Мельница на лугу

Глава 6

Спарки уже хотел поцеловать ее. Поднять на руки, закружить… Эмма решительно протянула руку, чтобы остановить его, и сказала спокойно:

– Привет! Вот так неожиданность!

– Неужели! – Он остановился. Радость сменилась удивлением: – Разве вы не знали, что мы собираемся приехать?

– Нет, не знала.

Спарки был не один. Все теперь уставились на Эмму. Марк и Корби оба, казалось, ждали, что она ответит.

Спарки спросил недоверчиво:

– Разве Корби не сообщил вам?

– Почему он должен сообщать мне? Я не пользуюсь его доверием. – Она посмотрела на Корби. – Я сомневаюсь, что он вообще потрудился кому-нибудь сообщить.

Марк пошел к ней, оставив Корби: – Не ожидал увидеть тебя здесь.

– Я тоже удивлена, – сказала Эмма. – И не ожидала увидеть тебя. Сара позвонила мне на работу, рассказала о происходящем и спросила, где ты.

– Ты ничего не знала?

– Я же сказала, что нет.

Марк бросил взгляд на Корби, потом сказал Эмме, взяв ее под руку:

– Смотри иди осторожно. Дорога неровная.

Ее тронуло беспокойство Марка. А то, что он взял ее под руку, умилило ее так, что она еле двигалась от счастья.

Корби позвал:

– Хардич!

Марк оглянулся, а Эмма напряглась.

– Держитесь подальше от моей земли, – сказал Корби. Его голос был почти спокойным, но по спине Эммы прошла дрожь, как от соприкосновения со льдом.

Она видела, как у Марка на щеке задергался нерв. Юридически Корби был здесь хозяином. Марк же нарушителем. Корби наслаждался тем, что может сбить с него спесь. Они долго пристально смотрели друг на друга.

Затем, к облегчению Эммы, Марк быстро пошел прочь. Он широко шагал, держа ее под руку, и ей приходилось почти бежать.

Он уходил. Как в последний раз, когда он и Корби встретились лицом к лицу в доме Эммы. Будто для него было невыносимо оставаться дольше. Марк Хардич уходил с достоинством. Сама же Эмма выглядела явно комически, так как бежала за ним вприпрыжку, едва поспевая. И смех, который раздался им вслед, адресовался ей.

Если бы Марк не выглядел таким грозно мрачным, она постаралась бы успокоить его. Он крепко сжимал ее локоть. И несмотря на то что она едва поспевала, глядел не на нее, а вперед. Ей казалось, что он почти не осознает, что она рядом. Так глубоко задумался, что не замечает, что все еще держит Эмму за руку.

Она едва дышала, когда они добрались до забора. Все-таки он помнил, что она рядом. Он подсадил ее, и она оказалась на заборе раньше него.

Она огляделась. Отсюда хорошо были видны ярмарочные шатры и фургоны. В этом месте река окаймляла луг. Земля на противоположном берегу принадлежала Марку Хардичу. Прямо из «Хардич-Хаус» открывался прекрасный вид на шатровое поселение.

Какое соседство! Марк, вероятно, заметил только Спарки. Спарки хоть не состоял на учете в полиции. По крайней мере, это не было известно. Был еще Хамстер. И Панчи. Эмма заметила обоих.

Она сидела на заборе и, сжав губы, отчаянно старалась не засмеяться. Не было ничего смешного. У Марка была причина сердиться. Она размышляла: интересно, что у них в фургонах. Если Соверен тоже приехала, привезла ли она с собой «Комнату страха».

Марк позвал:

– Эмма! – Подставил руки, чтобы помочь спуститься вниз. А когда она слезла, спросил: – Ты встречалась с ними раньше?

Она объяснила:

– Я ездила на ярмарку с Корби, когда только решила вернуться из Лондона. В тот вечер ты приносил бумаги для моего отца.

Марк задержал ее руку немного дольше, чем было необходимо, изучая ее лицо. Затем он с серьезным видом слегка поклонился. Действия Спарки Марк мог объяснить только тем, что они хорошо знали друг друга. Она сказала:

– Работающие в индустрии развлечений – экстраверты. Они готовы с каждым здороваться, как с горячо любимым другом.

– Жаль, что тебе причинили беспокойство. – Он говорил спокойно. – Некоторые любят злоупотреблять случайным знакомством.

Итак, Марк был очень деликатен с ней и, по всему выходило, требовал такой же деликатности и от нее. Не случись там Марка, поведение Спарки вряд ли смутило бы ее. Все те, кто позволял себе вольности с Марком Хардичем, получали холодный прием. В сравнении с Марком Эмма ощущала себя поверхностной.

Она попробовала объяснить:

– Он не хотел обидеть.

Но Марк твердо сказал:

– Вряд ли. Кто бы он ни был, но ты попала в неловкое положение.

– Спарки, – сказала она. – Это его прозвище. Он управляет каруселью.

Марк все понял, но она ощущала скрытый упрек и шла с ним домой, чувствуя себя нашкодившим ребенком.

Они встретили нескольких работающих у Марка мужчин, но ни один не заговорил с ними. Все знали, где был Марк Хардич. И взгляда было достаточно, чтобы понять, что не следует задавать вопросов. Марк и Эмма вошли через боковую дверь, а Сара, наблюдавшая через окно, спешно спустилась встретить их.

– Все хорошо? – спросила она тут же.

Марк подошел ближе к ней. Она смотрела на него, игнорируя Эмму.

– Все хорошо? – снова спросила она. – Что случилось?

Он шел мимо нее.

– Они не уедут до конца недели.

– Да? – Это были долгожданные новости для Эммы. – Они здесь не на день или два?

Марк шел к гостиной. Эмма рядом с ним, а Сара – позади. Это напоминало маленькую процессию. Сара сказала презрительно:

– Не притворяйтесь, Эмма, что не знаете!

Эмма сказала, с трудом сдерживаясь:

– Если бы я знала, то не спросила бы. – Скептическое фырканье Сары еще звучало у нее в ухе, когда она с трудом услышала свой голос: – Мне все равно, верите вы мне или нет, только не думайте, что вы всех умнее.

