Слова Доминика показались Белле пощечиной.
Итак, все изменилось.
Впервые появившись в компании, Доминик проник в лабораторию, где работала Белла, явно не с благими намерениями, во всяком случае, с подозрением и опаской относясь к человеку, который объявил себя его отцом. Доминик и Белла заключили соглашение на основе взаимной неприязни к методам борьбы с конкурентами, присущим властному Тарранту.
Однако потом Доминик решил действовать по-своему.
— Я тебя понимаю, — процедила Белла сквозь зубы. — Семья важнее всего.
До нее не сразу дошло, что она повторила когда-то сказанные ей Домиником слова. Это было в тот вечер, когда он пытался задержать ее, а она торопилась увидеться с матерью.
Теперь его обещание сохранять ее затею в тайне оказалось ложью. Несмотря ни на что Доминик предпочел действовать в интересах собственной семьи.
Доминик опустил руки. Белла дрожала. Огоньки пульсирующей светомузыки слепили глаза. Невыносимый басовый ритм, казалось, разорвет ее тело.
Белла сделала шаг назад, внезапно испугавшись стоящего перед ней мужчины. Что еще он предпримет? Каким окажется очередной его шаг в этой ужасной игре?
— Ты обещал, что не выдашь меня.
— Я никогда ничего тебе не обещал, — его взгляд казался равнодушным, огни светомузыки ярко освещали решительные черты лица.
Белла страдальчески поморщилась. От грохота музыки у нее разболелась голова. Разве Доминик ничего ей не обещал? Неужели она оказалась настолько глупой, что приняла его поцелуи за подтверждение его лояльности?
Ей стало ужасно стыдно. Как она могла подумать, будто что-то значит для такого человека, как Доминик? Неужели она вообразила, что ее поцелуи воспринимаются им как нечто бесценное?
Ее поведение было нелогичным и глупым.
Только на середине зала Белла поняла, что прорывается сквозь толпу. Она ожидала, что Доминик вот-вот схватит ее и начнет что-то говорить на ухо.
Однако этого не произошло.
Белла пробиралась к выходу. Она до конца так и не поняла последствия того, что произошло сегодня вечером. Ее будущее и карьера теперь под большим вопросом.
Под громкую ритмичную музыку Белла протиснулась сквозь потные тела танцующих в вестибюль, а потом на улицу.
Прохладный вечерний ветер остудил ее голову.
Итак, работу она потеряла. Ее отношениям с Домиником, если, конечно, их так можно назвать, пришел конец. Все остальное, на что она так надеялась, — выздоровление матери, разработки отца, ее собственные исследовательские планы — под угрозой.
— С вами все в порядке?
Повернувшись, Белла увидела швейцара. Конечно, она выглядит ужасно в своем золотистом платье и с заплаканным лицом.
— Все в порядке, — она сдавленно всхлипнула, понимая, что ее слова нисколько не соответствуют ее состоянию.
— Я вызову вам такси, — высокий швейцар, одетый с головы до ног в черную кожу, при виде расстроенной Беллы ощутил себя беспомощным.
— В самом деле, все в порядке, — еще раз солгала Белла.
Она вытерла слезы дрожащими руками и побрела вдоль улицы. Пройдя первый квартал и почувствовав, что больше не может идти на высоких каблуках, Белла сняла туфли и направилась вдоль Шестой авеню босой.
Ее сверкающее платье привлекало внимание прохожих. Кто-то даже присвистнул при ее виде, но Белла не обращала на это особого внимания. Она продолжала быстро идти вперед, потом побежала.
Выхлопные газы автомобилей врывались в ее легкие, но она все бежала и бежала. Ей казалось, что в таком быстром темпе разочарование и сомнение скорее покинут ее, а на смену им придет спокойствие.
Она все могла вынести, но никак не хотела смириться с тем, что ей придется уйти из научной лаборатории компании Тарранта.
Доминик наклонился вперед, что-то говоря на ухо водителю такси. Он знал, что Белла живет в центре города, но не знал ее точного адреса. Восточная часть города или западная? Доминик пытался выяснить в компании, где именно находится квартира Беллы, но безуспешно.
— Поехали по Шестой авеню в северном направлении.
Если Белла идет пешком, Доминик быстро обнаружит ее, ибо далеко она уйти не могла. Он проклинал себя за то, что потратил зря время, напустившись на Саманту. Пойди он за Беллой сразу же, не пришлось бы гоняться за ней по ночным улицам городского центра.
