Медовый месяц с боссом

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Если не считать, что на самом деле они не были ими. Все понарошку. Имоджен чуть не споткнулась от внезапного отрезвления.

Том шел позади. Прижав ее в двери, он опять начал целовать ее.

— Что такое?

— Ты… не думаешь, что мы будем потом жалеть? — неуверенно спросила девушка, пытаясь уцепиться за последние остатки здравого смысла. — Нам придется работать вместе, — проговорила она с трудом, потому что его губы бродили сейчас по ее шее. — Как мы будем тогда, если мы?..

— Как мы будем следующие две недели, если мы не?.. — Пальцы Тома потянули застежку молнии на ее платье вниз. — Давай забудем, что мы вместе работаем.

От уверенности его прикосновений Имоджен затрепетала. Не так-то просто будет забыть, но трезво мыслить она уже не могла. Его руки уже были везде, губы рушили все преграды между ними.

— Давай думать только о настоящем, — шептал Том в ее ухо.

И Имоджен послушно запретила себе беспокоиться о будущем.

Последующие дни навсегда остались в памяти Имоджен полными сияющего счастья. Девушка желала бы навечно остаться на острове Кокосов. Ей нравились здешние краски, запах высохшей скорлупы кокосовых орехов на пляже, горячий ветер, шелестящий в верхушках пальм.

А больше всего ей нравилось быть рядом с Томом. Долгие страстные ночи, утренние часы, когда он возвращался с ранней прогулки, чтобы разбудить ее, вечера в тени пальм. Она обожала каждое его прикосновение, каждую секунду, когда можно повернуться и дотронуться до него.

Но за удовольствием постоянно пряталось осознание — это не навсегда. Имоджен отчаянно пыталась забыть, что скоро все кончится, но, часто, в самый неподходящий момент, некий внутренний голос ставил ее на место. Дни летели, приближая миг, когда придется вернуться в серый Лондон. А затем внезапно наступил их последний вечер на острове.

Опершись о перила террасы рядом с Томом, она следила, как солнце опускается в море, переливающееся всеми оттенками красного.

Я не готова! — хотелось закричать ей. Я не могу!

И все же придется смириться с неизбежным. Последний раз они смотрят вместе на закат. Последний раз сидят в полумраке, следя за летучими мышами. Последний раз слушают хор насекомых.

Последний раз они будут заниматься любовью на этой громадной постели…

Она ведь знала — этот момент наступит.

— Завтра в это время мы будем в Лондоне.

— Да, — угрюмо подтвердил Том.

Ему бы радоваться. Скоро он вернется в офис, ко всему знакомому и привычному. Снова станет держать свою жизнь под контролем.

Тут все было иначе. Тут он забыл о главном принципе своей жизни — не допускать никакого вмешательства в свои чувства. Дал себе расслабиться, растворился в Имоджен. Вначале мысль казалась разумной. Зачем мучиться целых две недели, если можно заключить договор между двумя взрослыми, пришедшими к согласию людьми? Установить определенный лимит времени, а потом распрощаться без взаимных упреков. Все просто.

Только он не рассчитывал, что так быстро привыкнет к Имоджен. Ее смеху, теплу и дикой, необузданной страсти, которая охватывала их обоих в постели. Не рассчитывал на тоску своего тела по ее телу. Всегда такой сдержанный, теперь он постоянно норовил прикоснуться к ней, уткнуться в нее лицом, согреться в лучах ее улыбки.

Ничего подобного больше не будет.

Том пытался уверить себя, что все образуется, что работа отвлечет его, но достаточно ему было представить, как он будет спать, зная — ее нет рядом, его охватывала тоска.

— Возможно, все изменится, когда мы окажемся дома, — сказал он, надеясь, что говорит правду.

— Уверена, — радостно согласилась Имоджен. — Тут было замечательно, но мы же знаем — это не по-настоящему. А там нам сразу придется разгребать завалы, накопившиеся за наше отсутствие. Вспоминать будет некогда.

Как она уверена, подумал Том. С другой стороны, почему нет? Они же заключили сделку. Ему ли обвинять ее за честное выполнение поставленных условий? Закат был красив, как никогда, но Том не обращал на него внимания. Слишком велики были его смущение и растерянность. Как это случилось? Когда он начал так чувствовать?

