Мой дорогой Влад

Глава 5

Я поджидала Матильду у школы после ее выпускного экзамена.

— Приходи к нему на эту долбанную вечеринку! — Это была моя первая фраза.

Матильда посмотрела на меня, как на умалишенную.

— Ведь он же тебе ничего плохого не сделал, верно? — продолжала я. — И приятель твой в порядке. Почему бы тебе не пойти на вечеринку, особенно если она станет одной из последних?

Она замялась.

— Он обо мне спрашивал?

«Попалась!» — хмыкнула я удовлетворенно. В голосе девушки я услышала все: надежду, желание, страх и снова надежду. Влад нравился Матильде гораздо больше, чем она пыталась показать. И даже публичное избиение ее приятеля не охладило юное девичье сердце.

Матильда была пугливой, как заяц, и очень смышленой для своих лет, но даже ее не обошли стороной стереотипы, насажденные культурой китча. Той самой культурой, в которой смазливые богатые мальчики с замашками плохишей идеализировались.

— Конечно, он о тебе спрашивал. — Я закивала головой, как болванчик.

— Почему он сам ко мне не пришел?

Я задумалась: действительно, почему?

— Может, думал, что ты ему откажешь? С учетом всего того, что случилось.

— Понятно.

«Глупая девчонка, которая морочит мне голову, — подумала я тогда. — Ты строишь из себя недотрогу, а сама только и ищешь путей, как бы снова его увидеть, несмотря на его неоправданно жестокий поступок».

Помню, в эту минуту я сильно разочаровалась в Матильде. Она стала еще одним подтверждением незыблемого правила: Влад может получить любую девушку, стоит ему только захотеть.

После нашего с Матильдой разговора я позвонила Владу, и он по моей подсказке встретил ее у школы. Я этого не видела. Слышала лишь в пересказе, что они поцеловались, помирились, и она согласилась прийти на вечеринку. Чем не счастливый конец, не так ли?

Ту вечеринку я помню поминутно. Как Матильда вошла в дом, как Влад ее обнял и поцеловал, как сияли глаза этой влюбленной дурочки.

«Ну и куда делать та трусиха из кафе, которая Влада даже видеть не хотела», — думая я с иронией, попивая вино. Вино было хорошее, оно мгновенно ударило мне, не привычной к алкоголю, в голову.

Вокруг сновали гости. Они переодевались в купальники и выходили к бассейну, возле которого уже были установлены дополнительные лежаки и стол с прохладительными напитками. В доме были слышны звуки музыки, взрывы смеха, плеск воды и визги прыгающих в бассейн людей.

Влад тоже показался мне другим: он глядел на свою девушку с таким обожанием, что мне хотелось заплакать, ведь ни на кого он раньше так не смотрел. В голове пронеслись картинки их свадьбы, рождения детей.

Я почувствовала себя лишней, никому не нужной. Глупой, толстой, некрасивой подружкой, которой посчастливилось быть в компании по-настоящему интересных людей!

Ко мне подошла Маша.

— Мне кажется, на этот раз у него все серьезно.

Я повернулась к Маше, и она увидела мои заплаканные глаза.

— Ох, Маринка! — Подруга обняла меня. — Я не знала, что ты его…

Я тоже не знала, пока не увидела, как он ее целует. Пока не поняла, какая это боль — видеть, как любимый человек целует другую.

— Я в порядке. — Мой голос прозвучал, будто со стороны: бодро, уверенно. — Нужно взять еще выпить.

Через полчаса пожаловали новые гости — друзья Влада из клуба. Одному из них я давно нравилась. Мы иногда перебрасывались шуточками. Мне это внимание льстило, но не более, я даже имени его не помню.

Влад познакомил этих ребят с Матильдой. Веселье продолжалось. Из динамиков лилась заводная латиноамериканская музыка вперемешку с саундтреками из сериала «Сплетница», который был очень популярен, когда мне было шестнадцать. Кому-то из гостей очень понравилась одна из песен, и он поставил ее на повтор. Все, что случилось потом, происходило под звуки мелодии theBravery «Believe». Ненавижу эту песню настолько, что помню наизусть каждую проклятую строчку.