Однако бледное, испуганное лицо Саманты и ее ледяные руки заставили его задержаться. Какого дьявола жена Тарранта повсюду сует свой нос, пытаясь якобы помочь, а на самом деле только создает проблемы?
Он поморщился, вспомнив собственные слова, брошенные Белле: Я ничего тебе не обещал.
Конечно же, он пообещал Белле сохранять ее тайну. Возможно, не слишком распространялся на этот счет, но ведь их близость, его поведение, объятия, поцелуи говорили сами за себя. Дразня Беллу, шутя над ней, смеясь вместе с ней, он подавал ей надежду.
Да, он не доверял ей в том, что касалось Тарранта. Но ведь и сама она призналась, что изначально действовала исподтишка.
Однако ему-то Белла открылась, а он предал ее тайну.
Доминик чувствовал сожаление и нестерпимое желание обнять Беллу. Когда она скрылась от него в шумной толпе гостей, он ощутил себя так, будто ему вонзили нож в спину. Не мог ни вздохнуть, ни собраться с мыслями.
Саманта и Фиона увязались тогда за ним, при этом дочь Тарранта желчно сказала насчет Беллы:
— Она не посмеет вернуться!
Доминик предупреждал Беллу, что, если Таррант узнает о ее затее, ее карьера и спокойное существование окажутся под вопросом. У нее не было никаких оснований для того, чтобы начинать судебное дело против Тарранта. Однако Белла уже не могла остановиться.
И все из-за предательства Доминика. Он не понимал, отчего внезапно ему захотелось показать свою преданность отцу.
Проведя рукой по волосам, Доминик принялся еще внимательнее вглядываться в толпу прохожих на улице. Но если Белла едет в такси, он напрасно пытается разыскать ее.
При мысли о том, что потерял ее, Доминик почувствовал, как в груди у него заныло.
Он всегда так старательно прорабатывал деловую стратегию, пытаясь склонить людей к своей точке зрения, что привык к успеху. Вот и на этот раз был слишком уверен в том, что даже после всего произошедшего Белла захочет видеть его и оказаться в его объятиях.
Зачем только Доминик все это затеял и поставил жизни стольких людей с ног на голову? Переходящие улицу пешеходы остановили движение транспорта. Ему хотелось выбраться на улицу и бежать. Он нетерпеливо барабанил пальцами по стеклу окна, стучал ногой по полу, внимательно осматривая темные улицы, как вдруг…
Далеко впереди сверкнуло золотистое платье и исчезло за поворотом.
— Поворачивай направо! — приказал он шоферу.
Да, это была Белла. Она бежала вдоль тротуара.
— Останови! — Доминик бросил смятую купюру водителю и выпрыгнул из автомобиля на ходу. — Белла!
Она оглянулась и в панике посмотрела на него. Ее затравленный взгляд ударил его в самое сердце. Отвернувшись, Белла снова побежала прочь, но уже быстрее.
Внутри у него сжалось, когда он заметил, что она босой бежит по грязному тротуару. Она держала золотистые туфли в руке, а ее темные волосы развевались по ветру.
Доминик снова хотел окликнуть ее, но вместо этого решил просто догнать. Он налетел на бездомного, а также на какую-то парочку, державшуюся за руки.
Беллу было нелегко догнать, однако Доминик оказался проворнее. Он настиг Беллу в конце квартала, где ей пришлось остановиться у бордюра, чтобы пропустить несущийся на высокой скорости автомобиль. Подскочив к ней, Доминик схватил ее за талию в то мгновение, когда она уже собиралась шагнуть с тротуара.
Белла вскрикнула так, будто Доминик сильно ударил ее.
— Отпусти меня!
— Не отпущу, — он развернул ее к себе лицом. — Я не отпущу тебя.
Он говорил хриплым и прочувствованным голосом, крепко прижимая к себе Беллу.
— Ты ведь ничего мне не обещал, — она попыталась выровнять дыхание. — Я получила работу в компании благодаря своему притворству. Я в самом деле пришла в «Хардкастл энтерпрайзиз», чтобы засудить твоего отца. И теперь понимаю, что ошибалась, потому что мой отец добровольно продал свою разработку Тарранту, чтобы оплатить мое обучение. Ты правильно делаешь, что презираешь меня. Но поверь, я больше не стану крутиться у тебя перед глазами, — ее глаза сверкали от слез, она пыталась вырваться. — Отпусти меня!
