Милфа (СИ)

2

Ставлю пакеты с продуктами на кухонный стол и прикидываю объём работы. У меня всего два часа.

Дом пуст, тихо, и эта тишина обрушивается, давит. Последнюю неделю, после того, как узнала, что Роман мне изменяет, я словно чужой себя в собственном доме чувствую. Лишней.

Раскидываю пакеты, сортирую покупки. Холодильник презрительно моргает светодиодной лампой, словно укоряя меня за то, что долго тянула.

Овощи — сюда, мясо — туда. Всё по плану. Угодить, чтобы не было лишних поводов для скандала.

Режу овощи. Нож скользит по доске, ровные кусочки падают в миску. С каждой нарезанной морковкой, с каждым движением мои мысли возвращаются к тому, что творится в голове.

Почему я должна вот так?

Снова и снова терпеть?

Лицемерно улыбаться, обслуживать его родственников, пока внутри всё кричит от боли?

И почему я боюсь что-то изменить?

Я же не всегда была такой.

Когда-то у меня была мечта — рисовать, преподавать. Теперь мое великое «творчество» — идеально нарезанный салат и запечённое мясо.

Звоню сыну, уточнить, как у него дела. Спрашиваю, когда он вернётся, а в ответ слышу: «Мам, я остаюсь у друга».

Ещё один вечер без сына. Единственного, что меня держит, чтобы не сорваться.

Я киваю, прощаюсь и бросаю телефон на стол.

Через два часа, когда ужин почти готов, слышу, как к дому подъезжает машина.

Роман.

Сердце в груди гулко отзывается на звук двигателя, хотя каждый раз я надеюсь, что встречу его спокойно.

Хлопает входная дверь, и через минуту мой муж заходит в кухню. От него пахнет дорогим парфюмом и чем-то чужим, едва уловимым, но я слышу. Я стараюсь не смотреть на него, притворяюсь занятой, но его шаги становятся всё ближе.

Роман бросает пальто на спинку стула и идет прямо ко мне. Его руки ложатся на мою талию.

— Всё успела? — Шепчет он, будто ничего не случилось. Словно буквально сегодня не прикасался к другой.

— Успела, — отвечаю спокойно, осторожно поворачиваясь под предлогом, что нужно посмотреть за духовкой. — Как у тебя дела?

— Всё по плану, — говорит он с таким самодовольным видом, что меня снова подташнивает. — Молодец, что справилась. Еще раз доказываешь, что я прав.

— В чём именно? — спрашиваю, почти не глядя на него.

— В том, что тебе не стоит работать. Женщина должна быть дома. Заниматься семьей и мужем, — его рука ложится на мое бедро и мягко сжимает, а потом медленно ползёт выше. Вздрогнув, я осторожно поворачиваюсь и иду к шкафу.

Кому уж, а точно не моему мужу произносить слово “семья”. От него это звучит слишком грязно.

— Рома, пожалуйста, — говорю спокойно, стараясь скрыть раздражение, когда он не оставляет попыток облапать меня. — Гости скоро будут.

— И что? — Он подходит поближе, его пальцы смыкаются на моем запястье. — Гости подождут.

Звонок в дверь раздаётся так неожиданно, что я вздрагиваю. Отдергиваю руку, поспешно вытираю ее полотенцем.

— Они уже здесь, — бросаю, двигаясь к двери.

— Открой, — командует муж, возвращаясь к столу.

Я открываю дверь, передо мной — высокий, широкоплечий мужчина. В нем сразу видно фамильное сходство с Романом: та же уверенность в каждом движении, та же власть.

— Лиля, привет, — говорит Женя и пожимает мою руку.

— Добрый вечер, — вежливо улыбаюсь, пропуская гостей в дом.

Следом за ним входит другой мужчина. Молодой. Высокий, чуть выше Романа. С точёным лицом, словно вырезанным из камня. Широкие плечи, но не грузные, спортивные, движения плавные, почти ленивые.

— Познакомься, Лиля, это Илья, мой племянник, — голос Романа звучит где-то за моей спиной, и я ловлю себя на том, что застыла. Засмотрелась.

Этот Илья смотрит на меня всего секунду. Его глаза останавливаются на моих губах, на ключицах, чуть ниже. Я это кожей чувствую, которая внезапно вспыхивает, словно обожжённая.

Секунда кажется вечностью.

— Очень приятно, Лилия Андреевна, — говорит он и подает руку. Едва заметная улыбка трогает его губы. Она теплая, даже чуть дерзкая. С идеальными белыми зубами и ямочками на щеках. А рукопожатие — крепкое, горячее.

Почему я вообще это замечаю?

— Лиля, — отвечаю, почему-то чувствуя, что голос звучит чуть тише, чем должен.

— Лиля, — повторяет он, и от этого кажется, что мое имя звучит совсем иначе.

Дыхание сбивается, и я быстро отворачиваюсь, делаю вид, что спешу проверить духовку.

Накатывает странное ощущение, и я не могу его себе объяснить. Необъяснимая сухость во рту появляется.

— Лиля, что с ужином? — слышу голос Романа из гостиной.

— Всё готово, — бросаю, но руки предательски дрожат, когда перекладываю блюда на сервированный стол.

На кухне я одна, но ощущение странного напряжения сохраняется. Оно как будто заползло в дом вместе с гостями.

Или это я слишком перенапряжена?