Месть мертвеца

Глава четвертая

— Она когда-нибудь очнется?

Говорила Сандра Рокуэлл.

Я помнила ее голос, но теперь он был странным и напряженным.

— Харпер! — позвал мой брат. — Харпер?

Я не хотела этого делать, но должна была.

— Хорошо, — сказала я, и мой ответ был таким же дрожащим, какой я себя чувствовала. — Вы уже их нашли?

— Скажите мне, что делать, — велела шериф Рокуэлл.

Судя по ее тону, ей не хотелось здесь находиться.

Мне пришлось открыть глаза и взглянуть в тревожные карие глаза под полями шляпы. Шериф Рокуэлл носила пуховик, из-за чего казалась вдвое больше.

— Все они здесь, — начала я. — Если вы сможете минутку подождать, я расскажу вам кто где. И их восемь, а не шесть.

— Откуда вы знаете?

Я сидела на заднем сиденье машины Твайлы, прислонившись головой к подушке.

— Вот, съешь сладкого. — Встревоженный Толливер вытащил конфету из кармана джинсов.

Он развернул ее и сунул мне в рот. Я знала по опыту, что через несколько минут почувствую себя лучше, особенно если выпью колы.

— Вы были готовы поверить мне еще до того, как я что-то сделала, — сказала я. — Имейте еще немного веры. Копайте ради них.

— Если вы лжете, вы закончите в тюрьме, — заявила шериф.

— Ия бы это заслужила.

С огромным трудом я повернула голову, чтобы посмотреть в окно машины.

Во дворе стояли два помощника шерифа, а с ними Твайла. Выражение ее лица заставило бы заплакать самого отпетого мошенника… А может, и нет.

В наших разъездах, при моей работе, мы повстречали немало мошенников, и почти все они не имели никакого сочувствия. Сочувствие просто не значится в списке их приоритетов.

— Давайте покажите мне, — велела Сандра Рокуэлл, и Толливер помог мне вылезти из машины.

Мы медленно двинулись на то место, где я потеряла сознание, и, хотя я дрожала с головы до ног, потому что мне снова придется столкнуться со смертью, я встала там, где почувствовала мальчика, погибшего позже других.

— Здесь, — показала я вниз.

И я знала, кто там лежит. Тело Джеффа, внука Твайлы. Толливер вытащил блокнот на спирали, который держал в кармане куртки под молнией. Он начертил очень грубый набросок двора.

— Это Джефф. Джефф Макгроу, — сказала я Толливеру. — Его задушили.

Толливер воткнул проволоку в землю. Красный флажок слегка захлопал под холодным ветром.

Брат обхватил меня за плечи и взял мою правую руку в свои. Я кивком указала направление, в котором надо идти, слегка вверх по холму и на север, и сосредоточилась, стоя над другим трупом. По моим щекам потекли слезы… Я никогда еще не сталкивалась с такими страданиями.

— Здесь, — сказала я. — Честер.

Двумя ярдами дальше мы нашли мальчика, о котором шериф Рокуэлл не упоминала.

— Это кто-то, кого зовут Чэд… Чэд с фамилией, начинающейся на «Т».

Шериф сделала запись в блокноте. Ее помощники тоже слушали, но вид у них был полон скептицизма, да и выглядели они сильно рассерженными. Я ничего не могла с этим поделать. Они получат урок достаточно скоро.

Я последовала за следующим сигналом к задней части двора, туда, где земля начинала резко идти вверх. Место находилось за кустами. Вытерев лицо носовым платком, я сказала:

— Дилан, — и, спотыкаясь, взяла немного южнее.

Теперь я находилась за домом. Шериф и Твайла последовали за мной, помощники шерифа тоже.

— Аарон, — сказала я. — Ведь среди пропавших значился Аарон?

И снова — на несколько ярдов к югу. По неведомой мне причине с этим телом пришлось труднее. Его ужас и паника закоротили его мозг, когда он умирал.

— Думаю, это Тайлер, — произнесла я.

А потом пошла к самому южному захоронению и — каким-то образом я это поняла — самому старому из всех. Вибрация этого тела была чуть слабее, чем у прочих.

— Этот погиб первым, — сказала я шерифу, которая не отставала от нас.

Не отставать было нетрудно, потому что теперь я двигалась очень медленно, так как меня била сильная дрожь.

— Его звали… — Я слегка потрясла головой, пытаясь получше сфокусироваться. — Его звали Джеймс как-то там… Джеймс Рэй, Джеймс Рой, Джеймс Роберт. Я не… не могу назвать его фамилии. Ох, Толливер, уведи меня отсюда.

Но был еще один: мальчик по имени Хантер. Я едва могла стоять к тому времени, как определила место, где он лежал. Он умер от переохлаждения. Должно быть, один из тех, кого похитили в ноябре.

— Могу я доставить сестру обратно в город? Ей нужно лечь, — сказал Толливер.

— Нет. — Сандра Рокуэлл со стуком захлопнула рот. — Нет, пока мы все не проверим.

Если я лгала, шериф хотела, чтобы я оставалась под рукой, когда она раскроет ложь.