Ее полные груди прижимались к его вспотевшей груди, вызывая в нем невыносимо страстное желание. Доминик не мог произнести и слова. Он хотел поцеловать Беллу. Ведь с помощью поцелуя ему удастся гораздо проще выразить ей свои истинные чувства.
— Я не могу, — с болью и смущением произнес он. — Не могу тебя отпустить.
— Почему? Неужели тебе мало того, что ты встал на сторону собственного отца и теперь действуешь против меня? Теперь ты хочешь еще меня и наказать?
— Нет, не хочу. Мне не следовало рассказывать о тебе отцу. Я должен был сохранить твою тайну. Прости меня.
После его слов в воздухе повисло молчание. Наконец Белла заговорила:
— Твои извинения не вернут мне работу. Впрочем, я ее и не заслуживаю. И не беспокойся, ты ничем не обязан ни мне, ни моей маме. Я благодарна тебе за все, что ты для нее сделал, но теперь мы с ней справимся без тебя.
Взгляд ее серых глаз был решительным. Она снова попыталась высвободиться из объятий Доминика, но он крепко держал ее. Он не мог и представить, что позволит Белле уйти. Ему хотелось прижать ее к своей груди еще крепче.
— Послушай меня, Белла, я был растерян из-за всего того, что на меня навалилось. У меня появился отец, о котором я столько времени мечтал и который ни разу не появился. Тридцать лет я с болью в душе ждал, что он объявится. А потом, когда это произошло, я встретил самую красивую, умную, волнующую и сексуальную женщину на свете…
Белла открыла рот от удивления. Доминик едва подавил желание поцеловать ее.
— Я максималист по натуре. У меня имеются определенные принципы. Я забочусь о своей семье, друзьях, работниках. В этом нет ничего сверхъестественного. — Он нахмурился: — Однако наступил момент, когда я перестал понимать, что плохо, а что хорошо. Я начал осознавать, что иногда жизнь преподносит ситуации, в которых нельзя ничего решать однозначно. Я понял, что и мой отец и ты по-своему правы, хотя и находитесь по разные стороны баррикад, стремясь к одной и той же цели. А еще…
Он глубоко вздохнул и потер ладонью лицо:
— А еще вы оба мне очень дороги.
Белла перестала вырываться, она смотрела на Доминика широко раскрытыми глазами.
Доминик старался не обращать внимания, что в процессе борьбы платье Беллы съехало набок и теперь открывало взору еще больше ее прелестей.
— Похоже, это как раз та история, которая заканчивается плохо, — бесцветным голосом сказала она.
— Но так не должно быть. Я смогу найти компромиссное решение, которое устроит всех. Я встану во главе «Хардкастл энтерпрайзиз», как того хочет Таррант, а ты будешь продолжать заниматься разработками отца и доводить их до ума!
Она быстро заморгала, и он услышал, как ее дыхание участилось.
— Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Если честно, то последние два года моей жизни были похожи на кошмар.
Белла дрожала. Доминик прижал ее к себе.
— Ты в самом деле хочешь подать в суд на Тарранта?
— Нет, я не хочу ни с кем судиться. Просто хочу, чтобы моя жизнь вернулась в нормальное русло. — Казалось, что она сейчас расплачется.
— Так давай вернем ее в это русло. Оставь свою затею, и Таррант забудет о случившемся. Все уладится, и мы заживем как прежде.
— Тебе не кажется, что он через суд захочет расторгнуть со мной трудовой контракт? Ты говорил, что он может это сделать, — она внимательно смотрела в его лицо.
— Не захочет, если я его попрошу.
— Это из-за того, что он жаждет видеть тебя своим преемником?
— Да.
Белла не могла сдержать дрожь даже в крепких объятиях Доминика. Мысли беспорядочно кружились в ее голове. Неужели Доминик в самом деле решил защитить ее? Она прерывисто вздохнула. А что, если Таррант не согласится со своим сыном? Доминик рискует потерять из-за нее все.
Но ведь вряд ли он будет отказываться от многомиллиардной империи «Хардкастл энтерпрайзиз» ради помешанной на науке девицы — пусть даже она всякий раз готова отдаться ему, как только он прикоснется к ней.
Но факт остается фактом: Доминик предлагает ей помощь, он искал ее после вечеринки, желая спасти ситуацию.
