Мой генерал

Глава 5

Он лежал в том же положении, значит так и не приходил в себя. Я опустилась рядом с ним на колени. Хорошо бы обработать рану, перевязать, но кровь не сочилась. Возможно, сам генерал перед тем, как потерять сознание смог подлечить себя. Многие сильные маги владели двумя стихиями, и чаще всего второй была именно целительство.

— Что же мне делать, генерал? — Так хотелось, чтобы он сейчас поднялся и придумал, как отсюда выбираться. Без коней, без кареты, без направления, ещё и в таком холоде. Радовало только то, что мой спаситель дышал. Еле заметно, но дышал. Я потёрла ладошки и подышала на них, как же холодно. Кажется, мороз пробрался до костей. — Очнитесь, очнитесь! — похлопала по бледным щекам. Бесполезно.

Если он и дальше будет лежать на снегу, то замёрзнет. Что же придумать? Нужно уходить, но как и куда? Дорогу почти замело, и сложно понять, откуда мы приехали.

В любом случае я не могла оставить его здесь умирать.

Подобрала сумку, достала оттуда две пары рукавиц. Одну пару — надела сама, вторую — натянула на замёрзшие руки генерала, ещё и заправила под рукава плаща, чтобы ненароком не потерять их. Путь мне предстоял нелёгкий. В живых не осталось ни одной лошади, а мороз крепчал, нужно двигаться.

Чтобы волочь моего спасителя, мне пришлось стянуть с лошадей покрывала, что стелились зимой под сёдла. Выбрала самые большие. Два из них расстелила рядом с телом генерала, кое-как уложила его набок, подвинула под спину, вернула обратно. То же самое проделала с другой стороны. Ещё двумя накрыла, оставалось надеяться, что это хоть немного согреет его. Накинула сумку с продуктами себе на спину и схватилась за два края покрывала. Потянула, получилось не сразу, но вскоре моя ноша сдвинулась с места.

Выглядел генерал плохо, и я спешила. Очень спешила. Тянула изо всех сил.

Ноги проваливались в снег, я падала от тяжести, но в голове пульсировала только одна мысль — он должен выжить!

Ныла спина, мышцы горели от напряжения, хотелось зарыдать. Я не сдержала слёз, когда вспомнила людей, навсегда оставшихся в снегу. Их больше нет, им не помочь… Если бы мне кто-нибудь сказал, что их можно спасти, всего-то и надо — перевезти на волокуше до ближайшего городка, я бы поволокла, без лишних слов и сомнений. Но никто мне такого не скажет и не предложит, зато есть генерал, и его я могу спасти.

Если сильно постараюсь.

Тишину снежной пустыни прорезали хлопанья крыльев и пронзительные крики. Я обернулась и увидела несколько крупных птиц. Они кружили над тем местом, где почти догорела карета с мёртвым зверем.

Падальщики. Слетелись на пир.

С горечью подумала, что если не справлюсь, то вскоре у падальщиков будет новая добыча.

Сжала зубы и снова схватилась за края покрывала.

С каждым шагом генерал становился тяжелее. Я падала, поднималась, отряхивалась и снова бралась за покрывало.

Пальцы отказывались слушаться. Приходилось останавливаться, снимать рукавицы, растирать их и греть дыханием. Один раз я пожевала печенье. Не то, чтобы хотелось есть, просто подумала, вдруг это хоть немного придаст сил.

Меня окружал снег. Небо было таким белым, что казалось, там тоже — снег. Хруст раздавался в ушах, даже когда я останавливалась, а холод пробирался до внутренностей.

Я спешила, торопилась, но от усталости уже не понимала, в какую сторону бреду. Иногда я шла спиной вперёд и смотрела на того, кто спас меня от неминуемой смерти. Вспоминала, как он улыбался. Пару раз. Нет, не мне — Ирдану. И своим воинам. Как тогда подсел ко мне, когда Улназа заболела. Как хмурился. И магичил…

Сразу вспомнился король. Он отправил этих людей выполнять его прихоть, блажь! Хотя о чём я? Если бы король был настоящим человеком, он никогда не сотворил бы такого! Он не собирался бы разрушить жизнь Акизара! А какую участь он приготовил для меня, княжны его королевства, наследницы огромного княжества?

Он решил растоптать меня! Воспользоваться как вещью, а потом выбросить за ненадобностью! А нет, не так, не выбросить, а подарить кому-нибудь!

Нет! Я не поеду к нему!

