Глава 13

Везде, насколько мог видеть глаз, серую холмистую равнину скрывала пелена тумана. По мере того как путешественники приближались к замку Фордем, подъем становился все круче. Оголенные деревья гнулись под порывами северного ветра. Где-то вдалеке, скрытые клочьями тумана, блеяли овцы, а рядом с дорогой паслись лошади и волы, чьи толстые лохматые шкуры позволяли им приспособиться к суровому климату этих мест.

Адель окинула взглядом гряду низких, поросших густой травой холмов, тянущуюся на север, – где-то там, за ближайшим из них, должен был находиться Фордем. Не пройдет и часа, как они окажутся дома и их кошмарное путешествие закончится. Ей казалось странным, что она думала о незнакомом замке как о своем доме, однако эта земля принадлежала Рейфу; Адель надеялась, что со временем она станет и ее землей тоже.

К счастью, они добрались до Фордема быстрее, чем она предполагала, благодаря стараниям Джералда Монсореля – благородный дворянин вызвался проводить их до замка самым коротким путем. Адель была чрезвычайно признательна ему за помощь и заботу о Рейфе, поскольку сама не обладала большим опытом в выхаживании раненых.

Из редеющего тумана впереди возникла группа всадников, которые скакали вниз по склону. Адель услышала сигнал тревоги, и сердце в ее груди подскочило от страха – людей в их отряде было слишком мало, чтобы дать отпор вооруженным разбойникам. Однако она поняла, что ее беспокойство было напрасным, когда один из приближавшихся рыцарей, увидев их, громко воскликнул:

– Скорее вперед, это наш господин!

То был отряд, высланный из Фордема, чтобы встретить раненого лорда, о прибытии которого сообщил некий торговец, направлявшийся со своими товарами в Йорк.

Адель охватило чувство облегчения; по правде говоря, она не слишком доверяла человеку, которого наняла на постоялом дворе, чтобы он доставил ее сообщение в замок. Слава Богу, торговец сдержал слово, и теперь, надо полагать, в Фордеме все готово для того, чтобы обеспечить Рейфу должный уход.

Пока они ехали вперед, туман рассеялся, и девушка смогла различить впереди неприступные каменные стены цитадели, расположенной на скалистой вершине холма. Едва она бросила взгляд на серую каменную кладку, как из-за облаков выглянуло солнце и его слабые лучи смягчили суровость пейзажа. Адель очень хотелось видеть в этом доброе предзнаменование.

К тому времени когда они въехали в просторный внутренний двор Фордема и Рейфа перенесли в его комнату, тусклое декабрьское солнце уже закатилось за близлежащие холмы, оставляя на своем пути едва заметный серебристый след. Артур, мажордом замка, выйдя приветствовать своего хозяина, был явно озадачен, увидев рядом с ним незнакомую женщину: спутанные волосы и грязная одежда делали ее похожей на одну из тех девиц легкого поведения, которых можно встретить в любом военном лагере. Адель спрашивала себя, отнесся бы этот человек к ней более благосклонно, если бы знал о том, что они с Рейфом собираются пожениться. Когда она представилась как леди Адель Сен-Клер, губы мажордома скривились в недоверчивой усмешке, а оценивающий взгляд, которым он окинул ее с головы до ног, был непозволительно дерзок. Адель почувствовала, как внутри нее закипает гнев, однако тут же подавила его, понимая, что у нее нет права делать замечания слугам Рейфа.

Спальня хозяина замка находилась на самом верху лестничного марша, и, пока Рейфа поднимали по крутым ступенькам, он негромко стонал, хотя его люди старались нести носилки как можно осторожнее.

Наконец его уложили на массивную пуховую постель под шитым золотом балдахином из голубого бархата, и тут, к своему глубокому облегчению, Адель заметила стоявшего в тени Адрика.

– О, я так рада, что вы здесь! Полагаю, вы умеете лечить людей так же, как и животных? – спросила она с надеждой в голосе. Однако Адрик только покачал головой.

– Нет, леди, мне еще никогда не приходилось иметь дело с человеческими недугами. – Голос его прервался, едва он взглянул на мертвенно-бледное лицо своего господина. – Судя по всему, он потерял много крови.

Джералд Монсорель уже отдал приказ слугам приготовить мясной бульон и жидкий заварной крем – еду, которую, как он знал, Рейф мог без труда проглотить.

– Я чувствую себя предателем из-за того, что вынужден оставить вас здесь, – произнес он извиняющимся тоном, пожимая на прощание руку Адель, – но сейчас не годится надолго покидать свои земли. Рейф теперь в хороших руках; слуги непременно сумеют его выходить.

– Я очень признательна вам за помощь. – Губы Адель дрогнули при мысли о разлуке с преданным другом, на которого она всегда могла положиться. – Вы действительно верите в то, что он поправится?

Монсорель серьезно посмотрел на нее:

– Разумеется, леди Адель, вот увидите: еще до Рождества Рейф де Монфор встанет на ноги. Только следите за тем, чтобы он получал достаточное питание, даже если вам придется кормить его с ложки, как младенца. Кроме того, ваше присутствие здесь наверняка будет способствовать его выздоровлению. – Джералд улыбнулся, но затем лицо его снова приняло серьезное выражение, и он добавил, понизив голос: – Не будь времена такими тревожными, я бы и сам с удовольствием провел несколько дней в Фордеме. Увы, в нынешних обстоятельствах я должен вернуться домой, чтобы известить арендаторов и соседей, а возможно, и приготовиться оборонять свои земли. Рейф уже говорил вам о том, что, если король не образумится, дело может дойти до войны?

– Да. Гражданская война…

– Верно, только ничего, достойного гражданина, в этом нет, но от того, чья сторона возьмет верх, будут зависеть судьбы многих людей.


Адель еще долго размышляла над последними грустными словами Джералда, сидя рядом с Рейфом и наблюдая за тем, как он метался по постели в тревожном сне. Его спальня выглядела очень величественно и была обставлена роскошной мебелью, начиная от мягких кресел рядом с небольшим диваном, обложенным подушками, и вплоть до тяжелого балдахина над кроватью и звериных шкур, разостланных поверх циновок. В углу комнаты в камине пылало целое полено, и ярко-оранжевые языки пламени взмывали к почерневшему от сажи дымоходу, добавляя свой свет к сиянию полдюжины свечей, горевших в канделябрах на резном дубовом сундуке рядом с кроватью.

Никто не подумал предложить ей место для сна, поэтому Адель свернулась калачиком на диване возле камина. Теперь, когда они наконец добрались до Фордема, надо было переодеться, поскольку ее нынешнее платье, порванное и перепачканное грязью, успело превратиться в лохмотья, а дорогая парча была порезана в нескольких местах там, где от нее отпороли меховую отделку. Тем не менее, несмотря на убожество наряда, кольцо Рейфа по-прежнему оставалось при ней, и она принялась вертеть его на пальце, улыбаясь при воспоминании о более счастливых временах. Лоркин Йейтс угрозами и запугиванием пытался заполучить у нее это кольцо, однако она неизменно отвечала ему отказом. За последний год с ней столько всего случилось – как хорошего, так и дурного. Все началось в тот знаменательный снежный день, когда она из-за деревьев наблюдала за проезжавшими мимо всадниками…

Стук в дверь оторвал ее от раздумий. Одна из служанок принесла поднос с едой и поставила его на сундук. На подносе были мясо и черствый хлеб для нее, а также чашка дымящегося крепкого бульона для больного. Служанке было приказано покормить ее господина, однако Адель сказала, что сама накормит Рейфа, и отправила девушку за чистыми бинтами, чтобы перевязать его раны.

