Миллион за выстрел

7

— Доброе утро. — Джадд Морган повернулся и улыбнулся Елене. — Хотите чашку кофе? Я бы предложил вам что-нибудь поесть, но Гален жутко не любит, когда лезут на его территорию. Сам я обожаю всякую мусорную еду. Мне приходится проникать сюда тайком, чтобы съесть мои хлопья.

— Я бы не отказалась от кофе. — Она взглянула на миску и на стоящую рядом коробку. Действительно, хлопья с глазурью. — Я сама налью. Кстати, если вы действительно прячетесь, то у вас мало времени. Похоже, Гален и Барри уже кончили заниматься.

— Если судить по шуму, Барри получает колоссальное удовольствие. Он быстро учится. Он ведь занимается всего неделю?

Она думала, что Морган вообще не знает, что происходит в спортивном зале. Она редко его видела, только за обедом и ужином.

— Да, он хорошо справляется. — Она налила себе кофе. Она тоже справлялась все лучше и лучше. С каждым днем ей было все легче наблюдать за Барри. Сегодня впервые она поняла, что если и уйдет из спортзала, то это не будет бегством. — Гален суровый учитель. Никогда не останавливается на достигнутом.

— Это точно. — Джадд набил рот хлопьями и пробормотал: — Но он ни за что не навредит ребенку.

— Гален то же самое сказал о вас.

Он застыл, не донеся ложку до рта.

— Он говорил с вами обо мне? Наверное, он вам доверяет. Он прячет меня здесь и очень оберегает. Но вы ведь тоже одна из его сирот, так?

— Вряд ли можно назвать сиротами вас или меня.

— Гален тоже так не скажет, но мне кажется, что где-то в глубине его странной души он думает о нас именно так. — Он зачерпнул еще ложку хлопьев. — Он с этим борется, но такой уж характер. Что касается меня, я вполне доволен. К черту гордость. Эта его черта спасла мне жизнь. Он вытащил меня из той заварухи так быстро, что в ушах засвистело.

Он вытащил и Елену сначала со склона горы, а потом из виноградника.

— Вы его давно знаете?

— Около пяти лет. Мы встретились на задании в Сиднее, потом несколько раз сталкивались. — Он отодвинул миску. — Он через своих людей узнал, что меня подставили, и позвонил. Я успел скрыться за несколько минут до того, как прислали ребят меня забирать.

— И он привез вас сюда?

— Он считал, что здесь безопасно. Они ведь не знали, что мы близкие друзья. — Джадд усмехнулся. — Я тоже не знал.

— Но вы рады, что он вам помог.

— Черт, конечно. — Губы его искривились. — Только хочется, чтобы Логан поторопился. Мне начинает надоедать.

Елена сменила тему:

— Видела вашу картину. Очень понравилась.

— Мне тоже нравится. Мне нравится все, что я здесь делаю. Я вообще устал и собирался бросить все свои старые дела. — Он всмотрелся в ее лицо. — Но вы, похоже, не собираетесь?

— В смысле?

— За долгие годы я стал очень хорошо разбираться в людях. Вы не прячетесь, вы выжидаете.

Она и не подозревала, что он ее изучает.

— И что?

— Ничего. Делайте что хотите. Играйте в любые игры. Но знайте, что Гален не должен пострадать ни в коем случае.

Она с любопытством посмотрела на него.

— И что вы сделаете, если и за этим не услежу?

— Я у него в долгу. Так как вы думаете?

Она никогда не видела такой ледяной улыбки.

— Тогда хорошо, что у меня нет ни малейшего намерения допустить, чтобы он пострадал. — Она встала. — Спасибо за кофе, Морган.

— Рад стараться.

Елена вышла из кухни и направилась к спортзалу.

«Выжидаю, не прячусь», — подумала она.

Джадд Морган был так же проницателен, как и Гален, но она вовсе не так уж безжалостна, как он предположил! Ненависть не настолько переполняла ее, чтобы она могла пожертвовать невинными ради наказания виновных.

Или могла? Когда наступит время, сможет ли ее что-то остановить, если появится возможность навсегда избавиться от Чавеза? Он нависал над ней, подобно чудовищной горгулье, представляя постоянную угрозу. Она не могла терпеть его власть над собой впредь.

