Между нами никаких секретов

— Ты мог бы найти другую работу, мог бы учиться и…

— Я уже выпускник. Английский язык. И даже если бы я нашёл работу, какая должность позволила бы мне зарабатывать двадцать тысяч долларов в месяц?

— Значит, ты делаешь это только ради денег?

— Я нуждаюсь в них.

— Они необходимы всем.

— Мне больше.

— Почему?

— Я предпочитаю об этом не говорить. Но я не буду выполнять эту работу вечно. На самом деле, планирую покончить с этой жизнью как можно скорее, тогда, возможно, найду работу в качестве учителя. Но дело в другом. Я никогда и ни с кем не обращался так, как вчера с тобой. И мысль что сделал это, смущает меня гораздо больше, чем обязанность заниматься сексом за деньги.

Скарлетт поставила пустую чашку на кухонный стол и опустила взгляд.

— Ты не должен чувствовать себя виноватым за то, как со мной обращался. Ты был жестоким и прямолинейным, но ты не ошибался на мой счёт.

После беспокойной ночи и утра, полного тёмных и грустных мыслей, Скарлетт нашла в себе смелость выражаться ясно. В конце концов, Матиас пришёл к ней домой, он волновался, не увидев её на работе, и предложил стать друзьями, пытаясь мистифицировать всё, что не смог контролировать прошлой ночью. И Скарлетт решила сыграть, держа открытыми карты. Она не могла смириться с мыслью, что он относится к ней как к ребёнку, а предлагаемая роль друга была не выносима. Не после того, как у неё созрело убеждение, что и Матиас тоже к ней что-то испытывал. Если это стало бы только влечением, она не хотела его потерять.

Слишком много раз Скарлетт контролировала свои чувства, слишком много раз (во имя собственного достоинства или страха доставить неудобство) она притворялась.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Матиас, не понимая значения этой загадочной фразы.

— То, что и сказала. Вчера ты не ошибся. Я хотела находиться на месте той девушки в твоём номере. И хочу этого каждый раз, когда ты поднимаешься в сьют с женщиной. Так что это правда, я всегда думаю о тебе и что... Боже... Я хотела бы сделать всё, что ты делаешь с другими...

Глаза Матиаса потемнели. Он не ожидал, что Скарлетт так откровенно заговорит о совершённой им провокации, и не был готов услышать её ответы. Мужчина решил свести к минимуму, как обычно это делал, когда пытался избежать неудобной конфронтации.

— Это нормально и случается со многими женщинами. Я считаю, моя работа делает меня... Скажем так... Экзотикой, в твоих глазах.

— Нет, не поэтому. Это именно ты, заставляешь меня желать того, чего я никогда не хотела в своей жизни, и не должен ни за что извиняться. Ты не обидел меня вчера.

— Не имеет значения. Я не должен был говорить с тобой так.

— А я должна была позволить тебе продолжить.

— Скарлетт, ты женщина. У тебя есть свои желания, мечты, и ты обязательно встретишь юношу, который... Короче, ты тоже очень... Ты девушка очень…

Он остановился, чтобы перевести дыхание. Матиас не мог поверить, что ему не удалось выстроить два слова в единую фразу. Он был слишком потрясён, когда услышал, как она открыто признаётся в подобных мыслях.

— Я знаю. Я знаю, — улыбнулась она, так же, не веря, что призналась в своём влечении к нему. Скарлетт решила немедленно привлечь внимание к чему-то другому. — Ты прав. Возможно, меня очаровывает твой мир, потому что он трансгрессивен, а я совершенно банальная девушка.

— Не правда. Ты особенная, Скарлетт.

— Да. Как же, — тихо прошептала она, запоздало сожалея о своём порыве абсурдной честности.

— Конечно, ты особенная. Общение со мной ищут избалованные и скучающие женщины. Многие из них не работали в своей жизни и минуты. Ты вместо этого…

— Я же...

— Ты от них отличаешься. Каким бы лицемером сейчас ни казался, но я не уважаю ни одну из этих женщин. Я встречаюсь, потому что должен. Потому что это моя работа. Никому из них и никогда я не предлагал стать друзьями. Поверь мне.

— Я тебе верю, — ответила она с улыбкой, ободренная добрыми словами.

— Слушай, а как насчет пообедать вместе? Я весь день свободна, и не против провести время в компании. Возможно, я могла бы пересмотреть твоё предложение о дружбе, — пошутила она, пытаясь разрядить атмосферу.

Матиас уставился на часы. Ему хотелось согласиться. В течение очень долгого времени у него не было возможности проводить несколько часов с женщиной, такой как Скарлетт, которая вызывала неподдельный интерес и воодушевляла. Но именно по этой причине он решил не принимать приглашение. Он понимал –– дружба, несмотря на то, что сам её предложил, была слишком опасной и непроходимой дорогой. Затем он негромко фыркнул, встал со стула и придумал предлог, чтобы уйти.

— Извини, но я действительно не могу. Нужно бежать, меня ждёт тренажерный зал. Я рад, что извинился и обещаю, с моей стороны в будущем недостатка в уважении не будет.

Скарлетт тоже встала.

— Я тебе уже сказала, ничего не случилось ты, совсем не проявил неуважение... И я ...

— Мне, правда, нужно уходить… — прервал он её.

— Хорошо. Пойдём, я тебя провожу, — ответила Скарлетт, немного разочарованная тем, что Матиас уходит так скоро.

Они подошли к двери и замерли, уставившись друг на друга, не зная, что делать или что сказать. Скарлетт открыла дверь.

— Ну...

— Тогда...

— Увидимся в отеле.

— Конечно.

Матиас повернулся, и быстрым шагом пошёл к своей прекрасной машине. Скарлетт наблюдала за ним, пока не увидела, как он отъехал. Затем закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и соскользнула на пол.

— Боже...

От смятения, её сердце билось в бешеном темпе, а разум отказывался поверить в то, что произошло.

Матиас Кроуфорд — её одержимость, приходил к ней домой и они разговаривали за чашкой кофе на кухне. Он перед ней извинился, наговорил комплименты, рассказал немного о себе, почти так, как ведут себя с друзьями. Почти, потому что было ясно, они оба чувствовали что-то выходящее за рамки простого дружеского интереса, и он абсолютно точно не хотел позволять своему телу реагировать на разряды электричества, которые пробегали между ними.

Скарлетт поймала себя, что размышляет, как за небольшой промежуток времени узнала о Матиасе больше, чем за несколько недель.

Он был женат. Остался вдовцом. У него есть ребёнок. Имеет степень филолога. Его влекло к ней.

«И он избегал её, как избегают чумы».

ГЛАВА 5

Когда Матиас вернулся домой Глория сидела на диване и читала книгу. Она была мексиканкой, пятидесяти пяти лет, не замужем и без детей. Матиас познакомился с ней в больнице, два с половиной года назад, во время своей госпитализации. Женщина, за исключением Элизабет, осталась единственным человеком, кто символизировал связь с его прошлой жизнью.

В то время Глория помогала волонтером в педиатрическом отделении и работала в рождественскую ночь, когда, после страшной автомобильной аварии, госпитализировали Матиаса и Грейс. С тревогой она следила за историей пары Кроуфордов, их трагедией, и осторожно проявляла заботу о Матиасе во время всего его пребывания в больнице, несмотря на то, что молодой человек закрылся в своем горе и отказывался от любых контактов. Слыша от него холодные и жестокие слова, которыми Матиас от всех отгораживался, женщина не позволяла себе отступить. Глория держалась рядом с ним, уважая его отстранённость, и подала руку помощи, когда Матиас, наконец, решил выбраться из замкнутости, чтобы позаботиться о ребёнке. Она помогала в течение нескольких недель, с любовью присматривая за Элизабет, когда парень был слишком подавлен или слишком напуган, чтобы справиться самому. В наиболее тяжёлые ночи она обнимала Матиаса, как это делала бы мать, и утешала словами и дружескими улыбками, когда его гнев становился неуправляем. Хотя у Матиаса были сестра и брат, готовые оказать ему любую помощь, он предпочел, чтобы рядом с ним оставалась Глория. Возможно, вид родственников напоминал ему о потерянной жизни, или, может, из-за чувства вины, которое испытывал перед ними, но ему было трудно подпустить их к себе.

Когда Матиаса выписали, именно Глория проводила его домой и сопровождала во время трудного выздоровления: жила с ним, ухаживала за домом и всем, что на тот момент мужчина не в силах был сделать. За несколько месяцев присутствие Глории в жизни Матиаса стало тем, от чего молодой человек не мог отказаться.

Она помогла ему найти работу продавца в магазине одежды на первых порах, но непомерные расходы за медицинское обслуживание в очень короткое время поставили Матиаса на колени. Он категорически отказался говорить об этом с братом и сестрой, и получить их помощь. По отношению к ним Матиас был несправедлив и жесток, но у него никак не получалось преодолеть блокаду, которую парень испытывал ко всему, что имело отношение к жизни до аварии. Он окончательно порвал со своей семьей после яростного спора с Итаном, его старшим братом. Конфликт, который закончился ужасными словами и рукоприкладством, из которого Матиас вышел избитым. После этого эпизода, Глория тоже смирилась с тем фактом, что Матиас уже не в силах вернуться к прежней жизни. И тогда женщина предложила Матиасу переехать в Мексику, где у неё жила семья, и начать всё с нуля там.

Как раз когда он сам себя убеждал покинуть Соединенные Штаты, случайно, Матиас встретил своего бывшего школьного друга Лиама Шоу, который изменит его жизнь.

В тот вечер, неожиданно и вопреки всем своим привычкам, Матиас согласился пойти со старым другом поговорить о работе. Лиам слышал о случившейся трагедии, и согласился помочь, предложив загадочную и очень хорошо оплачиваемую работу. Тогда впервые Матиас услышал о Фиби Ньюманн и её агентстве. Лиам работал на эту женщину в течение двух лет эскортом, только для мужчин.

Лиам долгое время был тайно влюблен в Матиаса, и видеть приятеля изменившимся и сломленным разбивало ему сердце. Он деликатно изложил своё предложение, почти со страхом, понимая что, скорее всего, к окончанию этого вечера, Матиас будет шокирован и обижен.

Матиас же напротив, выслушал внимательно, и в его сознании сложился план побега от реальности, план, который он ждал месяцы. Матиас испытывал уверенность, что его окаменевшее сердце никогда больше не сможет любить, и работа, которую Лиам ему предложил, касалась только секса. Это он мог принять, хотя бы потому, что цифры, о которых говорил приятель, были невероятные.

К концу вечера Матиас согласился встретиться с мисс Ньюманн, и через несколько недель был нанят для работы в Сан-Франциско.

Когда он переехал, Глория последовала за ними. Она никогда не судила Мати за этот выбор, хотя в глубине сердца и не одобряла. Единственное, что она посоветовала: соблюдать осторожность, так как дочка вырастет быстро, и необходимо разобраться с реальностью как можно скорее.

Через неделю после переезда в Сан-Франциско, Матиас встретился со своей первой клиенткой. Он никогда её не забудет. Дочь магната в издательском бизнесе — Эдит Эдгертон. Девушка была более-менее одного с ним возраста и «арендовала» Матиаса для званого вечера, с единственной целью: вызвать ревность у бывшего парня. Встреча должна была быть незамысловатой и чистой, просто, чтобы поближе познакомиться с новой работой. Но всё пошло не так, как планировалось. В конце ужина Эдит предложила Матиасу расширить договор и подняться в сьют, который она забронировала в отеле, где проходило торжество. И Матиас оказался на конкретном перепутье, с чем, по его мнению, больше не должен был столкнуться.

Мужчина помнил, как сильно забилось сердце, будто его тело кричало о тревоге, а в голове громко звучал голос: «Не делай этого! Убегай!»

Затем прямо перед ним, девушка вытащила свою чековую книжку и, не теряя спокойствия из-за недвусмысленного предложения, выписала чек на пять тысяч долларов.

— Пойдём? — спросила Эдит с наглой ухмылкой.

Матиас встал, взял девушку за руку и уверенным шагом направился к лифту.

Той ночью, пока он подчинялся всем желаниям молодой клиентки, Матиас обнаружил, что, и, правда, полностью потерял своё сердце. Неожиданно, разум перестал сопротивляться, а тело прекрасно реагировало. Матиас двигался между её ног, как будто это была самая естественная вещь на свете. Погружаясь в пульсирующую плоть незнакомки, он позабыл даже самого себя и по этой причине старался делать всё неспешно, чтобы (как это ни парадоксально), продлить этот момент как можно дольше.

Эдит смотрела на Матиаса голодными глазами, чёрными как уголь, широко открытыми от испытываемого удовольствия. Девушка запустила пальцы Матиасу в волосы, а лодыжками с силой зацепилась вокруг его бёдер. Тем самым приглашая парня давить сильнее и глубже проникать в неё. И Матиас последовал за ней, позволил себя вести, потерялся в руках ничего для него не значащей женщины, но которая готова заплатить пять тысяч долларов, чтобы он её трахнул. Тело Эдит выгнулось под ним дугой, она поймала его в ритмичность своего оргазма, толкая и Матиаса за край, высвобождая исчезнувшее в последние месяцы удовольствие, заставляющее взорваться его живот и душу. Однако этого было недостаточно. Он взял её вновь, спустя лишь несколько минут, удивляя девушку и удивляясь сам. Матиас сел на кровать, и снизу вверх пронзил её членом, который снова стал мраморным. Он заставил Эдит кричать, воспламеняя, и с каждым новым проникновением, Матиас чувствовал себя сильным, могущественным, наконец, ощущающим контроль.

Он вспомнил, как подумал, что никто больше не сможет причинить ему вред, ничто не сможет его задеть. Он стал машиной для секса для зарабатывания денег, мужчиной без связей, в состоянии безупречно контролировать своё тело и чувства.

И так Матиас жил на протяжении двух с половиной лет. Ничто не задевало его, ничто не нарушало идеальный баланс. В его жизни всё разделилось между тем, чтобы быть любящим отцом для единственного, имеющего значение человека, и быть объектом желания среди богатых и избалованных женщин.

Только Глория знала Матиаса настоящего, только она видела его за маской, которую мужчина носил большую часть времени.

