Мой дом там, где любимый

Глава седьмая

Хэнк без труда нашел Алекс, она сидела на ограде загона и смотрела на луну, дрожа от холода. Она явно заметила его появление, потому что мгновенно напряглась, словно приготовившись спрыгнуть вниз.

— Можешь сидеть, где сидишь! — воскликнул он. — Я все равно не отстану от тебя. Ты можешь даже сбежать в свою Алабаму, но я буду следовать за тобой по пятам.

Она не произнесла ни слова, пока он не остановился у ограды.

— Оставь меня в покое.

— Черта с два! — Он уселся на верхнюю перекладину рядом с Алекс. Луна заливала ее лицо бледно-голубым светом, не скрывая следы слез. Его голос смягчился. — Что я сделал плохого? Поцеловал тебя?

— Да!

— Я спросил, помнишь?

— Я не сказала да.

— Может быть, но твое тело ответило да.

Она вздрогнула, но промолчала.

— Так значит, ты не хотела, чтобы я поцеловал тебя? — спросил он.

Всхлипнув, она наклонилась вперед и положила голову себе на колени.

— Мне лучше уехать в Сан-Франциско. Это мой единственный шанс в жизни. Если не поеду сейчас, другого случая не будет. Тогда я никогда не открою собственный ресторан. У меня никогда не будет…

— Не будет чего? — осторожно произнес он.

Она взглянула на него измученными глазами, и ему до боли захотелось обнять ее.

— Тебе не понять.

— Ты попробуй.

Она энергично тряхнула головой.

— Не понять. Сад — это твой дом. Даже отправляясь на родео, ты знаешь, что всегда можешь вернуться сюда, что кто-то думает о тебе, кому не наплевать, удержался ли ты на коне или свалился в грязь.

Внезапно Хэнку все стало кристально ясно. Смерть ее матери, сиротский приют, переезды с места на место — ей нужны дом и семья.

Ей нужно именно то, чего он не может дать!

Через несколько месяцев Райский Сад будет принадлежать кому-то другому. Скорее всего, дом снесут, чтобы расчистить площадку для нового строительства. Даже если бы он не хотел возвращаться на родео, продажи ранчо не избежать.

Ему так хотелось быть тем мужчиной, которого она целует, провожая утром и встречая вечером, сидеть вместе с ней на качелях и наблюдать заход солнца, спать с ней по ночам, принимать роды, стареть вместе с ней! Но он не может.

Очень медленно, словно приближаясь к норовистой кобыле, Хэнк вытянул руку и поправил прядь волос, выбившуюся из-за ее уха.

— Я знаю, что ты уедешь. Я понимаю. Поверь мне, я действительно понимаю. Но, черт возьми, Алекс, я не хочу, чтобы ты боялась меня.

Она сложила руки на груди.

— Я не боюсь тебя. Я боюсь чувств, которые ты вызываешь. Я не могу завязать с тобой роман. Иначе я никогда не доеду до Сан-Франциско. И буду жалеть об этом всю жизнь.

Хэнк посмотрел ей в глаза, освещенные лунным светом.

— А если я позволю тебе уехать, не разобравшись, что происходит с нами, я тоже буду жалеть об этом всю жизнь.

Он не отдавал отчета, что именно он сказал, пока ее глаза не расширились. Эти слова напугали его не меньше, чем ее, но он не возьмет их назад. Хэнк пододвинулся ближе.

— Посмотри на меня, пожалуйста… Алекс, милая, я не могу обещать тебе ничего — тем более навек. Я знаю лишь то, что не испытывал подобных чувств ни к одной женщине.

Она долго вглядывалась в его лицо. Наконец спросила:

— О чем ты говоришь?

— Я говорю, что хотел бы лучше узнать тебя за оставшееся время. И чтобы ты лучше узнала меня. — Он взял ее за руку и почувствовал радость, когда она не отдернула ее. — Составь мне компанию на родео в этот уик-энд.

Она разглядывала его целую минуту, потом покачала головой.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Почему?

— Я уезжаю через две с половиной недели, Хэнк. Я должна уехать.

