Мелодия Бесконечности. Симфония чувств

Умереть, чтобы выжить

— Танака-сан! — собравшиеся не могли скрыть изумленного выражения своих лиц, пока Джон принимал из его рук друга, — Вы тоже? Вы не знаете, что происходит?

— Сенсею плохо, позаботьтесь о нем, — неопределенно ответил азиат, переключая общее внимание на состояние доктора, — Его чуть не превратили в деревянную марионетку.

Однако, Джону не понравился его тон, да и сам ответ его совершенно не удовлетворил, было стойкое ощущение, что он чего-то недоговаривает:

— Где вы были? — мужчина нахмурил брови, требовательно глядя на японца, — Где мы находимся сейчас? Вы знаете?

— Давайте отложим объяснения до более подходящего момента?! — вызывающе бросил Ондзи, нетерпеливо сведя брови и сузив глаза, — У меня мало времени, помогите ему. Без него умрет и она.

— Что вы такое говорите? — Джон до реальной дурноты ощутил свою растерянность и беспомощность, и это было мерзкое чувство: происходило что-то страшное и непонятное, а он не мог взять в толк — что именно.

— Стоп! — судя по всему, Марка одолевали схожие чувства, когда он схватил азиата за рукав, заставляя посмотреть себе в глаза, — Тебе что-то известно? Ты в курсе того, что тут творится?

Ондзи раздраженно убрал его руку:

— Это не игра! Моя душа выгорела дотла, но мне посчастливилось узреть свет, — он перевел взгляд на лежащую девушку, и во взгляде этом была такая безграничная тоска, и было столько боли, что Марку стало не по себе, и в душе шевельнулось сочувствие к терзаниям японца, — Она не должна умереть, вы это понимаете?! Я всем рискнул, и слишком многое поставлено на карту — но я бы поступил так снова.

Но времени разводить сантименты не было, нужно было что-то решать — и как можно скорее.

— Объяснись! Я считал тебя другом, — Марк резко встряхнул азиата, — мы все считали тебя своим другом…

— Не о том думаешь, парень! — назидательно осадил его Ондзи, от чего юноша непроизвольно дернулся, — Сейчас не место и не время…

— Скажи тогда, о чем же мне думать? — тот же быстро нашелся, чем парировать, — У нас двое в критическом состоянии, а ты о чем-то умалчиваешь!

К его возмущению присоединился и Джон:

— Да не молчите же! — мужчина развернул к нему свое напряженное лицо, — Говорите, что вам известно обо всём этом?

— Не уверен, что могу… — Танака-сан покачал головой.

Маргарита слушала мужчин, пытаясь вникнуть в смысл разговора и постичь происходящее, но разум её был с лежащей без сознания рядом подругой, всё время отвлекаясь, чтобы проверить пульс и дыхание златовласой.

— Я услышала достаточно! — азиату не дал договорить такой знакомый голос, заставивший вздрогнуть, и табунами по коже пробежали мурашки, — Ты предал меня! Неужели я мало для тебя сделала и мало тебе дала?! Ты забыл, чем обязан мне? Кем бы ты был без меня?! А ты — ответил мне черной неблагодарностью. Только я хочу сказать тебе, что так поступать со мной позволительно лишь один раз. Повторения подобного не допущу! И ты будешь примерно наказан за свое неповиновение! — для полного счастья сейчас им не хватало только общества Лауриты, а слышимый ими голос, без сомнения, принадлежал именно этой вредной демонессе в теле ребенка.

— Прости, госпожа, но ты не права… — Ондзи попытался возразить, но рассерженная девочка его бессовестно перебила:

— Ты уже всё сказал, что хотел, — она сорвалась, повысив голос до визгливых ноток, — А сейчас ты возвращаешься! И смертный доктор тоже мне нужен.

Азиат схватился руками за голову, мышцы на его лице болезненно напряглись, на вспотевшем лбу вздулись вены, а пальцы свело спазмом и судорогой, и тело простреливало противной дрожью.

Крики обезумевшего от боли азиата наводили ужас, вселяя ещё больше страха в сердца и умы молодых людей — пока децибелы его отчаянных мучительных криков не стихли, когда он исчез просто у них на глазах, окончательно шокировав и без того до смерти перепуганных подростков.

Однако же, юной злодейке и этого показалось мало — вместе с одним азиатом исчез и второй, и Джон успел только обалдело моргнуть, глядя на свои пустые руки, смачно выругавшись и даже не покраснев при этом.

— В моих сказках вы не будете жить долго и счастливо, — напутствовала она оставшихся, заливаясь звонким смехом в то время как остальным было не до смеха, и при одной только мысли о том, что их близкая подруга, да и просто хороший человек, находилась при смерти, и это настолько подавляло, что слезы бессилия наворачивались на глаза.

