Маска безумия

Но каких баснословных денег стоили её перемещение и магический уход, да и за какие такие заслуги?

Гоэта с удовольствием вздохнула, пытаясь избавиться от кошмара гроба. Наверное, он ещё долго будет сниться...

Рёбра фиксировала тугая повязка, живот тоже обмотан. Губа чуть саднила, но это ничего - главное, Эллина могла дышать, её больше никто не бил, а тьма не сгущалась над головой оскалом смерти.

Мысли непроизвольно возвращались к той страшной ночи.

Гоэта тревожилась, где теперь Хаатер, не ворвётся ли в палату, чтобы добить жертву. И что стало с Брагоньером?

Открылась дверь, и в палату вошёл мэтр Олиох. Главный целитель магического мира Тордехеша приветливо улыбнулся пациентке и пощупал её пульс.

- Ну, как вы? Очнулись? Доля обезболивающего достаточная?

Так вот почему она не ощущала дискомфорта!

- Спасибо, да. Скажите, - Эллина искоса следила за действиями мага, смешивавшего в колбе какую-то микстуру, - а кто меня сюда поместил?

- Тот же, кто и выкопал, - пожал плечами мэтр Олиох.

- То есть? - переспросила гоэта.

- Господин Брагоньер. Судя по состоянию его ладоней, откапывал вручную. Поздравляю!

- С чем? - Эллина решительно ничего не понимала. Покорно проглотила ложку горького лекарства и попросила успокоительного.

- Конечно, с избавлением от кошмара! Вас ведь заживо похоронили.

Гоэта кивнула. На глазах навернулись слёзы. Показалось, будто она снова задыхается.

Маг нахмурился и поспешил привести нервы пациентки в порядок. Уходя, напомнил, что той нельзя ни сидеть, ни вставать. И переворачиваться тоже желательно с чужой помощью.

- А можно подушки взбить, чтобы я окно видела? - робко попросила гоэта.

Мэтр Олиох кивнул, устроил Эллину так, чтобы та не скучала, и обещал через полчаса занести успокоительное.

Гоэта задремала. Разбудило её прикосновение: кто-то поправил одеяло. Открыв глаза, она увидела сидевшего на постели Брагоньера. У него были перевязаны голова и плечо.

- Добрый день, госпожа Тэр, - приветливо поздоровался соэр. - Как вы себя чувствуете?

- Спасибо, вашими стараниями. Вам досталось из-за меня...

- Пустое! - отмахнулся Брагоньер.

- Но вы же тратите на меня свои деньги...

- Вас лечат за государственный счёт.

Эллина виновато кивнула, понимая, что говорит глупости. Вместо того чтобы поблагодарить, зачем-то помянула деньги.

Взгляд упал на лежавшую поверх одеяла ладонь соэра - её испещряла сеть глубоких царапин, кое-где розовела новая кожа.

- Так вы действительно! Мне сказали, вы откопали меня...

Вместо ответа Брагоньер показал вторую руку с перебинтованной кистью.

- Зачем? - гоэта попыталась заглянуть ему в глаза. - Зачем вы рисковали жизнью?

Соэр промолчал и перебрался чуть ближе.

- Убийца, он украл ваш перстень...

- Не беспокойтесь, уже нашли. И преступника поймали. Живого. Господин Хаатер был слишком самонадеян, полагая, будто по книгам выучился магии. Но ваш накопитель он разрядил полностью.

- А как его схватили?

Эллина чувствовала, Брагоньеру хочется рассказать об этом, поэтому изобразила искренний интерес к делам Следственного управления. На самом деле ей хватало знания, что Хаатер уже никого больше не убьёт.

Соэр оживился, придвинул к кровати стул и поделился подробностями охоты. Заполучив перстень и накопитель Эллины, Хаатер попытался перенестись на большое расстояние. Увы, что-то в расчётах пошло не так, и заклинание сработало всего на пару миль.

Поняв, что волшебные книги подвели, преступник попытался заполучить место в дорожной повозке, но судебные маги уже взяли след.

Хаатера поймали на следующий же день, у крупного тракта. В отчаянье тот сначала пытался бежать, а потом пустил в ход актёрские навыки. Сверкая перстнем инквизитора, преступник пытался убедить, будто он здесь по служебной надобности. Если бы в отряде не было судебных магов, то ему могли бы поверить: гнев разыгрывал натурально, грозился всех разжаловать и упечь в тюрьму. Увы, Хаатер не покинул пределов Сатийской области, а тут каждый знал о случившемся на кладбище. Преступника связали и доставили в места не столь отдалённые.

В палате на несколько минут воцарилось молчание. Эллина не знала, как задать щекотливый вопрос, а соэр внимательно изучал гоэту, будто стремился убедиться, что вся на месте.

- Господин Хаатер, он...Он говорил... Что ловил вас на меня.

- И успешно. Рыба наживку проглотила.

Гоэта, смутившись, отвернулась. В голове не укладывалось то, что она сейчас услышала. Тогда, на кладбище, Эллина не восприняла слова о любви Брагоньера всерьёз, да и теперь отказывалась верить. Нечем, решительно нечем ему в ней прельститься. В качестве любовниц дворяне выбирают хорошеньких, молодых, обаятельных, а не таких, как Эллина. На одну ночь она сошла, но больше?

Нет, конечно, это бред! Брагоньер просто хорошо воспитанный человек, заступился за даму, как велит кодекс чести. Соэр спас бы любую жертву того изверга, потому что благороден.

Успокоившись, гоэта обернулась, хотела расспросить о дате суда, но Брагоньер опередил её, задав выбивший почву из-под ног вопрос:

- Госпожа Тэр, можно вас поцеловать?

Гоэта кивнула. Она недоумевала, зачем спрашивать разрешения. Он - баронет, она - никто, смесь третьего и второго сословия. Мнением таких не интересуются.

Брагоньер склонился над Эллиной, нахмурился, заметив ранку на губе, и поцеловал. Гоэта ожидала чего-то целомудренного, но вышло иначе. Вернее, сначала всё было, как положено, но потом соэр обнял её и позволил себе нечто не вязавшееся с его образом. Опешившая Эллина не сопротивлялась, гадая, как следует реагировать на странности поведения Брагоньера. На подкорке сознания даже мелькнула мысль: не сошёл ли он с ума?

- Так, это что такое, господин Брагоньер? Кто разрешил вам вставать?

Соэр недовольно оторвался от губ гоэты, выпрямился и гневно глянул на замершего у кровати с флаконом успокоительного мэтра Олиоха:

- Я не намерен по вашей милости изображать немощного. И разрешение мне ничьё не требуется.

- Больной нужен покой, - мага не смутили взгляды и тон Брагоньера. - Попрошу вас вернуться к себе, иначе, во избежание эксцессов, выпишу лошадиную дозу снотворного.

- И как же, позвольте полюбопытствовать, вы заставите меня её выпить? - соэр скрестил руки на груди и в упор смотрел на мэтра Олиоха. - Не много ли вы на себя берёте?

- Ваше здоровье - это ваше дело, господин Брагоньер, - сдался маг, - но за здоровье госпожи Тэр отвечаю я.

- Выздоравливайте, Эллина, - Брагоньер обернулся к гоэте и поцеловал руку. - Не буду отнимать ваши силы.

- И, - усмехнулся он, - приворот - дело подсудное. На этот раз прощаю, не приобщу к деталям расследования, но в следующий поблажек не ждите. Денежным штрафом не отделаетесь. Ваше разрешение на работу восстановят в кратчайшие сроки.

- Спасибо за спасённую жизнь! - пробормотала Эллина. Это разрешение - такая мелочь, как и теоретический тюремный срок. Лучше арестантская роба, чем земля и черви. - Я перед вами в вечном долгу.

Брагоньер покачал головой:

- Вы мне ничем не обязаны. Абсолютно ничем.

Глава 12. Дела сердечные.

Матео Хаатер сплюнул сгусток крови. Он висел вниз головой на "троне" - так называли позорный столб в форме стула, частенько использовавшийся в качестве "лёгкой" пытки. Ноги преступника фиксировали деревянные блоки.

Хаатер провёл в таком положении не один час, пока длился допрос. Всё это время его обливали ледяной водой и били плетью.

Палач равнодушно поправил передник и направился к столу, на котором лежали железные прутья.

Очаг уже разгорелся, готовый раскалить металл добела.

- Подождите, - остановил его Брагоньер, - может, обвиняемый желает признаться?

Соэр сидел на привычном месте следователя и вёл протокол допроса. Внешне спокойный, он получал удовольствие от каждой гримасы боли на лице Хаатера. Тот мужественно держался, отказываясь давать показания. Вот и сейчас нашёл в себе силы поднять голову и злобно глянуть на Брагоньера.

- Жаль, вы не умерли, - пробормотал Хаатер.

- Не мог себе позволить, не вернув вам долг, - соэр встал и вплотную подошёл к обвиняемому. - Дыба ждёт. Отпираться бесполезно - превратитесь в груду мяса.

- Запрещено законом, - возразил Хаатер.

- Для вас закон - это я, - в воздухе свистнула плеть, до крови рассекая плоть. Обвиняемый дёрнулся. - А инквизитору и подавно разрешено всё - ваша мечта, господин Хаатер. Вы ведь мнили себя наместником Сораты, вершили правосудие... Но правосудие, господин Хаатер, - моя прерогатива.

- Мстите за бабёнку, - хрипло рассмеялся Хаатер и тут же задохнулся от боли. На этот раз из его горла вырвался стон.

Брагоньер приподнял рукоятью плети подбородок обвиняемого, заставив смотреть себе в глаза.

- Ты пожалеешь, - шёпотом пообещал он. - Но до казни доживёшь. И эта женщина придёт посмотреть на твой танец с верёвкой.

- Я дворянин, - напомнил Хаатер.

- Это решается. Особенно в твоём случае.

- Подготовьте обвиняемого к дыбе, - приказал Брагоньер. - С калёным железом познакомите чуть позже.

Отбросив плеть, соэр вернулся на место. Сделал пару записей в протоколе, пока палач освобождал Хаатера и тащил к дыбе.

Помощник экзекутора живо связал руки обвиняемого за спиной, перебросив свободный конец верёвки через кольцо лебёдки.

Брагоньер велел прикрепить к ногам Хаатера свинцовые гири. Снял сюртук, расправил его и повесил на спинку стула. Закатав рукава, соэр размял пальцы и подошёл к дыбе. Хаатер хотел плюнуть ему под ноги, но во рту пересохло. Брагоньер усмехнулся и ударил обвиняемого кулаком по лицу.

Палач присвистнул и с уважением глянул на следователя. Сразу видно, инквизитор с намётанной рукой: чуть челюсть не свернул.

- Будете и дальше отпираться, господин Хаатер? - Брагоньер дёрнул за верёвку, закрепил её на барабане и флегматично начал крутить лебёдку.

- Да, я убил их всех! - прохрипел обвиняемый.

Соэр сделал вид, будто не расслышал. Не так просто и быстро.

- Чего вам ещё? - выплюнул Хаатер.

- Чистосердечное признание. Палач, щипцы! А после усадите его в "кресло".

Хаатер невольно обратил взгляд на утыканный шипами предмет мебели. Знакомство с ним означало медленную, мучительную смерть. А себя Хаатер любил. Да и умереть хотелось красиво, как и подобает мученику за веру. Он уже заготовил речь, обличающую пороки и призывавшую гнев богов на головы палачей, но с вывернутыми суставами, истекающим кровью, произнести её будет невозможно. Слова звучат иначе, когда язык еле ворочается, а сознание перемежается.

Лебёдка вновь заскрипела, до предела растянув тело Хаатера.

Зафиксировав поворотный механизм, чтобы не провернулся назад, Брагоньер обошёл вокруг обвиняемого.

- За что же вы так невзлюбили людей, господин Хаатер? - голос соэра сочился сарказмом. - Не потому ли, что они оказались счастливее вас? Их кто-то ценил, любил, они получали удовольствие от жизни - а вас обделили, господин Хаатер. И вы решили, будто мир, не любящий вас, не живущий по вашим правилам, не достоин существования. Признайтесь же, все ваши пафосные речи - блеф.

- Из вас плохой врачеватель душ, - сквозь зубы процедил Хаатер.

- Неужели? - вскинул брови Брагоньер. - Боюсь, я знаю о вас слишком много. О ваших отношениях с женщинами, к примеру.

- Они твари, - яростно выкрикнул обвиняемый. - Шлюхи, продающиеся за золото!

- И многие вам продались?

Хаатер промолчал, а потом презрительно бросил:

- Я верен заветам богини и чист перед ней. У вас же руки по локоть увязли в грехе. А у вашей разлюбезной госпожи Тэр - по самое тухлое сердце. Она давно не девица и сношается с мужчинами ради....

Брагоньер не дал ему договорить, вместо продолжения фразы вырвав крик боли.

- Вы ошибочно родились мужчиной, - не скрывая гнева, сказал соэр. - К счастью, в моей власти исправить эту оплошность и сделать вас тем, кем вы являетесь.

Насвистывая, палач взялся за раскалённые щипцы и направился к Хаатеру. Через минуту стены пыточные отразили его истошный крик.

Брагоньер и бровью не повёл. Он не сомневался, теперь Хаатер перестанет упорствовать. Так оно и случилось.

Уходя, соэр обернулся к распластавшемуся на полу Хаатеру:

- Как видите, я всегда держу слово. Вы поступили опрометчиво, впутав в это дело женщину. Через две недели суд. Через три вас казнят. Как - на усмотрение судьи. Если вас действительно избрала Сората, она сделает руку палача лёгкой. Но я буду настаивать, чтобы вас утопили или повесили: такие, как вы, позорят дворянство.