— Я знаю. Мне не нужно никаких обязательств. Просто один день мы проведем вместе. Погуляем, поедим барбекю, потанцуем.

Она поджала губы и еще раз покачала головой.

— Нет.

От разочарования руки Хэнка сжались в кулаки, но он заставил себя говорить спокойно.

— Когда мне было десять, и я только начал бегать на родео, мне захотелось сесть на одну норовистую лошадь, на которой мог удержаться только настоящий профессионал. Лошадь сбрасывала не слишком опытных наездников, а одного даже покалечила. Старый ковбой Текс Макквайр подошел ко мне, когда я стоял у загона, разглядывая эту противную лошадь, и спросил, почему я не пытаюсь прокатиться на ней. Я ответил, что не хочу потом пожалеть об этом, поскольку не до конца уверен в своих силах. И тогда он дал мне понять, что, если все время сомневаться, никогда не испытаешь настоящего счастья. Короче говоря, забрался я на эту лошадь и понесся со свистом. С тех самых пор я предпочитаю сожалеть о том, что сделал, а не о том, чего не сделал. Ты понимаешь, о чем я говорю? Поехали со мной в этот уик-энд.

— Я и так еду.

— Но я хочу, чтобы ты поехала именно со мной. Хочу иметь право держать тебя за руку… вот так. Хочу обнимать тебя за талию… вот так. — Он притянул ее к себе. — Хочу целовать тебя на сон грядущий.

— Что ты делаешь со мной, Хэнк Эдем? — жалобно вздохнула Алекс. — Как я могу устоять, когда ты говоришь такие слова? Но у меня такое чувство, что мы еще пожалеем об этом.

Клэр и Алекс приехали в Ландер в красном пикапе Хэнка, таща на буксире пустой конский трейлер. Братья приехали на несколько часов раньше, чтобы заплатить вступительный взнос и дать успокоиться лошадям после двухчасовой поездки. Возвращаться было решено отдельно — Трэвис планировал переночевать в Ландере и утром отправиться в Техас.

Клэр остановила грузовик на поле, которое служило автостоянкой во время родео. Между рядов машин и конских трейлеров резвились дети.

— Судя по всему, здесь соберется большая толпа, — сказала Клэр. — Я знаю, они слышали, что сегодня выступает Трэвис. Он приезжает каждый год. Интересно, известно уже, что Хэнк и Трэвис сегодня выступят вместе?

Алекс указала на плакат над входом на арену.

— Думаю, вот ответ на твой вопрос.

Под выгоревшей афишей, объявлявшей зрителям, что перед ними выступит «Трэвис Эдем — Чемпион мира по объездке быков», висел новый плакат: «Хэнк Эдем — снова на родео, впервые за последние восемь лет».

Клэр криво усмехнулась и заглушила двигатель.

— Можно было бы догадаться, что мистер Спиндел не упустит своего шанса. Для родео в маленьких городках важно иметь хотя бы одно громкое имя. Два — и трибуны заполнены. Готова искать своего воздыхателя?

Похоже, Клэр воспринимала «воздыхателя» всерьез и считала, что Алекс навсегда останется на кухне Райского Сада, несмотря на все заявления, что ей нужно ехать в Сан-Франциско.

Алекс глубоко вздохнула.

— Думаю, да.

— Тогда пойдем.

Когда они отошли от грузовика, Алекс заметила в руках Клэр лассо, местами залепленное липкой лентой.

— Что это?

Клэр улыбнулась и махнула в сторону арены.

— Наш пропуск к стойлам.

Они шли сквозь множество людей и машин. Алекс отвечала на улыбки и кивки приветствия. Некоторые люди окликали Клэр, но та не останавливалась.

Когда они приблизились к арене, Алекс почувствовала острый запах земли и животных. Рядом стояло приземистое здание с плоской крышей и белой дверью, над которой было краской написано, что это администрация родео. Ковбои и их семьи толпились снаружи, читая программу и сообщая друг другу последние новости и сплетни.

Седой ковбой, охранявший ворота, преградил девушкам дорогу и объявил, что вход только для участников. Клэр попыталась продемонстрировать стражу их «пропуск», умоляя пропустить их для того, чтобы отнести брату любимое лассо, которое тот якобы забыл дома. Но сторож оставался непреклонен.

