Моя долгожданная любовь

Глава 21

Брайони встретила утро далеко не с безмятежным спокойствием. Под сияющим бледно-желтым светом утреннего солнца пустыня вокруг вновь представлялась грозной и пугающей, а мужчина, молча и энергично упаковывающий вещи и грузивший поклажу на коней, — опасным, как вкрадчивая, но несущая смерть пума. Еще до ее пробуждения он переоделся, облачившись в это утро в светло-синюю холщовую рубаху дорогого покроя и стиля, которая удивительно хорошо смотрелась на его широкоплечей, мускулистой фигуре. Она была аккуратно заправлена в темно-синие брюки. На шее у Джима был повязан шарфик из голубого шелка, а черная шляпа, черные сапоги и ремень с серебряной пряжкой для пистолета, завершавшие его наряд, придавали бесстрастный и грозный вид стрелку, готовившемуся к путешествию по мексиканской пустыне под ослепительными лучами утреннего светила.

Брайони украдкой наблюдала, как он складывает одеяла в два аккуратных тюка и увязывает их на седле черного жеребца. Пока она спала, он умудрился каким-то образом побриться, и выглядел молодо и свежо. Каштановые волосы стрелка лоснились на солнечном свету. Да, он, неоспоримо, красив. И чрезвычайно торопится. Джим еще не произнес ни слова, но все свидетельствовало о том, что он спешит как можно скорее отправиться в путь.

Зато Брайони, в молчании сидевшая на валуне, чувствовала себя грязной и неопрятной. Ее вчерашнее платье было испачкано, а юбка помята. Пряди растрепанных волос ниспадали на лицо. Она чувствовала, что не выдержит еще целого дня войны с Техасом Джимом Логаном. Не веря самой себе, девушка вспомнила о вспышках гнева, раздиравших ее накануне, удивляясь, с какой смелостью она пререкалась с ним. Неужто она спятила, что так кричала на него? А что, если бы он разозлился? Ведь он способен на все, на любое насилие; об этом ее предупреждал Фрэнк. И все-таки, вспомнила она, в изумлении покачивая головой, он был разозлен, но не только не обидел ее, а даже не угрожал ей.

«И все равно, — думала она в это утро, недоверчиво разглядывая его сильную фигуру, — трудно поверить человеку, который убивает из-за денег. Насилует и убивает, когда ему захочется…»

— Поехали. — Джим Логан закончил седлать гнедого жеребца и подошел к ней. — Пора. Нам нужно спешить. Возможно, нас преследуют и уже дышат нам в затылок.

Она поднялась с камня и поплелась за ним.

— Вы имеете в виду Фрэнка и Вилли Джо? — И тут ее осенило. — Да, они обещали вернуться этим утром и бросятся искать меня, когда обнаружат, что я пропала. И, естественно, поймут, что вы имеете к этому самое прямое отношение.

— Разумеется, — с улыбкой ответствовал Джим.

Брайони схватила его за рукав:

— Фрэнк разгневается. Если они нас догонят, он убьет вас. Лучше вам отвезти меня обратно, прежде чем они догонят нас. Он… очень опасный человек, Техас. Не хотела бы я быть на вашем месте, если он обнаружит, что вы похитили меня.

Он не выдержал и расхохотался:

— Так ты считаешь, что я боюсь Фрэнка Честера и его мерзкого братца? Премного благодарен. — И с ухмылкой он помог ей забраться в седло. — Твоя уловка не сработает, querida. Я не отвезу тебя обратно. Что же касается твоей байки о том, что Честеры возвращаются домой сегодня, я очень сомневаюсь в этом. Я видел, что их вьючные тюки набиты доверху, когда они уезжали вчера из дома. По моим прикидкам, они будут в отъезде по крайней мере несколько дней. К тому времени мы уже будем далеко-далеко.

Она закусила губу, кляня его проницательность.

— Да, но вы сказали, что беспокоитесь, потому что нас могут преследовать. Если речь идет не о Фрэнке и Вилли Джо, то о ком же?

Он пожал плечами и уселся в седло позади нее.

