Муж в наказание-2. Свобода любой ценой

1. Разбита, но не сломлена, или Лёд и пламя

— Диана, ты можешь хотя бы сегодня сделать вид, что тебя нисколько не обременяет наш выход в свет? — навязчиво интересуется мой будущий муж, поглаживая меня по бедру.

— Пожалуй, не сегодня, — сухо отвечаю.

С равнодушным видом я продолжаю разглядывать из окна машины мимо проходящих людей, наслаждающихся свободой.

— На вечере ты должна сразить всех гостей безукоризненным внешним видом, а не навести на них тоску своим унылым лицом.

— Поверь, на вечере гостям будет не до меня. Все они будут заняты вылизыванием твоей задницы! Ради этого ты ведь и закатил эту вечеринку! — случайно озвучиваю свои мысли вслух, на что сбоку от себя слышу недовольное цыканье.

Как и следовало ожидать.

Можно ли называть своим мужем человека, некогда купившего меня у того, кому я была бесконечно предана? Купившего меня у мужчины, от которого я забеременела, которого любила безоговорочно. Несмотря ни на что. Ни одному, ни второму я не могу найти правильного определения, в полной мере характеризующее их отвратительные души.

Тому, кому я принадлежу сейчас, никогда не стать моим мужем.

Он всего лишь кукловод. Он управляет моей жизнью, как персонажем в игре: выбирает что мне надеть, контролирует все мои передвижения, указывает что и когда говорить, вынуждает обхаживать его, иначе придётся расплачиваться за непослушание.

Он не муж, он владелец.

А тот, кому я отдала своё сердце, безжалостно растоптал его за ненадобностью. Он отказался от меня и от нашего ребёнка. Эмир стал моим палачом.

— В какой-то степени ты права, но только посмей ляпнуть нечто подобное в присутствии людей.

— Только прикажи, и я ни слова больше не произнесу! Прикажи сдохнуть — я с радостью и это сделаю, — отрешённо проговариваю. — Прикажи, Рифат, ты же так любишь повелевать мною!

— Я люблю только тебя, судьба моя. Ко всему прочему я имею чувственное влечение и стремление, — усмехается он, бедро моё сжимает сильно. — Просто не отходи от меня ни на шаг, договорились?

— Договорились, — отворачиваю голову, не давая ему поцеловать себя. Рифат хватает меня за подбородок, разворачивает лицом к себе и оставляет на моих губах свой мерзкий след, который я стираю сразу же, как только он отпускает меня.

— Ну что, готова сразить всех наповал? — улыбается он хищно.

Двери автомобиля распахиваются с обеих сторон специально нанятыми для этого людьми.

— Не обещаю, но я постараюсь, — мысленно закатываю глаза и выхожу из машины.

Поправляю шлейф своего вечернего платья. Резкие движения доставляют боль в пояснице, но я привыкла скрывать от людей душевную боль, а что уж говорить о какой-то там боли в спине. Я с ней уже сроднилась.

Держа величавую осанку, Рифат подставляет мне свою руку. Обвиваю её послушно и мы ступаем на красную ковровую дорожку, ведущую ко входу в банкетный зал.

Вспышки фотокамер ослепляют меня. Появляется нестерпимое желание скосить глаза или поймать момент для смачного плевка в рожу Рифата, чтобы у папарацци отпали всякие сомнения по поводу подлинности всеобщего счастья и радости.

Я в шоке, если честно.

Для того, чтобы отметить нашу помолвку, Рифат закатил вечеринку, нисколько не отличающейся своим масштабом от Канского фестиваля.

Зеваки откровенно не понимают, что здесь происходит. По какой причине собралось столько народа?

Я тоже не понимаю для чего нужно было создавать столько шумихи вокруг искусственно созданной помолвки, но чем больше я узнаю Рифата, тем больше понимаю, что этот человек во всём привык быть лучшим.

Благодаря своему величию и солидному внешнему виду на публике у него получается быть лучшим, но это не значит, что на деле так оно и есть.