По дому сновали симпатичные девушки в купальниках, которых парни провожали голодными взглядами. Матильда и Влад куда-то исчезли, и я воспользовалась этим, чтобы зализать собственные раны. Зашла в пустую комнату и забаррикадировалась изнутри. До меня доносились звуки песни: “Something'salwayscoming, youcanhearitintheground. It swells into the air with the rising, rising sound”.

Иногда сложно не верить в своеобразные знаки судьбы. Ведь я же ничего не придумала. Именно эти слова и эта мелодия стали фоном событий того дня. Почему в тот вечер никто не включил Бритни Спирс или, например, раннее творчество Леди Гаги? Ведь тогда я бы не переживала. А может, наоборот, даже в самой глупенькой песенке отыскала бы глубокий смысл?

Я подошла к окну, из которого открывался вид на город. Прекрасный, в общем-то, город, если не углубляться в детали. Я планировала прожить в нем всю жизнь, но тогда у меня возникло чувство, что я хочу куда-нибудь убежать. Куда угодно, лишь бы подальше.

Я прислонилась к стене и медленно сползла вниз. Закрыла глаза и заплакала. Я казалась себе очень взрослой и несчастной — такой, какой и положено быть героине мелодраматичных сериалов.

Зазвонил телефон Это была Маша. Я сбросила вызов, но она продолжала трезвонить. Мне было плевать: я плакала.

Мне понадобилось двадцать минут, чтобы взять себя в руки. Я поправила макияж, высморкалась и вышла из комнаты… И сразу поняла: что-то не так.

По-прежнему звучала заводная музыка, и людей было много, но шепот… Непонятные переглядывания между гостями, слишком тихие разговоры, лукавые смешки. Я проследила, куда смотрят гости, и поднялась по знакомой в мельчайших подробностях лестнице на второй этаж. Мне навстречу шел Саша. Он буквально силком тащил за собой Машу в том направлении, откуда я пришла. Увидев меня, мой друг застыл как вкопанный.

— Не ходи туда, — выпалил он.

— Почему? Что там такое? — спросила я.

— Он и мне не говорит! — возмутилась Маша. Она была взволнована. — Да что с тобой происходит? Почему ты такой злой?

— Саш, что случилось? — спросила я шепотом.

Я видела, что Саша пытается придумать ответ. Но прошла минута, две, у него ничего не получилось, и тогда он просто схватил Машу за руку и потащил дальше. Впервые моя подруга даже не пыталась сопротивляться — поняла, что это не тот случай.

Я осталась стоять на месте. Думала. Догадывалась, куда мне нужно идти. И таки пошла. На душе было тяжело от плохого предчувствия.

У двери комнаты Влада толпилось несколько человек. Я их узнала — те самые старшие друзья Влада с профессиями, которые моя бабушка даже не смогла бы выговорить: бармены, диджеи, секьюрити из ночного клуба.

— Привет, Маринка, — сказал один из них, делая ко мне шаг и «случайно» загораживая собой дверь. — Ты чего здесь?

На размышления не было времени. Я натянула на лицо уверенное выражение и сказала твердо:

— Ты и сам прекрасно знаешь, чего! Хочу посмотреть, — и решительно попыталась его обойти.

Парень не дал мне этого сделать: мой тон его не обманул. Он сказал мягко, но настойчиво:

— Извини, но тебе туда нельзя. Влад просил никого не впускать.

— Влад? Тот самый Влад, который говорил, что я смогу прийти и посмотреть?

— Он так сказал? — Брови моего собеседника поползли вверх.

Парень имел забавный вид: в черной рубашке с рисунком готического замка и надписью «Дракула смог, ты тоже сможешь». У него была густая борода и очень короткие волосы, похожие на торчащие из черепа иголки.

— Ну, конечно, именно так Влад и сказал, — соврала я. А врать я умела всегда.

— Ты хочешь посмотреть? — переспросил он со смешком.

— Конечно!

— Ну-ну!

— Да пропусти ее! Хочет — пусть смотрит, — вмешался другой парень.

Остальные расступились. Они знали, что я врала про «Влад разрешил», но, видимо, чувство азарта сыграло с ними злую шутку: им хотелось посмотреть, что я буду делать и как реагировать. Многие из них помнили меня как зазнайку и гордячку, с которой наконец-то представился случай сбить спесь.