— Да никто конкретно. Просто я не люблю неоправданного риска. Что, если Фрэнк действительно вернется по какой-нибудь причине раньше намеченного срока? Что если он попросил одного из своих приятелей присматривать за тобой? Все может случиться. Это маловероятно, но я предпочитаю предусматривать любые неожиданности заранее. Так что мы выезжаем и будем держаться в тени холмов. Чуть позднее мы остановимся, чтобы перекусить. Но сначала я хочу отъехать как можно дальше от прелестной зеленой долины, которую ты называешь своим домом. Поэтому придержите свою шляпу, леди. Мы пускаемся в путь!

И окутанные облаком пыли, они умчались с места ночевки. Вызывало удивление то, как ловко он уничтожил все следы их пребывания там. Он явно не лгал, когда говорил, что не любит неоправданного риска. Джим Логан все делал продуманно, ловко и хладнокровно. И в это утро, наблюдая его проницательность, энергию и силу, она почти перестала надеяться на то, что ей удастся перехитрить или убедить его. Казалось, что надежде на побег не суждено сбыться, ибо вряд ли Джим допустит какую-нибудь ошибку, которая приведет к ее освобождению.

За день они проехали более двадцати миль, держась, как решил Логан, поближе к холмам. Это было тяжелое, утомительное путешествие, которому придавали монотонность постоянное облако пыли, вздымаемой копытами коней, отсутствие растительности на холмах и изнуряющее ослепительное сияние солнца. К счастью для Брайони, они делали частые привалы для еды и отдыха. Внимательность Логана поражала ее, ибо хотя говорил он мало, все его действия отражали заботу о ней.

Брайони не привыкла к такому вниманию. Когда она ехала через пустыню в Калифорнию с Фрэнком и Вилли Джо, они почти не заботились о ее удобствах, не обращая внимания на тяготы быстрого передвижения. Зато Джим Логан, несмотря на бесстрастный вид, делал все возможное, чтобы она могла нормально отдохнуть, поесть и напиться, и девушка часто чувствовала на себе его взгляд, как если бы Джим оценивал влияние путешествия на состояние ее здоровья. В какой-то части ее опасения, связанные с ним, исчезли. Он изумлял ее, ибо она никак не могла связать закаленного стрелка, умыкнувшего ее из чувства мщения, с человеком, так заботившимся о ее состоянии. Тем не менее она не могла не быть благодарной за такое обращение с ней. Во всяком случае, отчасти ее опасения развеялись, поскольку его отношение к ней свидетельствовало, что он действительно не собирается сделать ей ничего плохого.

В ту ночь, прежде чем заснуть, она долго размышляла о нем, против воли мысленно возвращаясь к тому утру, когда он целовал ее над обрывом у моря. Вспоминая это, она вновь ощутила, как та же теплая волна прокатилась по ее жилам, и попыталась заглушить это воспоминание. Однако каждый раз, когда девушка сидела перед ним в седле, а его руки, державшие поводья, касались ее, она испытывала те же бурные чувства, которых не могла понять и которые стыдилась признать. Для нее было поразительно приятной мукой сидеть, прижавшись к нему, на мощном гнедом жеребце.

После многочасовой езды в седле было просто невозможно не откинуться назад и, следовательно, не прильнуть к его мускулистой груди, не прочувствовать его силы и уверенности, не ощутить интимного касания их бедер. Все это восхитительно и как-то по-новому возбуждало ее, воспламеняя кровь в жилах так, что она ощущала ее пульсацию в ушах. Девушка пыталась скрыть свои чувства, ошеломленная своей собственной реакцией. Не было ни одного случая, чтобы во время интимной близости с Фрэнком он возбудил в ней то, что этот незнакомец сумел сделать простым прикосновением или взглядом. Это тревожило ее, но одновременно наполняло восторгом. Как она ни старалась, ей не удавалось выкинуть его из головы.

На третий день они остановились в деревне, чтобы сделать покупки. К этому моменту ее одеяние превратилось в лохмотья, и Логан купил ей прочную походную одежду: три клетчатых хлопчатобумажных рубашки и несколько пар синих брюк, по размеру подходящих для небольшого мужчины или шестнадцатилетнего юноши. Когда они ходили по небольшому мексиканскому универсальному магазину, Джим не отпускал ее от себя. Поразительно быстро стрелок накупил кучу вещей: куртку из оленьей кожи, сапоги и маленькую дамскую войлочную шляпу жемчужно-серого цвета — для нее, а также полдюжины ярких шелковых платков, патроны, еду, два ружья, ножи и две фляги. Затем он приобрел новый вьючный мешок для всего купленного снаряжения и направился к полке, где лежала куча одеял.