Марк закрыл дверь гостиной, а потом ответил на вопрос Эммы. Он сказал:

– Им здесь понравилось, они хотят перезимовать на этом месте, но, конечно, это еще под вопросом.

Марк поставил Корби ультиматум. Он сказал с угрозой: «Смотрите у меня!» А Корби ответил: «Держитесь подальше от моей земли!»

Была бы причина, а неприятности будут.

«О, дорогой!» – вздыхала Эмма. Сара, торжествуя, сказала:

– Он сделал это преднамеренно, конечно. Этого следовало ожидать.

Марк подошел к столу. Он жестом показал на графины, Сара и Эмма отрицательно покачали головой. Он налил себе виски. Выпив, сказал:

– Этот человек – что бандит. С ним невозможно разговаривать разумно.

– О да, – согласилась Сара, сверкая глазами, – Они все просчитали заранее.

Эмма замигала:

– Зачем?

– Чтобы насолить нам, – с почти королевской важностью сказала Сара. Она пересекла комнату, чтобы встать рядом с Марком. Ну настоящая королева в изгнании.

– Вряд ли, – сказала Эмма. Мысль подразнить Хардичей могла прийти Корби в голову, но Эмма подумала, что вряд ли он пойдет на конфликт ради этого. Она заметила: – Вам не следует смотреть на рощу. У вас большой дом, с окнами на все стороны света, и много земли.

Сара посмотрела многозначительно на брата, как бы приглашая взять это на заметку. «Понятно, на чьей стороне Эмма», – словно говорила она.

На стороне Марка, как всегда. Но если только Сара услышит, что Эмма познакомилась с людьми с ярмарки давно, это будет доказательством для нее, что Эмма знала об их стоянке на лугу. Тогда будет не только «ваш друг Кемпсон», будут еще «ваши друзья цыгане».

Сара сказала едко:

– Вряд ли для Эммы их присутствие зимой будет столь же неприятно, как для нас.

– Возможно, нет, – сказал Марк. Будто он не знал, на чьей стороне Эмма. Или ему все равно. Он осушил стакан и добавил: – Вы извините меня, мне надо заняться делами.

Он не оставлял ее здесь с Сарой. Эмма сказала:

– Так как единственная дорога, по которой они могли прийти, – это вдоль стен нашего дома, я тоже беспокоюсь. Надо узнать, как долго они собираются пробыть там. Пойду-ка я сама задам им несколько вопросов.

Марк выглядел удивленным. Обвинения Сары. Нотации Марка, что она должна осторожнее выбирать круг общения. Эмма почувствовала себя самостоятельной и решительной.

Она уже подошла к двери, прежде чем Марк и Сара шевельнулись. Марк мог остановить ее. У него было время, чтобы сказать: «Подожди!» Конечно, он мог догнать ее. Но он не стал этого делать. Все ее надежды рухнули.

Она перелезла обратно через забор из парка в том месте, где Марк помог ей. Соскочив на землю, она увидела Корби, идущего ей навстречу. Она предпочла бы ни к чему не обязывающую болтовню. У нее уже было одно публичное выступление сегодня. Они поравнялись.

– Срезаете путь, чтобы скорее добраться до дому?

– Собираетесь прогнать меня с вашей земли?

– Что вы, мой цветочек. Вы желанная гостья в любое время.

– Не заливайте. Лучше объясните, что происходит.

Ее щеки горели, она чувствовала это. Корби сказал бодро:

– Могу ли я предполагать, надеяться, что вы говорили с самим лордом поместья?

Ей не хотелось уводить разговор в сторону:

– Долго они тут будут пребывать?

– Пока не начнется новый сезон. До Пасхи.

Она знала, что они не тронутся с места до конца недели.

– Почему? – спросила она.

– Потому что там, где они обычно ждали, проложили автостраду.

Свободной земли становилось все меньше и меньше. Фермы, поля, здания. Транспортное строительство было важным делом, но оно пожирало землю, словно чудовище.

– Вы знали, когда купили луг? – спросила она. – Вы за этим купили его?

– Я не знал, пока мы с вами не съездили на ярмарку.

Она верила ему, зачем ему врать? Она вспомнила свою обиду.

– Вы знали прошлым вечером, а мне не сказали!

– Я хотел.

Возможно, для нее лучше, что она не знала. Тогда было бы трудно объясниться с Хардичами.

– Марк постарается их выжить любым способом, – сказала она. – Марк добьется своего.

– Я на законах собаку съел, – ответил Корби, – вырос в доме судьи – члена высокого суда. – Он слегка прикрыл свои темные глаза и улыбнулся. Марк Хардич имел власть в округе, но вряд ли это угрожало Корби. Сегодня, когда он сказал: «Держитесь подальше от моей земли», это звучало с угрозой, как если бы говорил человек, держащий в руках оружие.

Эмма не заботилась о впечатлении, которое производит; и хотя ситуация могла стать взрывоопасной, легче было сказать, чем держать камень на сердце.

– Это напоминает Дикий Запад – запрещать Марку ходить по вашей земле. Это что, местный военный конфликт? У вас вышло непроизвольно?

– Нисколько, – сказал Корби. – Мне нравится такая ситуация.

– Берете реванш?

– Чего?

– Ну, вам же запрещено подходить к конному заводу Хардичей!

– Это что, факт?

– Крисси сказала.

Корби пожал плечами:

– Возможно, он думает, что я могу украсть лошадей.

– А вы можете?

– Зачем? Они мне не сделали ничего плохого! – ответил Корби и добавил: – Зайдите к ним и поздоровайтесь снова, – сказал Корби. – Вы обидели Спарки.

Эмма не думала, что Спарки настолько чувствителен. Она сказала:

– Мне жаль, но Спарки, появляющийся без предупреждения, – это чересчур.

Корби взял ее руку, чуть выше локтя, но она отдернула ее.

– Я ходила по этому лугу и прежде, – сказала она. – Я не собираюсь наступать на кроличьи норы.