Почему-то это решение вдруг чётко возникло в моей голове. Я поняла, что выжила сегодня просто чудом, и дарить свою жизнь мерзкому королю больше не собиралась. Лучше смерть, чем отдавать себя такому чудовищу! Я ослабла, вымоталась, но эта мысль придала мне решимости, в сердце загорелась надежда. Мы справимся, должны справиться!

Постепенно начало темнеть, и я просто не представляла, как смогу пережить ночь. Голова кружилась, ноги подкашивались от слабости, и каждый шаг был сродни подвигу.

Я беспомощно осматривалась, не зная куда идти.

Какая же невероятная радость охватила меня, когда вдалеке показались постройки, над которыми тонкими струйками клубился дым.

Мне повезло, вскоре меня заметили. Просто чудо, что какой-то мужичок увидел издалека, поправил шапку и побежал в селение. Сил идти дальше уже не нашлось.

Казалось бы, двигалась на пределе возможностей, и вот оно — спасение. Осталось-то всего ничего. Но нет, именно сейчас силы полностью покинули меня. Я повалилась в снег и стала греть окоченевшие руки. Воздух перед глазами заволокло туманом. Только и успела заметить, что в нашу сторону движутся сани с маленьким мохноногим осликом…

Очнулась от жара и боли, глаза открыть сразу не получилось. Сознание возвращалось слишком медленно. Казалось, что когда-то из-за чего-то оно полностью потухло, и теперь ему подарили новую жизнь. Требовалось время, чтобы оно могло развернуться и понять, как ему жить в этой новой, подаренной небесами жизни. Горячий липкий пот покрывал тело, гулкая боль придавливала, добавляя ощущение беспомощности. Рядом скрипели половицы, и слышался треск поленьев в печи. Пахло парным молоком и печёным хлебом. Чьи-то костлявые ладошки обтирали мои ноги. Я забеспокоилась, кто это может быть, но выдохнула, когда услышала женский голос.

— Сейчас, болезная ты моя, ножечки жиром натрём, да в шерстяные тряпки замотаем, — говорила старушка. — Скажи спасибо деду моему, что нос в такой холод высунул. Это всё лиса. Повадилась к нам кур таскать, ужо две штуки унесла, рыжая бестия! Вот он теперь и ходит, караулит её. Ужо и капканы наставил округ дома-то. А тут, глядь, ты, милая, да с воином раненым. Привёз, говорит, насилу на сани вас сгрёб. Ты, девчуля, и мужик твой, вижу богатеи, да только мне всё равно, прости. Старые уж мы поклоны бить, хошь обижайся, хошь нет. Старик ругат. Но мы господ спасли? Спасли. Так наверно же простят нас. Вот так.

Я чуть не закричала от боли, когда она принялась заматывать мои ноги верёвками поверх шерстяных платков. Открыла на миг глаза, и мир размылся, поплыл. Успела заметить стол с грубой скамейкой и печь с обвалившейся на углу побелкой.

— Где? — шепотом спросила я, имея в виду генерала. На большее сил не хватило.

— Мужик-то? — по её голосу я поняла, что она посмотрела куда-то в сторону. — Плох он. Дед его обмыл, как смог. Рану я зашила, теперь только лечить.

— А маги… Маги в селении есть? — я смогла открыть глаза и увидела перед собой древнюю старушку с необычайно добрыми глазами.

— Маги? Откудова им тут взяться-то? — она подняла выцветшие брови. — Господа к нам не хаживают, за налогами только работников присылают, а у простого люда магию выжгли уже годков пять назад, а можа и десять… — старушка задумалась и пожевала беззубым ртом, — а можа и двадцать… не помню я… старая стала. Бывает, пойду в сарай, прихожу, а зачем пришла и не вспомню. Постою, постою, да назад вертаюсь. А раньше целительницей была, магичила, в городе жили недалеч от столицы, дед мой, маг огня бывший, в кузне работал. Люду простому, хоть и без шику, но жилось, все как-то устраивались. А потом король издал указ, чтоб простому люду взять и выжечь магию. Не всем, а неугодным. А как понять, угодный ты королю аль неугодный? Вот так и пошла свистопляска. Мы с дедом бежали сюда, подальше от столицы, так нет, достали. Тут в селе столько плача было. Бабы ревут, детишки орут, мужики чуть воевать не начали… А, — она махнула рукой, — всем магию выжгли. Как я просила, оставьте мне, хоть детишек от хворей лечить, так нет, не послушали даже. Теперь без магии долго не пожить и в каждом дне себе не помочь.