— Можете посоветовать, которое место проверить первым? — спросила она.

— Любое из мест, куда мы воткнули флажок, — покачав головой, ответила я.

Твайла вернулась в «кадиллак». Я радовалась тому, что не умею читать мысли живых людей, поскольку никакое воображение не могло сравниться с ее истинным горем.

Когда мы с Толливером забрались на заднее сиденье, она была достаточно добра, чтобы завести машину, дабы мы могли согреться. Казалось, прошла уйма времени, пока мы сидели, съежившись, в машине. Моя голова была полна фонового шума, я не могла ни о чем думать. Я только что видела такие ужасы.

Я не повернула головы, чтобы знать, что происходит возле старого дома, но Твайла смотрела. В конце концов она сказала:

— Теперь они выкопали яму примерно в два фута глубиной. Для такой работы сегодня слишком сырой день. Надеюсь, Дэйв и Гарри не простудятся, не говоря уж о Сандре.

«Я была бы рада дождаться погоды получше», — подумалось мне, но промолчала.

Это было первое серийное убийство, которое я расследовала.

Еще до одиннадцати часов Дэйв и Гарри, два помощника шерифа, нашли первые кости.

Затем — пауза, ощутимая пауза. Три представителя закона безмолвствовали, стоя вокруг ямы, которая наконец-то стала достаточно глубокой.

Я откинулась назад. Выпрямилась. Толливер повернул голову, и Твайла тоже.

— Мой внук? — спросила она.

Я ожидала такого вопроса.

— Нет, — ответила я. — Они решили начать с самого северного захоронения. Мне очень жаль. Ваш внук там, Твайла, под самым первым флажком, который мы воткнули. Я бы хотела, чтобы в моих силах было что-то исправить. Хотела, чтобы его там не было. — Я не знала, какие еще подобрать слова.

— Вы не можете знать наверняка. — В голосе Твайлы слышалось колебание.

Я знала Твайлу Коттон всего пару часов, не больше, но понимала: это необычное для нее поведение.

— Конечно нет.

И все-таки я знала наверняка. Вообще-то это странное искусство — все, что у меня есть. Оно, и Толливер, и две мои младшие сестры. Поэтому я осторожно обращаюсь со своими навыками и никогда не делаю заявлений, если не уверена. Мальчик, которого я видела в могиле вверх по склону, был мальчиком с фотографий в доме Твайлы Коттон.

— Как… как умерли эти мальчики?

То был вопрос, которого я ждала с ужасом.

— Я просто не могу… — Мне не удалось закончить фразу. — Я просто не могу! — повторила я уже утвердительно.

Толливер вздрогнул и отвел глаза. Он смотрел на ленту дороги, поднимающейся вверх и скрывающейся за поворотом. Не требовалось большого воображения, чтобы понять: он хочет, чтобы мы побыстрее уехали прочь из этого места. Я сама хотела того же. Меня тошнило от ужаса. Я повидала столько смертей, что считала: меня уже ничем не проймешь, но сегодня обнаружила, как это далеко от истины.

— Вы можете уехать, — сказала Сандра Рокуэлл, и я подпрыгнула на сиденье. Шериф подошла к машине и открыла дверцу. — Возвращайтесь к Твайле и ждите меня там. Я собираюсь позвонить в Бюро, немедленно.

В Бюро расследований штата. Они будут неоценимой поддержкой для таких маленьких полицейских сил, какие имелись здесь, но это не говорило о том, что их помощь радушно примут. Сандра выглядела сердитой, бледной и испуганной.

Твайла завела машину, и мы немного проехали в гору, прежде чем она смогла осторожно развернуться. А потом поехала вниз, мимо разрушенного дома и ужасного двора, направляясь к Доравиллу.

Твайла поставила машину в гараж и медленно вылезла, как будто за время пути сюда стала старше. Отперев дверь, она грузно двинулась на кухню, где мы втроем постояли в неловком молчании.

— Думаю, шериф имела в виду, чтобы мы тоже остались здесь, — сказала я. — Извините. Мне бы хотелось убраться в мотель и не путаться у вас под ногами. Вам нужно побыть одной.

— Я просто ненадолго поднимусь наверх, — отозвалась Твайла. — Вы угощайтесь напитками из холодильника и позовите меня, если что-нибудь понадобится. Если вы проголодались, на второй полке есть ветчина, а там, в хлебнице, — хлеб.

Она показала, где именно, и мы кивнули. Потом она медленно пошла вверх по лестнице, не отрывая взгляда от ступенек перед собой, лицо ее застыло от горя и непролитых слез. Спустя минуту мы услышали ее голос и поняли, что она разговаривает по телефону.

Мы сидели за столом, не зная, чем еще заняться. Даже будь мы в нужном настроении, и то не стали бы включать телевизор или радио. Мы почитали газеты, и Толливер достал из холодильника колу. Потом брат стал решать кроссворд, а я нашла «Ридерс дайджест».[7]

Дверь кухни открылась, и торопливо вошли мужчина и женщина. При виде нас они остановились, но скорее потому, что хотели хорошенько нас рассмотреть, чем от неожиданности. Мужчина был очень высоким, с темно-каштановыми волосами, женщина — пухлая, со светлыми завитыми волосами.

