Медный обряд. Легенды Черного озера

Глава 4

Следующая ночь была темной и пустой, без снов. Я бодро поднялась с постели, посмотрелась в зеркало, погладила блузку и отправилась в душ. Кран издал противный фыркающий звук – воду отключили. Я плотно завернула вентиль и уже взялась за ручку двери, как вдруг услышала тихий стук. Обернувшись, я приметила в ванне черные капли. На моих глазах тонкая струйка превратилась в мощный поток и забрызгала кафельную плитку на стене. Я бросилась в сторону и повернула на себя красный рычаг, перекрыв трубу, но поток не остановился. Одновременно с краном заработала душевая лейка, которую я вчера положила косо, и теперь вода хлестала не только в ванну, но и на пол.

О дно ванны что-то звякнуло, и угольный фонтан неожиданно стих. Я вжалась в стену, боясь шелохнуться. Черная вода кружилась, исчезая в сливном отверстии. Под ней скрывался тот самый кулон, который подарила мама в день нашей разлуки. Медная птичка лежала клювиком вверх. Она напомнила о горечи потери, на секунду ожил прощальный мамин взгляд. Боль перехватила горло, затмив страх.

Шум воды раздался снова, но уже со стороны. Я невольно задержала дыхание. Послышался громкий хлопок, и стиральная машина выплюнула порцию болотной жижи, а вместе с ней рваное платье, сплошь покрытое скользкими водорослями.

Пол подо мной поплыл, я тяжело задышала и… очнулась в постели от звонка будильника.

Мне хотелось зареветь от отчаяния. Я была настолько испугана, подавлена, опустошена, что всерьез задумалась о повторном визите к Марку. Пусть, наконец, объяснит, почему он так уверен в моем магическом происхождении.

Я набрала номер с карточки, но сбросила вызов, когда вспомнила лицо мага, искаженное лживым сочувствием. Если вернусь, то что? Какую цену заплачу за помощь? И сколько еще неприятных советов я выслушаю?

Я отбросила телефон в сторону и закрыла лицо руками. Жаловаться Маринке тоже не вариант. Подруга настоит на еще одной встрече с Марком, а я не смогу объяснить, почему не доверяю ему.

Немного успокоившись, я поднялась с кровати, оделась и остановилась около ванной, с беспокойством поглядывая на дверную ручку. Руки предательски задрожали, а ноги стали ватными. Мне так и не хватило духу заглянуть внутрь. Я, утопая в отчаянии, пнула ногой дверь, ушла в кухню и умылась водой из чайника, благо со вчерашнего чаепития в нем осталось немного воды. Никудышное начало дня, как и вчера. Хорошо, что хотя бы выспалась.

В холле института оказалось людно и шумно: студентов распределяли на практику. Многие хотели бы поехать к теплому морю, а не на север страны, дождливый и ветреный, где то и дело практикантов отвлекают на всякие мелкие поручения и почти не доверяют им серьезной работы.

Кроме того, среди будущих археологов нашей группы бытовало мнение, что на юге уникальные находки не редкость. Якобы больше шансов сделать открытие. Я отмалчивалась, когда затевались такие разговоры. Большей чуши не слышала. Даже в вечной мерзлоте Сибири раскапывали ценные артефакты. Мне было все равно, где проходить практику. Куда отправят, туда и поеду.

С этими мыслями я прислонилась к стене, ожидая, когда толпа студентов рассеется у стенда со списками. Не хотелось участвовать во всеобщей давке.

– Нелька, мы в Севастополь! – радостно взвизгнула Марина и бросилась мне на шею. – База недалеко от моря, представляешь? Я так счастлива! И ты наконец-то побываешь на юге.

– Ты когда-нибудь доведешь до инфаркта, – я часто задышала от испуга, обмахиваясь листами практики. – Откуда узнала про базу? Списки только что вывесили. Туда не пробиться.

– Ой, прости, – крепко обняла меня подруга, а потом потащила за собой на третий этаж. – Я куратора встретила, он и сказал. Как сегодня спалось? Не снились кошмары?

Я отвела взгляд, притворившись, что высматриваю преподавателя, который должен расписаться в листе практики.

– Н-нет, спала как младенец, не беспокойся.

– Ну вот, – расплылась в улыбке Марина, – я же говорила, все будет отлично. Мы с ребятами в пять собираемся. Ты с нами?

«Лишь бы не домой», – проскользнула мысль.

– Приду. А повод?

– Вот те раз, – протянула Маринка. – Сегодня же у Оли день варенья, ты что, забыла?

Она покрутилась перед зеркалом, поправляя поясок на голубом платье в белый горошек.

– Точно, – заморгала я. – Пятнадцатое число. Эх… Ты такая нарядная, а я даже не вспомнила о празднике. Мне бы переодеться. И надо же подарок купить!

