Муж по случаю

Глава 9

– У нас много говорят о роддомах, как там плохо и тяжко приходится женщинам. Я уже говорила вам, Лена, что мне везет на хороших людей, их гораздо больше, чем плохих. Вот вы сидите со мной и слушаете, хотя устали и хотите идти домой. Вам интересно? Правда? Ну тогда я рассказываю дальше.

Я попала в обычный московский роддом номер восемнадцать, таких много в нашем городе. Опытные люди предупреждали меня, что хуже всего попадать именно в предрассветные часы, когда смена медперсонала уже устала и хочет спать. Говорили, что – хочешь кричи, хочешь не кричи – к тебе никто не подойдет.

Готовилась я к самому худшему, но в предродовой палате сидели врач и акушерка, которые периодически подходили к кровати и проверяли, как идут дела.

Во время наших разговоров с тетей Олей мы обменивались добытой информацией, опытом бывалых людей; как рожать и что делать, чтобы облегчить боль. Алевтина, видя мой интерес к данному вопросу, сказала так: «Читай – не читай, все равно забудешь, когда схватки начнутся. Ты только помни одно: во время схватки дыши и считай про себя, боль рано или поздно кончится. Голову не теряй и слушай, что акушерка будет говорить, то и делай».

Родила я довольно быстро, в одиннадцать часов утра. Увидела сына, услышала его возмущенный голосишко, а потом потеряла сознание. У меня началось сильное кровотечение, давление резко упало.

Дотошная тетя Оля потом узнала, что анестезиолог дал мне пол-литра своей крови, делали прямое переливание. Это спасло мне жизнь.

Очнулась я вечером в палате, было уже темно, около моей кровати стояла медсестра.

– Танечка, очнулась! Ну и напугала ты нас! Как ты себя чувствуешь?

– Я что, умираю?

– Что ты! Все уже хорошо!

– А ребенок?

– С ним все в порядке. Спит. Завтра принесут покормить.

– Очень горло пересохло, пить хочется.

– Погоди, я сейчас.

Она принесла мне горячего чая.

– Что-нибудь еще хочешь?

– Я есть хочу.

– Пищеблок уже закрыт, но подожди, я тебе свои бутерброды принесу с сыром.

– А вы как же?

– Ничего, я уже ела, а тебе завтра кормить ребенка.

Разве можно когда-нибудь забыть доброту и внимание этой славной медсестры?

А наутро ко мне в палату подселили Светлану. Она родила девочку под утро следующего дня. Ее дочка почти на сутки младше моего сына. Сутки – много это или мало? Когда человек только что родился, это громадный срок. Мы с Сережкой считались уже почти старожилами, а меня просто знали по имени все врачи нашего отделения.

Светлана мне понравилась сразу, чем-то она напоминала мою тетушку.

Поначалу мне самой это казалось странным.

Светка – высокая интересная блондинка, красоту которой не мог скрыть бесформенный халат, ее не портила ни растрепанная прическа, ни измученный вид. Вот уж никогда не могла предположить, что буквально через несколько часов после родов женщина может выглядеть так обворожительно: как будто ей преподнесли самый дорогой подарок в жизни.

Сколько радости вызвало в нашей палате появление наших детей, которых сестричка принесла кормить. Впервые я смогла как следует рассмотреть своего собственного сына. Махонькое круглое личико с круглым маленьким носиком, темно-фиолетовыми глазами и нежными розовыми губками показалось мне прекрасным.

Выражение его лица было таким серьезным, будто вчера при рождении он узнал очень важную тайну, но он не знает или еще не решил, можно ли поведать о ней всему миру.

Как передать чувство восторга, которое испытываешь при первом кормлении ребенка, чувство единения с маленьким человеком, чувство удивления и гордости, ведь он появился на свет только благодаря тебе. Хотя, что я вам об этом рассказываю, ведь у вас самой их двое, значит, вы уже испытали это счастье.

Только к концу кормления я отважилась робко погладить пальцем упругую щечку сына, мне было страшно отвлекать его от важного процесса кормления, он даже брови морщил от усердия. Пришла медсестра и показала, как нужно держать ребенка после кормления, чтобы он выпустил воздух и не срыгнул молоко.

Малышей унесли, а мы со Светланой стали делиться впечатлениями.

– Она была права, трижды права. Это бесподобно!

– Она?

– Ага, у меня была подруга, она рожала трижды. Я вышла замуж за мужчину, который ее любил.

– Проще говоря, ты увела его у нее.