Расследование подходило к логическому завершению.

Некромант нашёл и поднял бродягу, который помогал Хаатеру. С помощью мага удалось взять показания у души убитого, засвидетельствованные независимым волшебником. Взамен на услугу государству некромант был отпущен, чему немало обрадовался.

Господин Диюн, всё ещё томившийся в застенках, с радостью изобличил в изувеченном Матео Хаатере своего наставника и, упиваясь собственной значимостью, часами разглагольствовал о подлости и опасности того для общества.

В тюрьме ученик не только предал учителя, но и успел кардинально поменять убеждения. Теперь господин Диюн утверждал, будто бы всегда ратовал за власть и хотел подловить Хаатера, чтобы потом сдать его в руки правосудия.

- Я ведь всегда знал, он мне не друг, господин соэр, - подобострастно улыбаясь, тараторил Диюн. - Он аморален. Сами послушайте, что Цинглин говорит. А ещё в Префектуре служил... А если кто господину соэру дурное обо мне рассказывал, то это другой человек в мои одежды нарядился, имя присвоил. Его найти и покарать надо. А всем сказать, что господин Диюн ничего такого не говорил. Вот и господина соэра обманули, сказали, будто бы господин Диюн к волнениям призывал, обижал кого-то, женщин тех же. Так это двойник мой. Я очень уважаю господина соэра, что скажете, то и сделаю. Вы только намекните, что нужно. Я и невысказанные желания всегда выполняю. Когда арестовывали, в Управление везли, взятку господину капралу дать пытался, только он не взял, постеснялся.

- Значит, в храме вы не проповедовали? - следователь не преминул сделать пометку о новом вскрывшемся правонарушении свидетеля.

- Да то просто проверка была. И реакция положительная, по-моему. Как проверка выглядела? Я о морали говорил, о том, что многие нарушают, ведут себя дурно, потому что совесть у людей нечиста, Сорату забыли. Так кто не такие - разве я их оскорблял? Ну и на кого господин Диюн показывал? На некто. Что тут обидного и противозаконного? Но проверка точная. Даже жрец в грехе погряз, раз господина Диюна выгнал и донос написал. И не только он гневился - значит, я на верном пути.

Следователь оборвал пафосную речь Диюна, напомнив, что его фантазии мало согласуются с реальностью, в которой имела место быть иная трактовка событий. А если у него раздвоение личности, то надлежало обратиться к врачу.

Господин Диюн приуныл. Умильно закатывая глаза, попытался навязаться в друзья следователю и, заодно, всему Следственному управлению. И тут же изрёк: друзей и честных верноподданных, изобличающих скверну, вроде Хаатера, сажать в тюрьму нельзя, а необходимо, наоборот, наградить.

Увы, закон оказался суров, и Диюн отправился досиживать отмеренный срок.

Письмо господина Моуса, восстановленное по оттиску на чистом листе, стало одним из козырей обвинения, неопровержимой уликой.

Два пухлых тома доказательств с чистосердечным признанием Матео Хаатера, отправили в суд. Он обещал быть скорым и безжалостным.

Господина Диюна также ожидало судебное разбирательство: на этот раз за взяточничество, пособничество преступнику и дачу ложных показаний. Увы, следователь не поверил, будто Диюна оклеветали, надев его личину. Так что к сроку за оскорбление властей и общества обещал добавиться новый.

Эллина Тэр вернулась в Сатию в середине сентября, в самый разгар судебного разбирательства. Оно стало самым громким событием года, приковав к себе внимание как высшего света, так и простых обывателей.

Целители-маги знали своё дело и в кратчайшие сроки поставили пациентку на ноги.

Гоэта знала, ей предстоит выступать свидетельницей, поэтому не удивилась, найдя под дверью повестку в суд. В Сатию, к слову, её любезно доставили с помощью артефакта перемещения, избавив от необходимости трястись по половине дорог Тордехеша. Перенос заказало и оплатило Следственное управление.

Первым делом Эллина навестила подругу: та шла на поправку. Гоэта предпочла не рассказывать Анабель о кладбищенском кошмаре, туманно обмолвившись, что её похитили и держали в заложницах:

- А потом люди из Управления меня освободили.

Вечером того же дня, как Эллина переступила порог своего дома, Тенистую улицу навестил Брагоньер. Он приехал прямо с судебного заседания, где, по словам многих, произнёс лучшую свою обвинительную речь.

Гоэта радушно встретила его, засуетилась, устраивая в гостиной. От её благодарностей звенело в ушах. Брагоньер слушал и хмурился: слова отзывались в голове мигренью, да и их смысл ему не нравился. Эллина опять говорила о долге, о том, что отработает потраченные на неё деньги.

- Госпожа Тэр, да замолчите вы когда-нибудь! Я устал от вашего непонятного желания поставить в укор помогавшему чистосердечную заботу, - откинувшись на спинку стула, соэр прикрыл глаза. Он безумно устал, и, кажется, в довершение всех бед, ему продуло шею. - Ещё раз заикнётесь, будто дешевле тех жалких лозенов, посажу в одну камеру с Хаатером.

Гоэта замолкла и внимательно взглянула на гостя. Только сейчас Эллина заметила, что ему нехорошо. Так-то она заботится о своём благодетеле!

- Могу я помочь? - робко спросила гоэта.

- Чем? - Брагоньер открыл глаза и перевёл взгляд на Эллину.

- Снять нервное напряжение. Я вижу, вам нездоровится...

- Пройдёт! Но всё равно спасибо за участие.

Эллина с минуту колебалась, а затем встала. В конце концов, хоть что-то хорошее она может для него сделать. Гоэтов учили азам врачевания - а тут выдался прекрасный случай вспомнить полузабытые навыки.

Эллина догадывалась, Брагоньер привык бороться с последствиями переутомления коньяком, но считала массаж намного полезнее и эффективнее. Особенно при боли в шее, в которой соэр никогда не признается, но от которой непроизвольно кривится.

Гоэта обошла Брагоньера и решительно заявила:

- Шейный платок нужно развязать, а ворот ослабить.

Соэр удивлённо взглянул на неё:

- Что вы задумали, госпожа Тэр?

- Убрать боль и усталость. Я умею снимать спазмы.

- Да? - скептически прищурился Брагоньер. - Что-то я не слышал ни об одном гоэте, который это практиковал.

- Хуже вам не станет, - заверила Эллина.

Соэр нехотя согласился, снял шейный платок и расстегнул верхние пуговицы рубашки.

Пальцы гоэты сразу нащупали проблемный позвонок и начали его массировать, постепенно забираясь ниже и выше. Напряжённый вначале Брагоньер расслабился, опустил голову. Ему было приятно, но виду он не показывал, просто сосредоточил взгляд в одной точке.

- Вам лучше, господин Брагоньер? - закончив, поинтересовалась Эллина.

- Да, благодарю вас. Неделя выдалась трудной.

- Но это не повод доводить себя до такого состояния. Господин Брагоньер, вы совсем не думаете о своём здоровье. Конечно, это не моё дело...

- Ваше, - неожиданно ответил соэр, поймал и поцеловал руку.

- Эллина, - он обернулся к гоэте, пристально глядя в глаза, - по-моему, это очевидно всем, кроме вас. Всё Следственное управление, весь свет обсуждает вас - и только вы не в курсе.

- А зачем меня обсуждать? - в недоумении переспросила Эллина.

Она вернулась на своё место за столом, пытаясь понять, на что же намекает Брагоньер. Зачем он зашёл? Повестку гоэта получила, в Управлении отметилась... Да и поздно уже.

- Эллина, не прикидывайтесь дурочкой! Моя слабость, по-моему, очевидна, но если вы по упрямству не желаете её признавать, вот вам неопровержимое доказательство.

Соэр порывисто встал и заключил ойкнувшую гоэту в объятия. Не дав опомниться, поцеловал, одновременно всё теснее прижимая к себе.

Не ожидавшая такого порота событий, Эллина плыла по течению. Обманывать себя дальше было глупо - только покойник не заметил бы проявлений чувств Брагоньера, но что делать с ними гоэта не понимала.

Поцелуи соэра становились всё жёстче и решительнее; пальцы отправились в путешествие ниже спины. Ему внезапно захотелось её здесь и сейчас, даже усталость отступила. Но диван казался неподходящим местом для любимой женщины, поэтому соэр подхватил Эллину на руки и понёс наверх.

По дороге гоэта предприняла попытку отказаться от заманчивого предложения, но поймала взгляд Брагоньера и раздумала. Так её, пожалуй, ещё не желали. Учитывая личность соэра - случай уникальный и грел самолюбие.

Прошлая совместная ночь не оставила дурных воспоминаний, а телесная близость полезна для снятия нервного напряжения не только мужчинам, но и женщинам. Да и, зачем скрывать, после пережитого кошмара Эллине хотелось, чтобы её приласкали.

Стеснение в это раз не мешало: гоэта справедливо рассудила, там он уже всё видел, а она не маленькая девочка, чтобы отказаться от удовольствия. Не с одним мужчиной, так с другим. Чем Брагоньер хуже предавшего её Датеи? И дворянин, к тому же, баронет. Когда ещё в её спальне окажется баронет?

Наученный прошлым опытом, в постели соэр повёл себя иначе, нежели в первый раз. Сдерживаясь, пытался растопить холодность Эллины. Ему мало было ответных поцелуев, хотелось, чтобы она вся отдалась ему.

Гоэта отчаянно старалась соответствовать чужому желанию, но своё никак не собиралось пробуждаться. Пришлось притворяться. Впрочем, для ночи с малознакомым мужчиной вышло замечательно. Неидеально, но лучше большинства её любовников. И дело не в качестве исполнения, а в стремлении сделать ей приятное.

В итоге гоэта не пожалела, что не выставила Брагоньера вон. Когда, закончив, он лёг рядом, она положила ему голову на плечо - как и всем другим мужчинам до этого.

Соэр погладил гоэту по волосам и поинтересовался, довольна ли она.

- Главное, вы довольны, господин Брагоньер, - пробормотала Эллина.

Приподнявшись на локте, соэр возмущённо уставился на неё:

- Это что ещё за фокусы?

Всё его благостное настроение мигом испарилось.

Гоэта села, прикрыв грудь одеялом. Она видела недовольство соэра и не понимала, чем оно вызвано. Ведь Брагоньер получил всё, что хотел.

- Эллина, ты же согласилась... - недоумённо пробормотал соэр.

- Как я могла отказать? - вздохнула Эллина. - Вы дворянин, а я выскочка, дочь фермерши и захудалого лавочника. С трудом пробралась во второе сословие.

- А почему ж тогда вы отказали Гланеру Ашерину? - мгновенно поледеневшим тоном поинтересовался Брагоньер. - Или личного дворянства его отца не хватило?

- Понимаете, я не имела права поступить иначе, - оправдывалась гоэта, ругая себя за длинный язык. - Дворянин, по его словам, испытывающий ко мне некие чувства...

- Поверьте следователю с большим опытом, - оборвал её соэр, - нет закона, который бы обязывал вас спать со мной. Я не обольщаюсь насчет собственной привлекательности, но мотивировать согласие сословным неравенством - оскорбительно. Вы вполне могли отказаться, никакой власти над вами я не имею. Хотя да, занимаю куда более высокое положение. И вы прекрасно знали, я этим преимуществом не воспользуюсь, не стану принуждать.

Его слова прозвучали как обвинение.

Брагоньер встал и начал одеваться. На Эллину он не смотрел, делая вид, будто её вовсе нет.

Обернувшись одеялом, гоэта тоже встала и напомнила:

- Вы уже принуждали, господин Брагоньер. Вам хотелось - и я уступила, потому что выхода не было.

- Был, Эллина, - дверь, - обернулся к ней соэр. Он еле сдерживался, чтобы не выплеснуть на неё бушевавшие внутри эмоции. Помедлил и добавил: - Как я понимаю, на неё мне сейчас и указывают. Благодарю за бескорыстие, только впредь будьте осмотрительнее и цените себя выше. Хотя бы на уровень второго сословия.

С горячечной поспешностью Брагоньер застегнул рубашку и нагнулся, ища сапоги.

Эллина, ощущая вину, пошла на попятную. Она заверяла, всё было чудесно, а обидные слова вырвались случайноо. Разумеется, Эллина спала с ним добровольно и, если господин Брагоньер пожелает, докажет это.

Гоэта избавилась от одеяла, надеясь, что вновь занявшись любовью, соэр забудет о случившемся. Но Брагоньер на обнажённое тело никак не отреагировал, обулся и направился к двери. Там обернулся и произнёс:

- То, что вам не понравилось, я уже понял. Это не смертельно, случается. Ничего страшного не произошло, не надо меня утешать. Благодарю за проявленное внимание и... - он замялся, - и за остальное тоже. Не буду больше надоедать. Спокойной ночи, госпожа Тэр.

Набросив халат, Эллина кинулась вслед за ним, но Брагоньер ещё раз напомнил, что она не обязана спать с каждым встречным только потому, что ему так хочется.

- До встречи на суде, госпожа Тэр.

Входная дверь захлопнулась.

Гоэта присела на ступеньку лестницы и несколько раз ударила себя по лбу.

- Не могла промолчать! - злобно шипела она, ругая себя за идиотское поведение. - Чем, чем он тебе не угодил? Нет же, опять всё испортила! Как всегда! Права Анабель, таких дур ещё поискать надо. А так, глядишь, в первый раз в жизни завела бы стоящего любовника. Пусть на месяц, но было бы, что вспомнить. Неблагодарная ты тварь, Лина, так обидеть своего спасителя! Он действительно тебя любит.

