Глава 8

Со старинным кубком в руке Оливер стоял в Королевском дворе, названном так в память о Генрихе VIII, который любил его, когда был хозяином этого дома, похожего на крепость. Оливер с самого детства тоже любил этот внутренний двор. Именно сюда убегал он от ссор родителей, играл на широких плитах двора среди стен из зернистого песчаника, пытаясь забыть все на свете — свое положение наследника, тот кошмар, в который превратился брак родителей… Глядя на звезды, он мечтал улететь к ним и сгореть в ярком огненном сиянии.

Оливер горько усмехнулся. Сейчас забыть не удастся. Пригласив бабушку в Холстед-Холл, он совершил ошибку. Она щедро тратит тут деньги, увеличивая зависимость братьев и сестер от ее богатства.

Оливер отхлебнул вина. С ним это не пройдет. Он не позволит ей распоряжаться в Холстед-Холле. Пусть он ненавидит этот дом, но дом принадлежит ему, и он сам будет решать, как здесь жить.

— Ваша сестра сказала мне, где вас искать, — раздался у него за спиной тихий голос.

Оливер напрягся, потом сделал еще один глоток.

— А я-то думал, вы уже на пути в Лондон.

— С чего бы вдруг? Оливер вздохнул.

— Я достаточно хорошо знаю свою бабушку. Думаю, тот разговор в гостиной свелся к предложению денег.

Мария подошла ближе. Оливер почувствовал исходящий от нее запах розы и чего-то еще.

— Вы думали, я возьму у нее деньги?

В ответ Оливер вооружился привычным цинизмом:

— А почему бы вам их не взять? Я бы на вашем месте взял.

— Вы ведь сказали, что, если я не останусь на ночь, вы бросите нас с Фредди в тюрьму.

— Но вы ведь наверняка догадались, что у бабушки хватит влияния предотвратить это.

— Возможно, я испугалась риска.

Оливер насмешливо фыркнул:

— Ну разумеется, ведь вы такая робкая.

Мария мягко усмехнулась:

— Такого о себе я еще не слышала.

Пытаясь угадать ее настроение, Оливер бросил на девушку косой взгляд.

— Приняв ее предложение, вы оказались бы в выигрыше. С ее деньгами вы могли сколько угодно искать своего жениха и, кстати, избавиться от пребывания здесь. — «И от меня», — мысленно добавил он.

— К счастью для вас, я не так меркантильна. Я обещала остаться здесь на ночь, и я останусь.

Облегчение, которое испытал в этот миг Оливер, удивило его самого. Она только средство борьбы, ничего больше. Если понадобится, он найдет другую.

В лунном свете ее лицо светилось, как у ангела, а светлые косы, короной уложенные на голове, казались сияющим нимбом.

Оливер зарычал. Нимб, ангелы, лунный свет — да что на него нашло, в конце концов, откуда такие странные фантазии?

— Если бы вы сбежали, я бы не стал вас винить. Ваша цель — найти Хайатта.

— Вы дурного мнения о людях, но некоторые из нас держат слово и не забыли о честности.

Сам Оливер давно забыл это слово. С насмешливой улыбкой он поднес к губам кубок.

— Вам повезло, мисс Баттерфилд. Думаю, бабушка удивилась. Наверное, вы первая, кого она не смогла купить.

— О! Кого же она покупала раньше?

В мозгу Оливера вспыхнули сцены той страшной ночи. Сам он дрожит от ужаса, а бабушка мечется, успокаивает слуг, сует взятки направо и налево, чтобы замять скандал.

— Никого. Забудьте, что я сказал.

— Вы ведь часто так делаете? Оливер залпом допил остаток вина.

— Как?

— Замыкаетесь в себе, когда кто-нибудь пытается заглянуть в вашу душу. Стараетесь все обернуть в шутку.

— Если вы пришли, чтобы читать мне мораль, не трудитесь, — огрызнулся он. — Бабушка делает это безупречно, вам трудно с ней соревноваться.

— Просто я хочу понять.

— А я хочу, чтобы меня проглотила звезда, но наши желания не всегда сбываются.

— Что?

— Забудьте. — Резко развернувшись, Оливер направился к ближайшей двери в стене, но Мария поймала его за рукав.

— Почему вы так сердиты на свою бабушку?

— Я же говорил вам: потому что она пытается разрушить мою жизнь и жизни моих сестер и братьев.

— Заставляя вас вступить в брак, чтобы у вас были дети? Я думала, что от всех лордов и знатных леди ждут именно этого. А вы пятеро уже достаточно взрослые для брака. — В тоне Марии послышалась насмешка. — А некоторые уже не просто взрослые…

— Придержите язычок, дорогая, — оборвал ее Оливер. — Я сегодня не в настроении выслушивать нотации.

— Из-за вашей бабушки? Но ведь вы сердитесь не только из-за ее требований? Причина кроется глубже.