Я приоткрыла дверь… и застыла.

У Влада в комнате была большая кровать. Мы с Машей и Сашей часто на ней сидели, смотря сериалы, поедая чипсы и запивая все колой. Я клала ноги на подушку хозяина комнаты и настороженно следила, когда же Влад попытается ударить меня по этим самым ногам — мол, убери конечности с подушки. Он иногда пытался, но я была настороже и всегда вовремя убирала ноги. Влад злился и смеялся одновременно, однажды даже укусил меня за ногу, чтоб неповадно было класть лапки на его подушку. Какие милые и светлые воспоминания…

То, что я увидела тогда, совсем не было похоже на игру. А увидела я Матильду, лежащую на постели, а на ней — Влад. Оба голые…

За секунду я будто побывала в шкуре каждого участника этого «шоу». Ощутила похоть двух зрителей: они очень надеялись, что после Влада и им что-нибудь перепадет. Почувствовала экстаз самого Влада: наконец-то девушка, которая так долго ему отказывала, лежит под ним в самой желанной позе. И Матильда… бедная душа, психика которой рушилась у меня на глазах.

Влад, друг мой, родной мой человек! Тот самый, которому я давала свои первые рассказы. Он читал все, что я писала, потом делал пометки и структурированно выражал свое мнение. Мне нравилось делать для него распечатки, а не высылать электронные версии, потому что потом я находила забавные комментарии на полях.

Он был так внимателен к моим творческим потугам, мог раскритиковать произведение вдребезги, но потом обязательно переходил к десерту — к похвалам. Он верил в мой талант и говорил, что у меня есть дар замечать детали, то, чего не видят другие.

Мой Влад, мой верный друг… Как долго он выжидал, играя роль влюбленного в девушку героя! Он втянул в это и меня, ведь именно я уговорила Матильду прийти на вечеринку. А сам уже знал, как с ней поступит. Смотрел мне в глаза и знал, что случится с Матильдой.

Я, не моргая, смотрела, как он целует девушку против ее воли, как она отворачивается, как он насмехается над этими ее попытками ускользнуть. Смотрела и вспоминала обрывки наших разговоров. Как же много их было, этих добрых, уютных бесед в его не менее уютной комнате!

«— Знаешь, Марин, тебе просто нужно найти свою стаю. Тех, с кем ты перестанешь играть.

— Я уже нашла свою стаю. Ты, Маша и Саша.

— Мы не будем с тобой вечно.

— Никто не будет со мной вечно. Люди уходят друг от друга, и это нормально.

— На самом деле, это не нормально — уходить от своей стаи.

— Значит, и вы никуда не уйдете.

— А вдруг ты станешь знаменитой писательницей и решишь, что мы тебе больше не нужны?

— Я умею находить людей своего класса.

— Ого! Вы только посмотрите, как она заговорила…

— Вы никогда не перестанете быть достойными меня, а я — вас. Что, не нравится такая откровенность?

— Наоборот, Марин, очень нравится. Ты мыслишь так же, как я: делишь людей по классам. Правда, я бы добавил, что со временем люди могут переходить из одного класса в другой, если умны или, наоборот, глупы, но деление твое мне, в общем-то, нравится.

— Все так делают, просто молчат об этом.

— Тоже верно. Люди вообще о многом молчат.

— У них просто нет времени думать о таких вещах. У них работа с утра до ночи. Никто не желает пересекать Сахару.

— Почему именно Сахару?

— Потому что я там была. Там очень жарко и много песка. Пересечь Сахару сложно.

— Марин, когда люди из высшего класса унижают тех, кто ниже, это нормально?

— Раньше ты не страдал подобными банальными проблемами.

— Теперь страдаю. Ну так что?

— По-настоящему достойные люди не нуждаются в том, чтобы самоутверждаться за чужой счет. Но хватит об этом. Давай лучше обсудим, когда мы поедем в Сахару».

В шестнадцать лет я вела с ним такие разговоры. И он их поддерживал! С ним я не боялась быть или казаться заумной, сложной, самоуверенной. Я знала, что Влад меня поймет. Только я знала его таким — начитанным, веселым, саркастичным, мудрым!