Он отстранился, отвернулся и церемонно отсалютовал «Хардич-Хаус». Эмма удивленно воскликнула:

– Для чего это вы?

– Для наблюдателей.

Сара, конечно, или, возможно, Марк. Любой мог посмотреть в окно и увидеть Корби, держащего ее под локоток. Из-за этого она и не хотела, чтобы он держал ее руку. Это будет неправильно истолковано.

Они шли к фургонам. Покачав головой, она требовательно спросила:

– Почему вы выбрали это место? Вы могли найти что угодно, нет, купили нашу мельницу. Что я сделала, что вы так портите мне жизнь?

– Как вы поступите? – спросил Корби.

Они подошли. Пока все было в рамках закона, почему бы лагерю не стоять в роще? Она сказала:

– Они должны уйти куда-нибудь. Мой отец знает?

– Да.

– И ни слова не сказал! Заговор просто! – И она не могла предупредить Марка.

Корби сказал:

– Возможно, вы не слышали. Последнее время вы витали в облаках.

Она вернулась на землю, однако. А если Марк не зайдет за ней сегодня вечером? Они собирались поужинать вместе, но если она будет ждать, а он не придет? Ей хотелось побежать к «Хардич-Хаусу» и сказать Марку, что ей жаль, он был прав. Но теперь было слишком поздно, они почти пришли.

Она уже видела Соверен и Бет. Соверен, Бет и другие в свою очередь наблюдали за Эммой и Корби.

Эмма спросила:

– Какая медаль у Спарки? На стороне мира или войны? Что я скажу ему?

– Попытайтесь улыбнуться, – сказал Корби, – он растает.

Она улыбнулась:

– Вы обещаете?

– Я обещаю, – подтвердил он.

Она подошла к Спарки. Тот прислонился к дереву и чистил ногти перочинным ножом.

– Привет снова, – сказала она.

Спарки обдумал проблему и, не тратя времени впустую, напрямую спросил:

– Так вы не девушка Корби, что ли?

– Нет! – сказала она с нажимом.

– Не девушка Корби? – Хамстер не мог понять этого. Хамстер… три месяца тюрьмы за отсутствие лицензии! Вот радовалась бы Сара, узнай она!

– Корби, скажите им! – Эмма просила его подтвердить. – Ваша земля, ваша мельница, но не ваша девушка.

Это было то, за чем она вернулась к палаткам с Корби. Тогда, на ярмарке, все были уверены, что между ними что-то есть. Неразумно было отрицать это тогда, поднимая шум вокруг. Но если бы она знала, что они приедут в Хардичи, она бы сразу дала им понять.

– Не моя, – подтвердил Корби.

Хамстер бормотал:

– Он любит только себя, любит приказывать.

Эмма прервала его холодно:

– Если вы говорите о господине Хардиче, он – мой друг. Он владеет почти всей землей здесь, и было бы лучше не конфликтовать с ним, если вы хотите остаться.

В этом был здравый смысл. Вряд ли здесь много смутьянов, таких, как Спарки. И скорее, то, что Хамстер состоит на учете в полиции, тоже исключение. Панчи выглядел так, как будто бы его избили кулаками и дни его сочтены. Тут был еще человек средних лет и еще один, приблизительно того же возраста. Его Эмма помнила при посещении «Туннеля любви». Еще женщины, девушки.

Эмма сказала:

– Надеюсь, что вы сможете остаться, мне бы этого хотелось. – Она правда этого хотела.

Бет ответила:

– Мы не можем уйти. Нам некуда идти.

– Это ваша земля, Корби? – спросила невысокая, похожая на птицу женщина, которая помогала тогда подавать мясо в горшочках. Той ночью она была представлена Эмме как Мэг. – Вы сказали, что он не может выгнать нас с вашей земли?

– Не может, Мэг, – сказал Корби. – Все в порядке.

Эмма услышала негромкий вздох облегчения, как если бы все они задержали дыхание и в последнюю минуту выдохнули. Снова начались разговоры, стал раздаваться смех. Женщины вспомнили о приготовлении ужина.

Соверен, стоя рядом с Эммой, кивнула в сторону «Хардич-Хаус»:

– Большой дом, не так ли?

– Да, – сказала Эмма.

– Большой человек в округе, не так ли?

– Да.

Соверен глубокомысленно нахмурилась:

– Придете с ним на ужин сегодня, а?

Эмме хотелось посоветоваться с Корби. Девушка была вспыльчива, а Корби умел превращать все в шутку. Марк этого не поймет. Эмма сказала:

– Спасибо, но я не могу, сегодня вечером у меня свидание.

– Завтра? – упорствовала Соверен.

– Приходите вы к нам на ужин, ко мне и моему отцу, – пригласила Эмма. – Поужинаем вместе. Возьмите с собой Бет, если она согласится. Я скажу ему о вас. Он, наверное, захочет увидеть вас.

– Да! – сказала Соверен.

– Мне пора, – стала прощаться Эмма. – Ждем на ужин. Завтра вечером, приблизительно в это же время.

– Да! – сказала снова Соверен.

Эмма поднялась по склону, поросшему лиственницами. Корби пошел с ней. Она сказала:

– Они думают, что я честолюбива, рвусь рукой достать до звезд.

– А в действительности? – спросил Корби.

– О да, – сказала Эмма тихо. – Но большой дом не имеет к этому никакого отношения.

Он засмеялся, будто она развеселила его:

– Тот, кто смотрит на звезды, может легко споткнуться на земле.

Дети все еще сидели на запертых воротах мельницы. Эмма сказала:

– Они думают, что приехала ярмарка.

– Так оно и есть, – сказал Корби, – но не та ярмарка, которую знают дети. Ни огней, ни музыки, одна чернуха и неизвестность.

Они, видимо, сговорились с Корби той ночью. Эмма помнила усмешку Спарки, когда она проезжала мимо на карусели, и выражение его лица, с которым он поворачивался обратно к Корби. Они продолжали говорить и не улыбались больше.

Она спросила:

– Что они будут делать, если им придется уехать отсюда? Я имею в виду, «в соответствии с законом», или как там?

