Глава 18

– «Генри» не вонючие. Я хочу надеть «Генри»… а-а-а-а!

– Но ты надевал «Генри» вчера, а сейчас их надо постирать, Робби, – уговаривала его Ева.

Наказание, а не ребенок!

Они опять сражались перед стиральной машиной. Робби пытался вырвать из ее рук крошечные красные штанишки с надписью «Генри».

– Они не вонючие! – Теперь ребенок закатил настоящую истерику.

Ева подождала несколько мгновений, потом поднесла штанишки к носу и театрально сморщилась:

– Фу! Генри, тебе надо помыться!

Уж не улыбается ли ее сын?

– Фу! – Она опять поморщилась. – Генри, ты плохо пахнешь. Понюхай, Робби.

Мальчик сунул нос в штанишки.

– Фу! – согласился он и хихикнул.

– Помоги мне уговорить его помыться, и мы положим штанишки в машину, ладно?

Робби взял их в руки, немного подумал, как будто взвешивая все «за» и «против». Что лучше: сбежать с любимыми штанишками в свою комнату или поддаться соблазну самому положить их в стиральную машину?

Все-таки он положил их в машину.

– Может, теперь мы оденемся? – Робби кивнул.

Ева пошла за ним в комнату, где Анна заканчивала домашнее задание.

Вскоре они все вместе стояли около двери, обутые, одетые, застегнутые на все пуговицы и готовые идти. Ева склонилась над детьми, чтобы обнять и поцеловать.

– Я так вас люблю, – сказала она им.

Робби от удовольствия расплылся в широкой улыбке, и даже Анна ответила:

– Я тоже тебя очень люблю, мамочка.

– Сегодня пятница, – напомнила им Ева. – Завтра можете делать все, что пожелаете. Да, в субботу после обеда вас заберут к себе Том и Дипа. У них для вас сюрприз.

Идея принадлежала Тому.

– Нам нужна практика, мы присмотрим за ними, а ты устрой себе выходной. Сходи куда-нибудь, развлекись. Не вздумай провести весь день, копаясь в саду.

Ну как ему объяснить, что именно этого ей и хотелось. Надеть перчатки и убрать лишний плющ, который заполонил буквально все. А сорняки! В этом году ничто не вырастет, если не предпринять кардинальных мер. Кроме того, самое время посадить томаты у южной стены, а еще надо вырастить больше лекарственных растений…

Приехавшие в субботу Том и Дипа выглядели спокойнее и веселее, чем можно было ожидать.

– Сначала сядьте, попейте чаю и немного поболтайте со мной, иначе детей вы не получите, – потребовала Ева. – А теперь, – сказала она, выставляя на стол чашки, заварочный чайник, молоко и домашний пирог, – рассказывайте, что произошло. Вы оба так хорошо выглядите!

– Мы успокоились, – сообщил Том, заталкивая в рот большой кусок пирога и стараясь, чтобы крошки не сыпались на стол.

Дипа, одетая в черный топ из стретча и брюки, засмеялась и взяла его за руку. Она сообщила, что тошнота и слабость наконец прошли и теперь можно жить по-человечески.

– Кроме того, приезжал мой дядя Рани, – добавила она. – Классный парень. Приехал навестить нас, а потом отправился и уладил все с моей семьей.

– Он тебе очень понравится, мама, – вмешался Том. – Надо же, не собирался этого говорить.

Они опять засмеялись.

– Уж не знаю, что он с вами сделал, но результат налицо, – заметила Ева.

– Дядя Рани был совершенно прав, мама, когда сказал, что все родители – студенты, изучающие человеческую природу. – Том потянулся и взял еще кусок пирога.

– И что же случилось с твоей семьей? – спросила Ева.

– Наконец успокоились, а то развили такую бурную деятельность по поводу свадьбы… – Дипа покачала головой.

Том округлил глаза и попытался пошутить:

– Теперь я понимаю, почему люди хотят жениться только раз в жизни.

– Ну и какой же будет ваша свадьба? – поинтересовалась Ева, однако быстро поняла, что тему лучше закрыть, – ответы звучали однообразно коротко и сухо.

– Думаю, слишком традиционной, – пробормотал Том.

Дипа ничего не сказала по этому поводу, но Ева заметила, как она забарабанила пальцами по столу и плотно сжала губы.

– А кто этот дядя Рани? – спросила Ева, решив сменить тему разговора.

– Белая ворона в семье, – ответила Дипа. – Мой отец и все его братья изучали медицину и стали врачами, а Рани, младший брат, стал психологом. Очень хорошим.

– Ой, – прошептала Ева, – только не рассказывайте об этом Анне.

– Что мне не рассказывать? – раздался голос Анны, словно по мановению волшебной папочки появившейся на пороге кухни.

– Тебе ведь не очень нравятся психологи, верно?

– Да, если они не имеют медицинского образования, – ответила она. – Психологи должны сначала учиться, а потом уже работать с человеком.

– Думаю, дядя Рани предпочел семь лет изучать мозг, а не множество органов, о которых ему совсем нет нужды что-то знать, – возразила Дипа.

