Морально испорченная

Пролог

20 лет назад

— Он рассказал тебе, что сказал его классный руководитель? — Мой отец улыбается матери, гордость отражается в его взгляде.

Отец приехал забрать меня из школы, и мой классный руководитель сообщил ему, что четыре моих учителя выдвинули меня представлять школу на предстоящем конкурсе дебатов.

— Что? — Мама передвигалась по кухне, готовя ужин.

— Перед тобой будущий чемпион национальных дебатов. — Отец, похоже, настроен преувеличить мои достижения. Я игриво толкаю его, прежде чем покачать головой.

— Не слушай его. Я просто собираюсь поучаствовать в конкурсе.

— Поздравляю, милый! Это тоже очень важно! Ты едешь на национальный конкурс.

— И выиграет его.

— Не сглазь, пап! — возражаю я, и он тут же проводит пальцами по губам, делая вид, что молчит. Можно подумать он замолчит!

— Милый, иди переоденься и вымой руки перед ужином!

— Да, мам! — Последний раз взглянув на родителей, я бросаюсь вверх по лестнице, чтобы переодеться во что-то более удобное.

Папа всегда говорил, что я слишком скромно отношусь к своим достижениям, но мне не нравилось быть в центре внимания. Я никогда не расскажу ему об этом, но мне становится неловко, когда он во время разговора с другими родителями начинает перечислять мои достижения. Я понимаю, что он гордиться, но его рассказы не облегчили мне жизнь в школе. Было достаточно сложно быть ботаником среди ботаников, но когда даже родители поощряли своих детей издеваться над ними, это было уже слишком. Мои родители об этом даже не подозревают. Они считают, что ко мне должны относиться как к королевской особе, потому что у меня самые высокие оценки в школе. Они не понимают, что всё совсем наоборот. Я даже не могу сосчитать сколько раз мне приходилось оправдывать свою грязную одежду или синяки тем фактом, что я невезучий. Они думают, что я настолько неуклюжий, что меня нельзя оставлять одного.

Я вздыхаю, снимая рубашку, тем самым раскрывая уродливое фиолетовое пятно через всю грудную клетку. Марк, один из популярных ребят, вбил себе в голову, что я пытаюсь увести его девушку Стейси, и решил преподать мне урок. Остальные члены футбольной команды присоединилась к нему в преподнесении этого урока. Я морщусь, пытаясь надеть повседневную рубашку. Суть в том, что я разговаривал со Стейси всего один раз, и она была той, кто спросила меня о решении домашнего задания, о котором все беспокоились. Если честно, она мне даже не нравится. Так что не понимаю, как он мог подумать, что я за ней приударил.

Я быстро мою руки и спускаюсь вниз на ужин. Я нахожусь наверху лестницы, когда слышу, как мои родители разговаривают с незнакомцем. Не желая мешать, я останавливаюсь и сажусь на ступеньку.

— Он знает, Майкл, — говорит незнакомец, и я слышу, как отец расхаживает по комнате.

— Я же говорила тебе не вмешиваться, дорогой. Что теперь? Нам придется переехать? Он не оставит нас в покое.

— Хименес может идти к черту. Я не позволю ему выиграть и это. Он и так уже сделал слишком много. Ты знаешь это как никто другой, Паулина... — его голос кажется умоляющим, но мама прерывает его.

— В том-то и дело. Я прекрасно знаю, на что он способен. Мы должны отказаться от этого. Нам нужно беспокоится о нашем сыне. Что, если с нами что-то случится?

— Вот почему я позвал сюда Грега, — раздается какое-то шуршание бумагами, а затем отец продолжает. — Вот весь составленный нами список. Если с нами что-то случится, обнародуйте это.

— Ты уверен? — спрашивает мужчина, и я напрягаюсь, чтобы разглядеть, кто он. Внезапно, я ударяюсь головой о перила, и шум предупреждает их о моем присутствии. Чувствуя себя виноватым за то, что подслушал, я бегу обратно в свою комнату и закрываю дверь. Надеюсь они не станут отчитывать меня.

Некоторое время спустя мама зовет меня на ужин. Они не упоминают, что я подслушивал их разговор, но по какой-то причине они выглядят напряженными. Мама продолжает дергать занавеску, чтобы заглянуть на подъездную дорожку.