Как Адель ни старалась, ей так и не удалось заставить Рейфа приоткрыть рот, поэтому она вернулась к своему ужину, жуя жесткое, безвкусное мясо и намазывая масло на черствый хлеб. Низкое качество еды лишний раз показывало, что мажордом принимал ее за простолюдинку. Даже горничная с явным презрением уставилась на дыры в ее платье и намеренно медлила исполнить приказ Адель. Как только Рейф будет накормлен, а его раны перевязаны, она непременно примет ванну и наденет чистую одежду – быть может, тогда слуги в замке станут относиться к ней с большим уважением, а пока ей предстояло промыть и перебинтовать раны Рейфа – задача, которая внушала ей страх. Адель знала, что Симм, оруженосец Рейфа, охотно сделал бы это за нее, но ей было известно также и то, что юноша устал и нуждался в отдыхе. Ей придется научиться самой ухаживать за раненым.

Адель подвинула свечи поближе к кровати, чтобы лучше видеть, и приподняла край шерстяной туники Рейфа, которая в некоторых местах была разрезана, чтобы дать возможность перевязать раненого.

Осторожно, стараясь не причинять ему боли, Адель сняла повязку. Как она и опасалась, путешествие в тряской телеге по неровным сельским дорогам и подъем по крутой лестнице привели к тому, что раны снова открылись – на бинтах поверх груди проступало свежее багровое пятно. Поборов брезгливость, Адель размотала бинты, и перед ней открылась рана на плече с рваными краями размером в четыре дюйма, а также менее значительные порезы на предплечье. Все они кровоточили и выглядели воспаленными.

Горничная вернулась в комнату с кувшинами, чистой одеждой и бинтами, после чего нехотя согласилась помочь Адель промыть раны Рейфа и обработать их остатками целебной мази, которую принесла с собой. Покончив с перевязкой, они попытались перевернуть Рейфа, чтобы осмотреть рану на его спине, однако он оказался таким тяжелым, что Адель пришлось позвать Симма.

Словно ожидая ее приказа, юноша тотчас взбежал вверх по лестнице.

– Нам нужна ваша помощь, чтобы перевернуть его на живот, – пояснила Адель, стараясь выглядеть спокойной, хотя ее мутило от одной мысли о том, что ей предстояло. До сих пор она еще не видела ужасной раны вблизи.

– Не лучше ли позвать на помощь еще кого-нибудь из мужчин, миледи? – предложил Симм, заметив внутреннюю борьбу, отражавшуюся на ее лице. – Это зрелище не из приятных.

– Нет. Я должна научиться ухаживать за ним сама.

Симм пожал плечами и приблизился к постели. Вместе они попытались перевернуть больного, и в конце концов им это удалось. Слой бинтов вокруг тела Рейфа намок от крови, однако Адель сняла их без колебаний. Уотти, бывалый солдат, который обычно занимался ранеными во время пути, заткнул рану чистым куском ткани и приложил к ней припарку из заплесневелого хлеба, чтобы предотвратить заражение.

Увидев гноящуюся рану, из темной глубины которой все еще сочилась кровь, Адель вскрикнула и отвернулась. Затем, сделав глубокий вздох и собрав всю свою волю, она снова принялась за дело. Совместными усилиями они удалили крошки хлеба, приставшие к телу Рейфа, после чего промыли пораженное место и ложкой влили в рану остатки целебного бальзама. Все это время Рейф стонал и вскрикивал от боли, вынуждая Адель постоянно прерывать свое занятие. Когда раненый начал метаться по постели, Симм насильно влил между его губ отвар из зерен мака. Оруженосец надеялся, что если это и не заставит Рейфа потерять сознание, то по крайней мере ослабит ощущение боли.

Еще не успев закончить, Адель и Симм уже были мокрыми от пота. Приступ тошноты вынудил девушку опуститься в кресло; она обхватила руками голову, пока неприятное ощущение не миновало.

– Благодарю вас, Симм, – обратилась Адель к оруженосцу, когда молодой человек наложил последние бинты и нерешительно остановился в дверном проеме.

– Если вы хотите спать, миледи, я сам могу присмотреть за ним этой ночью, – предложил Симм, после чего добавил: – Никогда прежде его так не лихорадило.

Адель тоже почувствовала сильнейший жар, едва дотронувшись до лба больного.

– Пусть сюда принесут холодную воду и простыни, а вы тем временем покажите мне аптечку – возможно, там найдется какая-нибудь мазь или настойка из зерен мака.

Симм покачал головой:

– Увы, боюсь, там не найдется ничего подходящего.

Адель вздохнула, раздумывая, к кому ей обратиться за помощью.

– Нет ли тут рядом аббатства – там наверняка найдется все необходимое.

– До ближайшего аббатства по меньшей мере пятьдесят миль пути. – Симм отвел глаза в сторону, но затем все же предложил: – Есть еще миссис Галлет, мы можем послать за ней. У нее большой запас разных целебных мазей.

У Адель вырвался вздох облегчения:

– Тогда чего же мы ждем? Немедленно приведите ее сюда. У меня слишком мало опыта в лечении ран. Нам потребуется кора ивы – она помогает снять лихорадку, и еще что-нибудь, чтобы вытянуть из раны гной. Впрочем, леди наверняка знает, что нужно брать с собой в таких случаях.

Однако Симм не шевелился.

– Ну, в чем дело? – нетерпеливо спросила Адель.

– Эта миссис Галлет ведьма, миледи.

Адель ахнула.

– Ведьма? Вы хотите сказать, знахарка? – осведомилась она с надеждой в голосе.

– Нет, миледи, ведьма. Наш лорд строго-настрого запретил ей появляться в замке.

– Почему?

– Эта женщина пыталась его околдовать, – пробормотал Симм, отвернувшись. – Видите вон тот дом неподалеку? Она живет там вместе с дочерью.

Адель посмотрела туда, куда указывал юноша, и заметила за окном слабый огонек, мерцавший в темноте декабрьской ночи.

– Тогда приведите сюда и ее дочь тоже. Умоляю вас, Симм! Нам нужно достать целебные травы, иначе Рейф может умереть.

Симм неуверенно переминался с ноги на ногу.

– Вы приказываете мне привести сюда заодно и Сэди Галлет? – спросил он таким тоном, словно Адель совершала большую ошибку.

– А почему бы нет? Или она тоже ведьма, как ее мать?

Юноша пожал плечами:

– Так говорят, миледи. И еще… она известна как самая красивая женщина во всей округе. – Он покраснел и смущенно уставился в пол.