Воспоминания проносились передо мной, как вихрь, сопровождаемые плачем маленькой Матильды и насмешками стоящих вокруг меня людей.

Я физически чувствовала, как это больно — видеть то, что я видела.

«— Марин, если ты похудеешь, я на тебе женюсь!

— Влад, я не могу похудеть, это выше моих сил!

— Постарайся ради меня!

— Издеваешься?

— Конечно, издеваюсь. Но в каждой шутке…

— Пошел ты!.. Между прочим, это должна была быть моя фраза.

— В смысле?

— Я более заинтересованное лицо. Это я должна предлагать тебе жениться на мне.

— Почему?

— Ты богат.

— Мой отец богат, а не я.

— Твой отец для меня, увы, староват.

— Слава Богу! Хотя, судя по всему, некоторые девушки немногим старше тебя так не думают.

— Девушки вообще редко думают.

— Ну ты и самокритична. Ты что, действительно такого плохого мнение о собственном поле?

— Если честно, то нет. Просто мне кажется, что материальное положение немного застилает глаза.

— Это нормально — искать мужчину, который даст тебе крышу над головой и позаботится о твоих детях. Мужчины ведь тоже женщин не за ум выбирают. Вначале — красота.

— Увы, ты прав.

— Суть вот в чем, Маришка: тебе нужен кто-то, кто будет о тебе заботиться и даст тебе возможность писать твои книжки.

— На книжках я много не заработаю.

— Вот и я о том же. И мы опять возвращаемся к теме нашей женитьбы…

— Иди ты!..

— Фу, как нелитературно… писатели так не выражаются. Но ты подумай о моем предложении.

— Да ведь не было никакого предложения!

— Какие наши годы! У нас с тобой еще все впереди».

Мой Влад — теплый и добрый. Мой Влад — один в огромном доме, приглашающий меня приехать к нему в любое время дня. Я никогда, никогда его не боялась!

Мой друг, мой Влад.

— Влад, — прошептала я.

Самоуверенность слетела с меня, как листы с капусты, обнажая самые настоящие чувства.

Он услышал. Обернулся, продолжая находиться внутри другой девушки. Увидел меня!

— Уберите ее отсюда! — закричал он. — Кто ее сюда впустил?!

— Влад…

Кто-то схватил меня за плечи. Меня резко вытолкнули из комнаты. Последнее, что я увидела, — как Влад повернулся к Матильде, безучастно лежащей на кровати. Я представила, как он закрывает глаза и вновь расслабляется. Его телу было хорошо: оно было близко к оргазму.

Меня отвели в другую комнату — в ту, где я не так давно плакала из-за несчастной любви, и закрыли дверь на ключ. Я даже не пыталась протестовать. Чувства атрофировались, зато воспоминания ожили.

«— Марин, твоя мама правду говорит: ты можешь не знать химию, так как есть профессии, где она не пригодится, но ты должна знать английский язык. Нашему поколению это необходимо.

— Я не спорю на этот счет, но почему ты так зациклен именно на этом предмете?

— В нашей стране (за другие отвечать не могу) английский знают либо те, кто имел возможность его изучать, например, в среде обитания, или просто родители настаивали, либо те, кто был достаточно сообразителен, чтобы понимать, что это нужно. Первый тип людей — те, кто родился в адекватной семье. О них заботились, им вкладывали в голову нормы поведения, с ними родители делились опытом и знаниями. Эти люди не росли, как сорняки, получая опыт только во дворе, они знают, откуда они, и гордятся этим. Ну, а вторые — это просто умные и целеустремленные люди. Сильные. Их никто не учил, возможно, они даже выросли в неблагополучной семье, но они были достаточно наблюдательны, чтобы понять, что одной математики в жизни мало, хотя точные науки, конечно, тоже не должны стоять на последнем месте в списке приоритетов.

— Что в таком случае ты думаешь о тех, кто английского вообще не знает?

— Это просто гомо сапиенс, с которыми лично мне тяжелее всего находить общий язык. Тебе, думаю, тоже.

— Ну ты и сноб!

— Вот увидишь, я прав.

— Саша не знает английского!

— Ок, Саша — исключение».

Я легла на диван и закрыла глаза. Где-то там, думала я, в другой комнате, на расстоянии десятков метров, сейчас находится Матильда. Что он ей скажет, когда ее поимеют все его дружки?