И теперь Глория смотрела на него с любопытством.

— Что случилось, Мати? — спросила она.

— Ничего, почему ты спрашиваешь?

— У тебя странное выражение.

— Я ходил к девушке, которой задолжал извинения.

«О, эта видимо новая», — подумала Глория. У Матиаса не было друзей среди женщин, а тем, с кем он встречался по работе, нравилось, что он обращается с ними определенным образом.

— Кто она? — выспрашивала Глория.

— Одна из тех, кто работает в St. Regis. Ты закончила допрос с пристрастием? — ответил он, решив завершить дискуссию, пока искал среди своих личных вещей фотографию, которую отложил, несколькими ночами ранее.

Матиас не хотел говорить о Скарлетт и вспоминать последние двадцать четыре часа. Ему нужно было просто о них позабыть, и убедиться, что всё вернулось на круги своя. Был только один способ сделать это: пойти и проведать Грейс.

— Вот она! — воскликнул Матиас довольный. — Глория, я снова отлучусь на пару часов, а потом заберу из садика Элизабет. Сегодня вечером мы ужинаем вместе?

— Хорошо. Я приготовлю что-нибудь свежее и лёгкое. Эта жара меня убивает.

— Отлично, — он наклонился, чтобы поцеловать Глорию в щёку, и убежал так же быстро, как пришёл.

Когда дверь закрылась, Глория улыбнулась.

— Очень интересно, — сказала она себе под нос, принимаясь приводить в порядок дом.

* * *

Могила Грейс была сделана из белого мрамора, как у умерших детей. На ней стояла небольшая статуя, изображающая стоящего на коленях ангела с длинными волосами и сложенными руками, такая же, какую двумя годами ранее Матиас вытатуировал у себя на бедре. Матиас захотел установить на могильном камне фотографию с их свадьбы. Тем, кого беспокоил факт, что на могиле установлена фотография живого человека, мужчина отвечал о причине: 25 декабря он тоже умер. Матиас наклонился над фотографией и быстро поцеловал. Затем сел на гладкую поверхность мраморной плиты, и некоторое время молчал.

— Привет, любимая, — прошептал Матиас. Ответом стал ударивший по лицу порыв холодного ветра. — Как дела?

Зрение стало, как всегда, туманиться от слёз, но на этот раз, не только из-за боли. К ней прибавилось чувство вины.

— Дерьмо! — Матиас покачал головой, зажав её в ладонях. Ему и правда было нужно перед кем-то выпустить пар. — Грэйс… — мужчина устало вздохнул, — есть девушка, Скарлетт, я познакомился с ней несколько месяцев тому назад и она заставляет меня чувствовать себя странно, запутавшимся. Не знаю как себя вести, что делать или говорить. Я пытался держаться от неё подальше, стараюсь каждый проклятый день, но что-то в ней привлекает меня с невероятной силой. И мне кажется, что я чувствую, как ты снова ускользаешь у меня между пальцами. Ненавижу это ощущение, и мне не нравится такое испытывать…

Как всегда, Матиас ждал ответа, который не мог последовать, затем он позволил сорваться с губ мучительному вздоху.

— Это так странно. Я даже не знаю её, любимая, но её образ проникает мне в голову, когда меньше всего ожидаю, и как будто накладывается на твой, затмевает. В последнее время она мне снится, а потом я не очень хорошо с ней обошёлся. Эта девушка не похожа на других. Она заставляет меня испытывать эмоции, с которыми я не могу справиться.

На несколько секунд беспокойной вспышкой всплыл предыдущий вечер, и ударил в Матиаса электрическим разрядом. Это заставило его встать и полностью изменить ход мыслей.

— Во всяком случае, сегодня я встретился с ней, чтобы извиниться, и пообещал себе больше её не беспокоить. Я постараюсь не думать о ней, клянусь тебе.

Затем из заднего кармана джинс Матиас достал фотографию, которую ранее искал дома, и продолжил:

— Я принёс тебе новую фотографию Элизабет. Она такая красивая. С каждым днём малышка становится всё больше на тебя похожей. Смотри, разве она не идеальна? Ты бы так ею гордилась! В садике мне говорят, что она солнечный и беззаботный ребёнок, как и ты. Элизабет, конечно, не унаследовала ничего из моего характера, всегда такой пессимистичный и сумрачный, согласна? Чёрт, в последнее время стал ещё хуже. — Матиас улыбнулся и закрыл глаза. — Я скучаю по тебе, любовь моя. Я так по тебе скучаю и люблю тебя. Я люблю тебя, как всегда, и отчаянно в тебе нуждаюсь. Я чувствую, что теряю себя, и не знаю, что делать, чтобы остановиться, чтобы найти баланс, которого держался в течение долгого времени. Грейс, почему ты меня бросила? Разве ты не видишь, как это для меня трудно?.. Чёрт!

Матиас засунул руки в карманы и посмотрел на чистое небо.

— Прости, детка, не слушай меня. Это просто один из моих неудачных дней. Теперь мне нужно идти, но я скоро к тебе вернусь.

Он повернулся и, опустив голову, продолжил свою жизнь без неё.

* * *

На следующий день, когда Скарлетт появилась на работе, её уже поджидала Аманда. Подруга выглядела очень взволнованной.

— Скарлетт! Что, чёрт возьми, случилось с Кроуфордом?

«Откуда она узнала?» — спросила себя Скарлетт, внезапно почувствовав в венах прилив крови.

— В каком смысле? — она постаралась ответить Аманде, имитируя спокойствие, пока вешала в раздевалке свою кожаную куртку и надевала пиджак униформы.

— Мне позвонила Джейн и сказала, что встречается с Кроуфордом. Очевидно, я ей не поверила, однако расспросила обо всём подробнее. Джейн мне поведала, что он приезжал в отель и искал тебя, для решения какой-то проблемы. Потом должен был вернуться в St. Regis и пообедать с ней. Слушая её мне хотелось рассмеяться. Но когда днём, она мне перезвонила обиженная и разочарованная, потому что Матиас не появился, у меня сложилось впечатление, что Джейн не лгала, и мне стало интересно... Если история Джейн правдива, что Кроуфорд делал с тобой и почему потом не вернулся?

Скарлетт посмотрела подруге в глаза и впервые поймала себя на бессовестной лжи.

— Я правда не знаю, о чём ты говоришь. Вчера я ходила на пробежку вдоль залива, а потом перекусила в рыбацком трактире. По возвращении домой, приняла душ и заснула. Думаю я бы запомнила, если увидела бы кого-то вроде Кроуфорда.

На лице Аманды появилось разочарование.

— Боже, как жаль! Я уже сняла о вас фильм. И в связи с происходящим, узнала название агентства, в котором работает Матиас, и что нужно сделать, чтобы назначить свидание (скажем так).

— Я не хочу знать, — твёрдо заявила Скарлетт.

— А я забронировала один из вечеров.

Скарлетт внезапно обернулась, потеряв дар речи, и Аманда испугалась, заметив во взгляде подруги что-то, чего раньше никогда не видела. Там была ярость. Злость и грусть.

— Почему ты так на меня смотришь?

— А почему ты ведешь себя как шлюха?

Аманда превратилась в лёд.

— Скарлетт... Я...

Но Скарлетт не позволила ей продолжить:

— Слушай, извини. Я не должна была. Это твоя жизнь. Иди и делай, что хочешь. Это не значит, что для меня что-то измениться.

Но глаза у девушки заволокли слёзы гнева, которые неудержимо пробивались наружу и фактически отрицали то, в чём она только что убеждала на словах.

— Скарлетт, почему ты плачешь?

— Я не плачу. Это пыльца.

— В июле?

— Извини, я отлучусь на секунду в туалет. И не обращай внимания, у меня начинаются месячные.

Через десять минут девушка вернулась на своё рабочее место. И ни она ни Аманда не упоминали имя Кроуфорда.

* * *

Cо своей стороны Матиас начал вести себя отстранённо. Он не был ни грубым, ни недружелюбным, мужчина просто вернулся к состоянию абсолютного незнакомца всех времён. Вошёл в отель, подошёл к стойке, попросил ключ, поприветствовал с вежливой улыбкой и лёгким кивком головы, и ушёл. Аманда теперь была уверена: Скарлетт что-то от неё скрывает и это связано с прекрасным эскортом. Незаметно приблизился день назначенной встречи, и Аманда чувствовала себя хуже, испытывая чувство вины, как к своей подруге, так и к своему жениху. Поэтому она подумала всё отменить, но потом в голову пришла идея получше. Аманда позвонила в агентство, которое занималось контактами Матиаса, и объявила, что хочет изменить программу. Вместо оговорённых ранее двух часов в отеле, она попросила провести романтический ужин в хорошем ресторане с видом на океан.

Женщина на другом конце телефонной линии не ломалась, а просто поинтересовалась, есть ли у неё предпочтения по поводу места.

Аманда назвала очень красивый и уютный ресторан в бухте — ничего гламурного или особенно дорогого, просто весьма очаровательный. Аманда попросила зарезервировать для неё столик у окна с видом на океан и зажечь свечи, для романтичной атмосферы. Когда она завершила разговор, то испытала облегчение и счастье. Скарлетт была её самой дорогой подругой, и за проведённые вместе годы она относилась к ней с любовью. А идея подарить подруге особенный вечер с мужчиной, из-за которого та, видимо потеряла голову, казалась Аманде блестящей. Спустя несколько дней она в общих чертах заговорила об этом со Скарлетт, явно опуская фундаментальную деталь.

— Слушай, я подумала как-нибудь отметить твой день рождения.

Скарлетт улыбнулась, приятно удивленная.

— Что?

— Ужин, только мы двое, в Fisherman’s House, а затем потанцуем в центре.

— Хорошая идея. Я целую вечность никуда не выходила!

— Мы сможем закадрить всех симпатичных, броситься во все тяжкие и посмотреть, что получится.

Скарлетт от души рассмеялась. Она любила авантюрную и дикую сторону своей подруги и время от времени должна была её встряхивать и напоминать, что той уже чуть больше двадцати.

— Договорились! Я в деле! — ответила она, оставив Аманду в шоке от той легкости, с которой позволила себя убедить.

— Мы можем на днях отправиться за покупками, и прикупить что-нибудь для вечера. У тебя вся одежда из восьмидесятых: юбки до колен, консервативно заправленные рубашки или изношенные джинсы, — подытожила подруга, всё ещё вдохновлённая согласием Скарлетт.

— Неправда!

— Да, это так!

— Нет.

— Тогда, раз отрицаешь очевидное, сегодня вечером приходи ко мне на ужин и подберём тебе один из моих, сногсшибательных нарядов. Так что, когда вечером встретимся, ты будешь на моём уровне.

— Какая ты зануда.

— Итак?

— Хорошо, — ответила она.

На самом деле Скарлетт понимала — Аманда права, и решила порадовать подругу, тем более та поступила так мило, вспомнив про день рождения.

— Отлично. Ты не пожалеешь. Я забронирую ресторан на следующий вторник?

— Да. Спасибо, Аманда!

* * *

Как и каждый вечер, Матиас тщательно готовился в своём фешенебельном сьюте в St. Regis. Он посвистывал стоя перед зеркалом. По-своему, мужчина был счастлив от предстоящей встречи, указанной в его еженедельнике, как обед с молодой леди по имени Аманда Келлер. Матиас проверил записи: двадцать четыре года, работает, интересов мало. По какой-то причине девушка хотела, чтобы в этом месте рядом с ней был он, и не интересовалась ничем другим. Вероятно, он хорошо поест, проведёт непринуждённый вечер, и рано вернётся домой.

Именно такие встречи, предпочитал Матиас: максимальный результат с наименьшими усилиями. Ресторан, где его ожидали, не входил в число тех, которые он посещал обычно. Место было очень хорошее, уютное и совсем не претенциозное, с видом на залив, откуда можно увидеть и Золотые ворота. При воспоминании о последних и случившемся у него ужасном кошмаре, вдоль всего позвоночника Матиаса пробежала мимолётная дрожь, и на мгновение он обнаружил, что думает о Скарлетт.

На этот раз он позаботился о том, чтобы держаться на достаточном расстоянии, не будучи грубым или невоспитанным. Матиас с ней больше не разговаривал, если только не просил ключ, и перестал посещать бар в отеле, таким образом, избегая встреч в их нерабочее время. Поступая так, он надеялся вернуться к своей скучной и профессиональной рутине. Но вскоре обнаружил, что человеческий разум не так легко контролировать; мысль о ней продолжала заползать ему в голову постоянно, не отставая ни на секунду. Эти мысли доминировали, фактически неоспоримо, уничтожая все добрые намерения вернуться к нормальной обыденности. Милое лицо Скарлетт всё чаще и чаще накладывалось на лица случайных партнёрш. Образ девушки преследовал Матиаса, и он ничего не мог сделать, чтобы избавиться от него. Физическое удовольствие, которое он вряд ли мог испытывать с давних времён, стало намного более мощным, гораздо более реальным и всё благодаря извращенной фантазии, что эти тела, стоны, изменённые наслаждением лица, принадлежали женщине, которую Матиас всеми силами старался позабыть.

Он почти пришёл к решению сменить отель и подумал поговорить об этом с Фиби Ньюманн, владелицей агентства. Однако что-то удерживало его от последнего шага, словно, не находил в себе смелости разорвать эту таинственную связь. Возможность видеть Скарлетт каждый день была проклятием, но также единственным моментом, когда Матиас ощущал усиление биения сердца. Он не мог от этого отказаться, каким бы безумным и мазохистским не было чувство.

Матиас оглядел себя в зеркале: он выбрал джинсы, синюю рубашку и тёмную куртку. Бросил последний отвлеченный взгляд на отражение своей фигуры, уверенный, что клиентка оценит. Его проблемой никогда не был внешний вид, а то, что скрывала эта великолепная маска.

Схватил ключи от машины и спустился в вестибюль гостиницы. Уходя, Матиас быстро взглянул на стойку ресепшен и увидел девушку, у которой несколько недель назад выспрашивал адрес Скарлетт. Он опустил глаза, надеясь, что его не узнают, и ускорил шаг.