Теперь Адель наконец поняла, в чем причина нерешительности Симма – с ее стороны неразумно приглашать в замок такую красавицу, чтобы ухаживать за возлюбленным. Однако она знала и то, что без лекарств Рейф умрет.

– Хорошо. Тогда пришлите сюда горничную, чтобы присмотреть за раненым, а мы с вами заглянем в лазарет. Я хочу убедиться, не смогу ли сделать что-нибудь сама, прежде чем посылать за миссис Галлет.

После того как Симм обложил Рейфа целой горой пуховых подушек, Адель приказала служанке накормить хозяина бульоном, а затем вышла в темный и холодный коридор замка. Вооруженные стражники с подозрением наблюдали за ней, недоумевая, как она здесь оказалась.

Симм быстро проводил ее в лазарет, расположенный в самом дальнем углу замка. Внутри нетопленой комнаты было холодно и сыро, влага из окружавшего замок рва просачивалась сквозь каменную кладку и стекала по стенам. Адель плотнее завернулась в плащ – хорошо еще, что она догадалась захватить его с собой. Держа в руке огарок свечи, девушка окинула взглядом ряды горшков и, к своей радости, обнаружила на одном из них надпись: «Мазь из примулы». Все здесь выглядело таким запущенным, что Адель приходилось сдувать с горшков пыль, чтобы прочесть слова на этикетках – едва различимые буквы, написанные мелким почерком. Кроме того, она нашла подвешенный к стропилам мешочек с головками мака и кадку с гусиным жиром для приготовления мазей. Адель удалось также откопать еще несколько мешочков, в которых, судя по запаху, хранились сухая герань, тысячелистник и лесная звездчатка.

– После того как миссис Галлет выгнали из замка, сюда никто не заходил, – извиняющимся тоном пояснил Симм, быстро убрав с глаз долой связку кроличьих лапок и нескольких дохлых жаб. Однако он оказался недостаточно проворным, чтобы спрятать сосуд, в котором в желтом растворе плавали мышиные трупы.

Адель тоже заметила их, хотя понятия не имела, для чего они здесь – вероятно, как принадлежности для ворожбы. Ей было неизвестно, какие еще ужасные открытия они могли сделать, роясь в грязи и паутине, но, судя по тому, что она уже видела, улики были явно против миссис Галлет. И все же…

– Как вы думаете, лорд Рейф очень рассердится, узнав, что я послала за этой женщиной? – спросила она у Симма.

Тот в ответ пожал плечами:

– Вполне возможно. Но если она спасет ему жизнь… Здешний священник уверял нас: если эта ведьма со своими колдовскими штучками останется в замке, мы все попадем в ад.

– И где сейчас этот священник?

– Умер еще в прошлом году, на праздник Сретенья.

Они обменялись понимающими взглядами.

– Идите и приведите сюда миссис Галлет.

– И мисс Сэди тоже?

Какое-то время Адель колебалась. Состояние Рейфа ухудшалось на глазах, и она была в таком отчаянии, что решила не обращать внимания на недобрые предчувствия.

– Да, если она хоть немного смыслит во врачевании.

Симм ушел, пообещав ей выбраться через боковые ворота так, чтобы его никто не заметил, а Адель вернулась обратно в спальню Рейфа, несколько раз свернув не в ту сторону, прежде чем ей удалось найти нужную дорогу. Гулкое эхо от шагов вызывало в ее душе суеверный страх, и она испытала настоящее облегчение, переступив порог освещенной комнаты хозяина замка.

Горничная была несказанно рада ее появлению, поскольку она так и не сумела накормить своего господина и теперь боялась, что ее накажут. Адель взяла эту задачу на себя, попросив девушку принести воды для умывания и чистую одежду. Та повиновалась, но ее малопочтительные манеры вызвали у Адель желание дать ей хорошую затрещину.

Адель насухо вытерла полотенцем подбородок Рейфа, по которому стекали струйки бульона. Зубы его до сих пор оставались плотно стиснутыми, и он отказывался их открыть. Она склонилась над ним, приглаживая его волосы, целуя в лоб, что-то нежно шепча ему на ухо, уговаривая, словно маленького ребенка… Сначала Рейф никак не отвечал, но постепенно расслабился, и по промелькнувшей на его губах улыбке ей стало ясно, что он все понял.

Адель ухитрилась-таки влить ему в рот несколько ложек бульона, массируя при этом шею, чтобы заставить его сделать глоток. Две ложки. Четыре. Затем его зубы снова сомкнулись, и он не съел больше ни капли. Она вздохнула, понимая, что Рейфу никогда не выздороветь, если он и дальше будет так скудно питаться. Она убрала подпиравшие его со всех сторон подушки и помогла прилечь, хотя и сомневалась в том, что ему вообще удастся заснуть с такой ужасной болью в спине. Лоб раненого был горячим, но Адель все же накрыла его одеялом, зная, что уже через несколько мгновений он начнет дрожать от холода.

Вернувшись к очагу, она выбрала из корзины, принесенной ею из лазарета, нужные травы. Гусиный жир после долгого пребывания на холоде стал таким жестким, что не годился для работы, и, чтобы его растопить, девушка поставила кадку поближе к камину. Затем она устало откинулась на подушки дивана и вскоре задремала.


Ее разбудило прикосновение чьего-то влажного холодного носа к ладони. Адель изумленно вскинула голову, увидев у себя на коленях знакомую черную голову и большие карие глаза, сочувственно смотревшие на нее.

– Вэл! – ахнула она, уверенная в том, что все это ей снится.

– Ну, давай смелее, дружок. Она уже не спит, – донесся откуда-то из тени ободряющий голос Адрика.

Взвизгнув от восторга, Вэл положил передние лапы на колени Адель и осторожно лизнул ее в щеку. По тому, как он размахивал хвостом, можно было судить о радости пса от встречи с хозяйкой, однако он явно сдерживал свой порыв, как будто понимал, что они находятся в комнате больного.

– Ах, милый мой, я вижу, ты уже совсем здоров! – прошептала Адель, осмотрев гладкую шкуру Вэла, после чего обхватила пса руками и прижала к себе. – Нам нужно благодарить за это нашего дорогого Адрика, – добавила она, обращаясь к лекарю, и тот в ответ смущенно отвел глаза в сторону. – Я признательна вам за то, что вы сумели поставить его на ноги. Вэл очень много для меня значит.

– Я знаю, миледи. Для меня было большим удовольствием ухаживать за вашим приятелем – так же как и за Лунным Светом, и за всеми остальными.

Глаза Адель вспыхнули.

– Значит, Лунный Свет тоже здесь! – воскликнула она. – О, Адрик, мне с трудом в это верится! Я могу увидеть его? – добавила она, едва сдерживая слезы при мысли о том, что оба ее любимца целы и невредимы.

– Да, конечно. Сегодня вечером, если захотите, но, будь я на вашем месте, я бы подождал – снаружи слишком холодно, да и время не самое подходящее для прогулок.

Адель улыбнулась, а Вэл между тем с довольным видом разлегся у ее ног.