— Дэни! — Маргарита трясла девушку за плечи и рыдала, отказываясь верить происходящему, — Открой глаза, очнись! Не оставляй нас! Ты же мне как сестра, вернись к нам, очень тебя прошу! Она забрала Джека! Ты же всегда была боевой девчонкой, подруга, ты же не позволишь Лауре победить? Неужели в этом мире больше не осталось справедливости? — отметив, что дыхание её становится всё более сбивчивым, девушка задыхалась — и она, как сидящая ближе всех, принялась за реанимационные мероприятия, не оставляя надежды вернуть подругу к жизни. Она склонилась над ней, проводя искусственное дыхание, вспоминая всё, чему учил её доктор, взяла на себя руководство сидящим рядом Питером в проведении непрямого массажа сердца, посчитав, что тут предпочтительнее будет сила мужских рук. И слеза её упала на щеку её златовласой подруги.

Даниэлла поморщила нос, ресницы её дрогнули, и белокурая открыла свои голубые глаза.

— Что со мной было? — девушка перевела взгляд со своей постели на изумленные лица друзей, — Почему вы все так смотрите на меня? Где мы?

— Дэнии-и-и! — брюнетка обхватила трясущимися руками её шею, заливая слезами одежду златовласой.

— Дорогая, прошу, ослабь свои царственные объятия, пока серьезно меня не задушила, — мягко улыбнулась златовласая.

— Мы так испугались за тебя, — хлюпая носом, выдавила из себя Марго, уткнувшись носом в рукав одежды подруги, — Потерять тебя, это — всё равно, что лишиться части самой себя.

— Мой прекрасный маленький принц! — Даниэлла поцеловала Маргариту в макушку, — Кстати, о принцах — ни кто не видел доктора? Во всем этом безумии мне его особенно не хватало.

Но насладиться счастливым воссоединением им было не суждено — в зал влетел ураган из лепестков черных роз, подхвативший оставшиеся на полу осколки, и всё это сопровождалось страшным шумом. Как оказалось, это почти театральное действо предвещало появление Ондзи в том вихре розовых лепестков во всем великолепии и всём уродстве своего демонического облика — макияжем, одеждой и всем своим видом больше походившего на представителя рок-элиты, исполняющих баллады в стиле «хеви-металл». И в огромных черных крыльях с гладким опереньем, что были за его спиной, явственно угадывался образ такого себе падшего ангела. Он оставался слугой своей госпожи, которая сейчас пребывала в крайней степени бешенства, и вынужден был подчиняться и исполнять приказы своей создательницы и повелительницы — и можно было только догадываться, что она потребовала от него. Она не могла бы придумать ему наказание страшнее, чем вынудить своими собственными руками уничтожить ту, что стала для него светом. С самого начала всё это завертелось, как импульсивный поступок капризного и ревнивого ребенка — схватить первое, что попалось под руку, чтобы разбить чужое счастье. А попалась ей под руку зачарованная книга волшебных сказок, но всё пошло не так, как она спланировала… И вместе с этим она потеряла контроль и над собой…Несмотря на прожитые ею шесть столетий, Лаура оставалась всё таким же избалованным ребенком. Всю свою боль, всё свое отчаяние она пропустила через своих слуг, пробуждая в них самые темные начала и инстинкты.

Глаза азиата горели, не нашедшими выход, болью и разочарованием:

— За что вы сражаетесь, глупцы? В этом мире не осталось ничего, за что стоило бы умереть. Мир поглотит тьма. Человечество ничего не сделало, чтобы спасти себя. Человек — самое кровожадное существо на земле. Мира коснулась скверна, он погряз во лжи и насилии. Что вам род людской? Будь трижды гений — им нельзя помочь. Своими грехами человечество заслужило самой страшной кары. И вы меня не остановите — горстка жалких наивных глупцов!

На него смотрели несколько пар глаз, не веря тому, что видят — тому, что он мог предать их…

— Ондзи, да кем ты себя возомнил? Богом, что ли? Это звание ещё нужно заслужить, — первым от шока пришел в себя Джон, — И не ровняй всех по себе. Не ты им судьёй будешь. Кого тут жалко, так это тебя — потерявшего веру в людей, забывшего о дружбе и любви. Наши сердца связаны верой, верой и надеждой на светлое будущее для всех и каждого. Мы любим этот мир и людей, которые в нём живут. Силой, дарованной нам Небесами, мы не дадим уничтожить его. Сначала тебе нужно будет пройти через нас.

Японец сплюнул зло:

— В таком случае — я пройду по вам, чтоб и не сомневались! Мои демоны уничтожат вас. Эй, Винтер, играй на своей скрипке громче, чтобы я их не слышал!

Зал заполнили множество безликих демонических субстанций, а рядом с Ондзи по обе стороны от него появились его помощники, исчезновения которых в суматохе, когда все были заняты приведением в чувства златовласой.

Сдавленный крик вырвался из груди рыжеволосой Эллен, когда она узрела истинный облик Максимилиана — того, кому она отдала свое сердце и свое тело.

Глядя на бледное лицо кузины, Маргарита крепче сжала её руку, призывая всю силу своей магии, являя Солнечную леди.

В стремлении защитить свои жизни и свои убеждения, её примеру последовали остальные.

