Меч и пламя

Глава 3

Адель едва удержалась от соблазна поведать о своем открытии Бохану, который, сидя за столом, слизывал капельки вина с пальцев и одновременно раздавал приказы направо и налево. Накануне он привез с собой своих лучших соколов из Майерли, где они временно содержались до тех пор, пока для них не подготовят надлежащие условия в Эстерволде. Понадобилось долго чистить и скрести ранее никем не занятые клетки, чтобы поместить в них его драгоценных птиц.

Потягивая эль из кубка, Адель все же решила держать свой секрет при себе. Очень скоро Джос вернется домой, и их жизнь снова войдет в привычное русло. Тем не менее смутное чувство тревоги не покидало ее. С Джосом-мужчиной не так-то легко будет сладить: он может оказаться недальновидным или не слишком разумным управляющим. И все равно Джос – законный владелец замка и имеет право распоряжаться им так, как считает нужным.

Бохан вытер руки о подол туники, поерзал в кресле и громко рыгнул, на что Адель даже не обратила внимания, так как в это утро чувствовала себя бесконечно далекой от несносного кастеляна и окружавшей его вечной суеты. Правда, чуть раньше она уже успела встретиться с Седриком, деревенским старостой, чтобы выслушать его сетования. Адель с радостью поделилась бы с ним своей тайной, поскольку Седрик тоже любил Джоса, однако не посмела нарушить слово, данное брату, из страха навлечь на него беду; поэтому она только заверила старосту, что все его жалобы будут переданы по назначению. На самом же деле ею владело тягостное чувство собственного бессилия что-либо исправить. Бохан не замедлил ввести в поместье новые порядки, требуя с крестьян все новые и новые повинности и одновременно урезая их привилегии.

– Лорд Бохан, жители деревни находят ваши перемены слишком скорыми и суровыми. Быть может, вы пересмотрите хотя бы часть ваших распоряжений? – Адель очень нелегко было произнести эти слова.

– Я ничего не намерен пересматривать, не то эти ленивые ублюдки станут безнаказанно убивать и целыми днями просиживать зады, вместо того чтобы трудиться. Вы дали им слишком много воли.

– Мы прекрасно со всем справлялись до вашего появления.

– Вот именно – справлялись. – Бохан презрительно ухмыльнулся. – Кроме того, леди, вас это больше не должно заботить – у барона де Монфора есть для вас новости, которые, могу вас заверить, полностью изменят ваш взгляд на вещи.

Последние слова кастеляна сопровождались злорадным смешком, и у Адель неприятно засосало под ложечкой. Тем временем Бохан вышел из-за стола и крикнул своим людям, чтобы те следовали за ним; но вместо того, чтобы выйти из зала, они все вместе с громким топотом поднялись наверх, к апартаментам хозяина замка.

Адель заметила, что де Монфор с решительным видом направляется к ней. Она недоумевала, какую еще новую каверзу приготовили ей на этот раз. Если бы только Джос вернулся домой, вместо того чтобы скрываться в лесу, словно изгой, с этим фарсом уже давно было бы покончено раз и навсегда. По ее телу пробежала холодная дрожь. Неужели де Монфору удалось найти ее брата? Не потому ли он взял с собой оружие, как перед битвой?

– Леди Адель, мне необходимо поговорить с вами наедине.

– Да. Лорд Бохан уже успел меня подготовить.

– Вот как? Тем лучше. Давайте только найдем местечко потише.

Адель направилась к лестнице, но де Монфор подхватил ее под руку:

– Нет, не туда. Люди Бохана производят там, наверху, слишком много шума. Лучше пойдемте со мной во двор. Вот ваш плащ.

Его слова удивили Адель, однако она без возражений позволила ему накинуть плащ себе на плечи. Как этот плащ попал к де Монфору? Взял ли он его сам в ее спальне или послал за ним одну из камеристок? Как ни странно, с тех пор как Адель утром спустилась вниз, она еще не видела ни Кейт, ни Марджери.

Они вышли во двор. В тусклом свете зимнего солнца покрывавший землю иней искрился мириадами драгоценных камней. Ветра почти не было, и это делало прогулку в защищенной высокими стенами части двора еще более приятной.

– Итак, что именно вам сказал Бохан?

– Что у вас есть для меня новости, которые полностью изменят мой взгляд на вещи.