Барри закончил заниматься через несколько минут после того, как она вошла. Он пробежал мимо нее, направляясь наверх, в душ. Она было пошла за ним, но Гален остановил ее:

— Все в порядке? Зачем ты уходила, пока мы занимались.

— Я услышала, что Морган возится в кухне, и решила выпить чашку кофе. Чтобы хорошо начать день, мне требуется кофеин.

— Если тебе требуется внешний стимул, значит, ты пошла на поправку.

Она кивнула.

— Слава богу. — Он улыбнулся. — Я бы очень огорчился, если бы ошибся. Разумеется, любой имеет право ошибиться раз в тысячелетие, и все же…

— Тихо. — Она не удержалась от улыбки. Он раскраснелся, как Барри, блестел от пота и явно был переполнен энергией. Ей внезапно захотелось протянуть руку и взлохматить его темные волосы, как она делала с Барри. Плохая мысль. — Сейчас ты процитируешь свою мамочку, а я к этому не готова.

— Почему? Ты свой кофеин получила. — Пружинистыми шагами он направился к лестнице. — Ну, ты подружилась с Джаддом?

— Не совсем.

Он остановился и обернулся к ней.

— Он предупредил меня: я не должна допустить, чтобы с тобой что-то случилось.

— Вполне понятно. Он слегка перебирает с заботой обо мне. Знает, какое я слабое и хрупкое существо.

Она фыркнула.

— Однако любопытно, как возникла такая тема? — спросил вдруг Гален.

— Он сказал, что я не прячусь, я выжидаю.

— А, Джадд, он умница. Он понимает разницу.

— Ты с ним не говорил про Чавеза?

— Я сказал, что он ищет тебя и мальчонку. Но я не говорил, что ты хочешь избавиться от него раз и навсегда. Хотя Джадд вполне мог сам догадаться, особенно если увидел, как ты тренируешься в сарае.

Она замерла. Она была уверена, что о ее занятиях никто не знал.

— Моя работа — знать, где ты находишься в любой момент, — сказал Гален, отвечая на незаданный вопрос. — Ты прилично надрываешься во время этих занятий. Как рана?

— Заживает.

— Я так и думал, иначе бы вмешался. — Он театрально вздохнул. — Рад, что не пришлось. Мне моя шея дорога как память. Ты ведь страшная женщина.

— А ты несешь околесицу, — усмехнулась Елена.

— Но занимательную. — Гален остановился на первой ступеньке лестницы. — Я скажу Джадду, чтобы он не взваливал на тебя ответственность, если Чавезу повезет. Я знал, во что ввязывался.

— Тебе так скучно, что ты ввязываешься во все, что придется?

— Мне не скучно, — тихо произнес он. — Ты действуешь на меня крайне… стимулирующе.

Она резко вздохнула. За пару секунд он сумел отбросить легкий тон и заговорить почти мрачно. Она отвернулась.

— Я сама решаю свои проблемы, Гален.

Он кивнул.

— Именно поэтому ты так стараешься. Как у тебя обстоят дела с оружием? Ты не потеряла навыки за последние шесть лет?

Она покачала головой.

— Я выросла среди пистолетов и ножей. Эти навыки не исчезают.

— Но у тебя слабовато с рукопашной. Мне надо будет об этом подумать. — Он пошел наверх, перешагивая через ступеньки. — Сразу же после душа. Слушай, будь добра, включи духовку и поставь ее на 250 градусов. Я буду печь к завтраку печенье.

Она смотрела ему вслед. Было трудно противиться этой безбрежной энергии и безмерной самоуверенности. Она собиралась настаивать на своей независимости, а также заявить ему, что не собирается им жертвовать. Не вышло. Он поймал ее врасплох, и пришлось защищаться.

Она еще подумает об этом, но позже.

Вздохнув, она пошла на кухню и включила духовку.

Елена крепко спала в гамаке на веранде.

