Мир перевернулся

Глава 5

– Вы верите в любовь с первого взгляда? Или мне снова пройтись перед вами?

Она громко рассмеялась. Он был такой молодой, просто невозможно молодой, даже юный, и это впечатление только усиливали чересчур длинные темные волосы, обрамлявшие симпатичное лицо. Впрочем, в маленьком, тесном и скудно освещенном ночном клубе, куда ее притащила лучшая подруга, Джен, молодыми казались все.

Джен и Ева готовились к вечеринке давно, несколько недель: покупали дурацкие обтягивающие топики, новую помаду, тени и тушь, просматривали рекламные проспекты, отыскивая подходящий клуб.

Своих мальчишек Ева отвела домой к Джен, где они вместе с сыновьями Джен остались под присмотром няни, а пятеро взрослых – компанию двум подругам составили муж Джен, Райан, и двое знакомых с работы – втиснулись в такси и отправились в модное заведение в Айлингтоне.

Как же приятно почувствовать себя свободной: выпить, потанцевать, оказаться в другом мире! Хотелось веселиться. Джен совершенно права – надо почаще устраивать себе праздники, выбираться в свет, вылезать из скорлупы и вспоминать, что жизнь – это не только завтраки в спешке, хлопоты по хозяйству, сопливые носы, питательные обеды и все прочее, заполняющее собой каждый день без остатка.

И вот когда Джен снова ушла потанцевать, а Ева, оставшись у бара и заказав еще выпивки, оглядывала зал, к пей и подошел Джозеф. Подошел и заговорил.

О чем? Странно, но тема разговора как-то вылетела из головы. Они обменялись парой шуток насчет выпивки и танцев и… да бог его знает, о чем еще шла речь.

Она увидела перед собой приятное, милое лицо, широкую, открытую и совершенно обезоруживающую улыбку, отметила рассеянный жест, которым он отбросил упавшие на глаза пряди, и невольно улыбнулась в ответ.

Разговор продолжался, Джен не спешила возвращаться, чтобы не мешать им, и в конце концов Ева поняла, что не все так просто.

– С кем вы здесь? – спросила она.

– С друзьями, – ответил Джозеф. – Если обернетесь, то увидите группку веселящихся придурков. Да-да, тех самых, что машут руками. Я сегодня с ними.

Ева обернулась – и точно, за столиком, футах в пятнадцати от них, веселилась компания юнцов, подбадривавших своего отбившегося приятеля громкими криками и выразительными жестами.

– Тогда почему вы не с ними? – Она совсем не собиралась флиртовать, ей действительно было интересно.

– Потому что мне захотелось познакомиться с вами, а они говорили, мол, не получится.

– О…

За этим «О» скрывалось многое: флирт и разговорчики, объятия и свидания – может быть! – и все остальное, о чем она давно и не думала и чем совсем давно не занималась. Надо же, его заинтересовала… она! Ева присмотрелась повнимательнее. Широкоплечий. Обтягивающие джинсы. Ярко-синие кроссовки. Загорелые руки и длинные пальцы с гладкими, аккуратными ногтями. Она на мгновение представила маленькие, темно-коричневые соски на его груди, и… ей стало вдруг не по себе. Уж очень он был хорош.

Их глаза – его темно-карие, влажные, и ее глубокие, серые, – искали встречи и, находя, не спешили уходить.

– Понимаю, как неоригинально это звучит, – сказал он после нескольких нервных фраз, за которыми скрывалось отчаянное желание сказать что-то невероятно умное, – но почему бы нам не уйти? Туда, где можно спокойно поболтать, где никто не помешает, а если есть еще и звезды…

Ева рассмеялась, а сердце уже колотилось так громко – тук-тук-тук, – что слова парня доносились до нее словно из-за глухой стены.

Они вышли из клуба через боковую дверь. Было очень холодно, морозно, и звуки превращались в белые облачка пара. Он снова улыбнулся, теперь уже смущенно, и их взгляды снова встретились.