Как легко было с Джулией! Он точно знал, чего и как. Но с Имоджен… Том никогда не чувствовал то, что теперь. Умом он понимал — Имоджен последняя, в кого он мог бы влюбиться. Но каким-то непостижимым образом она стала важна ему в чем-то, что и объяснить нельзя. Он лишь знал: без нее жизнь покажется ему нестерпимо блеклой.

Если это любовь, Тому она не нравилась.

Совсем не похоже на радостное чувство, описываемое Имоджен. Нет, здесь выворачивающее наизнанку ощущение, что стоишь на краю пропасти.

А если это не любовь? Том не доверял своему новому чувству. Слишком оно неудобное, незнакомое. Определенно, он не доверял ему достаточно, чтобы признаться Имоджен. Всего месяц назад он уверен был, что хочет жениться на Джулии. Разве Имоджен поверит в такую скорую перемену? Том и сам себе не верит.

Разве они не поставили условие с самого начала, что связь будет временной? Вот главное. Нет, он ничего не скажет, решил Том. А то сболтнет сгоряча, а в Лондоне выяснится — никакой любви нет. Нечего травмировать Имоджен. Тому даже мысль об этом показалась невыносимой.

И конечно, если он признается, Имоджен может сказать «нет». Она отвергнет его, а Том не был уверен, что сумеет справиться с этим опять. Хватит.

Имоджен почувствовала его отстраненность и сделала свои выводы. Том уже думает о возвращении, о совместной работе, решила она. Не пытается ли он напомнить ей, что их связь планировалась как временная? Перспектива выяснения отношений, видимо, жутко его пугает.

Она и сама не очень к этому стремилась, но надо — значит надо. Не могут они просто уехать, притворившись, будто этих трех недель не было. Надо просто ясно дать понять — продолжения она не ждет. Том все еще не оправился после разрыва с Джулией. Скажи она, что отчаянно влюбилась в него, и он окажется в неловком положении. Так что довольно глупить.

Поставив бокал на перила, она с широкой улыбкой обернулась к нему.

— Здесь было так чудесно, — сказала она ему. — Трудно будет привыкнуть путешествовать с меньшей роскошью, но всегда, сидя на пляже под пальмой, я буду думать об этом прекрасном острове.

И всегда, закрыв глаза, на солнце ли или во мраке, она будет думать о Томе. Думать с каждым вздохом, с каждым ударом сердца.

Наступило молчание, сделавшееся вскоре невыносимым.

— Имоджен…

— А ты…

Оба разом остановились.

— Ты первый, — проговорила Имоджен.

— Я просто хотел сказать… будет сложно обсуждать это после возвращения. Лучше, если мы просто притворимся, что ничего не случилось. Но я хочу, чтобы ты знала: я очень благодарен тебе за все.

— Тебе нет нужды меня благодарить. Я замечательно провела время.

— Правда?

— Правда. — Их взгляды встретились, Том подался вперед, прижал ее к себе.

— Я буду скучать по тебе.

— Я тоже, — прошептала она. — Трудно поверить, что все закончилось.

Том склонил голову, ища ее губы.

— Еще не закончилось.

Имоджен тяжело вздохнула — самолет снижался в облака над Хитроу. Конец всему. Синему небу, яркому солнцу. Конец мечте.

Оторванная от острова, Имоджен чувствовала себя как улитка, вытащенная из раковины. Душой она рвалась назад — к теплому голубому океану, под кокосовые пальмы. И сидеть на песке рядом с Томом…

Том и сейчас был рядом, но на этом сходство кончалось. Они мало разговаривали в полете. Лицо его собралось хмурыми складками, став таким же, как до начала путешествия. Чувствуя его отчужденность, Имоджен вздернула подбородок и отвернулась.

Пусть не боится, что она будет к нему липнуть. Она не собирается его смущать объяснениями в любви. Сделка есть сделка. Том Мэдисон — не единственный, кто выполняет свои обещания.

Вниз, вниз проваливался самолет, и сердце Имоджен проваливалось с ним вместе. Все происходило слишком быстро. Они вышли из самолета первыми, багаж появился почти сразу. Через таможню они прошли раньше, чем Имоджен решила, как будет прощаться с Томом, прежде, чем отыскала способ притвориться, будто сердце ее не разбито.

Она пыталась задержаться, мечтая немного замедлить ход времени, но Том рвался вперед, видимо, торопясь вернуться к обычной жизни. Остановившись на выходе, он быстро отыскал глазами своего шофера.

