Младшая сестренка

5

Большую часть свадебной церемонии и католической мессы Джулия провела на церковном дворе, гоняясь с Джонни на руках за бабочками и читая малышу любимую книгу. Его громкие крики восторга не позволили им остаться в церкви.

Джулия была без ума от свадеб еще с дошкольного возраста, когда изображала невесту с полотенцем вместо фаты. Поэтому она очень хотела послушать, как Изабелла произнесет клятву. В то же время она была рада, что пропускает церемонию, а то бы обязательно расплакалась и выглядела бы смешной. А еще ее смущали пожатие руки Эдварда и случайные прикосновения его бедра.

Но Джонни своими криками избавил ее от самого главного – от возникающих в воображении картин о собственной свадьбе с Гонсалесом. Нужно уже признаться себе, что между ними что-то есть, и глупо притворяться, что это не так. Но, разумеется, рассчитывать на постоянство мужчины, который не знает даже значения самого слова «постоянство», невозможно.

Стараясь успокоиться, Джулия уговаривала себя, что пришла сюда, чтобы просто познакомиться с семьей Гонсалес и представить ей Джонни. Она старалась не придавать значения тому обстоятельству, что почти все гости смотрели на нее как на новую подругу Эдварда. Ей и так хватало забот с племянником, постоянно пытавшимся вырваться из рук. Еще неделя, и я уйду из жизни Эдварда, найду себе постоянную работу, думала Джулия, поднимая Джонни на руки и целуя в розовую щечку. Мы уже не будем видеться с Гонсалесом, кроме как по вопросам опекунства.

Наконец гости высыпали во двор.

Когда музыканты начали играть, Эдвард предложил Джулии потанцевать. И прежде чем она успела запротестовать, мать Эдварда вызвалась подержать Джонни.

– Потанцуйте с моим сыном. Я обожаю детей… особенно тех, которые так похожи на Эда в детстве.

Слава Богу, что Эдвард не обратил внимания на последние слова матери.

Танцевать с мужчиной, обманувшим сестру… какое предательство! – подумала Джулия. Ее чувства вряд ли можно было назвать дружескими. Невзирая на все обещания, данные самой себе, она не могла подавить волнующие ощущения. К ее удивлению, у нее создавалось такое впечатление, будто они с Эдвардом созданы для того, чтобы танцевать вместе. Движения, которые с другими мужчинами у нее выходили неуклюжими и неловкими, с ним получались прекрасно.

Когда оркестр заиграл медленную мелодию, в Джулии все же заговорил инстинкт самосохранения. Несмотря на то, что их видела сотня людей, ощущение было таким, словно они с Эдвардом занимались любовью прямо на танцплощадке. Она могла поклясться, что чувствовала, как гулко бьется его сердце, как желание теплой волной передается от его щеки к ее. Пульс Джулии участился до невозможного, когда Эдвард крепче прижал ее к себе.

Нет, я не могу поддаться своему чувству… Только не с человеком, принесшим несчастье моей сестре! – как заклинание повторяла про себя Джулия.

Но вдруг ее посетила тревожная мысль: а что, если события разворачивались совсем не так, как говорила Мэри? Без сомнения, Джонни сын Эдварда. Но знает ли Гонсалес о его существовании? Мэри всегда была лгуньей. Она всегда говорила то, что было ей выгодно.

Джулия, правда, не представляла, зачем бы сестре могло понадобиться скрывать будущее отцовство от Эдварда, хотя они все так нуждались в деньгах. Гонсалес, несомненно, помог бы ей. Джулия уже узнала его настолько хорошо, что восхищалась его заботой о нуждающихся, его силой и мужественностью. К тому же Эдвард так искренне привязался к Джонни… Я люблю его, внезапно поняла Джулия. Но… Но ее сестра спала с этим мужчиной, родила от него ребенка. Получается, что ей, Джулии, представляется возможность продолжить внезапно оборвавшуюся жизнь сестры, как бы участвуя в эстафете. А кто будет следующей? Вольно или невольно, но Джулия искала своего единственного мужчину, с которым собиралась прожить всю жизнь.

Любой ценой она должна избавиться от этого наваждения и освободить разум от влияния ненужных чувств и эмоций.

– Эд, пожалуйста, – отклоняясь от него, запротестовала она. – Пора остановиться. Твоя мама не может все время смотреть за Джонни. Это же свадьба ее дочери, и она тоже хочет повеселиться.

Ожидая, что Гонсалес тут же отпустит ее, Джулия удивилась, когда он обнял ее еще крепче.