— Майкл… — её голос дрожит, когда она произносит имя моего отца.

— Уверена? — спрашивает он, и она кивает, слегка приоткрыв рот и нахмурив лоб.

— Милый, нам с твоим папой нужно сделать кое-что в доме на несколько часов. Почему бы тебе не взять велосипед и не поехать к мистеру Лоуренсу, поиграть с его котятами?

— Мам… — я начинаю протестовать. — Уже поздно. Не думаю, что мистеру Лоуренсу это понравится.

— Не беспокойся об этом, — говорит она, настаивая на своем.

— Давай, обними меня и уходи. — Я опускаю плечи в знак поражения и обнимаю ее. Папа тоже раскрывает объятия, и я обнимаю и его.

— Я горжусь тобой, малыш, — говорит он победным тоном.

— Папа? — спрашиваю я, чувствуя, что что-то не так.

— Давай, иди, через черный ход!

Бросив последний взгляд на них, я сажусь на велосипед и еду дальше по городу к дому мистера Лоуренса. Я стучу несколько раз, прежде чем он открывает дверь.

— Мама сказала, что я могу прийти и поиграть с котятами, — неохотно говорю я, почти боясь, что он разозлится, что я стою у его двери в такой час. Это не так. Он проводит меня комнату, где обычно находятся котята, и говорит мне оставаться столько, сколько я захочу, и закрывает дверь перед уходом.

Мистер Лоуренс — друг родителей и большой любитель животных. Он постоянно ходит и спасает кошек или собак, и со временем у него появилась разношерстная команда пушистых друзей. Пять белых котят появились недавно, и я прихожу поиграть с ними с тех пор, как он спас их из мусорного бака.

Один из них невероятно милый. Я назвал его Спот, потому что у него есть крошечное черное пятнышко на его белой шерсти, прямо на макушке. Спот также, кажется, испытывает ко мне особую привязанность, потому что он единственный, кто не сторониться меня.

В какой-то момент в комнату заходит мистер Лоуренс и протягивает мне пакет с принадлежностями для котят.

Я сдвигаю брови.

— Зачем это?

Далее он рассказал мне, что поговорил с моими родителями, и они решили позволить мне оставить Спота себе, видя, как мы сблизились, и потому что они чувствовали, что иногда мне слишком одиноко. Одиночество действует на нервы, но волнение от возможности забрать Спота домой пересиливает это.

— Спасибо! — говорю я мистеру Лоуренсу и обнимаю его.

Я прощаюсь с остальными, а затем кладу Спота и припасы в переднюю корзину, улыбаясь его мяуканью.

Взволнованный возможностью познакомить Спота со своей комнатой, я кручу педали, возвращаясь в дом.

— Мама! Папа! — кричу я открывая входную дверь, и ставя Спота на пол, чтобы он мог побродить вокруг. Они не отвечают. Странно.

— Мама? — спрашиваю я снова, и вижу, как Спот направляется на кухню. Я улыбаюсь и иду следом.

Меня встречает зрелище, которое даже спустя годы я не смогу стереть из памяти. Мама сидит на стуле за обеденным столом, ее рот открыт, глаза широко раскрыты от удивления. На ее макушке виднеется отверстие, из которого вытекает красная жидкость, струящаяся между глаз. Я задыхаюсь, и мой первый инстинкт — побежать к ней, но, в этот момент я обо что-то спотыкаюсь и падаю.

Подняв глаза, я вижу Спота, слизывающего кровь с пола. Мой взгляд скользит дальше, пока я не вижу отца, распростертого на полу в луже крови.

— Пааа…па? — хнычу я, подползая к нему, чтобы проверить есть ли признаки жизни. Я баюкая его лицо у себя на коленях, дрожащими руками проверяю пульс. Его нет.

— Нет…нет… — качаю головой, громко всхлипывая. Этого не может быть. Нет…

Позже полиция назвала это ограблением, но ничего не было украдено. Когда спустя несколько месяцев ясность вернулась, я вспомнил разговор с незнакомцем — нависшую угрозу в лице Хименеса.

И с тех пор я преследую его.