Здание суда было переполнено: всем хотелось взглянуть на человека, три месяца державшего в ужасе всю Сатию.

Эллина с трудом пробралась сквозь толпу и подошла к одному из приставов, чтобы узнать, где найти секретаря судебного заседания.

- Я свидетельница, - пояснила она.

Мужчина взглянул на бумагу из Следственного управления, проверил её на наличие водяных знаков и подлинность печати, после чего провёл гоэту в специальную комнату, где уже сидела полдюжины человек.

- Вас вызовут, - коротко пояснил пристав и удалился.

Странно, раньше в подобных случаях надлежало отметиться у секретаря, но, видимо, Эллину априори внесли в списки участвующих в заседании.

Гоэта огляделась. Она узнала одну из свидетельниц - помощницу мэтра Варрона. Госпожа Бран плакала, то и дело утирая слёзы.

- Что случилось? - гоэта участливо взглянула на неё и подсела ближе.

К сожалению, в здание суда запрещалось проносить любые вещи, кроме кошелька, носового платка, документов и очков, поэтому сумка с лекарствами осталась дома. А там нашлось бы и успокаительное.

- Я вас помню, - неожиданно окрысилась госпожа Бран и демонстративно отодвинулась. - Это после вашего визита мэтр Варрон сбежал. А теперь его судят!

Она произнесла фразу таким тоном, будто гоэта лично подписала приговор незадачливому врачу.

- Судят? - удивилась Эллина. - За что? Он ведь не убийца.

- За связь с тёмными и незаконную врачебную деятельность.

Гоэта понимающе кивнула и промолчала.

Закон предусматривал суровое наказание за подобные вещи. И лучше бы мэтр Варрон прерывал беременность сам, чем словом обмолвился с тёмным магом! Эллина на собственной шкуре испытала когда-то всю прелесть ответственности за подобное общение.

Кое-как разговорив госпожу Бран, гоэта выяснила, врач станет "вторым" блюдом для судьи. Свод законов сулил ему от восьми до десяти лет за решёткой. А ведь был ещё побег - отягчающее обстоятельство...

Пока свидетели терпеливо дожидались звёздного часа, в зале заседаний жизнь текла своим чередом.

Зрители заполнили все свободные места, забились даже на галёрку, откуда за процессом обычно наблюдали служащие. Но в этот раз судебные приставы, писцы и прочая братия неплохо заработали на продаже права хоть издали взглянуть на "зеркального душегуба" - Матео Цинглина Хаатера.

Обвиняемый полусидел-полулежал в клетке, скованный по рукам и ногам. Оборванный, небритый, он исподлобья смотрел на конвоиров.

Сейчас Хаатеру стало немного лучше: первые заседания он лежал, не в силах пошевелиться. А теперь мог двигаться и разговаривать.

Судью, впрочем, физическое состояние обвиняемого не волновало: от того требовалось всего лишь не умереть раньше времени.

Чтобы не упасть, Хаатер держался руками за прутья, но пальцы временами разжимались, и он сползал на лавку.

Взгляд потух; периодически обвиняемого сотрясал приступ кашля: в одиночной камере было сыро. И темно, поэтому яркий дневной и свечной свет резал глаза.

Его привезли в той же одежде, в которой задержали - грязной, со следами крови: правила судебного распорядка запрещали носить арестантскою робу не осуждённым.

Нанесённая Брагоньером на кладбище рана никак не заживала: сказывались пытки. Однако, вопреки сложившемуся убеждению о дурном отношении к узникам, Хаатера регулярно сматривал врач и даже делал перевязки. А всяческие истязания закончились сразу после чистосердечного признания.

На прошлом заседании Хаатер сполна испил горечь предательства. Он смотрел на господина Диюна и не мог понять, как этот недоумок, марионетка, смел лгать. Ничтожество!

Хаатер всегда презрительно относился к "ученику", выбрав его из прочих за полное отсутствие ума. Такому легко внушить нужную мысль, которую он воспримет, как свою. Так и случилось: Диюн с радостью подставился под удар, возомнив себя великим проповедником Сораты. Ему, а не Хаатеру, надлежало умереть - подобные люди, по мнению убийцы, тоже были не достойны жить. Напыщенные пустозвоны, чванливые, переполненные собственной значимостью мыльные пузыри, которыми может манипулировать любой мальчишка.

Каждый раз уходя от Диюна, Хаатер испытывал чувство гадливости. Почти такой же, при виде своих жертв. Дураков он считал ошибкой богов.

А теперь этот гадёныш вместо благодарности за то, что его разума коснулась крупица истины, откровенно лжесвидетельствовал.

Пару раз Хаатер не выдержал и назвал его мразью. Но Диюн и тут сделал вид, будто это сказано не ему, а кому-то третьему, о чём тут же поспешил сообщить судье:

- Не обращайте внимания, ваша честь, господина Хаатера в заблуждение ввели. Оболгал меня кто-то, вот он и ругается. А так мы друзья, а друзья иногда друг дружку треплют. Цинглин, я не сержусь, понимаю, вы шутите. А знает ли ваша честь, что Цинглин на самом деле не Хаатер и очень уважаемый человек?

Господин Диюн разболтал всё: и что видел, и что не видел. Казалось, ему без разницы, о чём говорить, лишь бы говорить и остаться "белым и пушистым".

Писарь устал записывать бесконечный поток слов о Хаатере, жизни свидетеля, его соседях и даже государственном устройстве, на огрехи в управлении которым, пользуясь случаем, поспешил указать Диюн. В частности, его беспокоила стража и Следственное управление, которое якобы легко обмануть. И он, господин Диюн, готов был поделиться знанием с другими и дать совет, как всё исправить.

Судья несколько раз прерывал его, делал замечания, но это не останавливало свидетеля. Вконец обнаглев, он стал заигрывать с женщиной-защитницей, пытавшейся указать на противоречия в его показаниях, утверждая, будто она не такая злючка, какой хочет казаться. В итоге Диюна удалили из зала к вящей радости всех присутствующих.

А за дверьми суда господина Диюна ожидала не свобода, а тюремный экипаж. Его разочарованию в мире не было предела, но солдат почему-то не интересовали вселенская несправедливость и следственные ошибки.

Сегодня показания должны давали самые главные свидетели. Двоих из них доставили на носилках: ни мэтр Варрон, ни Анабель Меда не успели оправиться от ран.

Угрюмый Хаатер понимал, приговор давно вынесен. Об этом ему напоминал и взгляд обвинителя - Ольера ли Брагоньера. Тот редко удостаивал обвиняемого своим вниманием, но изредка одаривал победоносной усмешкой, едва проскальзывавшей в глубине холодных глаз.

Брагоньер бесстрастно допрашивал свидетелей, передавал судье результаты экспертиз, аргументировано разбивал в пух и прах доводы защиты. Он будто играл в шахматы и сегодня намеревался поставить шах чёрному королю. Мат - это уже чтение приговора.

Показания бледного мэтра Варрона вызвали шёпоток в зале. Если до этого улики были косвенными, то здесь речь шла о доказанном покушении на убийство.

Выслушав свидетеля, судья монотонно объявил о заключении того под стражу по обвинению по трём статьям Свода законов королевства Тордехеш. Пилюлю подсластило обещание зачесть сотрудничество мэтра Варрона со следствием.

Дававшая показания до работодателя госпожа Бран, не пожелавшая покинуть зал, всхлипнула и отвернулась. Хоть их и не связывали романтические отношения, помощница тепло относилась к врачу и ежедневно молилась за него у храмовых прудов.

Следующей была госпожа Меда. Ей не разрешали переутомляться, поэтому защита и обвинение ограничились минимум вопросов. Ответы на них вбили гвозди в крышку гроба Хаатера.

Обвиняемый закрыл глаза. У него кружилась голова, хотелось пить. Словно издалека, до него доносился голос секретаря, вызывавшего очередного свидетеля: Эллину Тэр. Слушать её не было необходимости, и он, проявив неуважение к суду, забылся в тревожной полудрёме.

Конвоиры пару раз ткнули его в бок - Хаатер не пошевелился, лишь поморщился от боли. К ней он успел привыкнуть, благо новых ран на теле не прибавилось.

Эллина старалась не смотреть на Брагоньера и сосредоточилась на рассказе. Отстранённо, будто не о ней речь, поведала суду о похищении и попытке похоронить себя заживо, замяв подробности спасения. Эллина понимала, соэр не обрадуется, когда всплывут подробности его личной жизни.

Интерес к себе Хаатера гоэта объяснила сотрудничеством со Следственным управлением. Последнее доказала договорами на оказание услуг, и близостью к госпоже Меда. Кажется, мотивация показалась судье убедительной. Защита тоже удовлетворилась ответом.

Брагоньер скрупулёзно допросил Эллину по поводу кладбища, заставив повторить всё, что говорил Хаатер.

Соэр расхаживал перед свидетельской трибуной, клещами вытаскивая точные формулировки. Гоэта недоумённо глядела на него, пытаясь взглядом дать понять: не стоит говорить на такие деликатные темы, но Брагоньера будто бы это не волновало.

- Вы дали клятву, госпожа Тэр, не утаивайте ничего от суда, - наконец, не выдержав её попыток умолчать о деталях, напомнил он.

- Но это к делу не относится, это домыслы господина Хаатера... - промямлила Эллина. Почему-то ей, а не Брагоньеру стало стыдно. - Полагаю, некорректно упоминать о них, тем более, они касаются вас.

- Наоборот, госпожа Тэр, о них не следует умалчивать. Нет ничего, чего я не пожелал бы придать гласности. Если вы опасаетесь каких-то последствий, то закон защищает вас от любого давления. Итак, расскажите ещё раз, подробно, что произошло после того, как вас привезли на кладбище?

Гоэта сдалась и рассказала, утаив, однако, самые пикантные подробности.

Потом Эллину вяло допросила защита, и ей дозволили покинуть здание суда или занять место в зале. Она выбрала первое: хотелось на воздух.

Решение по делу Матео Хаатера вынесли одиннадцатого сентября: ожидаемо его приговорили к смертной казни посредством усекновения головы. Вопреки желанию Брагоньера, дворянства убийцу не лишили.

Последнее слово убийцы выдалось патетичным, но коротким: его ограничило состояние здоровья осуждённого. Хаатер ожидаемо призывал кары небесные на головы нечестивцев, убеждал покаяться и перестать жить во грехе. Себя же именовал невинно осуждённым слугой Сораты, очищавшим мир от скверны.

Приговор надлежало привести в исполнение через два дня, в девять часов утра.

Соэр принимал поздравления и даже позволил себе нарушить привычный распорядок дня, обмыв успех парой бокалов коньяка на рабочем месте. Более того, он подумывал уйти домой пораньше: подчинённые обойдутся полдня без начальника, а дело Хаатера порядком его вымотало.

Друг из Тайного управления вчера сообщил то, что его величество собирался вызвать Брагоньера в столицу. Поводов не доверять сведениям человека, опутавшего Тордехеш и соседние государства, сетью шпионов, у соэра не было. Сольман знал про всех всё. Если, разумеется, ставил целью узнать.

Дружба с Тайным управлением приносила Брагоньеру немало пользы, да и общаться с Сольманом было приятно. Бывая в Калеоте, столице королевства, соэр неизменно навещал его и засиживался допоздна. Но работа обоих предполагала разъезды, поэтому встречаться удавалось нечасто.

Соэр усмехнулся, вспомнив защитницу Хаатера. Она планировала подать ходатайство о замене обвинителя на основании сокрытия фактов личного порядка, но Брагоньер предугадал её действия.

Он не стал подвергать себя неоправданному риску: правда всё равно всплывёт. И суду это очень бы не понравилось.

Слишком много свидетелей того, что соэр пошёл на сделку ради Эллины Тэр. Этот факт отрицать нельзя, но можно исказить в свою пользу. Что Брагоньер и сделал, умело задавая вопросы. Лучше так, чем выслушивать показания судебных магов, солдат, крестьян, мэтра Олиоха и оправдываться. Пятно на репутации.

Допрос госпожи Тэр вышел подробным, даже излишне подробным - какой человек в здравом уме подвергнет такому любовницу? Вот и утихнут слухи, подумают, будто соэр и не думал влюбляться. Так, мимолётная постельная интрижка.

Чем откровеннее и равнодушнее публично говоришь о чём-то, тем меньше значения, по мнению окружающих, этому придаёшь.

Абсолютно ничего личного, только дело.

Брагоньер на просвет глянул на коньяк в бокале и пригубил его. Усмехнулся, напомнив себе, что изначально был прав, неодобрительно относясь к чувствам. Что ж, займётся очередным расследованием - и всё вылетит из головы. А потом и ежегодный зимний бал... Стоит обрадовать леди ли Брагоньер и провести неделю в Калеоте. В конце концов, дом его рода именно там.

Болезнь всё не шла из головы, и соэр опрокинул бокал целиком. Задумчиво глянул на стопку бумаг на столе и убрал их.

Пожалуй, действительно не стоит засиживаться, а нормально отдохнуть после всех передряг. До этого, правда, заглянуть к магам и проверить следователя - должным ли образом ведётся делопроизводство по мэтру Варрону.

В дверь постучались, и вошла госпожа Ллойда. Бросив косой взгляд на бутылку коньяка, поняла, что не вовремя, и доложила:

- К вам посетитель, господин соэр.

Брагоньер никого не ждал, поэтому холодно ответил:

- Пусть им займётся господин Ульман. Меня не для кого нет. Через час уезжаю, в Управление сегодня не вернусь.