– Они не уедут. Я убедился, прежде чем пригласил их сюда.

– Какие у них были планы вообще? Предположим, вы не купили бы луг?

– Они бы рассеялись.

– Я думаю, они все еще могут рассеяться, если им придется уходить.

– Вы подразумеваете, если Марк Хардич их прогонит? Он не будет. Он не сможет.

Они были у мельницы. Она была словно белый силуэт большого паруса на темном небе. Эмма понимала, что народ с ярмарки нуждается друг в друге, что зимние месяцы покажутся им длиннее и холоднее, если палатки будут стоять в разных местах. Она сказала:

– Но безопаснее не раздражать Марка, не так ли? Если хотите, не знаю, даст ли это что-нибудь, но, если вы хотите, я скажу ему, что им некуда идти.

Марк Хардич был благоразумный человек, добрый, и, что бы Корби ни говорил, он был достаточно влиятелен в деревне.

– Прямо сейчас скажете? – спросил Корби.

– При первой возможности.

Не было уверенности, что возможность появится. В свете сегодняшних событий Марка могли настроить против Эммы. После того как Эмма ушла, Сара наверняка не тратила время попусту.

Если Марк заедет за ней сегодня вечером… Он, скорее всего, заедет – не приходить на свидание без предупреждения было бы неучтиво, не в его правилах. Но взаимопонимания, похоже, уже не будет. Он, возможно, будет держаться отстраненно, будет переоценивать Эмму Чандлер, чтобы противостоять дальнейшему сближению. Как удачно, скажет Сара, что Эмма показала свое истинное лицо на этой стадии ухаживания.

Эмма так паниковала, что почти забыла еще одно. То, что могло усилить ее неприятности. Она вспомнила и повернула быстро обратно. Корби, продолжавший стоять в дверном проеме мельницы, повернулся к ней.

– И пожалуйста, – сказала она, – объясните им снова, что они неправильно подумали тогда, на той ярмарке. Пожалуйста, объясните им, что я и вы не были… – Она скривилась в улыбке.

– Что – не были? – спросил Корби твердо.

Она не могла понять, зачем ему нужно объяснение. По какой-то причине она не могла произнести это слово. Ее горло пересохло, а губы дрожали. Она не могла произнести «любовниками». Вместо этого она сказала:

– Что я была вашей девушкой, ради бога, потому что я не думаю, что они поверили. – Она слегка засмеялась. – И если кто-то из них решил, что Марк увел меня у вас, они не будут мстить ему? Для шутки это слишком далеко зашло. Пожалуйста, остановите это!

– Почему я? – спросил Корби. – Хотел бы я видеть на секунду лицо Марка Хардича, если бы кто-то велел ему оставить в покое мою женщину.

Он не мог шутить над этим. Если дойдет до Марка, то все пропало. И как Эмма докажет, что Корби врет? И почему?

Она сказала потрясенно:

– Я возненавижу вас.

– Тогда не надо ни за кого ходатайствовать. – Он стоял, смотря на нее сверху вниз. – Вы еще не леди поместья.

Кровь ударила ей в лицо, как если бы он стукнул ее. Зачем она предложила замолвить слово за людей с ярмарки? И не надо было вообще. Она сказала натянуто:

– Мне жаль. Я хотела только помочь. Я не понимала, как это может прозвучать.

– Думать надо прежде, чем говорить. – Его голос звучал утомленно. – И не переживайте так. Я не буду настаивать, что я ваш любовник, которого вы бросили ради Марка Хардича.

Конечно, он не будет. Глупо было думать, что он способен на это. Вряд ли ему выгодно выставлять себя в подобной роли, и она произнесла несчастным голосом:

– Ужасный день. С ума можно сойти!

– Что-то случилось в большом доме?

– Сара сказала, что вы превратили луг в цыганский табор, а я притворяюсь, что не знала об этом.

– А что Хардич?

– Ничего.

– Вы увидите его сегодня вечером?

– Надеюсь. – Голос у нее вдруг охрип, выдав все ее отчаяние. И он сказал резко:

– Глупо, Эмма.

Она плохо соображала сейчас, что он имел в виду. Он, видимо, подразумевал ее чувства к Марку. Она не хотела ссориться. Она сказала:

– Это какое-то недоразумение, что вы так ненавидите друг друга. Он сказал, что не может с вами разумно обсуждать происшедшее.

– Хардич не обсуждает, – сказал Корби. – Разве вы не заметили этого? Он рожден, чтобы командовать.

– Кто-то ведь должен распоряжаться.

– По ту сторону забора, если ему нравится, но не по эту.

– Вы говорите о нем как о тиране. – Марк – сильный человек. Им все восхищаются, кроме Корби. «Конечно, Корби Кемпсон ненавидит господина Хардича, – говорила Крисси. – Он ревнует к нему…» – Вы просто не знаете Марка, – продолжала Эмма.

– А вы хорошо знаете?

Такого человека, как Марк Хардич, невозможно узнать хорошо. Ни через несколько недель, ни через несколько лет, ни, возможно, даже за всю жизнь. Но Эмма понимала его, ведь она любила его всю жизнь. Она сказала:

– Я знаю, что могу умереть ради него. – Корби должен понять, что не нужно говорить ничего против Марка, о котором только и думает Эмма. Достаточно недоразумений на сегодня.

– У вас есть шанс, – сказал он грубо. – Прошлая жена так и сделала.

– Что?

Корби сдвинул тяжелые брови. Его голос звучал так, будто он едва сдерживает гнев:

– Марк Хардич посадил жену на лошадь, с которой она не умела обращаться, и взял с собой на охоту. В конце концов она сломала шею.

Эмма пошла, осторожно переставляя ноги, будто бы земля ходила ходуном под ней. Она не сказала «до свидания» и брела не оглядываясь.

Когда она дошла до ворот, то сказала детям:

– Шли бы лучше домой.

Толкнула дверь своего дома. Было не заперто. На плите закипал чайник. Отец позвал из гостиной:

– Эмми?

– Да?