Де Монфор вздохнул:

– Что ж, пожалуй. – Он подвел ее к каменной скамейке, откуда был хорошо виден небольшой садик, уютно пристроившийся в углу между стенами. Когда-то ухоженный клочок земли давно уже зарос сорняками. Адель различила звон от ударов молота и стук копыт, сопровождаемый дружным фырканьем и ржанием лошадей, которых готовили к долгому путешествию.

– Похоже, вы собираетесь уезжать, – произнесла она, усевшись на скамейку и подложив под себя плащ, поскольку сидеть на голом камне было слишком холодно.

– Да. Сегодня, если получится.

По какой-то непонятной причине при этом известии внутри у нее все оборвалось. Ей не хотелось, чтобы он уезжал, хотя она и не могла объяснить почему.

– Так скоро!

– Вы правы, леди Адель, и я приношу вам свои извинения. Видите ли, я должен был вам кое-что сообщить, однако до сих пор не мог найти нужные слова. – Рейф сделал паузу, глядя в сторону двора и делая вид, будто все его внимание поглощено тем, как солдаты грузят вещи на повозки.

Адель терпеливо ждала: почему-то ей казалось, что новость, какой бы она ни была, не имеет отношения к Джосу; однако ее смущало то, что выражение лица де Монфора было мрачным, а его губы сжались в тонкую линию.

– Вы оставляете меня на милость Бохана, и это уязвляет вашу совесть? – подсказала она.

Он усмехнулся, сбитый с толку ее вопросом:

– Стало быть, вы все еще верите, что у меня есть совесть? Должен признаться, я удивлен. Нет, леди, оставлять вас на милость Бохана не входит в мои намерения.

– Что же тогда? Если вы уезжаете сегодня, других объяснений быть не может.

Рейф пододвинулся к ней, так что тепло могучего тела обдало Адель приятной волной, заставив с особенной остротой ощутить его близость. Он не отрываясь смотрел на нее, и она вдруг заметила в его глазах сочувствие. А может быть, это была жалость? Она еще слишком плохо его знала, чтобы дать верный ответ, однако сердце в ее груди невольно встрепенулось.

– Леди Адель, в письме, полученном вами от короля, упоминалось что-нибудь о его опеке над вами?

Она помнила содержание письма, но так и не поняла до конца его смысл.

– Да… и что из того?

Де Монфор вздохнул и принялся шаркать сапогом по гравию, пытаясь подобрать подходящие слова для ответа.

– Леди Адель, король Иоанн устроил ваш брак. Я здесь для того, чтобы препроводить вас к вашему будущему супругу. Мы уезжаем сегодня же.

С губ Адель сорвался сдавленный крик. У нее возникло ощущение, словно кто-то вдруг выбил почву у нее из-под ног.

– Что такое?

– Мне очень жаль, но у меня нет выбора. Конечно, мне не следовало откладывать этот разговор до самого последнего момента, но я просто не знал, как вам об этом сказать.

– Я никуда не поеду! И я не собираюсь выходить замуж – тем более за человека, которого выбрал для меня король. Кто он, собственно, такой?

– Хью д’Авранш.

– Как вы сказали?

– Д’Авранш. Он недавно унаследовал замок своего дяди недалеко от Ботри. Теперь он один из фаворитов короля… о, леди, прошу вас!

Вскочив на ноги, Адель смерила его гневным взглядом; руки ее под складками плаща сжались в кулаки.

– Не поеду! Вы поняли меня? Вы не имеете никакого права заставлять меня выходить замуж против моей воли. Разве мало того, что нам навязали Бохана, так теперь еще и это! Я вам не какая-нибудь рабыня, которой его светлость может распоряжаться, словно движимым имуществом, а женщина из благородной семьи. Это мой замок, и я отказываюсь выходить замуж иначе, как по собственному выбору.

– Король вправе поступать со своей подопечной так, как считает нужным. Вас предложили этому человеку в качестве награды за важную услугу – если угодно, приза.

– Я не намерена становиться трофеем ни для одного мужчины. Нет и еще раз нет! Так и передайте вашему королю.

– Ваши вещи уже упакованы в сундуки и погружены на повозки. – Де Монфор поднялся со скамьи и встал рядом с ней. Несмотря на то что его отделяли от Адель несколько футов, он буквально подавлял ее собою. Всемогущий сюзерен, отвратительное олицетворение королевской воли, который явился сюда для того, чтобы навеки лишить ее счастья…

– Я ненавижу короля!