- У неё личное дело, - продолжала настаивать секретарь и невольно улыбнулась.

Соэр почувствовал неладное и встал. Пристально, недобро взглянул на госпожу Ллойду, и та стушевалась, опустив глаза.

- Значит, женщина... Полагаю, мой заместитель решит все вопросы. Что-то не так? - Брагоньер обратил внимание на реакцию секретаря, как-то странно смотревшую на него. - У вас что-то ещё?

- Это госпожа Эллина Тэр. Я сказала, вы её примете...

- В следующий раз воздержитесь от подобных обещаний. И поменьше слушайте сплетни: они негативным образом отражаются на работе.

- Но я поздравить хотела, господин соэр, - обиженно буркнула госпожа Ллойда. И, набравшись смелости, добавила: - Нехорошо так поступать. Она ведь давно сидит в коридоре, я только сейчас заметила. Грустная. Господин соэр, даже если вы поссорились...

- Госпожа Ллойда, - резко оборвал её Брагоньер, - вы кем здесь служите? Секретарём. Так и извольте заниматься своими прямыми обязанностями. Уж как ни вам знать должностную инструкцию, в которой чёрным по белом написано о недопустимости подобных вольностей. Предупреждаю: узнаю, что вы или кто-то ещё обсуждает мою личную жизнь - уволю без объяснений. На первый раз делаю устный выговор: не хотелось бы лишиться хорошего секретаря. А госпоже Тэр можете передать: финансовая сторона дела улажена. Ей не о чем беспокоиться.

Вопреки обыкновению секретарь встала в позу. Фыркнула и заявила, что ничего передавать не станет, да и вообще поведение начальника оставляет желать лучшего.

- Женская солидарность? - прищурился Брагоньер. - Поздравляю с выговором в личном деле. Думайте, что и кому говорите.

Госпожа Ллойда нахмурилась, хотела ответить, но передумала. Извинилась за бестактность и ушла.

Соэр стоял спиной к двери, убирая коньяк, поэтому не заметил появления Эллины. Гоэта робко замерла на пороге: не похоже, чтобы Брагоньер действительно разрешил ей войти. И настроение у него явно дурное: чувствуется по резким движениям.

Решив, что отступать некуда, итак натворила бед, обидев человека, Эллина плотно прикрыла за собой дверь и села на стул. Как она и предполагала, её присутствие не обрадовало соэра.

Брагоньер поспешил спрятать раздражение, вызванное поведением секретаря, надев привычную маску холодного безразличия. Соэр вежливо осведомился, чего угодно посетительнице.

- Я вас надолго не задержу.

Эллина не знала, как начать. Когда Брагоньер сел на место, обратив на неё пристальный взгляд, вся решимость пропала. Гоэта заёрзала, зачем-то поправила прядь волос за ухом и низко опустила глаза.

- Госпожа Тэр, я не буду вытаскивать из вас слова клещами. Если это касается дела Матео Хаатера, то материалы по финансовой компенсации морального и физического вреда у господина Шорша. Копии вам выдаст под роспись секретарь. По суду вам положено пятьсот лозенов. Не обещаю, что сразу получите все деньги, но у господина Хаатера был счёт в банке... Словом, обратитесь к господину Шоршу, он вам всё разъяснит. Тридцать седьмой кабинет, третий этаж.

- Я...я не из-за денег пришла, не нужны мне деньги. Я из-за вас.

Соэр сделал вид, будто не понимает.

Эллина облизала пересохшие от волнения губы и попросила воды. Брагоньер налил ей стакан.

- Тогда... ну, тогда я не говорила, что вы меня... Словом, я должна извиниться.

- Госпожа Тэр, мы, кажется, прояснили этот вопрос. Если у того недоразумения будут последствия, то ни правовых, ни денежных проблем не возникнет. Единственное, предупреждаю сразу: забеременеете, придётся рожать.

- Ваше благородство ни к чему: последствий не будет, - слабо улыбнулась гоэта.

- Вот и прекрасно.

Разговор явно не клеился.

Эллина не знала, с какой стороны подойти, как попросить прощения у обиженного мужчины. Все эти дни её мучила совесть, и сегодня гоэта не выдержала, решилась придти и объясниться.

- Я сделала вам больно, да? - вкрадчиво поинтересовалась она. Чтобы успокоиться, Эллина встала и упёрлась ладонями о край стола. - Но я не хотела, право слово! Понимаю, вы сердитесь...

- Вам кажется, госпожа Тэр, всё в порядке. Прошу извинить, но я занят, а ваши излияния утомляют. Мне вполне хватает сплетен за спиной, чтобы порождать новые. Вы ничем мне не обязаны, живите спокойно.

- Не могу спокойно! - не выдержав, всхлипнула Эллина. - Не говорила я, будто мне не понравилось! Если хотите знать, совсем наоборот. И я хотела тогда извиниться, но вы слушать не стали!

- То есть я, по-вашему, в чём-то виноват? - Брагоньер смерил её недовольным взглядом и раздражённо, постепенно повышая голос, продолжил: - Госпожа Тэр, ваши умственные способности, комплексы, предрассудки и поразительная нелюбовь к себе - чисто ваша заслуга. И не стоило ругать господина Датеи за то, что он так с вами поступил. Поступил так, как заслуживали. Я не люблю затрагивать вопросы чужой личной жизни, но её полнейшая неустроенность - только ваша вина.

Гоэта задумалась, с грустью подметила, он прав, и попросила прощения. Потом заторопилась уйти, но Брагоньер удержал и молча плеснул ей коньяку. Эллина выпила, а потом начала оправдываться, объясняя, почему так поступила той ночью, заверяя, что очень хорошо к нему относится.

- Знаю, вы меня любите - и не верю, - в заключении сказала она. Коньяк заметно развязал язык, позволив быть откровенной. - Вернее, что меня вообще любить можно. Потому что я некрасивая бедная дура, из которой даже любовница никудышная. Вы меня бросите.

Соэр шумно вздохнул, налил коньяка и себе. Выпив половину, решительно заявил:

- Чтобы я этой чуши больше не слышал!

Гоэта кивнула, не став спорить.

В кабинете воцарилось молчание. Прервал его Брагоньер. Голос соэра вновь обрёл строгий официальный тон.

- Госпожа Тэр, я задам один единственный вопрос и рассчитываю получить короткий ответ. От него будет зависеть, как мы станем общаться в дальнейшем.

Эллина кивнула.

- Вы станете моей любовницей?

Гоэта задумалась и ответила утвердительно. Почему бы ни попробовать, она ничего не теряет. Представила себе удивление Анабель и улыбнулась. А что, подруга всегда хотела свести её с дворянином.

Соэр взял руку Эллины, наклонился, поднёс к губам и поцеловал.

- Считайте, прощение вы заслужили, но впредь будьте умнее. Я найду для вас занятие интереснее самобичевания, и вы о нём быстро забудете. А теперь, раз уж всё равно здесь, заберите бумаги у госпожи Ллойды. Я подожду в холле.

- Но как же ваши подчинённые... - недоумённо пробормотала гоэта.

- Мои подчинённые давно в курсе и теперь делают ставки. Но ничего аморального их взору всё равно не предстанет. Итак, жду в холле. После выбирайте: могу отвезти пообедать, либо займёмся вашим внешним видом. Учтите, Эллина, мне не нравится ваш гардероб, и я планирую его сменить. Возражения не принимаются, попытки оплатить покупки тоже.

Эллина усмехнулась, подумав, что, если не понравятся, вещи потом легко вернуть в магазин. А то знает она мужской вкус: декольте побольше, лиф потеснее.

Глава 13. Подведение итогов.

Накрапывал дождь.

Эллина вышла на крыльцо и открыла зонт. Сегодня она твёрдо решила закончить последнее оставшееся важное дело. Оставшееся на данный момент - гоэта убедилась, судьба любит подбрасывать неприятные сюрпризы. Связано оно было с убийцей-моралистом.

Хаатера казнили неделю назад. Эллина не присутствовала на экзекуции, но Брагоньер коротко рассказал, как всё прошло. Он не отказал себе в удовольствии взглянуть на то, как обидчик любовницы взойдёт на эшафот.

Приговорённого привезли на телеге, будто простолюдина. В кандалах и арестантской робе. Выглядел он плохо, едва держался на ногах, но, тем не менее, попытался произнести пламенную речь о грехе. Его прервали на полуслове, толчками заставив начать скорбный путь в восемь ступеней.

Народ освистал проповедника. Кто-то назвал его позором дворянского сословия, но Хаатер их не слушал. Он слепо, упорно повторял, что общество загнило в похоти, тщеславии и иных пороках. С каждой минутой голос его креп - откуда только силы брались!

С блестящими глазами, отчаянно жестикулируя, Хаатер требовал от всех покаяния и доказывал, что убивал именем Сораты.

Проповедь оборвал только удар палача...

По традиции тело преступника предали земле без огласки на специальном кладбище, не удостоив даже надгробной плиты - только таблички.

Эллина о подробностях казни не спрашивала. Она не желала знать ничего о неприглядной стороне правосудия. Впрочем, гоэте это не грозило: Брагоньер сразу дал понять, что не намерен посвящать её в свою работу. Но в этот раз сделал исключение, по личным причинам.

Зонт был старым, а вот синее приталенное платье - новым. Эллина не стала возвращать его, вопреки первоначальным намереньям. Нет, сначала она протестовала, отказывалась принимать подарок, но Брагоньер настоял на своём. Просто отстранил копавшуюся в кошельке любовницу и кинул на прилавок россыпь монет.

- Заверните, - распорядился он. - И подберите госпоже необходимые мелочи. Сорочки, нижние юбки - не знаю уж, что женщины носят. Цена не имеет значения, главное - качество.

- Господин Брагоньер, я не возьму, - покачала головой Эллина. - И за платье заплачу сама.

- Это не обсуждается, - повысил голос соэр. - Поэтому сделайте милость, не позорьте меня и ступайте примерять наряды. Ваша платежеспособность меня не интересует.

И гоэте пришлось смириться: Брагоньер был непреклонен и не ограничился "мелочами", экипировав любовницу ещё двумя платьями. В итоге он оказался прав: в новой одежде Эллина нравилась себе гораздо больше, чем прежде. И даже получила выгодный заказ, отданный "столь очаровательной госпоже". Выполнить его, правда, было нелегко: соэр приставил к любовнице охрану. Нет, она старалась держаться в тени, но Эллина заметила слежку и не на шутку разозлилась. Брагоньер причины её недовольства не понял, заявив: после истории с кладбищем он не допустит ни малейшей угрозы для жизни гоэты.

- Поэтому вы мешаете мне работать? Ваши люди распугают всех клиентов, они не дают мне шагу ступить!

- Не преувеличивайте. Зато я точно знаю, что найду вас живой и невредимой.

После этого разговора приставленные к Эллине люди перестали вмешивать в её работу, но гоэта постоянно ощущала их присутствие.

Однако "Белая мышка" понадобилась сегодня Эллине не для заработка: она хотела попытаться найти сообщника Хаатера. Того самого, который заменил её в ловушку, заказав приворотное зелье. В руки властей он не попал, хотя его и искали.

Эллина знала, завсегдатаи трактира не станут откровенничать ни со следователями, ни с солдатами. А вот со своими всегда искренны. Если сами не знают, других попросят помочь. Гоэты - хоть и конкуренты, но друг друга в беде не бросают.

Отряхнув зонтик, Эллина сложила его и переступила порог "Белой мышки". Заметила постоянного клиента и поспешила подойти к нему: деньги лишними не бывают.

Скьер был полукровкой, унаследовавшим от матери низкий рост. Гоэта не знала, что привлекло когда-то в гномихе человека, но плод их любви регулярно появлялся в Сатии с разными мелкими заказами. И чаще всего поручал их Эллине.

- Доброго дня, Скьер, - гоэта присела за стол, махнув подавальщице, чтобы принесла что-нибудь выпить: беседа проще течёт за кружкой спиртного.

Клиент удивлённо уставился на неё, потом узнал, поздоровался. И, после заминки, одарил неумелым комплиментом. Гоэта отмахнулась: цену скинуть хочет. На что только не идут люди, чтобы отделаться медяками там, где положена чекушка!

Подавальщица принесла эля, покосилась на Эллину и многозначительно подмигнула хозяину. Гоэта нахмурилась, поспешив выяснить, какие о ней ходят слухи.

- Да так, - нехотя ответил трактирщик. - Поговаривают, будто ты тесную дружбу кое с кем завела. Будто бы с важной шишкой спишь.

- Делать больше нечего твоим девчонкам, как за другими подглядывать! - огрызнулась гоэта.

Вот оно, начинается! Скоро из "Жизни Сатии" прискачут, требуя поведать тайны рода Брагоньер и, заодно, вытащить наружу её родословную.

От соседей шила тоже не утаишь. Соэр не только иногда ночевал у неё, но ещё пару раз забирал по вечерам. Возвращалась Эллина в наёмном экипаже, одна, и утром, из чего любая кумушка сделает один единственный вывод. Сам по себе он не страшен, никто не заклеймит, только не в добрачной связи дело. Любовник мало того, что дворянин, так ещё и Главный следователь. Вдобавок инквизитор. Люди таких побаиваются и недолюбливают. Начнут сторониться, работы убавится. И денег. Выплата по делу Хаатера придётся ко времени, только когда средства окажутся на счету гоэты в эльфийском банке?

Отогнав грустные мысли, Эллина вернулась к клиенту и защебетала о деле. Требовалось составить прошение в одну из государственных инстанций.

