Моё очаровательное несчастье

Глава 23. Матвей

— Черт! Черт! Черт! — стучу рукой по рулю около дома.

Полный кретин.

Дурак!

Куда я смотрел?

Идиот! Просто самый обыкновенный клоун!

Откидываюсь на спинку сиденья и закрываю глаза. Начавшийся дождь барабанит по лобовому стеклу, будто бы насмехается надо мной.

Как я мог так оступиться? Что двигало мной, чтобы так поступить с Лерой? А еще этот кретин Тарас. Вечно ошивается около меня и теперь, кажется, у меня не будет никакого шанса, чтобы вернуть Леру.

Но я попробую. Чего-бы мне это не стоило!

Потираю руками лицо, будто бы это поможет мне снять всю злость, которая кипит обжигающей лавой внутри. Тошно от самого себя, поэтому, беру портфель и вылезаю из машины с треской закрывая дверь.

Мне все равно на все, что меня окружает. Иду к входной двери медленно, не обращая внимания на то, что успел вымокнуть до последней ниточки. Захожу внутрь и закрываю за собой дверь. Стою в прихожей, погрузившийся в свои темные мысли.

Черт! Полный кретин! Ненавижу себя!

— Матвей? — слышит голос отца, а после, появляется он. Как всегда, довольный жизнью, успешностью и всем тем, чего он добился. Отец смотрит на меня так, будто бы я испачкался в мазуте: с отвращением и неприязнью.

— Ты пешком шел?

— Нет, — набираю побольше воздуха в легкие, чтобы как можно быстрее заглушить бьющиеся из меня эмоции ключом.

— Тогда почему ты весь мокрый?

Просто пожимаю плечами в ответ, потому что не знаю, что ему еще ответить.

— Переоденься и зайди ко мне в кабинет. У тебя на все… — отец демонстративно смотрит на наручные часы, — пятнадцать минут. Потом у меня важная конференция.

— Ладно, — роняю через плечо и быстро поднимаюсь по лестнице. На самом деле, я даже не представляю, о чем со мной хочет поговорить отец. Думаю о том, что скорее всего речь зайдет о предстоящем главном соревновании, которое должно пройти завтра. Которое будет решающим окончательно, проходим ли мы в финал или нет. И возможно, будут нотации и лекции о том, что мне стоит сегодня выспаться, позаниматься и завтра быть бодрым, чтобы не подвести отца.

Как же. Не подвести своего любимого папочку, который везде пытается устроить жизнь своего сына, забывая о том, что он уже давно самостоятельный.

Зайдя в комнату, кидаю портфель на кровать. Беру чистые вещи и переодеваюсь, но… Усаживаюсь на кровать и берусь за голову.

Она зверски раскалывается. Нос дергает. Хорошо, что я успел обработать раны в машине, иначе бы, отец уже с порога бы задавал никчемные вопросы. По крайней мере, на них по любому нужно будет ответить, но только позже. Хотя я очень надеюсь, что отец не будет спрашивать о том, что случилось. И поймет меня с чистой мужской точки зрения, что в данный момент я готов с ним обсуждать эту тему.

Собираюсь с мыслями и силами и встаю с кровати, переодевшись до конца. Спускаюсь по лестнице и медленно, витая в своих темных мыслях, дохожу до кабинета отца. дверь открыта, поэтому, стучаться мне не придется. Зайдя внутрь и сунув руки в карман, отец увидев меня, поднимает голову и говорит:

— Присаживайся, — указывая рукой на стул перед ним. Я медленно прохожу к нему и усаживаюсь на него.

С пары секунд, отец молча разглядывает меня.

Ну все. Сейчас начнутся вопросы. Нутром чувствую, что их не избежать.

— Что случилось? — мягкий голос отца словно пытается расположить благоприятную ноту общения между нами.

— Да так… — мямлю я. — Пустяки.

— Я вижу, какие пустяки, — откинувшись на спинку стула, отец снимает с себя очки. — Это из-за той девушки?

Ничего не отвечаю. Даже глаза не поднимаю на отца. Он и так все прекрасно знает.

— Спор разрешился мирно? — задает очередной вопрос отец, как гром среди ясного неба.

— Вроде бы.

— Хорошо, — добавляет он разом. — Эта Валерия не твоего полотна.

— Я не спрашивал у тебя совета о сердечных делах.

— А я не хочу, чтобы у моего сына были переломленные кости из-за той, которая никогда с тобой не будет.

Поднимаю на отца злостный взгляд.

— С каких это пор, ты заботишься о том, с кем я встречаюсь?

— С тех самых пор, как ты начал себя так вести, — строго отвечает отец и сцепляет руки в замок, кладя их на стол. — Я не имею право запрещать тебе встречаться с девчонками, но Валерия не твоего моря житель. У нее совершенно другая дорога, и ты это сам прекрасно знаешь.