Он вошел в кухню:

– Сейчас налью тебе чашечку чаю! – Он был бодр. – Крисси в гостиной.

Крисси заглядывала почти каждый вечер, но сегодня собиралась посидеть подольше, чтобы побольше поболтать на волнующие темы.

Эмма спросила:

– Ты давно знал, что Корби собирается разместить на зиму своих друзей на лугу?

Отец прокашлялся и смущенно сказал:

– Недавно узнал. Он как-то упоминал об этом.

– И ты не сказал мне! – обвинила его Эмма.

– Вчера вечером он хотел сказать тебе…

– Когда Марк уже не мог помешать ему?

Отец улыбнулся:

– Конечно!

Унылая боль в висках нарастала. Ужасно! Корби обвинил Марка в смерти Гиллиан! Какая непростительная жестокость, даже если он ненавидит Марка! Эмма будет защищать Марка от Корби, пока жива.

Крисси сидела перед камином на маленьком табурете и негодовала. Как только Эмма вошла в комнату, она требовательно спросила:

– Для чего ты возвращалась?

– Когда? – спросила Эмма безразлично.

– Мне сказали, что ты вернулась к Корби, перемахнув через забор. – Крисси говорила так, как будто бы Эмма дезертировала с поля боя.

«Мне сказали…» Это, конечно, работники конюшен и «Хардич-Хаус». Какое им всем дело? Это касается только ее и Марка!

Она сняла пальто и положила его на стул. Медленно проговорила:

– Я не вернулась к Корби. Я пошла, чтобы выяснить, что происходит.

– Ладно, но он пошел к тебе навстречу, не так ли? Он ждал тебя, правда?

– Замолчи! – приказала Эмма. Она повернулась спиной к Крисси и, ухватившись за край стола, уставилась в стену. Невыносимо! Она может потерять Марка. Она боялась, а после того, что сказал Корби, ей стало очень плохо.

Крисси позвала:

– Эмми?

– Не надо, Крис. Только не говори ничего!

Крисси подошла к ней:

– Прости, Эмми. Я слишком много говорю.

– Мне необходимо выпить чашечку чаю, – сказала Эмма. «А еще мне надо выпить каких-нибудь таблеток от головной боли, – подумала она. – Голова просто раскалывается!» У нее было часа два, чтобы прийти в себя до прихода Марка. Два часа, чтобы мучиться мыслями, придет ли он, как будет смотреть на нее, что скажет.

Крисси сказала:

– Послушай, на следующей неделе будет вечеринка. Ты помнишь Глинис, она была на свадьбе?

Надо отдать Крисси должное. Она хотела как лучше. Она сменила тему. То, о чем она болтала сейчас, не было связано с происшествиями сегодняшнего дня. Она жалела, что начала ругать Эмму до того, как разглядела ее. Она не заметила сразу, что Эмма выглядит ужасно: бледная, глаза как два черных пятна. Крисси было неловко, что она ничем не может помочь. Киту попалась бесчувственная жена.

Томас Чандлер принес чайник, а Крисси налила в его чашку. Отец, заботливо посмотрев на Эмму, сказал:

– Не лучше ли тебе прилечь?

Она улыбнулась ему:

– Все хорошо. Сейчас полегчает. Ты знаешь, что Сара позвонила мне на работу? Она, кажется, думает, что это я все устроила. С тех пор я места себе не нахожу, как будто это моя проблема.

Крисси задумалась об ужине для Кита.

– Возьми у нас что-нибудь, – предложила Эмма. – Только оставь для папы немного. Я ничего не буду есть. Я, возможно, пойду на встречу.

Крисси широко раскрыла глаза. Она хотела спросить: «С кем?» Но вовремя остановилась и вместо этого сказала Эмме, что купила книгу Мэнди в подарок, сходив в обеденный перерыв на почту.

– Книжка про лошадей с хорошими картинками и интересными рассказами.

– Возьми деньги из моего кошелька, ладно? – попросила Эмма.

– Как-нибудь потом, – сказала Крисси. – Но хорошо бы ты подписала книгу, а мы зайдем сегодня вечером, чтобы показать куклу, купленную Китом.

Она покопалась в сумке, извлекла книгу и ручку, открыла на форзаце. Эмма написала: «Поздравляю с восьмым днем рождения! С любовью от тети Эмми».

Лошадь на обложке была каштанового цвета. Когда Крисси взяла книгу, Эмма спросила:

– Какой наездницей была госпожа Хардич?

Крисси недоумевала. К чему Эмма спрашивает, что ответить? Она сказала неопределенно:

– Звезд с неба не хватала. Но и не такой уж и плохой. Хорошей, но не профессиональной. Зачем тебе это?

– Я просто спросила, – сказала Эмма. – А лошадь? Что за лошадь у нее была?

– Ты видела ее. Красавица. Мистер Хардич купил специально для жены. – Крисси держала книгу с каштановой лошадью на обложке и, смотря на картинку, переживала сцену из прошлого: внутренний двор конного завода Хардичей и Гиллиан, выходящая из дома с Марком, чтобы получить подарок, за который Крисси отдала бы все. – Она никак не могла поверить, – продолжала Крисси. – Она все гладила ее и говорила, что это самая красивая лошадь в мире. И меньше чем через месяц после этого… – Она замолчала. Зачем ей это? Почему Эмма хочет знать об этом?

Возможно, картинка на обложке и то, что Эмма поссорилась с мистером Хардичем, – все это взбудоражило Эмму. Она почувствовала себя безумно несчастной. Ей хотелось говорить про жену Марка, чтобы еще сильнее почувствовать, насколько ей самой плохо.

Крисси убирала книгу и неловко произнесла, желая утешить:

– Ты похожа на нее, Эмми.

У Эммы застучало в висках. Она сказала расстроенно:

– Не сегодня. Сегодня нет.

Отец, работающий у себя за столом, поднялся:

– Ты собиралась ложиться, Эмми. Ну-ка, наверх! – Он так часто говорил, когда она была маленькой.