Придя в ресторан, Матиас сразу же подошёл к стойке администратора, чтобы назвать своё имя и узнать за каким столиком ожидать молодую Аманду. В руке он держал маленький букет красных роз. Обычный убогий дешёвый трюк, позволяющий с самого начала согреть атмосферу.

Ресторан освещали свечи, и наполняла нежная музыка от игры на пианино в задней части зала. Девушка у входа улыбнулась, а затем проверила бронирование, сделанное на его имя.

— Ваша подруга уже ждёт вас за столиком, мистер Кроуфорд.

Матиас был застигнут врасплох и посмотрел на часы на запястье. Как всегда, он пришёл на четверть часа раньше.

— Давно меня ждут?

— Нет. Девушка пришла всего пять минут назад, хотя...

— Хотя..?

— У меня сложилось впечатление, что она ждёт другого человека, я имею в виду женщину. Вы случайно не втроём?

Матиас посмотрел на неё ещё более смущённо.

— Я так не думаю.

— Тогда должно быть ошиблась я. Немедленно провожу вас к столу.

— Это не обязательно, мисс. Просто скажите где.

— Единственно накрытый стол наверху, мистер Кроуфорд. Тот, что рядом с большим окном. Вы не сможете ошибиться.

Матиас поблагодарил и направился к деревянной лестнице, продолжая оглядываться по сторонам и думать про себя, что ему не хватает таких мест, настолько отличающихся от изысканных ресторанов, которые он обычно посещал со своими клиентами. Поднявшись по лестнице, он понял, насколько узок зал, по сравнению с нижним. Это был своего рода чердак, где стояли только три маленьких столика для двоих. Наклонный потолок заставил Матиаса наклониться на первых нескольких метрах, чтобы не удариться головой. Возле накрытого стола стояла девушка и любовалась панорамой освещенной бухты. Несколько секунд Матиас наблюдал за ней, так как она, казалось, не заметила его присутствия. Девушка была одета в светлый костюм, который идеально облегал молодое и стройное тело, подчеркивая ноги, с такого расстояния казавшиеся впечатляющими. Если лицо окажется на высоте тела, он проведёт приятный вечер.

Молодая женщина распустила волосы, и Матиас обратил внимание какие они длинные и тёмные, именно такие ему и нравились. Он надеялся, что новая клиентка окажется также интересным собеседником, поскольку у него появилось предчувствие, что эта встреча может стать одним из немногих приятных вечеров впервые за долгое время.

Матиас медленно подошёл и, находясь в нескольких шагах от неё, решил предупредить о своём присутствии, поскольку не собирался напугать. Поэтому он прочистил горло и произнес простое:

— Добрый вечер.

Девушка осталась неподвижной, всё ещё повернувшись к окну, но Матиас заметил, как напряглось у неё тело, а дыхание внезапно изменилось и стало быстрее.

— Аманда?

Теперь в его тоне слышалась неуверенность, поскольку появившееся несколько минут назад чувство, что происходит что-то странное, усилилось, вызывая волнение.

Женщина медленно повернулась, и в этот момент он стал таким же твёрдым, как дерево. Букет цветов упал из рук, и свой собственный голос прозвучал как шокированный выдох.

— Скарлетт? Но что...

Она выглядела такой же ошеломлённой, как и он.

— Матиас, что... что ты здесь делаешь? Я ждала Аманду, мы должны были вместе отпраздновать мой...

Матиас наклонился, чтобы поднять цветы, которые теперь казались действительно дешёвыми и неуместными, и приблизился к Скарлетт. Они оказались друг напротив друга.

— У меня тоже назначена встреча с некой Амандой, — и когда он это сказал, им обоим стало ясно, что происходит.

— Чёрт! — Прошипела Скарлетт. — Я ничего не знала, клянусь тебе... Боже, какая дурацкая ситуация...

Матиас испытал мощный инстинктивный порыв обнять и успокоить её, но не стал, боясь расстроить ещё больше.

Скарлетт обеспокоено посмотрела ему в глаза:

— Ты хочешь уйти?

Матиас ответил на одном дыхании:

— Нет! Почему я должен?

— За этот вечер, здесь со мной, тебе заплатили?

Он смущенно посмотрел вниз. Матиас не хотел отвечать на вопрос, но сделал это, стараясь, чтобы ответ не прозвучал оскорбительно.

— Да, мне заплатили. Но я не думал, что встречу тебя. Я бы никогда не взял деньги от тебя, — прошептал он, затем посмотрел ей в глаза и улыбнулся, — но я рад, что на месте Аманды ты. Очень счастлив.

Скарлетт напротив, оставалась серьёзной.

— Ты избегал меня неделями. Почему тогда встретившись со мной здесь ты счастлив? — Она закрыла глаза, чтобы восстановить минимум достоинства и взять под контроль ситуацию, а затем снова открыла их, решив положить конец такому унизительному для неё моменту. — Послушай, думаю я поняла благие намерения моей подруги. Сегодня мой день рождения, и она хотела устроить для меня сюрприз, — девушка горько рассмеялась, — нельзя сказать, что не получилось. Но мне понятно, ты хочешь держать между нами дистанцию. Давай сделаем так: мы всё отменим и продолжим, как раньше. Извинимся перед менеджерами ресторана, скажем, что я почувствовала себя плохо. Ты забираешь свои деньги, а я пойду домой и почитаю книгу, как обычно. Я оставляю тебя свободным, Матиас.

Он чувствовал, как яростно бьётся в груди сердце, и испытал сильную боль, позволяя Скарлетт заблуждаться, думая, что он не хочет иметь с ней ничего общего, когда каждая клеточка его тела кричала противоположное.

Это была проблема, и он не знал, как с ней справиться, не говоря уже о том, чтобы каким-то образом ей объяснить.

Матиас подошел ближе к Скарлетт и нежно приподнял пальцем её лицо. Посмотрел ей в глаза, наконец, искренним взглядом, и почувствовал комок в горле, заметив, как блестели у неё глаза от готовых пролиться слёз. Затем произнёс спокойным и глубоким голосом:

— Нет. Мы никуда не уйдём, Скарлетт. Мы вместе поужинаем и не потому, что я связан контрактом, а потому, что хочу. Сегодня вечером я хочу быть с тобой и отпраздновать твой день рождения.

— А с завтрашнего дня всё будет снова так, как будто мы не знакомы, — горько вздохнула она.

Матиас на мгновение закрыл глаза.

— Я уже тебе говорил. Это сложно. Но сегодня вечером мы вдвоем в этом прекрасном месте, и я бы не хотел оказаться где-то ещё, поверь мне. Прошу тебя, останься со мной, — умоляюще сказал он, протягивая букет роз, слегка смущенный, потому что теперь ему хотелось бы иметь в руках подарок, сделанный от сердца, а не эти дурацкие упорядоченные цветы, выбранные кем-то другим.

Скарлетт взяла букет.

— Они предназначались для Аманды, верно? Неважно, в любом случае спасибо, они прекрасны, — прошептала она, не позволяя Матиасу ответить на вопрос, ответ на который уже знала.

Скарлетт положила цветы на подоконник рядом с собой и села за стол. Матиас, увидев девушку более спокойной, в свою очередь расслабился и занял место за столиком. Он заметил с радостью, что на краю стола уже стояло ведёрко с превосходным охлаждённым белым вином. Мужчина почувствовал необходимость немного ослабить первоначальное напряжение и налил немного вина в бокалы. Несколько минут они потягивали вино, не зная с чего начать. Оба испытывали одинаково сильное желание говорить, и обоих останавливало смущение. В итоге Матиас взял на себя ответственность за начало разговора, и сделал это, пытаясь предложить темы, которые не имели никакого отношения к их прошлым коротким и бурным встречам.

— Расскажи мне о себе, Скарлетт.

Она удивленно приподняла брови.

— Нет ничего особенного, — она начала возиться с краем салфетки, лежащей на бёдрах. — Я родилась здесь, в Сан-Франциско, двадцать три года назад. Мой отец был рыбаком, а мама — домохозяйкой. Я единственный ребенок, хотя всегда хотела иметь братьев, — она подняла голову, готовая снова обратить на него своё внимание.

— А у тебя есть?

Матиас улыбнулся:

— У меня есть сестра, Ариэль. Она полицейский и очень умная девушка. Также у меня есть брат, Итан, он адвокат. Оба живут в Вашингтоне, но я вижу их редко, с тех пор как переехал сюда.

Это была ложь, он их не видел и не слышал более двух лет, с тех пор, как решил похоронить старого Матиаса вместе с родителями и начать с нуля, где-нибудь ещё, где больше никому не сможет сделать больно, и, возможно, сумеет всё забыть.

Скарлетт посмотрела с любопытством и заинтригованностью, стремясь узнать о нём побольше:

— Твои родственники знают...

— Чем я зарабатываю на жизнь? — Матиас поднял бровь и удивленно улыбнулся, ещё раз отметив, как сильно краснеет Скарлетт, каждый раз при упоминании его профессии. — Нет. Я никогда им не говорил. Боюсь, Ариэль примчится и арестует меня.

Скарлетт приняла игру:

— К счастью, у тебя есть брат-адвокат!

Матиас сделал глоток вина:

— Сомневаюсь, что он согласится меня защищать. Мы не очень ладим. Но в детстве, чего только не вытворяли вместе.

Скарлетт посмотрела на него мечтательным взглядом, представляя мальчика и его заботливую семью вдали от Сан-Франциско — все вместе, беззаботны и счастливы. Она задавалась вопросом, каким был Матиас до того, как жизнь его согнула. Скарлетт была уверена — он бы ей понравился, потому что в молодом человеке виднелась деликатность, простота души; их не могли скрыть даже дорогие костюмы и тёмные очки, которые он часто носил. Она думала, учитывая все обстоятельства, они не были такими уж разными.

— Где живут твои родители? — спросил Матиас, до сих пор ничего не подозревающий о том факте, что Скарлетт тоже была сиротой.

Скарлетт посмотрела в окно на океан, который так любил её отец, и ностальгически вздохнула.

— К сожалению, пять лет назад их унесла тяжелая морская авария. С тех пор я живу одна, в оставленном ими доме. Тогда я только что закончила среднюю школу, и сразу же пошла на работу. Я продала родительскую лодку и унаследовала сбережения. Не смогла поступить в университет, как хотела, но при возможности я откладываю, чтобы сделать это в будущем.

— Мне жаль… — сказал Матиас, протягивая ладонь, чтобы приласкать её руку, и понимая испытываемую боль. Скарлетт ощутила резкий укол в сердце, от мысли, что это случилось в день её рождения. И если бы Аманда не организовала этот сюрприз, возможно, Скарлетт провела бы весь день в одиночестве.

— Это не имеет значения. Прошло много лет.

Матиас пристально на неё посмотрел.

— Ты сильная, Скарлетт. Вот увидишь, однажды ты сможешь осуществить свои мечты, я в этом уверен.

Она улыбнулась, решив не портить прекрасную атмосферу грустными воспоминаниями:

— Знаешь, что я хочу изучать?

Матиас сделал вид, что задумался:

— Психология?

— Нет! Лингвистику, как и ты. А потом стать учителем. В каком университете ты учился?

Матиас ослабил галстук и немного отодвинулся от стола, чтобы размять спину.

— В Портленде. Я закончил учёбу в двадцать два года с самыми высокими оценками, — ответил он с гордым и одновременно меланхоличным выражением, — и я тоже хотел стать учителем, заключил он.

— Быть может, однажды, — решила вдохновить его Скарлетт.

— Возможно, — ответил мужчина, поднимая свой бокал, чтобы выпить за спрятанные мечты.

Потом они говорили о своих интересах, литературе, музыке. Он поинтересовался: как такое стало возможно, что красивая девушка в её возрасте, и одна. Скарлетт испытала сильное смущение, отвечая, что её последние отношения датируются старшей школой. После смерти родителей она была слишком подавлена, чтобы думать о любви, а когда пришла в себя, не предоставился ни шанс, ни время. Скарлетт со стыдом призналась: она вышла на ужин с молодым человеком впервые за долгие годы. И добавила — к кому проявляла интерес.

Матиас не мог объяснить причину, но он почувствовал облегчение.

В конце ужина, — возможно, потому, что с ней Матиас чувствовал себя хорошо, а возможно потому, что он слишком много выпил, или потому, что никогда не мог поговорить об этом с другими, если не с Глорией, — мужчина коснулся темы, которая наверняка вертелась на кончике языка и у Скарлетт на протяжении всего ужина: их странное влечение.

— Знаю, я вёл себя с тобой непростительно. Я никогда так не относился к женщине, никогда. Я уже извинился перед тобой, но чувствую, должен сделать это снова. Дело в том, что ты запутываешь меня, смущаешь до смерти.

Пока он говорил, Скарлетт смотрела на движения его чувственных красных губ, и представляла, каково это целовать их, чувствовать на себе. Она наблюдала за его большими руками, такими изящными в движении (пока держали столовые приборы или бокал с вином). И потом глаза Матиаса: бездонные, насыщенные и горячие, цвета, который Скарлетт никогда раньше не видела. Иногда серые, иногда синие, а бывало, становились зелёными.

Под влиянием полученной от вина храбрости, и осознания того, что их совместное время подходит к концу, девушка решила затронуть тему, очень сильно волнующую её сердце.

— Могу задать тебе вопрос? — спросила она.

Кивком он ответил «да».

— Ты когда-нибудь встречался с девушкой без какого-либо опыта?

— Девственницей? На моей работе?

— Да.

На лице Матиаса появилось мрачное и нервное выражение, как будто он понимал, к чему ведёт Скарлетт.

— Несколько раз.

Скарлетт прикусила губу и посмотрела на свою пустую тарелку.

— О чём ты думаешь? — спросил Матиас.

— Должно быть, для них всё прошло прекрасно.

— Они бросили тело и сердце мужчине, которому заплатили за то, чтобы он уложил их в постель. Ты действительно находишь это прекрасным?

— Возможно, с тобой это стало особенным. Потому что ты необыкновенный.

— Нет, на самом деле это не так и никто не должен отказываться от любви в свой первый раз.

— Каким-то образом для них это могла быть любовь.

— Я стал причудливым подарком матерей без морали, Скарлетт. Любовь не имеет к этому никакого отношения, поверь мне.