Гален осторожно закрыл за собой дверь и немного помедлил, глядя на нее. Он ни разу не видел ее такой уязвимой с того вечера в Томако. Когда она бодрствовала, то всегда была предельно собранной и настороженной. Нет, не совсем так. Иногда, когда она бывала с Домиником и Барри, она… излучала сияние. От нее нельзя было оторвать глаз.

Сейчас сияния не наблюдалось, но щеки раскраснелись от жары. Губы расслаблены и полуоткрыты, а тело…

Про ее тело так лучше не думать.

«И вообще, перестань на нее пялиться», — сказал он себе.

Он собирался разыскать Джадда. Вон он, кстати, стоит в стороне, у забора. Пора переходить к делу.

Не сводя с нее глаз, Гален тихо прошел по веранде и спустился по ступенькам.

Она не пошевелилась.

— Я собираюсь нарисовать твой проклятый загон. Тут есть очень интересные световые контрасты и тени, — заявил Джадд, когда Гален подошел к нему. — Но ты мог бы найти для меня лошадей. Что за загон без лошадей?

— Пустой? — Гален облокотился на забор. — Ты взгляни на это с другой стороны. Любой дурак может нарисовать загон, полный лошадей. Сколько раз уже рисовали. А ты передашь одиночество, течение времени, миф о ковбое, потерявшем друга…

— Меня сейчас стошнит.

— Тогда ищи свои причины. — Гален взглянул на далекие горы. — Хочу попросить тебя об одолжении, Джадд.

— Кроме мытья посуды?

— Понимаю, ты не хочешь портить свои драгоценные руки, но кто-то должен делать повседневную работу. Себя я должен беречь для более важных вещей.

— Кончай, Гален.

Гален сразу перестал ерничать, как рубашку сбросил.

— Я хочу, чтобы ты поработал с Еленой.

— Что?

— Поработал ее спарринг-партнером. В рукопашной.

Джадд взглянул на спящую в гамаке Елену.

— Не пойдет.

— Ей это необходимо.

— Ты хочешь, чтобы я ее научил каким-то приемам?

— Нет. Она сама может тебя многому научить. Но ей нужно попрактиковаться.

Джадд скептически поднял брови.

— Она женщина. Я не люблю бить женщин.

— Ты попробуй. Она может тебя удивить.

— Ты тоже служил в специальных войсках. И ты куда чаще дрался врукопашную, чем я за последние годы. Сам ее потренируй.

— Нет, это не пойдет.

— Почему?

Гален помолчал. Потом нехотя произнес:

— Потому что она сразу поймет, как мне хочется заняться с ней совсем другими делами.

— Вот как.

— Так ты поможешь?

Джадд покачал головой:

— Я не привык сдерживаться. Я могу ее нечаянно убить.

Гален посмотрел на Елену. Она явно крепко спала…

— У тебя есть с собой выкидной нож? — усмехнувшись, вдруг спросил он у Джадда.

Джадд, прищурившись, смотрел на него.

— Что ты задумал?

— Небольшое испытание. Так есть?

— В кармане.

— Вынь, но не выкидывай лезвие.

Джадд достал нож из кармана джинсов.

— Что теперь?

— Обхвати меня сзади рукой за шею.

Джадд, недоуменно пожав плечами, охватил Галена за шею.

— Это опасно, — пробормотал он. — У меня скопилось много недовольства этой грязной посудой.

— Теперь выкинь лезвие.

Послышался тихий щелчок.

— Зачем? Побриться надумал? Это не…

Гален оттолкнул его в сторону и поднял руку, чтобы отбить атаку.

Ладонь Елены уже опускалась на шею Джадда.

Гален схватил ее за запястье.

— Успокойся. Все в порядке. Это всего лишь демонстрация.

Елена стала вырываться, потом замерла.

— Черта с два. — Глаза ее затуманились, она тряхнула головой, чтобы лучше видеть.

— Она спала. — Джадд задумчиво смотрел на Елену. — Крепко спала.

— Пока не услышала непривычный звук и не увидела, как ты меня зажал. Боевой инстинкт. Мы с тобой видели солдат, спавших мертвым сном, но автоматически реагирующих на приближение неприятеля. — Он отпустил Елену и отступил. — Она быстро среагировала, верно?

— А ты сделал глупость, — холодно заметила Елена. — Я могла убить Моргана.