— Ты в самом деле это сделаешь? Поговоришь с отцом и убедишь его хотя бы не устраивать шума из-за моего увольнения?
— Я не позволю тебе уволиться.
Подняв руку, он коснулся большим пальцем ее губы. Это был все тот же собственнический жест, едва не сведший ее с ума тогда в такси. Белла разомкнула губы, чувствуя, как желание охватывает тело с головы до ног.
Неужели она снова не сумеет противостоять своему влечению?
Белла напряглась, отчего непроизвольно еще сильнее прильнула чувствительной грудью к мускулистой груди Доминика.
— Что ты творишь со мной? Я ведь ученый, и мне не положено быть эмоциональной. Я изучаю явления природы, но не переживаю их.
На щеках Доминика появились ямочки.
— Вот в этом ты ошибаешься. Ты отзывчива и, судя по всему, очень эмоциональна, — он провел большим пальцем по ее щеке, отчего кожу стало покалывать. — Только вот одно мне непонятно. Зачем ты бегаешь по городу босиком?
Она прикусила губу.
— Так намного удобнее, чем в этом, — она подняла золотистые туфли, которые держала в руке.
— У меня есть предложение получше, — Доминик внезапно с легкостью подхватил Беллу на руки. Она едва успела сообразить, что происходит, как уже оказалась прижатой к его груди, касаясь щекой его лица.
— Не глупи. Ты не можешь нести меня!
— Почему не могу? Мы пойдем в другом направлении. В мою квартиру, — низким голосом произнес он, и в груди у нее сжалось. Повернувшись, Доминик зашагал вдоль Шестой авеню.
— Опусти меня.
— Ни за что.
Доминик продолжал идти. Белла видела, что он улыбается. Она понимала, что должна сердиться и протестовать, но не могла. Ей очень нравилось находиться в крепких объятиях Доминика.
— Я не тяжелая?
— Ты думаешь, я такой идиот, что отвечу тебе утвердительно?
Она хихикнула:
— Ты намерен нести меня через весь город? Нам придется пройти более сорока кварталов.
— Чем дольше, тем лучше. Мне это нравится, — он осторожно сжал ее бедро, отчего Беллу окатила волна желания.
Она коснулась ладонью его широкой груди, которая оказалась нисколько не напряжена от нелегкого груза, который приходилось ему нести. Белла равномерно покачивалась в такт его походке, чувствуя себя как никогда спокойно.
Люди пялились на них, но Белла их не винила. Не каждый день увидишь на Шестой авеню высокого красивого мужчину, несущего на руках женщину в золотистом платье. На Сорок четвертой улице около них остановился автобус. Доминик осторожно внес Беллу в салон, не позволив ей ступать на пол, говоря, что он грязный. Бережно, будто хрупкую вазу, он опустил ее на заднее сиденье.
— Все в порядке? — он обнял ее, присаживаясь рядом.
— Я не знаю, — честно ответила она. — Мне кажется, я уже ничего не понимаю.
— Мне знакомо это освежающее чувство. Вот почему иногда нужно поддаваться своим желаниям.
— Я сейчас хочу слишком многого.
— Я тоже, — он посмотрел в ее глаза. — Меня просто переполняют желания.
Он смотрел на Беллу блестящими карими глазами. Она и не заметила, как их губы соприкоснулись. Доминик обнимал и ласкал ее тело под тонкой тканью золотистого платья. Белла льнула к нему, не в силах сдерживаться. Каждый раз рядом с Домиником она, помимо воли, проявляла страстность.
— Четырнадцатая улица! — раздался голос из динамика.
— Это наша остановка? — выдохнула Белла.
Оба поспешили к двери.
Доминик настоял на том, чтобы еще несколько кварталов пронести Беллу на руках. Войдя в дом, он легко и быстро поднялся с ней по лестнице.
— Теперь опусти меня, — взмолилась она, когда он перешагнул порог своей квартиры.
— Ни за что, — произнес он низким голосом ей на ухо. — Я тебе не доверяю. Ты можешь убежать от меня. Есть только одно место, куда я опушу тебя.
Кровать в спальне, оформленной в белом цвете, оказалась круглой. Это не удивило Беллу, ведь квартира, которую снимал Доминик, была выполнена в авангардном стиле. Доминик осторожно положил Беллу в центр кровати, потом выпрямился и пристально посмотрел на нее.
— Что?
— Мне нравится, как это платье струится по твоему телу.