Я попыталась вспомнить, знала ли, что король выжигает магию простым людям. К стыду своему, что-то такое слышала, но без подробностей, да и, сказать честно, меня больше волновала жизнь людей в моём княжестве. За них я несла ответственность и могла точно сказать, что никто никого не притеснял и не принуждал. Люди жили своей жизнью, могли смело переезжать в пределах княжества, никто не чинил препятствий. И магию у них, тем более, никто не забирал и не собирался забирать.

Старушка проковыляла к печке и принесла кружку с настоем трав. Они хоть и оказались горькими, но прибавили сил. Через некоторое время я уже смогла нормально говорить.

— Как он? Он… — голос дрогнул. — Он будет жить?

— Будет, конечно, — беззлобно усмехнулась старушка. — Только, красавица, давай выздоравливай, день тебе на отлёжку я дам, а дальше сама своего мужика мой, пои, корми, да печкой занимайся. Можешь в лесок за дровами сходить, дров мало, да по хозяйству мне поможешь немного.

— А? — очень хотелось сказать, что я совсем не знаю, как ухаживать за раненым, но старушка не дала мне продолжить.

— Мы-то по соседству живём, а в этом доме раньше семья проживала. Муж, жена, да доча. Поехали они в город, а так и не возвертались. Просили за домом присмотреть, уж как год прошёл… Или два… Не помню. Мы за домом присматриваем, а их и нет. Может, в городе устроились, кто же теперь знает, — она поднялась с табурета и засобиралась уходить. — Глянь, вот тут, значица чугунок, тут вода чистая, вот в этом ковшике воды нагреешь. Тут травки, крупы, еда какая имеется. Разберешься.

— Спасибо вам, — только и успела произнести, как входная дверь за ней закрылась.

Покрутила головой. У дальней стены, на кровати с тонким матрасом, весь замотанный в шерстяные тряпки, лежал мой генерал. Через некоторое время я всё-таки поднялась с постели и смогла подойти к нему. Его грудь тяжело поднималась и опускалась, будто каждый вдох давался с усилием. Лоб и виски покрывали крупные капли пота. Они стекали и впитывались в пряди волос. Сейчас стало совсем не важным его звание генерала — передо мной лежал раненый воин, человек по имени Сайнар Табай. И кроме благодарности за спасение, я испытывала к нему нечто большее. Наверное, у чувства пока не было названия, но я точно знала, что в сердце давно обосновались мысли об этом человеке. Мысли хрупкие, воздушные, но полные нежности и надежды.

Дни текли один за другим, без спешки, без торопливой суеты. Я часто ходила в гости к людям, спасшим меня. Мы вместе обедали и пили чай, иногда я помогала им, чем могла. Но самым главным для меня стала, конечно, жизнь Сайнара.

Первое время следила, чтобы швы были чистыми, чтобы ничего не воспалилось. Обрабатывала раны. Обмороженные руки и ноги натирала жиром из глиняного горшка, что принесла мне бабушка Рифа, так она велела называть себя. Вначале кожа Сайнара казалось страшной. Синяя, чёрная, порезы, ссадины. Но постепенно раны стали заживать, синяки — желтеть. Он иногда открывал глаза, смотрел не отрываясь, особенно, когда я поила и кормила его.

— Мои люди… — было первым, что он смог произнести. Я повела головой из стороны в сторону. — Ирдан? — Снова мои мотания головой. — Улназа? — в это раз я не сдержалась и закрыла лицо руками, которые вмиг стали мокрыми от слёз.

Снова перед глазами замелькали воспоминания, где все они живы.

Услышала, как он громко выдохнул, а после этого сгрёб меня в охапку и прижал к замотанной тряпками груди. Я сначала замерла от неожиданности. Слёзы продолжали литься, но горячая рука, что водила по моей спине, приносила облегчение. В объятьях генерала оказалось тепло и спокойно. Я так расслабилась, что даже дышать стала по-другому. Будто бы с каждым его поглаживанием из меня уходили переживания последних дней. Стало легче, я и не заметила, как заснула.

Проснулась утром, на его плече. Ужасно стыдно и неловко, но я не хотела вставать. Осторожно коснулась тряпок, закрывающих рану, провела рукой вверх, дотронулась до кожи. В этот же миг испугалась и одёрнула руку. Сразу же вспомнились все те женщины, что провожали его после каждой ночёвки в трактирах.

Что я творю?

Он проснулся — за те дни, что я ухаживала за ним, научилась различать это по дыханию. Сжала кулак, так захотелось, чтобы я ошиблась.

Поднялась, даже не глянула на него и пошла к печи, греть воду и готовить отвары.

Через некоторое время я всё-таки осмелилась посмотреть. Он лежал и спокойно смотрел на меня. Так, будто ничего не произошло. Хотя вот же я глупая! Для него ведь ничего и не произошло! Это у меня был первый раз, когда я проснулась в одной кровати с мужчиной.