— Если бы я не ожидал твоего броска. — Он повернулся к Джадду. — Это был особый удар. Если бы он достиг цели, ты был бы покалечен навеки или мертв. Ты все еще боишься сделать ей больно?

— Черт, нет. — Джадд закрыл нож и супул его в карман. — Пусть сама о себе беспокоится.

— А кто сказал, что я этого не делаю? — Елена гневно смотрела на Галена. — Что здесь происходит, черт возьми?

— По-видимому, ты показалась Джадду слишком хрупкой и неспособной бороться за свою жизнь. Я лишь продемонстрировал, что ему не стоит волноваться, пусть его совесть будет чиста. Так ты согласен, Джадд?

Он медленно кивнул.

— В зале завтра с утра?

— Лучше днем. Когда Барри спит, — сказал Га-лен. — И не в зале. В сарае.

— Договорились. — Джадд направился к дому. — Но теперь я мою эти проклятые тарелки через день.

— Если ты настаиваешь. Но будь осторожен, мне не понравится, если ты ее случайно убьешь.

— Тут уж или — или.

— Ничего подобного.

— Ты мне не объяснишь, что все это значит? — сквозь зубы спросила Елена, когда Джадд скрылся в доме.

— Тебе нужна практика в рукопашном бое. Джадд любезно согласился поработать твоим спарринг-партнером. Увидишь, он очень хорош.

— А если мне не нужна его помощь?

— Тогда я зря потратил столько усилий на то, чтобы вас свести. Терпеть не могу, когда мои планы срываются.

— А я терпеть не могу, когда кто-то решает за меня. — Елена была настроена очень агрессивно.

— Тебе не нужна практика? — поинтересовался Гален.

— Нужна.

— И разве не глупо не воспользоваться добровольной помощью способного человека?

Она только поморщилась.

— И почему бы мне не предположить, что ты сделаешь все необходимое, чтобы подготовиться к встрече с Чавезом?

— Ты мог меня спросить.

— Я не был уверен, что получу согласие Джадда. Тогда бы пришлось тебя разочаровывать, — усмехнулся Гален.

— Мне приходилось разочаровываться и раньше.

— Я знаю. — Он встретился с ней взглядом. — Это печально. И мне не хотелось лишний раз тебя расстраивать. — Гален поставил ногу на ступеньку крыльца. — Так ты воспользуешься помощью Джадда?

— Да. — Она снова поморщилась. — Это тебе, а не Джадду следовало дать по шее. Если ты не можешь жить без проблем, ищи их в другом месте.

— Но ты — такой благодатный материал. — Темные глаза Галена поблескивали. Он оглянулся, открывая дверь. — И еще я должен обратить твое внимание на тот факт, что ты лезла из кожи вон, чтобы спасти мою шею. Не означает ли это, что ты в меня влюбляешься?

— Это означает, что я была полусонной.

— Опять удар. Ну, лучше по самолюбию, чем по горлу. — Гален скрылся в доме.

Елена с раздражением посмотрела ему вслед. Он должен был посоветоваться с ней. Верно, он оказал ей услугу, договорившись с Морганом, но это не означает, что он может руководить событиями. Он шел вперед, обеспечивая то, что считал ей необходимым, манипулируя людьми и ни с кем не советуясь.

Но он проявил такт, договорившись о занятиях не в зале, а в сарае. Она уже менее болезненно реагировала на спортзал, но Гален понимал, что она еще не готова к схватке в таких условиях. Он проявил понимание и чуткость, за что она была очень ему признательна. Что он за человек, черт возьми?

Ей вообще не следует о нем думать. Он беспокоил ее. Он вызывал в ней прочно забытые ощущения. В последнее время она заметила, что во время занятий следит за ним, а не за сыном. Сначала она испытывала лишь объективное восхищение быстротой его реакции и почти звериной грацией его движений. Она не хотела врать себе и делать вид, что то, что она чувствует сейчас, все еще объективно. Слишком уж ее бросало в жар. Это могло быть только желание. Желание, которое она еще могла сдерживать.