Брайони бездумно глядела на одеяла, которые массивный, смуглый хозяин магазина вынес показать им. Он разворачивал два или три одеяла на деревянном прилавке, когда ее взгляд случайно упал на то, которое было у него в руках, красиво сотканное, со сложным узором. Ярко-голубое, цвета сапфира, оно было украшено особенно искусной вышивкой с изображением желтых и красных полумесяцев. Брайони, как загипнотизированная, уставилась на него. Это то самое одеяло! Она узнает его!

Как молния в грозовом небе, в ее мозгу мелькнул какой-то образ. Она увидела лицо старой индианки, умудренное и смуглое, ее узкие глаза и сморщившийся в улыбке рот, когда она протягивала к ней руки с точно таким одеялом. Лицо женщины было кристально ясным, но замутненным по краям, как будто выглядывало из-под воды, и оставалось в мозгу девушки всего один миг. Затем ослепительная вспышка света стерла тот образ, оставив за собой полную темноту.

— Женщина-антилопа! — воскликнула девушка с расширившимися и устремленными в пустоту глазами.

Джим подхватил ее, когда она чуть не упала на прилавок.

— В чем дело? Что случилось? — спросил он, тревожно оглядывая ее пепельно-серое лицо. Брайони, вся дрожа, качала из стороны в сторону головой.

— Не знаю! — Она повернулась к одеялу, с отчаянием протянув к нему руку.

Сеньор Рамирес вручил ей его. Ничего не произошло. На этот раз никакой вспышки памяти. Обычное одеяло, красивое и мягкое, мало отличающееся от других, имевшихся здесь на полках.

— Ah, a la senora le gusta esta frazada. Muy bien. — Хозяин сиял от удовольствия и кивал головой, глядя на нее. — Es bonita, si, senora?[16]

— Где вы приобрели это одеяло? — отрывисто спросил Логан хозяина.

Тот с минуту думал, поглаживая усы.

— Si, yo recuerdo![17] — воскликнул он. — Los cazadores. Охотники на бизонов. Gringos[18]. Они были здесь не более месяца назад, сеньор. Они обменивали одеяла и седла на оружие и продукты. Hombres malos, senor, muy malos[19]. Они говорили, что забрали эти одеяла у los indios muertos. Los indios Cheyennes, senor. Si, yo recuerdo todo[20].

— У мертвых шайенов, — тихо повторил Логан, затем взглянул на бледное лицо жены. Она все еще не сводила глаз с одеяла. — Это одеяло напоминает тебе что-то?

Она потерла ноющие виски. Боль разрывала голову.

— Не знаю, — прошептала она. — На минуту мне показалось…

— Ты что-то сказала, когда увидела его. Женщина-антилопа. Кто это?

Глаза девушки наполнились слезами:

— Не помню.

Логан вынул из кармана деньги и положил на прилавок.

— Мы берем это одеяло и еще два других. И, кроме того, бутылку текилы.

Через минуту они вышли из магазина, и он повел ее к небольшому дому для приезжих в конце узкой улочки. Уже спустились сумерки. Брайони чувствовала себя на пределе сил, и голову все еще ломило. Однако, как ни странно, у нее было приподнятое настроение. Ведь она что-то припомнила — хоть что-то из своего прошлого! Может быть, теперь понемногу вернется память! Она напряглась, пытаясь вновь вспомнить лицо женщины, но напрасно. Тем не менее, несмотря на разламывающуюся от боли голову и безмерную усталость, в ее душе появилась искорка надежды.

Обменявшись несколькими фразами с мексиканской парой, хозяевами дома для приезжих, Джим повел Брайони к лестнице и наверх, на третий этаж. Там он открыл дверь, ведущую в крошечную спаленку.

— Ты выглядишь, как смерть, — сказал он и подвел ее к узкой односпальной кровати. — Я хочу, чтобы ты прилегла и малость отдохнула.

— А где… где будете вы?

— Рядом, моя комната примыкает к этой. Сегодня мы проведем ночь здесь, а завтра рано утром продолжим путь. Думаю, нам не помешают хотя бы разок горячая пища и настоящая постель.