– В чем вы не одиноки, леди; однако это не освобождает меня от обязанности исполнить свой долг до конца. Я уже извинился перед вами за то, что так долго откладывал этот разговор. По крайней мере теперь вам не придется терпеть присутствие Бохана…

Она бросила на него злобный взгляд:

– Тоже мне утешение! Без сомнения, тот, кого прочат мне в мужья, ничуть не менее омерзителен.

Де Монфор ничего не ответил и отвернулся, однако по его молчанию Адель поняла: ее догадка оказалась верной.

– А если я откажусь ехать с вами?

– Тогда вас свяжут и увезут в качестве пленницы… но вы все равно поедете! Пожалуйста, леди, не вынуждайте меня прибегать к крайним мерам. Вы должны понимать, что у меня нет выбора: я обязан подчиняться приказам короля.

– Вы возьмете меня в качестве пленницы? – Она даже ахнула от изумления.

– Да… если придется.

Адель с трудом верила своим ушам: как такое могло произойти всего лишь за короткую неделю? Прежняя радость исчезла из ее жизни безвозвратно, все вдруг изменилось, и теперь уже ничего нельзя было исправить.

– Ваши личные вещи уже собраны – их у вас не так уж и много. Вы можете взять с собой камеристок и пса. Никто не собирается бросать вас на произвол судьбы; я буду рядом, чтобы защищать вас, пока вы не доберетесь до нового дома.

– Я ненавижу и вас тоже, де Монфор, за ваше вероломство! – выпалила она. – Было время, когда я считала вас порядочным человеком, однако это оказалось ошибкой. Теперь-то я понимаю, почему вы повторяли при каждом удобном случае, что мне не придется долго терпеть Бохана. Вы знали все с самого начала, однако не сказали мне ни слова, чтобы не лишиться моей благосклонности.

Рейф смотрел вслед ее удаляющейся фигуре, и сердце его учащенно билось. Адель права. Вначале у него просто не хватило смелости сообщить ей о воле короля, а с течением времени его решимость еще больше ослабла. Теперь, в последний момент, ему ничего другого не оставалось, как только выложить ей без обиняков всю правду. Камеристки Адель без ее ведома упаковали все личные вещи, а потом им было приказано держаться от нее в стороне, чтобы она не стала их ни о чем расспрашивать. Не она одна чувствовала себя обманутой. Рейфу действительно хотелось завоевать ее расположение, однако теперь он вынужден был признать, что опоздал. Все его надежды рухнули, и вместе с тем он обязан был выполнить данное поручение.

Адель бросилась к двери, ничего не видя сквозь слезы. Что же ей теперь делать? Несмотря на то что она чувствовала себя бессильной помешать осуществлению чудовищного плана короля, все равно должен был найтись какой-нибудь выход. Ей следовало хорошенько все обдумать. Ее окружало слишком много людей, чтобы попытаться убежать, да и куда? До сих пор Адель не знала в своей жизни ничего, кроме Эстерволда. Будь они все прокляты – и король, и в особенности Рейф де Монфор, который сумел усыпить ее бдительность, заставив ее восторгаться собой, а сам в это время держал свою гнусную тайну при себе.

Кейт и Марджери, стоя в ее комнате, заливались слезами. Постельное белье, драпировки, даже шкуры, которыми был устлан пол, исчезли. Адель вздрогнула, увидев подобное опустошение: она даже не предполагала, что ее комнату уже успели обобрать дочиста.

– О, леди Адель, мне так жаль! – хныкала маленькая Кейт, покрасневшие глаза которой умоляли хозяйку о прощении.

Марджери успокаивающе прижала Адель к груди и нежно погладила ее волосы.

– Я хотела вас предупредить, миледи, но Бохан мне не позволил.

Присутствие камеристки несколько успокоило Адель. По крайней мере она будет не одна.

– А где Вэл? – вдруг спросила девушка: пес не попадался ей на глаза вот уже в течение нескольких часов.

– Они забрали его… Он рычал и упирался, как мог, но…

– Будет тебе, Кейт, – резко прервала ее Марджери. Она не хотела еще больше огорчать хозяйку известием о том, что ее любимца избили кнутом.

– Ладно, я ни в чем вас не виню. И не надо плакать, Кейт, – произнесла Адель, между тем как девочка разразилась новым приступом рыданий. – Сейчас для нас лучше держаться вместе – это все, что нам остается.

На лицах горничных появились робкие улыбки: сила духа их госпожи и им придала храбрости.

– Мне нужно еще кое-что сделать, так почему бы вам пока не попрощаться со всеми?