Алекс тронула Клэр за руку.

— Мы можем встретиться с ними после родео.

— Боюсь, эта встреча плохо кончится, — несчастным голосом проговорила Клэр. — По крайней мере, для меня. Это действительно любимое лассо Трэвиса. Я стянула его из трейлера, пока они грузили лошадей.

— Зачем ты сделала это?

— Я хотела, чтобы Хэнк увидел тебя до родео.

Алекс закрыла глаза и покачала головой.

— Господи, Клэр!

— Ну, вокруг ковбоев всегда вертится масса охотниц, и я хотела напомнить ему, что у него уже есть подружка.

— Клэр…

— Я хочу, чтобы ты осталась, — объявила она, вскинув голову.

У Алекс расширились глаза.

— Сколько раз нужно повторять тебе? Я еду в Сан-Франциско. Ничто не остановит меня.

Клэр покачала головой и осмотрела людей, снующих у здания администрации.

— Я никогда не видела Хэнка таким. Он не даст тебе уехать.

— Клэр!

Алекс раздраженно фыркнула, потом предложила:

— Почему бы тебе не передать лассо Трэвису через кого-нибудь из участников? Ты ведь многих здесь знаешь.

— Дело не в этом. Я… — Лицо Клэр внезапно просветлело, и она бросилась вперед, размахивая руками. — Мистер Спиндел!

Через пять минут организатор родео лично проводил их к воротам. Клэр победно улыбнулась сторожу, который неодобрительно посмотрел им вслед.

— Но только на десять минут, мисс Клэр, — говорил мистер Спиндел. — Опасно толкаться здесь, среди лошадей и быков.

— Конечно, конечно, мистер Спиндел. Мы вернемся, не успеете глазом моргнуть. Большое спасибо. Вы спасли мою жизнь!

Алекс покачала головой. Клэр хорошо знала ковбоев и умела вертеть ими как хотела. Здесь она чувствовала себя как дома.

Они пробирались сквозь лабиринт заборов, мимо тесных загонов, заполненных телятами, лошадьми, быками.

Большинство ковбоев стояли группами и беседовали, но были и такие, кто проверял длину стремян или набрасывал лассо на рога примитивного чучела быка.

Впрочем, все они провожали Алекс и Клэр долгим взглядом.

Обескураженная таким вниманием, Алекс едва не наткнулась на Клэр, когда та внезапно остановилась и уперлась руками в бока.

— Я так и знала.

Алекс проследила за ее взглядом и заметила группу девушек. В центре, возвышаясь на голову, стояли Хэнк и Трэвис.

— Я думала, женщинам запрещено быть здесь.

— Они участвуют в скачках вокруг бочек. Это единственный вид в программе родео, куда допускаются женщины. Я знаю парочку из них, — с отвращением проговорила Клэр.

Наблюдая за оживленным лицом Хэнка, улыбающегося молодым женщинам, Алекс почувствовала внезапный укол ревности. Боже мой, она зашла намного дальше, чем думала. Проклятый Хэнк!

Она развернулась и хотела уйти, но громкий окрик остановил ее:

— Алекс, подожди!

Она посмотрела назад и увидела, что Хэнк пробирается к ней сквозь стайку юных обожательниц. Клэр тут же бросилась к Трэвису.

— Ты превосходно выглядишь, — тихо проговорил Хэнк, подойдя к Алекс так близко, что той пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Спасибо, — сухо ответила она и отвернулась.

Он поймал ее подбородок и повернул к себе.

— Что случилось?

— Ничего.

Алекс вырвалась и отступила на шаг.

Он шагнул ближе.

— Черт возьми, Алекс, утром все было прекрасно.

— Утром ты не был окружен толпой молоденьких девиц.

Она пожалела о своих словах, как только они сорвались с языка. Меньше всего она хотела, чтобы Хэнк понял, что она ревнует.

Но Хэнк, похоже, обо всем сразу догадался, иначе, почему у него вдруг заблестели глаза. Неожиданно он схватил ее за локоть и потянул в пустой загон. Ворота захлопнулись за ними. Он прижал ее к забору, уперся рукой в жерди и погладил второй рукой по щеке.