Она кивнула в знак согласия и опустилась на поблекшее покрывало, которым была накрыта кровать. Коснувшись головой подушки, она закрыла глаза. Ноющая боль в висках ослабла. Сквозь туман она слышала стук сапог Логана, звук открывшейся и закрывшейся двери. Последнее, что до нее донеслось, был щелчок от повернувшегося снаружи ключа в замке. Затем она погрузилась в глубокий сон.

Ее разбудили мягкий свет лампады и тихий шелест женских юбок. Брайони испуганно села, но оказалось, что к ней вошла всего лишь веселая и дородная мексиканка, с которой Джим разговаривал перед этим внизу. Женщина налила горячей воды из дымящегося ведра в старое деревянное корытце.

— El senor попросил меня приготовить su bano, senora[21]. И передал для вас наряд для esta noche[22]. Вы проголодались? El senor заказал ип banquete рог su cena[23]. Я приготовила для вас настоящий праздничный ужин! — Говоря это, она положила на постель изящную красную кружевную блузку и длинную черную юбку с оборками, украшенную красными и золотыми нитями. Брайони изумленно смотрела, не понимая происходящего. — В этом наряде вы будете mug hermosa, senora[24]. El senor подобрал все тиу bien[25].

Брайони оглядела прелестную блузку и юбку, а также изящные красные сандалии, которые мексиканка держала в руках. Девушка мечтательно взглянула на дымящуюся воду в корытце, толстые полотенца и кусок мыла. Наступил подходящий момент рассказать этой женщине, что el senor не является ни ее мужем, ни даже любовником. Следовало рассказать, что он умыкнул ее, держит при себе против ее воли и умолять ее о помощи в организации побега.

Однако мысль о ванне, свежих прелестных полотенцах и banquete, заказанном Техасом Джимом Логаном и, несомненно, ожидавшим ее внизу, заставила ее заколебаться. Ей отнюдь не хотелось, чтобы у этой женщины и ее супруга были неприятности с Логаном. Это могло навлечь на них беду. Пожалуй, лучше выждать другого, более благоприятного момента. Возможно, найдется кто-либо еще, кому она сможет довериться, кто-нибудь способный противостоять стрелку. Окончательно решившись, Брайони улыбнулась мексиканке, стоявшей в ожидании, и скользнула с постели.

— Gracias![26] — пылко воскликнула она, стаскивая с себя изодранное сиреневое платье и нижнее белье. — Вы крайне любезны, senora!

Было чудесно помыться, соскоблить дорожную пыль с кожи и волос и погрузиться в целебное тепло дымящейся воды. Когда девушка стала одеваться, то ее щеки покрылись румянцем, так как она обнаружила, что Техас снабдил ее не только блузкой и юбкой, но и кружевным нижним бельем. Кроме того, он предусмотрел и набор туалетных принадлежностей, в том числе щетку для волос, гребешок и флакон ароматных лавандовых духов. У нее не было никакого представления о том, каким образом ему удалось приобрести эти сокровища, но устоять перед ними она просто не могла. В эту минуту она стояла перед узким зеркалом, висевшим над грубо сколоченным из сосновых досок комодом, и вглядывалась в свое отражение.

Куда-то исчезло бледное, грязное, изнуренное существо, следовавшее за Логаном в универсальном магазине. В этот вечер она выглядела, как свежий и прелестный мексиканский полевой цветок, в красной кружевной блузке с глубоким вырезом и очень короткими рукавами, подчеркивавшей изящную выпуклость груди, и узкой черной юбке, облекавшей ее соблазнительно изогнутые бедра и длинные тонкие ноги. В свете лампады красные и золотистые нити, украшавшие юбку, зажигались и мерцали, как блестки, при каждом ее движении. Нижний край юбки, пошитой из темной хлопчатобумажной ткани, прикрывал голень чуть выше лодыжек, а на ногах были обуты красные сандалии с застежками на тонких ремешках. Она так тщательно расчесала волосы, что они сияли, как блестящий черный бархат. Неподвязанные, они свободно ниспадали на плечи, точно черная дымчатая вуаль.

Впервые за много дней и даже недель лицо девушки сияло, а на щеках появился нежный румянец. Тонкая и стройная, она вглядывалась в свое отражение в зеркале и легкими касаниями наносила минимальные толики лавандовых духов на шею, мочки ушей, на запястья рук и на глубокую впадину меж грудей. При этом она вспыхнула и поскорее отодвинула от себя флакончик с духами.

