Маска безумия

Предупреждение Брагоньера заставило госпожу Меда удивлённо вскинуть брови:

- Неужели та кляуза связана с жуткими убийствами? По-моему, чушь.

- Заверяю, трупы самые настоящие, - возразила Эллина, поражённая её беспечностью. - И если Главный следователь просит тебя проявить бдительность...

- ... то я её проявлю. Теймас обмолвился, будто в Сатии появился опасный преступник. Нет, Лина, люди меня поражают! Внебрачные связи им, видите ли, не нравятся! А какой от них вред? Лучше бы двуличных уродов, вроде покойного Гланера, клеймили. А то нашлись, борцы за нравственность! - Анабель презрительно скривилась. - Ханжи хуже жаб. Согласна, Лина?

Гоэта кивнула, с интересом разглядывая новые приобретения подруги: зеркало в затейливой оправе и мебельный гарнитур. Чтобы сидеть на таком диване, нужно бальное платье. Бронзовые накладки, атлас, красное дерево... Но Эллина не испытывала скованности: дом Анабель Меда всегда широко распахивал перед ней двери, пуская в самые потаённые уголки. И сколько бы золота в нём ни появилось, гоэта так же расслабленно сидела в гостиной подруги. Разумеется, если они были одни.

Анабель позвонила в колокольчик и велела служанке принести вина и фруктов.

- Может, пирожных? - она живо обернулась к подруге.

Эллина кивнула, припася гордость и жеманство для сильного пола.

- Что, боится господин Брагоньер? - наполнив бокалы, лениво протянула Анабель. - Теймас ему намекал, пора бы поймать убивца. Только не понимаю, причём тут ты.

- Под руку попалась.

- Опять работала на государство? - с укором поинтересовалась подруга. - Бросала бы ты это дело! Понимаю, ты гордая, но негоже женщине по грязи мотаться и под нож лезть ради медяка. Лина, я твоя подруга, говорю как есть. Ты ведь не уродка, хотела бы - подцепила мужика. А ты...

- А я невезучая, Бель, только и всего. Но на подачки жить не буду. Ты тоже пойми: лучше гоэтой, чем содержанкой. Это ниже моего достоинства.

- Знаю, - вздохнула Анабель, - ты даже у друзей в долг брать отказываешься. Но, надеюсь, не станешь возражать, если я тебя кое с кем познакомлю.

- Опять дворянин? - усмехнулась Эллина, пригубив вино. Подруга слыла ценительницей подобных напитков, а вот она окончательно и бесповоротно испортила вкус в Училище.

- И да, и нет. Дворянство личное, не смутит тебя. Хватит кочевряжиться, Лина! Тебе почти тридцать пять - а ведёшь себя как капризная девочка Словом, приглядись к нему на ближайшем музыкальном вечере. По-моему, твой тип. Главное, будь немного смелее и не говори о работе.

Гоэта кивнула. Идея подруги не вызывала неприязни: кто знает, может, это судьба? Если у самой ничего не выходит, то, возможно, Сората направит её в свои пенаты руками Анабель? Во всяком случае, кавалер точно не окажется тёмным магом или проходимцем. А встречаться с ним против воли её никто не заставит.

Личное дворянство... Значит, из второго сословия, значит, не станет смотреть свысока. Не равный, но и не отделённый геральдической пропастью. Не удержавшись, Эллина расспросила о будущем кавалере. Образ, кратко намеченный Анабель, показался милым, или виной всему вино? Гоэта и не заметила, как они осушили бутылку и перешли к обсуждению жизни хозяйки дома.

Госпожа Меда планировала беременность, которая бы финансово обеспечила её на всю оставшуюся жизнь. Красота увядала, молодость проходила, префект вполне мог выбрать другую. А вот ребёнок привяжет его навеки.

- Только, чувствую, после давнего грешка тяжеловато будет, - вздохнула Анабель, лениво распластавшись на диване рядом с подругой. Между ними стоял поднос с фруктами и пирожными, а рядом, на столике, - вторая початая бутылка вина. - Да и у Теймаса не всё гладко. Знаешь, после сорока мужчины остывают к постели, а ему пятьдесят три... Словом, чем старше, тем больше проблем.

Эллина сочувствующе кивнула и, вспомнив о задании соэра, решила выяснить адреса врачей, которые лечат именитых. Вопрос задала аккуратно, сославшись на некие проблемы со здоровьем.

- Сходи лучше к магу: дороже, зато качественно и за один раз.

- Не хочу. Как узнают, что гоэта, презрением обольют. - Это была чистая правда: волшебники открыто недолюбливали младших коллег. - Да и деньги... Прости, я не могу позволить себе сорить лозенами.

- Тогда сходи к мэтру Залинсу. Полагаю, тебе по средствам.

Эллина в задумчивости остановилась у лаконичной медной таблички и мысленно смирилась с очередной потерей наличности. Такой врач не пустит на порог гоэту, только пациентку. Оставалось надеяться, остатков лозенов Брагоньера хватит на консультацию. Увы, половину их, а так же весь аванс гоэта истратила. Зато обошла шестнадцать врачей.

На приём нужно было записываться заранее, именно это Эллина и собиралась сделать. Оправила платье и позвонила.

Её провели в приёмную, отдалённо напомнившую ту, где она в своё время ждала Анабель. Помощница врача - мэтра Варрона - с дежурной улыбкой поприветствовала посетительницу, усадила на стул и осведомилась о цели визита. Гоэта ответила, что желала бы получить консультацию.

- Минимум две чекушки без рекомендаций, - предупредила помощница.

Эллина с готовностью продемонстрировала монеты.

Убедившись в платёжеспособности посетительницы, улыбчивая девушка записала гоэту на послезавтра. Пока та заполняла журнал, Эллина рассматривала приёмную. Она была необыкновенно строгой: ни цветов, ни мягкой мебели, ни рекомендательных писем на стенах, только диплом в рамке. А ведь мэтр Варрон не бедствует...

В это время открылась дверь, и Эллина мельком увидела врача, вышедшего проводить пациента. В глаза бросились только каштановые волосы и крепость фигуры. Почувствовав изучавший его взгляд, мэтр Варрон обернулся. Эллина невольно дёрнулась, попытавшись сгладить странную реакцию вежливым приветствием и деланной смущённой улыбкой.

Глаза у мэтра Варрона оказались серыми и колючими. И он всё ещё молчаливо смотрел на гоэту...

Описание сошлось, пугающе сошлось. Третий врач богатого квартала в точности повторял образ преступника. Нюхал ли он кокаин? Возможно. Точно не узнаешь: не вывернешь же карманы! Но глаза определённо странные, пугающие. И мэтр Варрон в чём-то заподозрил гоэту, иначе зачем, распрощавшись с пациентом, подошёл к столу помощницы и заглянул в журнал?

- Пожалуй, смогу принять вас прямо сейчас, госпожа....?

Он размял пальцы и одарил Эллину очередным пристальным взглядом. Гоэте захотелось сбежать, позвать на помощь, но она держалась, напоминая о важности миссии. Преступник, если это он, не должен ни о чём догадаться. Да и с чего Эллина взяла, будто он убийца? Только из-за того, что подходит под обрисованный Брагоньером портрет, только потому, что не любит людей - это невооруженным взглядом видно. Но почему, демоны его раздери, врач ведёт себя как следователь?

- Госпожа Тэр. Была бы очень признательна, - призвав на помощь актёрские способности и выдержку, гоэта благодарно улыбнулась. - Мне посоветовали вас как отличного специалиста...

- Обойдёмся без лести. Лесть - это ложь, а лгать не пристало.

Эллина кивнула, поставив ещё одну "галочку" в мысленном списке соответствия мэтра Варрона любителю роз и зеркал.

Врач широким жестом пригласил гоэту в кабинет и занялся привычным делом. Эллина пожаловалась на боли в спине, и мэтр попросил её пройти за ширму и раздеться.

- Просто снимите кофту, чтобы я глянул, - пояснил лекарь, замерев на минуту, не мигая, глядя в пространство.

Пальцы мэтра Варрона были холодны и ловки. Они без труда нащупали каждый позвонок, пройдясь по костям, будто по струнам. Даже через бюстье гоэта ощущала прикосновения пальцев.

Страшно стало, когда руки лекаря легли на шею Эллине. Мэтр Варрон будто раздумывал, что с ней делать, потом быстро закончил осмотр и разрешил одеться.

- Ничего страшного, госпожа Тэр, если будете следить за собой. Не будете - заработаете серьёзные проблемы. Грыжи нет, смазки пока вдоволь, только защемление нервов. Лечение я пропишу. Консультацию оплатите у госпожи Бран. Походите на массаж, будете следить за осанкой... Впрочем, всё в этой бумаге. Выбор: лечиться или обойтись собственными силами, - за вами.

Эллина промолчала, подумав, что никогда больше не переступит порога этого дома. Даже если мэтр Варрон невиновен, она найдёт врача дешевле. Полтора лозена за первичный приём - это чересчур.

Врач не вышел провожать гоэту, отдав лист с рекомендациями, не проронил ни слова. Зато Эллина решила перекинуться парой фраз с его помощницей, оплачивая визит. В частности, в шутку поинтересовалась, что делал мэтр Варрон в день убийства жриц любви в том квартале: она якобы видела его в одном кабачке.

- Понятия не имею, - пожала плечами госпожа Бран. - Я не вмешиваюсь в жизнь работодателя. Но охотно верю, вы могли его там видеть. Прислуга обмолвилась, что его всю ночь не было дома. А наутро он...

Заметив лекаря в дверях кабинета, помощница замолчала и поспешила вежливо выпроводить Эллину. Та не имела ничего против: атмосфера приёмной и личность её хозяина ей не нравились.

Решив прервать обход лекарей, гоэта поймала извозчика и велела отвезти себя к Следственному управлению.

Эллина критически оглядела себя в зеркале, убедившись, что палевое платье, купленное некогда на государственные деньги, по-прежнему отлично облегает фигуру. Увы, жемчугов леди Брагоньер у неё не было, но и агатовый комплект смотрелся неплохо.

Взволнованно обновив духи за ушами и на запястьях, гоэта вышла из дамской комнаты в фойе, ища глазами кавалера - того самого, с которым её свела Анабель. Знакомство на музыкальном вечере прошло успешно, они мило побеседовали, и господин Датеи пригласил Эллину в театр. Прознав об этом, госпожа Меда тут же пообещала им место в своей ложе.

"Как девочка, право слово!" - отчитала себя Эллина. Но скованность не покидала её. И дело было не в господине Датеи, а в непривычной обстановке. Театр - место для аристократов, особенно Королевский театр Сатии, с помпой открытый в марте этого года. Он переманил лучших актёров многочисленных частных труп, выступавших в домах именитых горожан.

Всё это пышное общество, дамы в бриллиантах, платьях, о стоимости которых страшно подумать, шампанское по цене вдвое выше ресторанной... Гоэте казалось, будто абсолютно все знают, кто она, и презрительно косятся вслед. Дочка фермерши и неудачливого торговца - лишняя на этом празднике жизни, но дружба с Анабель и бал в столичной Ратуше научили Эллину держаться уверенно, идти с гордо выпрямленной спиной. Но внутренний голос всё равно шептал, что она не вписывается в здешнюю публику.

- Госпожа Тэр?

Эллина живо обернулась на голос и расплылась в улыбке. Господин Датеи протянул ей корзинку с цветами. Гоэта поблагодарила за подарок и, не удержавшись, понюхала розы: поклонники редко баловали её цветами.

С молчаливого согласия дамы господин Датеи велел служителю отнести розы в ложу госпожи Меда. Взяв Эллину под руку, он предложил прогуляться по фойе, зайти в буфет, выпить шампанского. Гоэта согласилась.

Эллина всеми силами старалась быть обворожительной и беззаботной, но прошлый опыт заставлял искать подвох в новых отношениях. Раньше тоже были красивые фразы, совместные прогулки, ужины в ресторане, а потом... Кто-то бросал её сразу после совместно проведённой ночи. Кто-то банально использовал, прося бесплатно выполнить работу, или не платил за услуги, закрутив интрижку с нанятой по договору гоэтой. Кто-то пропадал без объяснений через две недели, а Доновер с лёгким сердцем намеревался убить. Только от некроманта Малиса, первой давней любви, Эллина ушла сама. Вернее, сбежала из страха перед одним ритуалом.

Тёплые чувства к некроманту сохранились до сих пор. Единственный мужчина, с которым она чувствовала себя в безопасности, ощущала себя женщиной. Он не называл её холодной рыбой за неоправданные ожидания в постели и не критиковал недостатки внешности, одежды, характера. Наверное, поэтому всё и получалось. Но о совместном счастье не могло быть и речи: как всякий тёмный, Малис - эмоционально неустойчивый тип, способный на немотивированное убийство. Связь с гоэтой помогала ему возвращать в норму баланс энергии. Сама того не понимая, Эллина в своё время спасала чужие жизни.

Они остались друзьями, во время редких встреч тепло общались, даже проводили ночи вместе.

Отбросив тревожные мысли о невезучести в личной жизни, Эллина пригубила бокал шампанского и постаралась завести разговор на интересную господину Датеи тему. Кивая, слушала рассказы о финансовом ведомстве, стараясь запомнить, кто есть кто. Мужчины любят говорить о своих достижениях, победах, любимом деле; чтобы понравиться им, нужно делать вид, будто тебе это тоже интересно. Потом беседа завертелась вокруг грядущего дня рождения Эллины: господину Датеи проболталась Анабель. Гоэта всеми силами пыталась отговорить поклонника от заказа кабинета в ресторане и оплаты еды всех приглашённых, твёрдо заявив, что не берёт от мужчин ничего дороже ужина. Она не лукавила: не терпела быть должна.

Господин Датеи капитулировал, но добился персонального приглашения. Видя, что Эллина к нему благосклонна, он позволил себе приобнять её. Гоэта даже не дёрнулась - ожидала чего-то подобного, да и не имела ничего против. Она не мечтала жить одна, как боевые магички, не признававшие домашнего очага, а господин Датеи казался надёжным, интересным человеком. И порядочным. Словом, был смысл развивать отношения.