Гоэта согласилась, потребовала бумаги и чернильный прибор и прямо здесь, в трактире, написала искомое. Получила свои медяки, выпила элю за здоровье Скьера и наконец-то решилась переговорить с хозяином "Белой мышки" о своём деле.

- Помнишь день, когда я пропала? - Эллина задумчиво держала в руках початую кружку пенного напитка, облокотившись о стойку. - Я тогда ещё с клиентом сговорилась, отбила у какого-то "зелёного" молодца. Ну, торговца, плотного такого. Он приворот хотел, - нагнувшись, шёпотом добавила она.

Хозяин задумался, вспоминая, и кивнул.

- Ты его до этого здесь видел? И после?

- До - нет, а после... Заходил на следующее утро, справлялся, уехала ли. А что?

- Жорез, милый, скажи, не видел или не слышал ли кто из ребят, куда тот тип направился? Или в городе на него наткнулся? Мне найти его нужно. Очень.

- Кому нужно: тебе или твоему любовнику? - усмехнулся трактирщик и забрал у Эллины пустую кружку. - Его люди тут уже крутились.

- Донесли! - процедила гоэта. - А надо, Жорез, мне, потому как не успокоюсь, пока не найду эту тварь.

- Ты это, осторожнее! - предупредил хозяин. - Убивать не вздумай!

Эллина хмыкнула и покачала головой. Лишать жизни сообщника Хаатера она не собиралась, а вот сдать его людям из Следственного управления - с превеликим удовольствием. Но перед этим - поговорить по душам. Тот тип - не Хаатер, её умений вполне хватит. А если труслив... Впрочем, гоэта не планировала встречаться с ним один на один. Без Брагоньера, но в компании знакомых.

Изложив трактирщику свои намерения, Эллина внимательно следила за его выражением лица. Хозяин "Белой мышки" то хмурил лоб, то почёсывал переносицу. Наконец, не говоря ни слова, встал и вышел.

Гоэта терпеливо ждала, понимая, Жорез не сбежит от разговора, не такой человек.

За стойкой остался хозяйский сынишка. Эллина поболтала с ним о разной чепухе, а потом помогла рассчитывать посетителей. Непривычно, наверное, смотрелось со стороны: мальчик, разливающий спиртное, и женщина, сверяющаяся с расценками, чтобы правильно отсчитать сдачу или потребовать доплатить.

Вернувшийся промокший трактирщик радостно сообщил, что нашёл извозчика, который отвозил нужного типа. Возница не помнил точного адреса, но достаточно точно сориентировал по местности. Несказанная удача, но не случайная: на стоянках обычно дежурят одни и те же экипажи.

Извозчики поделили Сатию на сектора и категорически не желали делиться территорией с чужаками. Исключение делалось лишь для тех, кто не поджидал седоков на какой-нибудь площади, а подбирал на улицах.

- У Старого рынка его ищи, где-то между Зелейной и Поварской улицами, - поделился сведениями трактирщик. Чихнул и выбранил погоду: - Конец сентября, а дрыгло, как в ноябре!

- Это после летнего жара, - улыбнулась Эллина и привычным жестом пощупала хозяину заведения лоб: температуры нет. - Хочешь, я тебе травок заварю? А то действительно простыть мог. А погода... Вот тучи разойдутся, снова нас боги теплом побалуют. Рановато ещё для холодов.

Трактирщик неопределённо пожал плечами, но от снадобья не отказался. Гоэта обещала занести его после ужина, а пока задумалась, что делать дальше.

Если сообщник Хаатера не петлял, как заяц, заметая следы, он действительно торговец. Только куда более мелкий, нежели она предположила изначально. Зато такой охотнее согласится оказать за деньги любую услугу. Особенно дворянину или работнику Префектуры.

Внешность мнимый заказчик вряд ли менял, потому как ни усов, ни бороды не имел, а отпустить не успел бы, поэтому шансы найти его высоки.

Эллина решила сегодня же прогуляться к Старому рынку: разведать обстановку. С собой вознамерилась взять старого приятеля, жившего неподалёку. Он поможет отвести глаза соглядатаям Брагоньера: зная соэра, тот поставит жирный крест на планах любовницы, едва поймёт, что она задумала. Поэтому придётся сбить его со следа.

Разумеется, торговец пустится в бега, если увидит знакомое лицо, поэтому показывать его не следовало. Если убрать волосы, нахлобучить капюшон и подложить тряпки в нужных местах, из гоэты выйдет молоденький парнишка.

Брюки и рубашка нужного покроя в гардеробе имелись, да и флисса приличествовала штанам, а не платью.

Вернуться домой можно было поздно: Брагоньер предупредил, чтобы в течение недели не ждала его. Поглощённый работой, он практически ночевал в Управлении, поглощённый внеплановой проверкой своего ведомства. Выкраивал только полчаса на обед в компании Эллины.

Госпожа Ллойда шутила, что только существование Эллины Тэр спасает начальника от голодной смерти.

Во время одной из торопливых трапез - при этом соэр настаивал на том, чтобы гоэта ела спокойно, неторопливо, что и сколько захочет, - Брагоньер протянул Эллине восстановленные документы.

- Так быстро? - удивилась гоэта.

- Вы забыли, с кем имеете дело? - ответил вопросом на вопрос соэр. На людях он вёл себя с любовницей подчёркнуто вежливо, отстранённо, пользуясь формальными обращениями. - Ничего сложного, если приложить некоторые усилия.

Эллина улыбнулась, вспомнив его отрицательное отношение к использованию служебного положения.

По правилам гоэте самой бы пришлось обивать пороги учреждений, записываться на лицензирование - и до весны лишиться права на работу. Никто ради мага четвёртой степени не станет созывать комиссию. Да и в архивах копаться пришлось бы самой, показания свидетелей нотариально заверять, доказывая, кто ты есть. А тут - готовые, справные документы, да ещё с продлением трудового разрешения на год.

Гоэте вспомнилась боевая магичка Нора, сосланная Брагоньером на пыльную бумажную работу в Лицензионную контору: уж не она ли расстаралась? Нора, безусловно, женщина с характером, ходячая стерва и язва, но и такая прогнётся, чтобы вернуться к вожделенной практике. Маг первой степени и Лицензионная контора - вещи несовместимые.

Поблагодарив, Эллина шутливо попыталась выяснить, права ли в своих догадках. Брагоньер не ответил, поглощённый едой. Потом мимоходом обмолвился о доверенности на имя любовницы.

- Какая ещё доверенность? - недоумённо глянула на него гоэта.

- На пользование моим счётом в банке. Предупреждая возражения: когда оформлю, понятия не имею. Это не призыв бездумно тратить мои деньги, просто своеобразный акт доверия. Что вы сделаете с той бумагой, мне всё равно. Можете сжечь.

- Чтобы потом кто-то восстановил её из пепла? - покачала головой Эллина.

- Доверенность будет именной. И лимит суммы я установлю.

Гоэта промолчала, решив спрятать ценную бумагу под замок, но ни разу не воспользоваться. Мотовство - брать деньги из банка, когда полно в кошельке.

Соэр ожидал другой реакции и с облегчением не дождался. Впрочем, он не питал иллюзий насчёт жизненных принципов любимой женщины: успел их изучить. Крайне проблематично будет подарить ей бриллиантовые серьги, которые присмотрела по его просьбе сестра. Своеобразная компенсация за то, что Брагоньер проводил с Эллиной так мало времени. Да и нужно же что-то дарить, если уж завёл любовницу.

Соэр понятия не имел о тонкостях ухаживаний. В его понимании они сводились к деньгам, игнорированию недостатков избранницы (в разумных пределах, разумеется) и совместном времяпрепровождении. Под последним понимались ужины и обеды в ресторанах и хороших тавернах, балы, если таковые имелись, музыкальные и театральные вечера и ночи в одной постели. Брагоньер попутно выяснил, последние с успехом заменяли коньяк и, хоть награждали недосыпом - соэр не изменил привычке вставать рано утром, - но отлично снимали нервное напряжение. Что ж, рабочий день давно начинался с чашки кофе.

Эллина, разумеется, ожидала иного. Но, увы, Брагоньер был равнодушен к цветам, комплиментам, нежностям. Даже в постели он ни разу её никак ласково не назвал, не приголубил без причины, хотя, несомненно, был внимателен. Но отстранённо внимателен - как наблюдатель, не вмешивающийся в ситуацию, пока та не вышла из-под контроля. А контролировать соэр любил. И командовать тоже. Везде и всегда. Попытки ослушаться заканчивались либо безапелляционным приказом, либо молчаливым игнорированием возражений Эллины.

Гоэте нравилось, когда мужчина брал на себя инициативу во всём, но до известной степени.

Эллина нередко ловила себя на мысли, что Брагоньер напоминает каменное изваяние, которое делает грандиозное усилие над собой, позволяя редкой эмоции вырваться наружу. Импровизировать и угадывать желания соэр тоже не умел, требуя, чтобы любовница не жеманилась, а говорила сразу, чего и как ей хочется.

Были, безусловно, и положительные моменты. Самый главный - надёжность. Эллина впервые знала, что её не предадут: помешает кодекс чести Брагоньера. Но поверить в любовь соэра гоэта всё ещё не могла, хотя при первом же случае побывала у храмовых прудов Сораты и поблагодарила богиню. Ничго, если мечты сбылись лишь наполовину. Детская наивность растрачена, принцы остались где-то там, в подкорке сознания.

Прежде, чем отправиться на поиски последнего человека, избежавшего наказания по делу Хаатера, Эллина быстро приготовила Жорезу обещанное средство от простуды и оставила остывать на кухне. Переоделась, собрала волосы в пучок и спрятала под капюшоном. Плащ у неё практичный, мужской, в сумерках за паренька можно принять. Например, за сына соседа, которого гоэта попросила зайти в тот вечер. Они одного роста, одной комплекции, одинаково одеты: Эллина об этом позаботилась, поэтому охрана не заподозрит неладного. Гоэта специально пару раз давала лошадь мальчишке, чтобы притупить их бдительность.

Флисса заняла место на боку, парные кинжалы - уже новые, купленные четыре дня назад, - за поясом. Без оружия гоэт как без лицензии: работа опасная. Вот и Эллина в своё время брала уроки фехтования. Они не пропали втуне: пару раз флисса спасала ей жизнь. Лучше уж быть посредственным воином, чем не держать в руках ничего, опаснее кухонного ножа.

Дождь не прекращался. Это только на руку: можно задрапироваться в плащ.

Заперев дверь, Эллина зашагала по лужам к знакомому. Она надеялась застать его дома: Седрик, вроде, заказов не брал. Ожидания оправдались: гоэт возник на пороге после требовательного стука соседки. В руке он держал румяную куриную ножку.

- Приятного аппетита, - Эллина просочилась в крошечную прихожую и стряхнула с плаща капли влаги. - Доедай, дело есть.

- Денежное? - тут же заинтересовался Седрик и отбросил с дороги какой-то предмет. Приглядевшись, гоэта поняла, это мячик. Ну да, у Седрика дочка. Целых три года.

- Кто там? - высунулась из кухни супруга хозяина дома. Поздоровалась с Эллиной и пригласила её к столу.

Гоэта не отказалась и за скромной трапезой поведала о своей авантюре.

Седрик согласился участвовать, поспешив поддеть Эллину:

- Что же поиском его не нашла? Рожа-то знакомая, Большой круг точно ответ бы дал. А то и Мерхус. Имя его припомни.

- Бесполезно, - вздохнула гоэта. - Столько всего произошло, из головы вылетело.

Но Седрик прав - она не удосужилась проделать простейшего. Поневоле встаёт вопрос о профессиональной пригодности...

- А договор? Или ты его с собой возила?

- Угу, - кивнула Эллина. - Боялась, что надует. Дело-то щекотливое, а так взяла бы за жабры... Пропал договор.

- И чем же ты его жабры щекотала? - шутливо поинтересовался Седрик, расправившись с курицей.

Гоэта предпочла промолчать: знакомый - не знакомый, а приворот незаконен, нечего болтать попусту. Седрик, видимо, и сам понял, что дело конфиденциальное, и не стал настаивать на ответе. Вместо этого уделил внимание говорливой дочурке.

После обеда гоэты заперлись на чердаке, игнорируя угрозы хозяйки послать им на голову все демоновы проклятия, если подпалят дом.

Седрик принёс всё необходимое и, устроившись неподалёку, наблюдал за тем, как Эллина деловито работает мелом. Сделал замечание - и тут же получил тумака. Охота советовать пропала.

Гоэта не желала общаться с духами, поэтому делала всё возможное, чтобы сосредоточиться и добиться результата.

Эллина стёрла старый рисунок и начертила новую октограмму, зыркнув на Седрика, чтобы молчал.

Успокоившись, гоэта растопила ладонями воск и при помощи подручных предметов вылепила свечу.

Капающий воск создал "розу ветров" внутри фигуры на полу.

Свечу гоэта закрепила в центре рисунка. После быстро измельчила лаверику, описала человека, которого искала, воскресила в памяти его облик и потушила свечу колдовской травой.

Тлеющая лаверика сделала своё дело, отрешив от чердака и Седрика и погрузив в тепловую карту мира.

Одна рука положена на воск в реальности, другая в мире аур чертила призывное заклинание...

Опустившись на колени, держа обе руки на контурах октограммы, Эллина ждала и думала, думала о нужном человеке, повторяя речитатив Мерхуса. Знакомое состояние транса накрыло гоэту; тело чуть повело в сторону. Обрадовавшись, что октограмма даст ответ, Эллина отдалась во власть потусторонней силы, толкавшей ладони в нужную часть "розы ветров". Запад.