«В чем дело? Ведь я не иду в этот вечер на свидание с любимым?!» — напомнила девушка самой себе с неожиданной яростью. Джим Логан ее похититель, безжалостный человек, страстно мечтающий о мщении. Только в этом кроется причина его заинтересованности в ней, и Брайони следует благодарить Всевышнего за это.

«Вот еще! Не хватает лишь духов!» Крепко сжав зубы и гордо подняв голову, она повернулась и пошла к двери.

Когда Брайони спускалась по залитой светом свечей лестнице в бар на первом этаже, ей казалось, что она плывет по воздуху. Внизу было приятно и тепло, в воздухе стоял острый аромат вкусной еды. В зале царил полумрак: лишь кое-где мерцали свечи. Несмотря на это, она сразу увидела Техаса Джима Логана. Он поднялся из-за столика в углу, когда она появилась на ступеньках, и наблюдал за ней блестящими глазами.

Джим также искупался и переоделся. Теперь он был одет во все черное, и на этом фоне контрастом выделялись лишь серебряные пуговицы на рубашке и вычурная пряжка на ремне с пистолетом. Его кобальтово-синие глаза сияли из-под черного сомбреро, когда она подошла к нему, а по изгибу губ видно было, что он сдерживает улыбку.

— Perfection, mi querida, [27] — пробормотал он, во все глаза глядя на нее. Взяв руку девушки, он поднес ее к губам и поцеловал.

Она почувствовала, как кровь приливает к щекам, и отняла руку.

— Благодарю за одежду и за то, что вы заказали ванну. Это было очень кстати, — сквозь зубы сказала девушка.

Он взялся за спинку стула и помог ей сесть рядом. От глаз Брайони не ускользнуло, что он одобрительно оглядел ее. И внезапно она почувствовала себя не очень уютно в блузке с оголенными руками и соблазнительно глубоким вырезом, под которым учащенно и синхронно с биением сердца вздымалась и опускалась ее грудь. Чтобы отвлечь его внимание и нарушить молчание, она быстро проговорила:

— Если вы не против, я бы хотела стакан вина.

По знаку Техаса худой мексиканец поспешил к их столику и наполнил вином глубокие фужеры. Его жена, женщина, готовившая для Брайони ванну, прислуживала им за столом, принося поочередно блюда с ароматным жареным цыпленком, густым супом, говядиной, фруктами и рисом, в то время как в другом конце зала у стойки бара, скрестив ноги, сидел гитарист, перебиравший струны гитары. Музыка, которую он с показным безразличием наигрывал, была мелодичной и лиричной, причем звучание каждой ноты слегка резонировало в темной, тихой зале.

От всей этой обстановки — аромата еды и пряного вина, стоявшего в воздухе, звучания гитары и пламени свечей, танцевавшего в полумраке, — девушка почувствовала, что впадает в состояние чарующего дремотного довольства. А Техас Джим Логан не сводил с нее темных блестящих глаз и был так близко, что, стоило ей протянуть руку, она коснулась бы его загорелой щеки.

Она не сделала этого, но ей стоило усилия не снять с него шляпу и не заглянуть прямо в это худое, красивое лицо, чтобы увидеть блеск каштановых волос и понять до конца выражение его умных и проницательных глаз. Злость, которая была в ней поначалу, куда-то пропала. Было ли причиной этого вино, или музыка, или интимное, дружеское молчание, так или иначе, она расслабилась и чувствовала себя покойно и умиротворенно с этим высоким, таинственным незнакомцем, которого, по существу, совсем не знала.

— Расскажи мне об индейском одеяле. — Отодвинув пустую тарелку, он наконец нарушил молчание и, накрыв ее ладонь своей рукой, поинтересовался: — Почему ты так отреагировала, увидев его в магазине? Я боялся, что ты упадешь в обморок.

Когда он коснулся ее руки, пульс девушки, пришедший было в норму под влиянием расслабленности в теплой, сонной атмосфере и от обильного ужина, резко участился. Она отпила глоток вина и повернулась к нему.