- А вот и вы! - радостно воскликнула Анабель, вплывая в буфет в сопровождении одного из поклонников. Её любовник так же присутствовал в театре, но по известным причинам ухаживал за супругой. Впрочем, граф Алешанский вскоре должен был уделить внимание и любовнице.

Госпожа Меда заняла место за столиком знакомых, и глазами дала понять, что рада за подругу. Эллина повела плечами: ещё ничего неизвестно.

Кавалер, которого Анабель не соизволила представить, купил шампанского и фруктов в буфете. Госпожа Меда восприняла это как должное.

Завязался разговор на четверых: обсуждали пьесу.

Анабель поспешила поделиться последними новостями: сбежал один из актёров.

- Представляешь, тот самый, которым следователи интересовались. Уехал в спешке, перед отъездом сжёг какие-то бумаги...

И шёпотом добавила:

- Он может быть тем убийцей. У него нашли мешочек с лепестками. Я слышала, такими же трупы осыпали.

Эллина вздрогнула: неужели ещё один? А как же врач? Она ведь сообщила Брагоньеру о мэтре Варроне, тот пообещал проверить его алиби.

Гоэта умолчала о том, что случилось три дня назад, когда она возвращалась с музыкального вечера, на котором познакомилась с господином Датеи. То есть на следующий день после визита к подозрительному врачу.

Эллина отпустила наёмный экипаж в начале Тенистой улицы, решив пройтись пешком: после долгого сидения затекли ноги, да и погода выдалась погожая.

Стемнело, фонарщики затеплили фитили.

Гоэта не торопилась, шла, наслаждаясь свежим воздухом. В окнах горели огни; изредка ей навстречу попадались люди.

Эллина спиной почувствовала чей-то взгляд и по привычке потянулась к кинжалу: памятуя об уязвимости одинокой женщины на улице, она никогда не выходила из дома безоружной. Гоэта с досадой подумала: следовало согласиться на предложение господина Датеи. Теперь бы не озиралась по сторонам, предчувствуя неладное.

Краем глаза Эллина уловила смазанную тень, на мгновенье мелькнувшую на границе света возле одного из домов. Гоэта пожалела, что не взяла флиссу и второй кинжал: с грабителями одним клинком не повоюешь. Особенно в платье.

Преступник напал на гоэту сзади, ухватил за шею и, зажимая рот, потащил в темноту. Эллина не растерялась, ударила преступника по колену, зная об уязвимости данной части тела. Глухое ругательство и ослабевший захват подтвердили верность решения. Гоэта поспешила воспользоваться моментом, вывернулась, одновременно постаравшись достать локтем нападавшего. И тут же получила удар по голове.

К счастью, Эллина не потеряла сознания. Упав, наугад пырнула кинжалом - увы, темноту, и во весь голос закричала: "Убивают! Стража!".

Преступник поспешил скрыться, так и не проронив ни слова.

Подоспевшие на крик горожане помогли гоэте подняться и проводили до дома.

Эллине пришлось наложить на затылок компресс и лечь, не раздеваясь: голова кружилась, болела, слегка подташнивало - обычные симптомы сотрясения. Но обошлось без последствий.

Гоэта связывала нападение с мэтром Варроном. Арестовали ли врача, она не знала, но надеялась, что да.

А теперь этот актёр... Кто же из них?

Мрачные размышления прервало появление графа Алешанского. Анабель с улыбкой поднялась ему навстречу, что-то заворковала. Префект скользнул взглядом по спутникам любовницы. Гоэту он знал, поэтому приветственно кивнул. Эллина приподнялась и вежливо поздоровалась. Реверанс не сделала, хотя, памятуя её происхождение, по этикету следовало. Но близость к Анабель позволяла некоторые вольности.

Мужчины тоже не остались в стороне: Первый префект Сатии не тот человек, которого не замечают.

Поклонник Анабель под надуманным предлогом поспешил удалиться.

В присутствии графа болтала только госпожа Меда, остальные предпочли молча есть и пить.

Наконец зрителей попросили занять свои места.

Эллина старалась не показывать виду, что ей всё внове, степенно шествовала под руку с господином Датеи, но взгляд нет-нет, да и задерживался на лепнине, люстрах, плафоне потолка.

Зрительный зал полукругом обнимал сцену, поднимаясь тремя ярусами. Внизу, в креслах, сидели дворяне. Чуть выше расположилась в ложах родовитая аристократия. Последний ярус был отдан на откуп богатым представителям второго сословия. Для них рядами расставили простые стулья.

Устроившись рядом с подругой: граф Алешанский покинул любовницу до антракта, - гоэта с любопытством рассматривала высший свет Сатии - запретный, но притягательный мир.

Наконец служители потушили свечи, и представление началось.

Давали пьесу в двух актах, основанную на одном из эпизодов истории королевства. В ней блистала несравненная Зальфия - муза не только поэтов, но и многих сановников. Безумно талантливая и не менее красивая миниатюрная брюнетка.

Наблюдая за ходом пьесы, Эллина поняла, почему она заставила говорить о себе до премьеры: автор ходил по грани, поднимая вопросы, о которых надлежало молчать. Но так мастерски, что только ханжи и фанатики забросали бы его тухлыми яйцами. Давно на сцене Сатии не ставили ничего подобного.

Заканчивалось первое действие, когда тишину зрительного зала прорезал крик. Все взгляды невольно обратились к одной из лож.

Прижимая платок к лицу, у бортика замерла женщина. Она тряслась, будто в лихорадке, и тоненько выла.

Зажёгся свет, служители и зрители поспешили в ложу. В ней обнаружился труп: в кресле распластался побагровевший мужчина. Голова неестественно запрокинута, зубы судорожно сжаты. Стеклянный взгляд намекал: зрачки проверять на реакцию уже не нужно. Перед смертью несчастный выпил шампанского: у ног валялся разбитый бокал.

В первоначальной суматохе чуть не затоптали улики: всё те же осколки зеркала и лепестки роз.

- Господина Сомерсета Штайлека, сэра Сомерсета Штайлека убили! - мгновенно разнеслось по театру.

Сомерсет Штайлек считался одним из богатейших людей Сатии. Происходя из низов второго сословия, он выбился наверх и получил дворянство. Банкир, член правления местного отделения эльфийского банка, он прославился любовью к актрисам. В частности, именно он возвеличил Зальфию. На его же средства поставили пьесу, которую оборвала его смерть.

Рядом с господином Штайлеком в момент смерти находилась любовница - юное очаровательное создание, мечтавшее о сцене и славе. По её словам, банкир сделал глоток из бокала, вдруг захрипел и забился в агонии. Сама она не стала жертвой смерти по счастливой случайности: не хотела пить.

Спектакль отложили, зрителей попросили задержаться до приезда следователя. Но хроникёр "Жизни Сатии", околачивавшийся в театре в поисках сенсаций, всё же успел выскользнуть на улицу, чтобы поскорей порадовать читателей статьёй о новой жертве неумолимого убийцы.

Брагоньер с каменным лицом выслушал эмоциональный выговор градоправителя с требованиями немедленно найти и покарать убийцу. Он предполагал, это не последняя выволочка за сегодня: по возвращению в Управление с ним наверняка свяжется столичное начальство в лице министра внутренних дел.

Королевский прокурор тоже недвусмысленно намекнул: работа ведётся из рук вон плохо. Пусть соэр и не считал его компетентным, но тот стоял выше него по служебной лестнице, надзирая как за деятельностью Следственного управления, так и за судопроизводством. Хорошо, что в силу возраста, прокурор нечасто вмешивался в дела, предоставив Королевскому судье и Главному следователю самостоятельно вершить правосудие.

Брагоньер и не думал оправдываться, отводить глаза. Наоборот, дерзко не сводил взгляда с доверенного лица его величества. Пыл последнего быстро иссяк, не найдя пищи для заранее заготовленного сценария.

Градоправителю казалось, будто соэр издевается над ним, ведёт себя так, будто делает одолжение, выслушивая справедливую критику. На миг даже показалось, это он подчинённый, а Брагоньер начальник. В итоге, сломавшись о выдержку и хладнокровие соэра, градоправитель замолчал, отпустив следователя исполнять свои прямые обязанности.

"Только время отнял криком, - недовольно подумал Брагоньер, покинув ложу. - При такой должности нужно уметь держать себя в руках, а не уподобляться базарной торговке без малейшего признака рассудка. Вмешивается туда, в чём ничего не смыслит".

Вызванные соэром следователи уже начали допрос свидетелей, осмотрели место происшествия.

Ситуация щекотливая: в театре собрался практически сплошь высший свет, роптавший по поводу ограничения своих передвижений. А ведь побеседовать предстояло с каждым: кто-то да видел убийцу.

Брагоньер, устроившись в кабинете директора театра, велел подать списки зрителей и разделил их на две неравные категории. Первую надлежало допросить сегодня, остальных можно вызвать в Управление после. Ночь и так предстояла быть бессонной.

- Тех, кто не отмечен "галочкой", - он вернул помощнику оригиналы бумаг, оставив себе копии, - отпустить и взять подписку о невыезде. Выписать повестки согласно ложам и рядам. Остальных в порядке очереди ко мне.

Откинувшись на спинку стула, Брагоньер закинул руки за голову и нахмурился. Господин Диюн сидел в тюрьме, он не убийца, но пособник. Мэтр Варрон так удачно уехал из города на сбор сырья для лекарственных средств и пока не найден. Вернее, известна местность, где он находится, но в Управление его не привезли. Актёр и вовсе сбежал...

В этот раз убийца изменил традиции, оставил "подпись" не на жертве, а перед дверью в ложу. Значит, шампанское было отравлено в бутылке, а не в бокале. И, вероятнее всего, до начала пьесы. А это теоретически мог сделать, кто угодно, имей он доступ к буфету.

Но откуда убийце знать, что шампанское выпьет именно сэр Штайлек? Или его не волновало, кто пригубит отраву, подошёл бы любой в зале. С точки зрения преступника никто из собравшихся не отличался высокими моральными качествами. Но цветы и зеркальные осколки оставили перед нужной ложей. Значит, убийца знал, кого убивает.

Нет, Сомерсет Штайлек не случайная жертва. По-своему, он воплощение зла сатийского общества. И бутылку ему подменили. Как? Элементарно. К примеру, будто случайно, поменяли подносы. Значит, сделал это либо такой же зритель, как он сам, либо служащий театра - буфетчик или лакей.

Улики и логика указывали на то, что убийцей был зритель. Слуги не сорят деньгами, не нюхают кокаин и необразованны. Такие не додумались бы до роз и зеркал, ничего не смыслили в магии, хотя могли перерезать горло.

Вспомнив об ещё одном шатене, попавшем в его поле зрения, соэр вторично пробежал по копии списка - нет, фамилия Хаатер в нём не значилась. Третьего префекта тоже в театре не было.

Отлично, значит, врач. Незаметно вернулся в Сатию, запутав поисковую магию, проник в театр под вымышленным именем... Стоп, а что мешало это сделать любому другому? И почему преступник кто-то из них двоих?

Актёру проще всего попасть в театр: никакого именного билета, никакого учёта. Кто-то из трупы пустил его за кулисы, а дальше... Изменил внешность, стража в темноте не узнала...

Но не следовало забывать и о другой версии - месть сэру Штайлеку, замаскированная под деяние таинственного убийцы. То есть кто-то прочитал "Жизнь Сатии" и скопировал "почерк" преступника для своего личного, одиночного, злодеяния. Ведь выбивалось же оно из общей картины!

Брагоньер размял пальцы, приготовил листы бумаги и выбросил из головы всё лишнее. Ниточки он свяжет потом, сейчас он соберёт факты, добьётся правды от каждого свидетеля.

Первой на стул перед соэром присела юная спутница погибшего господина Штайлека. Она всё ещё всхлипывала, прижимая платок к глазам.

- Ваше имя? - привычно начал допрос Брагоньер.

Свидетельница продолжала рыдать, не обращая на него внимания.

- Возьмите себя в руки, госпожа, - недовольно повысил голос соэр. - Эмоциями вы делу не поможете. Выпейте воды. Прошло достаточно времени, чтобы схлынула первичная реакция.

- Амалия Дьюк, - пробормотала девушка, дрожащей рукой налив стакан воды из графина. Мелкими глотками осушила и всхлипнула.

- Вы, кажется, актриса, во всяком случае, собирались ей стать, - а не научились управлять эмоциями. Сами себя задерживаете.

Брагоньера раздражал плач свидетельницы, свидетельствовавший, по его мнению, о слабохарактерности и душевной слабости. К сожалению, женщины постоянно рыдали на допросах, тратя драгоценное время на то, чтобы успокоиться. Будто слёзы - это алиби или доказательства.

- Да-да, конечно, - смущённо пробормотала Амалия Дьюк и несколько раз глубоко вздохнула. - Просто это произошло у меня на глазах...

- В каких отношениях вы состояли с убитым?

- Мы...мы... друзья.

- Любовники? - уточнил соэр, не открываясь от записей. Видя, что свидетельница медлит, всё же поднял голову и одарил её пристальным взглядом.

Госпожа Дьюк кивнула.

- Как давно длилась ваша связь?

- Два месяца.

- Откуда вы родом?

Свидетельница назвала одно из местечек под Сатией, покорно рассказала, как оказалась в городе и познакомилась с сэром Штайлеком. Затем описала день, который провела с любовником, сообщила обо всех известных ей друзьях и недругах Штайлека и перешла непосредственно к театру.

Под руководством Брагоньера госпожа Дьюк по минутам восстановила все действия, беседы, которые велись в буфете, фойе и ложе, перечислила все закуски и напитки.

- Когда и кем было заказано шампанское, найденное в ложе?

- Сэром Сомерсетом до начала пьесы.

- Он сам забрал его?