Она послушно пошла, скинула обувь, позволила Крисси помочь снять одежду и нырнула под одеяло. Крисси тихо вышла и через несколько минут вернулась, чтобы положить бутылку с горячей водой Эмме в ноги. Эмма слабо улыбнулась:

– Я тоже буду за тобой ухаживать, когда ты заболеешь.

У Крисси было лошадиное здоровье. Да и Эмма обычно не болела. Ей надо было просто поспать, чтобы не считать минуты до прихода Марка. Она проснется, когда он придет и головная боль кончится.

Она закрыла глаза, пробуя расслабиться. Крисси сказала:

– Тебе не следует никуда ходить сегодня вечером.

«Ну уж нет! – подумала Эмма. – Ни за что!» А Крисси же не могла уйти, не выяснив, куда и с кем идет Эмма. Эмме пришлось признаться.

– Поспи, и все будет хорошо, – подбодрила Крисси и закрыла дверь, уже окончательно на сей раз. Она обрадовалась, что Эмма идет не с Корби.

Эмма все еще спала, когда к дому подъехал автомобиль Марка Хардича. Марк постучал в дверь, Томас Чандлер открыл, и они обменялись приветствиями.

Если бы Эмма не шевельнулась, отец не стал бы будить ее, но дверь спальни скрипнула, когда он вошел, и она сказала сонно:

– Со мной все в порядке, я чувствую себя лучше.

Отец подошел к кровати. В приглушенном свете она была все еще бледна, ее темные волосы разметались по подушке.

– Марк Хардич здесь. Я сказал ему, что у тебя болит голова.

В последний раз Марку сказали, что у Эммы болит голова, – Эмма сама сказала, – больше трех лет назад. Тогда Сара приехала к ней на работу. Теперь Сара позвонила ей на работу. Схожие случаи.

– Что ему сказать? – спросил отец.

Она пойдет к Марку, и все наладится.

– Я буду внизу через минуту. – Она натянула свитер, поправила покрывало на кровати и спустила ноги на ковер.

Отец сказал:

– Хорошо, Эмми, но только помни: это – не твоя проблема, пусть мисс Хардич думает. Да и не важно, что господин Хардич думает. Земля принадлежит Корби.

Эмма сказала отрывисто:

– Все проблемы из-за Корби. Кругом один Корби. – Она дрожала. – Зачем ты ему продал? Почему ты позволяешь ему бывать у нас?

Отец нежно положил руку ей на плечо. И она добавила, все еще дрожа:

– Он говорит, что Марк – причина смерти своей жены. Не Марку. Нет! Не перед свидетелями! Только мне сегодня сказал. Он говорит, что она умерла потому, что Марк посадил ее на лошадь, которой она не умела управлять!

– Я удивился, зачем ты спросила Крисси про лошадь.

– И ты слышал, что Крисси ответила. В конюшнях бы знали, правда?

– Думаю, да, – сказал отец. – Ты можешь спросить Марка Хардича.

Эмма задохнулась:

– Что я могу сделать?

– Ну, ты же спросила Крисси, – заметил Томас Чандлер. – Окольным путем хочешь узнать. Значит, есть сомнения.

– Нет! – сказала Эмма. – Да и откуда Корби это знает?

– Ты можешь спросить Корби, – сказал отец.

– Могу, – произнесла Эмма с горечью. – Только одна мысль о разговоре с Корби, или взгляде на Корби, или даже просто о приближении к Корби вызывает у меня отвращение. Ты не мог посоветовать ничего более ужасного, чем это.

Отец вздохнул:

– Пойду скажу ему, что ты сейчас спустишься.

Эмма надевала юбку и туфли медленно, затем слегка причесала волосы. Она выглядела бледной, но не хотелось красить губы и румянить щеки. Уж если спускаться, так в естественном виде. Она спустилась, держась за перила, и на мгновение остановилась перед гостиной.

Марк ждал ее. Он был в дальнем конце у камина и подбежал к ней, чтобы взять за руку и подвести к стулу.

– Садись скорее! – сказал он. – Ты уверена, что чувствуешь себя лучше?

– Да, – сказала она, – намного лучше теперь.

Он поставил рядом другой стул и улыбнулся ей:

– Не слишком ли рискованно идти куда-то сегодня вечером? – Он не сердился. Каменное его терпение еще не лопнуло.

Тревога оставила ее, и она улыбнулась в ответ:

– Похоже, что так! Жаль, что я расклеилась!

– Бедная Эмма! – Его беспокойство доказывало, что Корби не прав. Не надо было спрашивать Крисси. Надо было сразу же забыть его слова.

Марк продолжал:

– Жаль, что ты все так близко приняла к сердцу. Не обращай внимания на Сару. Конечно, ты ничего не знала, иначе бы сразу меня предупредила. Я в этом уверен.

Эмма была рада, что все утряслось. Однако она вовсе не была до конца уверена, что рассказала бы ему о планах Корби, а не держала бы рот на замке.

– Если бы я знал заранее, – говорил Марк, – я бы мог кое-что предпринять. Со свершившимся фактом труднее иметь дело.

– Марк… – Она наклонилась к нему. – Тебе обязательно иметь с этим дело? Может быть, лучше подождать и посмотреть, так ли уж они мешают? Ведь они разбили свой лагерь подальше от границы владений. Им некуда пойти. На их прошлом месте теперь автострада.

У Марка сузились глаза.

– Тебя попросил Кемпсон походатайствовать?

Она не знала, что сказать. Ее «нет» прозвучало достаточно резко и негодующе. Марк спросил:

– Ты хочешь, чтобы они остались?

– Я бы хотела, чтобы у них была такая возможность. Должно быть, очень тяжело не иметь места, куда можно преклонить голову.

– Хорошо, – сказал он, – подождем и посмотрим.

– Ты согласен? – Она едва верила этому, ведь события сегодняшнего дня скорее могли привести к судебному разбирательству между Марком и Корби.

– Пока они ведут себя тихо. Надо к ним приглядеться. И не будем смотреть в окно на рощу.

– Спасибо, – с облегчением проговорила она.

