки посетить райское место на Канарских островах с целью разобраться в себе и составить компанию «несчастной, одинокой старушке». Ну, про старушку это Джеки откровенно налгала. Старушка из нее скверная выходила. Да и ПФР о возрасте цветения иначе писал. Ладно, смешно, но правда. Юлька согласилась больше из — за Джеки, чем из — за себя.

— А теперь марш в столовую. Ужинать станем. Домработница моя расстаралась. Там что — то с мидиями, ароматное, — и правда, ужин прошел приятно для Ирины и спокойно для Юли, что и было отрадным для них обеих.

Потом Юлька звонила свой подруге и тряским голосом ВПЕРВЫЕ просила о помощи, в ответ услышала радостный писк и согласие, причем тоже радостное.

— Юлька! Без проблем! Ты всегда выручала меня, и я готова ради тебя на многое! Всех возьму, все сделаю. Кинь телефоны родителей. И оповести о временной смене психолога. Дай рекомендации. Период ставь — месяц. На всякий пожарный! Вдруг задержишься там, куда едешь, а? — подруга веселилась, не зная ситуации, но совет дала дельный.

Юлька села за телефон, все еще не веря, что согласилась на такую авантюру, и оповестила родителей своих маленьких изгоев об отъезде и замене. А потом заволновалась и снова впала в нервы, нерешительность и прочее.

Ирина заметила и припечатала Юльку сообщением, что Шенген готов и билеты она уже купила, тем самым поставив Юльку перед фактом, что отступать поздно. Да еще и рассказала ей парочку историй из своей юности, успокоив Юльку, что не у нее одной в жизни случались безвыходные ситуации, и все заканчивалось неплохо!

— Вот что, дорогая, не бери с собой ничего. Умоляю! Мне вещи твои видятся тряпками для бабулек! Все купим там. Ей Богу, всегда хотела принарядить тебя. Не спорь! Слушай бабушку! — и «бабушка», блистая свежестью кожи, ярким маникюром и потянутым телом, удалилась в свою спальню.

Юлька ушла в гостевую и там, уже в постели, пришла в ужас от собственной смелости. Поворочалась с боку на бок и задумалась о том, надо ли рассказать Мите о своем отъезде? Забавно, что о Кире она не подумала. Так же как и не подумала, почему она о нём не подумала.

Впрочем, уснула, не смотря на ранний еще час по меркам Москвы. В двадцать три ноль ноль город начинает свою ночную жизнь. Она кипит до утра, а уже рассветом, наново начинает жизнь, уже дневную. С костюмами, стаканами кофе, метро и пробками.

— Сбор у Гойцмана! — Ирина звонила соседям и говорила всем одно и то же.

Дождалась Джеки мирного посапывания Юльки и умчалась творить интригу во спасение. На лестнице встретила сестричек и Заварзиных. И всей толпой, очень тихо, пробрались они в краснодеревную столовую Гойцманов и снова расселись за круглым столом в ожидании информации, и вроде как продолжения сериала в котором все они были участниками! Дава на этот раз присутствовал в виду позднего времени и, собственно, желания помочь всем желающим его помощи.

— Ирина, повествуйте. Ви вся такая сияющая, что Гойцману даже страшно смотреть, — сияли все!

Сами подумайте, текла их жизнь мирно и тихо (если не считать редких запоев Артёма), а тут прямо испанские страсти! Всех всколыхнуло и разбудило трио «Юля-Кира-Митя».

— Юлька вся в сомнениях, но, я уговорила ее поехать на Тенерифе! Улетаем завтрашней ночью. Там она успокоится, а я попытаюсь убедить ее уйти от Киры.

— И быть с Митей? — Дава не мог не спросить.

Все промолчали, зная, что для Давида тема больная.

— Нет, Дава. Это она сама решит с кем ей быть. Тут Дора права, как ни странно. Там и поймет, что ей нужно и кто ей нужен. А может и никто! — ну не могла Джеки оставить Даву в безнадежном состоянии, ибо любила его, как все, кто жил в этом московском доме.

Теперь все смотрели на Якова Моисеевича. Он пошевелил бровями и губами по обыкновению, и выдал заключение.

— Браво, Джеки. Подловили наилучший момент! Значит так… Артемий, на тебе Митька. Кто его знает, что парню в голову взбредет? Ходи за ним, как привязанный. Напросись в гости в «Ярославец» и прочее всякое. Ну, ты умеешь, что я тебя учить буду. Дора и Фира — следить за Кирой! Во все глаза! Если нужно купите бинокль и очки! Когда и с кем приехал, как был одет и во сколько уезжает.

— Бинокль у нас есть, опоздал ты, Яшка, со своими советами, — Фира победоносно смотрела на юриста.

— Вот кто бы сомневался, а? Так, теперь Света… Если сестры заметят, что Кира выносит что — то из квартиры Юли, или иное подобное, сразу фотографировать и звонить мне! Ви же дома все время, вот и держите связь с Собакевичами. Ирина, Ви с Юлей…Ну, сами разберетесь, умница. Ну, а я стану готовить документы на развод, причем скорый и безболезненный!

— Это сделаю я, — Дава, молчавший все это время, заговорил, — Дела о разводах мой конек, пап. Ты знаешь. А если зашел разговор о Кирюшке, то тут я расстараюсь на славу.

Яков Моисеевич даже думать не стал, просто кивнул сыну, дав свое отцовское благословение.

— Тогда я в помощь Артемию. Вечерами буду к Митьке похаживать. Беседы и прочее разное. Да и есть шкурный интерес у меня, уж простите. Ему надо дело свое расширять, вот и дам пару советов, чем и отвлеку нашего богатыря от саморазрушения и смертоубийства Ракова. А себе заполучу перспективного клиента. Всем всё ясно?