– Адрик, идите к камину и погрейтесь, – предложила она.

– Дело в том, леди, что я должен вам еще кое-что сказать. Видите ли, я… я хочу взять в жены вашу Марджери… если только вы согласны.

– Согласна? Я просто счастлива и рада за вас обоих! – воскликнула Адель. – Значит, Марджери здесь… и Кейт тоже?

– Нет. Его светлость решил, что девочку лучше отправить назад, к матери, но Марджери здесь и по-прежнему готова служить при вас камеристкой, если вы не против. Она замечательная женщина, миледи, о большем я не мог бы и мечтать.

Когда Адрик удалился, Адель еще долго сидела перед камином, поглаживая голову Вэла и одновременно раздумывая над последними удивительными новостями. Она никак не ожидала, что оба ее любимца будут ждать ее здесь, а то обстоятельство, что Марджери вышла замуж за Адрика – того самого человека, который, по ее глубокому убеждению, спас жизнь Вэлу, – стало для нее самой большой радостью за все последние дни. Если бы только кто-нибудь совершил то же самое чудо для Рейфа!

Она бросила взгляд на постель, и ее хорошее настроение исчезло без следа. Рейф был очень плох – судя по тому, как беспокойно он метался по постели, его лихорадка не шла на убыль. Если она потеряет Рейфа, то все остальное в жизни утратит для нее смысл.

Некоторое время спустя дверь со скрипом распахнулась, и Вэл издал низкий предостерегающий рык. Какая-то женщина в шали тихо вошла в комнату, неся в руках плетеную корзину. Сквозь открытую дверь Адель могла заметить, как стражники из отряда Рейфа осеняли себя крестным знамением, когда гостья проследовала мимо. Ее сопровождала другая женщина, тоже в плаще, лицо которой было скрыто под темным капюшоном.

Адель быстро поднялась им навстречу.

– Пожалуйста, заходите, миссис Галлет. Мне нужны ваши познания, чтобы вылечить раны лорда Рейфа, – сказала она просто.

Старуха, прищурившись, взглянула на Адель сквозь облако жестких седых волос; на ее морщинистом лице была заметна явная враждебность.

– А ты кто такая? – осведомилась она и направилась шаркающей походкой к камину, чтобы согреться. – Надеюсь, не одна из этих потаскушек, которые шатаются по округе?

– Я – леди Сен-Клер и, уж конечно, не имею ничего общего с потаскушками, – ответила Адель возмущенно, выпрямившись во весь рост.

– Ба, да мы, я вижу, корчим из себя важную особу! – прокудахтала в ответ старуха. – Так или иначе, девушка, вид у тебя сегодня не ахти.

Пораженная правдой, содержавшейся в этом заявлении, Адель почувствовала, как ее щеки вспыхнули густым румянцем. Другая женщина между тем стояла в нерешительности в дверном проеме, пока старуха не поманила ее к себе:

– Заходи, дитя мое. С открытой дверью он может простудиться и умереть.

Адель в изумлении смотрела на прелестное видение, которое как будто вплыло в комнату. По всей вероятности, это и была Сэди Галлет. Теперь ей стало ясно, почему Симм так не хотел приводить ее сюда. Молодая женщина откинула капюшон, открывая копну курчавых темных волос. У нее была гладкая бронзовая кожа и большие, с поволокой карие глаза под тонкими полукружиями бровей. Ноздри ее слегка раздувались. Сэди отличалась какой-то странной, экзотической красотой – ничего подобного Адель никогда не случалось встречать раньше. У нее снова неприятно засосало под ложечкой. Разумеется, было бы гораздо разумнее не приглашать Сэди в замок. Адель сомневалась в том, что на всем свете найдется хотя бы один мужчина, у которого хватит духу отказать такой женщине в чем бы то ни было.

– И насколько тяжело ранен его светлость? – спросила Сэди у Адель, подойдя к камину, чтобы погреть руки. Голос ее оказался неожиданно мягким и мелодичным. Высокая и гибкая, как тростинка, она была в выцветшем фиолетовом платье под черной туникой, снежинки на которой при каждом ее шаге искрились и сверкали, отражая свет камина. Как Адель ни старалась, она не могла найти никаких изъянов ни в лице, ни в фигуре Сэди Галлет.

– У него глубокая ножевая рана в верхней части спины и несколько мелких порезов. Его бросает то в жар, то в холод, и все, что я ему давала, не помогает. Он почти ничего не ест.

– Черви съедают пораженную плоть, – высказала свою догадку миссис Галлет. Проковыляв к постели, она приложила голову к груди Рейфа.

– Легкие не задеты, – заявила она с удовлетворением в голосе. – Тут вам повезло.

– У матери настоящее чутье по части болезней, – пояснила Сэди Адель, которая с тревогой наблюдала за тем, как старуха приподняла веки Рейфа, заглянула ему в рот и пощупала пульс на шее. – Прежде я никогда вас здесь не встречала. Вы его жена? – спросила она, протянув длинные изящные пальцы поближе к пламени камина.

Адель вздрогнула, безошибочно почувствовав в голосе Сэди насмешку. Соперница тем временем критически рассматривала ее убогое платье, остановив взгляд на обтрепанном подоле юбки, где когда-то находилась богатая отделка.

– Нет, но надеюсь ею стать.

Сэди лукаво улыбнулась.

– Лорд Рейф нравится многим женщинам. Я когда-то тоже мечтала стать его невестой… – призналась она, явно гордясь произведенным впечатлением.

У Адель перехватило дух.

И как только она сразу не догадалась о том, что между Рейфом и Сэди Галлет есть некая связь? Редкая красота этой женщины и то обстоятельство, что она жила совсем недалеко от замка Рейфа, а также видимое нежелание Симма приводить ее сюда – все это, вместе взятое, должно было послужить достаточным предостережением, однако она по глупости своей даже не подумала о такой возможности.

Неожиданное открытие до такой степени потрясло Адель, что она тяжело опустилась на диван, пытаясь справиться с приступом дурноты. Лукавая улыбка на губах Сэди Галлет свидетельствовала о том, что она была вполне довольна произведенным эффектом.

Миссис Галлет тем временем приблизилась к камину и опустилась на корточки, роясь в своей корзине. Быстро подойдя к ней, Сэди ловко выхватила из груды какой-то сверток и передала его матери.

– Вы хотите, чтобы он жил? – внезапно осведомилась старуха, глядя прямо в глаза Адель.

– Разумеется! Именно поэтому я и послала за вами.

Старуха ухмыльнулась во весь свой беззубый рот:

– Люди далеко не всегда посылают за мной по этой причине. У меня есть снадобья, чтобы удовлетворить любое желание.

– Я прошу вас поставить его на ноги, и пусть он станет таким же здоровым и сильным, как прежде…

– О да, именно таким, как прежде, – поддержала ее Сэди с гортанным смешком.

– Тише, дитя мое, тебя никто не спрашивает, – оборвала дочь миссис Галлет. – Ты свою возможность уже упустила.

Уголки губ Сэди тотчас поползли вниз, и она замолчала.