— Я не хочу сражаться, — Маргарита отчаянно замотала головой, опустив меч, — Открой свои глаза и своё сердце. Наши мечты прекрасны и бесконечны, а в мире столько удивительного… На этой земле живут дорогие нам люди. И я намерена не дать тебе всё это уничтожить — даже если мне придется выступить против всей твоей мощи. Мы несем ответственность за тот мир, который оставим нашим детям, — лишь став сама матерью, Маргарита могла в полной мере понять смысл этой фразы, — Не вынуждай нас сражаться с тобой. Вспомни, каким другом ты был нам! Как в одном человеке могут сочетаться любовь и жажда разрушения? Тебе придется сделать выбор, — и только участившееся дыхание выдавало степень взволнованности Джона, он смотрел на Маргариту и понимал, что она далеко не наивная дурочка, как могло показаться, и только таким, как она, дано достучаться до людских сердец. Только Танака Ондзи перестал уже быть человеком…

В общем-то, и Марк, и Джон могли понять его чувства — слишком сильная любовь так ранит и обжигает, а осознавать, что твои чувства остались без ответа очень больно, но это не давало ни какого морального права играть их жизнями и судьбами.

— Посмотри! Посмотри на меня хорошенько, — азиат ткнул пальцем в свое обезображенное лицо, прохрипев с надрывом, — Вот я настоящий — вы всё ещё хотите считать меня своим другом?

— Если бы ты не предал нас, — маленькая брюнетка покачала головой, понимая всё отчаяние, что разрывало его сейчас, — Но, я до сих пор хочу верить, что ты остался нашим другом.

— Давайте успокоимся и поговорим цивилизованно, — подал голос рыжий брат Эллен, — Чего ты хочешь на самом деле? — сил ему придавало присутствие Николь, к которой он испытывал особые чувства. Девушка вместе со своей сестрой уже готовы были раскрыться перед остальными и показать свои силы, если уже всё зашло настолько далеко, и приходится защищать собственные жизни и жизни тех, кто дорог.

— Ни кто не сможет дать мне того, что я хочу, — беззвучно произнес Ондзи одними губами, обращаясь больше к самому себе.

Маргарита шла и, кажется, даже не замечала демонов, вяло отмахиваясь от их атак. Падая и каждый раз вставая. На её теле не было живого места — из многочисленных ран сочилась кровь. Странно, но Марго не чувствовала боли — она сосредоточила всё своё внимание на Ондзи, на том, что она должна сделать. Лишь как заклятие повторяла, чтобы он прекратил, чтобы отозвал демонов. Мысли путались, слёзы душили и жгли щёки. Голова была как в тумане. Шатающейся походкой она подошла к парню. Её глаза были влажными, она плохо видела, но отчётливо чувствовала его присутствие:

— Прошу, Ондзи, прекрати. Останови это безумие. Позволь помочь тебе принять и полюбить этот мир, как любим его мы. Позволь свету внутри тебя сокрушить тьму.

Он свёл брови, потом лицо его приняло задумчивое выражение:

— Подойди, дитя, — с добродушной улыбкой мужчина протянул ей руку.

Глаза Маргариты засияли, она подошла. Спустя мгновение её глаза широко раскрылись, в горле застрял немой крик, тело дернулось и обмякло. Азиат извлек окровавленный меч из тела девушки:

— Идиотка! Безнадежно глупая идиотка!

Превозмогая нечеловеческую боль, девушка крепко сжала его руку, он же со всего размаха рубанул мечом по её шее, чуть не снеся голову с плеч — и кровь хлынула из рассеченного горла на её алые одежды.

Меч Маргариты со звоном упал на землю.

Ондзи закричал. Сильно закричал и начал медленно оседать вместе с умирающей девушкой:

— Убить! Всех уничтожить! ВСЕХ!!!

Даниэлла бросилась к подруге.

— Сила исцеления! Сила исцеления! СИЛА ИСЦЕЛЕНИЯ!!! Давай же, вставай, маленькое Высочество! — напрасно златовласая в исступлении надрывала горло, колотя кулаками по полу.

Но чудо не произошло…

На мгновение сражение шокировано замерло.

Тело Маргариты окутало нежное розовое сияние, и она исчезла звёздной пылью, растворившись тысячей маленьких звёздочек. Она даже не успела попрощаться с родителями, с дочерьми и Джоном — до самого последнего она верила, что можно еще всё исправить.

Ондзи посмотрел на Даниэллу — в её глазах он увидел и боль, и гнев, и отчаяние. В них он прочёл смертный приговор.

В это мгновение обернулся Джон, глядя обезумевшими глазами на исчезающее сверкающее розовое облачко. Он понял всё без слов. И острая боль опекла грудь, парализуя дыхание, он не мог сделать ни вдоха, ни выдоха, и взгляд заволокло мутной пеленой. В это с трудом верилось, он не хотел этому верить, и, отрицая кошмарную реальность, разум затопила горячая лавина чувственных воспоминаний, вызывая неприятную резь в глазах от подступивших слез. Ему жестоко и безжалостно вырвали из груди сердце, оставив кровоточащую рану. И задыхался он, как в душной пустыне, и с каждым вдохом опекало все внутренности. Как будто мало испытаний им уже пришлось вынести.

Сквозь самую гущу сражения, не чувствуя боли и усталости, не слыша шума битвы и не замечая ничего вокруг, пробивая себе дорогу мечом, приближался он к страшному месту. Но, раньше него, там оказался Марк. Ему на сердце было тяжелее всего, но он уже привык сдерживать свои эмоции и страдать молча:

— Да что ж ты за тварь такая? Она хотела лишь помочь тебе — потому что любила как друга, как одного из нас, — гнев успел высушить его слёзы, не дав им пролиться.