– Ну, я оказалась старше, чем ты думал? – выпалила Ева.

– Немного… но дело не в этом… то есть с этим никаких проблем… – сконфуженно попытался объяснить он.

– Сколько тебе? – Ева поежилась, потирая озябшие плечи.

– Двадцать два.

– А! Что ж, получается, ты моложе меня на десять лет. Не страшно? – Что дальше? Не убежит ли ее кавалер?

– Знаешь, даже интересно. Пожалуй, нам не стоит обращать на это внимание, – бодро сказал он и, оставаясь на месте, слегка наклонился к ней.

То был поворотный момент: либо рассмеяться, повернуться и уйти, что она в общем-то и собиралась сделать; либо остаться и позволить себе немного… Немного чего? Поразвлечься? Рискнуть? Поэкспериментировать? Как там выразилась Джен: «Ты становишься старой занудой. Встряхнись».

Уйти или остаться? Уйти или остаться?

Ева сама сделала шаг навстречу, к мягким ждущим губам, которые устремились к ней. Тук-тук-тук… Она уже не помнила, когда в последний раз так нервничала. Может быть, никогда. Грудь сдавило, ноги сделались ватными, и она поняла, что умрет, задохнется, если немедленно не всплывет на поверхность, прервав затяжной подводный поцелуй.

– Ты – чудо, – сказал он, когда они наконец отстранились друг от друга, и Ева почувствовала, что вспыхнула от смущения.

Боже, в тридцать два можно бы и не краснеть!

Он был такой мягкий – нежные губы, совсем не колючая щетина. Как ребенок. От этой мысли она покраснела еще сильнее.

– Ты тоже, – с трудом находя в себе силы, пробормотала Ева. – Меня, наверное, уже хватились. Может, вернемся и ты познакомишься с моими подругами?

– Сейчас. – Он привлек ее к себе и начал целовать ее шею с такой нежностью и страстью, что по спине у Евы побежали мурашки.

Когда они наконец вернулись в клуб, Джен, Райан и остальные усадили Джозефа за столик и стали задавать такие вопросы, на которые сама Ева не решилась бы никогда в жизни.

Выяснилось, что он студент, изучает французский и философию. Как романтично, подумала она, то и дело заставляя себя отводить взгляд, чтобы не поедать его жадными глазами, не ловить каждое его слово или жест, не следить за движением рук, не любоваться его улыбкой, не присматриваться к ямочке над верхней губой.

Он рассказал, что отработал три года во Франции, откладывая деньги на продолжение учебы, и что до получения диплома осталось еще три года.

Еве казалось, что он и сам немного похож на француза, и каждый раз, когда их глаза встречались, ее пронзало радостное возбуждение, из-за чего сосредоточиваться на разговоре становилось все труднее и труднее.

Он настоял на том, чтобы угостить всех выпивкой, и, вернувшись от стойки бара, втиснулся на диванчик рядом с ней и тут же принялся вычерчивать на спине Евы круги и еще какие-то фигуры. Прихлебывая «Маргариту», от которой у нее уже шла кругом голова, она кивала и даже иногда отваживалась вставлять реплики, думая при этом только о том, куда еще осмелятся проникнуть его пальцы.

Когда Ева поднялась, собираясь отправиться на поиски туалета, все три подруги, Джен, Лиза и Джесси, вызвались ее сопровождать.

– Плохая, плохая девочка, – сказала в коридоре Лиза.

– Что? Мы всего лишь поцеловались. Один раз.

– Уже? Вы уже целовались?! – в притворном ужасе воскликнула Лиза.

– Один поцелуй. Ну… может быть, три. Просто так, ради смеха. – Ева раскрыла сумочку и, стараясь выглядеть естественной, то есть небрежно, подкрасила губы, побрызгала на себя туалетной водой и взбила волосы – иными словами сделала все то, что обычно делают женщины перед зеркалом.