Все трое стали спускаться по лестнице вниз, а тем временем в уме Адель уже сложился план спасения. Она собиралась отправить записку Джосу – известить его о том, какая судьба ей уготована. Этот новый и неожиданный поворот событий наверняка заставит его выйти из своего укрытия независимо от того, пришло для этого время или нет. Как только ее брат окажется дома, она перестанет считаться подопечной короля, и тогда никто не вправе будет навязывать ей замужество против ее воли. Оказавшись внизу, она сразу же послала за Лью, поваренком, семья которого жила поблизости от монастыря. Мальчуган был немного слабоумным, и Адель сомневалась в том, что он запомнит словесное сообщение, поэтому ей пришлось прибегнуть к записке. Она быстро набросала послание брату, адресовав его на имя сэра Гая Козентайна, но не успела еще присыпать письмо песком, как вдруг, к ужасу для себя, обнаружила за плечом Гилберта Бохана.

– Что такое, леди? Уж не собираетесь ли вы умолять своего рыцаря-защитника о помощи? – Бохан зашелся смехом в восторге от собственной догадливости и выхватил у нее из рук письмо.

У Адель сердце ушло в пятки от страха. Ее последняя надежда рухнула!

И тут, словно осененная благодатью свыше, она вспомнила: кастелян едва разбирает буквы!

– Я написала родным Кейт, извещая их о своем предстоящем замужестве. Возможно, они не захотят, чтобы она уезжала так далеко от дома.

– Кейт… – повторил кастелян, наконец повернув письмо нужной стороной вверх. – Кто она такая?

– Младшая из моих камеристок. Мать девочки прислала ее ко мне, чтобы в замке ее обучили ведению домашнего хозяйства.

– Ах вот как, – Бохан повертел письмо в руках.

– Родные Кейт не умеют читать, поэтому я собираюсь отослать его сэру Гаю Козентайну в ближайший монастырь – он приходится им родственником… – поспешно добавила Адель, не желая лишний раз искушать судьбу.

Кастелян сделал вид, будто внимательно рассматривает адрес. Как только в комнату вошел поваренок, Бохан тут же накинулся на него:

– Куда тебе поручено отнести это письмо, парень? – проворчал он, надеясь поймать Адель в ловушку. Девушка испустила глубокий вздох, когда запинающийся, красный как рак Лью наконец выдавил из себя:

– В монастырь… милорд.

Удовлетворенный его ответом, Бохан кивнул и сунул письмо в руку Адель.

– Можете его запечатать. Я разрешаю.

С этими словами он повернулся и, фальшиво насвистывая себе под нос, направился к двери.

От радости и облегчения сердце Адель сильнее забилось в груди. Ей оставалось только возблагодарить Бога за то, что ее письмо перехватил Бохан, а не де Монфор – вне всякого сомнения, барон умел читать.

– Поторопись, Лью, и помни: если тебя вдруг остановят, скажи, что ты делаешь это с позволения лорда Бохана.

Мальчик энергично закивал, прямо-таки раздуваясь от гордости – ведь ему доверили такое важное задание!

Адель рассчитывала отложить отъезд до завтрашнего утра, чтобы дать Джосу большую свободу действий, однако очень скоро ей стало ясно, что ее надеждам не суждено сбыться.

После того как они перекусили на скорую руку, де Монфор отдал своим людям приказ построиться.

– Лорд Рейф, – обратилась к нему Адель вкрадчивым голоском, – не лучше ли нам отложить отъезд до завтрашнего утра? Скоро начнет темнеть, и…

– Очень может быть, но мы отправляемся через час. – С этими словами де Монфор удалился, громко стуча каблуками.

О, как же ей хотелось дать ему звонкую затрещину, чтобы сбить с наглеца спесь! Какая ему разница, уедут ли они сейчас или на следующий день?

Адель поспешила за ним через весь зал и с тревогой увидела, что Марджери и Кейт уже ждут у двери в дорожных плащах.

– Не разумнее ли будет отправиться в путь после ночного отдыха? – попробовала она подступиться к нему еще раз.

– Нет никакого смысла оттягивать неизбежное. Посмотрите вон туда. Что вы там видите?

Она взглянула в том направлении, куда указывала его рука. Внутренний двор замка кишел людьми и лошадьми, готовыми к дальней дороге.

– Всадников верхом на лошадях, повозки, – отозвалась она робко.

– А еще?

Адель пожала плечами, чувствуя себя неловко под его властным взором.

– Не знаю.