— Сомневаюсь, что они сочли такой подарок неприятным, — настаивала она.

— Я не знаю. Я только знаю, что первый раз не должен происходить с незнакомым мужчиной, или чтобы только убрать проблему или почувствовать себя свободной от социальной обусловленности.

— А как прошёл твой первый раз? — продолжила Скарлетт.

Матиас опешил и громко сглотнул. Этот вопрос разорвал его сердце напополам, заставив мысленно вернуться к потерянной жене.

— Определённо, я не пошёл к проститутке, — резко сказал он. Затем Матиас вскочил, уставившись на свои наручные часы, которые показывали двадцать два.

— Это была Грейс?

— Это не твое дело, и я даже не хочу знать, откуда ты знаешь её имя, но да, это была она.

— И после того, как у тебя была одна женщина и такая особенная... ты… ты...

— Тогда я решил трахнуть всех?

— А тебе это нравится?

— Что есть хуже, чем получать плату за оргазмы каждый день.

— А любовь, о которой ты говорил?

— Очевидно, она меня больше не интересует. Теперь я заинтересован в деньгах, и секс мне даёт их много.

— Но от меня ты не примешь.

— Позвони в агентство и назначь мне другую встречу, если действительно хочешь, чтобы тебя как следует трахнули.

— Быть может так и сделаю. Возможно, я забронирую всю ночь!

— Жду не дождусь, — холодно сказал он. Затем продолжил:

— У тебя с собой есть ещё пятьсот долларов? Потому что иначе, наше время заканчивается. Уже пять минут одиннадцатого. Мне заплатили, чтобы я остался с тобой до десяти.

Наверное Скарлетт никогда не сможет привыкнуть к его внезапным перепадам настроения. Но и она сейчас находилась не в своём привычном настроении, и на этот раз не позволила поддаться эмоциям.

— Нет, сейчас у меня с собою их нет. Но думаю, получив эту сумму в ближайшее время, я не использую для оплаты ужина, — сказала она вызывающе. Скарлетт тоже резко встала, а в следующую секунду пошатнулась из-за головокружения, которое, возможно, почувствовала из-за вина, или своего обезумевшего сердца.

Матиас инстинктивно её подхватил, опасаясь, что Скарлетт может упасть. Затем обнял её лицо ладонями и решительно посмотрел ей в глаза:

— Я знаю, о чём ты думаешь. В итоге все женщины думают об этом, и, очевидно, ты не исключение. Ты провела месяцы, наблюдая, как женщины входят и выходят из этого проклятого лифта, и создала свою фантазию, не так ли? Но, правда, в другом. Эти женщины, Скарлетт, платят пятьсот долларов в час за ложь, и ты хорошо это знаешь. Некоторые ищут только опьянение от чего-то трансгрессивного, другие придумывают любовную романтику, но, в конце концов, их всех только трахают и всё, понимаешь? Неважно, насколько они красивы, как молоды, какие нежные. Я никогда не увлекался ими, никогда. Для меня это просто работа. Это необходимые мне деньги. Это тела, которые использую я, и которые используют меня. Ты этого хочешь в свой первый раз? Не будет иметь значение, кто тобой насладится? Потому что для меня ты станешь лишь купюрами в несколько сотен и ничем более. Поверь мне, большего значения не будет…

У Скарлетт заблестели глаза, цвет лица стал пурпурно-красный, а голос зазвучал неуверенно.

— Это не правда. Ты не серьезно. Мы на самом деле не два незнакомца. Ты что-то ко мне испытываешь. Я чувствую это каждый раз, когда ты меня касаешься или смотришь так, будто хочешь съесть заживо.

Матиас очень близко к ней приблизился, их губы почти соприкоснулись:

— И чем бы ты отличалась от других? Потому что мы немного поболтали? Потому что мы обмениваемся вежливыми приветствиями при входе в отель? Не смеши меня, Скарлетт, ты ничего для меня не значишь. Так или иначе, ты станешь просто именем в моём ежедневнике среди сотен других.

Скарлетт не колебалась:

— Я уже сказала, что не верю тебе. Даже если и не могу понять, почему ты продолжаешь утверждать обратное, я тебе не верю. Я знаю, что видела сегодня вечером. У меня дома. Той ночью в отеле. То, что я читаю в твоих глазах и слышу в твоём голосе. Знаю, что я чувствовала, и ты тоже это знаешь. Именно по этой причине ты пришёл извиниться ко мне домой и держишь меня на расстоянии. Ты меня боишься, потому что я не такая, как все.

Матиас надменно рассмеялся ей в лицо и потянулся налить себе ещё один бокал вина. Медленно его потягивая он заговорил вновь.

— Говоришь, знаешь, что ты видела? Хорошо. Тогда давай поговорим о том, чего ты не видела, что произошло сразу после того, как ты, со всех ног, убежала из коридора, хочешь? Я закрыл дверь, мой член стал твёрдый, и я вновь трахнул красавицу, которая была со мной. Стоя. Напротив. Грёбанной. Раковины. Я был внутри неё до того, как коснулся первого этажа лифт, в который ты вскочила. Вот что случилось тем вечером. Если бы ты задержалась ещё на несколько мгновений, то не ощутила бы только дрожь своего возбуждения, а услышала бы также и крики удовольствия другой женщины.

Скарлетт схватила сумку и направилась к лестнице, ведущей к выходу из ресторана, но, прежде чем спуститься вниз, она повернулась и посмотрела Матиасу в глаза:

— Спорю, ты думал обо мне пока трахал её. Именно из-за меня твой член был таким твёрдым. Бьюсь об заклад, ты представлял моё тело напротив той раковины, потому что ты желал именно меня. Ты хочешь меня, как минимум столько, сколько я желаю тебя, Матиас.

Слушая, как эти наглые и правдивые слова вылетают из невинного и неопытного рта Скарлетт у Матиаса расширились глаза, и он не нашёлся что ответить.

Его молчание вызвало на губах девушки довольную улыбку:

— Спокойной ночи, Матиас. Спасибо за приятный ужин. Увидимся завтра.

ГЛАВА 6

Матиас не мог объяснить, как произошло, что неожиданный и приятный ужин они закончили горячим спором. В особенности не получалось найти объяснение своему сильному возбуждению от всего этого. После того как Скарлетт ушла с ухмылкой на губах, Матиас минут пять оставался неподвижным. Вернувшись домой он только и думал о её словах. Он не мог даже предположить, что Скарлетт хватит мужества так себя раскрыть. Она продолжала его удивлять, что было редкостью со стороны женщин. Он прошёл в спальню и разделся в тишине. В мыслях продолжали крутиться красочные картинки воспоминаний прошедшего вечера. Матиас осознал, что Скарлетт стала первым человеком с кем он откровенно говорил о своём прошлом. Даже он сам не заметил, как такое случилось. В отношении любопытных клиенток, желающих узнать о нём побольше, мужчина придерживался правила: чтобы не запутаться всегда рассказывал одну и туже придуманную историю. Единственная правдивая информация касалась образования, поскольку он понимал, как сильно она понравится большинству из них. Рассказывал, что семья живёт очень далеко. Родители в Европе, и они видятся редко. Никто из клиенток не знал о дочери или том, что Матиас был женат. Он создал себе образ интеллигентного гедониста, обожающего секс, деньги и женщин. Со Скарлетт правда выплыла естественным образом, без усилий или страданий. Ему безумно понравилась возможность рассказать о себе так: без цензуры, чувствуя себя свободным, снова стать на один раз самим собой. Он лёг на кровать и закрыл глаза.

— Проклятье, — прошептал Мати. Скарлетт ему нравилась. Нравилась очень сильно и это пугало.

Он повернулся на бок и совершенно безрезультатно попытался заснуть.

Последующие дни превратились для него в кошмар. Матиас молил Бога, чтобы Скарлетт отсутствовала, когда он входил в отель, и если его молитвы были услышаны, то испытывал в сердце щемящую пустоту. Напротив, когда видел её за стойкой, он заставлял себя обращаться к коллеге Скарлетт. Когда не мог не обратиться к ней, Матиас говорил очень кратко и насколько возможно нейтрально, а возвращаясь домой в машине, заставлял себя концентрироваться и не изменять маршрут, чтобы не оказаться перед её дверью. С маниакальной одержимостью он проверял записи своих встреч в страхе увидеть её имя, но когда не находил, испытывал невыносимое разочарование. В то же время уменьшилось количество сновидений, где появлялась Грейс, и увеличились те, где главную роль воплощала Скарлетт; они также провоцировали резкое и взволнованное пробуждение, но по другой причине.

Типичным сценарием был ужин в ресторане. Милая беседа быстро превращалась в спор, потом в ссору, которая перетекала в страстное противостояние, неумолимо заканчивающееся горячей связью на сервированном столе. Или напротив стены. Или напротив огромного окна, у которого они ужинали. В этих снах он представлял, что ласкает и целует каждый сантиметр её белой кожи. Матиасу виделось, что он проникает в неё с отчаянием, совершенно не в силах утолить желание обоих. Ему снилось невинное лицо Скарлетт, которое искажалось от удовольствия и оцепенения. Ему мерещилось, как погружается внутрь неё так глубоко, что способен потеряться, а потом просыпался с измазанными боксерами, точно так же, как в шестнадцать лет в рассвет своей гормональной бури.

Матиас должен был бы испытывать счастье, что больше нет ужасных кошмаров, преследующих его годами, но вместо этого чувствовал себя виноватым. Он испытывал вину за каждый чёртов сон, за каждую женщину, с кем ложился в постель, и в чьих лицах виделась Скарлетт. За каждый раз, когда уступал желанию мастурбировать, думая о ней. Мати пытался понять, что в этой девушке так неистово его притягивает, что прячется за сексуальным влечением к ней, таким сильным, по сравнению с которым блекло даже испытываемое раньше к Грейс. Это не могла быть любовь: он едва знал Скарлетт, — не было ни времени, ни способа узнать друг друга поближе. Это не могло стать и простым увлечением, даже для него необходимо определённое количество встреч. И сексуальным влечением тоже не могло стать: бесспорно, Скарлетт красива, но в жизни Матиаса встречались десятки красавиц. Она не была даже необычайно соблазнительной девушкой: что ему говорила, как на него смотрела, и желание, которое он в ней ощущал, не выглядели подстроенными, её неопытность мешала использовать трюки ремесла, которые Матиас знал в совершенстве. Как бы мужчина ни рассуждал, он не мог понять реальных причин своей одержимости, и единственный способ, который он продолжал считать эффективным — это отрицать с ней связь. Скарлетт напротив, решила не упускать шанс и старалась использовать любую возможность для встречи с Матиасом. Она была абсолютно уверена, что не обманывалась во время ужина: с первых минут Матиас смотрел на неё глазами, наполненными желанием. И хотя мужчина был опытным профессионалом в искусстве соблазнения, она была уверена — это влечение он не имитировал.

Она случайно встретила его снова спустя неделю, на протяжении которой он делал всё возможное, чтобы её избегать. В тот день она остановилась поболтать с подругой фармацевтом в аптеке отеля и стояла вместе с ней за прилавком немного в отдалении, всякий раз при появлении клиента готовая отойти в сторону. Вечер выдался спокойный, и девушки проговорили около десяти минут, прежде чем пришёл Матиас и остановился, разглядывая некоторые товары в витрине у входа.

Скарлетт быстро и хитро сообразила.

— Моника, Я должна тебя просить об огромном одолжении.

— Что такое?

— Тот клиент, у входа, я хочу его обслужить.

Молодая фармацевт уставилась на подругу, широко раскрыв глаза.

— Ты ведь знаешь, я не могу. Не создавай мне проблемы.

Но Скарлетт быстро схватила один из халатов, сложенных под прилавком, и надела, оставляя пару верхних пуговиц расстегнутыми. Затем в отчаянии посмотрела на подругу:

— Если он попросит лекарства, я отступлю. Обещаю. Пожалуйста, для меня это очень важно.

Когда Матиас заметил Скарлетт, у него слегка покраснели щёки. И даже изменилось выражение взгляда: холодность сменило удивление, а потом появилось веселье, пока глаза не наполнились странной энергией, которая всегда появлялась при их близости. Скарлетт пыталась сохранить на лице невозмутимое выражение, но по мере приближения Матиаса к прилавку, уверенность стала её покидать: ноги задрожали, а лёгкие неожиданно проявили чрезвычайную трудность в выполнении своей функции.

— Добрый вечер, мистер Кроуфорд. Чем могу вам помочь? — спросила она. От встречи с ним голос звучал надломленным от эмоций.

— Разве мы не перешли на «ты», Скарлетт?

Она посмотрела на него с улыбкой. Матиас делал это вновь — перетасовывал карты на столе, пытаясь её запутать наводящими вопросами. И потом этот запах, который вторгался в её ноздри каждый раз, когда стояла рядом с ним. Секс и мёд. Сладость и грех.

— Я не знаю. Скажите мне вы, в каких мы сейчас отношениях.

Он ограничился покачиванием головы и лаконично ответил:

— Сейчас я на работе. Этот вопрос лучше обсудим в другой раз.

— Что тебе нужно тогда?

— Упаковка презервативов и смазка, — затем Матиас сделал паузу, слегка наклоняя лицо налево. — Ты можешь мне что-нибудь посоветовать?

У Скарлетт обезумело сердце.

— Я не знаю...в каком смысле?

— Конечно, какой я дурак! Ты никогда не нуждалась в подобных вещах, не так ли, маленькая и невинная Скарлетт?

Матиас хотел её смутить, снова подчёркивая разницу между ними, но Скарлетт не поддалась.

— Я хотела сказать, что для рекомендации мне нужно чётко понять требования, предъявляемые к продуктам.

У Матиаса озарилось лицо, возможно, его позабавили храбрость и упрямство Скарлетт.

— Итак, мои запросы... — он сделал короткую паузу, как будто раздумывал. — Мне нужны презервативы Extra Large, тонкие, ультра чувствительные. Меня не интересуют стимулирующие для неё или замедляющие для него. Об этом позабочусь я сам.

— Уверен? Имею ввиду про размер?

— О, Скарлетт. В этом я не сомневаюсь. Кстати, если у вас есть ароматизированные, возьму и их упаковку. Ты, какой вкус посоветуешь: сладкий или пряный?