– Хм… – Джен закатила глаза. – Роскошный парень! Как раз то, что доктор прописал. Ева, пожалуйста, сделай себе подарок… ради меня!

– Не говори глупости.

– Такой милашка! – поддразнила Лиза.

– Он уже предложил подвезти тебя домой? – поинтересовалась Джесси. – Держу пари, успел упомянуть, что живет где-то рядом, так что ему не составит никакого труда… и так далее.

– Ради Бога, прекратите! – запротестовала Ева, но было поздно – все три рассмеялись.

Однако главное заключалось в другом: он действительно жил неподалеку, и они успели обо всем договориться, пошептавшись за спинами других и скрепив договор красноречивыми взглядами.

– Можно мне тебя подвезти? – спросил он.

– Тебе ведь не по пути, – неубедительно возразила она, думая совсем другое: «Да, пожалуйста, да».

– Позволь мне проводить тебя домой. Пожалуйста, пожалуйста, – умоляюще шептал он. – Обещаю вести себя хорошо.

Хорошо. Она подумала о кругах, которые он вычерчивал у нее на спине. Конечно. Конечно, он будет вести себя хорошо. У него это получается.

– Ну ладно, – согласилась Ева. – Мне только надо предупредить Джен.

Он отошел к столику, за которым сидели его друзья, желая убедиться, что и у них без него все будет в порядке.

– За своих мальчиков не беспокойся, – сказала Джен. – Поезжай, повеселись. И завтра утром не спеши, вернешься, когда захочешь.

– Что это такое ты предлагаешь? – попыталась возмутиться Ева, но сдержать улыбку не смогла.

– Ничего не предлагаю, а только надеюсь, что все будет так, как и должно. Он очень милый!

Они обе рассмеялись.

– Ладно, пока. Поговорим завтра. И не дай моим мальчишкам опустошить твой холодильник, – предупредила Ева.

Джен махнула рукой.

– Все, доброй ночи. И пожалуйста, не укладывайся спать слишком рано. Хорошо? Ну, ради меня!

Ева повернулась и пошла к улыбающемуся незнакомцу, ожидавшему ее в другом конце зала.

Что она хотела? Чтобы он отвез ее домой? Переспать с ним? При мысли об этом в лицо бросилась кровь. Боже, только бы не запаниковать.

«Успокойся, девочка, возьми себя в руки. Потерпи, а там посмотрим. По крайней мере с ним не соскучишься».

Только вот сможет ли она сосредоточиться? Сможет ли выбросить из головы посторонние мысли и просто насладиться моментом вместо того, чтобы прокрутить пленку вперед, в будущее, и представить, как подает на развод из-за того, что он обманул ее с молоденькой студенточкой-отличницей, которая «действительно меня понимает»?..

Он обнял ее за талию, и они, притворившись, что ничего особенного не произошло, вышли из клуба и направились к его машине, которая оказалась еще меньше и хуже, чем ее собственная. Как мило!

– И… куда теперь? – спросила Ева, представляя, как неуклюже, как неловко все пойдет дальше.

Но у него были совсем другие планы, исключавшие неуклюжесть и неловкость. Он наклонился и снова поцеловал ее, и сердце запрыгало как сумасшедшее.

– Знаешь, я не хочу везти тебя домой, – сказал Джозеф, поглаживая ее по щеке. – И тащить к себе домой тоже не хочу. Давай… давай просто покатаемся. Посмотрим, как встает солнце, погуляем до завтрака.

«Погуляем до завтрака! Посмотрим, как встает солнце!»

Последний раз она встречала рассвет на фоне перепачканных рвотой простыней и под стоны двух ослабевших от жара малышей! Впрочем, Джозефу знать об этом совсем не обязательно. Нет, она, разумеется, ничего от него не скрыла – мать-одиночка, двое детей, – но зачем загружать человека бытовыми проблемами? Ей и самой хотелось если не забыть о них, то хотя бы отодвинуть на время. И в конце концов он прав – это действительно чудесно!