В голову пришло число - двадцать один. Значит, искомый объект сейчас на западе, в двадцати одной мили отсюда.

Эллина согнала с себя морок колдовства и прибралась. Поблагодарила Седрика за взывание к здравому смыслу и поинтересовалась, нет ли у того атласа Сатийской области.

Атлас не потребовался: гоэт знал все деревушки в нужном направлении и легко назвал искомую.

- Седрик, ты очень занят сегодня-завтра? - Эллина задумчиво почесала нижнюю губу.

- Предлагаешь поработать? - подмигнул гоэт.

- Угу, за идею. Или тебе всё равно, что кто-то подобным образом поступает с коллегами?

Кто-то, наверное, и рад: конкурентов меньше.

Гоэт усмехнулся, заверив, что всегда готов постоять за честь собратьев и, особенно, сестёр по жизненной стезе, и обещал к завтрашнему утру сколотить небольшой отряд.

- Ты только позаботься, чтобы нас в кутузку не упекли за самоуправство.

Эллина рассмеялась и поблагодарила. Ей самой казалось разумнее выехать завтра, чем на ночь глядя. А тот человек никуда не денется: раз поисковое заклинание нашло его однажды, найдёт и вторично.

Супруга Седрика, почуяв неладное, уже иначе смотрела на гоэту. От последней не укрылась мелькнувшая во взгляде женщины зависть. И то, что хозяйка вдруг вознамерилась оценить фигуру гостьи - во второй раз за пять лет знакомства.

Эллина списала поведение жены приятеля на типичное женское отношение к особам, отхватившим кусок пирога с другого стола. То есть к тем, кто завёл любовника не по заслугам. Так же смотрели на Анабель.

Что ж, хозяйка, по крайней мере, промолчала.

Из Сатии выехали сразу после открытия ворот. Впятером: Эллина, Седрик и ещё трое гоэтов. За ними никто не увязался: люди Брагоньера полагали, будто гоэта осталась дома. В окнах горел свет, кто-то ходил за занавесками, гремел кастрюлями: соседский сынишка постарался на славу.

Найдя более-менее защищённое от чужих взглядов место, обновили поисковое заклинание.

В этот раз Эллина стояла на страже, следя, чтобы никто не заметил, чем они занимаются. Простой люд с подозрением относился к магии и легко мог принять гоэтов за чёрных колдунов. Или просто поколотить. Это создавало определённые трудности в работе и учило осторожности.

Оказалось, торговец успел переместиться на пять миль - значит, куда-то ехал. Ничего, догонят. Дорога строго на запад всего одна, а на каждом перекрёстке можно сверяться с поиском.

Высказав предположение, что аура торговца могла ещё сохраниться, Эллина скользнула в тепловой мир. Тут было многолюднее, чем в городе в базарный день: десятки аур: от пламенеющих, свежих, до холодных, почти истлевших, синих. Энергетических частиц тоже немало, но нужно попытаться отсечь лишние.

Гоэта задумалась и воспользовалась призывным заклинанием. Отклик вышел слабый, как раз от синей ауры, поэтому Эллина решила ничего не трогать: воспользоваться поиском по тепловой карте нематериального мира можно единожды. Один раз на одного человека при работе с его аурой.

Самое главное гоэта и так выяснила: торговец проезжал здесь вчера, - а остальное прибережёт на потом, когда они подберутся ближе.

Посовещавшись, пустили лошадей галопом.

Расстояние между жертвой и преследователями постепенно сокращалось. Куда бы ни ехал торговец, он не слишком торопился.

До деревушки Цхальт, на которую показала вчерашняя октограмма Мерхуса, добрались к обеду. Дав отдых себе и лошадям, перекусили и подзаработали. Хозяин таверны, наверное, несказанно обрадовался, когда по смехотворной, сбитой конкуренцией цене, получил искомое.

Оставшаяся не у дел Эллина со злости ушла бродить по деревне. Когда есть мужчины-гоэты, клиенты обычно предпочитают их. Вот и в этот раз хозяин от неё отмахнулся.

Ноги несли гоэту к околице, а глаза и уши выискивали возможность поживиться хотя бы парой медяков. Хоть по дворам ходи и предлагай скотину найти!

Обида улеглась, и Эллина огородами выбралась в поля, чтобы поискать виновника загородной поездки. Дорога как раз вилась по обеим сторонам рядов скид.

Неудобно, но что поделаешь - духи ещё мерзче.

Только гоэта приготовилась взглянуть на ауры, уловив момент, когда по дороге никто не шёл и не ехал, как кто-то со всего размаху хлопнул её по плечу.

Эллина икнула и резко отпрянула в сторону, бессознательно потянувшись к кинжалу.

- Пойдём, погуляем, - мужчина фамильярно подхватил её под руку и потащил в поля.

Гоэта удивлённо глядела на него, но не сопротивлялась, не звала на помощь. Этого человека она знала, но не ожидала повстречать его снова так близко от Сатии. Вернее, так близко от Брагоньера. Помнится, в своё время они обменялись угрозами, а потом старый знакомый и вовсе сбежал, опасаясь кары инквизитора за "прикосновение трупа".

- Так-то ты мне радуешься, Лина! - с укором протянул Малис, остановившись на порядочном удалении от дороги. - Нет, должки ты мне вернула, но чтобы нос воротить... Или Линочка нынче высоко летает?

Эллина покачала головой и задумалась: можно ли обнять некроманта? Какой у него сейчас баланс энергии?

Тёмные опасны непредсказуемой психикой. Связываться с ними - ходить по лезвию ножа. Но Малису гоэта верила, хоть и стала свидетельницей его отнюдь не благовидных поступков. Усмехнулась: а ведь она романтизировала свою первую любовь, пока эта самая любовь на жертвеннике... Не после плотного обеда будет помянуто.

Гоэта пригляделась к некроманту, пытаясь отыскать признаки опасности. Вроде раздражительность отсутствует, взгляд открытый, двигается не порывисто...

- Не бойся, я излишки только вчера сбрасывал, - ответил на невысказанный вопрос Малис и развалился на мокрой соломе. Хлопнул рукой - и Эллина пристроилась рядом. Подумала и чмокнула его в щёку.

- Я рада тебя видеть, просто на тебя охотятся, а тут рядом Сатия...

- Дела были, - глубокомысленно ответил некромант, походя высушив намокший плащ Эллины. - Хорошо, что инквизитор мозги не запудрил. Как сама-то? Слышал, опять в историю влипла?

Гоэта кивнула и поинтересовалась, откуда ему это известно.

- Да следаки шептались, пока я с мертвецом в болоте возился. Брагоньер бы поедом их съел, узнай, кого наняли.

- Так, - нахмурилась Эллина, - только не говори, что ты тот самый маг, который мэтру Варрону помогал!

- Я тот самый маг, которого без дома оставили. Зачастили гости в наши края, а здесь, под самым носом, не ищут... И кладбища хорошие.

Гоэта резко встала, но Малис удержал её, схватив за руку. Не удержав равновесия, Эллина упала некроманту на колени.

- Лина, хватит выкобениваться! - с раздражением бросил Малис. - Если дружба, то до конца дней. Или стоило тебя на алтаре выпотрошить и в зомби превратить, как тот маг хотел? То-то и оно, что друзей не убивают. А ещё им помогают. У тебя есть шанс. Мне как раз помощь нужна. Ну, заодно, и по другой части ты привычная.

Некромант ссадил её с колен и одарил пристальным, выжидающим взглядом.

- У меня любовник есть, - предупредила Эллина, придумывая, как бы деликатнее отказаться.

Волновал гоэту не способ избавления от излишков тёмной энергии, зашкаливавшей после ритуалов, а сами ритуалы. Спать же с Малисом ей нравилось, даже очень.

Эллина догадывалась, так хорошо он обращался не со всеми, но во время минут наслаждения как-то не задумывалась о других женщинах, использовавшихся в качестве средства нормализации магического баланса.

Даже жаль, что не сложилось, одна составляющая счастливого брака имелась.

- Так и скажи: не хочешь, а не трусливо ищи отговорки. Был рад повидаться.

Некромант встал и направился к лесу. Гоэта остановила давнего знакомого, поднявшись вслед за ним:

- Малис, не обижайся, но я должна знать детали. Если ты собрался кого-то резать...

- Не без этого, - даже не подумал солгать Малис и язвительно добавил: - Линочка, помнится, ты в юности куда смелее была, жертвенник протирала. И работёнка у нас была совместная, во благо отечества.

Он говорил о первом деле гоэты, на которое её отправило училище. Тогда маги вынужденно объединили усилия с некромантом в борьбе с общей проблемой.

Эллина была ещё молода, неопытна, бегала на подхвате у волшебников, а потом угодила к Малису. Сначала помогала, затем влюбилась и лишилась девичьей чести, логично оказавшись первой особью женского пола в поле зрения некроманта в период обострения. Баланс энергии в те дни он выравнивал часто, совмещая приятное и полезное. Гоэта не возражала, выучив признаки надвигающейся опасности, при которых надлежало предложить Малису уединиться в спальне. В противном случае всему живому в округе грозила нешуточная опасность: некромант переставал себя контролировать, отдав разум тьме.

В итоге по окончании работы Эллина никуда не уехала, прожила некоторое время с Малисом... и сбежала, не выдержав краха иллюзий. Но тёплые отношения сохранились, как и остатки любви.

- Малис, я в жертвоприношениях не участвую. И, вообще, одного типа ищу.

- Клиента?

- Врага. Он меня Хаатеру продал.

Некромант задумался, а потом улыбнулся.

- Спасибо, Лина, обеспечила материалом. Давай, рассказывай, кто таков. Я его тоже прикопаю, как тебя тот человечишка. Не вылезет.

Эллина покачала головой: смерти торговцу она не желала. Тем более от руки Малиса. Тот ведь не просто убьёт, а для тёмных дел использует.

В гоэте боролись противоположные мысли. С одной стороны, некромант - её друг, с другой - его занятия преступны.

Но Малис ведь заранее знал - не донесёт она на него.

- Да не привлекут тебя! - поспешил заверить некромант. - Я именно о такой помощи и просил - чтобы объект нашла. Твой любовник-то точно в курсе всего преступного мира Сатии, ну, и ты заодно.

Эллина смутилась, хотела спросить, откуда ему известно о Брагоньере, а потом вспомнила: Малис сотрудничал со Следственным управлением.

- Помнишь, я говорил, что ревнует инквизитор? - меланхолично продолжил некромант, на всякий случай поглядывая на дорогу. - От меня не скроешь. Хотя бы признался?

Гоэта кивнула и поспешила замять тему. Малис и не настаивал. Подтвердил,что желал с ней повидаться, использовать в корыстных целях, поэтому и крутился в Сатийской области. В итоге он выпытал-таки всё о торговце.

- Когда вдоволь с ним наговоришься, просто оставь одного в запертой комнате, - в заключение беседы попросил некромант. - Дальше - моё дело. До солдат управлюсь. Поболтать бы с тобой... Ладно, в лес пойдём, от чужих ушей. Если, конечно, свободные полчаса найдутся. Больно мне интересно, что и как тут. После уж вряд ли свидимся: стулья инквизитора не для моего седалища.

Эллина без тени страха последовала за Малисом и, ещё до того, как добрались до опушки, засыпала вопросами. В итоге ко времени сбора она опоздала и то бежала.

Гоэта пребывала в сомнениях. С одной стороны, ей хотелось отомстить торговцу. С другой, способ, который выберет Малис, наверняка находится за рамками закона.

Безусловно, Брагоньер не обрадуется, узнав, что любовница связалась с некромантом. Устроит допрос с пристрастием, начнёт охоту на Малиса. Конечно, соэр в тюрьму не посадит, потому как любит, но Эллине предстояло бы пережить не одну неприятную минуту. А после она рисковала лишиться свободы передвижений и лицензии - с Брагоньера станется. В разговорах у него уже проскальзывала неприязнь к занятиям гоэты. Вернее, к работающей неизвестно где и кем женщине при наличии живого мужа или любовника.

Если Эллину волновали финансы, то для Брагоньера превыше всего была честь. К счастью, соэр пока не мешал гоэте заниматься тем, чем та посчитает нужным, но Эллина чувствовала, любовник попытается воспрепятствовать её поездкам по городам и весям. Только слушать его она не собиралась, как и перебираться в неудобное дамское седло по милости чужих пристрастий в одежде. Эллина же не требовала от Брагоньера изменить своим привычкам и отвести работе второстепенную роль. Она понимала, что такое для него Следственное управление, и надеялась, он тоже её поймёт.

В конце концов, гоэта приняла решение и успокоилась.

Они нагнали беглеца в придорожной харчевне - на неё указало последнее поисковое заклинание. Всё-таки аура - наилучший материал для работы, даёт всегда верные и точные результаты.

Эллина вошла в харчевню первой, огляделась и кивнула спутникам - он там.

Гоэты решительно направились к обедавшему торговцу. Тот задёргался, забеспокоился, попытался сбежать, но мужчины преградили ему дорогу:

- Далеко собрался? Дама просит остаться.

- Помогите! - пискнул побелевший при виде вооружённых людей торговец, судорожно потянувшись за ножом.

Несколько посетителей поднялись со своих мест, собравшись встать на защиту попавшего в беду, но Эллина выступила вперёд и подняла руку.

- Спокойно, - улыбнулась она, не выпуская из поля зрения ни одного из потенциальных противников. Кинжалы под рукой, флисса тоже легко выскользнет из ножен, только драться не хотелось. Особенно когда силы не равны: кто поручится, что остальные столующиеся не пожелают принять участие в драке? - Мы действуем по указу властей. Это преступник, разыскиваемый Следственным управлением Сатии. Я его сотрудник, судебный маг.

