Младшая сестренка

3

Когда на следующее утро Джулия добралась на автобусе до работы, Гонсалес уже был в своем кабинете и разговаривал с членами правления Фонда поддержки иммигрантов. Увидев Джулию в полуоткрытую дверь, он улыбнулся и пригласил ее присоединиться к ним.

– Возьмите блокнот, – попросил босс. Обсуждался вопрос о пикетировании завода в Кастровилле. Этот перерабатывающий завод часто закупал фрукты у фермеров, создававших невыносимые условия работы для нанятых иммигрантов. Сначала Гонсалес уговаривал правление завода не принимать продукцию от этих фермеров, но безрезультатно. Теперь он решил действовать другими методами. Он планировал известить об этой акции прессу, а затем устроить пикет, надеясь на то, что о нем расскажут в теленовостях и дело получит широкий общественный резонанс.

– Вы будете арестованы, попомните мои слова, – предупредила полная женщина.

Гонсалес невозмутимо пожал плечами.

– Это будет не в первый раз, – сказал он.

Записывая его слова в блокнот, Джулия подумала, как, должно быть, трудно любить этого мужчину. И не только из-за его многочисленных связей с женщинами, но и из-за отталкивающей манеры бросаться навстречу опасности.

– Если вызовут полицию и нас арестуют, Изабелла сможет освободить нас под залог, – продолжил Эдвард.

Надолго воцарилась тишина. Седовласый мужчина, наконец, выразил общее мнение:

– Так, – начал он хмуро, но с явным восхищением в голосе, – делай, как знаешь, Эдвард.

Пожав руки членам правления, Гонсалес распрощался со всеми и обратился к Джулии:

– Как малыш и бабушка? – спросил он, дотронувшись загорелой рукой до ее локтя.

Она могла бы возмутиться его фамильярностью, но не сделала этого, хотя по ее телу пробежали мурашки и кровь прилила к щекам. Джулия не посчитала его прикосновение недопустимым, ибо заметила, что, разговаривая, Эдвард часто касался своих собеседников, и к тому же она была тронута его вниманием и заботой.

После смерти Мэри никто не интересовался тем, какой груз ответственности лег на плечи Джулии. Ее самопожертвование воспринималось как должное.

По иронии судьбы единственным, кто проявил интерес к ее положению, стал виновник всех ее бед – Эдвард. От его внезапного сочувствия ей даже захотелось прижаться к нему, положить голову на плечо и плакать, пока его рубашка не промокнет насквозь.

– Бабушка все так же, – справившись с собой, ответила Джулия. – Знаю, она не должна засыпать, когда сидит с Джонни, это к тому же опасно, мальчик скоро начнет ходить, а я не могу нанять няню или заплатить за детский сад. Я не знаю… что мне делать…

Сердце Эдварда сжалось. Где же отец ребенка? Почему он не поможет? Наверное, Джулия имеет вескую причину ни о чем его не просить.

Гонсалес слегка сжал ее руку.

– Давайте это обсудим, – предложил он. – Хоть вы работаете здесь недолго, но мы уже весьма ценим вас. Вместе мы можем найти выход из сложившейся ситуации.

Чтобы не расплакаться от столь явно проявленного сочувствия, Джулия закусила губу и поскорее высвободила свою руку из его теплых пальцев.

Очень скоро за ее машиной приехал друг Эдварда Джон Фаррел и отвез ее развалюшку в автосервис.

– Он не сказал, сколько будет стоить ремонт? – взволнованно спросила Джулия.

Гонсалес довольно улыбнулся.

– Джон согласился отремонтировать вашу машину за двадцать долларов и еще взять стройматериалы, которые я храню в доме моего отца. Если вы не можете сразу выплатить эту сумму, то я выпишу чек в счет вашего заработка.

Быстро вычислив в уме, как можно сократить расходы на продукты, Джулия сказала, что двадцать долларов не проблема.

– А стройматериалы… – начала она.

Но Гонсалес наотрез отказался ее слушать, сказав, что стройматериалы это несколько досок, которые один из клиентов дал ему в уплату за услуги.

Невероятно! Но человек, разбивший сердце Мэри и оставивший ее одну с ребенком, занимался благотворительностью в ущерб себе…

– Я не могу позволить вам платить за меня, – запротестовала Джулия.