– Нормальный у тебя вид! – отмахнулась подруга и двумя пальцами подняла мой подбородок, осматривая лицо. – Немного макияжа и все ок. Так говоришь, будто в халате идешь. А подарок… Давай пройдемся до ювелирки? Скинемся и купим серебряный браслетик.

– Что ж, можно, – кивнула я. – Зачет получим и сходим. Ты сдала уже?

– Сдала, – скривилась Маринка. – Башка совсем не варит, все кое-как. Послезавтра археология, а я пропустила последнюю пару. Как думаешь, минует ли Среднегостовская культура?

– Я тоже на это надеюсь, – разобрал меня нервный смех. – Борис Глебович точно припомнит про ведьм.

– Пускай наколдуют нам пятерки, – прошептала Маринка в ухо, выглянула в рекреацию и схватила меня за руку. – Все, пошли, там зачетки раздают. У нас дел выше крыши.

К четырем вечера мы подошли к ювелирному салону, который находился по соседству с Олиным домом. На улице стояла приятная, теплая погода, в легкие потоки ветра вплетался майский аромат, напитанный цветением яблонь, черемух, свежестью молодых трав. Солнце отбрасывало медные отблески на окна, витрины и машины. Жаль, что эту медь нельзя убрать в шкатулку…

Наш выбор упал на тоненький изящный браслет, к которому крепились крошечные звездочки-подвески с сапфирами. Пока Марина присматривала упаковку для подарка, я прошлась по отделу, изучая витрины, и вдруг ощутила на себе пристальный взгляд. Помимо нас в зале находились влюбленные, которые были увлечены обручальными кольцами, и невысокая стройная женщина в темно-синем кардигане с золотыми пуговицами. С ней мы, будто бы, встречались ранее, но где? Я призадумалась и вспомнила. Это она неприлично долго разглядывала меня в автобусе. Кровь отхлынула от лица. Что ей нужно?

– Мы знакомы? – осмелившись, спросила я. Женщина растерянно кивнула и подошла ближе на пару шагов. Она выглядела молодо, только сеточка морщин в уголках уставших глаз и седина у корней волос выдавали реальный возраст. Стильный покрой кардигана подчеркивал точеную фигуру, а макияж, выполненный умелой рукой, выравнивал небольшую асимметрию лица.

Подруга отвлеклась от покупки и навострила уши, прислушиваясь к разговору.

– Ланская Светлана Леонидовна… Она ваша мать? – хриплым, неожиданно низким голосом спросила незнакомка.

Я замерла в одной позе и часто заморгала, слова застряли в горле. Защипало в носу. Как объяснить, чтобы не расплакаться?

– Да, – выдавила я, наконец. – Все так. Вы ее знали?

– Конечно, – грустно улыбнулась женщина. – Меня зовут Дарья Степановна, я работала с вашей мамой. Но, главное не это, – задумалась она. – Четырнадцать лет назад Светлана просила об одной услуге. Да… Она словно предчувствовала беду… Я ждала, когда вы станете взрослой, чтобы понять причину ее поступка. Я наблюдала за вами, Нелли, и не решалась заговорить, сомневалась, что вы готовы узнать правду. Но вы же… готовы, верно? Сможем ли мы увидеться через день, в десять утра? Можно было бы и завтра, но есть важное дело, которое я должна срочно завершить.

– Да, я хотела бы узнать о маме… Когда она пропала, ни я, ни отец не знали, где ее искать… – раскрасневшись от волнения, выпалила я с жаром.

– Тогда запишите, как меня найти.

Я разблокировала смартфон, открыла заметки и сохранила адрес.

Когда мы с Маринкой направились к выходу, Дарья Степановна окликнула меня:

– Нелли!

Я обернулась на пороге.

– Мать очень любила вас. А тот, кто любит, не пропадает без вести.

– Чего это она? – шепнула Марина. – Знаешь ее?

– Позже расскажу, – пообещала я. – Когда схожу к ней и все узнаю. Сейчас я не до конца все понимаю. Вдруг это розыгрыш?

– Хорошо. Пойдем к Оле, там ждут только нас. Все уже собрались.

Встреча с друзьями избавила на несколько часов от тревожных мыслей, включая ту, что я все равно вернусь домой. Эта обманчивая безмятежность продлилась до звонка в дверь. Я не сразу поняла, кому принадлежит тихий голос в прихожей. Алкоголь искажал звуки и цвета. Но, когда я столкнулась взглядом с Марком, то словно погрузилась в холодное озеро и ощутила, как в голове просветлело.

– Добрый вечер, – обратился он к Ольге и гостям, переминаясь с ноги на ногу и непрерывно пялясь в мою сторону. – Тёма, на пару слов.

