Глава 19

Ее младшая сестра была уже у отца. Судя по всему, она приехала пару часов назад, чтобы досконально убрать в доме.

Дженни поприветствовала сестру и ее детей в дверях дома.

– Привет, Линии. – Они обнялись, и Ева в очередной раз удивилась, как ей удалось обзавестись тремя именами за одну жизнь.

– Дети! – позвала Дженни, которая, несмотря на то что сама была матерью двоих детей, предпочитала обращаться к ним не по именам, а ко всем сразу.

Анна вежливо поцеловала тетю, но Робби спрятался за спиной Евы и очень смутился.

– Папа в гостиной, – сказала Дженни, однако сама с ней не пошла. – Мне надо закончить уборку кухни.

Ева едва сдержалась, чтобы глубоко не вздохнуть. После свадьбы Дженни превратилась в суетливую, панически настроенную мамашу, помешанную на чистоте. Когда они провели вместе полдня, Еве хотелось закричать, что не все проблемы можно решить с помощью тщательной уборки.

Похоже, Дженни, приходя по утрам в суд, начинала с того, что говорила: «Ваша честь, вам не кажется, что, если протереть панели и пропылесосить под скамьей присяжных, судебный процесс пройдет более гладко?»

Еву очень беспокоило, что они с сестрой потеряли что-то в отношениях и теперь не были так близки, как раньше. Дженни выглядела измученной и немного печальной.

Ева, одетая сегодня довольно сдержанно (как она считала) – в бархатную пурпурную юбку и розовый топ, с волосами, заплетенными в забавную косу, занесла сумки в холл и пошла в гостиную. Анна и Робби последовали за ней. Отец сидел в кресле с развернутой «Санди телеграф». Все выглядело, как обычно, – комната, газета…

Отец тотчас встал и протянул к ним руки. Ева поцеловала его в щеку, а он обнял ее за плечи.

– Здравствуй, Эвелин, рад тебя видеть. Анна, девочка, ты стала такой высокой! И Робби подрос.

Анна предложила улыбку и вежливый поцелуй, а Робби выглядывал из-за ног Евы. Она села на диван, дети разместились по обеим сторонам от нее. Ева поймала себя на том, что внимательно смотрит на отца, продолжая вести вежливый разговор.

Ей показалось, что он выглядит усталым и вроде бы даже похудел. Но одет отец был, как всегда, в традиционный воскресный костюм – рубашку, галстук и джемпер. На ее вопрос:

– Как ты себя чувствуешь, папа? – он просто ответил: – Неплохо. Анна, расскажи мне, как у тебя дела в школе? Что ты читаешь?

– Кто-то пукнул? – неожиданно заявил Робби, перестав стесняться.

– Робби! – Анна ткнула его в бок. – Это Гарди.

– Пахнет! Где он, дедушка?

– О Господи! Надеюсь, на улице, – ответил отец.

Гарди, от которого действительно попахивало, бесконтрольно пукал и валялся в грязи, кроме того, у него была проблема с ухом, которая тоже добавляла запаха. Он достался отцу несколько лет назад по завещанию от умершего друга.

– Просто хамство! – негодовал отец. – Знал ведь, как я ненавижу эту проклятую собаку.

Но несмотря на это, между ними существовала своего рода дружба. Он дважды в день выгуливал пса, кормил самыми лучшими сортами собачьего питания и, судя по всему, намеревался и впредь выполнять свои обязанности и «хорошо содержать этого мерзавца».

Гарди, неуклюжий, лохматый палевый спаниель, который весело и беспечно стучал когтями по полу, пукал и ни с того ни с сего лаял посреди ночи, привнес небольшой штрих хаоса в чопорный, годами выработанный порядок в доме.

– Что сказали доктора? – спросила Дженни, наливая Еве кофе, когда та вернулась в кухню, уложив детей спать.

– Собираются провести оперативное обследование, но настроены не слишком оптимистично. Давайте не будем об этом, – ответил отец, криво улыбнувшись и делая глоток кофе.

– Они подозревают, что опухоль злокачественная? – спросила Дженни.

Ключевое слово было произнесено. Воцарилось долгое молчание, все переваривали сказанное. Злокачественная… рак. Самые ужасные перспективы.

– Поживем – увидим. По крайней мере у меня есть время привести в порядок свои дела. – В отце опять проснулся адвокат. – Я собираюсь продать фирму Джеку, положить деньги в банк и исправить завещание. – Он смел крошки на скатерти в небольшую кучку. – Я должен быть благодарен, что мне сообщили об этом заранее… Все не так, как получилось у вашей мамы… Вот такие дела.

