Между нами люболь (СИ)

ГЛАВА 40

Значит, Айлин решила сбежать. Как только он узнал об этом, очень разозлился. И представлял, какое у нее будет лицо, когда в день отъезда она поймет, что рухнули все планы. Будет теперь сидеть под охраной.

Но с приближением злополучного дня гнев уступал место отчаянию.

Почему ему так плохо? Он сходил с ума, не зная, как поступить, ведь чтобы принять верное решение, надо было наконец-то посмотреть правде в глаза и ответить на вопросы, что так занозливо впились в сердце.

Только прямые вопросы и откровенные ответы.

Почему он допустил, чтоб Айлин забеременела? Потому что хотел этого. Да, даже тогда, когда думал о ней плохо, он все равно хотел быть с ней, мечтал, чтоб она была только с ним, только его. И та ночь была единственным светлым воспоминанием в его жизни. Кратким мигом, когда казалось, что нет этой мучительной, изматывающей вражды, правых и виноватых, победителей и побежденных.

Почему он женился на ней? Потому что и этого хотел. И плевать ему было на мнение общества, на весь этот скандал.

Почему он всего этого хотел? Потому что Лейла и Селим всё-таки были правы, хотя сам Карим такую правду долгое время признавать не желал.

«Айлин, я не знаю, как это произошло, но ты меня действительно сокрушила — я уже себе не принадлежу. Даже если ты убежишь, я могу найти тебя, привезти обратно и удерживать насильно. Но я больше не могу видеть ненависти в твоих глазах. Как бы ты не проклинала меня за то, что я сделал, знай — я проклинаю себя еще сильнее. Даже если бы ты могла меня простить, сам себя я простить никогда не смогу. Больше всего на свете я хотел бы вернуть прошлое и все изменить — хотя и понимаю, что это невозможно», — это и была правда.

Но несмотря на то, что Карим наконец признал ее для себя, он не собирался произносить ее вслух.

Открывая дверь той квартиры, он хотел просто предложить Айлин остаться — на ее условиях. Но там было пусто. Заметавшись по комнатам, он не сразу заметил на столе раскрытую тетрадь, а когда увидел и прочел последнюю страницу, едва не обезумел.

Он был по пути в аэропорт, когда позвонили из больницы. К тому времени, как он туда добрался, ребенка удалось спасти, но Айлин все еще была без сознания. Несколько часов он провел у дверей палаты — потом врачи сжалились, разрешили войти на пару минут.

Она лежала под капельницей — такая маленькая, хрупкая, беззащитная, и сердце чуть не разорвалось от боли. Именно в этот момент он не выдержал и сказал то, что так бессмысленно долго держал в себе. Сказал, хотя она и не могла его сейчас услышать.

— Айлин, ты можешь мне не верить, но до тебя я понятия не имел, что такое любовь. Не знал, что может быть так непонятно, так мучительно. Не только ты — я тоже заблудился в этом черном закате — без всякой надежды выбраться. Теперь я знаю, что любовь — это сложно, но без нее — все бессмысленно. Я не могу жить без тебя, не могу дышать. Когда глаза закрыты у тебя, и я не вижу ничего вокруг. Без тебя всё становится ничем. Прости меня за то, что я был таким тупым, безмозглым идиотом! Если бы ты могла дать мне хотя бы надежду на то, что еще не все потеряно для нас! На то, что рассвет когда-нибудь наступит!

— Господин Умаров! — в палату заглянул врач. — Вам пора!

Он с трудом заставил себя пойти к выходу, но напоследок почему-то оглянулся и вдруг увидел, как ресницы Айлин дрогнули. А потом она еле слышно произнесла:

— Насчет идиота, пожалуй, соглашусь.

И он еще никогда не был так счастлив.