— Вон Ларри. Куда тебя подвести?

— Знаешь, — Имоджен отступила на шаг, — я поеду на метро.

Том нахмурился.

— В это время суток на машине доберемся гораздо быстрее.

— Не в том дело. — Девушка выдавила улыбку. — Думаю, мне следует привыкать к обычной жизни. Три недели я роскошествовала, но это не моя жизнь. Следующий раз в аэропорту я буду с рюкзаком и самым дешевым билетом из всех возможных. — Сумка соскользнула с ее плеча. Она подтянула ее назад, заодно вернув на место и улыбку. — Лучше начать привыкать прямо теперь.

Паника сжала горло Тома. Весь полет он соображал, как им проститься. В самолете нельзя — стюардессы так и снуют, к тому же полно народу. Единственная возможность уединиться — на заднем сиденье машины, решил он. И вот теперь Имоджен прощается прямо среди толпы, и все тщательно заготовленные слова вылетели у него из головы.

— Как хочешь, — сухо сказал он.

Она явно намекает, что у нее есть планы, в которых ему места нет. Может, и хорошо, что они распрощаются тут. Одному богу известно, чего бы он натворил, оказавшись наедине с ней в салоне машины.

— Увидимся в понедельник?

Он кивнул.

— Приятных выходных.

— И тебе. Ну… пока, босс. — Неизвестно откуда Имоджен извлекла еще одну блистательную улыбку, потом развернулась и двинулась в сторону метро.

— Пока, Имоджен.

Том стоял в оживленном вестибюле аэропорта, смотрел ей вслед и чувствовал себя паршиво, как никогда в жизни. Ему хотелось побежать следом, перехватить ее до турникетов и тащить обратно — в самолет, летящий на Мальдивы.

Но он не мог. У Имоджен свои планы, своя жизнь. Она молода, красива. Зачем он ей — потрепанный жизнью, закопавшийся в себя трудоголик?

Какая радость быть с ним? Он всегда был слишком поглощен стремлением к успеху, чтобы отвлекаться на удовольствия. Имоджен заслуживает кого-нибудь, кто оценит ее веселость, способность радоваться моменту. Кого-нибудь лучше его.

И Том направился к своему водителю.

Когда двери лифта сомкнулись, Имоджен оглядела себя, оправила жакет. Костюм казался тяжелым и неудобным, тесные туфли сдавили ноги.

Какой долгий уикенд выдался! Лишь зайдя в квартиру, она улыбалась и улыбалась. Но Аманду обмануть не удалось.

— Я знала! Ты влюбилась в него, верно?

Имоджен открыла рот, чтобы все отрицать, и немедля признала поражение.

— Да. Влюбилась. — Голос ее прервался, храбрая улыбка исчезла. — Но это безнадежно, я знаю. Он меня не хочет.

Аманде не потребовалось много труда, чтобы вытрясти из нее всю историю целиком.

— По-моему, ты слишком быстро сдаешься, Имо, — вынесла она свой вердикт. — Мне кажется, этот Том хочет тебя не меньше, чем ты его.

— То на острове. Он ясно дал понять — отношения у нас временные.

Аманда хмыкнула.

— Скажу по своему опыту — важно не то, что мужчины говорят, а то, что они делают. Не стал бы он с тобой спать, если б не хотел. Легко решить, что сумеешь дома забыть, только как, если вы будете вместе работать? Раз ты вспоминаешь, что у вас было, есть огромная вероятность того, что и он вспоминает.

Возможно ли такое? — задумалась Имоджен. Станет ли Том скучать по ней? Или уже отнес ее к разряду «завершенных дел»? У него есть чувства, да, но он держит их закрытыми на замок с самого детства. Трудно представить, что он изменится.

Но…

Может, Аманда права и у нее есть шанс? Разве стал бы Том так ее целовать, так ласкать, если б ничего к ней не чувствовал?

Она ужасно скучала по нему. Скучала по его сильному, мускулистому телу. По звуку его голоса. Улыбке в его глазах.

Если у нее снова будет все это, станет ли она счастливой? Пускай Том не готов влюбиться, но, возможно, он захочет возобновить отношения, связывающие их на острове…

Идея прочно засела в голове у Имоджен. Она не ждет от него признаний в любви. Она просто хочет быть с ним рядом.