– Солнце, леди, видите, как оно ярко светит? Ветер слабый, дождя нет, дороги по большей части не размыты, так что у нас осталось сегодня по крайней мере четыре часа времени, удобного для путешествия. У вас есть ко мне еще какие-нибудь вопросы?

Адель молча посмотрела на него и с угрюмым видом поджала губы. За своей спиной она слышала всхлипывания юной Кейт и мягкий голос Марджери, пытавшейся ее утешить. Все это казалось ей невыносимым.

Стиснув зубы, Адель собралась последовать через двор замка за де Монфором, но тут ее остановил, схватив за руку, Гилберт Бохан. После того как выяснилось, что он остается единоличным хозяином замка, кастелян стал вести себя особенно дерзко.

– Ах, леди Адель, я вижу, вам не терпится тронуться в путь. Как же я завидую вашему жениху! Он может по праву считать себя счастливейшим человеком на земле, заполучив такую кроткую и послушную невесту. – Бохан язвительно усмехнулся. – Бедняга даже не догадывается, во что он ввязался, не так ли, леди? Знаете, мне всегда казалось, что, если бы вы задержались здесь чуть подольше, мы бы с вами неплохо поладили. – Он крепче стиснул ее руку.

Адель с трудом высвободилась.

– Никогда! – отрезала она, едва оказавшись подальше от него. – Скорее ад покроется льдом.

Бохан в ответ смачно выругался. Он был бы не прочь задержать ее здесь, однако в конце концов ему пришлось отказаться от этой мысли. Во всем был виноват он сам. Если бы он привел свой замысел в исполнение раньше, эта своенравная дрянь уже давно поняла бы, кто здесь настоящий хозяин; теперь было слишком поздно: она ускользнула от него. Его понурое лицо приняло свое обычное кислое выражение, и, обернувшись, он дал затрещину ближайшему солдату, накричав на него за то, что тот по небрежности уронил какую-то шкатулку.

По другую сторону двора Адель обнаружила де Монфора, объяснявшего их маршрут вознице, следовавшему за основной частью отряда вместе с гужевыми животными и вооруженной охраной.

– Что на этот раз? – спросил он, едва заметив ее рядом. – Неужели вы услышали таинственный голос с неба, предупреждающий вас о надвигающемся дожде?

Адель предпочла не обращать внимания на его колкость.

– Я ищу своего пса, но нигде не могу его найти. И где мой конь – или мне придется ехать в телеге?

– Ваш конь уже оседлан и ждет вас, леди.

– А Вэл?

– Он заперт в клетке в одной из повозок.

– В какой именно?

После некоторого колебания де Монфор подхватил ее под руку и увел в сторону от остальных.

– Путь предстоит долгий, и мы не хотим, чтобы он убежал по дороге. Вэл сейчас сидит в клетке в моей повозке с провиантом. Наверное, вы хотите, чтобы он путешествовал вместе с вами, а не с багажом. Я отведу вас к нему, но прежде должен кое о чем предупредить. Люди Бохана были… излишне грубы с ним.

– Что?

– О, обещаю вам, он поправится, но… Они избили его кнутом.

– Нет! Бедный Вэл! Он сильно пострадал?

– Не надо так расстраиваться. Я приказал коновалу заняться его ранами, и скоро пес будет совершенно здоров. Сейчас он спит. Я очень сожалею о случившемся, однако все произошло без моего ведома и люди, виновные в избиении, уже наказаны. Вы можете быть спокойны – впредь я не потерплю подобной жестокости.

Адель презрительно фыркнула и, не обращая на него внимания, направилась к той повозке, на которую он указал. В одном Рейф был прав: без сомнения, Вэла избили по приказу Бохана – кастелян питал к животным не больше уважения, чем к людям. По слухам, он нередко хлестал кнутом своих лошадей до крови.

Де Монфор приподнял холстину, покрывавшую повозку, и взгляду Адель предстала деревянная клетка, в которой спал ее пес. Глаза девушки наполнились слезами, едва она увидела, в каком состоянии находится ее любимец: гладкая шерсть Вэла была в пятнах от крови, сочившейся из глубоких ран у него на боку. К поврежденным местам кто-то приложил желтоватую мазь.

Адель в ужасе уставилась на пса, представляя себе, через какое ужасное испытание ему пришлось пройти. Ей хотелось немедленно разыскать Бохана и выложить ему без обиняков все, что она думает о его распоряжениях, а еще лучше – отхлестать его самого кнутом, однако она понимала, что такой возможности ей никогда не представится. Лучше возблагодарить всех святых за то, что не сама она лежит в этой повозке, избитая и окровавленная. Вся бессильная ярость обратилась вовнутрь, превратившись в глубокое горе, вызванное ее собственным незавидным положением.