- Нет, господин соэр. Его принёс слуга вместе с другой бутылкой, открыл и поставил на стол.

- Дверь ложи была закрыта?

- Прикрыта, господин соэр.

- То есть кто-то мог незаметно войти во время представления? - заинтересовался Брагоньер.

Свидетельница не исключала такой возможности, но никого не слышала и не видела.

- Как наступила смерть? - перешёл к самому главному соэр.

- Он... он налили себе бокал. Я отказалась, а Сомерсет выпил. Всего пару глотков, а потом...

Не выдержав, свидетельница разрыдалась. Брагоньер не спешил её успокаивать, занимаясь систематизацией записей. Затем налил стакан воды и протянул его госпоже Дьюк. Под его молчаливым напором та сдалась и продолжила отвечать на вопросы.

- Почему вы не пили шампанского?

- Потому что выпила уже достаточно, - смутилась свидетельница.

- Господин Штайлек умер сразу? Опишите его агонию.

Госпожа Дьюк глянула на него, как на сумасшедшего, и замотала головой. На глазах вновь выступили слёзы.

Брагоньер холодно пояснил:

- Чтобы понять, какой яд применили, я должен знать признаки отравления.

- Он покраснел и захрипел. Руки, ноги задёргались...

Больше свидетельница ничего не могла рассказать, поэтому соэр велел увести её и усадить в наёмный экипаж.

- За домом следить, - бросил он солдатам.

К утру голова болела, требуя отдыха.

Брагоньер стоял у барьера ложи погибшего и устало взирал на погружённый во мрак театр. Он уже всё осмотрел, тщательно проверил каждый уголок, отправил фужеры, бутылку, поднос судебным магам.

Господин Братс подтвердил, магией в ложе не пользовались, долго возился с тепловой картой нематериального мира и, наконец, сообщил, что неясный силуэт посетителя имеется. Значит, предположение соэра о замене бутылки во время представления подтвердилось.

В этот раз преступник не столь тщательно затирал следы, и распылённый специальный порошок уничтожил не всё. Господин Братс, судебный маг, сумел вычленить частицы ауры и провести поиск.

- Он за пределами Сатии, господин соэр, сейчас в движении. Едет на запад по дороге в Астен. Расстояние - шесть миль. Провести вторичный поиск будет проблематично, - предупредил судебный маг. - Аура разрушается, частицы гаснут. К слову, это всё тот же шатен. Волшебников в роду нет - цвет обычный. Не метаморф и не гоэт.

- Отправьте солдат и прочешите всю округу, - скомандовал Брагоньер. Он надеялся, в этот раз удавка затянется на нужной шее.

Один из помощников тут же тенью скользнул в фойе.

Господин Братс ушёл, оставив после себя запах горелых свеч, а соэр остался, раздумывая, следует ли вернуться домой и поспать хоть час, либо ехать в Следственное управление.

Работа вновь овладела разумом Брагоньера, заставив осмысленно оглядеть ложи и вычленить те, из которых могли видеть убийцу. Их надлежало допросить первыми, равно как обладателей соседних лож и смотрителя фойе. Человек не дух, он не способен бесследно раствориться.

Брагоньер достал блокнот и в тусклом свете канделябров - остальные свечи погасили после окончания осмотра - пробежал глазами по записям.

Связь между жертвами очевидна - все вели аморальный, по мнению преступника, образ жизни: продавали своё тело, соблазняли, жили с любовниками и любовницами, не испытывая мук совести. Двое принадлежали к дворянскому сословию, ещё одна была любовницей дворянина. Из ряда выпадали только проститутки, но этому тоже должно найтись объяснение. Либо важно расположение борделя, либо его посетители. Из последних - жрец Дагора. К слову, нужно снять с него домашний арест и полностью оправдать.

Подумав, соэр понял, почему выбрали именно "Сладкую кошечку": там мораль попиралась священнослужителем. Если так, то преступник часто молился в храме Дагора. Конкретном храме. Бедняки там не бывали.

Брагоньеру требовались списки пациентов мэтра Варрона: возможно, они прольют след на эту тёмную историю. Если там найдётся хоть одно знакомое имя, кто-то из круга жертв, то дело наверняка раскрыто.

Актёр... Положим, он посещал бордель, знал сэра Штайлека и госпожу Интеру, но господин Весб не водил знакомства с богемным кругом Сатии и не мог похвастаться благосостоянием. И поэтому, несмотря на побег, соэр подозревал его с каждой минутой всё меньше. А вот врача - больше. Один отвод магии чего стоил!

Общих знакомых у жертв не нашлось. Соэр проверял: если госпожа Интера и сэр Штайлек знали друг друга, то господин Весб никогда не видел обоих. И их друзей тоже.

Так по какому принципу же убийца выбирал жертв? Почему именно их? Если Брагоньер поймёт это - поймёт всё.

Места преступления... Три в Сатии, одно - за её пределами. Но очевидно, преступник жил в городе, может, даже неоднократно здоровался с соэром при встрече. И зачем-то в последних числах июня оказался возле имения Весба. Ехал куда-то, услышал историю брошенной девушки и убил. Услышал где? В трактире. Но где он купил порошок, зеркала, розы?

Брагоньер отчитал себя за недопустимый промах: увлёкшись личностью убийцы, не провёл элементарных следственных действий. Что ж, сегодня же он всё исправит.

Хладнокровный умный преступник, не простолюдин, досконально изучивший места будущих злодеяний и повадки жертв. Самостоятельно или расспросив слуг. Если так, то он следил за домом госпожи Интеры и хоть раз заходил внутрь. С этого конца подступиться проще: горничная вспомнит мужчин, наносивших визиты хозяйке. Один из них убийца.

Зевнув, соэр решил вздремнуть. К себе не поехал, устроился в кресле госпожи Дьюк, ничуть не заботясь о том, что всего в футе недавно скончался человек. Сон смежил веки, погрузив в тёмное небытие.

Светало.

Когда солнце лизало крыши домов, Брагоньер уже сидел в своём кабинете, чашками вливая в себя кофе.

Соэр, нахмурившись, изучал список пациентов мэтра Варрона, сличая его с перечнем друзей и знакомых жертв. Отчеркнул ногтем совпадения и откинулся на спинку стула, стараясь понять, смеются ли над ним боги, или он действительно нащупал ниточку.

Две фамилии, целых две фамилии из окружения Алии Интеры. Мужчины, симпатизировавшие ей. Они могли рассказать врачу об образе жизни госпожи Интеры.

Брагоньер подозревал, с одним из них покойная состояла в близких отношениях. Кратковременных, возможно, всего на одну ночь, но протоколы допросов подтверждали это. Нет, свидетели называли себя друзьями погибшей, но за скупыми строчками соэр увидел то, что пропустил господин Шорш.

Разрабатывать этих двоих Брагоньер не стал: у них имелось алиби, но косвенными виновниками убийства они быть могли. Особенно один, лечившийся от "интересной" болезни.

Вызвав госпожу Ллойду, соэр поинтересовался, как обстоят дела с арестом подозреваемых.

- Одного скоро доставят, господин соэр, - отрапортовала секретарь. - На след второго вышли.

- Передайте, маги меня разочаровывали, - постукивая карандашом по столу, проговорил Брагоньер. - Даю ещё один день. В противном случае - выговор в личное дело и понижение зарплаты.

Госпожа Ллойда понимающе кивнула: знала, начальника распекал градоправитель. Это даже не Первый префект, а ставленник короля, высшая административная, судебная и законодательная власть всей Сатийской области.

Префекты же руководили городским хозяйством, издавали законы и надзирали над их исполнением.

- Не желаете знать, кого поймали, господин соэр?

Брагоньер кивнул, отчеркнув прежние записи в блокноте.

Актёра. Что ж, соэр не откажется побеседовать с ним.

На стол легли доклады сотрудников о поиске поставщиков атрибутов убийства - зеркал и роз. Оказалось, никто крупную партию ни того, ни другого не продавал. Многие брали в подарок девушке розы или зеркальце; лиц покупателей продавцы, разумеется, не помнили.

Тупик? Казалось бы, но оставался ещё антимагический порошок. Он продавался в ограниченном количестве мест, не пользовался такой популярностью. Но сведения по нему поступят только вечером, а пока необходимо заняться насущными делами - допросами свидетелей последнего убийства.

Зацепки имелись. Служащий из фойе видел, как в ложу сэра Штайлека в конце первого акта входил какой-то человек. Он загримировался под персонажа пьесы, но по показаниям актёрской трупы исполнитель роли в это время находился за кулисами. Это подтвердили шесть человек - крепкое алиби. И рост не совпадал.

Зато, интересная деталь, в тот вечер видели беглого актёра. Будто бы он зашёл через "чёрный ход" за минуту до начала спектакля. В суматохе на него не обратили внимания, а служители беспрепятственно пустили. При этом они говорили лишь о внешнем сходстве, добавляя, что актёр кутался в плащ. Но это соответствовало его привычкам...

Почему служитель не остановил человека в фойе? Не придал значения: аристократы частенько приглашали к себе актёров или актрис, чтобы поговорить, выпить бокал шампанского.

Куда потом подевался незнакомец, служащие театра понятия не имели. Ушёл до того, как здание оцепили? Смыл грим, затерялся в толпе? Или же спокойно покинул театр до того, как обнаружили труп. Но не через парадный вход: лакей бы запомнил. Значит, опять через кулисы и подсобные помещения.

Брагоньер довольно улыбнулся: он нашёл ключ к загадке и полагал, что показания актёра подтвердят его выводы. Лицедея подкупили или запугали. Может, предложили помощь взамен на прогулку по закулисью.

Преступник подготовился: нарисовал план театра, инкогнито побывал на репетиции, чтобы знать, кто и как выглядит, выяснил кратчайшие пути к отступлению, просчитал всё по минутам.

Бутылку с отравленным шампанским принёс с собой, открыл и подменил ту, которая стояла в ложе. Осколки последней нашли неподалёку от театра. Разбили так, что никакой магией не соберёшь, бросили в людном месте, где тепловая карта не поможет.

Разумеется, существовала вероятность ошибки, но Брагоньер чувствовал, актёр - подставное лицо. А сбежал, потому что испугался. Либо потому, что заставили бежать. Неведомый преступник предоставил ему средство передвижения, помог затаиться... Но тогда почему актёр всё ещё жив? Опасных свидетелей убирают, а это ещё жив. Либо лицедей оказался умелым интриганом, придумавшим многоходовую комбинацию, либо его смерть отсрочили, чтобы он успел сыграть свою роль.

Брагоньер вызвал заместителя и велел подвергнуть арестованного актёра врачебному осмотру:

- Немедленно, там, где он сейчас.

Заместитель кивнул и напомнил: в коридоре ожидают свидетели.

- Зовите, - Брагоньер убрал материалы дела и протоколы допросов, оставив на столе лишь блокнот и стопку чистой гербовой бумаги.

В кабинет ввели господина Датеи.

Соэр мельком скользнул по нему взглядом, предупредил о даче ложных показаний и преступил к стандартной процедуре дознания - сорок второй за два дня. Попутно Брагоньер прокручивал в голове версии: показания свидетеля не давали ничего нового, превратившись в чистую формальность. Из ложи не выходил, господина Штайлека не видел, не знал, весь вечер был занят дамой.

- Как зовут даму?

- Какое это имеет значение? Допустим, Эллина Тэр.

Соэр замер, оторвавшись от бумаг. Нет, имя гоэты в списках он видел, но полагал, её пригласила подруга.

Госпожу Меда уже допросили. Она подтвердила, что следила за спектаклем вместе с Эллинной и Себастьяном Датеи. Значит, он ухаживал вовсе не за Анабель Меда.

Ещё раз, теперь пристальнее, Брагоньер осмотрел господина Датеи. Мужчина средних лет, невысокий, коренастый, но не полный. Гладко выбритый тёмный блондин. Лицо... Породы нет, такое присуще торговцам. Судя по одежде, состояние небольшое. Манеры выдают выходца из второго сословия.

Вернувшись к первому листу протокола допроса, Брагоньер перечитал социальный статус допрашиваемого - личный дворянин, и сделал пометку: узнать, где и за что получен титул.

- Она была с вами весь вечер?

- Да, весь вечер.

- А после?

- Это моё личное дело, - резко ответил господин Датеи.

- Когда речь идёт об убийстве, личных дел не бывает, - жёстко возразил Брагоньер. - Ваше алиби шатко, в ваших же интересах подтвердить его.

Раздражение и неприязнь к свидетелю нарастала с каждой минутой, но внешне соэр казался воплощением спокойствия. Только глаза сверлили собеседника, будто опасного преступника.

- Вы подозреваете меня? - удивился господин Датеи.

- Я подозреваю всех. Итак?

- Да.

- Что "да"? - Брагоньер уперся руками в столешницу. Традиционная маска следователя скрыла, как чуть дёрнулся уголок рта соэра. Иногда безликость формы, предписанная старинной инструкцией, могла сослужить добрую службу.

- Да, после я проводил госпожу Тэр до дома, - неохотно пояснил свидетель, недовольный бесцеремонностью следователя.

- В каких отношениях вы состоите? Как давно?

- Господин соэр, это переходит все границы! - возмутился господин Датеи и встал, намереваясь уйти.

- Я вас не отпускал, - остановил его Брагоньер. В голосе читалась неприкрытая угроза. - Извольте сесть на место и отвечать на мои вопросы. Независимо оттого, нравятся они вам или нет.

Помолчав, соэр добавил, вернувшись к равнодушному официальному тону:

- Ваше поведение может рассматриваться как косвенное признание вины. В вашем случае - сокрытия фактов. По закону вы можете быть задержаны...

- Я не отказываюсь, - тут же пошёл на попятную свидетель.

Пыл его остыл, во взгляде промелькнул испуг, не укрывшийся от Брагоньера.

Маска скрыла усмешку: соэр нащупал слабое место человека, получил средство воздействия и закончил составление первичной характеристики личности допрашиваемого. Нелестной для последнего.