Соседи загомонили, радуясь, что каждому нашлось дело в этой истории и подвигав стульями, разошлись. На прощание велели Ирине писать каждый день и давать отчет о том, как там их сокровище.

— Ну, и сама не пропадай. Ведь не чужая нам… — это Фира с проявлением исключительного дружелюбия по отношению к Джеки.

— Фира, так и быть, привезу тебе вышивку росе та*. Положишь на полку и вазочку на нее поставишь, — Дора обиделась, — Дора Рауфовна, не куксись. И тебе тоже.

Ирина могла позволить себе быть доброй, это ведь она уезжала в райское место и, собственно, она и разрешила непростую ситуацию с Юленькой.

От автора: вышивка росе та — «солнечное кружево» вид рукоделия на Тенерифе. Плетение кружев вручную на особой раме.

Соседи тихонько разбрелись по домам, а Ирина, дождавшись, когда лестничная площадка опустеет, постучала в дверь к Широкову. Он открыл сразу… Ну, оно и понятно. Без слов пропустил гарнд даму в гостиную и выслушал, тоже без слов.

— Мить, пришла к тебе просить о двух подвигах. Уверена, что справишься, иначе ноги бы моей тут не было. Первое- терпение, второе- самоконтроль. Ну, как? Готов?

Широков слов таких не ждал, но понимал, что говорит Джеки про Юлю.

— Поясните или мне еще и третий подвиг совершить? Стать чтецом мыслей?

— Я и Юля завтрашней ночью улетаем. Куда? Не скажу. Надеюсь на твое понимание и то, что ты дождешься ее решения. Без психозов, бешенства и прочих проявлений. Далее — не убей Кирилла, пока нас не будет. Впрочем, вообще, не убей.

Митька даже задохнулся от злости.

— Я сам могу отвезти ее куда угодно, Джеки! Что за бред?!

— Вот такой реакции я и ждала. А теперь слушай и мотай на ус слова мудрой бабушки! Увезешь ее сам, навсегда потеряешь. Не знаю, говорила ли тебе Юля, но мама ее сбежала с любовником и оставила дочь одну! У Юльки мощная детская травма. Собственно, в этом и вся проблема. Хочешь, чтобы она всю жизнь думала, что виновата перед мужем за то, что сбежала с тобой? Тогда, вперед! Губи ее, себя, всех нас. Давай.

Митя задумался. Нет, он понимал, что Юлька не такая как все. Любил он ее и все ее странности и проявления. Но, вот так взять и отпустить? Непонятно куда и, вероятно, надолго? Да буквально все в нем протестовало против этого дебилизма! Но, Джеки не шутила ни разу, была встревожена сейчас и серьезна, как никогда.

— Надолго, Джеки? — и Ирина выдохнула, понимая, что поступила верно, придя к Мите и надеясь на его трезвомыслие.

— Уверена, что не надолго. Мить, она тебя любит. И скучать станет. Вот тогда, когда поймет что к чему, вернется к тебе. Сразу предупреждаю, склонять ее к чему — либо я не намерена. Готов ждать?

— А что, у меня выбор есть? Впрочем, да. Готов, Джеки, — печальный Широков опустил плечи, — Она сказала, что любит меня?

— Какой неожиданный вопрос! — глумилась Ирина Леонидовна, — Нет. Не говорила. Считай это моей догадкой. А что на счет Киры? — Митьку даже передернуло от имени мужа Юлькиного, но он ответил.

— Не трону.

— Чудесно! Мить, а ты сговорчивый малый. Это приятно, кстати. В качестве бонуса стану писать тебе, что и как, ладно? Если бы ты, балда, не насел сегодня на нее с разговорами и допросами, все могло бы сложится иначе. Что ты на меня уставился?! Вот мужики, а? Никакого понимания и эмоциональное восприятие, как у зубочистки!

— Джеки, да что я сделал то??! — ну, рассердился парень, бывает.

— С одной стороны Кира мозг ей вынес, с другой ты. Добили девочку мою! — а Митька и сам уже догадался.

Взгляд Юлькин, пустой и безразличный, все еще преследовал его. Да уж, женщины существа сложные, а Юлька сложнее всех их вместе взятых в сотни раз! И это любил в ней Митька. И именно за это и полюбил ее.

— Я понял, Джеки. Беситься не буду. Но, обещайте, что писать станете часто. А если уж зашел такой разговор, я просто обязан просить совета. Как думаете, если я напишу к ней, ответит?

— Разумеется, ответит. Но, я бы не советовала. Точнее, не пиши первым. Она напишет сама, когда поймет, что скучает, волнуется. Уразумел?

— Ага, — совсем загрустил Митька, но взял себя в руки, — Спасибо. Джеки, я Ваш должник.

— Митенька, голубчик, это мы все тебе должны. За то, что встряхнул нас и сам по себе оказался таким хорошим мальчиком! Глупостей не говори, ладно? Какие долги? Фира счастлива, благодаря тебе, Артемий вон, ходит с высоко поднятой головой. Света нарадоваться не может. И Юлька выползла на свет Божий. Ведь еще немного без тебя и …погибла бы, — Ирина поднялась с дивана, за ней Митя.

— Берегите себя. И ее… — Широков поцеловал ее руку, а она его лоб.

— Все будет хорошо, мальчик. Терпение. Это самое тяжелое и главное сейчас.

Митя кивнул и проводил Джеки. А сам остался в непонятном состоянии злобы, обиды, но и счастья.