– Еще минутку, дорогая, – попросил с завораживающей улыбкой Эдвард. – Я знаю, что обещал вести себя прилично, но, пожалуйста, давай еще немного продлим этот волшебный миг, когда мы вместе.

Не привыкшая к заигрываниям и флирту, Джулия, не зная, что ответить, прикусила губу.

Гонсалес же поражался ее внешней невинности. Стеснительная Джулия была совсем не похожа на женщин, с которыми он обычно встречался. Ему так хотелось прямо сейчас, невзирая на все обещания, заняться с ней любовью. Но если бы он поцеловал ее здесь, на свадьбе сестры, то наверняка бы все испортил.

Наконец Эдвард взял себя в руки: танец закончился.

– Послушай, – сказал он. – Друзья Изабеллы и Гарри собираются украшать машину молодоженов. Давай возьмем Джонни и поможем.

В конце концов, Джулия решила просто наслаждаться праздником. О последствиях своего недавнего «открытия» она подумает позже, когда уложит Джонни спать и останется одна.

– Хорошо, – согласилась она. – По-моему, Джонни надо переодеть.

День был теплым. Когда Джулия вышла из дамской комнаты с переодетым племянником на руках, Эдвард снял пиджак. На фоне белоснежной рубашки его волосы казались темнее, а кожа смуглее обычного. При виде его белозубой улыбки сердце Джулии забилось сильнее, как бы доказывая, что все ее усилия забыть этого мужчину бесполезны.

Следующие несколько часов пролетели для нее как прекрасный сон. Вместе с Гонсалесом они украшали машину новобрачных, ели свадебный торт, пили шампанское и снова танцевали. Во время танцев все присутствующие наперебой предлагали подержать Джонни, который, переходя с рук на руки, вел себя как ягненок и почти не капризничал, играя брелоками ключей.

Джулия поила мальчика соком из бутылочки, когда фотограф попросил их троих встать перед камерой.

– Это займет одну секунду, – с улыбкой объяснил фотограф Эдварду. – Ваш сын ваша точная копия, сэр.

Джулия испугалась, но Эдвард обнял ее за плечи и прошептал:

– Улыбайся, Джул. Это для свадебного альбома Изабеллы.

После того как невеста бросила букет и новобрачные уехали, стала собираться и Джулия. Забрав Джонни у очередной «няни», она уселась в машину Гонсалеса. Малыш почти сразу заснул.

В темноте машины Эдвард всмотрелся в профиль своей спутницы. Ему ужасно хотелось спросить ее, довольна ли она их семейным торжеством, но он почему-то сдержался. Сегодня мы как никогда были близки друг к другу, думал он, но такое впечатление, что, стоит лишь между нами промелькнуть хоть искре симпатии, Джулия каждый раз отталкивает меня. Почему она так упорствует? Я же чувствую, что нравлюсь ей. Может, она все еще не забыла отца своего ребенка?

Так в молчании они доехали до дома Джулии.

– Ты не возражаешь, если я зайду на минутку, воспользуюсь ванной комнатой? – спросил Эдвард.

– Пожалуйста, – ответила Джулия, совершенно уверенная, что он просто хочет продлить сегодняшний вечер. – Прости, что не могу пригласить тебя на кофе, у меня очень много домашней работы.

Неладное она заподозрила, когда заглянула на веранду. Хотя телевизор был включен, в кресле бабушки не оказалось. Может, она прилегла сегодня ей нездоровилось.

– Бабушка! – позвала Джулия. – Мы дома! Где ты?

Ответа не было.

Джулия нахмурилась. Со спящим Джонни на руках она обошла все четыре комнаты их дома. Но безрезультатно. Недоеденный обед стоял на кухонном столе. Сумочка Дианы была на обычном месте в ее спальне, а старушка никогда не выходила без нее. Боже, что же случилось…

– Бабушка куда-то пропала, – дрожащим голосом сообщила Джулия Эдварду, когда тот появился из ванной. – Я сомневаюсь, что она вышла одна из дома в ее состоянии. Я не знаю… что мне делать.

Гонсалес сразу помрачнел.

– Только без паники, – оценивая ситуацию, посоветовал он. – Возможно, она оставила записку.

Все еще держа ребенка, Джулия снова обошла дом.

– Записки нет, произошла беда… я точно знаю… – произнесла она со слезами.

Тут в стеклянную дверь постучала соседка.