Они сели в машину и покатили навстречу приключениям. Сначала в ночную булочную на Брик-лейн, потом на восток, через Доклендс и Гринвич, по каким-то тихим, незнакомым улочкам. В конце одной из них Джозеф выключил двигатель, оставив музыку, и они перебрались на заднее сиденье и устроились там, укрывшись одеялом. Они разговаривали, шутили, целовались и обнимались, а еще смотрели, как над опустившимся к земле туманом – или это был смог? – поднимается бледно-розовое, замерзшее солнце.

Вскоре после рассвета, когда стекла машины запотели от их горячего дыхания, ласки Джозефа стали настолько жаркими и настойчивыми, что оставлять их без внимания было уже невозможно.

Он целовал ее губы, веки, шею, мочки ушей, и она даже не заметила, как принялась расстегивать пуговицы на его рубашке, чувствуя на себе его руки, его пальцы, высвобождающие из-под скромного лифчика из хлопка ее маленькие груди, его жадный рот, приникший к ее соскам.

Ева планировала ограничить все территорией выше пояса – как-никак первое свидание, но то, что происходило, было слишком хорошо. Она закрыла глаза, отчаянно желая большего, всего, всего для них обоих. Ей хотелось касаться его ног, бедер, ощущать под рукой пружинящие темные волоски внизу живота и…

А он уже рвал молнию у нее на брюках и неловко, путаясь, стаскивал трусики, одновременно стараясь найти удобное для них обоих положение на заднем сиденье крохотной машины. Ева посмотрела на него и увидела прямо перед собой карие глаза с большими черными зрачками, мягкие розовые губы и раскрасневшиеся щеки.

– Ты – чудо, – прошептала она, прежде чем Джозеф закрыл ей рот, а его пальцы отыскали пульсирующее, кипящее желанием место между ее ног.

Торопливо и неловко, проклиная себя за неуклюжесть, Ева расстегнула-таки замок на его джинсах, кое-как вскарабкалась ему на колени, приняла в себя набухший оливковый член и, уже усевшись поудобнее и глядя на изменившееся, напрягшееся лицо, вздохнула и задвигалась наконец вместе с ним, дыша ему в ухо, целуя его в лоб и повторяя одни и те же прекрасные слова.

Миг неловкости настал чуть позже, когда она, придя в себя, не смогла поверить в реальность случившегося, а он, стащив наполненный семенем презерватив, растерялся, не зная, куда его деть.

«И что дальше, что теперь?» – с тревогой думала Ева, падевая джинсы.

Салон стал вдруг тесным, холодным и сырым.

– Надо позавтракать, – с улыбкой сказал Джозеф, перебираясь на переднее сиденье и включая на полную мощь печку.

– Знаешь, я и сама не знаю, чего хочу, – пробормотала она. – То есть… – Боже, ну почему самые простые слова застревают в горле, и их приходится чуть ли не выталкивать оттуда? – А ты… – Ну вот, опять.

– Я тоже, – отшутился Джозеф.

– У меня дети, и мне не нужны лишние проблемы. Я вообще не хочу, чтобы они подолгу оставались без меня. Если они узнают…

– Все в порядке. Я лишь хотел перепихнуться по-быстрому и… кстати, как тебя зовут?

Она в отчаянии посмотрела на него.

– Шутка! – быстро добавил он. – Шутка. Глупая, дурная и, согласен, совершенно неуместная. Извини. Извини. Ты – чудо, и я тебе тоже нравлюсь, так почему бы нам не продлить удовольствие еще немного и не посмотреть, что из этого получится? Никаких обещаний, никаких принуждений, никто не обязан делать то, что ему не нравится. Захочешь прекратить, поставить точку – всегда пожалуйста. – Джозеф протянул руку и помог ей вернуться на место. – Но ты еще не видела меня во всей красе, – с улыбкой добавил он. – Боюсь, в этой тесноте продемонстрировать настоящий стиль не так-то просто. Я знаю пару приемчиков, от которых женщины буквально сходят с ума.