Белла оглядела себя. Ее грудь оказалась настолько возбужденной, что казалось, сейчас вывалится из декольте.
— Мне дала его моя подруга Риза. Она сказала, что на вечеринку «Возвращение в «"Клуб 54"» я должна надеть именно его. Еще она говорила, что его сшил известный кутюрье, но я никогда не слышала о нем.
— Неважно, но я полностью согласен с выбором Ризы.
— Думаю, оно было сшито для более худой женщины, — Белла потянула вниз эластичную ткань платья.
— Мне кажется, оно идеально подходит тебе.
Под страстным взглядом Доминика кожу ее покалывало:
— Я смотрю, ты известный ценитель платьев.
— Но лучше разбираюсь в том, что находится под ними, — он присел на кровать и провел пальцем по краю платья. — Ты хоть догадываешься, что обладаешь самым роскошным телом, о каком только может мечтать женщина?
— Странно, но мне никто не говорил об этом прежде.
— Это потому, что ты вела жизнь затворницы.
— Два года назад я согласилась бы с тобой с сожалением, но после смерти отца мне нравилось быть в одиночестве.
— Мне жаль, что с тобой произошло столько неприятностей. Однако я рад, что после всего этого ты оказалась именно в моих руках, — он нежно коснулся ее колена, потом его пальцы поползли вверх, приподнимая подол платья.
Белла тоже нисколько не жалела, что оказалась рядом с Домиником. Хотя, конечно, ей не следовало так страстно бросаться ему на шею.
Кто знает, может, завтра утром Таррант устроит Доминику скандал из-за того, что тот сбежал с вечеринки и отправился за Беллой.
— Можно тебя поцеловать?
Белла улыбнулась. На этот раз ответ ему будет только утвердительный.
— Можешь, — сказала она.
Он целовал ее намеренно неторопливо, наслаждаясь своими ощущениями.
Отстранившись от Беллы, чьи припухшие губы остались разомкнутыми, он спросил:
— Можно я тебя раздену?
Она с гримасой посмотрела на свое платье:
— Мне кажется, это винтажное платье само не против поскорее от меня избавиться.
— Позволь мне, — на его губах играла едва заметная улыбка, когда он осторожно возился с застежкой. Белла могла поспорить, что заметила ямочки на щеках Доминика, когда струящаяся ткань складками сползла с ее груди.
— Ух ты!
Она не выдержала и рассмеялась, видя, с какой жадностью Доминик рассматривает ее обнаженное тело. Похоже, его галантности наступил конец.
— Ты похож на ребенка в магазине сладостей, — сказала она.
— Я так себя и чувствую. Можно мне лизнуть леденец?
— Угощайся!
Белла вздрогнула от предвкушения, когда Доминик приблизился губами к ее груди.
Она запустила пальцы в его густые черные волосы. Выражение его лица было настолько серьезно-почтительным, что Белла едва сдержала смех.
Под его нежными и уверенными поцелуями ее соски напряглись.
— Это вкуснее фруктовых леденцов, — хрипло сказал он.
— Кроме того, ты не навредишь своей зубной эмали.
Он лукаво улыбнулся, обнажая белые зубы.
— Точно. Однако иногда поедание леденцов на голодный желудок еще больше усиливает аппетит.
Он потянул пояс платья на себя. Узел легко развязался. Доминик поднял подол платья, открывая взору шелковые золотистые трусики.
— Все в одной цветовой гамме, — Доминик, казалось, был очарован разглядыванием ее нижнего белья.
— Я стараюсь, — Белла изнывала от истомы под его пристальным взглядом.
— Жаль, но мне придется их снять, — он посмотрел в ее глаза затуманенным взглядом. — Если ты, конечно, не против.
— Чувствуй себя как дома, — она приподняла бедра, и он снял с нее трусики.
Белла уже была возбуждена до предела. Теперь она лежала на круглой кровати полностью обнаженной и ощущала себя одалиской, запечатленной на какой-нибудь картине девятнадцатого века.
— На одном из нас слишком много одежды, — развязным тоном сказала она. — Мне кажется, нужно восстановить баланс.
— Вот это называется научным подходом к делу, — Доминик одним движением снял с себя рубашку. Белла ахнула, увидев его мускулистый торс, покрытый черными волосками, загорелые плечи и грудь.
А когда Доминик полностью обнажился, она вскрикнула от восторга и оперлась на локоть, чтобы лучше его рассмотреть.