— Ну всё, Ондзи — ты труп! — парень сначала не узнал голос Джона, до того он был хриплым и надрывным, — Этот долг я выплачу сполна.

Азиат немного отступил:

— Я не хотел… Она сама… виновата… — в его голосе действительно слышались страх и сожаление, или Джону просто хотелось верить, что её смерть не была напрасной, и в темной душе что-то шевельнулось, похожее на раскаяние?

— Заткнись! — невыносимо было слышать, мыслить, существовать.

— И кто же меня остановит? Ты, что ли? Щенок без роду без племени. Или эти клоуны? — Джон разочарованно понял, что ошибся, и никакого раскаяния не было.

Тут Джон услышал прямо над ухом голос Марка:

— Остынь. Ты с ума сошёл? Хочешь детей круглыми сиротами оставить? Думаешь, Марго похвалила бы тебя за это?

— Это мой бой! — прохрипел Джон, но умом понимал разумность доводов Марка — он не имеет морального права пренебрегать собственной жизнью сейчас, особенно сейчас, ради детей, ради памяти Маргариты он не должен рисковать бездумно, просто ради свершения мести.

— Хорошо, давай по-честному, — Марк подкинул невесть откуда взявшуюся монетку, — Орёл или решка?

— Решка, — рявкнул Красный, совершенно не заботясь сейчас о манерах.

— Прости, друг — право первого поединка за мной, — юноша отбросил монетку, а Джон выругался трёхэтажным матом.

Марку и самому в голову не приходило ничего, кроме мата — снова на его глазах гибнут те, кто дорог ему, и снова он не сумел защитить… Не успел… Это неправильно, так не должно быть. Неужели они обречены снова и снова проживать этот кошмарный сценарий? Правда в этот раз у него остается любовь Мей, забота отца и Александры и преданность друзей. Он кинул быстрый взгляд в сторону Мей, преобразившейся в белое погребальное кимоно, с ярким впечатляющим макияжем японской гейши и длинными ногтями на руках, больше напоминающими когти — и уверенно подмигнув, губами произнес «люблю», а её сердце забилось сильнее и быстрее.

Ондзи улыбнулся:

— Зря ты так, Шнайдер. Ты мог бы стать одним из моих лучших людей. Зная мою слабость к мальчикам твоего сорта… Мы бы хорошо сработались. Ты ведь сам был когда-то одним из нас.

— Моё имя Марк, — спокойно заметил юноша.

— Верный пёс решил показать свою преданность. Кому? Зачем? Гореть тебе в аду, как бы ты не старался замолить свои грехи, — поинтересовался Ондзи с кривой ухмылкой.

— Тогда встретимся там — мы будем жариться на соседних сковородках, — и Марк не скрывал своего отвращения.

— А я как чувствовала, что Ритын пацифизм добром не кончится. Ну зачем я ей позволила? Я не успела исцелить её, — Даниэлла обреченно посмотрела на Джона.

— Данька, сейчас не время корить себя. Я тоже хорош — что я за бог такой, если не смог близкого мне человека от смерти уберечь? — им обои было больно смотреть в глаза друг другу.

А через мгновение взгляды всех присутствующих были устремлены к сражающимся Ондзи и Марку.

Марк владел мечом, словно виртуоз — можно было любоваться и любоваться, не отрывая глаз. Ондзи в полном сознании своего преимущества и не менее ловкий, чем его противник, парировал с удивительной точностью. Он нанёс три удара, и кровь потекла из трёх ран на груди юноши, но тот не обратил даже внимания.

Следующий удар они нанесли одновременно. У парня была пронзена грудь — меч проколол лёгкое, у японца — задета шея. Марк закашлялся, и кровь потекла изо рта по подбородку, на мгновение он открылся, чем не замедлил воспользоваться Ондзи, вторично вонзив ему в грудь меч — острый клинок вошёл прямо в сердце.

— Ты меня разочаровал, Шнайдер, — театрально вздохнул он, исчезая в клубе тумана, — честное слово, у меня были на твой счёт большие планы.

Но парню было наплевать на планы азиата — в голове звучала та самая песня, которой научила его Мей, а на ресницах блеснула слеза — как много он ещё хотел успеть, но не смог… Не успел даже прошептать последнее «прости»… Неужто, ему не суждено отметить свой девятнадцатый день рождения, до которого оставалось совсем чуть-чуть? Почему же именно в такие моменты так остро ощущается желание жить?