Получилось смешно и иронично – убийственная комбинация. Какой сердцеед. Неужели он такой на самом деле, милый и забавный? Или все это не более чем часть игры, спектакля, цель которого проста и ясна – обольщение?

Джозеф потянулся, чтобы поцеловать ее.

– Мне бы хотелось познакомиться с твоими детьми. Уверен, они мне понравятся. – Он быстро взглянул на нее и поспешно добавил: – Конечно, когда ты сама этого захочешь… когда разрешишь.

– Знаешь, что меня по-настоящему беспокоит? Ты слишком мил. Все, что ты сейчас говоришь, говорят все мужчины, желая произвести впечатление на женщину. Я просто не могу поверить, что ты действительно такой славный.

– Понятно. – Он улыбнулся. – Должен признать, такого рода претензии для меня в новинку. Боюсь, моя последняя подружка придерживается иного мнения. На самом деле я далек от идеала. Немного страдаю от астмы, по ночам у меня случается одышка… это ведь серьезные недостатки?

Ева рассмеялась:

– Но разве мы не ведем себя по-разному с разными людьми? Общаясь с одними, проявляем самое плохое, другие же пробуждают в нас только лучшее.

Джозеф не стал развивать мысль, но этого и не требовалось. Ева все поняла: может быть, они способны вызывать друг в друге самое хорошее, а доказательство – вот оно, ясное и простое, как и его безмятежная улыбка.

Они позавтракали в каком-то дешевом придорожном кафе, и даже раздраженному, рычащему на посетителей официанту не удалось испортить им настроение. Потом Джозеф отвез ее домой и высадил у самой двери, – к себе она его не пригласила; они наскоро обменялись телефонами и договорились встретиться в самое ближайшее время.

Он звонил постоянно, умолял позволить ему прийти, просил о встречах и в конце концов все-таки сломил ее слабое сопротивление и познакомился с мальчиками уже через несколько дней после первого свидания. Очень скоро она поняла: ей не устоять. Если бы она его не впустила, он разбил бы лагерь перед ее дверью.

Джозеф был неутомим и настойчив, и постепенно, очень постепенно, Ева отступила, ослабила тормоза. А почему бы и нет? Самое время для новой любви: после ее первого брака прошло шесть лет, мальчики, двенадцатилетний Денни и десятилетний Том, уже не нуждались в ней так остро, как прежде. Они занимались футболом, ходили на тренировки, проводили время с друзьями, и тут как раз появился Джозеф, милый и заботливый, всегда готовый составить компанию, ждущий малейшего сигнала, чтобы дать ей возможность попробовать другой жизни, романтичной и веселой.

С ним она много смеялась, в ней появилась легкость, о существовании которой Ева давно забыла.

Первый уик-энд вместе. Наедине. Незабываемо. На протяжении нескольких недель они занимались сексом тайком, урывками, то в ванной комнате под шум душа, то в спальне рано утром, забаррикадировав предварительно дверь. Но и тогда делать все приходилось в режиме молчания, в полной темноте, укрывшись с головой под покрывалом, что доводило порой едва ли не до истерики.

В конце концов Ева уступила настоятельным просьбам Джен разрешить ей взять мальчиков на выходные, чтобы Джозеф мог прийти вечером в пятницу и остаться до вечера воскресенья. Все почти как у настоящей семейной пары.

Он прибыл к двери, нагруженный пакетами с продуктами, и она впустила его в квартиру, где первый поцелуй превратился в упоительную прелюдию к предстоящему вечеру.