— Где моя мать? — спросил мужчина.

— Наверху, — ответила я.

Без единого слова пара двинулась вверх по лестнице. Оба они были одеты в зимнюю униформу Доравилла: тяжелые пальто и джинсы, сапоги и фланелевые рубашки.

— Ее сын и его жена, — констатировал Толливер. Это казалось очевидным. — Паркер и Беталинн. — Брат куда лучше меня запоминал имена.

Зазвонил телефон, и наверху сняли трубку.

Ситуация была, мягко говоря, неуклюжей.

— Мы должны уйти, — заявил Толливер. — Мне плевать, что сказала коп. Нам не нужно быть здесь.

— По крайней мере, мы могли бы выйти и посидеть в своей машине. Так будет лучше.

— Пойдет.

Мы вымыли чашки из-под выпитого нами кофе и положили в сушилку. Потом оделись и, тихо, как воры, вышли из кухонной двери под навес, а потом добрались до машины. За «кадиллаком» Твайлы был припаркован большой пикап, и я почувствовала облегчение, что он не загородил нам выезд.

Толливер включил двигатель, и спустя пять минут температура стала сносной. День подходил к концу, теплее не становилось, и небо выглядело все более и более серым.

Прошло десять минут, мы не обменялись ни словом. Толливер подал машину задом по подъездному пути, и мы вернулись в мотель.

Наша комната была благословенно теплой.

Я приготовила горячий шоколад, и мы сидели, зажав кружки в ладонях, и прихлебывали водянистый напиток.

Я взяла книжку, которую читала, и растянулась на кровати, чтобы попытаться погрузиться в чтение. Но невозможно было уйти от мертвых мальчиков.

— Их восемь, — произнес Толливер. Он сидел в одном из кресел, положив ногу на кровать.

— Да, — ответила я. — Это было страшно, очень страшно.

— Хочешь рассказать мне?

— Толливер, все было слишком ужасно, чтобы об этом говорить. Их мучили, избивая, пуская в ход ножи, вытворяли с ними все, что только возможно. Их изнасиловали и медленно убили. Далеко не сразу. У меня сложилось впечатление, что этим занимался не один человек.

У Толливера был такой вид, словно его тошнит.

— Тогда мне жаль Твайлу, — сказал он. — Ей будет труднее, чем если бы его просто нашли в виде скелета со сломанной ногой у подножия крутого обрыва.

— Все будет еще хуже, прежде чем станет лучше.

Мы находили много жертв несчастных случаев — особенно в горах. Большинство людей не понимают, что местность может тебя убить, или становятся слишком благодушными в знакомых местах. Особенно охотники. Они так привыкают носить ружья вне дома, что начинают относиться небрежно к основным правилам безопасности. Они небрежно обращаются с оружием. Позволяют разряжаться аккумуляторам мобильных телефонов. Не говорят никому, куда собираются на охоту. Не носят с собой никаких аптечек. Охотятся в одиночку. И забывают носить оранжевую спецовку.

Но смерти этих мальчиков были далеко не несчастным случаем.

— Да, будет много хуже, — повторила я. — И есть те, кто несет за это ответственность. Это сделал кто-то из местных.

Толливер с минуту пристально смотрел на меня.

— Верно, — наконец произнес он. — Никто, кроме местного, не похоронил бы там тела. Все тела.

— Да, никто, кроме жителя городка, не возвращался бы в то место восемь раз, чтобы похоронить тело. — Мне это казалось резонным предположением.

— Где они были убиты? Ты знаешь?

— Я не «читала» их всех, — ответила я. — Первый, в первой могиле — да, он умер в старом доме или в сарае. Я не могу сказать наверняка, пока не осмотрюсь внутри.

— Он забирал их всех туда и творил все эти вещи?

Я порылась в потоке впечатлений, которые получила от мертвых.

— Да, думаю, что так, — с сомнением произнесла я.

Было что-то такое в ощущении их смерти… Что-то слегка неправильное.

— Определенно кто-то из местных, — прошептал брат.

— Как вообще такое возможно в столь маленьком сообществе? — спросила я.

— Ты имеешь в виду — как человек мог скрыть от остальных, что он желает убивать и мучить мальчиков?

Я кивнула.

— И как люди вокруг сидели сложа руки, когда пропало столько мальчиков?

— Думаю, поскольку тела не нашли, оправдать такое немного легче.

А потом мы сидели, погрузившись в мрачные мысли, которые текли разными путями, и время от времени притворялись, что читаем, пока не сгустилась тьма.

Тогда в дверь постучала шериф Рокуэлл. Толливер проводил ее в комнату. Ее темно-зеленые форменные штаны были в пятнах, и тяжелая куртка тоже была перепачкана.

— Мы и парни из Бюро провели раскопки, — сообщила она. — Вы оказались правы. Все наши мальчики там, и в придачу еще двое.