- Мы встречаемся неделю.

- То есть, означенная госпожа - ваша любовница?

Господин Датеи неопределённо повёл плечами: он не знал, как обозначить отношения с Эллиной. Они уже целовались, но ещё не спали вместе. Впрочем, господин Датеи надеялся сделать это сегодня, когда их обоих отпустят с бесполезного утомительного допроса. Цветы, ужин в ресторане и ночь в уютном гнёздышке госпожи Тэр должны скрасить неприятное послевкусие от посещения Следственного управления.

Брагоньер не стал переспрашивать и вернулся к убийству. Прояснил ещё пару моментов и отпустил свидетеля, привычно попросив не покидать Сатию без предупреждения.

Стоило двери захлопнуться за господином Датеи, как соэр сорвал с себя маску и сжал карандаш так, что тот переломился пополам. Выбросив его в мусорное ведро, Брагоньер подшил протокол допроса в папку, убрал её и очинил новый карандаш. Задумался и, поднявшись, вышел в проходную комнату, где, как выяснилось, его дожидался судебный маг.

- После, - сухо бросил соэр и выглянул в коридор.

Так и есть, госпожа Тэр тоже была здесь, о чём-то говорила с кавалером. Брагоньер с минуту изучал её мимику, а затем пригласил в кабинет. Молча указал на стул и занял своё место.

Первый лист протокола соэр заполнил сам, в связи с чем в кабинете на несколько минут воцарилась тишина, прерываемая лишь поскрипыванием пера. Наконец Брагоньер оторвался от бумаг и, пристально глядя в глаза Эллине, начал по очереди задавать вопросы. Гоэта отвечала на них как можно подробнее, заверив, что никого и ничего подозрительного не видела.

- Вы могли не заметить, - холодно возразил соэр. - Ваше внимание отвлекал другой предмет. Но после вы взглянули на тепловую карту?

Эллина ответила утвердительно. Она недоумевала, что он имел в виду под "другим предметом". Потом решилась спросить, пойман ли врач.

- Госпожа Тэр, это тайна следствия.

- И всё же я имею право знать, - не сдавалась гоэта. - Если я внештатный сотрудник Следственного управления...

- Благодарю, что напомнили, - оборвал её Брагоньер. - Я ещё не рассчитался за проделанную вами работу. Представьте мне отчёт, и я выпишу счёт в казначейство Управления. Полагаю, премиальные в сложившейся ситуации тоже не помешают.

- Какой такой ситуации?

В последней реплике соэра Эллине почудились недомолвки. Не первая странность за время допроса. Войдя, она почувствовала раздражение Брагоньера, мелькнувшее в выражении глаз, но списала его на усталость. Во всяком случае, через минуту всё исчезло, вернулись привычные отстранённость и равнодушие.

- Изменения в личной жизни. Итак, скольких вы обошли?

Гоэта назвала цифру и получила на руки приказ о выдаче средств по договору оказания частных услуг от такого-то числа. Глянув на сумму, присвистнула: на пять лозенов больше.

- Значит, я нашла убийцу? - осторожно поинтересовалась она, по-своему интерпретировав увеличение гонорара.

Брагоньер не ответил и продолжил допрос. Теперь его интересовали спутники Эллины: госпожа Меда и господин Датеи. Особенно последний: как вёл себя, что делал и прочее.

- Хотите совет, госпожа Тэр? - в заключении спросил соэр. - На вашем месте, я был бы осмотрительнее со знакомыми. Не стоит приглашать в дом и оставаться наедине с человеком, которого толком не знаете. Он может оказаться преступником.

Гоэта нахмурилась. Он намекал на Себастьяна Датеи? Вздор!

- Благодарю, но я разберусь сама, - резко ответила она.

- С вашим умением видеть суть людей? - усмехнулся Брагоньер. Его лицо тут же вновь стало каменным. - Очевидно, вы неверно поняли меня. Я всего лишь напомнил, что убийца всё ещё на свободе, и у него могли быть сообщники. Кто знает, каким образом они входят в доверие к жертвам...

Эллина медленно кивнула, понимая, куда он клонит. Недовольство улеглось, а память услужливо напомнила: ей есть, что рассказать следователю.

- На меня напали. Вскоре после того, как я сообщила вам о мэтре Варроне.

- Когда? Где? - сразу напрягся Брагоньер, скинув маску безразличия. - Госпожа Тэр, вы обязаны были сообщить. Сразу, а не сейчас.

- Так вышло, - оправдывалась гоэта. - Хотела, но Себастьян... Словом, это может статься просто попыткой ограбления.

- Давайте судить об этом буду я.

Эллина восстановила события злосчастного вечера, постаравшись ничего не упустить. Соэр всё тщательно записал на отдельный лист и продублировал в блокноте. Попросил вспомнить приметы нападавшего: рост, возраст, голос, но, увы, гоэта могла сказать немного.

Упомянула Эллина, разумеется, и о том, что в тот день познакомилась с господином Датеи.

- Ну вот, видите! А вы ещё сомневались в легкомысленности скоропалительного доверия. Случайно ли совпадение?

- Он не душил меня, не бил по голове! - возмутилась гоэта.

Нет, конечно, встречаются двуличные люди, но Себастьян Датеи не такой. Если б хотел, он сто раз мог её убить любым способом, однако она всё ещё жива. И более того, их отношения перешли на новую стадию: они считались парой.

- Я этого не говорил, госпожа Тэр, - Брагоньер жестом призвал гоэту успокоиться и потянулся к графину, налив ей воды. Она отказалась. - Воздержитесь от бурного всплеска эмоций: я никого не обвиняю.

Эллина несколько раз вдохнула и выдохнула, успокаиваясь.

- У вас ко мне всё, господин соэр? - поинтересовалась она.

- Да, вы свободны. Полагаю, отчёт о происшествии на Тенистой улице сохранился, свидетели нападения тоже найдутся. И, к сожалению, вынужден огорчить: вас намеревались именно убить. Не ходите одна по улице в тёмное время суток. На всякий случай.

Гоэта кивнула и, получив подписанный пропуск, с облегчением переступила порог кабинета. В коридоре её поджидал господин Датеи, и они вместе поехали ужинать.

Глава 8. Оскал судьбы.

Эллина сладко потянулась и, ойкнула, вспомнив о кофе. Едва не упустила - а так пришлось бы отмывать кофейник и, заодно, заново разводить огонь.

Стоять босиком на полу было прохладно, но иначе бы не вышло сюрприза.

Урсула ещё не пришла, поэтому некому было подтвердить сплетни о личной жизни хозяйки. Только опыт подсказывал, что эта личная жизнь может оказаться иллюзией.

Разлив кофе по чашкам, гоэта поставила их на поднос и осторожно поднялась вверх по лестнице.

В зашторенной спальне царил лёгкий беспорядок, а его виновник спал в постели.

Эллина поставила поднос на стол и задумчиво уставилась на Себастьяна Датеи. Женское воображение тут же прокрутило перед глазами картинки известной схемы: "свадьба - семья - дети", примеряя на любовника. Не исключено, во всяком случае, он не сбежал после первой же ночи, и в кровати вёл себя аккуратно. Привычно, собственно, как многие другие.

Не желая будить, Эллина на цыпочках подошла к комоду, достала оттуда прессованную пластинку и засунула в рот, запив кофе. Чем хорошо быть гоэтой - так это тем, что не приходится бегать в аптеку за подобными вещами.

Господин Датеи заворочался и открыл глаза.

- Доброе утро, - протянул он.

- Доброе, - подхватила гоэта и зачем-то плотнее запахнула халат. Хихикнула и указала на стол: - Я вам...тебе кофе сварила.

- Спасибо. Ты такая заботливая.

Эллина с готовностью протянула ему чашку и завизжала, когда любовник принялся её щекотать:

- Прекрати, прекрати же, а то мы простыни зальём...

Но господин Датеи не угомонился, пока не разлил весь кофе и затащил в свои объятия гоэту. Она особо не сопротивлялась, без возражений позволил лишить себя халата.

Давненько утро госпожи Тэр не начиналось подобным образом, неприличным, но таким приятным. Она даже зажмурилась от удовольствия, мельком вспомнила о наверняка разбитой чашке, но тут же решила, это сущие мелочи.

Ей снова казалось, будто она молода, желанна, любима и так будет всегда. В который раз за эти годы.

Чуда, впрочем, не произошло: репутацию "ледышки" Эллина сохранила. Но любовник не произнёс и слова упрёка, будто не замечал. И гоэта расслабилась, поплыла по течению. Ну, обделила богиня - что теперь, одной всю жизнь жить и вообще никакого удовольствия не получать? Так точно ничего не дождёшься.

Потом, когда господин Датеи угомонился, гоэта откинулась на подушку и с преувеличенным интересом принялась разглядывать потолок. Она чувствовала на себе взгляд любовника, понимала, он чего-то хочет, но не понимала, чего. Всё, что могла, - это глупо улыбаться.

Внизу хлопнула дверь. Эллина тут же подскочила и потянулась к халату.

- Что случилось, Лина? - перехватил её руку любовник и пощекотал дыханием запястье. - А как же полежать в обнимку?

- Урсула нас застукает! - в волнении пробормотала гоэта, натянув на себя одеяло, раз уж халат недоступен. А всего-то стоило написать записку с намёком, что у неё гости. Сглупила, нечего сказать!

Так и есть, кухарка уже поднималась по лестнице с традиционным вопросом: "Эллина, вы уже встали?". Должна была бы, уже час, как должна, если бы не валялась в кровати с симпатичным блондином.

- Я не одна, - наконец догадалась крикнуть гоэта.

И вовремя: шаги Урсулы замерли перед дверью в спальню, которую Эллина благоразумно догадалась прикрыть, а не оставить нараспашку, как вчера.

Кухарка крякнула: давненько хозяйка не встречала день с мужчиной, а не с мыслями о работе, - и предложила приготовить завтрак.

- Да, спасибо. Мы скоро спустимся.

Когда шаги стихли, гоэта рассмеялась, жестами показывая, не стоит её успокаивать. Право, нелепая ситуация! Урсула их чуть за пикантным делом не застала. Нет, Эллина не переживала за свою репутацию, - вдвойне смешно, в её-то годы! - просто существуют занятия только для двоих. Нечего кухарке на чужих голых мужчин любоваться.

- Ты как девочка! - улыбнулся господин Датеи, поднял завалившуюся набок грязную чашку, чудом умудрившуюся не разбиться в ходе недавних утех, и поставил на стол. - Надеюсь, кофе не обжёг?

- Ты промахнулся, - хмыкнула Эллина. - А за комплимент спасибо. Одевайся и спускайся к главной разносчице местных сплетен. Она накормит нас чем-то вкусненьким.

Одетые и причёсанные, они чинно позавтракали под любопытным взглядом Урсулы и разошлись по своим делам.

Гоэта светилась от гордости: он поцеловал её на глазах всей Тенистой улицы! Пусть все знают, что она не неудачница. Поцелуй - это не россказни о грязных простынях, это доказательство наличия отношений, а не постельной связи. Немногие её так целовали. Да что говорить - пальцев одной руки хватит. Обычно мазнут по губам в спальне - и всё, на людях будто просто знакомые.

Пребывая в прекрасном настроении, Эллина отправилась в библиотеку: не хватало собственных знаний для выполнения с трудом выцарапанной у другого гоэта работы. И даже заплаченные два медяка за вход её не расстроили: на предстоящем деле она заработает гораздо больше. Заодно поднимет квалификацию, почувствует себя магом третьей степени. А что - подобные заклинания иллюзий по их части. Простенькие Эллина творить умела, а вот чтобы целый дом с садом преобразить... Зато целых семь лозенов! Работа не грязная, хоть и сложная, - просто подарок. Сотворить иллюзию, подождать, пока заказчик навешает лопухов на уши покупателю, и благополучно развеять. Или не развеять - тут уж воля клиента.

Пара часов на природе - и по магазинам. По случаю конца одиночества в жизни можно что-то прикупить. Недорогое, но симпатичное.

Господин Датеи поехал домой. Переоделся и направился на свою суконную мануфактуру. Там его поджидал взволнованный управляющий. Отведя хозяина в сторону, он прошептал:

- У нас следователь.

- Какой следователь? - нахмурился господин Датеи.

- Сатийский. Интересуется вами.

Господин Датеи решительно направился в контору, где действительно застал следователя, производившего обыск.

- На каком основании? - задыхаясь от гнева, пробормотал Себастьян Датеи. - Я буду жаловаться префектам!

- Поступило анонимное письмо, мы его проверяем, - невозмутимо ответил следователь. - Успокойтесь, тут всё быстро проверят, передадут амбарные книги в Казначейство и, если нет никаких нарушений... Если вы невиновны, стоит ли так переживать?

Господин Датеи кивнул и попросил ознакомить его с санкцией на обыск. Она была подписана Главным следователем Следственного управления и заверена в Судебном ведомстве - всё по закону.

Закончив работу, следователь забрал пару ящиков бумаг, все амбарные книги и, извинившись за беспокойство, удалился, пожелав господину Датеи доброго дня.

Брагоньер пребывал в отвратительном расположении духа. С его лёгкой руки пара сотрудников была уволены без выходного пособия, маги, участвовавшие в поимке мэтра Варрона, получили взыскание, а заместитель соэра - разнос. Он пробовал оправдываться, утверждал, будто подчинённые сделали всё возможное, но Брагоньер не желал слушать.

- Это вы называете хорошей работой? - соэр приподнял двумя пальцами сложенный пополам лист бумаги. Он не кричал, но присутствовавшие в кабинете не сомневались, внутри начальника клокотало бешенство.

Заместитель Брагоньера, господин Ульман, нервно вытер лоб платком. На миг показалось, будто патрон кинет ему протокол допроса в лицо. Но соэр ограничился лишь испепеляющим взглядом, от которого в кабинете ощутимо запахло понижением в должности.

В воздухе повисло молчание.