– Вот что вам нужно сделать, милочка, – продолжала старуха, обращаясь к Адель, – перестаньте прикладывать холодные примочки, от них все равно нет никакого толку; да прикажите подбросить дров в камин. А еще закройте ставни и накройте его всеми покрывалами, какие только вам удастся найти, – волчьими шкурами, одеялами, всем чем угодно, лишь бы заставить его пропотеть. Затем дайте ему вот это, настоянное на вине. – Она вложила в руку Адель горсть измельченных в порошок трав. – Как только яд вместе с потом выйдет из его тела, он сразу пойдет на поправку.

Со слезами признательности Адель пожала шишковатую руку старухи. Миссис Галлет быстро перевернула руку Адель ладонью вверх и долго рассматривала ее прищуренными глазами, словно пытаясь что-то разглядеть на ней. Когда она наконец снова подняла голову, ее похожие на бусинки глаза были полны нескрываемого любопытства.

– В последнее время вам слишком много пришлось страдать, леди, и все ради того, чтобы наконец оказаться в этом месте. Теперь вы здесь. Его жизнь в ваших руках.

Слова странной гостьи не слишком удивили Адель.

– Я сделаю все так, как вы мне сказали, миссис Галлет. И я благодарю вас от всего сердца.

Старуха снова ухмыльнулась, выставляя напоказ единственный почерневший зуб.

– Будьте осторожны. Вам придется приложить много усилий, если вы хотите занять свое законное место в замке. Некоторые из живущих здесь при первой же возможности попытаются выставить вас за дверь, и на сей раз он не сможет вам помочь.

Адель постаралась получше запомнить данный ей совет.

– Разумеется, никто из слуг не будет относиться ко мне с должным уважением, пока я не сниму с себя эти лохмотья.

В действительности ей не было нужды оставаться в лохмотьях, тем более что ее собственные сундуки уже прибыли в Фордем, но теперь, когда Рейф находился между жизнью и смертью, у нее просто не хватало ни времени, ни желания на то, чтобы переодеться.

Миссис Галлет снова подошла к постели Рейфа, все еще временами дергавшегося от боли, и, склонившись над ним, пробормотала что-то неразборчивое, одновременно водя руками сначала над его головой, потом над сердцем и затем вдоль всего тела. Она принялась мурлыкать себе под нос какую-то мелодию; голос ее казался все более и более неестественным, и Адель с растущей тревогой прислушивалась к странным, незнакомым словам, разрываясь между велением догм церкви и отчаянным желанием спасти жизнь возлюбленного. Она едва удержалась от того, чтобы не перекреститься, как те суеверные солдаты, которые ожидали снаружи. Вся комната наполнилась невидимой энергией, и это лишний раз убеждало Адель в том, что старуха занималась ворожбой. Она не без некоторого страха наблюдала за миссис Галлет, а затем, мельком взглянув на Сэди, заметила, что та смотрит на нее с насмешливой улыбкой на губах. Очевидно, от внимания красавицы не ускользнула борьба, происходившая в ее душе.

Наконец миссис Галлет отвернулась от кровати и перевела взгляд с одной молодой женщины на другую, словно почувствовав напряжение, нараставшее между ними.

– Вы еще не приказали добавить побольше дров в камин, леди? – обратилась она к Адель, прервав их безмолвное противостояние. – Так сделайте это. И как только кризис минует, дайте ему несколько ложек. – Знахарка сунула в руку Адель непонятно откуда взявшийся горшочек с темной вязкой жидкостью – по всей видимости, прежде она прятала его где-то в складках одежды.

Обе гостьи, одевшись и прихватив с собой корзину, направились к выходу. Вэл молча наблюдал за ними со своего поста возле дивана, не приветствуя их, как друзей, но и не рыча, как на врагов, словно тоже был околдован.

– Вы вернетесь завтра? – спросила Адель.

– Я буду здесь, когда придет пора, леди, – ответила старуха и распахнула дверь, впуская в комнату поток холодного воздуха.

По шарканью и глухим ударам Адель догадалась, что стражники все это время подслушивали за дверью. Теперь они поспешили убраться с пути обеих женщин, опасаясь даже случайно прикоснуться к ним. При виде их испуга у миссис Галлет вырвался кудахтающий смешок – она простерла вперед правую руку, указывая на каждого из мужчин по очереди и бормоча себе под нос какую-то тарабарщину. Глаза солдат чуть не вылезли из орбит от ужаса; те из них, кто стоял ближе других к ведьме, истово перекрестились, прижавшись спинами к каменной стене, уверенные в том, что на них пытаются навести злые чары. Еще долгое время после ухода старухи ее диковатый смех эхом разносился по коридору, и от этого жуткого звука по спине Адель пробегали мурашки.

Теперь, когда мать и дочь Галлет покинули комнату, солдаты, нахмурившись, смотрели в ее сторону и их лица выражали явную враждебность: ведь это она послала за ведьмами. Решившись прибегнуть к помощи дьявола, не была ли она сама созданием тьмы? Адель без труда прочла их мысли, и холодный ужас сковал все ее существо. Если эти люди, поддавшись предрассудкам, вышвырнут ее вон из замка, то Рейф почти наверняка умрет.

– Симм! – крикнула она, тщетно пытаясь отыскать среди серых физиономий, смотревших на нее из полумрака, румяное лицо оруженосца. Однако Симм не явился на ее зов и никто не предложил его привести.

Неожиданно голос Адель стал резким от гнева:

– Вы что, оглохли? Немедленно приведите сюда Симма, Адрика, Айво и его брата! – В порыве вдохновения она перечислила тех из людей Рейфа, кто сопровождал их в недавнем путешествии.

Солдаты переглянулись, удивленные тем, что Адель знала имена их товарищей. Была ли эта женщина обычной непотребной девкой из тех, что увивались за проходившими мимо войсками, или она действительно та, за кого себя выдает?

– Если вы хотите, чтобы ваш господин дожил до утра, делайте то, что вам говорят, – прибавила Адель, понизив голос и заставив его эхом разноситься по коридору. Как она и надеялась, этого предостережения оказалось для них достаточно. Самый младший из солдат тут же сорвался с места и бросился на поиски названных ею людей. Адель коротко кивнула в знак одобрения и, отступив в комнату, закрыла за собой дверь.

Оказавшись за надежными стенами спальни, она устало прислонилась к стене, пытаясь выровнять дыхание. Еще немного, и ее могли бы вышвырнуть в ночь вместе с двумя ведьмами.

Наскоро пробормотав благодарственную молитву, Адель взялась за дело. Рядом с камином уже лежала груда запасенных дров, и она до отказа набила ими камин, а из сундука достала шерстяные одеяла и волчью шкуру, намереваясь вывести вместе с потом яд из тела больного. Адель не знала, поможет ли это Рейфу или, напротив, только ухудшит его состояние, однако решила последовать советам миссис Галлет, поскольку никакого иного выхода у нее не оставалось.