— Чушь полная, — фыркаю я в ответ.

— Я знаю что произошло, — сечет меня отец. — Но позвал я тебя сюда не для того, чтобы читать нотации, как правильно ухаживать за девушками. Об этом в другой раз. У меня есть более важная причина, на разговор.

— И какая же она?

Отец замолкает, словно, дает мне сделать передышку.

— Ты подумал над стажировкой?

Я поджимаю губы и сглатываю тягучую слюну. Я забыл об этом. Но говорить об этом отцу — не нужно.

— Я еще не готов, — говорю ему, словно раскаиваюсь.

— Это из-за той девчонки или ты в действительно не готов на такой шаг сейчас?

Поднимаю глаза, чувствуя, как отец меня сверлит взглядом. Мне нужно ему ответить как можно тверже, что, все это не из-за Леры.

— Я не готов на такой шаг именно сейчас. И не хочу тебя подвести.

Отца удовлетворяет мой ответ. Более того. Он даже едва ли заметно улыбается уголками губ.

— Что ж, — выдыхает он. — Раз так, то я принимаю твой ответ и решение. Мы вернемся к этому вопросу в конце учебного года. Согласен?

— Да, — отвечаю ему твердо, хотя сам понимаю, что ничерта я не уверен в своих словах.

— Завтра у тебя важный матч, — напоминает отец, словно, подстегивает меня быть благоразумным. — Отдохни и…приведи себя в порядок. Возможно, придется дать интервью.

— Я понял, — говорю ему, складываю руки на груди.

Отец встает с места и медленным шагом подходит ко мне кладя руки на плечо.

— Отпусти ее, Матвей. Полегчает не сразу же, но это будет мудрое решение.

— Я попробую, — говорю ему и чувствую, как отец сильней сдавливает мне плечо.

— Надеюсь, что ты услышал меня.

Молчу. Слов не могу подобрать. Сижу еще несколько минут, пока отец продолжает сжимать мое плечо своей крепкой рукой.

— Ступай, — наконец-то говорит он и я молча поднимаюсь со стула и сразу же иду к выходу.

— И закрой за собой дверь, — кричит вдогонку мне отец. Прикрываю дверь и иду в свою комнату.

Зайдя внутрь, хлопаю дверь, но делаю это не специально. Я не могу сейчас контролировать свои эмоции. Я раздавлен собственной гордыней и верой в то, что мне всегда все сходит. Руки сами тянутся к телефону и я набираю номер Леры.

Гудки длятся долго, словно целую вечность. Но ответа так и нет. Звоню повторно. Потом еще раз. И еще. В раз десятый, а то и больше, телефон становится вне зоны доступа, и радостный автоответчик предлагает оставить ей сообщение.

Сбрасываю снова звонок.

Закрываю глаза и окунаюсь полностью в свои мысли. Они черные. Я в них захлебываюсь с головой. В голове витают слова отца о том, что стоит отпустить. Но.. Я не могу. И не хочу. И не буду.

Я должен все исправить, позволить Лере понять, что допустил ошибку и… Готов отдать все за второй шанс.

Я плохо сплю всю ночь. Практически не смыкая глаз, смотря на телефон, вечно его разблокируя. Я жду, что Лера что-то напишет или позвонит и ни коем разом не должен пропустить этот звонок. Вечером мать намаза меня какой-то дрянной мазью, чтобы небольшие появляющиеся гематомы спали, но думаю, что нихрена они не спадут до утра.

Встаю ровно в шесть часов, потому что больше не могу лежать и смотреть в потолок. Принимаю контрастный душ, чтобы хоть как-то прийти в себя. В мышцах чувствую угнетающую усталость, а на душе скребут кошки. Весь дом еще спит, поэтому, я решаюсь быстро перекусить, что есть в холодильнике и запив все это двумя кружками кофе, выдвигаюсь на улицу. Октябрь выдается пасмурным и темным, отчего, еще горят фонари на улице, освещая ее одинокими кругами.

Дохожу до машины и нырнув в салон, захлопываю дверь. Прогреваю ее, и откидываюсь на спинку кресла. Включаю машинально телефон и с заставки смотрит на меня Лера. Она все так же улыбается, ослепительной улыбкой. Ее ямочки на щеках, курносый носик, пухлые губы… Сердце разом щемит так, что я содрогаюсь, склоняясь вперед. Морщусь от того, что этот укол пронзил меня всего - до самых пяток.

Не долго думая, срываюсь с места и выехав за пределы своего дома, направляюсь к общежитию Леры. Как я доехал до него? Как гнал на все красные светофоры — я не помню. Перед глазами только то, как на лице Леры появлялись хрустальные слезы. Как она отталкивала меня от себя, словно, я ей чужой человек. Не успеваю опомнится, как уже глушу мотор около ее дверей. Сижу в машину, положив руки на колени.