Брагоньер опустился на стул и вторично пробежал глазами скупые строки. Потом поднял глаза на замершего в ожидании Ульмана и поинтересовался:

- Некроманта найти ума хватило?

- Но там замешаны тёмные...

- Тем более, - отрезал соэр. - В ваших же интересах прочесать окрестности и поймать преступника. А о некроманте подумайте - мне нужны показания этого человека. Не эти, а полные, подробные.

- Боюсь, это невозможно. Некромант поднимет лишь тело, а душа... Разум быстро умирает.

- В таком случае поздравляю с первым строгим выговором в личное дело, - пожал плечами Брагоньер. - И пусть наши судебные маги хоть в чём-то поторопятся, раз не сумели спасти жизнь свидетеля. После моих чётких указаний, между прочим. Все свободны!

Когда дверь за заместителем и магами закрылась, соэр достал блокнот и углубился в записи. Руки чесались открыть верхний ящик стола и прочитать ответ на запрос в Геральдическое ведомство. Однако расследование смерти несчастного актёра было первостепенно.

Утро выдалось на редкость паршивым, подходящим для бокала коньяка. Однако Брагоньер никогда не пил до обеда, хотя фляжка или бутылка с любимым напитком всегда имелась под рукой.

Как и предполагал соэр, несчастный актёр обрёк себя на смерть. Врач не смог ничем помочь: беднягу чем-то планомерно опаивали, а потом с помощью магии заставили корчиться в судорогах на глазах следователя, солдат и мага.

Агония длилась полчаса. Повезло, что актёра сумели хоть как-то допросить. До неё, а не во время, разумеется.

Брагоньер потёр переносицу, остановив остриё карандаша напротив фамилии мэтра Варрона. Врач пропал, и соэр сомневался, что увидит его в Следственном управлении. Если он преступник, то, связавшись с чёрными магами, сбежит в тот же Аверин, который принимает всех врагов Тордехеша с распростёртыми объятиями. Тёмные - мастера по части игры в прятки, да и существования артефактов перемещения никто не отменял.

Неужели опять придётся возложить на себя обязанности инквизитора? Нет, всё должно быть проще, всё должно иметь объяснение...

Почему преступник обратился к магу, потратил немалые деньги, рисковал быть узнанным, а не убил сам? К примеру, застрелил. Мэтр Варрон в бегах, вполне мог выследить и осуществить план. Трудно, но можно. Либо заплатил наёмному убийце...

Так, если бы он связался с наёмным убийцей, появился бы новый свидетель. И его не уберёшь. Чем же тёмный маг лучше наёмника? Ответ на этот вопрос - ключ к разгадке.

Брагоньер разлиновал лист на два столбца и надписал один: "Наёмник", другой: "Маг". Задумался и начал производить сравнительный анализ.

Первое: метод убийства.

Убийца: контактный, непосредственное физическое устранение холодным оружием, ядом, арбалетным болтом. Необходимо находиться рядом с жертвой, пить вместе с ней. Вероятность: яд - да, иной способ - нет. Не успел бы скрыться. За исключением выстрела из арбалета. Если знал местность - мог. Примет нет, найти сложно.

Актёра отравили, но странный вариант. Почему? Не стал бы пить с незнакомцем? В таверне легко подсыпать в эль. Но наёмники крайне редко пользуются ядом: это дорого и противоречит кодексу профессии. Удар кинжалом много дешевле. Пьяная драка - и всё. Но этого не сделали? Почему?

Яд замедленного действия, травили долго - значит, не наёмник. Кто?

Маг: волшебство, демоны, сложные яды, ритуалы. Убийство на расстоянии, поймать практически невозможно. Тепловая карта не поможет, поисковые заклинания тоже. Действенно. Возможна отсрочка по времени. Нет следов. Но использован яд. Зачем?

Второе: стоимость.

Убийца: кинжал дешевле яда. Доступен второму и даже третьему сословию.

Маг: дорого. Требует определённого уровня благосостояния.

Третье: доступность.

Убийца: можно сговориться со случайным человеком, либо выйти на преступный мир города. Существуют рекомендации, места, где принимаются заказы, - таверны и кабачки.

Маг: крайне тяжело найти. Долгие расспросы, самостоятельные поиски, трудные переговоры.

Четвёртое: выгода.

Убийца: дёшево, доступно, можно замаскировать под пьяную драку.

Маг: в нужное время в нужном месте без риска поимки исполнителя. Убийство по любому сценарию. Магу не нужно видеть жертву, следовать за ней.

Пятое: выводы.

Выбран дорогой способ убийства. Оно совершено на глазах у стражей правопорядка. Жертву заранее готовили к смерти, она должна была в любом случае умереть. Время выбирал убийца-заказчик. Установить его личность невозможно, потому что крайне трудно выйти на мага.

Убийца: договариваться желательно самому. Ещё один свидетель. Можно "засветиться". Жертва, умирая, понимает, кто её убил, указывает на убийцу. Цепочка ведёт к заказчику.

Маг: жертва не знает убийцу, ничего показать перед смертью не может. Риск выйти за заказчика минимален, однако требует длительного отсутствия заказчика дома. Или...

Соэр понял, зачем понадобился маг. Он упустил из виду ещё одно достоинство колдовства. Магический способ устранения актёра убивал сразу двух зайцев. Даже трёх.

Демонстративное убийство. Актёр не просто так скончался именно в тот час. Это тоже послание: "Я и есть правосудие, я сильнее и умнее вас". И показания, нужно было внимательнее читать между строк, ремарки следователя, чтобы сразу догадаться.

Хитро, ничего не скажешь! Ты едва познакомился с человеком - а смерть уже живёт в тебе. А потом кукловоду судеб не нужно весточки: он контролирует твои передвижения и вовремя обрывает нить жизни.

Брагоньер мысленно усмехнулся. Могло статься, бедный актёр сам ходил за своей смертью. Иногда такое случается. Если не знаешь "мёртвых языков", известным врачам, юристам, чиновникам некоторых ведомств, гоэтам и магам, то и не поймёшь, за чем тебя послали. Это не разговор с наёмным убийцей: просто скажешь: "Мне нужно..." и протянешь бумажку. И колдун вручит тебе яд под видом лекарства, а потом выполнит заказ до конца. А ты будешь верить, что это снадобье от камней в почках...

Деньги? Жертва может передать аванс, остальное оставят в условленном месте. Либо, если реальная болезнь серьёзная, полностью оплатит свою смерть под видом выздоровления. Расценки магов высоки, подозрений не вызовут. Многие ходят к тёмным за запрещённым лечением...

Алиби... Что ж, убийца получает любое, какое только пожелает.

Брагоньер расправил показания актёра и вновь углубился в чтение. Разумеется, допрос уместился не на одном листе, который демонстрировал соэр господину Ульману, своему заместителю, а на двух, но всё равно не соответствовал стандартному, со всеми вытекающими из этого последствиями. Краткие сведения, вопросы вразнобой, отсутствие системы... Так, просто набросок перед настоящим дознанием.

Скупые строки чередования реплик следователя и актёра. Брагоньера интересовали не все, только ключевые.

Следователь: Ваше имя?

Актёр (замявшись, положив руку на виски): Шелок.

Следователь: Ваше настоящее имя.

Актёр: Меня знаю как Шелока. Урождённый Банс. Пий Банс.

Соэр попустил формальные вопросы и перешёл к концу листа.

Следователь: Господин Банс, зачем вы сбежали из города?

Актёр (после молчания, будто силясь вспомнить): Я испугался. На балу присутствовал Главный следователь... Он меня подозревал. Мне сказали, я должен бежать, иначе меня арестуют.

Следователь: Почему казнят? Вы совершили что-то противозаконное?

Актёр: Да.

Что именно, сказать он отказывался, но был сильно напуган.

Следователь: Кто предупредил вас на вечере?

Актёр: Друг. Тот самый, который мечтал стать актёром. Я даже за кулисы его водил... Славный малый: спас меня от долговой тюрьмы.

Следователь: Как его зовут?

Нет ответа. Допрашиваемый будто испытывал сильную головную боль. Жаловался на дурноту.

Ответ получен после повторного вопроса.

Актёр: Цинглин.

Следователь: Просто Цинглин?

Актёр: Нет. Я забыл фамилию. Что-то короткое, певучее.

Следователь: Вы уверены, что имя подлинное?

Актёр (уверенно): Да. Я видел документы, сам просил показать.

Следователь: Может, они поддельные?

Актёр: Ростовщик говорил, что нет.

Следователь: Ростовщик? Что вы делали у ростовщика?

Актёр (смутившись): Цинглин кое-что выкупил... Моё. Он спас меня.

Следователь: Как и где вы познакомились?

Актёр: В трактире. Он искал человека, который помог бы проследить за его неверной женой.

Следователь: Подробнее.

Актёр: Я давал ему реквизит из театра. За две чекушки за день. И один раз караулил его жену.

Следователь: Где живёт, имя?

Актёр назвал адрес Алии Интеры и подтвердил передачу некому Цинглину сценического костюма массовки. Даты совпадали с двумя убийствами: госпожи Интеры и господина Весба. Шелок также признался, что неделю следил за домом "неверной супруги".

Следователь: Бывали ли вы внутри дома?

Актёр: Нет.

Далее следовал неинтересный кусок, в пометках к которому и репликах Шелока читалось всё усиливавшее недомогание и забывчивость свидетеля.

Наконец, вновь вернулись к Цинглину.

Следователь: Как выглядел ваш знакомый?

Актёр: С меня ростом, полнее. Глаза... Глаза карие.

Следователь: Вы уверены?

Актёр (кивая, вновь прикладывая пальцы к вискам): Да... От него пахло травами. Всегда пахло травами. Он разбирался в медицине: вылечил одну актрису от головной боли. Надавил куда-то пальцами - и всё... Любил театр.... Я показывал ему театр...

После показания стали путанными, будто свидетель давал их под действием наркотического вещества. Через десять минут Шелока не стало. Случайность? Вряд ли.

Карие глаза... Бред или правда?

Морок. За этим и нужен тёмный маг. Как и затем, чтобы зелье не только убило, но и поработало с памятью. Только не стёрло имени преступника, пару интересных деталей... Увы, нельзя идеально совместить два противоборствующих по строению и полярности энергии заклинания: они нарушат плетение друг друга. Так что воспоминания стёрли лишь частично, зато всякое обращение к ним вбивало гвозди в гроб Шелока.

Подлинные документы? Необходимо установить имя ростовщика, которому задолжал актёр, и допросить. В его книгах должны остаться записи. И он вспомнит спутника погибшего актёра.

Полнота... Тоже морок? Или реальное телосложение.

Но факт: чтобы вылечить головную боль, нужно обладать специфическими познаниями. Это не первая медицинская помощь. Мэтр Варрон? Короткая фамилия? Относительно. Певучая? Несомненно. Врач полнее Шелока? Да. Пахнет травами? Да. Таинственно исчез? Да.

На приёме актёра предупредили сразу после того, как тот наткнулся взглядом на Брагоньера, как раз тогда, когда соэр беседовал с Матео Хаатером и леди Сантейн. Брагоньер досадовал: знал бы, не тратил время на пустые разговоры! А так упустил преступника.

Мэтр Варрон присутствовал на том вечере: подчинённые соэра обнаружили это, проверяя передвижения врача за последний месяц. К слову, доктор отлучался из города...

Брагоньер не любил судебного морга. Нет, не потому, что боялся трупов или крови, а из-за специфического запаха. Входить туда без носового платка не рекомендовалось, то и дело приходилось выравнивать дыхание, сдерживая рвоту. Одно дело - свежие трупы или один слегка подпортившийся труп - откроешь окно, перетерпишь, - другое - начавшие разлагаться. А здесь вскрывали именно такие, покрытые характерными пятнами. Впрочем, с годами стало легче: привычка. Рвотные позывы прошли, но ощущение мерзости не покидало.

Внутри было холодно: требование хранения "постояльцев", и Брагоньер порадовался, что захватил сюртук. Август - августом, но в покойницкой всегда царил декабрь. Накинув верхнюю одежду, соэр окликнул судебного медика, поинтересовавшись, проводил ли тот вскрытие актёра.

- Да, господин соэр, можете взглянуть, - живо откликнулся медик и вышел встречать начальника. - Если угодно, я труп простынёй прикрою.

- Если вы не освежевали его, не стоит.

Медик пожал плечами и провёл Брагоньера вглубь помещения.

Взгляд соэра скользил по морозильным ящикам, в которых хранились покойники. Каждый снабжён специальной биркой.

- Что, господин Спенах так и не соизволил явиться? - Брагоньер укал на одну из них, где значилась дата вскрытия и имя следователя, ведущего дело.

- Слабонервный, - вздохнул медик. - Я ему вторую записку посылаю...

- Завтра сам прибежит. Боишься крови - занимайся крючкотворством.

Медик одобрительно кивнул и с уважением глянул на соэра: тот мог рассматривать чьи-то внутренности, если того требовала работа. Без удовольствия, разумеется, и не без платка, если труп не первой свежести. Зато желудок крепкий и нервы не как у барышни. А то сколько извели нашатыря на молоденьких следователей! Сползут по стенке - и сами как покойники.

На обляпанном кровью смотровом столе лежал Пий Банс, известный как Шелок. В самом неприглядном виде, лишённый одежды. Посиневшее тело в красный "горох" вызывало брезгливость. Вывалившийся язык и распоротый живот с развороченными внутренностями красоты не добавляли. Пах покойник соответствующе.

Брагоньер кашлянул, достал платок и отвёл глаза. Потом попросил открыть окно. Всё-таки маги могли привезти тело и раньше. Или оно так смердит от яда?

Судебный медик, насвистывая, выполнил просьбу и начал рассказ. Соэр внимательно слушал и записывал. Платок убрал: мешал.

- Гляньте-ка на его печень, почки. Череп я не трогал, но, полагаю, мозг также подвергся изменениями.

Брагоньер с сомнением покосился на труп:

- Это действительно стоит того, чтобы посмотреть, или вы на словах опишите?