Несколько энергетических шаров полетели в сторону Джона. Путь им преградила Мей — девушку высоко подбросило и с силой ударило о землю. Упала она уже мёртвой, но на губах застыла улыбка. Последней её мыслью было, что умирать не так уже и страшно, если по ту сторону её будет ждать Марк. А ещё — папа с мамой и маленьким братом — по которым она до сих пор чувствовала болезненную тоску. Если бы тогда она не встретила Марка, за любовь которого цеплялась, как за спасительную соломинку — то, почему сейчас ей так хотелось жить, как никогда еще до этого. И откуда в мире такая чудовищная несправедливость по отношению к таким светлым людям? Почему они должны страдать и умирать за свои убеждения? Она уже перестала ревновать Марка к этой хрупкой миниатюрной француженке, проникаясь к ней уважением и восхищением, и стараясь брать с неё пример. Но этот безрассудный поступок Маргариты показал, насколько сильны её сила духа, её убеждения и её вера в близких. Это и ей придало мужества совершить то, что она совершила — в последнем благодарственном порыве встать на пути смертельной опасности, что угрожала тому мужчине, который так много для неё сделал. Она это сделала также в дань уважения Маргарите — ради её детей, которые оставшись без матери, не должны ещё лишиться и отца. И для Марка тоже — если он не побоялся отдать свою жизнь ради чего-то важного, то и ей самой нечего страшиться. Он верил в то, что делал, а она — верит в него. Возможно, всё даже к лучшему, что она так скоро последует за ним — долгой разлуки она бы не вынесла. От неё уже ушли самые дорогие ей люди, оставив её одну в этом огромном мире — ещё раз подобного ей не пережить.

Джон последний раз прижал приемную дочь к груди. У него на руках маленькая японка превратилась в звёздную пыль.

Слёз уже не было, но его чёрные кудри стали пепельно-серыми. Вдруг он и сам побледнел. Схватившись за левую половину груди, он стоял, оперевшись на свой меч.

Сделав несколько глубоких вдохов, он позвал Ондзи:

— Думаешь, ты крутой? Да? Может, померяешься силами с кем-нибудь равным?

— Вроде тебя? — улыбнулся тот, появившись, словно ниоткуда.

— Не обольщайся, — Джон свел брови, пытаясь принять боевую стойку, — моё состояние не облегчит твоей участи. Ты уничтожил всё, что я любил, всё, чем я дорожил в этом мире. Ты ещё не знаешь, на что способен человек, которому нечего терять. Если мне и суждено умереть сегодня, то это будет только честью для меня.

Они уже потеряли счёт времени — сражение обоих вымотало…

Сражаться Джону было всё тяжелее — сердце не переставало болеть, дышать становилось труднее. Вдруг всё поплыло перед глазами, он чуть не упал. Ондзи только этого и ждал:

— По нраву ли тебе, княже, будет сей венец? Жаль, но твои прекрасные глаза скоро закроются навсегда.

Кусты колючего тёрна, выросшие в том месте, где стоял Джон, начали оплетать руки и ноги, впиваясь в тело.

— Ну вот, птичка и попалась, а теперь мы её поджарим, — хихикнул азиат, манерно захлопав ресницами для большего эффекта.

И куст запылал.

— Проклятье, — Джон собрал последние силы, — Марго! Я всё выдержу, только дай мне сил, прошу тебя! Учти, Ондзи — я возьму тебя с собой.

— Джон, нет! Остановись! — Даниэлла кричала, что было сил, но он её не слышал или делал вид, что не слышит, — Тебе не хвати сил… Ты ослаб…

— Данька, уйди, — процедил Джон сквозь зубы и направил мощный столб огня в сторону Ондзи, — Огненный смерч! ПЛАМЯ СМЕРТИ!!! — по щекам парня текли слёзы, — Марго, благо…

— НЕ-ЕТ!!! — Даниэлла не хотела этого видеть, не хотела видеть, как уходят те, кто был ей дорог…

В это же время Этьен расколол землю под ногами Ондзи. Но ни одна атака последнего даже не задела.

Когда дым развеялся Ондзи живой и невредимый парил в воздухе. Джон же лежал на земле, от его обожжённого тела шёл дым.

У Даниэллы руки сами сжались в кулаки.

— Так мы летать умеем? — Питер использовал левитацию и попытался атаковать, но Ондзи послал энергетическую ауру и Пита отбросило прямо на появившееся в воздухе копьё.

Страшен был крик Евы. Даниэллу словно прошибло током.

— Макс, только не говори мне, что ты тоже с ним! Это ведь шутка, да? Скажи, скажи, что это не так — даже если придется солгать мне. Солги, если нужно — иначе я просто сойду с ума от правды… — рыжеволосая Эллен не хотела верить в реальность происходящего — как она может сражаться против того, кого любила?

Шокирующий пример Ондзи лишил её надежды. Но она продолжала посылать воздушные атаки, не позволяя Максимилиану приблизиться к себе. Ну, почему он выбрал своим противником её, когда вокруг хватало оппонентов? Конечно же, в силе и выносливости хрупкая девушка проигрывала мужчине, боясь, к тому же, причинить ему серьезный вред. А вот он, кажется, не заботился подобными вопросами. Глаза его были глазами дикого зверя — в них не осталось ничего от человека. Когда его большие руки, которые умели так ласкать, сомкнулись у неё на шее, она начала хрипеть и задыхаться. Дрожащими пальцами она нащупала на поясе маленькие ножны с коротким кинжалом. Неожиданно, мужчина перехватил её руку с кинжалом и направил в свою грудь, а у неё не осталось сил даже чтобы закричать от ужаса, когда клинок входил в его тело… сил жить тоже не осталось…Она закрыла глаза и услышала его тихое «спасибо, спасибо за всё…только благодаря тебе я смог не переступить черты и остаться собой — прости, что вот так…»

Они продолжали уходить — один за другим, пока не осталось ни кого.