— Я бы посоветовала пряный. Оставляет на языке, не знаю, как назвать... и перекрывает вкус латекса.

— Что?

Матиас посмотрел на неё в шоке. Он собирался поставить Скарлетт в неудобное положение, а сейчас сам не знал что ответить. Это Скарлетт стала той, кто смеялся последним. Затем она приблизилась к Матиасу и прошептала ему у самого уха:

— Я девственница, правда. Но я никогда не говорила, что не видела член... или не знаю, какой у него вкус.

— Я тебе не верю, — ответил он внезапно изменившимся голосом, с нотками раздражения.

— Тогда мне нужно как можно скорее доказать тебе обратное, — Скарлетт бросила ему вызов, с озорной улыбкой на губах.

— Не делай обещаний, которые не сможешь выполнить, — сказал Матиас, с очень тёмным взглядом. Его глаза излучали жар, как горящий уголь.

Скарлетт вновь почувствовала мощный поток энергии между ними и власть, которую имела над ним; всё это придавало ей смелости продолжить.

— По правде говоря, мы знаем, кто из нас двоих боится? Кто даёт обещания, которые не может выполнить… — сказала она, ставя на прилавок упаковки с презервативами и тюбик со смазкой, лишая Матиаса дара речи. — Двадцать пять долларов пятьдесят центов.

Он достал кредитную карту. Подписал чек и опасно посмотрел на Скарлетт, вызывая у неё взглядом дрожь. Затем, прежде чем выйти, Матиас произнёс:

— Я не боюсь тебя. Я никого не боюсь. Сегодня заканчиваю в двадцать два тридцать. Жду тебя в двадцать три.

Матиас поднялся в свой сьют заряженный невероятной энергией, которую получил от Скарлетт лишь за несколько минут. Слова, взгляды, возникающее между ними притяжение, снова смогли его нокаутировать. Он без тени сомнения знал, что, несмотря на свою невинность, в постели Скарлетт сможет заставить его потерять голову. У него не получалось контролировать желание проверить свою теорию. Спустя час, когда он трахал клиентку в красивой и просторной душевой своего номера, Матиас делал это с отсутствующими мыслями, уже затерявшись в предвкушении вечера посвящённого женщине, которая держала его в кулаке — его запретному желанию.

* * *

Скарлетт ничего не объяснила своей подруге фармацевту. Поражённая грандиозностью полученного предложения она на несколько минут оцепенела. Что Матиас подразумевал под этими словами? Они поговорят? Он будет обращаться с ней как с другим женщинам? И наконец, она задалась вопросом: чего в глубине своего сердца хотела сама?

Девушка спешно вернулась домой, приняла душ и переоделась. Надела лёгкую юбку, блузку и балетки; затем вернулась в отель. Зашла в бар и заказала крепкий напиток, чтобы успокоить нервы. В двадцать два сорок пять Скарлетт увидела постоянную клиентку с помятым и удовлетворенным выражением лица. Скарлетт заплатила и поднялась на седьмой этаж. В груди бешено билось сердце, и она не могла сказать — это из-за испытываемого страха в предвкушении чего-то, о чём давно мечтала или от ужаса испытать очередное разочарование. Перед дверью в сьют она на секунду задержала дыхание. Скарлетт ощущала, как пылают щёки и, возможно, от эмоций у неё поднялась температура. Когда дверь открылась, она проскользнула во внутрь даже не глядя на Матиаса, опасаясь, что не выдержит его взгляда и снова убежит.

Матиас был одет в безупречно чистую майку и удобные брюки. Он стоял босиком, с волосами влажными после душа, благодаря которому смыл запах и воспоминание об очередном анонимном теле, внутри которого терялся в течение нескольких часов.

— Располагайся в гостиной, — сказал расслабленным тоном, — сейчас принесу красного вина. Я храню бутылку хорошего вина для особого случая.

Скарлетт утвердительно кивнула и расположилась на полу у выключенного камина. Через минуту, когда увидела возвращающегося Матиаса с бокалами в руке, у неё ещё не получалось дышать нормально. Скрестив ноги, он сел рядом с ней, угостил вином и поставил бутылку поблизости.

— Итак… что мы намериваемся сделать? Мы хотим разрешить эту маленькую проблему между нами?

Скарлетт не ожидала такого прямолинейного начала и вместо ответа в один глоток выпила весь алкоголь, который Матиас ей дал. Затем набралась мужества:

— Ты знаешь, что я хочу, — сказала она в итоге.

Матиас смотрел на неё заинтересованно.

— Я не знаю. Я всегда угадывал мысли и желания женщин, но с тобой у меня не получается.

— Разве ты не ощущаешь, как между нами наэлектризован воздух?

Матиас медленно потягивал вино, потом посмотрел на Скарлетт со смешанным выражением нежности и нетерпения.

— Ты уже знаешь ответ, Скарлетт. Мне кажется, притяжение между нами никогда не обсуждалось.

— Но я тебе не нравлюсь достаточно, чтобы захотеть встречаться, не так ли?

Он снова наполнил ей бокал.

— Я этого не говорил. Я сказал, что не могу. Это не одно и тоже.

— Почему?

— Ты умная женщина, Скарлетт. Не задавай глупых вопросов.

Такой резкий ответ заставил её почувствовать себя очень маленькой и глупой.

— Если из-за твоей работы, то ты уже знаешь, для меня это не проблема.

— Проблема для меня. Непреодолимая. А также, я не ищу отношений.

— Тебе нужен только секс?

— Я хочу деньги, которые секс позволяет мне зарабатывать.

— И всё же деньги от меня ты не примешь.

— Нет.

— И даже отношения без обязательств, дружбу с привилегиями…

— Скарлетт…

Она приблизилась к нему.

— Возможно, один поцелуй, — пробормотала Скарлетт.

Матиас, как загипнотизированный, уставился на её губы.

— Только один… — и она нежно прикоснулась губами к его губам. Матиас попытался её оттолкнуть, аккуратно схватив за запястья, но Скарлетт мягко сплела их пальцы, приближаясь всё ближе и ближе, вовлекаясь всё больше в их первый интимный контакт.

У обоих кружилась голова, и не вино стало тому причиной. Через несколько минут Матиас обнаружил себя, возбуждённо отвечающим на это томное приглашение, проникая языком в её рот. Он никогда не целовал своих клиенток. Сосал, кусал, лизал, но не целовал. Не так. Ещё через несколько минут они лежали на ковре, один на другой, с переплетёнными пальцами на уровне лиц; губы опухшие, мягкие и ненасытные, впервые слившиеся в эротическом и обжигающем контакте.

— Не останавливайся, — прошептала Скарлетт. Раскрывая её шире, Матиас просунул одно колено ей между ног, и начал потираться, обольстительно двигая бедрами и втирая эрекцию в её чувствительное лоно, заставляя стонать от головокружительного удовольствия, которое вызывал этот контакт. Оба осознали, что в этот момент никто не в состоянии остановиться. В итоге он освободил их руки, чтобы положить свою под легкую блузку Скарлетт и кончиками пальцев коснулся её груди, постепенно обхватывая грудь полностью широкой ладонью.

— Боже…

Матиас продолжил её целовать, двигаться и ласкать, а Скарлетт зеркально повторяла движения, ритмично изгибаясь и лаская его руками вдоль бёдер, спины, таза, пока не схватила твёрдый член, который властно подтолкнула к своему влажному и пульсирующему лону.

— Я хочу прикоснуться к тебе ... — сказала решительно, и не спрашивая разрешения, сунула руку под резинку боксеров. Спустила ткань, а потом наклонилась, и окружила член мягкими губами. Недолго думая, переместилась ниже, и заглотила его сантиметр за сантиметром, наслаждаясь запахом и внушительными размерами. Матиас не смог контролировать свой инстинкт: поднял таз, полностью проталкивая член в гостеприимное горло. Через несколько секунд Скарлетт стоически приспособилась к его невероятному, захватывающему вторжению, позволяя трахать себе рот. Старалась сделать, как могла лучше: посасывала, облизывала, массировала всю длину языком, и позволяла Матиасу входить полностью в расширенное горло

— О, Боже, вот так... да... молодец.

Он уже годы не просил женщину, и годами не терялся таким образом: между волнами удовольствия, всё более обжигающего и интенсивного. Матиас не хотел давать волю чувствам, не хотел полностью уступать, и всё же не сумел остановить свою руку, запустил пальцы в волосы Скарлетт, чтобы направлять её затылок в такт с последними спазматическими и резкими толчкам. Он кончил ей в рот, а она проглотила продукт его похоти, не потеряв ни капли.

— Святой Христос! — выдохнул Матиас.

В шоке от испытанного невероятного и неожиданного удовольствия его грудь резко поднималась и опускалась. Скарлетт же, задевая его торс быстро переместилась наверх, схватила отставленный в сторону бокал с вином, и выпила до дна, чтобы устранить во рту неприятный вкус. А затем, с озорной и довольной улыбкой, наклонилась, и поцеловала Матиаса: нежно, томно, теряясь в удовольствии, которое испытывала, от того, что заставляла его наслаждаться, и прошептала ему в полуоткрытые губы:

— Не сопротивляйся этому. Разве ты не видишь, я сделаю всё для тебя? Разве ты не понимаешь, что буду ждать тебя столько, сколько потребуется?

Матиас крепко её обнял. Он знал, что Скарлетт не лгала. Он это понимал, потому что и его чувства были похожи, но решимость не вовлекать девушку в такую грязную жизнь, как у него, была сильнее, чем влюблённость, которую уже испытывал к ней.

Ко всему прочему была Грейс. Он ещё не готов отпустить её, пожертвовать ею ради эмоций, которые не мог даже четко определить.

Через пару минут Матиас натянул штаны, развернулся на бок и погладил Скарлетт по волосам.

— Ты прекрасна. Ты замечательная женщина. Но я не позволю тебе выбросить годы молодости, в ожидании чего-то, что может никогда не произойти. Я ничего не могу тебе дать, потому что я обманщик, худший из всех типов. Знаешь, я продаю любовь. И могу сделать это настолько хорошо, что заставил тебя поверить, что помимо моего желания существуют и чувства. Но я также знаю ещё одну истину — ты не та женщина, которую люблю, и об этом сильно сожалею, поверь мне...

— Ты не готов, может быть... Но...

— И никогда не буду, Скарлетт. Ты должна понять, что происходит.

— Тогда поговори со мной.

Матиас закрыл глаза, готовый, наконец, поделиться с ней своей историей, убежденный, что Скарлетт заслуживает знать правду.

— Хорошо. Но сначала давай закажем что-нибудь поесть, а потом я всё расскажу.

Матиас выигрывал себе время. Вслух прочитал меню, и спросил, что она решила заказать. У Скарлетт не было аппетита, но она согласилась перекусить, понимая, насколько труден и деликатен для него этот момент, предоставляя Матиасу пространство, в котором, казалось, он нуждался, прежде чем рассказать.

— Я возьму гамбургер, — сказала она, выбирая самое дешевое блюдо.

Пока Матиас заказывал, Скарлетт внимательно за ним наблюдала. Она знала его уже несколько месяцев, но не могла перестать удивляться тому, насколько мужчина выглядел по-другому, когда не работал. Матиас казался замкнутым, в своих движениях был грациозным и элегантным, без каких-либо усилий или позёрства. Тон голоса звучал спокойно, глубоко. В его глазах сиял тёплый, мудрый и смиренный свет, абсолютно контрастирующий с молодым возрастом и стилем жизни, который вёл. Скарлетт была уверена, Матиас получил качественное образование, и он из хорошей семьи. Её гипотезы подтверждал тот факт, что он закончил обучение в университете, а брат и сестра — выпускники с престижными профессиями. И всё же, теперь Матиас работал эскортом, ложился в постель с каждой, пожелавшей его женщиной, у которой имелось достаточно денег, чтобы заплатить за услуги. Когда он работал, то казался совершенно другим мужчиной.

Холодный, решительный, высокомерный. «Я что-то упускаю из вида», — сказала она себе, и, возможно, сегодня ночью всё изменится. Уже менялось. Матиас уступил влечению, которое к ней испытывал, хотя бы на несколько минут позволил ей стать ближе, позволил себе быть любимым. И теперь согласился довериться, объяснить причины своего изменчивого поведения, хотя Скарлетт боялась, что именно это признание может стать между ними ещё одним барьером. Однако она была готова пойти на риск, потому что, для достижения сердца мужчины, и разрушения стен, которые он воздвиг вокруг себя, ей необходимо узнать Мати поближе. Приблизиться не только к телу, но и к его душе.

Заказав ужин, Матиас приготовил стол, который стоял в гостиной номера. Он сделал это молчаливо, как будто собирал смелость и мысли, чтобы вскорости раскрыть свои секреты. Скарлетт осталась сидеть на полу, блуждая глазами по комнате, в поиске деталей о нём. На письменном столе лежал кожаный ежедневник, собравший бесконечные имена безликих женщин, драматические фотографии новорожденной девочки и умершей жены. В углу стояла мусорная корзина, на дне которой лежали использованные за сегодня многочисленные презервативы. На кресле — элегантный костюм, в котором Матиас пошёл на работу, — тот же, что был на нём одет несколько часов назад при их встрече в аптеке, и который первая клиентка имела удовольствие с него снимать. В шкафу у входа, через приоткрытые двери виделись другие подобные костюмы и различные аксессуары, все предназначенные для доставления удовольствия клиенткам. Длинная черная кожаная коробка, ещё два элегантных контейнера, с безошибочным изображением вибратора на внешней стороне, пара наручников, верёвки и шёлковые ленты. Разглядывание этих предметов доставляло ей дискомфорт и одновременно вызывало возбуждение. Такая смертельная смесь, заставляла её грезить. Его красота, элегантность, хрупкость в сочетании с грязной и тёмной стороной.

Когда ужин доставили, Скарлетт встала и присоединилась к Матиасу. Он галантным жестом подвинул ей стул, помогая устроиться. Затем сел, добавил в бокалы вина и глубоко вздохнул.