Ева ожидала взрыва негодования, но неожиданно ее дочь сказала только:

– Да? – А потом взяла кусок пирога и стала есть. – Робби! – крикнула она. – Мама испекла пирог.

Все захохотали, потому что через секунду на пороге появился Робби с открытым ртом, из которого вырывался громогласный вопль – а-а-а-а…

– Он с изюмом? – внезапно спросил мальчик, резко останавливаясь около Евы.

– Нет, в пироге нет изюма, но я могу тебе положить немного на тарелку.

– Хорошо.

– А теперь, – вспомнила Ева, – хочу поговорить с вами еще кое о чем. – Она посмотрела на Дипу и Тома. – О свадебном подарке. Я дам вам денег, а вы сможете вложить их в свадьбу, в квартиру, в машину… во что хотите. Никакого давления по поводу того, как вам их потратить, не будет. Решайте сами.

Щедрые подарки Евы всегда всех удивляли. Когда Денни и Том окончили школу, она внесла взнос за их квартиру, вспомнил сейчас сын, купила Джозефу сногсшибательное дорогое пальто и портфель для его первой настоящей работы. И при всем том она никогда не брала отпуск, предпочитала на обед домашний суп и хлеб, а на «пежо» ездила уже десять лет.

– Прислать вам чек? – спросила Ева, рассудив, что такой способ будет проще. Кроме того, не придется слушать их протесты.

Ева всегда на что-нибудь копила, включая фантазии по поводу будущего. Она намеревалась провести старость в пристанище в духе буддийской секты дзэн, в таком месте, где все будет белым и спокойным. Она посадит крошечные карликовые деревья в горшках, будет питаться зеленым чаем и рисовыми лепешками и проводить большую часть времени, созерцая отражение в воде, разравнивая гравий и стараясь привести мысли в порядок.

Но дети должны быть рядом, вряд ли у нее получится долго без них обходиться.

Интересно, останется ли она одна? Разве может фантазия не включать бога любви, облаченного в кимоно?

– …зоопарк, – говорил Том. – А потом, может быть, в кино, если будет идти что-нибудь хорошее. Накормим их ужином и приведем домой.

– Ты уверен? – Она посмотрела на радостно улыбавшихся Анну и Робби.

Без сомнения, это то, что им и надо. Сейчас Робби сидел на коленях у Дипы.

– Нам нужна практика, – напомнил Том и улыбнулся Дипе.

Как здорово! Они любят друг друга, несмотря на мелкие неприятности.

– А что собираешься делать ты? – спросил сын.

– Хочу немного поработать в саду… – Все ахнули. – Но мне это нравится! На самом деле! Потом, может быть, куда-нибудь съезжу… Не знаю. Или свернусь на диване калачиком и почитаю. Не стоит обо мне беспокоиться. Я замечательно проведу время.

Ева поцеловала детей и закрыла двери. Наконец-то квартира в ее распоряжении.

Она не станет тратить драгоценное время на уборку… хотя несколько рутинных дел все-таки придется сделать. А потом в сад. У нее еще есть целый пакет луковиц, для которых пока не нашлось места. Денни подарил к Рождеству смесь луковиц гладиолусов. Гладиолусы! Он поклялся, что видел их на какой-то выставке. Ева собиралась посадить цветы и посмотреть, что получится; упаковка обещала очень красивые оттенки розового и светло-красного. А в ящики на окнах надо посадить розовые цикламены и голубые фиалки, они выглядят более привлекательно, чем герань. Ева долгое время испытывала привязанность к герани, к бледно-розовым и насыщенно красным цветам и листьям, пахнущим свежестью. Но сейчас ее вкусы изменились. Цветы стали казаться слишком аляповатыми и старомодными. В то время как цикламены… на данном этапе она испытывала страсть к розово-пурпурным цикламенам с полупрозрачными, похожими на крылья бабочки лепестками.

– Я совершенно выжила из ума, – сказала себе Ева, вынимая из шкафа под лестницей совок и маленькие вилы. – У меня сдвиг на почве растений… Садоводство стало мне заменой секса.

Была ли в этом доля правды? Садоводством она увлеклась не в Суррее, где возле каждого дома были лужайки, изгороди, даже теплицы, за которыми ухаживали садовники, а в их первой квартире в Хэкни. Ева посадила цветы в ящики за окном, а в квартире комнатные растения. Потом уговорила соседей снизу, чтобы они позволили скосить на лужайке траву, и поставила там большие цветочные горшки. Ей вдруг захотелось жить в окружении зелени и цветов. Словом, Ева почувствовала потребность в красоте, а что может быть лучше и естественнее, чем растения? Теперь ей было недостаточно комнатных цветов и двух ящиков за окнами.

Наконец, без спешки приняв ванну, она улеглась на диван с книгой. Ей удалось прочесть не больше половины главы, когда зазвонил телефон.

На секунду появилось желание не брать трубку, но Ева тут же забеспокоилась, а вдруг звонит Том, не дай Бог, какая-нибудь неприятность с детьми.

– Здравствуй, Эвелин. – Это был отец.

– Здравствуй, папа.

Они изредка перезванивались. У них сложились дружеские отношения, не слишком близкие, не слишком личные, – именно такие, каких он хотел.