Марк пробыл около часа. Они больше не говорили о Корби или ярмарке, и, прежде чем уйти, он спросил:

– Надеюсь, увидимся завтра?

«Бет и Соверен приглашены к чаю», – вспомнила Эмма и с сожалением сказала:

– У нас завтра гости. Я пригласила двух девушек к чаю. Не знаю, как долго они пробудут.

– Ну, я позвоню тебе, – предложил Марк.

– Позвони, пожалуйста, – отозвалась она.

Он встал и сказал:

– Не вставай. – И, наклонившись, поцеловал ее, как тяжелобольную. Какое-то время она сидела одна в комнате. Свернувшись клубочком в кресле, витая в облаках. Головная боль почти прошла.

Когда ее отец заглянул в комнату, она было слегка пожалела об этом – он нарушил ее идиллию с мечтой. Но потом она заулыбалась вновь. Жизнь снова заиграла всеми красками для Эммы. Отец сказал:

– А я только что вернулся. Выходил на улицу познакомиться с новыми соседями. – Его голос звучал радостно. – Очень приятные люди.

– Две девушки придут к чаю завтра, – сообщила Эмма. – Бет и Соверен. Ты видел их?

– Я встретил родителей Соверен. Леди по имени Мэг и джентльмена по имени Топор Харрисон. Он владелец «Туннеля любви» и «Комнаты страха». – Он, улыбаясь, сел. – Обычно зимой в Хардичах скучновато, – размышлял он вслух. – Но видимо, эта зима будет счастливым исключением. Однако господин Хардич, я слышал, не доволен?

– А ты как думал? Но он не собирается ничего предпринимать, пока они ведут себя разумно.

Томас Чандлер устроился поудобнее, взял трубку и табак.

– Не думаю, что они подведут Корби.

Она слышать не хотела о Корби и предложила:

– Может быть, подогреть ужин?

– Я подогрею, – сказал отец. – Как твоя голова?

– Прошла. – В глазах и на губах Эммы играла улыбка.

«Все ушло с Марком Хардичем», – подумал Томас Чандлер раздраженно. Очевидно, Марк отменил свои требования по очистке территории, выдвинутые вчера. Отец был доволен, что неприятности кончились. В конечном счете это было лучше и для Эммы. Не могла же она вечно страдать от головной боли.

– Хочу лечь пораньше, – сказала Эмма. – Вид у меня ужасный.

Отец улыбнулся:

– Да, дорогая, ложись.

Оставшись один, он покуривал трубку и не отрываясь смотрел на огонь. Из окна спальни Эммы был виден свет от шатров.

Свет горел и в окнах «Хардич-Хаус». Только мельница была погружена в темноту. Вероятно, Корби был в гостях у своих друзей с ярмарки.

Резное яйцо и медведь Тэдди находились все еще на комоде. Эмма сидела в кровати, поджав колени и упершись в них подбородком, и размышляла о том, как от них избавиться.

Ей не хотелось иметь рядом с собой вещи, напоминающие о Корби. Но пока мельница стоит на своем месте и его друзья разбили лагерь в роще, что беспокоиться о каком-то маленьком кусочке древесины в форме яйца или о розовом плюшевом Тэдди?

Быстро приготовив угощение для чаепития, Эмма стала ждать Бет и Соверен – они были приглашены.

Первой пришла после работы Крисси, обрадованная, что Эмма снова здорова и счастлива и ее размолвка с мистером Хардичем закончилась. Потом явились Соверен и Хамстер. Бет не пришла. Эмма увидела их в окно кухни и вышла к воротам, чтобы встретить. Соверен проговорила:

– Мы пришли вместе с Хамстером, вы не против?

– Конечно нет. – Эмма гостеприимно улыбнулась.

Соверен усмехнулась:

– Бет вьется вокруг Корби. На седьмом небе от счастья, что живет на его земле.

– О вкусах не спорят, – бормотала Крисси.

– Она вполне вправе, – сказал Хамстер и посмотрел на Эмму. – Мы все думали, что вы девушка Корби…

Эмма сказала энергично:

– Хорошо, хорошо. Вы неправильно думали. Кстати, это – Крисси, моя невестка.

Она стала всех знакомить друг с другом и рассаживать за столом. Включая Крисси, которая уже накладывала разнообразные блюда из мяса на тарелку, чтобы унести домой на ужин Киту.

– Ну как вы, – спросила Эмма, наливая чай, – осваиваетесь?

Они сказали, что да. Поначалу беседа как-то не клеилась, но вскоре все почувствовали себя раскованнее. Соверен и Хамстер расслабились, угощались и свободно болтали. За зимние месяцы они подремонтируют свои аттракционы и будут искать временную работу.

– Есть ли в округе свободные рабочие места? – спросила Соверен.

Не в Хардичах. На фермах рабочие вакансии были заняты, а заводов и фабрик в округе не было.

– Может быть, вам нужна помощница по дому? – поинтересовалась она.

Эмма не думала об этом. Она сама делала все по дому, но теперь поняла, что это хорошая идея! Она повернулась к отцу, чтобы видеть его реакцию, и он сказал:

– Почему нет, но, надеюсь, вы, Соверен, не относитесь к тому сорту людей, кто выкидывает нужные газетные вырезки?

Они сговорились, что Соверен будет приходить два дня в неделю. По вторникам и пятницам. И Соверен, договорившись с ними, переключилась на Крисси:

– А как насчет вас? Что скажете относительно других двух дней?

Крисси засмеялась:

– У меня не дом, а маленькая квартирка. Одна гостиная и пара буфетов, которые по недоразумению называются спальнями.

– Ну, хоть полдня, – уговаривала Соверен. – Все будет блестеть, как новенькое.

– Не соблазняйте меня, – вздохнула Крисси. – Мы копим деньги на дом. Мне бы очень хотелось, я ненавижу работу по дому. И маленькие квартиры. Я завидую вам, с вашими шатрами. Что-то не по вам, и вы легко снимаетесь с места.

– Присоединяйтесь, – пригласила Соверен. – Назовите цену, какую можете заплатить, я найду вам шатер подешевле.