— Я родился в Вашингтоне двадцать пять лет назад, — начал он, разрезая ножом гамбургер, и не глядя Скарлетт в лицо. — Из трёх детей я самый младший. Я уже говорил тебе об этом. Итан первый, потом Ариэль и, наконец, я. Между нами разница в несколько лет, и мы выросли, будучи всегда вместе. Одна и та же начальная школа, те же средние школы, тот же круг друзей. Мы были неделимы. Мама была домохозяйкой, поэтому мы проводили много времени также и с ней. — Скарлетт заметила на лице Матиаса нежную улыбку, становилось ясно, — он сильно любил этот период своей жизни и очень по нему скучал, с тех пор, как перестал думать об этих годах и вспоминать. — Мой папа работал учителем английского языка в старшей школе. Той самой, в которой мы трое учились. Он был замкнутым, но отзывчивым и молчаливым человеком. Я очень похож на него, или, по крайней мере, был похож. В общем... моя жизнь была спокойной. Практически идеальной. Во время обучения в колледже я встретил Грейс и влюбился в неё. Я так сильно её любил, что сразу же захотел на ней жениться. Я никогда не интересовался кем-то ещё. Мы были отвратительно счастливы. Настолько, что когда она забеременела, мы даже не волновались, что ещё не закончили учёбу, что мы ещё молоды и не женаты. Мы на самом деле находились на седьмом небе от счастья. Я женился на ней 3 сентября 2009 года. Она была на четвертом месяце беременности и была прекрасна. Через несколько недель я получил диплом, — Матиас посмотрел на Скарлетт, его глаза были полны слёз, но выражение лица оставалось восторженное. — У меня было всё, что я хотел, Скарлетт. Всё. Единственная женщина, которую я любил. Ребёнок, который должен родиться. Степень, которая гарантировала бы мне честную и постоянную работу. Потом, неожиданно, у меня ничего не осталось. Ничего. И вина была полностью моя. Рождественским вечером в том году, возвращаясь после ужина в доме моего брата, я потерял контроль над машиной. Со мной ехали Грейс, мама и папа. Родители умерли мгновенно, Грейс через несколько часов. Элизабет родилась преждевременно, но её спасли. И я остался только с ней. Это может показаться сумасшествием, но я продолжаю безумно любить свою жену. Я ни на секунду не переставал её любить, и знаю, что больше не смогу любить никого так, как любил её. Моя маленькая девочка — единственная любовь, которая сейчас для меня важна.

Оставив свой гамбургер почти нетронутым, Матиас встал и начал ходить взад-вперед.

— Итак, как видишь, на самом деле не стоит меня ждать или строить обо мне фантазии. Моё тело продается, моя душа принадлежит ангелу, а жизнь — моей дочери. Хотел бы тебе сказать, что я ненавижу то, чем сейчас занимаюсь, но это тоже было бы ложью. Я зарабатываю много денег и, поверь, мне они необходимы. Мне нравится заниматься сексом, он удовлетворяет потребности и позволяет на несколько часов потеряться в пространстве, столь далеком от моей прежней жизни, что почти приносит облегчение. Когда я начинал, думал, что будет противно. Но нет. Эскорт дарит радость, мечты, внимание. Правда, всё это иллюзорно. Но, как уже однажды тебе говорил, есть и хуже, чем получать деньги за секс. Я больше не ищу любовных отношений. Меня они не интересуют. Но ты... У тебя впереди будущее. Ты должна жить и узнавать. Не выбрасывай его в погоне за увлечением, которое ни к чему не приведет. Конечно, моё влечение к тебе... Боже... невероятно, и это правда, ты мне нравишься как женщина. Я восхищаюсь твоей силой, независимостью, тем, как ты борешься, чтобы осуществить мечту. И правда также и то, что секс с тобой может стать одним из лучших переживаний в моей жизни, но я не хочу. В первую очередь я не хочу этого для тебя. Именно потому, что я тебя уважаю, потому что ты не такая, как все, и потому что я глубоко убежден, ты заслуживаешь гораздо большего. Я надеюсь, ты понимаешь...

Слушая, как искренне говорит Матиас, Скарлетт впервые поняла, — он до сих пор в трауре. Что боль, которая сопровождала его долгое время, не могла легко отпустить, даже если она окружит мужчину любовью, вниманием и терпением.

Скарлетт встала из-за стола, подошла к Матиасу и крепко обняла. Он тяжело вздохнул и крепко прижал девушку к себе.

— Прости, — прошептал он ей в волосы.

Скарлетт ответила, прижав лицо к его груди:

— Я не знаю, смогу ли отпустить тебя.

— Ты должна это сделать.

— А что если я довольствуюсь, оставаясь лишь твоим другом?

— Мы можем попытаться… — сдался Матиас, соблазнившись возможностью иметь в своей жизни кого-то ещё, кроме Глории, с кем можно поделиться мыслями и секретами.

— И, возможно, со временем или когда захочешь, мы сможем снова поцеловать друг друга, как сделали это... без каких-либо последствий, просто чтобы выпустить пар из-за возникающего между нами напряжения.

— Мне не кажется, что поцелуй прошёл без последствий и осложнений. Боже... Ты не лгала, когда говорила, что в некоторых вещах у тебя есть опыт, а?

— Я тоже была любопытным подростком, Кроуфорд. Я сохранила свою чистоту нетронутой для правильного мужчины. Но я никогда не отрицала, что тем временем наслаждалась сексом другими способами. Однако если мой талант вызывает у тебя дискомфорт, клянусь, больше никогда им не воспользуюсь... если только сам меня не попросишь. Итак, мы можем быть друзьями?

Недоумевая, Матиас громко рассмеялся. Затем он наклонился, чтобы погладить пальцем эти красные губы, которые привели его в экстаз.

— Возможно…

* * *

Весь июль Скарлетт и Матиас провели, выстраивая странную форму дружбы. Возможностей быть вместе выпадало немного, и часто их встречи состояли из коротких невинных прогулок и непринужденной болтовни — моментов нормальности, украденных из уединенного существования. На прошлое Матиаса было наложено табу, за исключением его учёбы в университете, эта тема интересовала обоих. Имя Грейс больше не упоминалось, что избавило от смущения и страданий.

Время от времени он цинично задумывался об этих странных отношениях, сравнивая с выдумкой в художественной литературе, которая скоро закончится. Но затем ласка или страстный поцелуй успокаивали его тревоги, возвращая спокойствие и равновесие. Матиас не позволял себе вкладывать слишком много в их связь, но был благодарен Скарлетт за подобие нормальности, которую у неё получалось даровать в мимолетные моменты, которые они проводили рядом, и за всё то время, что её близость заставляла сильнее биться его сердце.

Иногда Скарлетт ждала его в баре в конце своей смены, в компании книги и пива. Читая о невероятной и страстной любви, она старалась не думать о том, что Матиас делал в своём номере. Она отчаянно пыталась отвлечься и выдержать, покорна и ревнива, наполненная решимостью не сдаваться.

Ей казалось, что она снова стала совсем юной, и её сердце пульсирует от платонической, тайной и невозможной любви.

Когда она видела приближение Матиаса, то натягивала на лицо улыбку и старалась не придавать слишком большого значения явно взбудораженному и чувственному аспекту, который появлялся у мужчины после часов секса. Эта задача находилась на грани её возможностей, но иначе быть не могло. Если бы он заметил, что она продолжает надеяться перевести их отношения в другую плоскость, то никогда бы не позволил приблизиться к себе.

Скарлетт часто довольствовалась тем, что шла рядом с ним по дороге от отеля до его дома и болтала о пустяках. Во время этих прогулок девушка узнала, что Матиас, как и она, очень любил латиноамериканскую литературу, что у него аллергия на кошачью шерсть и он очень хочет завести для себя и Элизабет щенка.

Она также узнала, что Мати никогда не посещал Алькатрас, хотя давно хотел это сделать. Поэтому занялась организацией небольшого сюрприза, и купила билеты на короткую экскурсию в старинную тюрьму. Уговорить его согласиться на эту поездку стало той ещё задачей, потому что Матиас все свои свободные дни строго проводил с дочерью; но когда он увидел, с каким энтузиазмом Скарлетт пыталась выполнить его глупое желание, не устоял. Они беззаботно и весело провели эти часы, чего Матиас не испытывал давно.

На пароме, который доставил их обратно в бухту, Матиас обнял Скарлетт, благодарный за этот день — такой нормальный и непринужденный. Он посмотрел ей в глаза, замечая, как её лицо покраснело от солнца, а волосы растрепались ветром. Увидел девушку потрясающе красивой. Там, на палубе этого небольшого парома, он поцеловал Скарлетт, и время поцелуя показалось им бесконечным. Это был его способ сказать спасибо, отдавая ей небольшие части себя, которыми не делился ни с кем другим. И эти поцелуи для Матиаса стали бесконечно более эмоциональными, чем всё, что он обычно делал со своими клиентками.

В тот вечер, возвращаясь на работу, он изо всех сил пытался вернуться к обычной роли идеального любовника. Отвлекаясь на воспоминания о дне, который навсегда сохранит в своём сердце, как символ того, чего иметь больше не мог, но, возможно, также как надежду на другое будущее.

Этот день стал одним из самых счастливых и в жизни Скарлетт. Час за часом она наблюдала, как растворялись доспехи Матиаса, а его истинное «я» становилось всё более ярким и реальным. Она видела, с каким вниманием Матиас слушал гида, рассказывающего темные легенды древней крепости, и как он нежно улыбался при виде гнезда чайки с птенцами внутри; Скарлетт слышала, как он шутил и смеялся, словно обычный парень. Она заметила знакомый блеск в его глазах, тот, который ей посчастливилось видеть только на старых фотографиях с Грейс. Она могла его обнять, не чувствуя себя неуместно, и снова могла бы поцеловать. После этой короткой поездки Скарлетт совершила ошибку — снова позволила себе мечтать, не подозревая, что очень скоро этот короткий беззаботный период с Матиасом закончится.

В начале августа с ним связалась Фиби Ньюманн, приглашая для личной беседы. Фиби впервые вызывала его на встречу, хотя они и работали вместе более двух лет. Её офис находился внутри пирамиды «Трансамерика», — огромного небоскреба, который внушительно возвышался над городом. Ньюманн была умной и очень состоятельной женщиной со связями на высоких уровнях, способных защитить её сомнительный бизнес от различных расследований и проверок. Матиас справедливо подозревал, что её деятельность в качестве менеджера по эскорту класса люкс была для неё не чем иным, как развлечением, а настоящее удовольствие женщина получала от управления опасными связями, питая свой комплекс всемогущества. Вечеринки, которые она организовывала для магнатов разных национальностей, стали легендарными. Ходили слухи, что в них разрешалось участвовать только мужчинам и женщинам, которым она доверяла полностью, и в те праздники происходило невероятное, а суммы потенциальных заработков за несколько часов, выглядели стратосферными. Матиас прибыл вовремя и тщательно оделся, надеясь создать у Фиби правильное впечатление, и получить доступ в круг тех, кто примет участие в следующем мероприятии. Если бы он заработал за одну ночь сумму, о которой ходили слухи, то сэкономил бы, по крайней мере, месяцев шесть этой адской жизни.

В приёмной, обставленной изыскано, но не уютно, его вежливо попросила присесть и подождать красивая девушка с экзотическими чертами. Матиас был ошеломлен, когда на стенах, среди огромных черно-белых портретов, узнал своё лицо.

— Надеюсь, вы не против, мистер Кроуфорд.

Матиас обернулся и увидел позади себя женщину, которая каждый месяц платила ему чеками с четырьмя нулями.

— Я просто поражён, — ответил он.

— Портреты очень красивые, не правда ли?

Матиас взглянул ещё раз на свои, отредактированные черты.

— Я не знаю, — честно ответил он. Возможно, Матиас слишком привык к тому, чтобы считать себя объектом, которым можно обладать и восхищаться, чтобы чувствовать себя польщенным.

— Следуйте за мной, пожалуйста, — продолжила женщина, направляясь в свой офис. Она предложила ему устроиться в большом кожаном кресле и приказала девушке в холле в течение следующего получаса ни с кем не соединять. Фиби села напротив него.

— Я очень довольна, Кроуфорд. Вы представляете одну из лучших инвестиций, которые агентство когда-либо делало. Никогда никаких жалоб. Только разбитые сердца и много-много денег. Кто бы подумал! А я то предполагала, что вы не созданы для этой жизни! Вы меня действительно впечатлили.

— Спасибо, — безэмоционально ответил Матиас.

— Хорошо. Вернёмся к делу. Хочу сделать вам предложение. На следующей неделе из России приедут очень важные бизнесмены. У одного из них есть дочь, которая попросила заключить именно с вами специфический контракт. Прежде чем взять на себя ответственность, и зная вашу своеобразную семейную ситуацию, я подумала, что правильнее обсудить при личной встрече.

— О чём идёт речь?

— Она хочет эксклюзивности. На то время, что остановится здесь.

— Как долго?

— Три месяца.

— Что означает эта сделка?

— Никаких других клиенток. Только она и когда захочет. Ужины, мероприятия, путешествия, выходные в поездках по стране, всё, что дама захочет.

Матиас замолчал, и Фиби продолжила.

— Она предлагает вам сто пятьдесят тысяч долларов в месяц.

Он изумлённо на неё посмотрел.

— Сто пятьдесят тысяч...

— Сто пятьдесят тысяч чистыми, Кроуфорд.

Матиас рассуждал несколько секунд. На три месяца ему пришлось бы отказаться от своей свободы, будет вынужден пренебрегать Элизабет больше, чем уже делал, он не увидеться со Скарлетт, но зато сможет заработать сумму, которая позволит покончить с такой жизнью.

— Люкс в St. Regis также останется моей базой?

— Вам он не понадобится. Молодая леди хочет, чтобы вы жили в её доме.

— Я согласен, — ответил он без колебаний.

— Подожди, — прервала Фиби. — У Оксаны особые вкусы в области интимных отношений, будет правильно, чтобы вы это знали.

— В каком смысле особые?

Фиби рассказала, что смогла узнать из своих источников.

Оксана была женщиной нестабильной: иногда ей нравилось доминировать, иногда нравилось, когда доминировали над ней. Иногда она баловалась неразборчивыми связями с несколькими людьми. Извращение станет его хлебом, но через три месяца он, вероятно, заработает сумму, которая позволит погасить все долги и уехать из Сан-Франциско. К тому же, в это время он больше не будет видеть Скарлетт, и, как всегда говорила его мать, «глаз не видит, сердце не болит».