«— Влад, пошли сегодня в кино, а?

— Марин, не могу, у меня дела.

— Если согласишься, я расскажу тебе, где прячутся настоящие поцелуи.

— Что за бред! И где же они прячутся?

— Так ты пойдешь в кино?

— Зависит от ответа. Итак?

— Настоящие поцелуи прячутся в уголках губ. Потому что именно там зарождается улыбка… Я хочу, чтобы мой муж целовал меня в уголки губ, и тогда я буду чаще смеяться.

— Я тоже слышал о взаимосвязи между поцелуями и настроением женщины. Но только если поцелуи — это преамбула.

— Ты смотри, какие слова выучил наш Влад! Так что, пойдешь со мной в кино?

— Не пойду, у меня дела.

— Тогда я не буду тебя целовать.

— Этого еще не хватало! Я тебе не муж!»

Меня прорвало. Я заплакала. Я знала, что не смогу смириться с тем, что увидела. Мне было жаль Матильду, себя и даже того подонка, которого еще вчера я считала одним из самых важных людей в своей жизни. Я приняла позу эмбриона и затихла. Просто лежала, плакала, ревела, задыхалась, пока меня окончательно не сморил беспокойный сон.

Проснулась я от щелчка — кто-то открыл дверь. На улице уже было темно, свет в комнате не горел, и я не сразу поняла, кто вошел.

— Марина, ты спишь?

— Маша?

Я бросилась к ней и заревела с новой силой.

Маша меня утешала как могла. В той ситуации именно она оказалась более уравновешенной и сдержанной, хотя, казалось бы, из нас двоих именно Маша обладала непредсказуемым характером и склонностью к драмам.

Немного успокоившись, я спросила:

— Где она?

Маша молчала. Я повторила вопрос.

— Маша, где Матильда?

— Я отвезла ее домой. Заказала такси и проследила, чтобы ее доставили до подъезда. Довела до самой двери.

— Прекрасно, он даже тебя в это впутал! — крикнула я.

— Пожалуйста, не кричи.

— Господи, как она? Как Матильда?

Маша молчала.

— Ты понимаешь, что он натворил?! Этот придурок!

— Понимаю. Такая же истерика, как у тебя, у меня случилась два часа назад, но в присутствии Саши.

— Он знал, что так будет?

— Он не говорит прямо, но, думаю, знал. — Увидев мой дикий взгляд, она продолжила: — Марин, ты не замечаешь некоторых вещей.

— Например?

— Например, Саша побаивается Влада и не рискует ему перечить к некоторых вопросах.

— Некоторых? Да Влад девушку изнасиловал! Ту, которая была его… его… твою мать… девушкой! Его посадить за такое должны!

— Вот, значит, чего ты мне желаешь?

Свет в комнате мы не включали, и в своей истерике я не заметила, как отрылась дверь. На пороге стоял его высочество Влад. Во мне поднялась волна ненависти, какой я раньше не испытывала.

— Ты!

Я подошла к Владу и со всей дури залепила ему пощечину. У меня сильная рука, так что ему досталось неплохо.

Именно тогда я поняла одну важную вещь: это не благодаря фильмам у женщин появилось желание бить мужчин по лицу. Напротив, фильмы позаимствовали эту идею у женщин. Ударить его по лицу — это был самый настоящий инстинкт.

Его лицо побагровело. Не от пощечины — от еле сдерживаемой ярости.

— Дура, кем ты себя возомнила?! — прорычал он.

Я смотрела на него — и плакала. Меня не пугала его злость. Мне просто было бесконечно жаль себя, Матильду, Машу. Влад всех нас обманывал, а мы, наивные, ему верили.

«— Я просто хочу найти защиту в этом мире.

— Через мужчину?

— Это лишь один из вариантов. Можно попробовать найти работу, которая радует. Это даже предпочтительнее.

— А ты сама будешь защитой?

— В смысле?

— Ты, Марин, будешь защитой для мужчины?

— Конечно, буду!

— Что для тебя значит эта фраза?

— Я буду помогать ему во всех его начинаниях. Признаваться в любви и распускать сопли — это не по моей части, но помогать на практике, когда ему нужна помощь, — это я могу и буду делать.