– Нет, ты не понимаешь. Лариса его не любила, он был другом ее первого мужа. Однажды она мне сказала: «Если любишь мужчину, борись за него. Даже самый отъявленный эгоист становится совершенно другим, когда посмотрит в глаза своему собственному сыну».

– Но у тебя дочь. Он будет разочарован? Ему хотелось сына?

– Нет, что ты! Он же знал, что у нас будет дочь. Тебя разве не гоняли делать ультразвуковое обследование? Нам сказали, что у нас будет девочка. Он так переживал за меня, что везде ходил со мной. А когда на экране ему показали нашу будущую девочку, он стал смотреть на меня как на богиню. Последние дни были так тяжелы для нас, Олег так волновался, что мне уже стало казаться – это ему предстоит дать жизнь нашей девочке. Он хотел нести меня на руках от машины до приемного покоя больницы, у меня уже были сильные схватки.

– Ну и что? Нес?

– Акушерка отговорила, сказала: «Оставьте ее в покое, уроните еще. Пусть сама шагает, рожать легче будет».

– Тебе не хотелось, чтобы муж был с тобой во время родов? Сейчас это делают…

– Ни за что. Я же не знала, что со мной будет и как он будет реагировать. Одно я знала точно: мне будет не до него. Ему уже почти сорок, а в это время у мужчин бывают инфаркты. Не могла же я рисковать здоровьем своего собственного мужа? Он мне очень дорого достался, слишком много сил было потрачено, чтобы завоевать его.

– Ты так открыто об этом говоришь…

– А что скрывать? В том, что я говорю, нет ничего плохого. Одна голая правда. Женщина всю свою жизнь борется: за жизнь, за счастье, за мужа, за детей. Приходится бороться с усталостью и ленью, с неверием в собственные силы.

– Ты мудрая, Светка.

– Вовсе нет, но у меня была мудрая подруга, которая учила меня жить.

– Как? Учила, как в школе?

– Нет, она просто все делала наоборот. Все взвалила на себя, все заботы о детях. Отказалась от любви своего друга, потому что боялась, что он не сможет полюбить ее детей так, как ей хотелось бы. Потом полюбила сама одного хорошего человека, но побоялась в это поверить.

– И что было потом?

– С большого испуга родила ему двойню.

– Мальчики?

– Она угодила всем – родила девочку и мальчика. А теперь учится быть женой богатого человека.

– Он из «новых», что ли?

– Нет, он из старых. У нее муж американец, она уехала к нему вместе с детьми. На этой неделе мне должны передать от нее письмо, один знакомый возвращается из отпуска.

Днем нам принесли передачи от наших обеспокоенных родственников, которые разом стали отцом и бабушкой. Тетя Оля написала сумбурное письмо, полное советов, передала приветы от всех наших девчонок и сообщила, что привезла ко мне на квартиру детскую кроватку. Собрать ее не удалось, но вечером она привезет одного своего бывшего студента, у него большой опыт по сборке мебели.

– Свет, вот почитаешь письмо моей тетки, подумаешь, что она регулярно эксплуатирует своих студентов и они работают на нее, как рабы. А на деле она вечно носится с чужими проблемами, кому-то помогает, что-то выбивает и достает, кого-то с кем-то мирит. Сейчас она вцепилась в меня и решает за меня все мои проблемы. О себе бы она позаботилась.

– Может, это делает ее счастливой…

– Да все на ней ездят просто-напросто, включая, конечно, меня.

– Зачем ты так? Уверяю тебя, она может и должна чувствовать себя счастливой от того, что у нее родился внук. Слово-то какое красивое. Только вслушайся – внук.

Мы немного помолчали, а потом, сама не знаю почему, я все рассказала Светлане про себя, всю свою историю любви. Только теперь стала я понимать, что не любовь это была, а влюбленность, стремление полюбить, просто время пришло, а любить было некого, вот я себе его и придумала.

– Ничего, ты еще найдешь свою любовь. У тебя мальчик, ему отец нужен. А вы с тетушкой можете дать ему женское воспитание, как у моего мужа. Моя свекровь тоже одна живет, женщина она неплохая, но сын для нее – единственный свет в окошке. А мужчины быстро к хорошему привыкают, это их делает избалованными. Они не желают становиться самостоятельными. Вон сколько я со своим мужем мучилась. Ты не должна делать несчастной будущую жену твоего сына. Вдвоем с тетушкой вы обязательно избалуете мальчишку. Короче, тебе нужно искать мужа. У моего мужа есть один знакомый трудоголик.