— Спасибо, что зашла ко мне.

Алекс могла бы вырваться. Но не стала.

— Клэр принесла Трэвису его лассо.

— Он забыл дома? Не похоже на Трэвиса.

Алекс покачала головой.

— Клэр стащила из его трейлера.

Хэнк криво усмехнулся.

— Похоже, нам нечего беспокоиться о семейной поддержке.

— В чем?

— Во всем, что мы хотим сделать.

Внезапно Алекс стало трудно дышать.

— Я лучше пойду. Мистер Спиндел дал нам только десять минут, чтобы отыскать вас.

Он скользнул пальцами по ее руке.

— Как насчет поцелуя на счастье?

У Алекс перехватило дыхание, и она взглянула сквозь жерди ограды на ковбоев поодаль. Ни один не обращал на них ни малейшего внимания. Они словно исчезли, едва ворота захлопнулись за ними. Не следовало бы уступать просьбе Хэнка. Но эти слова, это чувственное прикосновение к ее руке сводили с ума, и — да простит ее Бог — ей захотелось снова коснуться его губ.

— Так и быть, — согласилась она. — На счастье.

Его лицо стало серьезным. Он шагнул ближе и наклонился, не сводя с нее глаз, пока его губы не коснулись ее губ. Поцелуй был продолжительным и сладким. Тем не менее, ее сердце бешено заколотилось.

Он оторвался, и их глаза встретились.

— Не смотри на меня так, или я поцелую тебя, как мы целовались позавчера вечером.

Ее глаза скользнули к его губам.

— Я не обижусь.

Он застонал.

— Я тоже, милая. Но пойди мы на это, мне не покинуть этот загон. Мои штаны того гляди лопнут.

Алекс почувствовала, как щеки запылали, едва смысл слов дошел до нее.

— Отложим представление до возвращения домой. — Его глаза прожигали ее насквозь. — Но билеты действительны, если ты не возражаешь.

Алекс почувствовала, как жар со щек распространился на все тело. Чтобы скрыть свою страсть, она отступила на шаг и одарила его игривой улыбкой.

— Ничего не обещаю, Хэнк Эдем. Держись подальше от этих наездниц, тогда поговорим.

Он усмехнулся и распахнул перед ней ворота.

— Леди и джентльмены! Наступил момент, которого все мы с нетерпением ждали! Легендарные братья Эдемы из Вайоминга составили четвертую команду в наших соревнованиях. Они впервые объединились ради этого выступления. Нам выпала честь встречать на нашей арене…

Голос диктора утонул в аплодисментах, криках и свисте, когда Хэнк и Трэвис выехали на арену. Хэнк бросил быстрый взгляд на Алекс и Клэр, переглянулся с Трэвисом и направил коня к левому стойлу. Там он развернул его и заставил попятиться в дальний угол. Справа от загона Трэвис повторил его действия в своем стойле. Между ними в загоне ревел молодой бык. Основания толстых и длинных рогов были для сохранности обмотаны кожаным ремешком. Хорошее животное!

Глубоко вздохнув, чтобы умерить прилив адреналина, Хэнк мысленно проверил снаряжение — плетеный повод в левой руке, свернутое петлями нейлоновое лассо под правой рукой, взглянул на быка: тот стоял в загоне правильно, головой вперед.

Хэнк кивнул.

В следующее мгновение бык вырвался из загона, и Хэнк пришпорил коня. Привстав в стременах, он замахнулся лассо. Его конь догнал быка двумя огромными прыжками, прижимая животное вправо. Хэнк прицелился и метнул лассо. Петля скользнула по бычьему носу и захватила рога. Хэнк потянул веревку на себя и принялся наматывать ее на луку седла — один оборот, второй. Как только бык добежал до конца веревки, Хэнк остановил коня и развернул его поперек арены, направляя быка под бросок Трэвиса.

Бык прыгнул один раз, второй. Трэвис бросил лассо и поймал его за обе задние ноги. Как только Трэвис натянул веревку, Хэнк снова развернул коня. Теперь братья стояли лицом друг к другу, а бык лежал, растянувшись между ними.