— Например?

— Чисто теоретически давай представим, что мой избранник — капитан корабля.

— Такое представить я могу.

— Так вот, я не буду ждать, пока он вернется из плавания. Я наймусь юнгой на этот корабль и поплыву с ним. Не как гостья, которую нужно оберегать, а как член команды.

— А что в таком случае должен делать он?

— Это просто: читать мои книги и позволять мне обсуждать их с ним. Радоваться моим успехам. Иногда напоминать, какая я умница-красавица.

— Ты такая наивная, Марин.

— Но ты же читаешь мои книги.

— Я — другое дело.

— Думаешь, ты лучше остальных?

— Именно так я и думаю».

— Чтоб ты сдох! — закричала я и толкнула его в плечо.

— Да успокойся ты! — психанул в ответ Влад. — Откуда истерика? Ты ее даже не знала толком!

— Ты сдурел?! По-твоему, это что-то меняет? Матильда на тебя в милицию заявление напишет, — завопила я и добавила мстительно: — Накроется британское образование золотого мальчика! Так тебе и надо!

«— Я бы тоже очень хотела поехать в Лондон.

— Оно того стоит. Красивый город, но, думаю, он воспринимается таким особенным именно из-за истории. Взять хотя бы Словению. Прекрасная страна, но о ней легенд никто не слагает, поэтому туда стремится намного меньше людей.

— Тогда я хочу в Словению и в Лондон.

— Ну и правильно!»

— Марин, успокойся, — хмыкнул Влад. — Ничего у меня не накроется. Не будет она писать никакого заявления.

Он был уверен в том, что говорил. Глядя на своего друга, я ощутила страх. Если он в семнадцать лет такой, каким он станет позже?

Влад почему-то пришел к выводу, что я переживаю из-за заявления, хотя на самом деле меня волновало другое: рядом со мной несколько лет находился человек, способный на изнасилование в самой изощренной форме. Он все продумал, взвесил и предупредил друзей.

— Из таких, как ты, Влад, вырастают убийцы!

Он промолчал.

На глаза опять навернулись слезы. И пришла мысль, которую я так долго от себя отгоняла: что ему мешает однажды поступить так со мной? Или с Машей? Мы не можем быть в безопасности только потому, что считаемся его друзьями.

Я посмотрела на его руки. Этими руками он бережно заправлял мне прядь за ухо и ими же совершал насилие над ни в чем не повинной девушкой.

— Марин, успокойся…

Он подошел ко мне, чтобы обнять. Рядом стояла Маша. Она не стала вмешиваться.

— Пошел ты! — Я попыталась вырваться.

Когда Влад меня все-таки обнял, я затихла, чувствуя, как мои слезы капают ему на грудь, увлажняя криво застегнутую рубашку.

Он мог подумать, что я начинаю успокаиваться. Но это было не так. В моем арсенале всегда был этот талант — брать себя в руки. Пока он крепко меня обнимал, я готовилась разорвать ту нить, которая протянулась между мной и им. Тот Влад, которого я любила, существовал только в моей голове. Мой Влад никогда не изнасиловал бы девушку!

Это было очень болезненное осознание. Оно коснулось всего, что я знала о мире. Я представляла, как нейроны в моей голове сжигают установившиеся соединения, и теперь мне придется заново выстраивать свое мировоззрение.

Мне хотелось одного — пойти домой и зализать раны. Подальше от людей, даже подальше от Маши.

Я высвободилась из его рук.

— Маша, вызови мне такси, пожалуйста, — сказала я холодно, стараясь не смотреть на Влада.

Она кивнула, достала телефон и вышла из комнаты. Рефлексы побороть нелегко — подруга не побоялась оставить меня наедине с Владом.

— Марина, ничего особенного не случилось. У всех бывает первый секс.

— С тремя сразу?! — Он скривился. — Что ж ты не отвечаешь? — Он молчал. — Извини, Влад, но нам с тобой не по пути. Удачного поступления в университет!

— Не будь ребенком!

— Не будь скотиной! Хотя… тебе уже поздно.

Я дождалась такси на крыльце у входа. Села в машину и уехала. Это был последний раз, когда я была в его доме.