— Ты уверена, что тебе не понадобится твой микроскоп, чтобы разглядеть все детальнее? — рассмеялся он.
— Разве похоже, что я так пристально рассматриваю?
— А то! Твое счастье, что я не застенчив.
Кровать прогнулась, когда Доминик опустился рядом с Беллой.
Все ее тело запылало. Она никогда прежде не видела его полностью обнаженным. Во всяком случае, тогда, когда ее мозг не был затуманен вожделением.
— Я думаю, микроскоп здесь не нужен, — выдавила она. — Обычно его используют для рассмотрения действительно мелких объектов.
— Да, меня можно назвать как угодно, но уж точно не мелким, — Доминик улыбнулся и стал большим пальцем ласкать ее живот, вызывая в теле все больше чувственных ощущений.
Приподняв обеими руками, он уложил Беллу в центр кровати и наклонил голову к ее бедрам.
Белла не сдержала крик, когда его язык проник внутрь. Он ласкал ее осторожно и неторопливо. Протяжно простонав, Белла вцепилась пальцами в его волосы, изгибаясь под умелыми и сводящими с ума ласками.
— У тебя либо отличная реакция, — тихо сказал он, — либо ты очень-очень страстная.
— И то и другое, — выдохнула она.
— Нужно этим срочно воспользоваться.
— Не торопись, — Белла безумно хотела продлить мучительное удовольствие, но в то же время довести и Доминика до исступления. — Ляг на спину.
Он поднял бровь и, улыбнувшись, перевернулся навзничь.
— Подчиняюсь твоему желанию.
— Отлично! — Белла не смогла скрыть восторг, рассматривая лежащего на кровати Доминика. У него было ухоженное, мускулистое и загорелое тело, резко контрастировавшее по цвету с белыми простынями.
Белла неторопливо покрывала поцелуями его торс, наслаждаясь мускусным запахом кожи, восхищаясь дорожкой из жестких черных волосков на животе. Доминик прерывисто дышал, изгибаясь от ее прикосновений.
Услышав его тихий стон, Белла подняла голову и увидела, что Доминик судорожно сминает пальцами простыню, а его красивое лицо искажено гримасой мучительно-сладкого восторга.
Приподняв Беллу, Доминик усадил ее на себя. Пристально глядя в ее глаза, он произнес:
— Я хочу заняться с тобой любовью.
Заняться любовью… Заняться сексом…
Белле хотелось надеяться, что для него эти выражения не означают одно и то же.
— Я тоже этого хочу.
Она покраснела, услышав свой откровенный ответ, но Доминик этого не заметил. Он уже закрыл глаза. Его густые черные ресницы щекотали ей щеки, пока он нежно ее целовал.
В их близости не было ничего поспешного, неистового или безрассудного. Все происходило неторопливо, по взаимному согласию и невероятно чувственно.
Итак, они занимались именно любовью.
Белла как никогда ощущала себя спокойно в жарких, сильных объятиях Доминика, под его нежными ласками. Своими прикосновениями он выражал все свои чувства к ней. Его вздохи, то, как он называл ее по имени во время бурной развязки, а также после, когда он расслабленно обнимал ее, говорили сами за себя.
— Мы все уладим, — горячо прошептал он ей на ухо. — Между тобой и Таррантом, между мной и Таррантом, между тобой и мной.
Белла затрепетала, услышав его слова насчет их обоих.
Его обещание отозвалось в каждом уголке ее души. Осмелится ли она поверить ему?
Голос Доминика был исполнен уверенности. Белла позволила себе надеяться, что так и будет. Будущее представилось ей невероятно счастливым, что отчасти испугало ее.
Доминик уже привнес изменения в ее жизнь. Эти изменения были такими же революционными, как и те исследования, которые она проводила в лаборатории компании. Белла не могла и вообразить, чем все закончится. Она никогда не ожидала, что в ее жизнь войдут такие умопомрачительные переживания.
Доминик все сильнее влюблялся в Беллу. Она ощущала это в его прикосновениях, голосе, а также в тех удивительных чувствах, которые в ответ рождались в ее душе.
Однако обоих мучили одинаковые сомнения. Доминик не мог отказаться от Тарранта Хардкастла, к которому питал сыновние чувства. Если ему придется выбирать между Таррантом и Беллой, то еще неизвестно, чем все закончится. Возможно, эта ночь любви окажется для него и Беллы последней.