— Согласен. При условии, что у меня будет один выходной в неделю.

— Думаю, это можно устроить, — ответила Фиби. — Я знала, что могу рассчитывать на вас, Кроуфорд.

— Когда я должен быть доступен?

— С субботы. На моей вилле в бухте пройдёт большая вечеринка. Мы познакомим вас, и с этого момента вы будете в полном распоряжении мисс Соколовой.

— Мне доставит удовольствие, — ответил Матиас.

— Маловероятно, — ответила она. — Но это того стоит, — заключила Фиби.

Матиас встал, намереваясь покинуть офис. Он уже достиг двери, когда женщина остановила его, заговорив странным материнским тоном.

— Считайте себя свободным от других обязательств на данный момент. С сегодняшнего дня ваши встречи будут отменены. Используйте эти последние несколько дней, чтобы побыть с вашей дочерью или тусоваться с друзьями. Увидимся в субботу вечером. Вас заберёт лимузин в восемь вечера. На эту ночь приготовьте багаж, необходимый на несколько дней, а остальные ваши вещи кто-нибудь заберёт в последующие дни. И вы должны прийти на вечеринку подготовленным. Уверена, Оксана захочет сразу же проверить свою покупку.

Таким последним загадочным предложением Фиби завершила свою короткую речь и развернула вращающееся кресло на сто восемьдесят градусов, разрешая Матиасу уйти.

Вернувшись домой, Матиас подумал о том, что его ждёт.

Соглашением с мисс Ньюманн он остался доволен, но его беспокоило каким серьёзным и многозначительным тоном она говорила. Ему предстояло стать игрушкой для единственной женщины, по слухам капризной и опасной. С другой стороны, подумал он, всего за три месяца можно заработать много денег.

Следующие несколько дней Матиас провёл так, как советовала ему Фиби. Он не отводил в садик Элизабет и проводил с ней как можно больше времени. Они гуляли в парке, катались на лодке, сходили в аквариум. Он брал дочь с собой куда угодно. Долго гулял по улицам города, как любой отец, с гордостью толкая свою коляску. Каждый вечер Мати рассказывал ей сказку, и каждое утро будил, чтобы совместно заниматься пустяками. Они также совершили поездку к Грейс, у надгробного памятника которой он искренне помолился. Матиас попросил её защитить его на благо ребёнка, потому что чувствовал: эта работа не будет простой, как любая другая.

В последний вечер Матиас принял импульсивное решение. Он оставил малышку с Глорией и направился к дому Скарлетт, не в силах сдержать неудержимое желание попрощаться. На этот раз он тщательно выбрал цветы, и подобрал книгу, которую сам очень любил. Оказавшись перед дверью Скарлетт, он на несколько секунд остановился, не зная, что сказать. Матиас не видел и не связывался с девушкой после разговора с Ньюманн. И вот решил окончательно с ней расстаться, вычеркнуть из своей жизни по причинам, которые ему казались важными. Эта последняя работа, вероятно, ознаменует конец его карьеры в качестве эскорта, после чего он переедет в другой город, чтобы начать всё заново. Продолжать вводить Скарлетт в заблуждение казалось бессмысленным, но до последнего момента Мати не мог найти смелость попрощаться.

— Матиас...

Голос позади него, тот, который он слышал каждую ночь во сне и которого избегал последние несколько дней, ударил в него, подобно аномальной волне, заставив обернуться. На него смотрела Скарлетт с выражением удивления не лице.

«Что, чёрт возьми, он делал перед дверью и тем более так поздно?» — спрашивала себя Скарлетт.

С тех пор, как мужчина исчез, она его искала, но безуспешно. И теперь единственное, о чём могла думать, что вышла из дома без косметики и надела глупый старый халатик.

— Завтра я уезжаю, — сказал Матиас без преамбулы, — хотел с тобой попрощаться.

Скарлетт внезапно побледнела, почувствовав, как в груди остановилось сердце, а ноги превратились в две деревянные колонны, растущие из земли и не способные двигаться.

— Уезжаешь… — недоверчиво прошептала она, думая, что Матиас решил переехать навсегда, сбежать из Сан-Франциско от всех и всего.

Она чувствовала, как силы покидают тело, конечности стали жидкими, дыхание застряло в горле. Ужасный гул вторгся ей в голову и, Скарлетт показалось, — она тонет, как в тот день в море, когда потеряла всё. Из рук выскользнул индийский ужин, только что купленный на противоположном углу улицы. Она почувствовала себя ужасно усталой. Устала проигрывать и быть покинутой, устала видеть, как её мечты превращаются в пепел. Девушка заплакала, падая на колени, и согнулась пополам от этого неожиданного прощания в несколько слов, которые сразили её, словно резкий и сильный удар в живот. Они никогда не встретятся вновь даже мимоходом. Она больше не поговорит с ним, никогда больше не поцелует его, не сможет увидеть улыбку Матиаса. И больше не будет возможности, наконец, стать любимой. Она так долго молчаливо ждала, изучала и мечтала о нём, так глупо втайне им увлеклась. Она наблюдала за ним изо дня в день с разными женщинами, но всё же такими одинаковыми, надеясь, что Матиас заметит её, действительно увидит. А теперь он уходит.

— Зачем ты пришёл? — тихо спросила она.

— Хотел увидеть тебя снова, прежде чем уехать, — честно ответил Матиас.

Скарлетт больше не заботили недели молчания и взгляды издалека, больше не волновали вечера, проводимые с телефоном в руке в попытке решить — звонить ему или нет. Она больше не заботилась обо всей боли, которую ощущала каждый раз, когда Матиас отталкивал её, или о чувстве неудачи, которое испытывала, когда он терялся в своём огорчении и своей любви к другой женщине.

Сейчас всё это стало не важно. Он исчезал. И это разбивало ей сердце.

— Скарлетт. Пожалуйста, не плачь.

Матиас подошел к ней, и присел рядом обнимая. Она спрятала лицо в его белой футболке и горько зарыдала, задыхаясь. Потрясённый такой неожиданной и экспрессивной реакцией Матиас поднял Скарлетт на руки. Он забрал у неё ключи от дома, открыл входную дверь, забыв про индийский ужин и свои подарки. Матиас нашёл спальню и сел на кровать, продолжая удерживать Скарлетт в объятиях и прижимать к себе, как поступал с Элизабет, когда приходилось успокаивать дочь или усыплять. Он чувствовал, как ослабевал её душераздирающий плачь. Дыхание Скарлетт стало ровнее, и она открыла глаза — красные и потерянные. Матиас не знал, что сказать перед лицом этой боли, потому как для него это не имело смысла.

Или, быть может, — имело.

— Пожалуйста, успокойся, это не так уж и плохо, — пробормотал он взволнованно.

— Извини, — всхлипывая, ответила она, стыдясь собственных слёз, — не знаю, что на меня нашло.

Скарлетт освободилась от объятий и вскочила.

— Боже, ужин… — мгновение она смотрела на него, вытирая глаза рукавом халата. — Подожди меня здесь, я сейчас вернусь.

Матиас повиновался, всё ещё в шоке от такой, совершенно неадекватной реакции, к которой не был готов.

Скарлетт вернулась с книгой и цветами в одной руке, и ужином в другой.

— Любовь во время холеры? — теперь на её лице появилась тень улыбки.

Матиас опустил взгляд.

— На твой день рождения. Я так и не купил тебе подарок, а это история, которую я очень люблю.

— Волшебная… — продолжила она, глядя ему в глаза. Положив еду на стол, Скарлетт медленно приблизилась к нему с открытой книгой в руках. В её глазах виднелась решимость и глубокая меланхолия, настолько похожие на те, что всегда чувствовал Матиас. Они преследовали его годами. Скарлетт начала читать вслух слова, написанные им как посвящение на первой странице книги, те, которые часто сопровождали его после смерти Грейс. Он скопировал их несколько часов назад, думая о чувстве, столь неопределенном и в то же время мощном, которое связывало его с женщиной перед ним.

«Если бы я знал, что сегодня вижу в последний раз, как ты выходишь из дверей, я бы обнял, поцеловал бы тебя и позвал бы снова, чтобы дать тебе больше. Если бы я знал, что слышу твой голос в последний раз, я бы записал на плёнку всё, что ты скажешь, чтобы слушать это ещё и ещё, бесконечно. Если бы я знал, что это последние минуты, когда я вижу тебя, я бы сказал: «Я люблю тебя» и не предполагал, глупец, что ты это и так знаешь.

Всегда есть завтра, и жизнь предоставляет нам ещё одну возможность, чтобы всё исправить, но если я ошибаюсь и сегодня это всё, что нам осталось, я бы хотел сказать тебе, как сильно я тебя люблю, и что никогда тебя не забуду. Ни юноша, ни старик не может быть уверен, что для него наступит завтра.

Сегодня, может быть, последний раз, когда ты видишь тех, кого любишь. Поэтому не жди чего-то, сделай это сегодня, так как если завтра не придет никогда, ты будешь сожалеть о том дне, когда у тебя не нашлось времени для одной улыбки, одного объятия, одного поцелуя, и когда ты был слишком занят, чтобы выполнить последнее желание».

Скарлетт подошла к Матиасу и обняла его; погладила по плечу, провела рукой вверх, вдоль шеи, до волос на затылке. Наконец притянула к себе, и, закрыв глаза, прижалась губами к его губам. Каждое колебание, каждое ограничение, каждая убедительная причина, которая препятствовала им до этих пор, исчезла. Матиас ответил на поцелуй естественным образом, быстро открыв рот, и приглашая ещё раз вторгнуться, исследовать, забрать то, что она хотела. Страсть губ объединилась со страстью рук, а затем и тел, которые практически сразу начали отчаянно двигаться друг против друга.

На мгновение Матиас отстранился от Скарлетт и застыв, посмотрел на неё. Он так долго боролся со своим желанием к ней, что инстинкт заставлял его снова остановиться.

— Скарлетт... Ты знаешь... я…

Но Скарлетт не позволила себя отговорить. Она теряла его, и ясно это осознавала, а в своей жизни ей уже приходилось иметь дело со слишком многими сожалениями. Матиас не станет одним из них.

Воплощение всего, чего желала месяцами, находилось перед ней, в последний раз в пределах досягаемости. Она понимала, это никогда не станет любовью её жизни, но, по крайней мере, один раз Скарлетт хотелось прожить ночь, подобную тем, о которых читала коротая уединённые вечера в десятках любовных романов.

— Останься этой ночью со мной. Только на одну ночь, — нашла в себе смелость спросить его.

И Матиас ответил крепким объятием, теряя себя в чувстве, которое, как он полагал, потерял навсегда. Потому что, несмотря ни на что, несмотря на все добрые намерения, все действительные рациональные причины, он её хотел, хотел с той же необъяснимой силой, с которой она всегда желала его. Потребность, которую он испытывал, почти пугала. Он не привык к такому. Матиас не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя так: узел в животе, животная необходимость обладать, погрузиться в женщину, несмотря на все разумные сомнения.

— Ты такая красивая, — прошептал он. Затем, как в замедленной съёмке, наклонился, чтобы поцеловать её с закрытыми глазами. Напряжение, которое поглощало каждый дюйм его тела, больше не могло контролироваться. В глубине души он знал. Матиас понимал как всё закончится, когда оставлял свою маленькую девочку на руках у Глории, чтобы отправиться к единственной женщине, которая сумела пробиться сквозь ледяной занавес, окутывающий его сердце после смерти Грейс. Он знал, что на этот раз сдастся, эгоистично принимая то, о чём мечтал слишком долго. Скарлетт не была похожа на других, он знал об этом с самого начала, и уважал её больше не только поэтому. Причина скрывалась именно в том, что, несмотря на тысячу аргументов и бесконечные оправдания, он чувствовал к ней глубокую и подлинную тягу. На мгновение Матиас подумал, что если это не любовь, то очень на неё похоже. Он обнял девушку крепче, целуя её шею, между линией волос и ухом, потом снова заговорил, повторяя её слова:

— Только на одну ночь.

Сердце Скарлетт замерло. Это действительно произойдёт — осознала она в тот момент, удивившись почти больше, чем он, и чувствуя, как тяжелое твёрдое тело Матиаса мягко на неё давит, покачиваясь инстинктивно в медленном ритме. Это случиться, и, возможно, станет их прощанием.

Доли секунды она задавалась вопросом, не было ли это сумасшествием и мазохизмом: получить свою мечту за мгновение до того, как потерять, но Скарлетт отклонила эту печальную мысль с той же скоростью, с которой сформулировала. И когда нежная и большая рука Матиаса медленно распахнула её халат, чтобы опустить майку, и он поцеловал возбужденные соски, Скарлетт вообще перестала думать. Теперь она чувствовала только тёплое дыхание на влажной коже, небольшая щетина мучила её нежную плоть, а внушительное тело медленно подталкивало на матрас, заставляя лечь.

Скарлетт нежно схватилась за край футболки Матиаса. Она не могла ждать ни минуты, желала почувствовать тепло его кожи на своей. Он встал перед ней на колени, чтобы облегчить задачу, избавляясь от одежды одним быстрым движением. Затем Матиас поднялся на ноги, чтобы завершить работу, и быстро стянул брюки из мягкой ткани.

Это был первый раз, когда Скарлетт увидела его полностью обнаженным, и на ум пришли слова Аманды, услышав которые, много месяцев назад, она смеялась над подругой. После Матиаса она навсегда потеряна для любого другого мужчины. Теперь она знала, что это правда.

Матиас снова приблизился к кровати, его взгляд наполняли чувственность и уверенность.

— Можешь сделать для меня одну вещь? — спросил он.

Скарлетт ответила лёгким кивком, возбужденная тем, что Матиас выглядел полным решимости дать ей то, что она всегда хотела, и делал это без колебаний.

— Я хочу, чтобы ты была свободной и раскованной, хочу, чтобы ты перестала думать. Скарлетт, никаких колебаний, никакого стыда. Сегодня ночью мы будем теми, кем хотим быть — без связей, без прошлого, без будущего.