В конце концов Адель прислонилась к повозке и разрыдалась.

– Бедный, бедный Вэл! – шептала она. – Как ты, должно быть, им сопротивлялся. Почему никто не послал за мной? Тогда бы в этом не было нужды…

Тут она почувствовала тепло руки де Монфора, который успокаивающим жестом сжал ей плечо.

– Миледи, обещаю вам взять на себя полную ответственность за его выздоровление. Клянусь, если бы меня предупредили… но сегодня утром у меня было слишком много дел.

По телу пса пробежала сильнейшая дрожь, потрясшая даже прутья клетки. Адель просунула между ними руку, чтобы его утешить, поглаживая его заднюю лапу, где мех был жестким на ощупь. Спустя несколько минут, успокоенный привычной лаской, Вэл снова погрузился в спокойный, мирный сон.

Адель пыталась храбро встретить постигшее ее несчастье и даже сумела сохранить самообладание после чудовищного известия о предстоящем замужестве, но вид ее любимца, подвергшегося столь дурному обращению, стал последней каплей – вся ее стойкость исчезла, слезы безудержно заструились по щекам, и, положив голову на руку, которой она держалась за телегу, девушка горько зарыдала.

Де Монфор привлек ее к себе. Адель была настолько убита горем, что не стала протестовать, – она едва ли сознавала, что находилась в объятиях барона. Сильные руки подхватили ее, когда она едва не упала на землю. У нее больше не оставалось сил, чтобы вынести эти внезапные перемены в жизни, разрушившие весь мир вокруг нее.

– Тише. Не надо плакать. Я позабочусь о вашем четвероногом друге, обещаю. Он сейчас совсем не чувствует боли. Видите, как спокойно он спит? – Рука де Монфора погладила ее по мягким волосам.

Адель невольно прижалась к его груди, ища поддержки в теплых объятиях. Наконец рыдания ее утихли, и она начала понимать, где находится и кто именно ее обнимает. Потрясенная, девушка подалась назад и взглянула на де Монфора в крайнем изумлении. Выпустив ее, он отступил на шаг, и Адель с особой остротой ощутила холод и одиночество. Несколько раз моргнув, она подняла на него опухшие от слез глаза; голова ее раскалывалась от боли.

– Вы в состоянии сейчас ехать верхом?

– Да. Со мной… все в порядке.

– Хорошо. Сейчас приведут вашего коня, и в путь.

Коротко кивнув ей, де Монфор удалился, а Адель…

Она была совершенно потрясена случившимся. Неужели ей все это почудилось? Нет, он и в самом деле поддержал ее, когда она чуть было не упала, предложил ей безопасное прибежище в своих объятиях, а затем нежно прижал к себе, в то время как она дала волю чувствам, которые таила в душе вот уже много дней. Раны бедного Вэла были видимой причиной, вызвавшей этот поток горя, однако Адель понимала, что на самом деле она оплакивает конец той жизни, которую вела прежде, а также утрату своих так долго лелеемых надежд на возращение Джоса. Действительность оказалась куда более суровой, чем ей представлялось еще совсем недавно.

Самым поразительным открытием для нее было то, что не кто иной, как Рейф де Монфор, обнял ее, чтобы утешить. Но что было еще более поразительно: находясь в кольце его сильных рук, она почувствовала с его стороны любовь и защиту.

Обернувшись, Адель увидела, как слуги ведут через двор замка ее коня, уже оседланного для предстоящего путешествия. Она опустила на место грубую холстину, которой была прикрыта повозка. Де Монфор принял у конюшего поводья Лунного Света и направился вместе с ним в ее сторону. Когда девушка подняла испытующий взгляд на барона, выражение его лица было совершенно бесстрастным, в глазах не угадывалось ни намека на недавнюю нежность, а в голосе не чувствовалось ни мягкости, ни ласки. Перед ней снова стоял тот Рейф де Монфор, которого она знала, – холодный, угрюмый и властный.

– Надеюсь, вы готовы, леди Адель? – строго осведомился он, словно ничего не произошло.

Она пыталась найти в нем хоть какие-нибудь следы только что происшедшего между ними, однако все было тщетно.

– Да, милорд. Я готова.