Даниэлла в ужасе осмотрела поле боя — все близкие ей люди пали в бою став звёздной пылью.

Она осталась одна. Совсем одна…

Крик вырвался из её горла…

— Ондзи, я ненавижу тебя всем сердцем, всей душой! Не думай, что я так просто сдамся! Клянусь светлой памятью моих друзей — тебе придётся хорошенько постараться, чтобы отправить меня на тот свет! Я не позволю тебе безнаказанно творить зло! Ты — монстр! Чудовище! Я больше не поддамся на твои уловки. Я уничтожу тебя… — златовласая думала, что выговорившись, ей станет легче, но легче не становилось, — но, прежде ты скажешь мне где Джек. Слышишь? Может быть, тогда я убью тебя быстро и легко, — срываясь на нем, подсознательно она злилась на друзей, которые оставили её в одиночестве, с этим чудовищем, — Верни моих друзей! ВЕРНИ ИХ!

Ушли… Почему не взяли её с собой? Почему не спросили, хочет ли она последовать за ними, а бросили одну?

Ондзи подошёл к ней и обнял за плечи:

— А Джона с Маргаритой тебе не вернуть? К чёрту Джека, Элла… Ты ведь хочешь того же, что и я. Мы вместе будем править миром. Повелевать силами созидания и разрушения. Ты об этом всегда мечтала. Я люблю тебя и сделаю всё, что ты захочешь, — Ондзи наклонился чтобы поцеловать Даниэллу.

— Да что ты говоришь?! — Дэни ударила его коленом между ног, — Что ты можешь знать о любви? О мечтах? Тебе лечиться надо. Хотя, сомневаюсь, что твоё состояние поддаётся лечению. Жертва аборта! Мерзкий извращенец!

Азиат сдержанно-снисходительно улыбнулся:

— Я терпелив, Элла, но моё терпение начинает иссякать. Мы же с тобой из одного теста.

Это было уже слишком, захотелось плюнуть в его лживую физиономию:

— Ондзи, имела я тебя в виду! Как ты смеешь сравнивать меня с собой! И никогда, слышишь, никогда не называй меня Элла! Меня зовут Дэни.

Он наклонился и вкрадчиво зашептал ей на ухо:

— Правильнее будет сказать, что ты боишься признаться, что твоя душа не так уж кристально чиста. Ты ведь не будешь этого отрицать?

— А пошел ты… — сердито бросила она, не скрывая своего раздражения.

— Что, правда глаза колет? Тщеславие — твой глубокий порок, — Ондзи растянул ухмылочку.

На что Даниэлла резко развернулась, ткнув в его плечо указательным пальцем:

— Кто бы говорил о правде? С твоих уст когда-нибудь слетали слова правды? — конечно, в глубине души Даниэлла понимала, что в словах Ондзи есть, хоть и доля, но всё же правды, — Люди подвержены страстям, это так, но мы же и имеем силу противостоять им, думая не только о себе, но — и о тех, кто рядом.

— Я готов принять тебя такой, какая ты есть, — Ондзи подошёл к Даниэле и поцеловал её.

— Не смей ко мне прикасаться! — девушка залепила ему пощёчину.

Даниэлла сплюнула и вытерла губы:

— Гыдота.

Ондзи ещё долго потирал щеку:

— Ты отвергаешь меня? Дэни, разве ты не хочешь меня убить? Вот мне интересно, а что будет, если бессмертному отрубить голову? Ты упустила свой шанс. Я же, в отличие от некоторых, не привык упускать удобный случай. Мне надоело играть с тобой в кошки-мышки. Твои друзья мертвы, и я отправлю тебя к ним, — она его совсем не понимала, откуда вдруг такая перемена от любви к угрозам смертью?

А он решил, что только так сможет избавиться от этого наваждения, от этой одержимости ею — вывести её из себя, довести до предела, чтобы она либо освободила, либо уничтожила его.

В девушку полетели тысячи острых мечей. С каждым ударом силы покидали её. Один меч пролетел, задев ухо, другой задел шею, остальные — руки, ноги. Даниэлла отчётливо слышала их свист у висков. Ещё один — оставил алый порез на щеке.

«Неужели всё кончено?» — промелькнуло в её белокурой голове.

Девушка увидела перед собой ажурные ворота, сверкавшие на солнце своей позолотой. А возле ворот стояли самые дорогие ей люди. Все они походили на полупрозрачных призраков. Даниэлла смотрела широко раскрытыми глазами, боясь даже дотронуться до них, словно в любую минуту они могут растаять как утренний туман. Всё ещё не веря, она закрыла лицо руками, и слёзы сами потекли по щекам.

— Данька, ну чего ты… не надо…

Златовласая почувствовала, как солнечный луч скользнул по её щеке, а ветер играл её волосами, она открыла лицо и увидела улыбающееся личико Марго:

— Ди, я знаю, что ты сейчас чувствуешь, но не давай волю своему гневу, Ондзи — один из нас. Но ты не бойся — мы не оставим тебя. Мы тебе поможем. Всё будет хорошо, — брюнетка виновато улыбнулась, а белокурая кинулась их обнимать.