– Ну да, – воскликнула Крисси, – а Кит?!

– А вы какую работу ищете? – спросил Томас Чандлер Хамстера.

– Что-нибудь, – сказал Хамстер, – связанное с живописью.

– Он хорошо рисует. – Соверен посмотрела на него с гордостью. – Не только расписывает стены. Он – художник. Ну-ка, – приказала она, – покажи им.

Хамстер слегка скривился, но достал из внутреннего кармана своего пиджака карандаш и конверт и сделал набросок свитка и букета роз. Стиль был тот же, что у татуировок, покрывавших всю его левую руку.

Эмма заметила, что на правой руке татуировок нет, и спросила, чувствуя легкую тошноту:

– Вы сами делали эти татуировки?

– Да, – сказал Хамстер гордо, – иглой и чернилами.

Соверен сказала:

– Корби говорит – он хорошо рисует, а Корби – настоящий художник.

– Ну, не совсем так. – Хамстер говорил бесстрастно. – У Корби одаренность идет оттуда. – Он постучал себя по голове. – У меня – нет. Вот в чем различие. Он – настоящий художник.

Время за разговорами пролетело. Крисси вдруг посмотрела на часы и взвизгнула:

– Какой ужас! Побегу, хоть чайник согрею перед его приходом!

Она помчалась, прощаясь со всеми на ходу, и все улыбнулись, когда она ушла.

– Какая милая, – сказала Соверен. – Он такой же?

– Да. – Эмма смеялась. – Он будет ставить чайник на плиту, а она будет болтать с ним о чем-нибудь.

Томас Чандлер повел Хамстера в гостиную показать ему средневековые картины и резьбу. Рисунки Хамстера были в духе средневековья. Соверен и Эмма стали убирать со стола. Соверен посмотрела на Эмму, поворачивая кольцо с совереном на правой руке:

– Мы не знали, что Корби купил тут землю, когда он приезжал с вами на ярмарку. – Она прекратила крутить кольцо, но все еще касалась его большим и указательным пальцами левой руки, как бы на удачу. – Тот ваш друг не выгонит нас, правда?

– Он не станет, – сказала Эмма.

– Мы не хотели бы, чтобы у Корби были неприятности из-за нас. – Соверен сказала это вполне серьезно. И вдруг громко рассмеялась, будто произнесла что-то очень смешное: – Держите меня! Вот так сюрприз! Это он!

– Что случилось? – недоумевала Эмма.

Соверен повернулась, чтобы повесить полотенце на место, и выглянула из окна:

– Легок на помине.

– Кто? – спросила Эмма резко.

– Корби пришел, – сказала Соверен.

Эмма приросла к полу, когда дверь открылась и Корби вошел в кухню.

– Вы опоздали на чай, – сообщила Соверен радостно. – Бет с вами?

– Нет.

– Как же вы дали ей сбежать от вас?

Корби усмехнулся:

– Любопытство – грех! Я же не спрашиваю, почему Хамстер сопровождает тебя!

– Я могу напиться, мне нужно сопровождение, – сказала Соверен.

Эмма двинулась к двери в гостиную, и Корби позвал:

– Эмма!

Ей пришлось остановиться. Она молча ждала, подняв брови.

– Мне надо поговорить с вами, – сказал Корби.

– Не обращайте на меня внимания, – сказала Соверен любезно. Она искоса посмотрела на них, проходя мимо Эммы. – Пойду посмотрю, чем он там занимается. – Она имела в виду Хамстера. Она прикрыла за собой дверь кухни и дверь гостиной.

Эмма сказала:

– Мне неинтересно, что вы хотите сказать.

– Я хочу попросить прощения, это – все. Это было не мое дело.

– О! – Звучало не смиренно. Он просто недоволен собой, и она сказала решительно: – Правильно, это не ваше дело. Вы остаетесь?

– Да.

– Очень хорошо, все вас ждут. – Она стала деловито раскладывать ножи и вилки по ящикам, пока Корби не оставил ее.

Ей не хотелось проводить вечер с отцом и Корби. А также составлять компанию Соверен и Хамстеру. Но она не могла оставаться в доме и сидеть в другой комнате, так что ей поневоле придется выйти. Она жалела теперь, что отказалась идти с Марком.

Возможно, еще не поздно все изменить. В конце концов, Соверен была приглашена к чаю. Для нее не будет оскорблением, если Эмма уйдет на свидание.

Она вошла в холл и набрала номер «Хардич-Хаус». Делая это, она была почти уверена, что трубку возьмет Сара или, в лучшем случае, один из слуг и выразит сожаление, что мистера Хардича нет дома. Но он был, он ответил. И звук его голоса обдал ее волной нежности, словно на ее разгоряченный лоб опустилась его рука и погладила его.

– Это – Эмма, – сказала она. – Решила сама позвонить.

– Эмма! Все хорошо?

И тут она подумала, что звонит ему впервые. Она сказала весело:

– Добрый вечер. Я только хочу спросить, ты занят? У меня изменились планы на сегодня.

– Я сижу читаю и хотел бы видеть тебя. Я заеду за тобой.

– Нет! – Она понизила голос, хотя в этом не было необходимости. Никто не мог слышать ее через закрытые двери. – Не приходи. У нас гости.

– Понимаю. – Он подумал о Корби.

Она продолжала быстро:

– Я сейчас выхожу. Давай встретимся у сторожки.

– Очень хорошо.

Она положила трубку, вошла в гостиную и сказала:

– Мне жаль, но я должна уйти. Увидимся во вторник, хорошо?

– Отпустим ее, – сказала Соверен. Они все знали, куда она собралась, и знали, что это было внезапное решение. Выражения их лиц говорили за них. Ее отец скривился. Хамстер и Соверен одинаково не одобряли. Корби выглядел скучающим и недовольным. Она почувствовала, что он снова может сказать: «Не убегайте, никто не гонится за вами», но оставила комнату прежде, чем он смог что-нибудь произнести. Нырнула в пальто и выскочила из дому.

Она, конечно, убегала. Убегала к Марку. И одновременно бежала от Корби.