Она инстинктивно шарахалась от этой мысли. Только не с Галеном. Вообще ни с кем. Это невозможно. Надо принять то, что предлагает Гален, и не ввязываться ни во что больше. «Не позволяй себе добровольно заниматься тем, чем Чавез принуждал ее заниматься. Беги, защищайся…» — кричало что-то внутри ее.

Бежать?

Она оцепенела, сообразив, о чем думает.

Боже милостивый.

— Ты вся потная, — сказал Барри. — И у тебя солома в волосах. Ты снова играла в сарае с Джаддом?

— Да. — Она легонько поцеловала его в лоб. — А ты что делал?

— Гален ездил в город и привез мне клавиши. Доминик сказал, что на них можно играть так же, как дома на пианино.

— Это здорово.

— Можно мне прийти в сарай в следующий раз и посмотреть?

— Не думаю.

— Я же разрешаю тебе смотреть на меня в зале.

Барри перепугается до полусмерти, если увидит эти их «игры». Джадд Морган был очень изобретателен и абсолютно безжалостен. Она тоже не сдерживала себя. Это были восемь очень продуктивных дней. Она чувствовала, что уже почти достигла своего былого уровня.

— Иногда взрослые игры могут напугать.

— Но ты ведь говорила, мне нужно привыкать к страшным вещам, потому что тогда они чаще всего исчезают. Помнишь, я решил, что под моей кроватью прячется чудовище? Мы встали на коленки и посмотрели. Теперь я больше не боюсь.

— Возможно, после нескольких занятий и разрешу тебе посмотреть. — Она переменила тему: — Ты мне сыграешь «Янки Дудл», когда я выйду из душа?

Он покачал головой.

— Я разучился. Забыл… — Он нахмурился. — Кажется, мы так давно уехали из Томако, верно?

Она кивнула.

— За это время столько всего произошло. — Она направилась в душ. — Я выйду через десять минут, и ты покажешь мне подарок Галена.

— Ладно, — рассеянно ответил он. — Если игра такая страшная, зачем ты в нее играешь?

— Она только кажется страшной, — улыбнулась Елена, успокаивая его.

— Тогда разреши мне прийти и посмотреть.

Господи, да он упрямится. Или, может, это не упрямство?

— Ты беспокоишься обо мне, Барри?

— Ты не должна делать страшных вещей.

— Ты пытаешься меня защитить? — изумилась Елена.

— Я просто хочу пойти с тобой, — уклончиво ответил Барри.

Она прошла через комнату и взяла его лицо в ладони.

— Ничего со мной не случится, радость моя. В сарае нет чудовища, которое бы мне угрожало. Там только я, Джадд и стог сена.

— Вчера у тебя рука была порезана.

Она и не думала, что он заметил.

— Простая царапина. У тебя самого постоянно царапины всюду.

Его глаза блестели от невыплаканных слез.

— Но я не хочу, чтобы они были у тебя. Никогда.

Елена прижала сына к себе.

— Как я могу обещать, что обойдусь без ран и царапин? Ведь ты же не можешь обещать, что не свалишься с того забора в загоне, на который ты карабкался сегодня утром. — Она подумала, подбирая слова. — Мы стараемся быть осторожными, но всякое случается. Тогда мы должны подниматься, отряхивать пыль и пытаться снова. Иначе мы так никогда и не будем знать, что это такое — залезть на самый верх забора. Разве ты не чувствовал себя победителем, когда тебе это удалось?

Он кивнул.

— Оттуда видно все до самых гор.

— Я ведь не мешала тебе лезть на забор?

— Нет.

— Потому что не хотела, чтобы ты боялся.

Внезапно на его лице появилась улыбка.

— Как тогда, когда мы заглядывали под кровать?

Она улыбнулась в ответ.

— Совершенно верно. И там не было чудовищ, готовых спихнуть тебя с забора? Мне тоже надо взобраться на свои заборы, так что мне нельзя пугаться, иначе никогда не залезу на самый верх.

Он немного помолчал, потом сказал:

— Ты стояла у забора, когда я лез. Может быть, мне тоже стоит пойти с тобой, вдруг надо будет помочь.