- Он длительное время принимал гашиш. Возможно, были ещё какие-то наркотики.

- Значит, показания - бред, - прошептал соэр и громко спросил: - А что с ядом?

- Растительного происхождения. Из зелёного чая.

Брагоньер удивлённо уставился на медика: не сошёл ли тот с ума? И выслушал краткую лекцию о том, как листья безобидного напитка приносят смерть.

Яд замедленного действия добывали из зеленого чая высшего сорта с поэтическим названием "Яшмовая роса". Он обладал уникальными свойствами, но практически не использовался в Тордехеше по причине труднодоступности сырья: нужный сорт произрастал только в Шугайде, за сотни миль отсюда, и был по карману только высшим слоям общества.

Чай из "Яшмовой росы" заваривали очень крепко, выливали в деревянный сосуд, наглухо закрывали в нём и для быстрого гниения закапывали на тридцать - сорок дней. Получавшуюся жидкую черную кашицу следовало подмешивать в пищу жертвы на протяжении нескольких суток по две-три капли в день. В результате абсолютно здоровый человек тяжело заболевал через месяц, а через два отправлялся в мир иной. Ослабленный болезнью отправлялся на тот свет гораздо раньше.

Определить, что смерть пациента вызвана отравлением, было крайне сложно. Без помощи волшебников, анализировавших кровь жертвы с помощью артефактов, - невозможно. Но Следственное управление обладало необходимыми сотрудниками, и союз судебного медика и судебных магов принёс результаты.

- Что ещё? - Брагоньер хмурился. Он не привык ошибаться, а тут опять допустил промах.

Яд актёру давал убийца с самой первой встречи, к тёмному магу он обратился позднее, чтобы ускорить действие отравы.

Единственный ли это просчёт? Ошибок соэр не терпел, был строг к другим, но в первую очередь к себе.

- Да так, магия... Действие яда ускорили и, по словам господина Крауста, покопались в голове. Это по части волшебников, нечем помочь не могу. Скажу лишь, сердечко слабое у пациента было, нервишки не те... Ну, и пил.

Поблагодарив медика за проделанную работу, Брагоньер покинул морг и пару минут дышал свежим воздухом во дворе, заодно, обдумывая новые факты. В свете них карие глаза и полнота вполне могли превратиться в фантазии одурманенного разума, как и певучесть фамилии. Но вот имя "Цинглин" явно подлинное: наставника господина Диюна звали так же. Только вся проблема в том, что никто из подозреваемых не носил этого имени.

На время выкинув из головы дело о лепестках и розах, соэр забрал из кабинета папку с материалами другого, уже раскрытого преступления, и отправился в суд поддерживать обвинение. По дороге освежил в памяти доводы против правонарушителя - чиновника, пойманного на финансовых махинациях. Брагоньер не сомневался, тому не избежать тюрьмы, даже с нанятым лучшим адвокатом Сатии. Последний, к слову, рисковал лишиться лицензии, если попробует вести нечистую игру: соэр не намерен был участвовать в балагане.

Заседание затянулось, и Брагоньер освободился только к шести часам вечера. Утомлённый духотой и бессонницей, он с облегчением снял сюртук и, вспомнив, что с раннего утра ничего не ел, решил перекусить в городе. Заодно дать себе небольшой отдых. Опыт подсказывал, разум сейчас временно не работоспособен. В идеале нужно вздремнуть, но в Управлении остались дела, которые не следует откладывать до завтра.

Отпустив служебный экипаж, соэр немного прогулялся. Выбрав первое попавшееся приличное заведение, он толкнул дверь и направился к отгороженному кабинету, когда услышал женский смех. Обернувшись, Брагоньер понял, что не ошибся, и задумался, так ли он голоден, не обойдётся ли булочками госпожи Ллойды. В том, что секретарь оставила нечто съестное, соэр не сомневался: попытки накормить его предпринимались с начала рабочего дня. Из бескорыстных побуждений состраданию ближнего: в своё время Брагоньер проверил, не питает ли госпожа Ллойда каких-то надежд. Та, к счастью для себя, ни о чём таком не думала, поэтому благополучно сохранила место: никаких намёков на неформальные отношения соэр не терпел, а за служебные романы увольнял без объяснений. Зато Управление получило новую пищу для слухов: под боком начальника пятый год работает хорошенькая блондинка, а между ними абсолютно ничего нет.

За столом в уголке сидела Эллина в компании Себастьяна Датеи. На коленях у неё лежал букет роз. Гоэта весело смеялась, слушая рассказ спутника. Оба, поглощённые друг другом, не заметили пристального взгляда Брагоньера, мазнувшего по лицам.

- Чего изволите, господин? - к соэру подскочила улыбчивая подавальщица. Он не удостоил её даже поворотом головы и буднично сделал традиционный заказ.

- Господин Брагоньер, если не ошибаюсь? - сидевший к нему лицом Датеи наконец заметил следователя и встал, намереваясь задать пару вопросов насчёт неожиданной проверки.

Гоэта тоже живо обернулась, удивившись застать здесь Брагоньера, тем более в такой час.

- Чем могу быть полезен? - сухо осведомился соэр, подойдя к столу. Взгляд скользил мимо собеседников, будто не замечая.

- На мою мануфактуру приезжал следователь...

Брагоньер недовольно махнул рукой, обрывая Датеи:

- Я не решаю подобных вопросов частным порядком, вы ошиблись, господин. Напоминаю, попытка дачи взятки должностному лицу карается по закону, так же как и вмешательство в дела правосудия.

- Но я имею право знать, в чём меня обвиняют, - возразил Датеи. - Только и всего. Я прекрасно знаю о вашей неподкупности.

- Мы встречались ранее? - слегка вздёрнул бровь соэр. - Или вы через кого-то пытались решить схожее дело? Приятно, что вы приобрели надлежащий опыт. А теперь прошу извинить, мне некогда.

- Господин Брагоньер, - в разговор вступила Эллина, - вы в чём-то обвиняете Себастьяна? То есть господина Датеи. Помнится, вы говорили, будто...

- Госпожа Тэр! - От этого окрика её будто облило ведром ледяной воды. Брагоньер тем временем продолжал бесцветным тоном: - Жаль, не взял с вас клятвы о неразглашении. Полагал, как опытная гоэта сами поймёте недопустимость разглашения тайн следствия третьим лицам. Впрочем, моя вина: я позволил вам узнать слишком много. Ещё раз благодарю за оказанную государству помощь, и приятного ужина.

Развернувшись, соэр быстрым шагом направился в кабинет. Сделав любовнику знак подождать, Эллина встала и направилась вслед за ним. Её тоже терзали подозрения по поводу обыска у Датеи, и она надеялась узнать хоть какие-то подробности.

В голове всплыл неприятный разговор в кабинете соэра, когда тот после допроса голословно обвинил Датеи в пособничестве преступнику. Потом Брагоньер взял свои слова обратно, но неприятный осадок остался.

Гоэта на собственной шкуре изведала тяжесть подозрений соэра и заранее желала прояснить ситуацию. До того, как невиновного посадят в тюрьму.

- Что-то ещё, госпожа Тэр? - Брагоньер почувствовал движение за спиной и обернулся.

- Да, - смело глядя ему в глаза, ответила Эллина. - Странные совпадения. Я имею право знать, я пострадавшая.

- Преступник пока не найден, но будет пойман в ближайшее время, - отчеканил дежурную фразу соэр. - Когда придёт время, вас вызовут повесткой на опознание.

- Я не по этому вопросу. Вы заявляли, будто Себастьян напал на меня, теперь этот обыск...

- У вас бурная фантазия, госпожа Тэр, - покачал головой Брагоньер. - Извините, но я ограничен во времени.

- А я нет, - недовольно повысила голос гоэта. - Это вы подписали тот ордер, вы должны знать!

- Прекратите истерику и ведите себя пристойно, - резанули слова соэра. Ноздри его слегка раздулись, словно от еле сдерживаемого гнева. - Все претензии и жалобы - в письменном виде. Их рассмотрит третейский судья.

- И, - он выдержал паузу, смерив собеседницу недовольным взглядом, - то, что мы знакомы, не даёт вам доступа к тайнам следствия. Не говоря уже о фривольности вашего поведения. Вас заждались, госпожа Тэр, не испытывайте терпения вашего спутника. И моего тоже. Ещё раз приятного аппетита.

Эллина и сама понимала, что перешла границы дозволенного, забыв, с кем разговаривает, просто её неприятно удивил рассказ Датеи об обыске. Попытки узнать что-либо в Следственном управлении натолкнулись на глухую бюрократическую стену, а тут такая удача - сам Главный следователь...

Извинившись, она вернулась к Датеи, а Брагоньер, не различая вкуса, быстро прожевал обед, сдобрив его пинтой эля, расплатился и вышел.

Эллина и её любовник же продолжали ужинать. Когда уходил соэр, Датеи как раз провозгласил тост на прекрасную спутницу.

"Ну да, конечно, помои, которые здесь подают под видом вина, несказанно подходят для такого случая, - чуть слышно хмыкнул Брагоньер. - Типично для людей его круга: начать с театра и закончить кабаком".

Господин Диюн вздрогнул, когда отворилась дверь в его камеру. И тут же поспешил забиться в дальний угол, закрыв голову руками. Исхудалый, испуганный, он уже не напоминал того уверенного проповедника заветов богини, что прежде. Давно не бритый, в арестантской робе, он походил на неупокоенного духа.

- На допрос, - не утруждаясь вежливостью, буркнул солдат. - Следователь ждать не станет.

- Я не хочу, - заканючил заключённый. - Я ни в чём не виноват, я короля лю-ю-юблю.

Солдат ругнулся, вставил факел в держатель и шагнул в камеру, поигрывая ручными кандалами. Грубо ухватил поскуливающего Диюна за плечо и вздёрнул на ноги. Тот, будто маленький ребёнок, принялся упираться и хныкать, повиснув на руках конвоира.

- Да что б тебя, слизняк! - солдат встряхнул узника и защёлкнул на запястьях кандалы. Толкнул к двери: - Топай давай! Будешь знать, как с преступниками якшаться.

Диюн боялся, что его снова будут пытать, и ещё в тюремных коридорах начал тараторить, припоминая грешки тех, кого знал: друзей, знакомых, родных, соседей и просто покупателей. Болезненный тычок в бок и недовольное: "Следователю душу изольёшь, а у меня от вас всех уши вянут" прервали поток откровений.

Арестованного конвоировали двое. Тот, который отворил камеру, шёл впереди, другой, поджидавший в коридоре, - позади.

Наконец остановились.

Велев Диюну стать лицом к стене, солдат отворил дверь в допросную. Напарник ввёл узника внутрь.

Диюн несколько минут стоял, разглядывая полупустое помещение, освещённое зарешёченным окном. Солдат, оставшийся стоять у двери, не мешал: в его задачу входило доставить узника и проследить за безопасностью следователя. Последний ещё не подошёл - стол под окном пустовал.

Тяжело вздохнув, Диюн обречённо опустился на стул перед столом, уронив голову на руки. Когда вошёл следователь в форменном одеянии, он подскочил с криком:

- Я одобряю политику государства и предаю позору людей, нарушающих закон. Буду рад помочь в их поимке.

Следователь никак не отреагировал на бурное проявление верноподданных чувств и прошёл к столу, велев принести свечу: не хватало света.

Солдат, дёрнувшийся придержать Диюна, вернулся на место, убедившись, что следователю ничего не грозит, и крикнул в коридор, чтобы дали подсвечник.

Арестованный, не дожидаясь вопросов, подобострастно заглядывая следователю в глаза, излил поток разнообразных сведений: слухов, доносов и собственных домыслов. Однако следователя интересовали не они, а Цинглин и поручения, который тот давал Диюну. Увы, проку от болтовни узника было немного: всё это он уже показал после пытки водой и бессонницей, добавив лишь пару новых эпизодов.

Следователь задумался, просматривая протокол допроса:

- Странно, что вы не запомнили его внешности...

- Я же всё рассказал, господин соэр. Он сероглазый, господин соэр, руки у него ухоженные...

- Кольца есть? - Следователь осёкся, поймав Диюна на разночтениях в показаниях. - Позвольте, на предыдущих допросах вы показали, что Цинглин не снимал перчаток. У него.... - он зашелестел страницами и нашёл искомое: - У неизвестного Цинглина была экзема.

- Да-да, - закивал Диюн. - Он не снимал перчаток, но один раз я видел его ладони. Соратой клянусь!

- Ваши показания проверят магическим путём...

- Я честен, я абсолютно честен с вами, господин соэр, - затараторил арестованный, встав на колени и порываясь расцеловать руки следователя. Тот махнул солдату - и Диюна насильно усадили на стул.

- Что-нибудь ещё? Время встреч?

- Вечером, когда темнело.

- По каким дням?

- По выходным. Но иногда он не приходил: уезжал куда-то. Однажды заезжал ко мне перед такой поездкой.

- Куда?

- Не знаю. Цинглин торопился, завёз правку статьи... Он её из сумки достал, такой кожаной, через плечо.

- В какую сторону он направился? К каким воротам?

- К тем, что в столицу ведут. Но я не уверен.

- Зато, - следователь захлопнул материалы дела, - вы должны знать, что проходите соучастником серийного убийцы. Наказание за это, с учётом сотрудничества со следствием...

Он выдержал эффектную паузу и не закончил. Дело вёл Брагоньер, а он лишь помогал, выполняя поручения начальника. Но припугнуть Диюна не мешало - это неизменно приносило плоды. Вот и сейчас арестованный чуть ли не из кожи вон лез, чтобы избежать заточения.

На самом деле, ничего серьёзного Диюну не грозило: всего пара месяцев тюремного заключения за проповеди антиобщественного толка. Но только в том случае, если они не повлекли за собой преступления. И штраф в пользу храма Сораты, покой которого Диюн тревожил целых полгода. Размер его зависел от суммы в прошении жреца.