Конечно, нельзя вываливать это на него разом. Том ужаснется столь бурному проявлению эмоций. Она посмотрит, каким он будет в понедельник, и если увидит, что он скучал по ней хоть чуточку, то, может, у нее есть шанс…

Девушки в приемкой приветствовали ее, повосхищались ее загаром и явно не поверили, что поездка была чисто деловая.

Имоджен предвидела такую реакцию. Будет и продолжение. Возможно, стоит подождать, пока интерес угаснет, а уж потом говорить Тому что-нибудь относительно возобновления их связи. Она не будет, конечно, компрометировать его, глядя обожающими глазами.

И все равно сердце Имоджен стучало в предвкушении, пока она шла по коридору к своему кабинету. Ее беда в том, что она слишком много думает. Лучше дать событиям идти своим чередом. Для острова Кокосов она не готовилась, так что теперь начинать?

Тома в кабинете не оказалось. Горько разочарованная, Имоджен села в свое кресло.

Как странно снова оказаться здесь! Остров все еще казался реальным, а это все — не очень приятным сном. Девушка взглянула на часы. В это время неделю назад они ездили на рифы. Она отчетливо представила Тома, вылезающего из воды, стаскивающего с себя маску и улыбающегося ей. Солнечные зайчики золотили его кожу, а ресницы у него — длинные, темные — являли разительный контраст серебристым глазам…

Воспоминание пронзило Имоджен, как острый меч. Она поспешно повернулась к компьютеру. Надо отвлечься.

Почтовый ящик был переполнен. Она не залезала туда с того момента, как Том отодвинул свой ноутбук в сторону и предложил вместо этого поплавать. Имоджен словно наяву ощутила восхитительную прохладу морской воды…

Она же собиралась полностью погрузиться в работу! Виновато оборвав посторонние мысли, Имоджен начала яростно сортировать пришедшие сообщения. Она даже не заметила, как вошел Том. Прислонившись к двери, он стоял и смотрел на нее.

Это был самый длинный уикенд в жизни Тома. Он провел его в своей стерильной квартире, пытаясь понять, что же изменилось в его жизни. И был поражен, осознав.

Ему одиноко.

Том вскипел. Никогда прежде ему не было одиноко. Напротив, оставшись один, он чувствовал себя наиболее комфортно. Но теперь… он привык к присутствию рядом Имоджен.

Том постарался уверить себя, что он должен отвыкнуть. Через два дня ему уже стало казаться — желаемое удалось, но при виде Имоджен, сидящей за своим столом, ему буквально стало дурно.

Поглощенная своей электронной почтой, она казалась собранной и незнакомой, словно никогда не смеялась, стоя в лучах солнца, никогда не дразнила его мягкими поцелуями, никогда ее волосы не падали шелковистой волной ему на грудь.

Словно она никогда не стояла рядом с ним на песке, обещая вечно любить его.

Этот костюм, волосы, убранные назад, деловой вид не оставляли места для сомнений. Она решила пунктуально следовать заключенному соглашению. Притвориться, будто прошедших трех недель не было.

Том знал: ему следует быть благодарным. Имоджен делала его жизнь легче. Это его шанс отступить назад, решить, что он действительно чувствует. Но он мог думать лишь об одном: она сделала для него невозможным ринуться к ней, сжать в объятиях, осыпать поцелуями.

Конечно, это сумасшествие. Нелепый, импульсивный, рискованный образ действий. Это означало бы — он совершенно утратил контроль, а контроль — единственное, за что он привык цепляться в жизни.

И он лишь пожелал ей доброго утра с безопасного расстояния.

Имоджен вскинула голову. На секунду Том был успокоен вспышкой радости в синих глазах, но она быстро погасила ее. Оставалось только сомневаться, не почудилось ли ему.

— Доброе утро, — ответила она чуть напряженно. — Приятный уикенд?

Ее холодная вежливость сковала сердце Тома ледяным панцирем. Хорошо, что он не бросился ее целовать.

— Да, — ответил он так же вежливо и холодно. Не стоит сообщать Имоджен, что он все время тосковал без нее. — А у вас?

— Хорошо, спасибо, — солгала Имоджен.

Последовало неловкое молчание.

— Вы рано, — заметил Том.

— Мне хотелось разобраться с делами. Их много накопилось.