Что я ей скажу? Хочет ли она меня видеть? Я не знаю…

Ищу в нашей группе телефон Лилии и звоню ей.

Гудки. Замечаю, что ночник загорается в комнате. А следом, сонным голосом:

— Алло?

— Лиль, доброе утро, — говорю ей как можно мягче, чтобы та не кинула трубку и лишила меня единственного шанса поговорить с Лерой. — Скажи, Лера дома?

— Который час? — словно задает вопрос не мне девчонка, зевает в трубку телефона.

— Не знаю, — признаюсь ей. — Около семи утра…

— Мэт? — до нее доходит, что человек на том конце трубки — это я. — Ты чего звонишь в такую рань?

— Лера не отвечает на мои звонки, — признаюсь ей, надеясь, что Лили будет куда благоразумней, и не просит трубку в поддержку своей подруги.

— Да? — восклицает она сонно. — Но ее нет дома…

— Как нет?

Моей сердце начинает бешено биться. В голове возникают разные ужасные картины, от которых пытаюсь отмахнуться.

— Ну она вчера так и не вернулась домой, — любезничает Лиля и я полагаю, что это ложь.

— А где она может быть?

— Кхм, — мычит в трубку Лиля, а после, сразу же добавляет, — понятия не имею. Даже если бы имела, то не сказала бы тебе..

— Послушай, — начинаю я, но на том конце повисает кромешная тишина.

Дьявол!

— Черт! Черт! ЧЕРТ! — вновь не могу контролировать злость, которая переполняет меня.

Томно вздыхаю, продолжая держать телефон у уха.

Облизываю пересохшие губы, и понятия не имею, что теперь мне делать…

Решаюсь, что стоит подождать ее, она не сможет пропустить соревнования сегодня. Не Лера. Не она…

Дремлю часик, а то другой, и меня будит стук в окно. Вскакию как идиот, и замечаю, что на меня смотрит Лиля.

Опускаю окно, улыбаясь ей.

— Ты что, все это время тут торчал? — спрашивает она, выгнув бровь.

— Да, — говорю ей и ищу глаза Леру. — А Лера…

— Я же сказала, что она не приходила сегодня домой.

— Где она? — с трепетом срывается с моих уст.

— Я не знаю, — говорит она, закусив губу. — Точнее знаю, но тебе не скажу. Не ошивайся тут больше и вообще.

Лиля демонстративно обходит машину, и открывает заднюю дверь, кидает туда сумки. Я хочу было что-то сказать, но не успеваю, как та отворяет переднюю дверь, садится ко мне в машину, добавив:

— Раз ты уж тут ошивался, как побитый пес, довези меня до универа. Сумки тяжелые.

Захлопнув дверью, она улыбается и доброжелательно добавляет:

— Пожалуйста!

Конечно, если бы я не был в подобной ситуации, то наверное, как минимум бы прибыв в шоке и не отказал себе в сарказме по отношению к Лилии и ее действий, но… Мне деваться некуда. Да и сил нет, чтобы как-то язвить всем подряд.

Завожу мотор и мы в тишине едим к университету. Довезя Лилю, она просит чтобы я ей помог с сумками. Цокаю языком и сквозь свою гордость, переступаю все принципы и помогаю донести сумки до раздевалки.

— Спасибо, — говорит она.

— Лера…

— Она не такая глупая, чтобы пропускать такое событие из-за сердечных дел, — отсекает меня Лиля. — Она сильней, чем ты думаешь.

— Ну конечно… — бубню себе под нос, сую руки в карманы брюк.

— Мой тебе совет, — говорит подруга Леры, поднимая две тяжелых спортивных сумки. — Не ошивайся тут. Не пытайся завести с ней разговор по поводу того, что произошло вчера. Она тебя не простит. То, что между вами произошло — это навсегда.

— Это она просила тебе передать?

— Нет, — слышится родной моей слуху голос.

Я оборачиваюсь и вижу Леру. Рядом с ней стоит Тарас, словно, верный и преданный пес, ошивающийся у ног хозяйки.

— Лера…

— И тебе доброе утро, — говорит та и обогнув меня, подходит к Лили, взяв в руки одну из спортивных сумок. На Лере та же одежда, что была на ней. Я понимаю, что скорее всего, Лера ночевала у Тараса дома.

Тарас. Вечно ошивается под ногами, вставляя палки в колеса!

— Лера? — окликаю я ее.

— Что? — отвечает она грубо.

— Поговорим?

— Нет, — она мотает головой из стороны в сторону.

— Лер, я…

— Достаточно, — отсекает она меня. — Не утруждайся. Я все понимаю.

У меня пропадает дар речи. Я не знаю, что еще добавить, слов предательски не связываются в единое полотно, отчего, я не могу повернуть и языком.

Я остаюсь стоять провожая Леру глазами, которая через секунду скрывается за дверьми женской раздевалки.