Для убедительности Эллина продемонстрировала амулет и накопитель энергии. Для людей непосвящённых этого достаточно. Они не разберут, что накопитель не уровневый, а оберег слабенький.

Право на работу тоже имеется, стараниями Брагоньера - четвёртой степени. Тут гербовая бумага важна, а не то, что в ней написано. Откуда собравшимся знать, что гоэты в Управлении не служат? Да и в лицензии её гордо именовали магом.

- Я невиновен! - тут же завопил торговец и попытался пырнуть ножом ближайшего гоэта. Тот едва успел увернуться.

Воспользовавшись секундной заминкой, соучастник Хаатера вырвался и метнулся к двери. Гоэты, разумеется, поспешили за ним, но торговец ловко перевернул пару скамеек, заставив преследователей притормозить.

Эллина выругалась и крикнула:

- Зовите солдат! Этот тип помогал сатийскому душегубу.

То ли подействовало произнесённое устами женщины крепкое слово, то ли слава Хаатера не знала границ, но реплика гоэты возымела действие. Если до этого на неё смотрели скептически, не верили, то теперь развили бурную деятельность. Кто-то кинулся вдогонку преступнику, кто-то распахнул окно, крича, чтобы задержали беглого торговца.

Гоэта, воспользовавшись природным телосложением, выбралась на улицу, минуя дверь - так быстрее. Огляделась и обнажила флиссу. Опускать торговца она не собиралась.

Разум подсказывал, пешком он в путь не двинется, посему караулить надлежало ворота. Что Эллина и делала.

Ждать пришлось недолго - пару мгновений.

Отшвырнув Седрика, пытавшегося ухватить лошадь под уздцы, - откуда только силы и взялись! - преступник пришпорил кобылу и понёсся прямо на гоэту. Та отскочила в сторону: умирать под копытами не хотелось, - и, опомнившись, метнула в спину торговцу один из кинжалов.

Лёгкое оружие вольготно чувствовало себя в её руке и попало в цель - под лопатку. Не в сердце, но тоже не царапина.

Преступник пошатнулся и едва не выпал из седла. Вслед ему уже неслась погоня.

Эллина задержалась. Покусывая губы, она оглядывалась по сторонам, гадая, здесь ли Малис. Сейчас бы он очень пригодился.

Солдаты солдатами, но некромант загонит любую жертву.

Не выдержав, гоэта позвала Малиса. Сначала шёпотом, затем в полный голос: всё равно в этом гомоне никто не расслышит. А если расслышит, то не поймёт, кого ищут.

Ответа не последовало, и Эллина вскочила в седло. Задумалась и повернула к окраине деревушки: немного поколдовать. Что толку искать человека наобум?

То, что она маг, сказала, оставалось надеяться, её не четвертуют за волшбу. С крестьян станется: они настороженно относятся к любоиу колдовству

Не слезая с лошади, Эллина обратилась к тепловой карте нематериального мира и довольно цокнула языком: беглец выбрал именно это направление. Вот его аура, свежая, пылающая, шлейфом уходящая на юго-восток. Даже ничего делать не нужно, просто скакать в увиденном направлении.

Эллина пустила Звёздочку галопом. Там, впереди, овраг и лесок. Дорога огибала их, а она проскачет напрямик, выиграет время. Ветер свистел в ушах, в крови бурлил азарт погони.

Гоэта со смешком подумала, Брагоньер регулярно испытывает подобные чувства - охотничьего пса, загоняющего добычу. А ей до сих пор доводилось быть только зверем. Там страх - тут эйфория.

Звёздочка на полном скаку влетела в осиновую рощу, осыпав хозяйку водопадом листьев и исцарапав руки.

Затем вновь ровное пространство - и вниз по склону, чтобы пронестись вдоль ручья и взлететь по склону наверх.

Эллина ликовала: она видела беглеца. И, похоже, не упустит его.

Лошади у неё и товарищей одинаковые, вскоре они поравняются. Особенно, если гоэта срежет угол через поля. Что она и сделала, рискуя получить от разгневанных крестьян камнем в спину.

Гоэта едва успела натянуть поводья, чтобы не сломать ноги лошади: среди поникших неубранных пустых колосьев предательски притаилась срубленная осинка. О том, что она там делала, Эллина задумалась уже на земле. Потирая ушибленный бок, гоэта не раз прокляла того, кто срубил дерево и не удосужился его убрать. Утешало одно: Звёздочка цела, а собственные ушибы заживут.

Время было упущено, поэтому Эллина не спешила подыматься, гадая, отделалась ли просто синяками: подозрительно ныл бок, как бы рёбра не треснули.

Нет, Брагоньер, конечно, потратится на лекаря-мага, но до Сатии ещё нужно добраться. А со сломанными костями это проблематично, придётся носилки делать, либо место в дорожной повозке покупать.

Обидно до демоновых потрохов! Впереди день рождения Анабель - а с трещиной в рёбрах не потанцуешь. Словом, невезение жуткое. Будут они, две подруги, полулежать на диване.

- Помочь?

Эллина радостно обернулась - Малис!

Некромант ловко вздёрнул её на ноги, ощупал и заверил, кости целы. Потом, прищурившись, взглянул на крохотные удалявшиеся силуэты преследуемого и преследующих и велел ехать к темневшему за полем лесу:

- Я тебе его доставлю в самом лучшем виде. Будет знать, как жизнь тебе портить. Договор в силе: сначала он твой, потом мой.

- Малис, - неуверенно начала Эллина, - так нельзя... Все эти ритуалы, они...

Некромант глянул на неё и сложил руки на груди. Так, чтобы она видела раухтопаз перстня, до краёв напитанный Тьмой.

Гоэта невольно отступила на пару шагов.

По коже пробежали мурашки - от камня веяло холодом, предупреждая об его сущности - смерти. Ею он питался, её он нёс.

Никто, кроме некромантов, не носил раухтопазов: иных они убивали.

- Не расстраивай меня, золотце, - Малис склонился над ней, и Эллина дёрнулась, чтобы камень не коснулся кожи.

Некромант усмехнулся:

- Я не собираюсь отбирать жизнь. Пора бы знать, тебя я не трогаю.

Малис коснулся кончиками пальцев её подбородка и стёр грязь со щеки.

Раухтопаз обжигал холодом, заставляя сердце испуганно замирать и пропускать удары.

Гоэта чувствовала, что баланс энергии некроманта слегка сместился в сторону Тьмы, поэтому старалась быть осторожной.

Но ведь прошла всего пара часов, когда Малис успел прибегнуть к тёмному колдовству?

Радовало, что перекос минимален: те шесть совместных недель научили Эллину определять подобные вещи почти с ювелирной точностью.

Малис убрал руку - и бок сразу перестал болеть. Отступила и ломота в плече. Значит, он опосредованно воздействовал на повреждения магией через кровь. Незаметно, но точно. Редкий случай - лечащий некромант.

- Не беспокойся, о тебе никто не узнает, - заверил Малис. - Твои друзья нас не увидят. Потом просто найдут тело. Жди!

Гоэта открыла рот, чтобы ответить, но собеседник уже исчез.

Решив, что там, в лесу, от неё будет больше толку, чем здесь, Эллина отловила Звёздочку, забралась в седло и неспешной рысцой направилась в указанном направлении.

Пусть торговец и мерзавец, но под нож Малиса не попадёт. Для него припасено людское правосудие и тюрьма. Оставалось только придумать, как убедить некроманта отказаться от безумной идеи.

А в голове всё крутилось: как Малис оказался под Сатией? И не покидала мысль о том, что именно с ним сотрудничал мэтр Варрон. Тёмных магов не так много, а некромант сам признался, его выгнали из дома, мог перебраться в другие края. Говорят же, прятаться удобнее под самым носом у врага.

Оставался ещё один эпизод с тёмным магом: Хаатер ведь тоже заплатил за смерть актёра волшебнику. Если так, маг - сообщник убийцы.

Гоэта надеялась, что ошиблась в предположениях, и Малис сотрудничал только со следствием. В конце концов, тот маг сбежал, а некроманта наверняка проверили перед тем, как нанять.

Успокоившись, Эллина убедила себя, что помощник Варрона и Малис - два разных лица. Но червячок сомнения остался.

Гоэта наконец добралась до леса. Остановилась на опушке, напряжённо поглядывая по сторонам.

Ждать пришлось недолго: лёгкое дуновение коснулось щеки. Эллина обернулась, но никого не увидела. Разве что смотрел на неё бусинками глаз какой-то зверёк. Приглядевшись, гоэта поняла, это фантом, наскоро сделанный, колеблющийся от ветерка.

Призрачный зверёк подпрыгнул, привлекая внимание, повернулся к ней спиной и исчез.

Эллина вздохнула, спешилась и повела лошадь вглубь леса. Шла и шла, понимая, в её же интересах затеряться в чаще и не попасться никому на глаза.

Деревья сомкнулись над головой; солнечный свет тускнел с каждой минутой. Не было видно ни тропинки, ни просеки, поэтому гоэте и Звёздочке приходилось идти гуськом, друг за другом, борясь с зарослями крапивы, муравейниками, кустарником и буреломом.

Лошадь недовольно фыркала, прижимая уши: то ли чуяла дикого зверя, то ли нечисть. Привязать бы её, не мучить, но велика вероятность, вернувшись, не обнаружить единственного средства передвижения.

Нахмурившись, Эллина решила проверить тепловую карту. И вовремя - на периферии зрения мелькнула подозрительная аура. Гоэта мгновенно вернулась в материальный мир и обнажила флиссу. Вздрогнула, ощутив чей-то пристальный взгляд. Ламия(9). Вот спасибо Малису, завёл неведомо куда! Или он таким образом мстил Брагоньеру? И ей заодно как предательнице. Тёмные - на то и тёмные, что их поведение непредсказуемо. А злопамятность - главная черта. Изменился же у него баланс энергии - изменились и помыслы. Да и вела себя с ним Эллина не слишком приветливо...

Зелёноглазая ламия взмахнула ресницами и поправила длинные золотистые волосы. Сделала шаг и оскалила отнюдь не человеческие зубы. Видимо, почуяла мага.

С женщинами ламии не церемонились, не изображали невинность и кротость, не соблазняли, приглашая на кровавое ложе любви.

- Пошла прочь! - шикнула Эллина. Рука судорожно сжала рукоять оружия.

Ламия обошла её по дуге, разминая пальцы. Если верить учебникам, эти хрупкие на вид руки легко ломали позвоночник.

Гоэта прижалась спиной к дереву, обезопасив себя хотя бы с одной стороны.

Звёздочка оставалась под ударом, но спрятать лошадь Эллина не могла. Да и ламии предпочитали человечину, а не животную пищу.

Нечисть снова обнажила острые зубы и прошипела:

- Здравствуй, дорогуша!

- Проваливай, мужика себе найди!

Была бы гоэта настоящим магом, сплела бы какое-то боевое заклинание, хотя бы разрывной шар, но, увы, ей приходилось рассчитывать на оружие и иллюзии. И на то, что ламия одна. Одиночки, они редко сбивались в стаи, но всякое случается.

Ламия изготовилась к прыжку, не сводя глаз с шеи жертвы. Нет, она не собиралась её прокусить - всего лишь задушить.

Эллина очертила флиссой дугу, демонстрируя серьёзность намерения обороняться. А свободной рукой торопливо выводила в воздухе руны, творя иллюзию собственного двойника. Ламии не сильны в магии, обмануть их не сложно.

- Развелось всякой дряни!

Шипящий, напоминавший клубок змей, чёрный шар врезался в ламию. Та коротко взвизгнула и рухнула наземь. Вернее, рухнуло то, что от неё осталось: обуглившийся скелет.

В воздухе запахло палёной плотью.

Малис погладил камень на перстне и махнул рукой Эллине:

- Как была неумехой, так и осталась. Хоть бы пару оборонительных заклинаний выучила! Ну, что уставилась? Бросай лошадь и иди сюда.

Гоэта убрала флиссу в ножны и нерешительно шагнула к некроманту.

- Шустрее ногами перебирай! - поторопил Малис, подхватил её под руку и потащил в самое сердце леса.

Некромант остановился перед, казалось, непроходимыми зарослями и лениво кивнул в их сторону:

- Он там. Четверти часа хватит?

Эллина ответила утвердительно, а потом, не выдержав, задала все интересовавшие её вопросы:

- Ты знал мэтра Варрона? Ты убил актёра? Что ты сделаешь с этим человеком?

- Нет. Нет. И лучше тебе не знать. Удовлетворена? Твоя щепетильность, Линочка, иногда поражает. Кого ты жалеешь? Это просто тварь, которая вернёт долги богам.

- Он же живой! - воспротивилась его доводам гоэта.

- А ты нет? - удивлённо хмыкнул некромант, подтолкнув её к кустарнику. - Рассказывали, тебя тоже живой закопали. Так что давай, топай, взывай к его совести, читай морали, а я пока поищу местечко для ритуала.

Обездвиженный окровавленный торговец лежал на земле. Заслышав голоса, он закричал.

- Пусть его, - равнодушно успокоил Эллину Малис. - Они все кричат, только никто не слышит.

Гоэта передёрнула плечами и поёжилась. Она знала, что скрывалось за этими словами. Промолчала и остановилась в нескольких шагах от торговца, смотревшего на неё круглыми от ужаса глазами. Несомненно, узнал. И понял, что угодил в руки некроманта.