Полевой судья махнул флажком.

Толпа с неистовым ревом вскочила на ноги.

— Превосходная работа! — не сдержал эмоций диктор.

Хэнк и Трэвис освободили быка. Как только веревка Трэвиса ослабла, бык запрыгал на трех ногах. Хэнк затащил быка в загон, сбросил веревку, и тут диктор объявил время:

— Четыре и две десятые секунды! Рекорд родео Спиндела!

— Ну как, понравилось наше выступление?

Алекс отвернулась от Клэр, которая болтала с подружками у ворот, и взглянула на Трэвиса.

— Конечно, понравилось. Это было восхитительно, только очень быстро.

Он усмехнулся и похлопал себя по карману, где лежал полученный чек.

— Чем быстрее, тем лучше приз.

Она осмотрелась.

— А где Хэнк?

— Он разговаривает со Спинделом. Будет через минуту. А ты ему нравишься. Правду сказать, никогда не видел, чтобы он был так мил.

Алекс почувствовала, что ее щеки запылали.

— Возможно, все дело в десертах, которые я готовлю.

Он захохотал.

— Возможно. Но, думаю, не только в них.

Она еще сама не разобралась в своих чувствах к Хэнку. И, определенно, не собиралась обсуждать их с Трэвисом.

— А как ты? Есть женщина, на которую ты имеешь виды?

— Конечно. Целых три. Дожидаются меня прямо сейчас.

— Где?

Он указал на загоны.

Алекс игриво шлепнула его.

— Я говорю не о твоих лошадях.

Он пожал плечами, и его улыбка растаяла.

— Дорожная жизнь тяжела даже для одинокого мужчины. Таскать за собой семью еще тяжелей. Что-то всегда теряется. Или брак распадается, или ковбой не может соревноваться. У меня много примеров. — Он покачал головой. — Ковбоям, нацелившимся на Национальный финал, не до семьи.

— Ты хочешь завести семью?

— Конечно, когда-нибудь. Просто не появилась еще женщина, ради которой я бы бросил соревнования.

Она положила руку ему на плечо.

— Когда-нибудь встретишь. И когда встретишь, мне будет ее жаль.

Он приподнял брови.

— Я так плох?

Она драматически вздохнула.

— Если ты хоть наполовину так же упрям, как твой брат, у нее нет ни малейшего шанса.

Когда последние аккорды бойкой мелодии затихли, Хэнк повел Алекс из танцевального зала.

На ее щеках играл румянец, глаза сверкали, когда она посмотрела ему в лицо.

— Какое удовольствие танцевать. Мне давно бы следовало научиться.

Хэнк обнял ее за талию. Он был готов танцевать всю ночь — но только с Алекс.

— В горле пересохло, — сказал он. — Хочешь пива?

Она наморщила носик.

— Я так и не привыкла к вкусу пива. Лучше что-нибудь другое.

Он кивнул.

— Вернусь через минуту.

Но вернулся он лишь через двадцать минут. Его задержали дружеские рукопожатия и поздравления, сыпавшиеся со всех сторон. В тот момент, когда он, нахмурившись, вручил Алекс стакан с апельсиновым соком, двое ковбоев, флиртовавшие с ней, мгновенно испарились.

— Скажи, ты очень любишь родео? — проговорила девушка, искоса взглянув на Хэнка.

Он посмотрел на толпу, заполнявшую зал.

— Да.

— Но ты выступил сегодня впервые за восемь лет, так?

— Ага.

— Почему? Клэр говорила, что многие мужчины участвуют в родео время от времени. Если тебе так нравится, почему ты не выступал все это время?

— Есть масса причин, — сказал он. — Нужно было вытащить ранчо из долгов, воспитывать Трэвиса и Клэр. Это отнимало все время. А, кроме того, я раньше выступал в национальном чемпионате. После этого неудобно плескаться в лягушатнике.

— Но ты же выступил сегодня и выиграл. Ты ведь не станешь утверждать, что разочарован. На твоем лице написана радость.

Он не мог не улыбнуться.

— Да, сегодня здорово, совсем как раньше.