Оливер бросил на нее гневный взгляд.

— Какое вам до этого дело? Или она завербовала вас в свои ряды?

— Едва ли. Миссис Пламтри просто сообщила мне — дальше я цитирую — «что вы женщина, которая никак не удовлетворяет моим требованиям к его жене».

Оливер улыбнулся точности, с которой Мария воспроизвела даже интонации бабушки.

— Я же говорил вам, что так и будет.

— О да! — воскликнула она. — Вы оба прекрасно умеете оскорблять людей.

— Да, это один из моих многочисленных талантов.

— Ну вот — опять. Опять вы пытаетесь все превратить в шутку, вместо того чтобы поговорить о том, что нас действительно беспокоит.

— И что же это?

— Ваша бабушка поставила ультиматум, но в ярость нас приводит нечто другое. Так что же она сделала?

Черт возьми, неужели она не оставит его в покое?

— С чего вы взяли, что она что-то сделала? Может быть, во мне говорит просто дух противоречия.

— Конечно, говорит. Но сердитесь вы на нее не на это.

— Если вы собираетесь две недели задавать мне глупые вопросы, которые не имеют ответов, тогда я готов оплатить ваш отъезд в Лондон.

Девушка улыбнулась.

— Нет, не готовы. Я вам нужна.

— Это правда. Но раз я плачу за услуги, то думаю, что имею право обговорить условия этих услуг. Дурацкие вопросы не входят в сделку.

— Пока вы мне еще ничего не заплатили, — легкомысленным тоном проговорила она. — Так что пока я свободна от условий. К тому же я весь вечер изо всех сил старалась ради вашего дела. В конце беседы с вашей бабушкой я сообщила ей, что у меня к вам есть «чувства» и что у вас ко мне тоже есть «чувства».

— И вы не поперхнулись на этой лжи?

— Но у меня к вам действительно есть чувства, правда, не те, о которых она подумала. Но миссис Пламтри подозревает, что дело нечисто. Она более проницательна, чем вы думаете. Сначала она обвинила нас в том, что мы устроили фарс, а когда я стала это отрицать, она заявила, что я «поймала вас в сети», чтобы завладеть вашим состоянием, которое достанется вам от нее.

— И что вы на это ответили?

— Сказала, что она может оставить себе свои драгоценные денежки.

— Правда? Хотел бы я услышать это собственными ушами. — Мария поражала его все больше. Никто еще не сумел противостоять бабушке, одна лишь эта маленькая американка с ее наивной верой в справедливость, добро и совесть.

Никто и никогда не защищал его с таким рвением, даже собственные братья. Особенно если учесть, как он сам с ней обошелся.

— Теперь я понимаю, почему вы так настроены против нее, — продолжала Мария. — В ней действительно есть качества, с которыми трудно смириться.

Оливер заглянул в пустой кубок.

— Вы смотрите на это как на порок, — возразил он, — но сама она думает, что защищает нас.

— Тем не менее, вы на нее сердиты.

— О Господи, оставьте наконец эту тему. Я не сержусь на бабушку. — Он резко шагнул к Марии. — Если вы не перестанете говорить об этом, я займу ваш рот чем-нибудь получше.

Она подняла на него удивленный взгляд.

— Я не понимаю…

И тут он ее поцеловал. Пусть бьет его в пах, пусть дает пощечину — это лучше, чем слушать вопросы о том, что он не желает обсуждать.

Но она не ударила его. Она тихо стояла и не сопротивлялась. Оливер отстранился и с подозрением заглянул ей в лицо.

— Ну? И вы не двинете мне под дых? Не приставите нож к горлу?

Мария улыбнулась.

— А вам бы этого хотелось? Хотелось, чтобы я стукнула вас по щиколотке и в гневе удалилась? Тогда бы вам не пришлось отвечать мне. Но я хитрее, Оливер. Я не собираюсь прекращать свои вопросы лишь потому, что…

Отшвырнув кубок, он снова ее поцеловал. Теперь обе его руки были свободны, и он притянул ее к себе, сумел воспользоваться открывшимися от неожиданности губами и проник языком в ее рот, такой сладкий, нежный, невинный. И такой опасный.

Он резко отстранился. А она — нет.

— Что это? Что вы сейчас сделали? — задыхаясь, спросила она.

Ее внезапное возбуждение вызвало у него в груди болезненный отклик. Этого не следовало допускать.

— Еще один вид поцелуя. — И, не сумев сдержаться, он провел большим пальцем по ее губам. — Очень интимный.

Мария слушала его как завороженная. Еще один вид поцелуя? Значит, они бывают разные? И от этого так стучит ее сердце? Почему же Натан никогда так ее не целовал?

О Боже! Натан!

Она позволила самому Роктону целовать себя и даже не вспомнила о Натане.

И все же ей хотелось узнать, почему поцелуи Оливера другие? Может быть, дело в ней самой или в том, что у Оливера есть опыт, а респектабельный Натан не имел его?