— Я не очень уверена. — Что-то в выражении его лица побудило ее к откровенности. — Я вспомнила о чем-то или скорее о ком-то. Передо мной возник образ индианки, которая держала такое же одеяло. На миг я узнала ее. Я вспомнила! Кажется, ее звали Женщина-антилопа. Но теперь… — И она удрученно покачала головой. — Теперь я все забыла. Я просто не знаю, кто она такая и почему я так отреагировала на одеяло.

— А ты знала многих индейцев, любимая?

Она закусила губу, вспомнив, что он даже не знает о том, что ее захватили шайены и что она потеряла память. Он вообще ничего не знает о ней.

— Я… была захвачена индейцами-шайенами, — тихо вымолвила девушка. — Фрэнк и Вилли Джо спасли меня — они и их приятели-охотники на бизонов. Я… я сама же ничего об этом не помню.

— Интересно, почему? — Тон его был самым обыденным. — Думаю, если бы шайены захватили меня, я помнил бы каждую подробность.

Брайони перевела дыхание и вдруг решилась рассказать ему все-все. Сейчас в нем было что-то такое, от чего у нее исчезли последние остатки страха. Он был так добр, так заботлив, снабдив ее одеждой и угостив такой обильной и роскошной едой. В выражении его лица сейчас не было ни насмешки, ни безразличия. Оно было доброжелательным и озабоченным, и это разрывало ее сердце. Она ощутила, что, сама не замечая того, сжала его руку под влиянием импульса, который не могла заглушить.

— Я не помню. Не помню ни того, что меня захватили, ни того, что меня спасли. Вообще ничего не помню. Когда Фрэнк нашел меня, я даже не знала своего имени. — Она опустила глаза и закусила губу. — Это так тяжело! Должно быть, что-то во время моего пребывания у шайенов было таким страшным, таким ужасным, что у меня… у меня это стерлось из памяти. Все мое прошлое забылось. Единственное, что я знаю, это то, что в одно прекрасное утро я очнулась и увидела Фрэнка, склонившегося надо мной. Я даже не знала, кто он такой! Я не помнила ни о свадьбе, ни… ни о муже, ничего!

Так мало-помалу она изложила ему все, что знала. Для нее было огромным облегчением выплеснуть всю боль, разъедавшую ей душу, поделиться страданием, связанным с тем, что не знает, кто она такая, изумлением от известия, что Фрэнк ее муж, что незадолго до ее пленения индейцами они поженились в Эль Пасо. Она рассказала Джиму все, и на ее лице отражались мучения, которые она вынесла, а ее голос дрожал от отчаяния и неопределенности, испытываемых ею в течение нескольких последних месяцев.

К ее удивлению, беседовать с Техасом Джимом Логаном было необычайно легко. Он молча слушал, не отрывая от нее взгляда, а его рука с успокаивающей силой сжимала ее ладонь. Когда она кончила рассказ и откинулась на спинку стула, он тихо заговорил:

— Тебе крепко досталось, моя куколка. Мне очень жаль.

Она со слезами на глазах взглянула на него. Его участие вызвало в ней благодарный отклик.

— У меня предчувствие, что твоя память вернется. Мне кажется, тебе для этого нужно время. А пока ни одна душа не потревожит тебя — ни Фрэнк Честер, ни Вилли Джо, никто.

Брайони ужаснулась, сообразив, что рассказала ему больше, чем нужно, о дискомфорте, испытываемом ею, в отношении брака с Фрэнком. Догадался ли Джим о ее чувствах, о том, что не питает любви к человеку, который является ее мужем? Она чувствовала, что должна быть уверена в том, что он понял ситуацию.

— Мистер Логан… Техас… — начала она, со спокойной решимостью встретив его взгляд. — Верно, что… что мои отношения с Фрэнком складываются непросто. Поскольку я не помню его, видимо, я и не чувствую всего, что должна, будучи его женой. Однако, — при этих словах она вздохнула, — он мой муж, я в долгу перед ним. Он заслуживает моего… доверия… моей преданности. Поэтому будет лишь справедливо, что я должна вернуться к нему. Так что я должна снова попытаться убедить вас отпустить меня домой.

— Пытайся сколько угодно, любимая. Толку от этого все равно не будет.

Она закусила губу.

— Такое чувство мести недостойно вас, — спокойно сказала девушка.