Телефонный аппарат стоял на книжной полке в гостиной рядом с откидным стулом. Ева в банном халате, тюрбане из полотенца и с маской на лице уселась, намереваясь с удовольствием поговорить. Сначала разговор коснулся детей, потом сада, они оба этим интересовались. Всегда нужно иметь какой-нибудь общий интерес с родителями, вот как у нее с отцом.

Им не требовалось общение на уровне эмоций или мнений, оба нуждались в разговорах на конкретную тему. И, наконец, в промежутке между длинными паузами отец сказал:

– У меня плохая новость, Эвелин…

– О нет, – автоматически ответила Ева, заранее пугаясь того, что должна услышать.

– У меня опухоль в кишечнике, это не слишком хорошо.

– Господи, папа!

– Да. Это, конечно, шокирует. – Его голос звучал так спокойно, словно он говорил о совершенно обыденных вещах.

– О Господи, – повторила опять Ева. До нее никак не доходил смысл сказанного. – Как ты узнал? – спросила она в смятении, коря себя за то, что раньше ничего не замечала.

– Я уже недели две чувствовал себя неважно; думал, возраст или какая-нибудь инфекция. В общем, пошел к врачу, тот меня послал сдавать анализы, и вот результат.

Да уж, результат!

Отцу было семьдесят два года, но он продолжал работать. Ему не хотелось бросать дело и нравилось иметь свой офис, коллег, которых он навещал несколько раз в неделю, потому что не имел друзей или хобби. Его очень беспокоила мысль о том, чем он будет заполнять дни, когда решит совсем оставить работу. И вдруг свалилась беда, и теперь он, возможно, умрет.

– Через месяц или чуть позже будет проведено оперативное обследование. Они не могут это сделать сейчас, потому что не закончен другой курс лечения или еще по какой-то причине. Но потом им станет известно больше… Чертовы доктора.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Ева.

– Не лучшим образом. Я не ем привычной пищи, поэтому ощущаю некоторый дискомфорт.

Его слова казались Еве дикими. Она не могла вспомнить, когда отец болел в последний раз. Он даже редко простуживался.

– Папа, мне так жаль. Мы тебя навестим.

– Да. – Опять совершенно спокойный ответ. – Завтра на несколько дней приедет Дженни. Приезжай вместе с ней, если хочешь, или когда тебе будет удобно.

Он не любил навязываться. Даже серьезно заболев, не хотел никому быть в тягость.

– Я отпрошусь на работе, и мы приедем завтра, – пообещала Ева. – Ни о чем не беспокойся. Мы разберемся и с едой, и со всем остальным. Дженни с детьми?

– Нет.

Они обговорили время приезда.

– Ну что ж… тогда до встречи, – пробормотал он наконец.

Ему было трудно закончить разговор и произнести тот набор фраз, которым она обычно прощалась с детьми: «Я люблю тебя… уже скучаю…» Но отец всегда ощущал их отсутствие.

– Всего хорошего, – сухо сказал он.

– Будь осторожен, папа. – Теперь и Ева не могла найти слов, чтобы выразить свою любовь к отцу. – До завтра.

– До свидания.

– До свидания.

Очень медленно она положила трубку на рычаг и смотрела на нее до тех пор, пока та не превратилась в расплывшееся от набежавших слез пятно.

* * *

Как только Том увидел мать, он сразу понял: произошло что-то неприятное. У нее были красные глаза, и она с трудом улыбалась.

– Привет, – сказал Том. – Мама, что случилось?

Ева пропустила вопрос мимо ушей.

– Хорошо провели время? Дипа, не бери на руки Робби! – Она увидела за спиной Тома Дипу с выбившимся из сил мальчиком, положившим голову ей на плечо.

Робби был передан Еве и крепко ее обнял, прежде чем окончательно уснуть. Анна выглядела сияющей и очень довольной проведенным временем.

– Останетесь ненадолго? – Она старалась не настаивать, но сегодня ей очень нужно было побыть с Томом.

Потом Том, Дипа и Анна вернулись в гостиную, чтобы выпить чаю и поболтать, пока Ева переодевала Робби в пижаму и укладывала его в постель.

Только после того как девочка умылась, почистила зубы и ушла в комнату, чтобы лечь в кровать и немного почитать перед сном, Ева смогла наконец вернуться в гостиную и расслабиться.

– Звонил папа, – сказала она и заплакала, не в силах больше сдерживаться. – У него опухоль в кишечнике. Врачи собираются его детально обследовать.

Ева увидела на лице Тома крайнее изумление.

– Господи. – Это все, что он сумел сказать.

– Туда должна приехать Дженни, я с Анной и Робби тоже поеду на несколько дней.

Ева считала, что Дженни гораздо ближе к отцу. Но младшая сестра будет держаться более стойко – Дженни и отец были похожи по характеру.

– Поездка не из легких, – продолжила Ева. – Нам придется многое преодолеть. Сейчас отец очень в нас нуждается.

Том обнял ее.

– Мама, мне очень жаль, – сказал он, не придумав больше никаких слов, которые могли бы ей помочь.

Загрузка...