— Маргарита! Джонни! Марк! Ребята! Как же я рада вас видеть!

Маргарита, как всегда, в своем репертуаре — состроила смешную рожицу:

— Данечка, ты уж прости нас, что мы оставляем тебя… Но с тобой вся наша сила. Сестрёнка, пожалуйста, сделай это. Ты сможешь. У тебя получится, — их силы искрящейся радугой вошли в тело златовласой.

Последнее, что видела Даниэлла — улыбка Маргариты.

«Ты не одна. Мы с тобой» — прочитала Даниэлла в глазах подруги. Теперь она точно знала, что не сама, что никогда не будет одинокой — и это то, чем она черпала свою силу.

Девушка открыла глаза — в звёздном небе плыли облака, закрывая собой полную луну. Ондзи и Винтер медленно удалялись. Даниэлла попыталась встать и окликнуть их:

— Уже уходите, мальчики? Даже не попрощавшись.

Ондзи обернулся:

— Ты ещё жива? Ну, ничего — мы исправим это досадное недоразумение.

Ондзи атаковал, но внезапно перед Даниэллой появился Винтер.

— Глупец, зачем ты это сделал? Зачем защитил её? Кто она тебе, что ты готов пожертвовать жизнью ради неё?

Венгр поманил его пальцем, и когда Ондзи наклонился к нему, прошептал:

— Довольно, оставь их в покое. Вот теперь я поступаю правильно — я чувствую это.

И снова он ошибся, и потерял лучшего друга… Они всегда с полу-слова понимали друг друга, но в этот раз Винтер не разгадал его замысел и предпочел действовать, как он считает нужным.

Его тошнило от собственной никчемности.

Даниэлла встала, сплетая между тонких пальцев заклятие:

— ОЧИЩЕНИЕ! — и сеть из света накрыла его.

— Чёрт! Я — сильнейший из демонов, и не приму очищения! — лицо Ондзи исказилось гримасой, — Оказывается, это слишком больно.

— Примешь. Как миленький примешь! — приговаривала златовласая, — Я вложу в заклинание все свои чувства и всю свою силу… И я буду сражаться с полной уверенностью в себе и в тех, кто стоит за мной. Почувствуй то, что чувствовала я, когда ты отобрал их у меня.

Облака расступились и яркий свет Луны искрящимся серебром окутал Даниэллу. Всё тело девушки словно светилось изнутри. Когда аура достигла Ондзи, парень вскрикнул и осел на землю. Раздался оглушительный взрыв.

Ондзи и Даниэлла открыли глаза одновременно.

— Что со мной? Где я? — Ондзи потирал ушибленный затылок.

Забыв о ранах, Даниэлла бросилась на шею парню:

— Ондзи! Получилось! ПОЛУЧИЛОСЬ! — от радости хотелось захлопать в ладоши.

Азиат смущенно улыбнулся:

— Мне так тепло. Это и есть человеческая любовь? — спросил он.

— Тебе ещё многому предстоит учиться заново, — кивнула белокурая.

Ондзи робко поинтересовался:

— И ты научишь меня?

— Если ты захочешь остаться с нами, — кивнула девушка, — Мир прекрасен, и мы докажем тебе это.

Случайно Даниэлла обернулась и увидела очертания знакомой фигуры. На минуту она замерла, словно статуя, потом сорвалась и побежала.

— B.J.! B.J.! B.J.-sama! — с криками восторга девушка бросилась на шею молодого хирурга, осыпая его поцелуями.

Джек пригладил её золотые локоны.

— Я всегда восхищался тобой, но сегодня ты превзошла саму себя! Ты плачешь?

Девушка вытерла слёзы:

— Это я от счастья. Джек, скажи, что это не сон.

— А такое доказательство тебя устроит? — они слились в долгом поцелуе.

— А ты знаешь, что использовать свою магию в полную силу я могу только тогда, когда думаю о тебе? — улыбнулась белокурая.

Ночное небо осветилось яркой вспышкой тысячи огней. С неба падали звёзды, которые, долетая до земли становились светящимися шарами, в которых, как в мыльных пузырях в позах зародышей находились миленькие младенцы.

Ондзи, Даниэлла и Джек сначала были ошарашены, а когда присмотрелись получше, то чуть животы со смеху не надорвали:

— Господи, да это же Марго! А это Джон! Вот Питер! Да ведь это…

Тем временем младенцы в шарах на глазах у изумлённой публики стали расти буквально по минутам и скоро приняли свой обычный облик, какими их знала Дэни. Они снова были молоды и красивы. И они снова были вместе.

Даниэлла обняла друзей:

— Марго, ну чертяка! Ты гораздо лучший воин, чем думаешь. Настоящая мазохистка — любительница сверх-чувств, сверх-страданий, любит оставаться, даже если победит, немного обиженной, несчастной, хочет, чтобы её пожалели. Иногда, малышка, ты меня просто бесишь. Но я всё равно люблю тебя, сестрёнка!

Подошёл Джон и обнял Марго за талию:

— Вот за что я её и обожаю.

Маргарита обернулась и поцеловала мужа, её лицо сияло от счастья:

— Я есть. Ты есть. Он есть. Она есть. Они есть. МЫ ЕСТЬ!