Звук стремительно приближавшихся шагов за дверью сообщил ей о том, что мужчины уже здесь. Адель не стала тратить зря время и, распахнув дверь, почти втолкнула их в комнату, после чего снова тщательно закрыла дверь, чтобы избежать любопытных глаз и ушей.

– Как он, миледи? – с тревогой спросил Адрик.

Она молча покачала головой. Глаза Симма наполнились слезами. Оруженосец приблизился к постели и тут же искоса посмотрел на Адель, заметив, что она набросила на и без того вспотевшего Рейфа еще несколько одеял.

Адель коротко объяснила мужчинам, что от них требовалось. Айво утвердительно кивнул: он уже слышал о том, что подобный способ применялся, и не без успеха, во Франции, когда он в последний раз там был. Все сошлись на том, что попробовать стоит, поскольку прочие средства оказались бесполезными.

– Значит, нам нужно заставить его пропотеть, чтобы вывести яд? – спросил Симм с сомнением в голосе. Ему одному было известно, что этот новый и не совсем обычный род лечения был предписан старухой Галлет. До сих пор, кроме него, никто не догадывался о том, что Адель обращалась за советом к ведьме. Однако Адрик и Айво недолго будут оставаться в неведении: остальные солдаты быстро разнесут слух по всему замку. А пока Симм готов был сделать все, что в его силах, чтобы помочь Адель спасти жизнь своего господина.

В комнате становилось все жарче, так что скоро лица присутствующих покрылись испариной. Мужчины во главе с Адриком принесли две жаровни с углем, а также новый запас дров, чтобы постоянно подбрасывать их в камин. Заметно оживившийся Вэл сопровождал группу из комнаты больного вниз по лестнице в темноту ночи и обратно.

Адель чувствовала себя настолько изнуренной, что на короткое время задремала, прислонившись к краю кровати Рейфа. Позже, когда она прилегла на диван, надеясь немного отдохнуть, ее место у постели больного занял Симм.

Они попеременно дежурили всю ночь до тех пор, пока комната вокруг Адель не превратилась в одно расплывчатое пятно из взметавшихся вверх языков пламени и спертого воздуха, такого горячего, что им было трудно дышать. Мужчины сбросили с себя туники и, обнаженные до пояса, энергично работали, поддерживая огонь в камине и время от времени переворачивая своего хозяина, чтобы сменить мокрые простыни. Когда глубокой ночью Адель, проснувшись, увидела озаренную зловещим багровым светом комнату и гигантские черные тени на стене, на какой-то миг ей даже почудилось, что она умерла и попала в ад.

Уже наступило утро, когда Симм разбудил ее, осторожно тряся за плечо:

– Посмотрите сюда, миледи. Вам не кажется, что ему стало лучше?

Адель с затуманенным взором проследовала за ним к постели. Свечи на сундуке превратились в огарки, однако оранжевое пламя камина давало достаточно света, чтобы можно было видеть все, что делалось вокруг. Когда Адель опустила глаза, сердце в ее груди на миг остановилось – ей показалось, что Рейф умер! Его красивое лицо покрылось восковой бледностью, глаза закрылись, руки лежали неподвижно на груди, и больше всего он напоминал сейчас покойника, приготовленного к погребению. Она зажала ладонью рот, чтобы сдержать крик отчаяния, но Симм неожиданно улыбнулся и показал ей пальцем на больного. Только теперь Адель поняла, что он имел в виду – дыхание Рейфа стало ровным! Когда она положила руку на его лоб, кожа была влажной и липкой на ощупь, однако лихорадка исчезла.

– О Господи! – воскликнула Адель, бросившись к юноше, чтобы обнять его. – У нас получилось! Адрик, Айво, идите скорее сюда!

Мужчины тут же повскакали с мест и бросились к постели; за ними вприпрыжку бежал Вэл. Когда они взглянули на своего неподвижно лежавшего хозяина, их первой реакцией был ужас… но тут веки Рейфа дрогнули и он открыл глаза.

Взобравшись поверх груды покрывал, Вэл потерся носом о его руку и осторожно лизнул ее. Все дружно ахнули, когда де Монфор в ответ на приветствие пса едва заметно улыбнулся.

Адель попыталась вспомнить, что следует делать теперь, когда кризис миновал, и тут ей на память пришел горшочек с черной смесью, которую оставила, уходя, миссис Галлет.

Вязкая жидкость имела отвратительный запах свернувшейся крови и какой-то горькой травы, название которой Адель не могла определить; тем не менее она уселась на кровать рядом с Рейфом и при помощи маленькой ложки влила ему в рот немного снадобья. Глаза его снова приоткрылись, а из груди вырвался возглас удивления.

Адель сжала его пальцы и поднесла их к губам, чтобы поцеловать.

– Выпей это, любимый, и тебе сразу станет лучше, – уговаривала она. К ее радости, Рейф послушно открыл рот, хотя и гримасничал, как ребенок, после каждой ложки. Спустя несколько минут он уже крепко спал. Адель не знала, следовало ли ей убрать лишние покрывала прямо сейчас или подождать, пока не пройдет лихорадка. Она приказала Адрику убавить огонь в камине и приоткрыть ставни, чтобы впустить в комнату свежий воздух декабрьского утра.

Сознание того, что худшее для Рейфа осталось позади, явилось для Адель большим облегчением: она чувствовала, как напряжение в ее ногах и спине постепенно ослабевает. Ей снова припомнились жуткие сцены прошедшей ночи: обнаженные до пояса, потные мужчины, подбрасывающие дрова в камин до тех пор, пока воздух в спальне не становился невыносимо душным и они едва могли дышать. То было поистине адское зрелище, но теперь Божьей милостью опасность миновала, и Адель даже прочла благодарственную молитву за избавление Рейфа. Пока все шло именно так, как и предсказывала миссис Галлет: как только кризис остался позади, Рейф быстро пошел на поправку.

Ночь выдалась безлунной и ветреной; Адель знала, что существовала особая примета, связанная с такой погодой, однако сейчас она чувствовала себя слишком утомленной, чтобы ее припомнить. Все, кроме Симма, уже разошлись по своим комнатам. Верный оруженосец Рейфа спал рядом с его постелью, а Вэл уютно пристроился у него под боком.

Понимая, что после полной хлопот ночи в жарко натопленном помещении вид у нее должен быть даже более жалким, чем накануне вечером, Адель попыталась заплести свои растрепанные волосы в косу, однако из-за отсутствия гребня ее усилия оказались напрасными. В это время раздался легкий стук в дверь и, открыв ее, Адель увидела перед собой Марджери. Обе женщины обнялись, заливаясь слезами радости. Марджери принесла с собой чистую рубаху, шерстяное платье, чулки, туфли и, что самое главное, собственный гребень Адель.

– Меня прислал Адрик, миледи.

Дав возможность Адель умыться и расчесывая ее густые темно-рыжие волосы, Марджери с восторгом рассказывала о своем замужестве. Правда, по ее словам, она до сих пор чувствовала себя неловко, поскольку так и не испросила разрешения на брак у своей госпожи. Адель с улыбкой заверила горничную в том, что та не могла выбрать себе лучшего мужа, чем Адрик, и что видеть их счастливыми является для нее самой приятной из всех неожиданностей.