Ева и Дженни, потрясенные, не могли вымолвить ни слова.

– А что у вас? – спросил отец после паузы. – Меня очень волнует, как вы живете.

Ева знала, что в большей степени вопрос касается ее. У Дженни все хорошо: удачная карьера, прочный брак… если только она не ошибается.

Ева слушала рассказ сестры о продвижении Дэвида по службе и о том, как замечательно учатся Рик и Кристина. Потом пришла ее очередь.

– Все хорошо, папа. На работе порядок, с детьми тоже без особых проблем. Говорила я тебе, что Том собирается в июле жениться? Так что мы в предвкушении свадьбы. – Ева решила, что в данной ситуации нет необходимости упоминать о беременности Дипы.

– Правда? – В один голос отреагировали сестра и отец.

– Не слишком ли он молод? – усомнилась Дженни.

– Конечно. Но он этого хочет, поэтому я благословила его и собираюсь оказать любую поддержку, в какой они будут нуждаться.

– Я надеюсь, ты не имеешь в виду финансовую, – заметил отец.

Господи, она хотела их порадовать, но лишь дала еще один повод для беспокойства.

– Послушай, у нас действительно все в порядке, – поспешила успокоить Ева.

– А чем сейчас занимаются Том и Денни? – спросил отец.

Ева ответила, предупредив неизбежный вопрос: «Разве они оба не учатся на юристов?»

– Фотографией и компьютерами? Ну что ж… – произнес он, сделав гримасу, которую Ева называла «кошачья задница». – И как долго, по-твоему, они смогут продолжать эту карьеру?

– Что ты имеешь в виду?

– Нужны ли будут миру через десять лет фотографы и программисты?

Теперь она поняла, что он хотел добавить «в отличие от юристов».

– Кто знает, что нас ждет за углом, – ответила Ева, надеясь, что на этом серия вопросов закончится. – Карьера теперь не пожизненная обуза, как было раньше. Думаю, у них хорошие профессии, и горжусь ими обоими.

Последовало многозначительное молчание.

– Послушай. – Ева буквально заставляла себя оставаться спокойной. – Мы здесь для того, чтобы побыть с тобой. Давайте не касаться других тем.

– Почему бы тебе не принять ванну, папа? – вмешалась Дженни. – А мы с Линии здесь все уберем.

Итак, Ева и ее сестра остались в кухне одни. Дженни, как обычно, энергично взялась за работу – чистила кастрюли, включив радио, что еще больше угнетало Еву. Она увидела на стене выгоревшую свадебную фотографию родителей и сняла ее. Усевшись за кухонный стол, стала внимательно разглядывать снимок, но почти сразу повесила на место, потому что расплакалась.

– Линии… – Сестра положила ей на плечо руку. – Не распускайся. Ради отца мы обязаны сохранять мужество.

– Зачем? – спросила Ева.

– А зачем заставлять его переживать еще и из-за нас? Мы приехали, чтобы его поддержать.

– Разве? Как можно его успокоить, если он знает, что умрет?

– Пока еще ничего не известно, – возразила Дженни.

– Послушай… ему больше семидесяти. Папа не может жить вечно. – Ева вытерла глаза, стараясь остановить слезы. – Очень скоро ему придется попрощаться с нами, со своим домом, друзьями и со всем, что он любит.

– Кто знает? Может, он встретится с мамой.

Им очень хотелось в это верить, очень! Но… они не верили. Эта мысль не приносила успокоения.

– Может, мама там уже встретила кого-нибудь другого. – Ева почувствовала небольшое облегчение от шутки. – Я имею в виду, что она слишком долго была одна. А там ведь такие известные люди… Бинг Кросби, Спенсер Трейси… Элвис.

– Ради Бога! Что ты несешь? Минуту назад проливала слезы, а теперь городишь какую-то чушь! – Дженни включила посудомоечную машину и пустила в раковину горячую воду, чтобы помыть плиту.

– Ты права. Прости, – сказала Ева, а потом неожиданно добавила: – Тебе цены бы не было во время войны.

– Почему? – спросила сестра, не переставая мыть сковородку.

– Я в хорошем смысле. Тебе прекрасно удается все поставить на свои места, разложить по полочкам. По-моему, во время войны такие люди были очень полезны. Я бы лично впала в панику, особенно если бы моим сыновьям нужно было идти на фронт. Какой ужас! Нет, я бы уговорила их отказаться от прохождения военной службы.