Он наклонился к ней, захватил края её трусиков и стянул. То же самое сделал и с халатом, и с майкой.

Матиас замер, разглядывая её большими глазами, полными желания:

— Ты, правда, не представляешь, насколько ты чувственная?

Мати мягко подтолкнул Скарлетт на кровать и расположился над ней, между слегка раздвинутыми ногами. Он начал неспешно целовать её шею, ключицу, одновременно медленно толкаясь бёдрами и упираясь твёрдым членом в чувствительную плоть девушки.

— Сегодня ночью в этой комнате есть только ты и я. Ничто другое не имеет значения, — прошептал он, проводя губами по животу Скарлетт. — Я никогда не забуду запах твоей кожи, — он продолжал говорить почти в трансе, приближаясь всё ближе к бугорку Венеры, пораженный и невероятно возбуждённый тем фактом, что на коже не было ни единого волоска. — Я никогда не забуду твой вкус, — простонал он, скользя языком между влажными складочками, облизывая и неспешно проникая внутрь.

Он даст ей наслаждение, используя пальцы и рот. Он заставит её потеряться в таком интенсивном оргазме, что боль, которую проникая причинит после, притупится. Из опыта Матиас знал, это будет наилучший способ её взять: в момент, когда девушка потеряется в наслаждении и будет увлажнена своими соками. Понимал, что причинит ей боль, но Матиас также знал, что способен превратить это неприятное ощущение в абсолютный экстаз.

— Расслабься, — сказал он, облизывая, посасывая и проникая в неё двумя пальцами, начиная двигаться внутри гармонично с ритмом своего языка.

Скарлетт застонала на грани оргазма. Она ухватилась за простыни, смущённая интенсивностью ощущений, которые дарил его способный рот и глубокий эротичный голос. Её живот напрягся, спина выгнулась, дыхание превратилось в отчаянные хрипы, а ноги сжали голову Матиаса в крепкой и неконтролируемой хватке.

— Отпусти себя, Скарлетт. Ты прекрасна, — прошептал он ей, продолжая ласкать руками и поднимаясь к лицу девушки. — Ты такая чувственная… отпусти… покажи мне какая ты красивая, когда наслаждаешься для меня…

Сдавленный крик, которым ответила Скарлетт, было то, что он ожидал. Матиас посмотрел ей в лицо. И от этого образа — откинутая назад голова, покрасневшая от возбуждения кожа лица, а между набухшими грудями тонкая нить пота, — Мати испытал головокружение, ощутил себя потерянным. Ни одна женщина на пике удовольствия никогда не возбуждала его так сильно, как Скарлетт. Из его горла вырвался сдавленный хрип, пока устраивался у неё между ног, прижимая головку члена к ещё пульсирующему и невероятно влажному лону, готовый, наконец, проникнуть в храм, который чтил в течение многих месяцев. Он наклонился и страстно её поцеловал, не задумываясь, протолкнул свой язык, на котором продолжал ощущаться оргазм, между горячими губами женщины, которую собирался сделать своей.

— Святой Христос! — прохрипел Матиас, на секунду приподнявшись на руках, чтобы лучше контролировать проникновение, и позволяя Скарлетт увидеть его во всем великолепии: с красными, как кровь губами, с волосами, растрёпанными пальцами, которые взъерошивали их бесконечные минуты, и с глазами, похожими на глаза дикого животного, в момент захвата добычи.

— Я сделаю тебе больно, но только на несколько минут. Поверь мне... Отпусти себя... — сказал он.

— Да, — ответила Скарлетт, впустую глотая от ощущения давления твёрдого члена, заполняющего её миллиметр за миллиметром.

Понемногу, с изнурительной медлительностью, Матиас вошёл внутрь. Затем немного вышел, но только для того, чтобы со следующим толчком погрузиться больше, всё глубже и глубже, с ритмичной точностью метронома. Матиас, слишком привыкший иметь дело с телами женщин, которые просили трахать их жестоко, начал терять рассудок, пытаясь сдержать желание полностью погрузиться в горячее и узкое лоно, но он знал, что должен ждать подходящий момент, потому что не хотел причинить ей боль. Никогда.

И поэтому он продолжал двигаться вперёд и назад, не доходя до точки разрыва барьера, о который задевал при каждом ударе таза. Матиас сопровождал эти движения новыми ласками, подталкивая Скарлетт к её второму оргазму. Когда Скарлетт снова стала стонать от удовольствия, спровоцированного руками и деликатным проникновением, Матиас понял — время пришло.

Он пронзил её одним сильным толчком. Скарлетт издала удивленный и приглушенный крик, а Матиас зарычал как зверь. Эти звуки эхом отозвались в тихой комнате. Внезапная и острая боль, которую она почувствовала, смешалась с сильным удовольствием от охватившего оргазма. Скарлетт ощущала, как в уголках глаз скапливаются слёзы, не в силах понять, были ли они вызваны физической болью или испытываемым одновременно чрезвычайным наслаждением.

Матиас ласкал её грудь, потом снова между ног, пытаясь уменьшить причиняемую боль. Успокаивал звуком своего низкого и страстного голоса: он нежничал, шепча слова любви, уговаривал расслабиться, закрыть глаза и наслаждаться. Затем боль превратилась в незнакомое чувство переполненности, и удовольствие от того, что ею обладал Матиас, перевесило физический дискомфорт от вторжения.

Матиас смотрел загипнотизированный на член, блестящий от смазки и окрашенный кровью. Наблюдать за своими ритмичными движениями между ног у Скарлетт стало самой эротичной вещью, которую он когда-либо видел.

— Бля... Как ты прекрасна. Боже... Ты такая узкая... Такая маленькая... Чёрт... Твою мать...

Через несколько минут такого медленного проникновения Матиас остановился полностью в неё погрузившись; их животы соприкасались, его эрекция была зажата между узкими стенками. Он погладил грудь и бёдра Скарлетт и поцеловал в плечо. Посмотрел ей в глаза, схватил за запястья и поднял над головой, а потом одним ударом снова оказался внутри неё, на грани оргазма.

— Чёрт…

Хриплый, как гравий голос, закрытые веки, стиснутые зубы в попытке максимально продлить этот момент.

— Бл*дь... бл*дь... бл*дь…

Всё жестче, всё быстрее, не в силах сдерживаться, в то время как Скарлетт смотрела на Матиаса, потрясенная его инопланетной красотой, почти невыносимой. Всё ей казалось нереальным. Звук их тяжелого дыхания, его чистые и тёплые глаза, такой большой и алый рот, исказившийся в гримасе нарастающего удовольствия. Она больше не чувствовала боли, только тупой и приятный дискомфорт, физическое и окончательное доказательство того, что отмечена им навсегда.

Скарлетт крепко схватила Матиаса за ягодицы, толкая глубже, снова и снова направляя его внутрь себя, жестче и агрессивнее чем это делал он, пока грань между удовольствием и болью не была полностью размыта.

— Я не могу… — Матиас заговорил сдавленным голосом. — Я не могу этого сделать… слишком много… слишком много… Христос… я знал это… я это знал…

— Тогда отпусти себя. Кончай. Кончай внутрь меня, — приказала она, задыхаясь.

— Скарлетт… — выдохнул он в последний раз, в тоне его голоса прозвучало сожаление.

Затем, с долгим душераздирающим стоном, он стал двигаться беспорядочными толчками, наполняя её струя за струёй, всем своим семенем, густым и тёплым.

Они долго лежали в тишине, обнимая друг друга. В сознании Матиаса бурлила тысяча смущенных мыслей, тысяча противоречивых чувств, а в его теле поселилось новое спокойствие, которого он не испытывал долгое время. Он больше не мог лгать самому себе, и, если это была не любовь, которую он испытывал к Скарлетт, это было нечто, что находилось опасно близко к этому чувству.

Снаружи наступила поздняя ночь, и мужчина понял, ему нужно как можно скорее вернуться домой, но он не мог снова убежать, не объяснив, как всё пойдёт со следующего дня. Матиас посмотрел на Скарлетт и увидел, что она уснула с безмятежным и довольным выражением лица. Он был с сотнями женщин после секса, но впервые заботливо смотрел на лицо и тело этой, лежавшей рядом с ним сейчас. Он чувствовал огромную благодарность и нежность к Скарлетт; молча поблагодарил за то, что она вновь открыла ему сердце, за то, что растопила окружавший лёд, за то, что заставила его биться ещё один раз. Он думал, что будет мучительно скучать по ней, но к такому Матиас уже привык и был готов. Несколько мгновений обдумывал идею продолжать тайно встречаться со Скарлетт, но тотчас же отложил в сторону. Он не был настолько безумным и эгоистичным, чтобы вовлекать девушку в своё беспорядочное существование. В другой жизни, в другой ситуации он, возможно, мог бы лелеять фантазию начать с ней с нуля. Но в этой не существовало никакого способа изменить ход событий. Потом была Элизабет. Он никогда не рискнёт спокойствием своей маленькой девочки, строя отношения, которые могут закончиться в любой день. Он был благодарен судьбе за то, что она привела его на встречу с этой замечательной молодой женщиной; знал, что не забудет её, но Матиас также понимал, что должен быть с ней честен. Больше никаких оскорбительных слов, никаких игр. Только, правда.

Матиас осторожно потянул лёгкое покрывало и накрыл их обнаженные тела. Посмотрел на часы, которые показывали два часа ночи, и решил дать Скарлетт поспать ещё немного. Он успевал вернуться домой до рассвета, чтобы проводить Элизабет в детский сад. Днем он сможет выспаться, а вечером отправится на большую вечеринку Фиби Ньюманн для встречи с новой клиенткой.

Мати решил насладиться этими последними моментами счастья со Скарлетт, и потом продолжить свой путь, как всегда.

Несколько часов спустя Скарлетт с удивлением открыла глаза, со стремительно бьющимся сердцем. На мгновение она испугалась, что всё ей приснилось, но когда увидела Матиаса рядом с собой, поняла — всё это правда. Он лежал рядом и занимался с ней любовью не потому, что связан глупым контрактом, а из-за той алхимии, которая объединяла их с самого начала.

— Ты всё ещё здесь, — прошептала она. Мати кивнул головой, наклоняясь, чтобы нежно поцеловать Скарлетт в губы.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Никогда не было лучше, — искренне ответила Скарлетт.

— Возможно, несколько дней будешь испытывать дискомфорт, — сказал он, нежно поглаживая её руку, — мне жаль…

У Скарлетт в горле образовался комок. Она хотела сказать, что будет принимать боль с радостью, потому что это послужит напоминанием — они наконец-то были вместе, он любил её, хотя бы только и одну ночь.

— Как долго ты будешь отсутствовать? — спросила она, освобождаясь от объятий и присаживаясь рядом.

— Это не имеет значения, — ответил Матиас, следя за ней взглядом. — Важны только проведённые вместе часы. И воспоминания, которые мы создали сегодня ночью.

Скарлетт встала, сдаваясь, покачала головой и подняла с пола халат.

— Пойдём со мной. Я приготовлю тебе завтрак, — пробормотала она, приглашая Матиаса следовать за ней, тщетно пытаясь продлить последние минуты как можно дольше.

Матиас встал с постели и быстро оделся. Он решил принять душ дома, чтобы сохранить запах Скарлетт ещё на несколько часов.

Они пошли на кухню бок о бок, не касаясь друг друга. Тяжесть случившегося нависала над ними, а также ложь, которую они могли присоединить к этой памяти.

«Только одна ночь». Без прошлого и без будущего. Скользкая территория, на которой оба пытались сохранить равновесие.

— Что ты любишь есть по утрам? — спросила Скарлетт, удивлённо думая, насколько сюрреалистична эта сцена. Они выглядели как обычная пара утром, перед тем, как идти на работу. Она заботливая возлюбленная, намеревающаяся приготовить завтрак, он мужчина, который обладал ею, прежде чем уйти на целый день.

— Я выпью только черный кофе, — ответил Матиас, садясь на стул у стола.

Скарлетт вытащила из коробки две капсулы, подошла к кофеварке и занялась приготовлением кофе. Затем из выдвижной полки достала коробку шоколадного печенья. В животе у неё урчало, давал о себе знать отсутствующий ужин предыдущего дня. На самом деле индийский ужин лежал на столе в спальне.

Когда кофе был готов, Скарлетт тоже села за стол. Она положила печенье в рот и пристально посмотрела Матиасу в лицо.

— Ты не сказал мне, куда едешь. Переезжаешь очень далеко? — спросила она, пытаясь контролировать дрожание голоса.

— Ты никогда не сдаёшься, да? — ответил Матиас, глядя в окно с полуулыбкой на губах.

— Не тогда, когда это того стоит, — быстро ответила Скарлетт, протягивая руку, чтобы коснуться его руки.

После этого Матиас тоже посмотрел ей в глаза:

— Я не знаю, куда поеду. Я согласился работать на дочь российского магната. Буду её личной игрушкой в ​​течение трёх месяцев. Полагаю, буду жить там, где решит остановиться эта женщина.

— А Элизабет?

— Она поживёт с Глорией. Три месяца пролетят быстро, когда ты ещё ребёнок.

Она закрыла глаза.

— Окей, хорошо, — прошептала Скарлетт.

— Хорошо? — спросил смущенный мужчина.

— Я буду ждать тебя.

— Нет, ты не должна. Ты должна найти себе парня, Скарлетт. Тот, кто полюбит тебя и будет уважает. Тот, для кого ты станешь единственной женщиной в мире.

— Не думаю, что хочу нормального парня, — ответила она. — Может, больше меня не интересует, — заключила Скарлетт, быстро и озорно подмигивая.

Матиас от души рассмеялся.

— Какая ты упрямая. Ты сведёшь с ума беднягу, который покорит твоё сердце. Мне почти его жаль...

Скарлетт кашлянула, поперхнувшись кофе. Возможно ли, что Матиас не понял — её сердце уже покорил и колонизировал он?

— Но всё равно этот мужчина будет очень удачливым, — продолжил Матиас, вставая и глядя на часы на своем запястье. — Иди сюда… — прошептал он, разводя руками и приглашая её приблизиться к нему. — Это была невероятная ночь, Скарлетт. Как и ты. Никогда не забывай это. И обещай мне, пожалуйста...