— Тогда ты чаще можешь участвовать в родео.

— Да-а. Я как раз об этом подумывал.

— Обязательно выступай, — без колебаний проговорила она. — Тебе ведь это нравится, иначе ты бы не тратил столько времени на тренировки. И ты получил приз. Не многие мужчины могут похвастаться, что зарабатывают деньги своим хобби.

Хэнк почувствовал угрызения совести. Алекс не понимает, что скоро родео перестанет для него быть только развлечением. Через несколько месяцев это будет его постоянной работой. Но Алекс не нужно знать об этом. Ей не понять, почему мужчина добровольно отрекается от дома. Между прочим, он не хотел говорить об этом сегодня. Ему слишком хорошо.

Оркестр заиграл медленную мелодию. Решив забыть о реальности еще на несколько часов, Хэнк забрал из рук Алекс полупустой стакан, поставил его на ближайший столик и повел танцевать. Пусть недолго, но Алекс будет рядом с ним. Остальное неважно.

— Алекс, милая, мы дома. Проснись!

Медленно пробуждаясь, Алекс открыла глаза и обнаружила себя свернувшейся калачиком на сиденье грузовика. Она неуверенно приподнялась на локте и осмотрелась. Глаза остановились на темном силуэте Хэнка у открытой дверцы.

— Я уснула?

— Ага. Мое плечо было вместо подушки, а Клэр спала на твоем плече.

— Почему не разбудил меня?

— Ты так уютно устроилась.

Алекс выпрямилась и отбросила волосы с лица.

— Где Клэр?

— Она встала, как только мы приехали, и отправилась в постельку.

— О! Сколько сейчас времени?

— Посчитаем. Мы выехали из Ландера около полуночи. Часа три, пожалуй.

Алекс нахмурилась и попыталась разогнать туман в голове.

— Я думала, дорога займет только пару часов.

— Так и есть. Пока ты дремала, я поставил лошадь в стойло и откатил трейлер.

— Мог бы разбудить меня.

— Тогда ты бы ушла, а за тобой должок. — Он забрался в кабину и захлопнул дверцу.

Тревога мгновенно прояснила мысли в голове Алекс.

— Что ты делаешь?

— Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе. — Он заключил ее в объятия и склонился над ней.

Она остановила его, упершись кулаком в грудь.

— Последний раз ты спрашивал, прежде чем поцеловать меня.

— Ты хочешь, чтобы я спрашивал каждый раз?

Она подняла голову.

— Возможно, так будет лучше.

Он вздохнул и спросил:

— Можно поцеловать тебя, Алекс?

Она с игривой улыбкой покачала головой.

— Еще не время.

— Когда же? Я весь день хотел поцеловать тебя.

От известия, что он желает ее столь же страстно, как она его, мурашки пробежали по коже. Но она заставила себя сохранить спокойствие.

— У нас свидание, правильно?

— Правильно.

— Тогда нужно действовать по порядку. Сперва я должна сказать, что чудесно провела время.

— Я тоже славно повеселился. Уже можно поцеловать тебя?

— Пока нет. Теперь ты должен спросить, можно ли как-нибудь позвонить мне. Правда, у нас в доме только один телефон…

Он прижал палец к ее губам.

— Тогда я спрошу, не хочешь ли ты завтра покататься верхом. Устроим пикник у речки. Я хочу показать тебе ранчо, пока ты…

— Пока я не уехала, — закончила она.

— Мы поговорим об этом в другой раз.

— Хорошо. На чем мы остановились? Ах да, сейчас я должна сказать «С удовольствием».

— Так можно поцеловать тебя?

— Нет. Мы еще не назначили время. Не слишком рано, пожалуйста. Сейчас уже поздно, и я хочу поспать хотя бы несколько часов.

Хэнк прижался лбом к ее лбу.

— Женщина, ты убиваешь меня. Как насчет одиннадцати? Утром мне нужно кое-что сделать.

— А мне нужно приготовить ленч.

— Как насчет одиннадцати?

— Идет.

— Уже можно?

Алекс обвила руками его шею.

— Можно.

Со стоном, вырвавшимся из груди, он прижался к ней губами.