Эдвард только махнул рукой.

– Всего лишь временно. Джон пристраивает к своему дому детскую, а мой отец давно просил меня забрать эти доски. Так что все выиграют.

Джулия совсем запуталась в своих оценках этого человека. Эдвард не только был милым, но и с готовностью помогал всем нуждающимся.

С другой стороны, он все-таки отказался от собственного ребенка. Это несомненный факт, и у нее есть все причины ненавидеть его.

На следующее утро Джулия успела приехать в офис до появления там Гонсалеса. Только она вошла, как зазвонил телефон.

– Доброе утро, Фонд поддержки иммигрантов, – подняв трубку, сказала она.

– Привет, Джул, – послышался голос Изабеллы. – Эдвард хотел, чтобы я сегодня поехала с вами на пикетирование в Кастровилл, но я не смогу. Извинись за меня перед ним, хорошо?

– Я все сделаю, – ответила Джулия, размышляя о том, кто поручится за Гонсалеса и его друзей в случае ареста вместо его сестры.

– Не думаю, чтобы… ты согласилась заменить меня, – замялась Изабелла, будто прочитав ее мысли.

Промямлив что-то насчет того, что ей надо оставаться в офисе, Джулия положила трубку. Но потом задумалась и призналась себе, что хочет поехать с Эдвардом. Я должна увидеть его в деле, ведь это лучший способ узнать человека, подумала она.

Когда пришел Эдвард, Джулия передала ему послание Изабеллы и храбро заявила:

– Если хотите, я могу занять ее место.

– Вы, Джулия? – Гонсалес искренне удивился.

Глядя на нее большими темными глазами, он еще раз попытался ее понять. За то короткое время, что Джулия работала у него, Гонсалес чувствовал, что между ними стоит некая невидимая преграда. Но это не мешало ему надеяться на более близкие с ней отношения. Они ничуть не сблизились, когда она пригласила его к себе в дом и познакомила с бабушкой. Джулия нервничала и держала его на расстоянии. Однако все равно он чувствовал некую нить, которая связывала его с загадочной секретаршей, хотя она явно не собиралась подпускать его к себе. А сейчас сама вызвалась поддержать его в опасной ситуации. Что происходит?

– Но почему нет? – настаивала Джулия. – Вам действительно нужна моя помощь.

Губы Эдварда невольно расплылись в улыбке.

– Почему? А как насчет Джонни? Скорее всего, нас сегодня арестуют. Что будет с ним, если вам всю ночь придется выручать нас из тюрьмы?

Приняв решение, Джулия не собиралась легко сдаваться. Хотя ее все же одолевали сомнения другого рода: вдруг он подумает, что небезразличен мне? Что ж, пусть так. Потом я сумею поставить его на место.

– Вчера на собрании, – напомнила она, – вы говорили, что это совсем неопасно. Джулия поймала его на слове, тем более что он хотел, чтобы она поехала с ним. Возможно, Джулия и не та девушка, что ему нужна, но что-то в ней неодолимо привлекает его, это бесполезно отрицать. То, что она вызвалась помогать ему в пикетировании, вселило в Эдварда необъяснимо приятные надежды.

– Хорошо, – наконец согласился он. – Мы выезжаем в Кастровилл около двух. Фернандо и Джон Фаррел будут ждать нас там. Но сначала я покажу вам, где тюрьма, на случай если все же придется выручать нас. В газеты и на телевидение Гонсалес позвонил сам. Он был лично знаком с некоторыми репортерами. Со своего рабочего места Джулия слышала, как босс смеется и обменивается шутками с Ладой Оруэлл, блондинкой с одиннадцатого канала. Вероятно, они переспали, и даже не раз, ревниво подумала Джулия. Без сомнения, Лада с телевизионной группой будет сегодня на заводе. Тот факт, что Лада Оруэлл была очень похожа на Мэри, также не поднял Джулии настроения.

Почему-то она чувствовала себя несчастной, когда после обеда села в «форд» Гонсалеса, чтобы отправиться в Кастровилл.

Соседство с ним в машине оказало на нее уже привычное действие. Надо перестать представлять себе, как он целует и ласкает меня, приказала себе Джулия. Но не смогла. Эдвард Гонсалес был из тех мужчин, которые встречаются раз или, в лучшем случае, два раза в жизни женщины. Он мог быть безответственным, как говорила о нем Мэри, но эти качества затмевались его сексуальностью, добротой и готовностью помочь ближнему.