– Кто?

– Ну, ты не могла не слышать: бывают алкоголики и трудоголики. У первых все на свете заменяет бутылка, у вторых и жену, и дом заменяет работа. Они живут, чтобы постоянно работать. Между прочим, не менее опасная разновидность людского помешательства.

– Светка, моему сыну – день от роду. А ты всерьез рассуждаешь о его будущей жене, между прочим, называется невестка.

– Тем более. Задачу надо ставить глобальную, чтобы была перспектива, тогда ее легче выполнять. Погоди, Танечка, мы еще на твоей свадьбе погуляем, помяни мое слово.

– Светка, ты идеалистка, а в жизни все не так.

– Странно, я уже говорила однажды подобное, даже почти в таких же выражениях. А она убедила меня, что я ошиблась, и как ни странно, оказалась совершенно права.

– Кто она? Жизнь?

– Нет, моя подруга Лариса.

Но так или иначе Светкин оптимизм благотворно на меня подействовал, и будущее уже не казалось мне таким мрачным. Может быть, меня подбодрила ее нормальная реакция на то, что у моего сына нет отца.

Вечером Светкин муж принес, помимо еды, долгожданное письмо от ее подруги. Светка хохотала до слез, а потом прочитала его мне.

– Нет, ты только послушай! Так, где это? А вот. «Светик, дорогой, очень за тебя рада, передавай привет и поздравления Олегу. У меня все хорошо, дети растут, малыши очень похожи на Фрэнка, он страшно доволен». Где же это? Я так тебе хотела прочитать про сомнения этой чудачки. О, нашла! «Недавно мы отмечали юбилей Эммы (это ее свекровь, между прочим замечательная женщина, относится к Ларисе как к своей дочери и во всем ей помогает), был большой прием в нашем доме. На обслуживание даже приглашали официантов и повара. Гостей было очень много, и случилось так, что дети оказались предоставленными сами себе. Тогда Антон (ее средний сын, ему уже почти семь, кажется. Жуткий разбойник!) забрел в комнату, где были сложены подарки, и увидел меховое манто, только что подаренное его новой бабушке, работы известного дизайнера, украшенное кисточками, в беспорядке разбросанными по воротнику, манжетам и полам шубы. Вид у манто был несколько экстравагантный, и Тошке он почему-то не понравился. Он пошел в комнату родителей, взял бритву Фрэнка и принялся срезать с шубы все лишнее. Старательно выполнив задуманное, Тошка нашел меня и с возмущением рассказал, что здесь, оказывается, очень плохо шьют вещи, оставляют куски на самых видных местах. Даже новая шуба бабушки Эммы отвратительно сделана. Как она ее будет носить? Пришлось обрезать все, что было плохо пришито. Видимо, я сильно побледнела, так как Фрэнк буквально бросился ко мне. Вдвоем с ним мы прошли на второй этаж, чтобы полюбоваться результатами деятельности нашего сына. Как только я увидела подстриженную шубу, у меня из глаз полились слезы. Мне довелось увидеть, с какой гордостью автор модели набрасывал шубу на плечи Эммы. У автора потом был просто самый настоящий шок. А Эмма мне на ухо сказала, что новый вид манто ей больше по вкусу, ибо Рику (так звали ее друга дизайнера) последнее время часто изменяет чувство меры. Я поначалу подумала, что моего ребенка этапируют обратно на родину, но потом поняла, что ошибаюсь. А Фрэнк хохотал так, что мне пришлось силой увести его из комнаты. По крайней мере, около месяца воспоминания об этом происшествии приводили его в хорошее настроение. Заходя утром в ванную и берясь за свою бритву, он начинал громко смеяться, вспоминая выражение лица известного модельера. Самое удивительное то, что Эмма с удовольствием носит усовершенствованную Тошкой шубу и всем сообщает, какое у ее внука необыкновенное чувство меры и врожденный вкус. Она прочит ему карьеру дизайнера» Ясно?

– Светка, замолчи, ради Бога, я смеяться не могу, у меня после вчерашнего все внутренности болят. Не знаю, что они со мной вчера делали в операционной, но больно ужасно.

– Ничего, смейся, смейся, это еще никому не навредило. Ты что же думала, родить – это так просто?

– Я никогда не думала, что это так страшно, честное слово. Больше никогда не решусь на это.

– Не зарекайся: жизнь, она штука сложная, никогда нельзя сказать наверняка, как оно все дальше сложится.