– Господи, – сердито воскликнула Дженни, – как глупо! Не успела ты закончить обсуждение одной из домашних проблем, как перескочила на другую: «Почему Ева считает, что лучше быть одной, чем посылать сыновей на войну».

Вот и опять сестра все расставила по местам. Действительно, не надо было и начинать.

– Прости. Куда-то не туда занесло, – поспешно сказала Ева. – Как ты себя чувствуешь?

– Откровенно говоря, я в шоке, – ответила Дженни, продолжая тереть сковородку. – Папа так хорошо выглядит. Я просто не могу заставить себя поверить, что у него рак и что нам придется пережить самое ужасное. Отец даже еще не на пенсии. Ему всего семьдесят два года.

– Знаю. – Ева встала, чтобы обнять сестру.

– Если это рак… Не знаю, хватит ли у меня мужества… – пробормотала Дженни Еве в плечо.

– Я тоже. Но нам придется собрать все силы. Мы будем поддерживать друг друга. – Что еще могла ответить Ева? Она опять крепко обняла сестру и добавила с усмешкой: – Мне кажется, надо проверить содержимое папиного бара.

– Хорошая идея, – поддержала ее Дженни.

Начали они с портвейна, потом переключились на виски, дальше последовали мартини и теплый лимонад в банке.

– «Адвокат»? – предложила Ева, открывая бутылку и нюхая напиток.

– О Боже, не трогай. Там все давно испортилось, потому что в состав входят яйца.

Ева наклонилась и засунула бутылку к самой стенке бара.

– «Блю болз»?! Эта бутылка, наверное, стоит с семидесятых годов… О, здесь есть вино, которое делали монахи. – Она достала грязную бутылку с осадком и ярко разукрашенной этикеткой. – И еще крем-ликер. Его, по-моему, мама любила?

– Может, это ее бутылка? – предположила Дженни.

По какой-то причине они нашли это забавным и начали со смехом трясти бутылку, пока в комнату не вошел Гарди, чтобы посмотреть, что случилось. Не обнаружив ничего интересного, он пукнул и вышел.

Ева помахала перед носом рукой, от смеха у нее ручьем лились слезы.

– О нет… – Она с трудом взяла себя в руки. – Папе строго-настрого заказано умирать, ведь ты непременно подкинешь собаку мне?

Дженни бросила в нее диванную подушку, и Ева осознала, что не видела сестру пьяной или просто подвыпившей уже много лет. Стыдно признаться, но она гораздо больше нравилась ей именно такой.

Сестры уселись на диван с бокалами в руках, и Дженни стала расспрашивать Еву о свадьбе Тома.

– Я поступила, как идеальная мать. Выдала им чек и предложила делать все, что они пожелают. И не собираюсь интересоваться этим вопросом, пока по почте не придет приглашение. Хотя я, конечно, помогу с деньгами, если меня попросят, мне не хочется вмешиваться в свадебные дела. Дипа и ее семья – индийцы, я тебе говорила? Не знаю, как там у них устраивают свадьбы. Когда я встречусь с ними, наверное, все выяснится.

– Они индусы?

– Нет, они принадлежат к англиканской церкви. Какая разница для нас, агностиков? Дипа очень славная девушка, – добавила Ева. – Мне лично она очень нравится.

– Как ее семья восприняла известие о свадьбе и беременности?

– Если верить Тому и Дипе, смирились. Я просто остолбенела, когда мой двадцатилетний сын появился на пороге и сообщил, что собирается стать отцом. Могу предположить, что, если об этом сообщает дочь, шок еще сильнее, потому что у них еще дополнительные беспокойства… Роды. Будет ли все нормально с их дочерью и ребенком? Будет ли отец ребенка рядом или оставит мучиться ее одну? Кошмар! Наверное, ее семья с ума сходит. Она учится на врача; сможет ли она продолжать учебу после перерыва, и что вообще потом делать?

– Боже мой…

– Но они действительно любят друг друга. Думаю, у них все получится. По крайней мере мне этого очень хотелось бы. – Ева сделала большой глоток из бокала – по-настоящему большой – за Тома. – Деннис Лей, человек, формально известный как мой бывший муж, планирует приехать на свадьбу вместе со своей нынешней женой и дочерьми.

– Нет! Деннис? – На мгновение Дженни показалось, что она неправильно поняла сестру.

– Ты бы посмотрела сейчас на себя, – улыбнулась Ева.

– Но это невозможно. Он не может… приехать. Как он смеет? Деннис все испортит…

– Не будь такой категоричной, Дженни. По-моему, это даже интересно. Он ведь приедет не только на свадьбу. Деннис прилетит из Америки с женой и дочерьми за несколько дней до церемонии, и у нас появится немного времени, чтобы… акклиматизироваться.