Де Монфор придержал коня, и она, встав на деревянную колоду, взобралась в седло, затем потрепала гриву Лунного Света, успокаивая его. Она сразу почувствовала радостное возбуждение, охватившее мерина, – он весь дрожал, порываясь скорее вырваться на свободу. Как бы ей хотелось хотя бы отчасти разделить восторг своего коня по поводу предстоящего путешествия! К несчастью, ее собственное душевное состояние было сейчас больше сродни состоянию бедного Вэла, который лежал, весь израненный и избитый, в своей клетке.

Не успели они провести в пути и двух часов, как де Монфор понял, что совершил ошибку, настаивая на немедленном отъезде. Небо на севере потемнело, ветер усилился, и все его бодрые заверения касательно яркого солнца и сухих дорог пропали втуне. Однако он с мрачным видом продолжал ехать дальше. Ему не терпелось покинуть Эстерволд, чтобы как можно скорее доставить Адель Сен-Клер целой и невредимой в дом ее будущего мужа. С этой целью Рейф готов был пуститься в путь в любую погоду, за исключением разве что снежной бури, поскольку чем дольше он находился в непосредственной близости от этой женщины, тем труднее ему было сохранять видимое равнодушие. Кроме того, он искренне сожалел о том, что позволил себе заключить ее в объятия. Ощущение показалось ему приятным, однако это объяснялось всего лишь недостатком здравого смысла с его стороны – пороком, которым он в последнее время страдал слишком часто.

Вскоре облака стали еще темнее, а один особенно сильный порыв ветра сорвал полотняные покрытия с повозок, так что колонне пришлось остановиться. Когда они снова тронулись в путь, с неба начали падать первые капли дождя. Путешественники прибавили скорости, торопясь добраться до какого-нибудь поселения, где бы они могли укрыться на время бури.

Ближайшая деревня состояла из небольшого замка, приходской церкви и ряда бедных лачуг. Хозяин замка за мизерную плату позволил им расположиться на ночь в амбаре для хранения зерна.

Адель сбросила с себя плащ, довольная уже тем, что это продуваемое всеми ветрами строение дает им хоть какую-то защиту от дождя, барабанившего по крыше. В одном конце амбара были расположены стойла, в которых когда-то помещались животные, но ветхая солома на полу уже давно превратилась в пыль. Однако на Марджери и Кейт этот амбар с высокими потолками произвел немалое впечатление, и они даже сравнивали его с церковью.

Вскоре пол был устлан свежей соломой и принесенными из повозок одеялами: их разложили на полу, устроив нечто вроде постели. Маленькая Кейт, не привыкшая к долгим путешествиям, едва улегшись, тут же погрузилась в сон. Марджери пристроилась рядом с ней и спустя некоторое время тоже задремала. Спальное место для Адель было приготовлено по другую сторону деревянной перегородки, чтобы оградить ее от любопытных взоров солдат.

Опустившись на одеяло, Адель с облегчением вытянула затекшие ноги. Несмотря на то что ее плащ промок, ноги благодаря кожаным ботинкам по-прежнему оставались сухими. Она стянула с себя обувь и принялась разминать пальцы, испытывая облегчение оттого, что на сегодня их путешествие закончилось.

Внезапно у входа в стойло появился де Монфор – принес еду и вино.

– Ваши горничные уже спят… Не прикажете ли мне разбудить их, чтобы они могли вам прислуживать?

– Нет-нет, они мне не нужны. К тому же мой наряд вряд ли подходит для придворного пиршества, – добавила Адель с усмешкой. С самого начала путешествия она не могла удержаться от мыслей о де Монфоре и его неожиданной доброте к бедному Вэлу.

– Ваш пес здесь, в амбаре; если угодно, вы можете на него взглянуть, – предложил барон, положив сверток с едой на край одеяла.

– О да, конечно. Я хочу посмотреть, как он.

– Для этого вам незачем вставать, – произнес Рейф, когда она попыталась подняться на ноги. – Адрик сам приведет его сюда.

Спустя несколько минут грязный пес, пошатываясь, появился у входа в стойло. Сначала он несколько растерялся в непривычной обстановке, но, едва завидев хозяйку, тут же бросился к ней, забыв о своих ранах. Адель засмеялась, когда Вэл в порыве радости лизнул ее в лицо. Подняв глаза, девушка заметила, что де Монфор наблюдает за ней с легкой улыбкой на губах.

– Вам не кажется, что его вид теперь намного лучше? – спросила она, переведя взгляд с лорда на солдата, который привел к ней Вэла.