Разобрав продукты, они вместе приготовили обед, а уж потом, не откладывая дела в долгий ящик, поспешили в спальню, где при полном свете испили чашу наслаждения, смакуя каждую каплю, отдавая должное каждой детали, восхищаясь каждым мигом. Она пересчитала все его родинки, а он расчесал и вылизал волоски на ее лобке, после чего с комичным ужасом отметил, что вся эта область требует самого серьезного ухода.

– Нет-нет, здесь у тебя настоящие заросли. Это надо убрать. Не возражай, я знаю, что делаю.

– Джозеф! Какой же ты грубиян! Плохой, плохой мальчик.

– Да, грубиян. Да, плохой. – С этими словами он переместился ниже и пропал там надолго, пока не привел Еву к финишу, после которого у нее, казалось, не осталось уже никаких желаний.

На следующее утро – точнее, ближе к полудню – они позавтракали и снова занялись любовью. Потом ванна и снова секс. Ленч и снова секс. У них кончились продукты, и пришлось идти в магазин. Закуски, вино… Джозеф купил что-то в аптеке, но отказался показать, и тайна раскрылась только вечером, когда Ева, изрядно захмелев и выкурив первый косячок, разлеглась рядом с ним на смятой кровати.

И вот тогда он вынул маникюрные ножницы и принялся подстригать «лужайку» у нее между ног, отпуская при этом совершенно идиотские шуточки, вроде: «О, дорогая, думаю, мы поправим это с помощью геля… Скажи откровенно, ты часто пользуешься шампунем? Слишком часто, на мой взгляд. Ты смыла все натуральные масла». Она захлебывалась от хохота и желания, а он подрезал, разглаживал, взбивал… Когда все закончилось и ей было разрешено оценить результат, Ева увидела аккуратное нечто в форме сердечка.

В воскресенье он убедил ее обесцветить прядь волос, а все остальное покрасить золотистой с медным отливом краской.

– Ну вот, теперь ты вправе утверждать, что оторвалась по полной программе, – сказал Джозеф, когда они снова, наверное, уже в последний раз занялись любовью в то воскресенье.

Солнце клонилось к закату, и до возвращения мальчиков оставался час.

Все ее тело, от подбородка до лодыжек, было истерто почти до крови. Оседлав лежавшего на софе Джозефа, она двигалась медленно, в заданном им ритме, не уверенная в том, что сможет когда-нибудь прийти к финишу.

– Я хочу жить с тобой, – внезапно признался он. – Пожалуйста, скажи «да». Думаю, тебе бы стоило купить другую квартиру, побольше, с двумя спальнями. Одна для мальчиков, а другая для нас, звуконепроницаемая. Ну? – Он слегка изменил позицию. – Я буду твоим жильцом, так что хватит денег взять что-нибудь с садом. Чтобы было где погонять мяч. Письменный стол поставим в спальне, и тогда приятное можно будет сочетать с полезным. Ну же, Ева, пожалуйста, скажи «да». Мы отлично подходим друг другу.

Он долго ждал ее ответа, замедлив темп до такой степени, что она ощутила биение его пульса внутри себя.

– Я еще не познакомилась с твоими родителями, – нерешительно улыбнулась Ева.

– Как старомодно! Не ожидал…

– То есть… я хотела сказать, что с удовольствием познакомилась бы с ними.

– Ладно, пусть так, но ты уклоняешься от ответа. Мы можем съехаться и жить вместе?

– Ну…

– Пожалуйста.

– Мне надо обо всем подумать и поговорить с мальчиками. Купить квартиру? – То, что Джозеф предлагал, казалось невероятным, но у него все получалось так легко, так просто.

– Подумай, конечно, подумай. О, черт, во мне уже ничего не осталось.

«Поговорю с ними сегодня, – решила она, поглаживая движущуюся между ее грудей голову. – Дети теперь такие продвинутые, что иногда даже страшно становится».

– Тебе понравится моя мама, – добавил Джозеф. – Стон… теперь уже ты меня пугаешь!