Однако если бы выяснилось, что Диюн хоть чем-то помог убийце причинить физический вред, способствовал сокрытию фактов, обеспечивал алиби преступнику или предоставлял сведения о жертвах и свидетелях, то всё обернётся иначе. Соучастие сурово карается законом независимо от осознанности действий.

Брагоньер полагал, что Диюна использовали. Он не отпускал его только для того, чтобы не спугнуть убийцу и иметь под рукой "козла отпущения" для градоправителя: в конце недели предстояло отчитываться.

Допрос Диюна лёг на стол соэру через полчаса после того, как арестованного водворили обратно в камеру. Несмотря на скептицизм подчинённого, Брагоньер почерпнул из ответов Диюна пару новых фактов и поводов для размышления. К примеру, ухоженные руки не мелочь, а важная деталь, свидетельствующая о роде занятий и происхождении преступника.

График встреч с Диюном тоже не случаен. Во-первых, свидетельствовал о наличии постоянной работы. Во-вторых, убийца опасался быть узнанным. Только ли потому, что заранее планировал серию злодеяний? Или потому, что его действительно могли знать горожане?

Виделись они редко - значит, преступник занятой человек. И он куда-то уезжал... Не в первый раз, если озаботился особым средством хранения личных вещей, а не ограничился дорожным мешком или седельными сумками. Уезжал явно по надобности работы: упомянутая статья Диюна родилась до убийства господина Весба, за три месяца до него. Жаль, прошло слишком много времени, чтобы допросить стражу.

В любом случае, надлежало искать врача. Но мэтр Варрон как в воду канул. Отголоски его ауры нашли в одном селении, но материалом поиска они уже служить не могли.

Брагоньер гадал, жив ли мэтр Варрон - это бы объяснило трудности, с которыми столкнулись маги. Объяснило бы их и путешествие в компании колдуна. Либо, что вероятнее, - врач покинул пределы Тордехеша. За границей королевства поисковые заклинания не действовали.

Журнал записей пациентов мэтра Варрона оказался занятен. Внимание соэра привлекли однотипные визиты дам с жалобами на простуду. Их начитывалось около дюжины, и все, абсолютно все, повторялись через две недели.

Возраст женщин колебался от шестнадцати до тридцати семи лет. Они принадлежали к первому и верхней прослойке второго сословия. Жалобы поразительно совпадали, а выписанное лечение казалось смехотворным. Брагоньер проконсультировался с медиками: простуда, даже с осложнениями, не требовала приёма лёгкого успокоительного, общеукрепляющего и кровоостанавливающего. Последнее и навело соэра на мысль об истинной цели визитов.

Напуганная госпожа Бран, помощница мэтра Варрона, вспомнила, что со всеми женщинами врач беседовал наедине и сам заполнял журнал.

- Пациентки волновались?

Госпожа Бран кивнула.

- Уходили быстро, будто чего-то боясь?

- Когда как. Иногда да, иногда сердечно благодарили мэтра Варрона.

- Как вели себя при повторном визите?

- Обычно. Немного бледны, задумчивы - и всё. А что?

Брагоньер не ответил, хищно сжав пальцы.

Даже если врач невиновен, лицензии он лишится и отсидит положенный срок в тюрьме. Но как выйти на тёмного мага, с которым сотрудничал мэтр Варрон?

- Ваш работодатель часто отлучался из города?

- Случалось. У него какие-то родственники под Сатией.

- Не приходились ли его отлучки на дни визитов женщин, больных простудой?

Госпожа Бран подтвердила пару совпадений, но ручаться за точность не могла. По требованию Брагоньера она постаралась припомнить всех посетителей за последний месяц. Имён двоих госпожа Бран не знала:

- Молодой мужчина сопровождал даму, перекинулся парой слов с мэтром. И ещё приходила одна, повертелась и сразу ушла. Всё в журнал ко мне заглянуть норовила.

Соэр описал Эллину Тэр и поинтересовался поведением врача после её ухода. Выяснилось, что мэтр Варрон занервничал, отменил вечерний приём и ушёл домой. Больше его госпожа Бран не видела.

К сожалению, врач не откровенничал с помощницей, не завёл с ней неформальных отношений.

После допроса госпожи Бран соэр раздал предписания: допросить подозрительных женщин и выяснить, к кому их направлял врач.

- Добейтесь указания места проживания тёмной ведьмы или колдуна. Станут отпираться, напомните о правилах прерывания беременности. Несомненно, согласие отца ребёнка они не получали, поэтому аборт незаконен.

- Заводить на них дела? - живо отозвался молодой неопытный следователь, ещё не растерявший рабочего пыла.

- А вы как думаете? - Брагоньер смерил его взглядом сверху вниз. - Я полагал, основы права вами изучены. Если налицо состав преступления, какие могут быть вопросы?

Следователь стушевался и пробормотал что-то неразборчивое в своё оправдание. Коллеги сочувственно взглянули на него, но промолчали.

Господин Ульман принёс начальнику добрые вести: удалось установить продавца антимагического порошка и вычислить поставщика гашиша. Заместитель выловил Брагоньера на пороге суда. Соэр выиграл дело против чиновника и выслушал господина Ульмана с лёгкой рассеянностью, которая иногда посещала его после окончания активной, напряжённой деятельности.

- И что? Уже дают показания?

- Да, господин соэр. Обоих доставили в Управление, но я думал, вы пожелаете присутствовать на дознании...

- Полагаю, вы справитесь. С меня на сегодня довольно, - Брагоньер поправил шейный платок, ослабив узел. Он понимал, ещё одна бессонная ночь обернётся плачевными последствиями, вроде снижения остроты зрения и нарушения координации движений. Поэтому необходимо было заставить себя не возвращаться в Управление, а лечь спать. - Протоколы допросов утром на стол. Желательно оставьте с вечера, чтобы мне не пришлось ждать.

Заместитель кивнул и мельком глянул на часы на Ратуше, хорошо видные со ступенек здания суда - восьмой час. Вздохнул и смирился с тем, что опять вернётся домой затемно. Но сам виноват: понадеялся, будто знает начальника, и просчитался. Впредь наука.

Двое задержанных разительно отличались друг от друга.

Хозяин магической лавки в квартале волшебников был аккуратным, щеголевато одетым полным мужчиной в очках. Он искренне недоумевал, почему солдаты арестовали его и доставили в Следственное управление.

Второй, поставщик "радостной смерти" - как иногда именовали наркотические средства, - производил неприятное впечатление. Высокий, иссохший чуть ли не до костей, с пергаментной дряблой кожей, он постоянно жевал табак и, не стесняясь следователя, сплёвывал на пол.

Продавец гашиша напоминал крысу, наглую крысу, отравившуюся собственным зельем. Господин Ульман решил заняться именно им как крепким орешком, а другого свидетеля поручить дежурному следователю.

Задержанных развели по кабинетам, и допросы начались.

Инструкции строго соблюдались: маски и накидки правосудия скрывали служителей закона от глаз тех, кто мог потом им отомстить.

Продавец гашиша вальяжно развалился на стуле, закинув ногу на ногу. Вопрос об имени и фамилии он проигнорировал, фамильярно поинтересовавшись:

- Чего надо?

- Повежливее. Вы уже заработали на тюремное заключение.

- Не-а, оправдают, - осклабился "крыса" и в очередной раз сплюнул вязкую слюну. - Улик нет, одни домыслы. Я тебе, что ли, травку продал?

- Не мне. И поэтому крупно попал, приятель, - перешёл на тот же тон, что и допрашиваемый, господин Ульман. - На верёвке болтаться не хочешь? За компанию.

"Крыса" задумался и неохотно назвал себя:

- Варрован. Меня так мамулечка ненаглядная нарекла.

Господин Ульман заполнил первую графу протокола и лениво, будто походя, заметил:

- Ещё раз сплюнешь - выбью зубы. И извольте не "тыкать", господин Варрован.

- А то что? - с вызовом спросил "крыса".

- Ну, рискни здоровьем.

Но господин Варрован не стал, согласившись использовать привычную форму обращения: "господин соэр".

Заместителя Брагоньера интересовали личности покупателей Варрована за последние два месяца. Он описал погибшего актёра и получил подтверждение: да, тот приобретал гашиш.

- Сам?

- Да нет. В первый раз его хлыщ привёл. Лощёный такой, пах хорошо, нос от меня воротил. Я бы его выставил, если б ему адресок не дал один хороший человек.

- Что за человек?

- Так, дворянский сынок. Имени не назову, господин соэр: своих не выдаю.

Господин Ульман не возражал: сейчас его не волновали сомнительные развлечения знати.

Разговор вернулся к личности "хлыща". Задумавшись, Варрован описал его как: "чистенького сукина сына".

- Приметы у него имелись?

- Я приметами не увлекаюсь: себе дороже. Говор правильный, сам богатенький. И всё время морщился, будто я куча дерьма. Но тому, второму, много зелья купил. Больше не появлялся.

- А второй, погибший?

- Хаживал. Любил дурь, шельмец!

Варрован хрипло рассмеялся.

- И всё же напрягите память и вспомните приметы.

- Тордехешец, белая кость... Повыше вас, пополнее меня. Колечко на пальце. Без усов и шрамов.

- Он мог быть врачом?

- Кто ж его знает! Только врач бы не чурался меня: я и во имя добра травки и порошочки продаю. Сколько этими руками жизней спасено!

Господин Ульман поморщился от патетики "продавца смерти", но признал, в словах того присутствовала доля правды. Без наркотических средств невозможно проведение операций, лечение тяжело больных и некоторые виды магической деятельности. Именно поэтому наркоторговцев ещё не упекли за решётку, лишь бдительно следя за распространением товара и пресекая активную деятельность.

Но отпускать Варрована Ульман не собирался. С самодовольной улыбкой, спрятанной маской, он вывел в конце протокола пункты обвинения и холодно зачитал их обвиняемому. Да, не так эффектно, как начальник, у которого наглец и рта бы не раскрыл без команды, но не менее действенно: "крыса" соблаговолил сотрудничать со следствием. Однако от предварительного тюремного заключения это Варрована не спасло: закон не предусматривал снисхождения для подобных свидетелей.

В дальнейшем "крысу" тоже не ждала вожделенная свобода: честным верноподданным его не назвали бы даже тёмные маги. Другое дело, что наказания было не столь суровым, чем за сообщничество, и при условии хорошего поведения следующую осень Варрован встретил бы под голубым небом.

Владельца магической лавки допрашивали иначе: вежливо и тактично.

Перепуганный господин Моус и рад был бы помочь, но не знал как.

- Вспомните, кому вы продавали антимагический порошок. Речь не о волшебниках.

- Но ведь их не всегда определишь, - оправдывался господин Моус. - Если они в мантии или с амулетами, накопителями - тогда да, а то ведь обычные люди. Просто необычные предметы покупают.

- И всё же, кто приобретал у вас антимагический порошок? - повторил вопрос следователь, краем глаза взглянув на часы. Дежурство только началось, а уже хотелось расслабиться, снять эту хламиду и пропустить чего-нибудь горячительного в тёплой компании бедняг, по разным причинам так же вынужденных ночевать в Следственном управлении. - Меня интересует период с первого апреля по сегодняшнее число.

Господин Моус задумался и начал загибать пальцы. Двое посетителей - его постоянные клиенты, а третий новый.

- Я ведь вспомнил. Он сразу много купил. Зашёл за пять минут до закрытия, начал путано объяснять, чего хочет... Точно не маг. И всё в тени прятался.

- Молодой или старый?

- Да не старик. Возраст не разобрал, но не моложе двадцати. Он, очевидно, верхом приехал: на ногах сапоги со шпорами. А на руке - печатка.

- Какая печатка?

- Запамятовал. Там, вроде, рептилия какая-то была...

- Может, змея или саламандра? - назвал следователь эмблемы врачей.

Моус пожал плечами и вздохнул: вылетело из памяти.

- Что ещё скажете? - следователь радовался скорому окончанию допроса и заметно повеселел.

- О том человеке? Одежду я его запомнил, голос... Если бы ещё раз увидел, узнал бы.

- Значит, вы согласны принять участие в очной ставке?

- Конечно. Если тот человек - убийца, как вы говорите, - это мой долг.

Память господина Моуса извлекла из небытия ещё несколько подробностей: уже знакомую по допросам других свидетелей кожаную сумку через плечо, из которой торчал кончик какого-то свитка, цвет глаз и напряжение в голосе покупателя.

- Благодарю вас, - следователь поставил вожделенную точку в протоколе допроса и протянул его на подпись свидетелю. - Ознакомьтесь и, если с ваших слов записано верно, распишитесь.

Неразборчивая подпись владельца магической лавки украсила лист проштампованной бумаги, и слуга закона поспешил подшить её в дело. Оно разрослось до двух томов: один, только начатый, лежал перед следователем, другой, раздутый, первый, - у господина Ульмана. Но утром оба тома должны были оказаться в кабинете Брагоньера.

- Если что-то вспомните, немедленно сообщите, - прощаясь, напутствовал свидетеля следователь. - И из Сатии до суда не уезжайте.

Господин Моус беспрекословно согласился и покинул Следственное управление.

Прохладный воздух позднего августовского вечера пахнул в лицо, стимулируя работу мысли. Взяв экипаж, Моус всё думал и думал. Лицо покупателя никак не желало обрести чёткие очертания, оставаясь подёрнутым дымкой.

Но ведь было что-то важное, что Моус опустил. Какая-то деталь... И печатка тоже не шла из головы. Владелец магической лавки раз за разом прокручивал в памяти давний вечер. Он не мог назвать точную дату, но амбарная книга, несомненно, её сохранила. Оставалось только взглянуть и сообщить следователю.

Первым делом, переступив порог дома, господин Моус поспешил справиться со своими записями. Визит пришёлся на май месяц, двадцать пятое число.

Моус замер, рассеянно водя пальцам по книге, и тут на него снизошло озарение: он вспомнил фигуру с печатки! Не в силах дождавшись утра, Моус изложил воспоминания на бумаге и бегом направился к стоянке экипажей.