— Может быть. — Она засмеялась. — Вообще-то я довольно хорошо умею забираться на заборы, но немного помощи не помешает. — Она легонько оттолкнула его. — Посмотрим, Барри. А теперь беги и найди Доминика. Мне нужно в душ.

Он побежал к двери и там остановился, усмехнулся и сморщил нос.

— Фу! Тебе действительно надо в душ.

Елена окончательно развеселилась. Барри менялся, становился более независимым и разумным с каждым днем. Это Гален так на него влиял? Все может быть. Или это результат пережитого в последние недели. Ей повезло, что они не сделали его робким. Она этого боялась. Страх может творить ужасные веши.

«Но ты говорила, что надо привыкать к страшным вещам, потому что тогда они чаще всего исчезают».

Улыбка сползла с ее лица. Легко сказать, но трудно следовать такому правилу в жизни. Но она действительно верила в то, что говорила, иначе никогда не произнесла бы этих слов.

«Мне тоже надо взобраться на свои заборы, так что мне нельзя пугаться, иначе никогда не залезу на самый верх», — вспомнила она.

Но она боялась. Чавез разрушил ее уверенность в себе и оставил незаживающие шрамы в душе.

Время их еще не залечило.

Прошло шесть лет. Сколько ей еще мучиться, пока произойдет чудесное избавление? Не в ее характере было сидеть без дела и ждать у моря погоды.

Она встала под душ и закрыла глаза. На этот раз ей не хотелось действовать.

Когда она вошла в гостиную, Гален сидел на диване и читал. Он взглянул на нее поверх книги.

— Я думал, ты спать легла. Что-нибудь случилось?

— Да. Ты не можешь выйти со мной на веранду?

— Конечно. — Он поднялся. — Мальчик в порядке?

— С Барри все хорошо.

Елена пошла к двери. Светила луна, но все же это не яркий свет в гостиной. «Какая же я трусиха», — подумала она с отвращением.

— Что ты задумала? — спросил Гален из-за ее спины.

— Ты ведь специалист по решению проблем. У меня проблема.

— Ну и?

— Я хочу, чтобы ты меня трахнул, — сказала она, разом отрезав все пути к отступлению.

Пауза длилась не меньше минуты.

— Что-что?

— Ты слышал.

— Повернись. Мне нужно видеть что-то, кроме твоего затылка.

Она глубоко вздохнула, собралась с силами и повернулась.

— Ну смотри. И что ты видишь?

Он, прищурившись, разглядывал ее.

— Ну, ты даешь.

— Мне… трудно просить. Никогда не думала, что я… Так ты сделаешь это?

— Зачем?

— Я не была с мужчиной добровольно со времен Чавеза. Я вдруг поняла, что в этом тоже его победа. В сущности, я урод. Я не хочу, чтобы это так и оставалось.

— Замечательно. — Гален сжал губы. — Похоже, ты просто сгораешь от желания. Очень заманчиво.

— Я ничего не могу поделать. Не хочу тебе врать.

— Почему я? Почему не постучать в дверь к Джадду?

— Между нами было что-то… Ты ведь знаешь. Мне казалось, с тобой будет легче.

— Я слышал комплименты и получше.

— Я не хотела тебя сердить. — Ее голос дрожал. — Наверное, я это плохо придумала.

— Только не вздумай дать задний ход. Я только-только заинтересовался.

— Прекрати. Скажи — да или нет. — Она подняла голову. — По мне, лучше скажи «нет». Мне… страшно.

— Черт. — В голосе уже не слышалось гнева. — А я как раз умудрился разозлить себя по поводу оскорбления, нанесенного моему эго. — Он подошел поближе, но не коснулся ее. — Всегда тебе удается меня разоружить, черт побери.

— Я не хотела тебя обижать. — Она отвернулась. — Я не думала, что ты станешь возражать. Тебе ведь не будет неприятно. Я сделаю все, что ты захочешь. Только скажи…

— Заткнись. — Он положил ладонь на ее губы. Рука поползла ниже. — Ты и в самом деле напугана. Вон как сердце колотится.

Но сердце колотилось отнюдь не только от страха.

— Я же тебе сказала. Я хотела быть честной. — Она встретилась с ним взглядом. — Я должна это сделать. Я учила Барри заглядывать под кровать, если кажется, что там спряталось чудовище.