Эллина обернулась: как и обещал, Малис ушёл. И, похоже, отговорить его не удастся. Тогда лучше убить несчастного: всё человечнее. Некромант, конечно, придёт в ярость... и найдёт другую, невиновную жертву. Круг замкнулся.

Вздохнув, гоэта отбросила чувства, присела на корточки и пристально всмотрелась в глаза торговцу:

- Вы помните меня?

Он судорожно кивнул и взмолился отдать его в руки правосудия.

- Я не знал, что задумал тот господин, клянусь! Он заплатил, велел привести вас в нужное место - только и всего. Я не желал вашей смерти, знал бы, никогда не согласился. Дагором клянусь!

Эллина пожевала губы. Она не верила и верила одновременно.

- Но вы бежали. И наверняка читали "Жизнь Сатии". Если вы такой законопослушный человек, то почему сразу не пошли с повинной в Следственное управление?

Торговец опустил глаза и пробормотал:

- Из-за денег и страха. Я... я не хотел в тюрьму.

- Я тоже не хотела умирать. А вы, похоже, знали, что меня закопают, иначе бы так не перепугались в харчевне. Будто мертвеца увидели.

- Клянусь, я думал, он только попугает! Душой клянусь, госпожа!

Гоэта встала и направилась на поиски Малиса. Он может сколько угодно называть её дурой, но пленника надлежит отдать властям. Если в душе живёт хоть толика сомнения, преступник невиновен. Не стал бы Хаатер посвящать случайного человека в свои планы. И сбежал ведь торговец из Сатии не сразу - значит, не душегуб, а банальный трус.

Эллина жалела, что не успеет добраться до ближайшего гарнизонного поста прежде, чем некромант расправится с жертвой. Даже если она побежит, рискуя разбить колени о бурелом, то всё равно по возвращению застанет труп: дороги минимум полчаса.

- Всё, поговорила? - Малис нашёлся сам.

Гоэта кивнула и завела разговор о людском правосудии.

- Линочка, не лезь, а? Особенно под руку. А ещё лучше ступай отсюда и помалкивай. Слова любовника вспомни: я не по вашим законам живу. Подарок хочешь? Так и быть, какую-нибудь штучку, чтобы рот закрыла.

Эллина мотнула головой, но некроманта ответ не интересовал. Он задумался, а потом обещал оставить кое-что на подушке:

- Если здесь заночуешь, получишь сюрприз. Сделаю живительное зелье. Кровотечения останавливает. Ты сколько весишь?

- Сто двадцать три фунта, - гоэта недоумевала, какое это имеет значение.

Оказалось, Малис высчитывал дозировку снадобья, чётко расписав, сколько капель надлежит пить и в чём зелье растворять, чтобы не ослабить эффект.

- Считай компенсацией за моральные терзания.

Некромант раздвинул кустарник и шагнул к торговцу. Легко перекинул его на плечо, будто ребёнка, и куда-то понёс.

Эллина решительно направилась следом, пытаясь воззвать не к совести, а инстинкту самосохранения. В итоге Малис велел помочь ему:

- Раз уж не ушла, то пользу приноси.

При виде замшелого камня ёкнуло сердце. Это, конечно, не алтарь, но гранит идеально подходит для тёмных ритуалов. Всё это гоэта вычитала в своё время в книгах: частично во время обучения, частично после бегства от Малиса.

Кинув ношу на землю, некромант попросил очистить камень ото мха и очертить его волнистым кругом. Сам же раздел жертву и сжёг её одежду.

Торговец молил о пощаде, сулил все свои сбережения и прочие услуги за жизнь - Малис остался глух. Зато у Эллины тряслись руки. Она спиной ощущала волны ужаса, исходившие от приговорённого.

Некромант положил обездвиженную жертву на камень и достал нож. Обернувшись к зелёно-бледной гоэте, Малис отправил её гулять:

- Это если поговорить после хочешь. Если нет, то стрелой отсюда, в деревню. Ты не маленькая, надеюсь, сообразишь, что соврать.

Эллина кивнула и попятилась.

Торговец закричал, и гоэта побежала, стремясь оказаться как можно дальше от страшного места. Остановилась она только в поле. Тяжело дыша, упала на траву. Потом вспомнила о Звёздочке и заставила себя вернуться в лес. Лошадь Эллина искала долго: всему виной паника бегства, дезориентировавшая в пространстве.

Понукая Звёздочку, гоэта мечтала о бутыли самогона: самое то в такой ситуации. Но до того как выпить, необходимо было придумать алиби и надеяться, что Малис подчистит её энергетические следы. Иначе знакомства с инквизицией не избежать. И Брагоньер с чистой совестью возьмётся пытать сам.

В поле Эллина столкнулась с гоэтами. Они сокрушались, что упустили торговца:

- Испарился, будто его и не было! Очередной маг, раздери их всех демоны на верёвки!

Гоэта посочувствовала и заверила, сотрудники Следственного управления всё равно найдут беглеца.

- Скоро солдаты должны подоспеть, расскажите, где его потеряли.

- А сама где была? - прищурился Седрик. - Заварила кашу и отсиживалась?

- Я сначала след искала, потом вас догоняла, упала...

Лучшая ложь рождается из правды, а путаться в показаниях Эллина не желала. Вот и приходилось выкручиваться.

В доказательство своей правоты, гоэта продемонстрировала грязную одежду.

- Вот ведь неумеха! - рассмеялся приятель, хлопнув её по плечу. - Одно слово - женщина! Хотя бы поиском пользовалась?

- Обижаешь! Как раз закончила. Как поднялась, так сразу. Только, - Эллина нарочито скривилась, - бок до сих пор ноет. Крепко я приложилась!

Подтверждая рассказ, гоэта отыскала срубленное деревце, едва не стоившее здоровья ей и Звёздочке. Следы падения имелись, последние сомнения спутников исчезли.

Результаты поискового заклинания тоже пришлось придумать. Эллина указала на лес, добавив, что побоялась соваться туда одна, только осмотрела опушку. Её решение одобрили: это работа для солдат.

Тут как раз подоспели стражи порядка. Выслушали рассказ гоэтов и начали прочёсывать местность. Эллина боялась подумать, что они найдут.

Заночевали в деревушке: капрал строго-настрого запретил возвращаться в Сатию до прибытия следователя.

Гоэта никак не могла заснуть, всё ворочалась и посматривала на окно. Ей мерещились реки крови и зомби. Успокоительная настойка не помогала, пришлось встать, зажечь свечу и сидеть, считая звёзды.

Дремота сморила только к утру, когда и появился Малис.

Эллина вздрогнула, почувствовав чужое прикосновение. Таинственный некто не церемонился, без спроса присев на её постель.

Открыв глаза, гоэта опустила взметнувшуюся руку с кинжалом: нахалом оказался Малис. Судя по молчаливой возне, тёмной энергии в нём значительно прибавилось.

- Малис, отстань, я не буду, - отпихнула некроманта Эллина. - У хозяина дочка красивая, иди к ней.

- Верность любовнику блюдёшь? - усмехнулся Малис, уловил момент и поцеловал. - Давай, мы быстренько.

- Никак, Малис, прости. Для тебя же лучше. Дело хоть и общественно полезное, но Брагоньер тебя убьёт. Ты мне слишком дорог.

Малис заверил, что не боится соэра, сам легко его убьёт, а полезное дело может быть приятным. Эллина признала, в этом он хорош, но решения не изменила.

- Как хочешь, золотце, - некромант ретировался, натянув одежду. - Пойду сговорчивых девочек искать.

Уходя, Малис сунул под подушку флакон. Он оказался прозрачным, доверху наполненным багряной жидкостью. Приглядевшись, Эллина поняла - это кровь.

- Не морщись брезгливо, я на это силы тратил. Только попробуй выкинуть! И так не заслужила.

Гоэта поблагодарила за снадобье и тревожно спросила, куда он отправится поутру.

- Да, наверное, обратно подамся. Только помалкивай! Если вдруг нужен буду, оставь на Рейквистких болотах камешек с каплей крови. Своей, разумеется. Кто-нибудь найдёт, передаст. Но особо не рассчитывай, крутись сама, а то в долгах запутаешься. Сама знаешь, я за всё плату беру. И не любовью.

Эллина кивнула и от всего сердца пожелала ему удачи. Всё-таки, чтобы ни говорили о тёмных, этого она считала другом. Разумеется, когда Малис находился во вменяемом состоянии. В невменяемом друзей для чёрных магов не существовало.

Брагоньер хмуро выслушал отчёт о тёмном ритуале и перевёл взгляд на Эллину. Она проходила свидетельницей по данному делу:

- Одно радует, госпожа Тэр, в этот раз вы не взлезли в самую гущу событий, хотя и проявили непохвальную самодеятельность. Вам надлежало не заниматься розысками преступника, а заявить о его местонахождении властям.

- Я и собиралась, но некромант меня опередил, - вздохнула гоэта, косясь на заместителя соэра, не спешившего покидать кабинет начальника. - Надеюсь, его найдут. Страшно подумать, что под Сатией завёлся тёмный маг!

Она старательно играла роль, следя за мимикой, жестами, интонацией, боясь хоть чем-то выдать себя.

Наконец господин Ульман ушёл, и разговор сразу сменил тональность.

- Эллина, надеюсь, сама понимаешь, что совершила глупость. - Брагоньер пристально смотрел на неё, постукивая карандашом по столу. - Если собралась куда-то по делу, скажи мне. И радуйся, что тебе не приписали связь с некромантом, а то твои следы в лесу имелись. К счастью, далеко от того места, где нашли... хм... тело.

Гоэта опустила глаза и недовольно пробормотала:

- По-вашему, Ольер, я круглая дура. Всегда и везде. Вы были заняты проверкой, я вас не отвлекала...

- Да уж, нашла оправдание! А если б он тебя там, в лесу, тоже убил? Ты об этом подумала? - повысил голос соэр.

- Я понятия не имела о тёмном маге. Мы просто ловили торговца, а он волшебством не владел. И солдат я вызвала. Хватит, Ольер!

- Хорошо, но впредь ты всегда говоришь, куда едешь. И, - Брагоньер выдержал паузу, - так просто от моих людей ты больше не отделаешься.

Эллина покачала головой, твёрдо заявив, что не собирается никому ничего докладывать. Потом осторожно спросила, как прошёл доклад. Она знала, многие были недовольны действиями Брагоньера, и опасалась, что историю с Матео Хаатером поставят ему в вину.

- Неплохо. Матео Хаатер косвенно помог раскрыть парочку преступлений в высшем свете, бояться было нечего. Я же вижу, к чему ты спрашиваешь.

Эллина улыбнулась и попросила рассказать о том, кого ещё соэр вывел на чистую воду. Информационные листы хранили молчание, а "Жизнь Сатии" кормила слухами.

- Да так... Один умник убил жену и попытался выдать её за жертву Хаатера. Опоздал всего на день: Хаатер уже сбежал. Парочка торговцев опиумом, один тёмный маг...

Гоэта вздрогнула. Неужели схватили Малиса?

- Какой маг? - дрожащим голосом спросила она.

Брагоньер отреагировал мгновенно, поинтересовавшись, за кого так боялась Эллина. Та покраснела и промолчала.

- Не его, - немного помучив гоэту, сообщил соэр. - Жил под подложными документами в предместье. Именно он снабдил Хаатера амулетами и... Впрочем, ты и так натерпелась ужасов, хватит! Одно скажу: маг оказался сильный, взяли уже мёртвым. Жаль, конечно, побеседовать не сумел, зато многие странности встали на свои места. Словом, если бы схватили Хаатера сразу, могли бы тёмного не найти. Он - существо намного более опасное.

Брагоньер на пару минут углубился в бумаги, а потом сообщил, что уезжает в столицу. Сделал паузу и добавил: он берёт Эллину с собой.

- А как же работа? - недоумённо спросила гоэта. Она не верила, что соэр хоть на день способен оставить без присмотра Следственное управление.

- Предлагаешь отказаться от приглашения его величества? - усмехнулся Брагоньер. - Есть вещи, которые от нас не зависят, приходится поступиться своими желаниями. Да и в Калеоте тебе понравится: там как раз начинается сезон балов.

Эллина кивнула, задумавшись. Но её занимали не танцы и поклонники, а заманчивый мир столичных заработков. Кто знает, может, при наличии такого покровителя она сможет найти место и под калеотским солнцем, где, как известно, крутятся настоящие деньги. С кем ни живи, а дух предков неистребим!

Соэр же гадал, что ему предстоит услышать из уст короля. Друг из Тайного управления намекал, речь о какой-то награде, но Брагоньер не видел решительно никаких поводов для её

__________________________

Примечания:

1) Соэр - название любого работника королевской судебной системы среднего и высшего уровня.

2)Лозен - золотая монета, в каждом лозене 4 серебряные чекушки.

3) Айг - наполовину упоенный дух тёмного мага, сохранивший часть его силы.

4)Флисса - меч или длинный нож, с узким длинным клинком, сужающийся к острию, клинообразный в сечении. Рукоять без гарды, навершие часто украшено стилизованной звериной головой.

5)Чекушка - серебряная монета, равная 24 медякам, четверть золотого лозэна.

6)Мьяга - вид мелкой нечисти.

7)Накопители магической силы и энергии бывают двух видов: базовые и уровневые. Первые используются гоэтами и магами третьего уровня. Они обладают слабым потенциалом, одноразовы и общедоступны. Уровневые накопители сложны в использовании, обладают большой мощью и нередко несут в себе заготовки заклинаний. Ими пользуются исключительно маги.

8)Обращение к дворянину человека недворянского происхождения.

9)Ламия - плотоядный суккуб. Обычно охотится на мужчин, но опасна и для женщин.