Артем отодвинул в сторону бокал и, пошатываясь, подошел к брату. Я с интересом выглянула в прихожую, перегнувшись через край дивана. Марк говорил очень тихо, я предположила, что он уговаривает Артема ехать домой. Нахмуренные брови и резкая жестикуляция говорили о его недовольстве. Маринка толкнула меня локтем, и я обернулась.

– Ты чего? – спросила она.

– Да, так, – отмахнулась я. – Что у них там?

– Не обращай внимания, – подливая в мой бокал вино, сказала Марина. – Это я написала Марку сообщение. Тёме пора домой, ему нельзя налегать на спиртное, врач запрещает. Мы же не хотим испортить Оле праздник?

– Слушай, – шепнула я, косясь на прихожую, – хватит шифроваться. Я догадалась, что вы встречаетесь.

Марина вскинула изумленные глаза и вмиг протрезвела.

– Неправда, мы всего лишь друзья.

– У тебя взгляд меняется, когда говоришь о нем.

– И… Что ты об этом думаешь? – губы Маринки дрогнули, щеки заметно порозовели, она отвернулась, делая вид, что разглядывает картину на стене. – Осуждаешь, да?

– О чем шепчемся, а? – подсела к нам Оля и по очереди коснулась своим бокалом наших. Раздался хрустальный звон.

– Маринка, нас рассекретили, – рассмеялась я. – Мы шептались о Теме. Сейчас грозный брат заберет его домой, и бедняга останется без торта.

– Непорядок, – кивнула Ольга и вышла в прихожую. Черт дернул за язык. Подруга о чем-то быстро договорилась с Марком, и вскоре они вместе очутились в гостиной.

– Значит так, мальчики, – обратилась Оля к друзьям Сережи, которые оживленно играли в мафию и распивали на четверых бутылку коньяка. – Бар на сегодня закрывается. Будем пить чай.

Марк не растерял уверенности в большой компании. Он еще раз подошел к имениннице и с улыбкой вручил ей роскошную брошь с аметистовым лотосом. Сиреневые лепестки великолепно подошли к Олиному воздушному платью изумрудного цвета и подчеркнули красоту ее глаз. Надо же. Марк умеет искренне улыбаться.

Оля смутилась, ее пухлые щечки вспыхнули. Она поблагодарила за поздравление и убежала в кухню, ставить чайник. Я хотела встать и помочь ей, но, приподнявшись, поняла, что протрезвела лишь голова, но не тело. Марк присел рядом и вальяжно откинулся на спинку дивана. От его пиджака слабо повеяло дорогим парфюмом. Я с удивлением отметила, что меня не тяготит его присутствие, он словно смирился с тем, что оказался неправ. Хорошо. Это к лучшему.

Сережа принес чайник и разлил кипяток по кружкам. Я опустила в воду пакетик зеленого чая.

– Сейчас вернусь, – шепнула я Марине и, изо всех сил стараясь сохранить равновесие, вышла из-за стола.

Вернувшись, я с недоумением наклонилась над кружкой.

– Марин, что за фигня? Почему в моей кружке черная бурда? Разыграть решили? Сознавайтесь. А-а, кофе подсыпали, – покачнувшись, плюхнулась я на диван.

– Нелька, не буянь, – шутливо погрозила пальцем подруга. – Я только что пакетик вытащила. Пей свою зеленую гадость.

Марк напрягся и, вытянув шею, с интересом заглянул через мое плечо в кружку.

Я сглотнула, отгоняя приступ внезапной тошноты, и отпрянула от стола, но вовремя осеклась, чтобы избежать подозрений.

– В глазах потемнело. Действительно, чай, – не теряя самообладания, ответила я и присмотрелась к ужасной черной жиже, в которой, ко всему прочему, всплыла речная букашка.

– Так пей, если чай, – хмыкнула полупьяная Маринка. – И торт ешь. Вкуснотища, Оля сама стряпала.

Я оглянулась на Марка. Он терпеливо ждал, как я поступлю дальше. Комната кружилась, во рту пересохло.

Он коснулся моей руки и хмуро усмехнулся.

– Что, совсем плохо? Давай подвезу до дома?

Я с недоверием покосилась на Марка.

– Благодарю, я сама. На свежем воздухе полегчает.

Маринка придвинула к себе мою порцию чая и выдала:

– Тогда я за тебя чай выпью, нечего добру пропадать.

Я подошла к Оле, поблагодарила ее за угощение и поспешила выйти на свежий воздух.