— Дед сказал, что мы в княжестве Жайар, — произнёс вдруг он. — Почему ты направилась именно сюда?

Сегодня его голос окреп, и сам он выглядел немного лучше. Но что за вопросы? Он хоть понимает, через что я прошла?

— Мне как-то не до указателей было, — я громыхнула кастрюлей.

— Почему ты разозлилась? — генерал нахмурился.

— Всё хорошо.

Сама не знаю, что на меня нашло. Вспомнила, как мы ехали. Постоялые дворы, воины сопровождения… И Улназа… А сейчас остались только мы вдвоём. Не знаю, сколько же должно пройти времени, чтобы боль потери хоть немного утихла.

Интересно, когда раны затянутся, генерал сразу захочет отвезти меня в столицу? Может быть, лучше мне не дожидаться этого радостного момента и сбежать? Но как это отразится на моих родных и на Акизаре?

В любом случае старики наотрез отказались обрабатывать раны. Сказали, своих забот хватает. Это значило, что бежать отсюда можно только тогда, когда раны хорошо затянутся.

— Позови мне деда, — попросил генерал. — Пожалуйста.

Он иногда звал его, когда ему нужна была помощь. Я в такие моменты убегала к бабушке Рифе и подолгу сидела там. Мне не хотелось возвращаться, в присутствии Сайнара я чувствовала себя скованно.

Вот и сейчас пришлось убегать и ждать, пока вернётся дед.

Дни текли неспешной чередой. Мы были потеряны среди белоснежных равнин. Искали ли нас? Вряд ли.

Иногда я замечала его взгляды. Он рассматривал меня так пристально, что я терялась. Не знала, куда себя деть, а при первом подходящем моменте бежала смотреть на своё отражение. Может, у меня что-то не так, волосы растрепались? В этом доме не было зеркал, да и мои не сохранились в том пожаре, поэтому увидеть своё отражение удавалось только в большой начищенной до блеска тарелке, обнаруженной на полке в подполе. Я убеждалась, что всё вроде бы хорошо, и снова принималась за работу. Приготовить, за дровами сходить, да и раны ещё требовали обработки. Был даже момент, когда я опасалась, что две из них, самые большие, снова начинают воспаляться, поэтому вечером настояла на ещё одной перевязке.

Как же было просто, когда он лежал без сознания. Теперь же каждая перевязка походила на испытание моей выдержки.

Вот и в этот момент я чувствовала, что он неотрывно смотрит на меня. Подняла глаза и увидела внимательный взгляд. Захотелось сбежать, спрятаться, я совсем не понимала, как вести себя с ним.

Наносила на рану заживляющую мазь и чувствовала его почти незаметную дрожь. Казалось, что раны ослабили его, но я понимала, что это ощущение обманчиво. В нём по-прежнему бурлила сила, его мышцы были крепкими, и глубокие тени подчёркивали безупречные изгибы.

Поймала себя на том, что совсем не спешила. Я медленно обрабатывала даже те раны, которые уже полностью покрылись новой розоватой кожей и в уходе не нуждались. Возможно, он понял это и в какой-то момент просто поймал меня за руку.

Наши взгляды встретились, и по моему лицу пробежали горячие волны. Оглушающую тишину нарушало только наше дыхание. Он смотрел так странно и так необычно. Его глаза блестели, а на губах играла еле заметная улыбка. Конечно, я смутилась и почувствовала, как на щёки набежал жаркий румянец. Опустила взгляд на его руку, в которой он до сих пор держал мою. Внутри меня ревела буря, что-то переворачивалось, что-то менялось. Его взгляды, прикосновения пробуждали во мне что-то новое.

В этот момент мне повезло, глаза моего раненого прикрылись. Подействовал отвар, что я готовила ему. Если бы не это, даже не знаю, чем бы всё и закончилось.

Проснулась среди ночи от холода, тонкое одеяло совсем не согревало, и мне приходилось постоянно следить за теплом. Поднялась, чтобы подбросить дрова в печь, и увидела его. Он стоял у окна, скрестив руки, и смотрел на тёмную улицу. Слабый свет звёзд падал на его задумчивое лицо. Я растерялась, ведь можно было подумать, будто подсматриваю за ним. Смяла ткань платья в кулачках и сделала шаг назад, чтобы тихо уйти в свою кровать, но он услышал и повернул голову. От его взгляда я замерла, во рту пересохло. Всё моё существо тянулось вперёд, к нему. Хотелось быть ближе.