– Мисс Литтон! – позвала она. – Слава Богу, вы вернулись! Мне пришлось вызвать «скорую» для вашей бабушки. Сегодня днем я принесла вам немного печенья и увидела ее лежащей на полу. Миссис Харриет потеряла сознание, и я не могла привести ее в чувство. Думаю, ей сейчас лучше. Один из врачей сказал, что это, скорее всего, диабетическая кома.

Немедленный звонок в больницу подтвердил слова соседки.

– Диана Харриет в сознании и сейчас отдыхает, – сообщила медсестра. – Вы можете навестить ее, если желаете.

Эдвард предложил Джулии подвезти ее в больницу.

– А как же Джонни? – чувствуя ком в горле, спросила она.

Гонсалес нежно погладил черноволосую голову мальчика.

– Не волнуйся, я посижу с ним в приемной, – вызвался он.

К тому времени, когда они подъехали к больнице, Диана чувствовала себя неплохо. Бабушка лежала под капельницей и смотрела свою любимую телепередачу.

– Прости, что подвела тебя, Джул, – слабым голосом сказала бабушка. – Видно, какое-то время я не смогу приглядывать за Джонни.

Чувствуя вину за то, что, пока она веселилась, бабушка чуть не умерла, Джулия попросила ее не переживать из-за Джонни.

– Ни о чем не волнуйся и выздоравливай, – настаивала она. – Я со всем справлюсь и…

– Будем надеяться, девочка, – неожиданно резко перебила ее Диана. – Если ты хочешь найти работу, соответствующую твоей квалификации, тебе поскорее надо поговорить с отцом Джонни насчет алиментов. Мне кажется, что с каждым днем ты все больше запутываешься. Не вздумай повторить ошибок Мэри.

Бабушка была права. Всю обратную дорогу Джулия молчала.

– Я подожду, пока ты уложишь Джонни, – сказал Эдвард, провожая их до двери.

Избрав путь наименьшего сопротивления, Джулия кивнула. Так хотелось бы прижаться к нему, думала она, почувствовать его поддержку, но я, к сожалению, не могу себе этого позволить.

К счастью, в больнице Эдвард не узнал фамилии бабушки. Уже достаточно хорошо узнав этого человека, Джулия понимала, что он, когда узнает правду, будет вне себя от гнева.

Все же интересно, как он отреагирует на ее требования. Правда, она уже сомневалась в правдивости слов Мэри. Такой человек, как Гонсалес, не мог оставить беременную от него женщину без поддержки. И невозможно имитировать такую любовь к детям, какую проявлял он по отношению к Джонни. Так что, если Мэри обманула Джулию, то есть не сообщила Эдварду о ребенке, Гонсалес имеет полное право разгневаться.

Я его потеряю в любом случае, нервно проводя рукой по волосам, подумала Джулия. А с другой стороны, разве можно потерять то, чего никогда не имел?

Эдвард ждал ее в гостиной.

– Знаешь, – сказал он, неловко опустив руки, – если я могу что-нибудь для тебя сделать…

Джулия покачала головой.

– Нет, спасибо, ты и так уже очень мне помог, – отказалась она, но потом, словно спохватившись, добавила: – Вообще-то, если ты можешь позвонить Джону Фаррелу насчет моей машины…

Эдвард хитро усмехнулся. Она поняла, что он нарочно не торопил друга с ремонтом машины, поскольку хотел быть ее шофером.

– Завтра утром первым делом позвоню, – пообещал он.

Пришло время прощаться, но почему-то они продолжали стоять посреди гостиной, глядя друг другу в глаза.

Я хочу обнять ее, признался сам себе Эдвард. И худшее, что она может сделать, – это выгнать меня. По-моему, Джулии сейчас необходимо простое человеческое тепло, ибо слишком много забот легло на ее плечи.

– Иди сюда, – шепнул он, протягивая руки.

На глазах Джулии выступили слезы, когда Эдвард обнял ее. Она чувствовала себя так, словно вернулась в родной дом. Минуту спустя он ушел, пообещав завтра днем позвонить.

Проводив глазами удаляющиеся за окном огни его машины, Джулия пошла в спальню, которую делила с племянником. Засунув в рот большой пальчик, Джонни крепко спал. Унаследованные от Эдварда длинные темные ресницы бросали тени на его пухлые щечки.

– Не знаю, что нам делать, солнышко, – сказала она малышу, поправляя одеяльце. – Несмотря на все мои старания, я влюбилась в твоего папу, а если я расскажу ему о тебе, мы с ним крепко поругаемся.