Переодевшись в рубаху и платье, Адель сразу же почувствовала себя на голову выше. До чего же хорошо снова выглядеть чистой и причесанной! Когда она поднялась с кресла, темно-зеленая шерсть ниспадала красивыми складками к ее ногам. Марджери принесла с собой простой обруч из переплетенных пурпурных и светло-лиловых лент, чтобы закрепить на лбу полупрозрачную вуаль цвета морской волны. Затем с проворством, достойным ярмарочного фокусника, она достала из подвесного кармана зеркало.

Адель пристально разглядывала свое отражение в ярком свете камина и новых свечей, которые принесла с собой Марджери. Несмотря на то что черты ее лица остались такими же, какими они ей запомнились, она обнаружила в нем такую перемену, что ей казалось, будто перед ней незнакомка. Очертания ее подбородка и скул стали резче, а в зеленых глазах появился стальной блеск, которого она никогда не замечала прежде. Эта перемена была вызвана ее нелегкой жизнью. Хотя в действительности с начала ее странствий прошло не больше года, Адель за это время стала намного старше, завершив переход от юности к зрелой женственности.

Она разбудила Симма, но тот не желал даже ненадолго отойти от постели хозяина, чтобы перекусить, поэтому Марджери пришлось силой вытолкать его за дверь: юноше просто необходимо было подкрепиться.

Следующим появился Уиллет, личный слуга Рейфа, которого прислал сюда Артур, чтобы он побрил своего господина. Одна нога Уиллета была покалечена, поэтому обычно он не сопровождал Рейфа в походах, прислуживая ему лишь тогда, когда его лорд находился в замке. Он даже не подозревал о том, что Рейф был в спальне не один, и потому очень удивился, застав там незнакомую леди и ее горничную. Уиллет отвесил Адель вежливый поклон, и она сразу поинтересовалась, что именно ему сообщили о хозяине.

– Только то, что лорд Рейф был ранен, – ответил Уиллет, бросив взгляд в сторону кровати. – Я еще никогда не видел его таким бледным.

– Ну разумеется, он еще никогда таким не был, ты, олух царя небесного. – Марджери подтолкнула слугу к постели: – Брей его поскорее, а потом убирайся.

Пока Уиллет занимался своим делом, обе женщины связали в узел использованное белье и подготовили новую смену простыней и наволочек для кровати больного. Рейф без возражений дал слуге побрить себя и расчесать волосы.

Не успел Уиллет промыть в воде бритву и объявить, что его задача выполнена, как из коридора послышались тяжелые шаги; затем в комнату без лишних церемоний вошли трое мужчин во главе с Артуром, который с недоумением уставился на Адель – он едва узнал ее в новом наряде. Двое его спутников также замерли на месте, не сводя глаз с Адель. То были молодой священник в сутане, который явился сюда, чтобы исповедать и соборовать лорда де Монфора, и местный лекарь, державший склянку со скользкими тварями, служившими орудиями его ремесла и явно принесенными им для того, чтобы высосать из Рейфа последнюю кровь.

– С дороги, женщина! – приказал Артур, едва к нему вернулось самообладание. – Мы здесь для того, чтобы позаботиться о нашем господине.

– Сегодня ночью кризис миновал. Разве вы не видите, что лорду Рейфу намного лучше?

Мажордом перевел взгляд с Адель на Уиллета, который в нерешительности стоял возле постели хозяина, не зная, остаться ли ему или уйти.

– Что ж, парень, впервые в жизни ты сделал все так, как тебе приказали. А теперь отдай мне бритву – она пригодится для того, чтобы вскрыть ему вену.

– Нет! Ни в коем случае нельзя пускать ему кровь! – в ужасе вскричала Адель. – Он и так потерял ее слишком много. Именно поэтому он такой бледный. Если вы сделаете ему кровопускание, вы погубите его!

– Сядьте и не вмешивайтесь не в свое дело. Мы сами разберемся, что к чему, – решительным тоном заявил Артур и поспешил вперед, сделав знак лекарю следовать за ним вместе с миской и кувшином.

Врач, похоже, не знал, как ему поступить, и остановился на полпути между дверью и кроватью. Священник, однако, испытывал меньше колебаний и надел на шею фиолетовую столу,[5] готовясь совершить над умирающим последние церковные обряды.

Адель оставалась на своем посту рядом с Рейфом, убежденная в том, что если ему вскроют вену, это может оказаться для него роковым. Несмотря на то что в те времена такое лечение было в большом ходу, кровопускание всегда казалось ей бессмыслицей, в особенности когда пациент и без того уже ослабел от потери крови.

– Вы, святой отец, можете приблизиться, – произнесла она с улыбкой, жестом подзывая к себе священника. По крайней мере молитвы не могли принести Рейфу вреда. Адель с беспокойством спрашивала себя, известно ли присутствующим о том, что она посылала за миссис Галлет. Заметив неприкрытую враждебность на лице Артура, Адель снова вспомнила предостережение старухи о том, что, если она не проявит достаточно твердости, ее просто вышвырнут вон из замка.

Артур и лекарь перешли на другую сторону комнаты, и Уиллет присоединился к ним, давая возможность священнику без помех исполнить свой долг.

В самой середине обряда Рейф, по-видимому, понял, что за молитвы произносятся над ним. Губы его шевелились, пока он чуть слышно повторял за священником латинские слова. Он даже исповедался в грехах, хотя молодому священнику пришлось наклониться пониже, чтобы расслышать его бормотание.

Адель хотела было указать на вновь обретенную силу Рейфа как на еще одно свидетельство достигнутых ею успехов в лечении, однако ей хватило одного взгляда на плотно сжатые губы мажордома, чтобы понять всю бессмысленность подобного шага.

Как только таинство было совершено, священник благословил всех присутствующих в комнате и извинился перед ними за то, что вынужден уйти, поскольку у него есть неотложные дела. Адель открыла перед ним дверь и приказала одному из стражников проводить служителя церкви до ворот замка. Такой поворот событий явно вызвал у Артура досаду, поскольку он до сих пор считал, что Адель не обладает никакой властью; теперь же перед ним было явное доказательство обратного. Он собирался уже утром выставить ее из Фордема, но, едва войдя в спальню хозяина, обнаружил, что женщина, которую он принимал за обыкновенную прислугу, прикидывавшуюся важной особой, действительно оказалась той, за кого себя выдавала, – а именно леди Сен-Клер. Что еще хуже, сундуки и прочие вещи, принадлежавшие даме с этим именем, прибыли в Фордем еще несколько месяцев назад. Великолепный мерин, находившийся в конюшне замка, и огромный черный пес, наблюдавший за ним из угла, также, по слухам, принадлежали этой загадочной леди.

Рейф между тем порывался что-то сказать, и Адель наклонилась к нему поближе, умышленно повернувшись при этом спиной к разгневанному мажордому.

– Я умираю? – спросил Рейф, видимо, осознав, что его только что соборовали. Слишком часто ему приходилось слышать слова последнего обряда, произносимые над телами его умирающих соратников.