— Раз пошло такое откровение, то и я, пожалуй, расскажу, что думаю о тебе, Дэни.

Даниэлла глубоко вздохнула готовясь выслушать длинный монолог в стиле Маргариты. Но, на удивление, речь Маргариты была довольно короткой:

— Я тебя тоже очень люблю как старшую сестру. Но, скажу откровенно, что, если бы у меня был хоть ещё один друг с таким характером как у тебя, то я бы сошла с ума. Ты умна и находчива, и очень добра, даже если хочешь показаться хуже, чем ты есть на самом деле. В этом ты похожа на Джека. Хотя, порой ты бываешь самоуверенна, дерзка и эгоистична. Иногда твоя наглость переходит границы, а завышенная самооценка граничит с манией величия. Но чаще оно того стоит. А ещё эти припадки депрессии. Знаешь, чем отличается бочка от колодца? В бочке вода рано или поздно заканчивается, а колодец — он бездонный. Так вот ты и есть тот колодец с холодной, чистой, свежей водой. Ты — гений. Даже когда твои поступки противоречат законам жанра и здравой логике.

Даниэлла звонко рассмеялась:

— Я — гений, ты — тоже гений.

Подошли остальные. Лали-Мей подбежала поприветствовать на минутку и упорхнула, чтобы взять Марка за руку и привести к ребятам.

Джон дружески похлопал парня по плечу:

— Ты был неподражаем, дружище.

— Ты назвал меня другом? — удивленно переспросил юноша.

— И одним из самых лучших, что были у меня, — кивнул мужчина.

Маргарита улыбнулась:

— Мы в тебе не ошиблись — ты стал настоящим человеком.

А Мей смотрела на него глазами полными восхищения. Сам же он опустил глаза от смущения, крепче сжимая её ладонь.

— Ребята, разрешите представить еще одного нашего брата и его друга, — заявила Даниэлла, представляя азиата и его помощника.

Наступила тишина…

Маргарита улыбнулась:

— Добр пожаловать домой! Мы, правда. Очень рады. Так и должно было случиться.

— После такой встряски для нервов я просто обязан покурить, с вашего разрешения, — Джек достал из кармана пиджака сигареты, зажигалку и закурил.

Джон растянул улыбку от уха до уха и заломил руки:

— Джек, не угостишь ли своего лучшего друга сигареткой?

— Ондзи, а что ты теперь собираешься делать? — поинтересовалась Даниэлла.

— Ну, я бы хотел спокойно где-нибудь осесть… если бы мне помогли с жильём.

Ди улыбнулась:

— С этим проблем не будет.

Ондзи одобрительно кивнул:

— Я в долгу не останусь, — и правда, ну, не возвращаться же ему туда, где поджидала Лаурита?

Он получил свой такой долгожданный шанс начать всё с начала, теперь осталось мудро им распорядиться.

— По такому случаю можно и выпить, — Джонни закатил глазки и потянулся совсем по-кошачьи.

Джек хлопнул его по плечу:

— Молодец, старик — прямо мои мысли читаешь. Если бы ты еще и организовал чего-нибудь — цены бы тебе не было.

— А так мне есть цена? — надул губы Джон.

— Ну, конечно же, ты у нас бесценный, — усмехнулся доктор.

Джон материализовал по бокалу для каждого из присутствующих и разлил по ним вино.

Ребята дружно подняли их и прокричали:

— Кампай! Будем здоровы!

— Винтер, сыграй, пожалуйста, для моих друзей, — попросил Ондзи, и следующие несколько минут они слышали чудесную игру мадьярской скрипки.

— Кто хочет ещё выпить? — Джон заискивающе растянул улыбку Чеширского кота.

— Кто хочет напиться? — усмехнувшись, поправил его доктор, и почему-то посмотрел на Марка.

— Я не знаю… — юноша замялся, все знали, что он не любитель подобных сомнительных удовольствий.

— А нечего тут знать — вы идете с нами, — хлопнул его по плечу Джон, — сегодня всё можно.

— А тебе идет это мелирование, — под одобряющий шепот Марка, мужчина провел рукой по своим волосам: при рассмотрении заметны были две белые пряди с правой стороны пробора и одна — с левой. Образ действительно получился ярким и интересным — только настоятельно рекомендуем не повторять подобно для вашего же блага.

На шее Маргариты обнаружилась бархотка, прикрывающая шрам на шее, а Даниэлла ещё обнаружит тонкий шрам от пореза на левой щеке — но не пожелает избавляться от него, чтобы он служил ей напоминанием об этих событиях.

Ондзи готовил завтраки и накрывал стол к ужину, отводил вместе с Марго и забирал детей из школы, мыл посуду, стирал, убирал в доме — у него всё всегда было в идеальном порядке. Уже привычным стало видеть его в фартуке и со сковородой, пекущего блинчики или моющего полы.

Ему это, похоже, пришлось по душе.

Но, это всё ещё только будет в будущем, а пока оставим на время наших героев, вернувшихся в свою реальность, где их отсутствие оказалось незамеченным, а веселье в клубе продолжалось и о взрыве, и последовавших за ним событиях ни кто даже не догадывался.