— Хорошо же ты обо мне думаешь! — Он улыбнулся. — Но я ведь не стану прятаться под кроватью. Кстати, твой пульс еще участился.

— Так ты сделаешь?

— Я не сомневался, что мы окажемся вместе в постели, с того самого момента, как впервые тебя увидел. — Он гладил большими пальцами ее шею. — Я ведь всего-навсего глупец, который не может скрыть свою похоть.

— Спасибо. — Ей было трудно дышать. — Где? В гамаке?

— Помилуй боже! — Он усмехнулся. — Я в гамаках не на высоте. Так и не смог освоиться. — Он уже вел ее в дом. — В кровати. Моей. Там я буду чувствовать себя увереннее.

— Врун.

— Ты думаешь, что я лишен неуверенности? Ты заявила, что я должен решить твою проблему, ты обозвала меня чудовищем. — Он открыл дверь спальни и втащил ее внутрь. — Тут и Казанова растеряется. Мне еще надо преодолеть…

Она оцепенела, глядя на кровать.

— Все будет хорошо, — тихо заверил Гален. — Ничего особенного. Пустяки.

— Нет. — Она сделала шаг назад.

— Может, и нет. — Он сжал ее руку. — Но мы пройдем через это вместе. Ты задавай темп.

— Тебе будет трудно. — Она попыталась улыбнуться. — Ты ведь привык руководить событиями.

— В подобных ситуациях командует всегда женщина.

— На практике все оказывалось по-другому.

— Потому что ты никогда не была в подобной ситуации. — Он поднес ее ладонь к губам. — Или была?

Она чувствовала, как жар от ладони поднимается по руке.

— Я не была девственницей, когда Чавез меня изнасиловал. Был один мужчина, когда мне было шестнадцать… Нет, не мужчина, мальчик. Мне… понравилось.

— Да благословит его господь. Тогда у нас есть некоторая основа. — Он отпустил ее руку и стал расстегивать рубашку. — А после Чавеза?

— Охранники в тюрьме… Я сломала им шеи.

— Прекрасно. — Он расстегнул еще одну пуговицу. — Тогда я не обязан бросаться туда, чтобы отомстить за тебя.

— Зачем тебе это делать?

— Даже удивительно, как мне все время хочется тебя защитить. — Он расстегнул еще одну пуговицу. — Хочу победить твоих драконов.

Она резко вдохнула, когда его пальцы коснулись груди.

— Ты уже победил.

— Всех?

— А я еще думала, что контролирую ситуацию.

— Конечно, контролируешь. — Он взял ее руку и приложил к своей груди с левой стороны. — Чувствуешь? Это ты заставляешь его так биться. У тебя есть власть. Ты заставляешь меня чувствовать себя сильным и слабым и всем, что посредине, одновременно.

Его сердце колотилось о ее ладонь, находя отклик во всем ее теле.

— Ты… очень добр ко мне.

— Черта с два. — Он распахнул свою рубашку. — Мы оба знаем, как я этого хотел.

— Но я не… Тебе может не понравиться.

— Понравится. — Глаза его неожиданно блеснули. — Конечно, если ты не сломаешь мне шею.

Невозможно поверить, но она почувствовала, что улыбается.

«Замени плохие воспоминания хорошими», — так, кажется, он говорил недавно.

Она понимала, что воспоминания об охранниках после сегодняшней ночи не будут такими горькими.

— Ни за что.

— Прекрасно. — Он сел на кровать. — Тогда начнем.

— Я не хочу, чтобы ты… я… изуродована. Я хочу, чтобы ты от этого что-то получил. Я не знаю, что для этого следует сделать. Это нечестно в отношении тебя. — Она перевела дыхание и неуверенно добавила: — Я могу притвориться. Я хорошо притворяюсь.

Он притянул ее к себе, заставил лечь, наклонился над ней и расправил ее короткие волосы по подушке. Она никогда не думала, что такой простой жест может быть настолько интимным. Внезапно она перестала ощущать все, кроме темноты, жара и его сверкающих глаз.

— Только посмей, — прошептал он.