Пошел дождь, когда они, проехав мимо тюрьмы, повернули в Кастровилл, где встретились с Фернандо и Джоном Фаррелом около перерабатывающего завода. Эдвард беспокоился, что газетчики могли предупредить правление завода и ворота будут закрыты, но этого не случилось. Пикетчики без труда проникли на территорию завода.

– Оставайтесь здесь, – скомандовал Эдвард Джулии, указывая на стоянку, где он припарковал свой «форд». – Если нас арестуют, вы сразу же поедете в тюрьму и передадите вот эти деньги. – Он отдал ей конверт. – Что бы ни случилось, не входите на территорию завода.

Глядя на него снизу вверх, Джулия сказала:

– Хорошо.

– Не волнуйтесь, все будет в порядке, – заверил ее Эдвард, почему-то довольный тем, что у нее будет повод беспокоиться за него.

Часы показывали четырнадцать пятьдесят три, и работавшие во вторую смену начали прибывать сплошным потоком, а первая смена очень скоро начнет таким же потоком выходить из ворот.

Кивнув, Джулия подошла к «форду» и, прислонившись к машине, стала наблюдать за пикетчиками. К ее удивлению, их не пытались остановить. Джон держал плакат, призывающий администрацию завода не закупать фрукты у фермеров, не заботящихся об условиях труда нанятых работников, а Эдвард и Фернандо раздавали рабочим воззвания, написанные Джулией. Косо глядя на пикетчиков, некоторые рабочие все-таки брали листки.

Представитель правления завода и Лада Оруэлл с телевизионной группой прибыли на место почти одновременно. Операторы успели заснять, как представитель правления приказывал пикетчикам покинуть территорию завода.

Группы с других телестудий приехали, когда член правления, не добившись своего, уже вошел в здание завода, очевидно для того, чтобы вызвать полицию. Пока Фернандо и Джон раздавали воззвания, Эдвард отвечал на вопросы репортеров. Джулия поняла, что скоро прибудет полиция, и внутренне сжалась. Главное, Гонсалес успел сделать заявление прессе. Почему же он не уходит, пока не появилась полиция?

Все знали почему. Арестованные полицией, демонстранты будут выглядеть героями. Пресса и телевидение взахлеб расскажут аудитории об их протесте.

Вскоре послышалось завывание сирен, и две полицейские машины влетели в ворота завода.

Джулия увидела, как представитель заводской администрации вышел навстречу стражам порядка. Выслушав его, шериф обратился к Эдварду, указывая на знак, определяющий границы частного владения. Тут же подскочившие полицейские надели на главу пикетчиков наручники. Отправив транспарант и воззвания в мусорный ящик, полицейские арестовали также Фернандо и Джона. Все это старательно снимали репортеры.

Троих арестованных посадили в машину, и Джулия увидела лицо Эдварда. Он был явно доволен тем, как прошла акция.

За полицейской машиной рванули срочно собравшие аппаратуру журналисты. Джулия села в «форд» Гонсалеса и завела двигатель. Пусть посидит в тюрьме, не буду его выручать, подумала она. После того что он сделал с моей сестрой и племянником… Но тут же отказалась от этих мыслей, потому что вид наручников, застегнутых на его руках, вызвал в ней жалость и сочувствие. Кроме того, если она так поступит, Эдвард, когда откроется правда, ни за что не согласится помочь Джонни.

Доехав до тюрьмы, Джулия вызвала адвоката, работавшего на Гонсалеса. Этот полный, веснушчатый мужчина вышел из кабинета шерифа, широко улыбаясь. Джулия вынула из сумочки деньги, которые дал ей Эдвард, но, к ее удивлению, адвокат замахал руками.

– Этого не нужно, вашего приятеля и его компанию освободят и так. Вскоре они выйдут.

Спокойная уверенность адвоката в том, что Эдвард ее приятель, заставила Джулию нахмуриться. Ни за что не позволю себе влюбиться в него, решила она.

Но, несмотря на это решение, когда Эдвард предстал перед ней, сердце ее усиленно забилось. За ним следовали Фернандо и Джон Фаррел.