– Господи, но ты же никогда не встречалась с его женой и детьми?

– Нет, конечно. Я и его-то видела всего несколько раз с тех пор… Ну, ты знаешь.

– О Господи! – повторила Дженни. – Не могу поверить, что мы опять его увидим. Крыса!

– Я знаю, – засмеялась Ева. – Довольно мужественный поступок – встретиться с нами лицом к лицу да еще привезти жену и дочерей-подростков.

– Подростков? – Дженни ухватилась за это слово. – Неужели он так давно тебя оставил?

– Шестнадцать лет. Он даже не упомянул о детях, когда возник передо мной через три года, чтобы попросить развода. А ведь они уже родились… иначе его дочери не могли бы сейчас быть подростками.

– Зачем, ради всего святого, Тому понадобилось приглашать его на свадьбу?

– Деннис его отец. Том тоже собирается стать отцом, вот и решил, что ребенок захочет знать своего деда. Меня это не удивляет, хотя, конечно, я не в восторге от его затеи.

– Думаешь, он чувствует себя виноватым?

– Деннис? Нет. Вряд ли такое слово есть в его словаре. Ну… возможно, он ощутит внезапный приступ сожаления и тогда выпишет им чек, пошлет его и сразу станет чувствовать себя гораздо лучше. – Ева, покрутив в руках бокал, сделала глоток. – Меня беспокоит, что мальчики всегда немного идеализировали отца. А теперь, когда дети стали взрослыми, есть шанс, что им удастся разобраться во всем самим. – Ева фыркнула при мысли, что ее сыновья стали взрослыми. Разве мать способна поверить, что ее дети действительно стали взрослыми? – По крайней мере я надеюсь, что они увидят, что он собой представляет, – предположила она. – И это может стать для них большим разочарованием.

– Наверняка так и будет. Но ничего страшного, – сказала Дженни. – Зато они поймут, какая у них замечательная мама. У тебя с ними такие хорошие отношения, Ева. Ты можешь гордиться.

– Спасибо. Ладно, хватит говорить о нас. Лучше расскажи, как у вас дела с Дэвидом, о своих прелестных ребятишках.

– У нас все хорошо. Все прекрасно, – с улыбкой ответила Дженни. Потом, сделав небольшой глоток, неожиданно добавила: – Можно мне задать тебе вопрос о Деннисе?

– Конечно. Мне нечего скрывать.

– Ты все еще переживаешь о том, что случилось?

– Господи, конечно, нет, – немедленно ответила Ева. – Теперь я только благодарна ему за то, что он нас бросил.

– И что, не осталось даже осадка на сердце?

– Осадка? Никакого. Деннис исчез из моей жизни окончательно и бесповоротно. – И с неожиданной откровенностью добавила: – Единственный человек, который оставил осадок в моем сердце, это Джозеф.

– Джозеф тоже придет? – Дженни пролила немного вина на свой свитер.

– Разумеется. Он из нашей семьи, отец Анны и Робби.

– Прости, Ева. Мне всегда нравился Джозеф.

– Да? Мне тоже. – Ева улыбнулась сестре, стараясь отогнать грусть, сразу возникшую при упоминании о Джозефе.

– У него все в порядке?

– Похоже. Он только что обручился.

– Боже… Беременная индийская новобрачная, давно пропавший муж, экс-любовник и его невеста… Похоже, это будет лучшая свадьба на свете, – усмехнулась Дженни, пытаясь поднять сестре настроение.

– Дженни, именно потому, что я не живу на викторианской вилле в Винчестере с мужем-адвокатом и двумя детьми, я сейчас в норме.

– А как насчет бойфренда? – спросила Дженни.

– Что?

– Почему бы тебе не завести бойфренда? Деннис будет с женой, у Джозефа тоже кто-то есть…

Ева кивнула.

– Итак, у тебя появился друг. Рассказывай скорее. – Дженни с любопытством наклонилась к сестре.

– Не совсем друг. – Ева усмехнулась. – И наши отношения недостаточно серьезные, чтобы приглашать его на свадьбу Тома. Нет, придется мне идти одной. – Она засмеялась. – У меня четверо детей. Я никогда не бываю одна. Ладно, что мы будем делать завтра?

– Давай поедем куда-нибудь на пикник, если повезет с погодой. И если согласится папа, – предложила Дженни.

– Отлично. Хорошая идея.

Загрузка...