— Недостойно? И это вы говорите профессиональному убийце, человеку с такой позорной репутацией? — Он ухмыльнулся и долил вина в ее фужер. — Поговорим о чем-нибудь еще. Расскажи мне о Вилли Джо.

— О Вилли Джо? — вздрогнув, она пролила вино на скатерть. — О нет, нет, о Вилли Джо я определенно не желаю говорить.

Он кивнул, и его темные глаза неожиданно сузились и стали холодными. Ее реакция дала ему понять все, что он хотел знать по поводу обращения младшего Честера с женой Фрэнка, и Джим добавил эти сведения к и без того солидному счету, по которому ему предстояло рассчитаться с братьями Честер. Если бы Брайони в этот миг подняла глаза, то была поражена тем, как крепко стиснул рот Джим Логан и каким кровожадным блеском загорелись его глаза. Но она занялась вытиранием пролитых капель вина и не заметила этого.

Они еще немного поболтали после этого, и лишь когда он проводил ее до двери комнаты, Брайони вдруг поняла, что за все время разговора он ни слова не сказал о себе. Стоя с ним в тусклом коридоре, девушка всматривалась в его лицо. Что она в действительности знала о нем? Да, знала о его репутации и о тех ужасных вещах, о которых ее предупреждал Фрэнк, но все это не соответствовало облику человека, который проявил такую заботу и даже нежность по отношению к ней в этот вечер.

Джим Логан оказался настоящей загадкой. Чарующей загадкой. Брайони попыталась освободиться от действия вина, из-за которого ей было трудно отдавать себе отчет в том, что она замужем за другим человеком, что ее место вовсе не здесь. Казалось, было бы правильно остаться с ним в эту ночь, продолжить облегчающую душу беседу. От тоски ей захотелось прикоснуться к нему, пощупать его губы, его каштановые волосы. Ей хочется поцеловать его, осознала девушка, в то время как он улыбался ей. Ей хотелось, чтобы он крепко обнял ее и целовал так, как он это делал на холме у моря. Ошеломленная такими дикими мыслями, она никак не могла справиться с ручкой двери. Он отворил ее сам и молча продолжал стоять у входа. Брайони стрелой влетела в комнату, подобно лани, почуявшей опасность.

— Спокойной ночи, — чуть дыша, вымолвила девушка, глядя на него через разделявший их порог, в надежде, что он удалится до того, как ей станет плохо, и одновременно в душе надеясь, что останется.

С минуту он вглядывался в нее, пытаясь разгадать выражение ее встревоженного лица. Затем сделал шаг вперед.

— Нет… нет… — Она протянула руки, как бы пытаясь оттеснить его обратно и опасаясь за собственную реакцию, если он коснется ее, отчетливо сознавая, что не сможет устоять, если Джим возьмет ее за руку.

После ее слов Техас Джим Логан мгновенно застыл на месте, и в его глазах промелькнуло что-то непонятное.

— Пожалуйста… уходите.

— Ты именно этого хочешь?

— Да.

Он нерешительно кивнул.

— Тогда спокойной ночи, любимая, — протянул стрелок и, приподняв в знак прощания шляпу, оставил ее одну.

Перед тем, как звук его шагов донесся из коридора, Брайони услышала, как повернулся ключ в дверном замке. В отчаянии она напомнила себе, что является его пленницей и что ей следует ненавидеть и бояться его. Но в ее душе не было страха. Было что-то совсем другое, в чем она не могла признаться самой себе, в чем не могла разобраться.

Девушка метнулась к корытцу, оставленному мексиканкой в комнате, и сполоснула лицо и руки остывшей водой, надеясь, что это заглушит огонь, разгоревшийся в ее крови. Но это не помогло. В конце концов она легла, рассчитывая, что сон позволит ей убежать от самой себя, но единственное, что ей удалось — это думать и думать о Техасе Джиме Логане. Он как бы навечно отпечатался в ее мыслях, как неизгладимое тавро. Мысли о нем не оставляли места для кого-либо или чего-либо еще. Она крепко зажмурила глаза, но его образ не стерся, он остался, сильный, прекрасный и закаленный, как мексиканская земля, которую они пересекли вместе за последние дни.

«К чему же все это приведет? — опасливо и смятенно задавала девушка себе вопрос. — И что станется с моим глупым, слабым женским сердцем?»