— Поцелуйте еще, — не думая выпалила она.

Черные глаза Оливера сверкнули в лунном свете.

— Зачем?

— Разве вы не хотите?

У Марии оборвалось сердце. Значит, дело в ней, если такой законченный развратник, как Оливер, не стремится ее поцеловать еще раз.

— Конечно, хочу, — прорычал он, — но не хочу получить удар в пах.

— Я не буду вас бить, — неловко пообещала она. — Просто я… хочу посмотреть, что это такое.

Оливер с интересом прищурился.

— Разве Натан никогда вас не целовал?

— Не так. — Она вздернула подбородок и пояснила: — Не все мужчины так бесстыдны, как вы.

По губам Оливера пробежала циничная улыбка.

— Это правда. — И он снова ее поцеловал.

Это было великолепно! В сто раз острее, чем любой поцелуй Натана! Сначала по коже побежали мурашки, потом она стала гореть, как от ожога. Сердце колотилось как сумасшедшее. Вкус вина в его дыхании, терпкий, но сладкий, опьянял ее, а от пряного запаха его одеколона у нее закружилась голова.

Когда его язык проник глубже в ее рот и стал там ритмично двигаться, у Марии подкосились ноги. Она схватилась за его сюртук, чтобы не упасть и не рассыпаться на тысячи хрупких осколков. Потом она осторожно сама просунула кончик языка в его рот, просто из любопытства, чтобы узнать, что чувствует человек при таком поцелуе. В горле Оливера родился низкий рокочущий звук. Железной рукой он притиснул ее к себе. Его губы двигались с голодной жадностью.

Мария напомнила себе, что с его стороны это лишь игра, один из тысячи поцелуев, которые он дарил тысячам женщин, но в голове вдруг возник голос его бабушки: «Он во многом уязвим, о чем вы даже не догадываетесь».

Оливер оторвался, наконец, от ее губ и хрипло прошептал:

— Ваш жених сумасшедший: сбежал и оставил вас на милость других мужчин! — И провел губами по линии подбородка к ее шее. — Он недостоин вас.

— А вы? — выдохнула Мария.

— Видит Бог, нет. Но разница в том, что мне это безразлично.

— Безразлично… все это?

— Нет, вот это мне небезразлично. — Его рука скользнула ей на грудь и стала энергично двигаться, отчего сосок затвердел и отозвался сладкой болью. Мария испытала шок. — Мне нравится заниматься любовью с ангелом при свете звезд.

Когда его слова проникли в ее затуманенный желанием мозг, Мария застыла. Заниматься любовью? О Боже, что она делает?! Его рука лежит на ее груди! Она резко оттолкнула Оливера.

— Вы имеете в виду — при свете звезд заниматься любовью с женщиной. Подойдет любая. Я просто оказалась под рукой.

Гнев в его глазах на секунду дал ей надежду, что он станет протестовать. Но маркиз просто пожал плечами, гнев исчез из его взгляда, и с циничной ухмылкой он подтвердил:

— Я вижу, вы хорошо меня знаете.

— Да, — сдавленно произнесла она. — И должна благодарить за это вашу сестру. Я очень хорошо изучила привычки лорда Роктона. — Мария старалась унять сердцебиение. Он не должен догадаться, как сильно она поддалась иллюзии и поверила, что небезразлична ему.

— Тогда вы должны знать, что Роктон никогда не удовлетворяется одними лишь поцелуями. — И он снова потянулся к Марии, но та отшатнулась и, защищаясь, скрестила на груди руки.

— Для одного вечера достаточно практики, сэр.

— Практики? — изумился он.

— Я имею в виду практику в поцелуях. Теперь я поняла, что мне предстоит многое узнать о них до того, как я выйду замуж за Натана. Насколько я понимаю, лучшего учителя, чем вы, не найти. Недаром ваша сестра так расхваливала таланты лорда Роктона по части обольщения.

На лице Оливера дернулся мускул, и Мария поняла, что задела его за живое.

— И что же, могу я сравниться с персонажем романа?

— Вы же знаете, фантазия всегда ярче, чем жизнь.

— Разумеется, знаю, — холодно произнес он.

— Все же это был очень полезный урок. Я искренне вас благодарю. — Мария говорила правду, ведь он действительно научил ее не принимать его слишком всерьез. Особенно если она намерена сохранить добродетель.

Оливер ясно сказал, что не хочет жениться. И пусть она сама не слишком уверена насчет Натана, но бросать своего жениха тоже не готова. А значит, отныне ей следует быть очень и очень осторожной с его светлостью.

— Мне кажется, нам надо вернуться к остальным, — сказала она.

— Идите вперед, через минуту я тоже приду.

Благодарная за то, что все кончилось благополучно, Мария убежала. И только оказавшись в столовой, она вспомнила, что Оливер так и не сказал ей, за что сердится на свою бабушку.

Загрузка...