– Нет, дорогой, тебе сегодня намного лучше, – заверила его Адель.

– Ах, милорд! – воскликнул Артур, поспешив к постели и довольно грубо оттолкнув в сторону Адель. – Я привел сюда лекаря Роджера, чтобы он вами занялся.

Лекарь снова выступил вперед, держа наготове кувшин с пиявками и миску, в которую собирали кровь. Артур уже хотел было закатать рукав Рейфа…

– Нет! Прекратите сейчас же! Я запрещаю вам! – Адель решила пустить в ход все влияние, которым обладала.

Лекарь тотчас отступил назад, безошибочно почувствовав в ее тоне властные нотки, а лицо Артура побагровело; казалось, он вот-вот взорвется.

– Черт бы вас побрал, несносная женщина! Перестаньте стоять у меня на пути, иначе я прикажу выставить вас из замка. Если мой господин умрет, то только по вашей вине.

Со стороны постели послышался слабый, но безошибочно различимый смешок.

– Ну, Артур, приятель, с таким собеседником, как ты, и впрямь не соскучишься. Неужели я так близок к тому, чтобы встретить старуху с косой?

Смутившись, Артур, запинаясь, начал бормотать извинения: в приступе гнева он совсем забыл о том, что хозяин мог слышать каждое его слово.

– И не будь так суров со служанкой, – слабым голосом добавил Рейф. – Наверняка бедняжка делает то, что считает нужным.

– Он говорит не со служанкой. – Адель метнула на Артура гневный взгляд. – Твоему мажордому доставляет большое удовольствие оскорблять меня.

– Адель? – спросил Рейф, пытаясь сесть. – Неужели это в самом деле ты?

– Да, это я, – прошептала она, опустившись рядом с ним на колени и взяв его за руку. – Они хотят пустить тебе кровь, а я не позволяю им этого сделать. На мой взгляд, это было бы просто глупостью. У меня есть целебный бальзам…

– Да, полученный из рук ведьмы. Мы не потерпим здесь никакого колдовства, – прогремел Артур; воспользовавшись удобным случаем, он снова выступил вперед.

Все глаза были прикованы к Адель; и тут она заметила Симма, стоявшего в дверном проеме. Прежде чем он успел признаться в том, что ходил за миссис Галлет, Адель произнесла:

– Я послала за знахаркой, поскольку у меня больше не осталось лекарств, чтобы обработать твои раны. Она дала мне хороший совет да еще настойку, которая и совершила это чудо.

– Так это правда, что ты посылала за старой ведьмой? – спросил Рейф, голос которого вновь обрел силу.

– Нет, я посылала за целительницей. Хотя, по правде говоря, я обратилась бы к кому угодно, лишь бы спасти твою жизнь.

– Милорд, вы же сами запретили этой старой карге переступать порог замка!

Рейф утвердительно кивнул в ответ на напоминание Артура и повернулся на постели так, чтобы видеть окно, сквозь которое в спальню проникал серый утренний свет.

– Верно, я запретил ей приходить сюда, – прохрипел он; горло его саднило так, что он едва мог говорить. – Но если ее бальзам действительно помог, думаю, на сей раз мы можем посмотреть на это сквозь пальцы. Я благодарен Богу уже за то, что он дал мне возможность дожить до этого дня.

Воспользовавшись временным затишьем, Марджери приблизилась к лекарю и схватила его за руку.

– Пожалуй, тебе лучше уйти, парень, ты слишком скверно пахнешь, чтобы находиться в комнате больного, – добавила она, презрительно фыркнув. – Раз моя госпожа говорит, что в тебе нет нужды, значит, так оно и есть.

Артур и лекарь дружно запротестовали, обратившись за поддержкой к хозяину.

– Но, милорд, кровопускание является в таких случаях единственно верным лечением, – непререкаемым тоном напомнил ему Артур.

– Если леди Адель думает иначе, я уверен в том, что она права, – спокойно ответил Рейф.

Окончательно посрамленный этими словами, мажордом довольно нелюбезно откланялся и покинул комнату, увлекая за собой Уиллета и лекаря. Последний при этом долго извинялся перед ее светлостью за причиненное беспокойство. Этот человек явно рассчитывал в дальнейшем иметь дело со знатью, платившей ему за услуги звонкой монетой, в отличие от деревенских жителей, которые обычно возмещали свои долги буханками хлеба и бочонками со свиным салом.

Когда мужчины вышли, Адель и Марджери охватило настоящее ликование. Рейф, однако, чувствовал себя достаточно окрепшим и не хотел принимать лекарство не глядя.

– Это что еще за гадость? – Он указал на зловонную бурду, которую Адель пыталась ему дать.

– Не знаю, но от нее тебе уже стало лучше. Пожалуйста, открой рот.

– Она пахнет хуже коровьего навоза, а вкус у нее, как…

Адель быстро сунула ложку между его зубов, и Рейф сморщился, почувствовав у себя в горле вязкую жидкость. Предыдущие дозы оказали на больного такое благотворное действие, что Адель на этот раз решила дать ему еще одну ложку и, как только больной снова открыл рот, собираясь возразить, влила ему в горло лекарство. После второй дозы Рейф поднял руку, чтобы ее остановить, и это резкое движение заставило его вздрогнуть от боли.

– Хватит! Ты хуже того лекаря – вместо того чтобы пустить мне кровь, хочешь меня отравить! Какой сейчас день, нет, какой месяц? У меня такое ощущение, словно я несколько недель провел в чистилище…

– На дворе пока еще декабрь, но какой именно день, сказать не могу, – призналась Адель. После той кошмарной схватки, когда кинжал Йейтса вонзился в спину Рейфа, все дни слились для нее в один сплошной поток, так что она не знала, когда кончался один и начинался другой.

– Мне до сих пор не верится, что ты здесь, со мной. Наконец-то жизнь начинает возвращаться в прежнее русло. Как тебе удалось доставить меня в Фордем?

– Джералд Монсорель помог мне привезти тебя в замок. Мы думали, что дома тебе сразу станет лучше, но в дороге твои раны воспалились и у тебя началась лихорадка.

– О, такое случается со мной не в первый раз, и до сих пор мне всегда удавалось выкарабкаться. – Рейф небрежно махнул рукой, не без труда усевшись на постели и прислонившись спиной к груде пуховых подушек. Симм все еще ждал у двери, и Рейф сделал знак юноше подойти.

– Сюда, мой мальчик. Дай мне взглянуть на тебя.

Молодой человек чуть не заплакал от радости, увидев, что его господин восстал из мертвых, однако то обстоятельство, что именно он ходил за миссис Галлет, до сих пор тяжким бременем лежало на его совести.

– Вы не должны винить леди Адель, милорд. Это я посоветовал ей послать за ведьмой.

– Теперь это уже не важно: разумеется, нелепые заклинания не помогают, но по крайней мере некоторые из бальзамов оказывают свое действие. Я – живое тому доказательство, – добавил Рейф, к которому, судя по всему, уже вернулась его прежняя жизнерадостность.

Загрузка...