– Я давал ему особую настойку, чтобы поддержать силы, миледи, и обрабатывал его раны, – ответил Адрик, ласково положив руку на голову пса. – По-моему, он просто молодец.

Когда воин удалился, де Монфор опустился на корточки, погладил пса и быстро осмотрел его раны при свете фонаря, горевшего у них над головами.

– Адрик ухаживает за моими лошадьми и собаками, его руки могут творить чудеса. Уверен, очень скоро Вэл будет совершенно здоров.

Адель одарила его благодарной улыбкой; пес же с довольным видом растянулся на соломе и, закрыв глаза, погрузился в сон.

– Не желаете ли остаться и поесть со мной? – неожиданно для себя спросила Адель. Ей с трудом верилось в то, что она и впрямь предлагает человеку, ставшему одним из виновников ее бед, поужинать с ней здесь, в устланном соломой стойле.

Какое-то время де Монфор колебался, явно смущенный ее словами, затем кивнул с таким видом, словно принял ее приглашение против воли. Девушка улыбнулась про себя, понимая, что он чувствует себя неловко, позволяя ей увидеть некоторую мягкость своей натуры. Судя по всему, для него, как и для большинства других мужчин, было крайне важно все время чувствовать свою власть над окружающими.

Они ели молча, но каждый из них с особой остротой ощущал присутствие другого. Наполнив ее кубок вином, де Монфор снова прислонился к деревянной перегородке и принялся жевать зажаренную со специями ножку каплуна. Еда была приготовлена для них в дорогу на кухнях Эстерволда, но впредь им придется довольствоваться тем, что удастся приобрести по пути.

– Сегодня все просто превосходно, – произнес он наконец, – но, боюсь, в будущем я не могу обещать вам столь же вкусной еды.

– И сколько времени мы пробудем в дороге? – поинтересовалась Адель, коснувшись темы, которой она до сих пор упорно избегала. При одной мысли о женихе ее охватывал ужас. – Это далеко отсюда? Вы ведь так и не сказали мне, куда мы направляемся.

Де Монфор помрачнел.

– Нам придется ехать неделю, может быть, две – в зависимости от погоды, – ответил он, стараясь избегать ее испытующего взгляда.

– Стало быть, все это время мы с вами будем спутниками?

– Да, похоже на то.

– Тогда почему бы нам не заключить перемирие?

– А я и не знал, что между нами идет война.

– Мне не хочется вас разочаровывать, но я по-прежнему считаю это войной, хотя и необъявленной. – Она с вызовом посмотрела ему прямо в глаза: – Итак, что вы скажете?

Он добродушно улыбнулся ей, и ее сердце лихорадочно забилось.

– Скажу, что это самый легкий и приятный поединок из всех, в которых мне когда-либо приходилось участвовать. Даю вам слово – отныне вся вражда между нами осталась позади. – Рейф протянул ей руку, чтобы скрепить соглашение. Поначалу Адель не решалась до него дотронуться, но едва их пальцы встретились, по ее руке словно проскочила искра. Ощущение оказалось настолько сильным, что она слегка приоткрыла рот. Казалось, все тепло его сердца, вытекая по конечностям, передалось ей, связывая их такими тесными узами, каких она и представить себе не могла.

Их рукопожатие слегка затянулось, однако в конце концов Рейф отпустил ее. Глаза его в полумраке помещения казались темными, и, когда он снова заговорил, улыбка исчезла с его лица.

– Спокойной ночи, миледи, – не сказав больше ни слова, де Монфор оставил Адель в одиночестве.

Она пыталась представить себе, о чем он сейчас думает. Почувствовал ли и он тот же странный огонь, когда их руки соединились, или эта искра, промелькнувшая между ними, существовала только в ее воображении? Ей казалось глупым предаваться пустым грезам, когда речь шла о Рейфе де Монфоре, – ведь этому человеку поручено препроводить ее в замок будущего мужа. Однако судьба свела их вместе, и Адель не могла удержаться от мысли, что он тоже должен был что-то почувствовать – иначе бы он не покинул ее так внезапно.

Девушка вздохнула и улеглась на свою импровизированную постель; волнение, пробудившееся в ее юном теле, так и осталось неутоленным. Вокруг себя Адель могла слышать шум множества голосов – люди из отряда готовились ко сну. Вскоре все лампы в помещении были потушены и в амбаре стало тихо и темно. Тогда Адель молча уставилась на потолочные балки, страстно желая, чтобы вместо человека, выбранного королем Иоанном, ее будущим супругом стал Рейф де Монфор.