С видом победителя Гонсалес уселся за руль автомобиля.

– Директор завода решил не возбуждать против нас дело, – объяснил он. – Но уже поздно. Пресса и общественность на нашей стороне, а правление завода обвинили в нарушении прав человека. Вы не возражаете, если мы остановимся в ближайшем кафе и посмотрим вечерний выпуск новостей? – спросил он. – Оттуда вы сможете позвонить бабушке. А сверхурочная работа поможет вам оплатить ремонт машины.

Джулии тоже было интересно, и она охотно согласилась.

В придорожном кафе Эдвард заказал всем пива. Одна в компании троих мужчин у стойки бара, Джулия особенно остро чувствовала на себе взгляды посетителей, но больше всего ее волновали случайные прикосновения ноги Эдварда.

В шесть часов начались новости. К всеобщей радости, их пикет шел вторым в списке новостей. Очень внушительно выглядел Эдвард. На вопрос Лады Оруэлл он ответил, что демонстранты призывают предприятия к бойкоту тех фермеров, которые создают неприемлемые условия труда наемным работникам. Администрация завода не дала телевидению своих комментариев по поводу этой акции.

Чокнувшись бокалом пива с тремя соратниками, Эдвард произнес тост:

– За сегодняшний успех! И за улучшение условий труда иммигрантов. Возможно, стоит попробовать спровоцировать бойкот производителей или…

Он замечтался, глядя в пространство.

– О чем думаешь, Эд? – спросил Фернандо.

По привычке Гонсалес передернул плечами.

– Мы должны проникнуть на одну из плантаций и стать свидетелями притеснений работников, тогда можно будет привлечь к ним должное внимание.

Но его же могут искалечить или посадить в тюрьму за то, что он собирается сделать! Забыв о решении сохранять нейтралитет, Джулия воскликнула:

– Не делайте этого!

Фернандо и Джон переглянулись.

– Нет, – сказал Гонсалес. – Если ты борешься за права человека, то должен идти на риск.

На этой ноте празднование удачно проведенного пикета закончилось. Джона подвезли к дому первым, затем – Фернандо, и Джулия опять осталась наедине с Эдвардом в машине.

По дороге они почти не разговаривали, и только когда Эдвард остановил машину у дома Джулии, он, как всегда при обращении, коснулся ее руки.

– Джулия, – сказал, глядя ей в глаза, Гонсалес. – Я думал о вашем мальчике. Вы должны работать, а бабушка уже не в состоянии следить за внуком. Где отец мальчика? Разве он не помогает растить ребенка?

– Это не ваше дело! – резко ответила Джулия, ошеломленная внезапностью вопроса.

– Возможно, вы правы, – спокойно согласился Эдвард. – Но я просто хотел сказать, что я знаю человека, который может присматривать за ним. Моя знакомая, Джессика Хортон, заведует детским садом, который находится недалеко от нашего офиса. Когда я объяснил ей ситуацию, Джессика согласилась взять вашего малыша и сделать скидку.

Тут нервы Джулии не выдержали. Рассерженная тем, что он обсуждал ее дела с посторонним человеком, она уже не пыталась сдержать эмоций. Ее слова прозвучали как удары хлыста.

– Что вы ей сказали обо мне…

– Только то, что вы ценный работник и… я надеюсь… друг…

Секунду спустя произошло нечто невероятное: Гонсалес поцеловал ее! Джулия лишь беспомощно вздохнула, когда Эдвард приник к ее губам.

Под влиянием захлестнувших ее противоречивых эмоций она не могла ни говорить, ни двигаться. Никогда еще ни один мужчина не заставлял ее чувствовать себя столь сильной и в то же время такой беззащитной. Еще никто не разрывал так смело те невидимые путы, которыми она сама себя связала.

С другой стороны, еще не было мужчины, к которому Джулия испытывала бы такие ненависть и недоверие.

Нет! – заговорил в ней праведный гнев. Ты не можешь этого делать! Только не с любовником Мэри. Это неправильно!

Но к се ужасу, сил сопротивляться у нее не было. Сжигаемая огнем страсти, она целовала Эдварда Гонсалеса, которого узнала, а не того, которого описывала Мэри. Джулия упивалась блаженством, пусть кратким, пусть даже таким, которое принесет потом только страдания.