Увы, ни одного свободного не нашлось!

Расстроенный, Моус вернулся домой. Сон никак не шёл, и он вновь спустился в лавку.

Письмо лежало тут же, на прилавке, готовое пополниться новыми сведениями.

Едва заметно дрогнуло пламя свечи.

"Сквозняк", - подумал Моус и повернулся, чтобы встать и прикрыть дверь в складские помещения. Но вместо этого удивлённо пробормотал:

- А вы как сюда попали? Лавка закрыта, заходите завт...

И тут он испуганно замолчал, попятился, пытаясь нащупать и открыть средний ящик конторки, стоявшей справа, за прилавком. Моус узнал ночного посетителя и понимал, что ничего хорошего его визит не сулит.

Убийца нанёс удар первым, не позволив жертве воспользоваться кинжалом. Крик о помощи потонул в булькающих звуках: вслед за животом, преступник вспорол Моусу горло. Для верности перерезал его от уха до уха, сотворив страшную кровавую улыбку.

Убедившись, что всё прошло тихо, и служанка Моуса, спавшая наверху, не проснулась, убийца выпотрошил ящики конторки, вырвал лист из амбарной книги и тут заметил белевшее на прилавке письмо. Бегло прочитав его, преступник предал бумагу огню. Он знал, любая магия не способна восстановить пепел, главное, не оставить ни клочка, всё обратить в прах и выбросить в обогревавшую лавку печь.

Найти антимагический порошок не составило труда. Преступник щедро посыпал им всё вокруг. Потом поспешил удалиться, обработав захваченным мешочком порошка всё, к чему прикасался.

Глава 9. Карточная колода.

Эллина Тэр держала в руках последний выпуск "Жизни Сатии". Она перечитала заметку об очередном убийстве, и страх волнами расползся по жилам. Все они, горожане, оказались вдруг такими беззащитными, а власти - беспомощными. Нет, Сатия и раньше не была безопасна, но до этого по её улицам разгуливали только грабители, а не убийцы, хладнокровно вершившие кровавое дело даже за стенами богатых особняков и при большом скоплении народа.

Гоэта вздохнула и отложила ещё пахнувшие краской листы. Она сидела за столиком в ресторане с Анабель и до покупки "Жизни Сатии" у мальчишки-разносчика продумывала меню для празднования дня рождения гоэты. Времени оставалось немного, поэтому нужно было успеть сделать заказ.

Гоэта отчаянно боролась с излишествами, экономя каждый медяк. К примеру, только что отказалась от тарелки с мясными нарезками. Подруга не понимала такой скаредности:

- У тебя же мужчина есть, пусть оплатит. Сущая безделица!

- Бель, сколько раз тебе повторять, я никогда и ни за что просто так не возьму чужие деньги. Даже от тебя - нахмурилась Эллина, отложив в сторону печатный листок. Плохие мысли сокращают жизнь, а то и притягивают беду, поэтому нужно попытаться выкинуть убийства из головы.

- Ну тебя с твоими дурацкими принципами! - фыркнула госпожа Меда. - Ты ещё скажи, что это неприлично.

- Неприлично, - подтвердила гоэта. - Всю жизнь содержала себя сама, ни от кого не зависела, не делала долгов...

- Знаю-знаю! С тех пор, как сбежала из дома в училище, изображала сильную женщину.

- Да не в этом дело. Просто.... Извини, если обидела.

- Чем? Своими принципами? Ничуть. Расскажи хоть, как у тебя дела с Себастьяном?

- Хорошо. Встречаемся. Предложение пока не делал. Цветы дарит, шоколад. Умный, положительный. Словом, - Эллина впервые за весь разговор улыбнулась, - я довольна.

- Он-то тебе как? - наклонившись, шепнула Анабель. - Любишь?

- Не знаю, - честно призналась гоэта. - Но с ним спокойнее. Честно, Бель, давно так не было. Чтобы всего за неделю... И платье новое купила, бельё, - смущённо призналась она.

- Влюбилась, - довольно констатировала госпожа Меда. - Я рада, Лина, ты заслужила. После всех этих подонков!

Эллина кивнула и вновь углубилась в меню для праздничного ужина. После горячих споров и обсуждений оно всё-таки было составлено. Анабель пообещала всё заказать и украсить, намекнув: подругу ожидает сюрприз.

- Как-никак, важная дата.

Гоэта грустно улыбнулась:

- Да, не за горами первый юбилей. Старею - а ведь, казалось, совсем недавно училище окончила...

- Не будем о грустном. Женщине всегда столько, насколько она себя ощущает.

На пороге ресторана появился Себастьян Датеи. Внимание женщин тут же переключилось на него. Эллина оправила рубашку и поспешила спрятать лист со списком блюд. Анабель расплылась в приветливой улыбке, начав в шутку пенять Датеи на то, что он совсем её забыл. Тот сослался на занятость и постоянные визиты к адвокату и в Следственное управление.

- А что случилось? - госпожа Меда удивлённо перевела взгляд с Датеи на подругу.

- У Себастьяна неприятности, - лаконично объяснила Эллина. - Его обвиняют в махинациях.

Анабель нахмурилась и потянулась к руке подруги, чтобы увести для уединённого разговора, но гоэта поспешила заверить: ни в чём преступном любовник не замешен.

- Мы были у адвоката: он сказал, это придирки, но...

- ...но настолько умелые, что мне грозит штраф, - вздохнул господин Датеи, присаживаясь рядом с Эллиной. Поцеловал её и продолжил: - Это множится, как снежный ком. Вечные допросы, обвинения... Они всю мануфактуру перевернули, взялись за моих родителей, друзей. А всё анонимки - чтоб их автору задохнуться в песках вечности!

- Значит, у вас завёлся недоброжелатель, - глубокомысленно заметила Анабель. - Богатый, со связями. Может, конкуренты?

Датеи пожал плечами:

- Как знать! Там такая казуистика...

Госпожа Меда задумалась, постукивая пальцами по столу. Потом взглянула на гоэту:

- Слушай, ты, кажется, знакома с Главным следователем. Понимаю, знакомство шапочное, но всё же он с тобой общается иногда, договоры на работу заключает...

- Всего два, - рассмеялась гоэта, прильнув к Датеи. В кольце объятий она чувствовала себя счастливой. Увы, в детстве Эллину не баловали любовью, а после смерти чудаковатого отца, едва не пустившего семью по миру, она и вовсе перестала её получать. Видимо, поэтому за все эти годы гоэта ни разу не навестила мать с отчимом. - Так что никаких связей с власть имущими не имею. Вот ты, Бель...

- А что я? - фыркнула госпожа Меда. - Теймас не в состоянии влиять на Следственное управление. Помнишь, что было, когда он сунулся к Брагоньеру по моей просьбе тебя вызволять?

Гоэта кивнула. Тогда Первого префекта вежливо поставили на место, посоветовав не мешать правосудию. Увы, в подобных делах нужен градоправитель или кто-то из столицы.

Себастьян Датеи оживился, услышав фамилию "Брагоньер" и обернулся к Эллине:

- Мне показалось, он твой знакомый. Помнишь, в таверне, он от меня отмахнулся, дав понять, чтобы и не думал жаловаться на произвол властей, а с тобой поговорил.

- Просто я женщина, а он воспитанный дворянин - вот мне и уделили на пять минут больше. Но с тем же успехом: "Следствие во всём разберётся".

Датеи задумался: ему всё виделось иначе. Соэр производил впечатление бескомпромиссного высокомерного человека, но, определённо, разговаривал с Эллиной иначе. И слушал внимательно.

- Лина, вы давно знакомы? - задумавшись, поинтересовался Датеи.

- Кто с кем? Я с Главным следователем? Чуть больше полугода. Он горел желанием казнить меня, гонялся по всему королевству, потом извинялся за ошибку - Анабель помнит. Если ты называешь это знакомством... - Эллина засмеялась и покачала головой.

А Датеи вдруг вспомнил: неприятности начались после допроса по делу об убийстве в театре. Совпадение или нет, но сближение с гоэтой немедленно привело к проблемам с законом. Собственно, первый обыск произвели после первой ночи с Эллиной.

- Лина, я глупый вопрос задам, только не обижайся. Ты ни с каким следователем не ссорилась? Может, встречалась, а потом бросила?

Вместо подруги ответила Анабель:

- Заверяю, таких людей в нашей жизни отродясь не было. А уж бросать... Мы девочки честные, никого не бросаем, верность храним.

Эллина подтвердила слова госпожи Меды и с усмешкой подумала, что это её все бросали. А уж поссориться со следователем... Такой роскоши гоэта не могла себе позволить. С её профессией и болеть нельзя - работу упустишь, а конфликт со служителями закона означал нищету и погубленную репутацию. Нет, можно, конечно, в другое место перебраться и попытаться начать всё сначала, но ведь и там не без гоэтов. Да и лицензию рискуешь не продлить, если кому-то неугоден.

Раз речь зашла о Брагоньере, гоэта решила рассказать любовнику одну вещь, касавшуюся их обоих:

- Себастьян, ты о Главном следователе спрашивал... Так он тебя в нападении на меня подозревал - может, отсюда всё?

- Да нет, - отмахнулся Датеи, - под меня копают, но в другой области. И ведь даже не допрашивали...

И тут же замолчал, только сейчас осознав, что сказала Эллина.

Датеи встревожено спросил:

- Когда на тебя напали? Почему ты ничего мне ничего не сказала?

- Ты как господин соэр, - рассмеялась Эллина. - Тот тоже выбранил за то, что властям не заявила. А напали в тот вечер, когда мы познакомились. Ничего страшного.

- Всё, - безапелляционно заявил Датеи, - одна ты по тёмным улицам больше не ходишь.

Гоэта и не собиралась, особенно после сегодняшней статьи. Только подумала о неудобствах, которые доставит любовнику. Он живёт в одной части города, она - в другой, да ещё по работе мотается по городам и весям...

День рождения Эллине заполнился надолго. Вопреки желанию именинницы Анабель разослала приглашения уйме народу. Гоэта сначала сердилась, а потом поняла, именно такого веселья ей и не хватало. Даже махнула рукой на то, что подруга и любовник потратили на неё немалую сумму. Сколько, они говорить отказывались, заверяя, спрашивать о цене подарка неприлично.

- Чувствую себя королевой! - пробормотала гоэта, с восхищением и недоверием глядя на корзину роз. Ей стало стыдно за платье: оно не соответствовало этим цветам, этому количеству гостей и всеобщему вниманию. Эллине хотелось тихо посидеть в кругу знакомых, незаметно, по-домашнему, хоть и в ресторане. А тут все на неё смотрят, оценивают, смущают...

- Ты и есть королева, - авторитетно заявила Анабель и с лукавым видом извлекла из-за спины бархатный футляр. - А королеве положено дарить бриллианты, поэтому мы с Себастьяном преподносим тебе этот совместный подарок.

- Бель, я не возьму! - на весь ресторан завопила Эллина, отшатнувшись так, будто подруга протягивала ей змею. - Убери сейчас же! Это баснословно дорого, и в бриллиантах я выгляжу глупо.

- Ты пробовала? - с ехидцей поинтересовалась госпожа Меда. - Не глупи! Ты моя лучшая подруга, я тебя очень люблю и хочу, чтобы ты блистала.

- Где? На болоте? Мне некуда это надеть. И не с чем.

- И куда и с чем будет, - заверила Анабель и щёлкнула замочком футляра. - Взгляни, всё достаточно скромно...

Под "скромным" госпожа Меда понимала количество камней - всего три. Изящная подвеска на золотой цепочке.

Анабель надела украшение на подругу и отошла, довольно её рассматривая. Покрасневшая Эллина пробормотала слова благодарности и юркнула на своё место во главе стола. Там прошипела, буравя глазами господина Датеи:

- Это расточительство! На эту подвеску полгода без продыху работать, не меньше.

- Не понимаю, чем ты не довольна? - опешил любовник. - И причём тут стоимость подарка?

- Притом! Эти бриллианты дороже меня. Вот, теперь я вам с Бель должна, а отдать нечем - не могу подарить такую же дорогую вещь. Прошу, не делай так больше. Понимаю, ты от чистого сердца, но слишком для Эллины Тэр.

Датеи вздохнул и обиженно отвернулся. Ему была непонятна реакция гоэты, которая вместо того, чтобы обрадоваться и поцеловать, обвиняла его во всех грехах. Ненормальная, право слово!

Себастьян Датеи надеялся хоть здесь отдохнуть после изматывающей тяжбы с растущими, как снежный ком, обвинениями - а получил ссору. Взгляд его блуждал по лицам гостей, останавливаясь на тех, кто пришёл парами. Все дамы в украшениях, улыбаются, довольны - а Эллина сидит надутой мышью и цедит вино.

Потом, правда, обстановка разрядилась, и гоэта пришла в себя. Участвовала в разговорах, смущённо опускала глаза во время тостов за новорожденную, даже извинилась перед Датеи и Анабель.

Шумная компания ела, пила и танцевала до ночи. С каждым часом градус веселья всё поднимался - вместе с градусом напитков. И вот уже Эллина лихо отплясывала один из народных танцев. Раскрасневшаяся, счастливая, она и думать забыла о подвеске, сбившейся набок.

По дороге на Тенистую улицу - и речи не шло, чтобы Эллина ехала домой одна - Датеи поинтересовался, понравилось ли гоэте торжество. Она кивнула, сонно заверив, что всё было чудесно, только людно.

- Не такая я важная особа, чтобы тратиться и устраивать приём.

Датеи промолчал, вглядываясь в пятна света фонарей. А Эллина, засопев, пристроилась спать на его плече.

Несмотря на вчерашний хмель, на следующий день гоэта вознамерилась вернуть подвеску. Бриллианты стоимостью в сотню лозенов пугали. Эллина придерживалась правила: не бери в подарок больше, чем зарабатываешь за месяц. Тогда друзья остаются друзьями, любимые - любимыми, а она сама - собой.