На улице меня стошнило. Голова кружилась так, что я боялась сделать шаг, всюду чудилась черная вода. Она затапливала двор, колыхалась в лужах, хлюпала на зеленом газоне. Сознаться во всем Марку? А если он нарочно сбивает с толку? Все злоключения начались после встречи с ним. Или, может быть, виновата я сама? В том, что я и есть зло, я и есть ведьма…

В эту ночь у меня пропал сон. Свет от месяца серебрился сквозь полупрозрачные крылья штор, оставляя на полу узкие бледные полоски. Это сияние раздражало меня. Или я боялась уснуть. Сон перетекал в реальность и обратно. Я села у окна и смотрела, как ветер кружит лепестки отцветающих яблонь. Когда соседний дом залили розовые лучи рассвета, я улеглась в кровать и отключилась до позднего вечера.

Половина десятого утра, пустой, расхлябанный автобус, в мыслях туман, ничего не разобрать. К левому виску крадется ноющая, изматывающая боль, она медленно нарастает, становясь невыносимой. Я снимаю наушники, и ритмичная музыка сменяется монотонным гулом мотора. Моросит дождик, и вода растекается по пыльному стеклу сетью прозрачных капилляров. Мысленно окрашиваю эти дорожки в черный цвет. Зачем?

О чем хотела рассказать Дарья Степановна? Почему не поговорила с папой, пока он был жив? Да, вопросов больше, чем ответов на них.

Я постучала в дверь, обитую бордовым дерматином, единственную на площадке без номера. За ней раздался топот ног, шорох, и на пороге появилась молодая девушка в махровом халате горчичного цвета. Ее глаза и щеки покраснели от слез.

– Вам кого? – надтреснутым голосом спросила она, теребя в руках пояс от халата.

– А… Дарья Степановна здесь живет? – вопросом на вопрос ответила я, испытывая чрезвычайную неловкость от того, что пришла в неподходящее время.

– Жила, – всхлипнула девушка и провела ладонью по лицу, вытирая выступившие слезы. – Убили маму.

– Как убили? – я заморгала, пол под ногами дрогнул.

– Возвращалась домой поздним вечером, а ее… ножом в спину… – дочь Дарьи Степановны разрыдалась. – Сначала маму увезли в больницу, я приехала тут же. Сделали операцию. Она на пару минут пришла в сознание, а потом умерла. А вы… Нелли?

– Да. Дарья Степановна рассказывала обо мне?

– Она просила передать вам кое-что. Я сейчас принесу, подождите.

Через минуту девушка вернулась, держа на ладони небольшую картонную коробочку. Я не знала, что в ней, но догадывалась. От резкого прилива сил закружилась голова. Неужели Дарья Степановна знала о моем секрете? Откуда? От мамы?

– Вот… Я положила сюда записку. Писала со слов мамы, но, думаю, она просто бредила перед смертью. Не берите в голову. Мама и при жизни была чудной. Она хотела сказать что-то еще, но… не успела.

– Примите мои соболезнования… – я спрятала глаза, ощутив, как становится не по себе от чужого горя. – Спасибо, что помогли.

– Не за что, – тяжело вздохнула она в ответ. – Я всего лишь выполнила мамину последнюю волю. До свидания, Нелли.

Дверь захлопнулась, а я открыла коробку и нашла записку, лежащую поверх бархатного мешочка. Крупными печатными буквами в ней было сказано следующее:

«Старая ведьма готовит медный обряд. Берегись черных часов».

Обратная дорога заняла уйму времени: впереди произошла авария, и машины застряли в пробке. Подходила моя очередь сдавать экзамен, в аське мигало тридцать непрочитанных от Маринки, а надежда на то, что я успею к назначенному часу, гасла на каждом красном светофоре.

Я начала нервничать и, чтобы как-то отвлечься, открыла коробку и вынула из нее бархатный мешочек. В нем лежали карманные часы на цепочке, выполненные из меди. Крышку украшали искусно вырезанные завитки, которые сплетались в цветочный узор. Чувствовалась рука талантливого мастера. Под крышкой скрывался белый циферблат с черными римскими цифрами. На торцевой поверхности корпуса часов выпячивалось колесико, предназначенное для их заведения. Я попыталась его покрутить, но часовой механизм не сработал, стрелки так и остались на месте.

От остановки я бросилась к институту. В мыслях мелькали слова, сказанные Дарьей Степановной перед смертью. Я бы сочла эту записку бредом, если бы не заикнулась о ведьмах у черных вод, если бы не собирала всю жизнь медную коллекцию, если бы Марк не увидел в шкатулке ничего странного. Все пути ведут во тьму. Но откуда взялись, черт возьми, ведьмы в двадцать первом веке, и чего они хотят? Украсть медь, накопленную за эти годы? Сколько угодно. Пускай идут к Марку, забирают шкатулку и делают хоть тысячи обрядов. Берегись черных часов…

Стоп.

А не про эти ли часы упомянула Дарья Степановна? Ну, нет. Вряд ли бы она их передала, будь оно так. Побеспокоиться лучше о другом: какие доводы я приведу перед профессором, когда самым позорным образом опоздаю на экзамен.