Когда внимание к нему угасает, когда вспышки фотокамер направлены не в его сторону, он становится незамысловатой подделкой. Всё вокруг него — фальшивка. Как и я — идеальная невеста на людях, а по факту — марионетка без права голоса.

Мы входим в претенциозный зал, где концентрация людей в вычурных нарядах просто зашкаливает. Всё вокруг блестит и переливается. Симфоническая музыка, играющая на фоне, моментально нагоняет тоску. Услужливые официанты носятся вокруг гостей, разнося на подносах шампанское и канапе.

— Пойдём, я познакомлю тебя со своими партнёрами, — Рифат настойчиво тянет меня в самую глубь зала, я как собачонка на поводке следую за ним, прижимая к животу клатч, где у меня нет ничего, кроме мятной жвачки.

Партнёрами оказываются стариканы с жирными брюхами, которые время от времени собираются вместе, чтобы поиграть в гольф и потратить кучу его денег.

— Рифат Чалык, дорогой наш друг! Молодеешь прям не по дням, а по часам.

— Место выше всяких похвал. Как всегда помпезно, но со вкусом, что самое важное. В этом ты себе не изменяешь!

Что я говорила? Можно засекать время. Минут двадцать стариканы будут воспевать оды Рифату и его непревзойдённому вкусу.

Совершенно случайно я зеваю во время их разговора и тогда всё внимание мужчин переходит ко мне.

— Что-то мы совсем заговорились. Твоя невеста заскучала с нами, — самый взрослый и упитанный мужчина кивает в сторону компании женщин, стоявших полукругом и шушукающихся между собой. — Познакомь её с нашими жёнами. Пусть хоть посплетничает немного о своём, о бабском.

Хватка Рифата усиливается с каждым моим вдохом. Он не в восторге от данного предложения. Готов в глотку мужчины вцепиться и разодрать его в клочья.

— Моя Диана не любит сплетни, — заглядывает он в мои глаза, словно хочет силой мысли надавить на меня. — Так ведь, ангел мой?

Киваю под гипнотическим действием его устрашающего взгляда зелёных глаз, но затем медленно покачиваю головой из стороны в сторону. Оказавшись среди стольких людей, я потеряла страх и напрочь лишилась инстинкта самосохранения.

— Вообще-то я была бы не прочь познакомиться с жёнами твоих друзей. Мне не очень-то интересно слушать про игру, смысл которой заключается в том, чтобы загнать маленький мячик в маленькую дырку на огромном поле. Поэтому сплетни — наиболее подходящий вариант для меня.

Повисает напряжённая пауза. Один из мужчин внезапно заходится в приступе смеха, разряжая тем самым обстановку. Остальные мужчины подхватывают его и тоже посмеиваются в кулак.

— Рифат, а с твоей женщиной не соскучишься, — одобряюще похлопывают его по спине.

Рифат буквально расплющивает мою ладонь в своей руке, давая понять, что я совершила огромную ошибку. Улыбаясь своим друзьям, он с большей долей вероятности выстраивает сейчас в своей голове план мести, который осуществится сразу же как только мы вернёмся домой.

— Конечно, любовь моя, — тем не менее отвечает он с натянутой улыбкой.

Он кладёт ладонь на мою талию, притягивает к себе, здороваясь со всеми, кого встретит по пути. Со скучающим видом я разглядываю гостей, позволяя Рифату вести меня.

В какой-то момент сердце моё пропускает удар, а затем ускоряется на порядок быстрее обычного, грозясь проломить грудную клетку. Тогда ноги отказываются слушаться меня. Они намертво врастают в пол. Тело напрягается и в дрожь бросает. Я словно призрака перед собой увидела.

Эмир...

Зачем Рифат пригласил его?

Меня даже беспокоит не тот факт, что Рифат пригласил на свой праздник того, у которого купил меня. Я могу понять, что этим самым он в который раз замыслил доказать ему своё превосходство.

Меня больше волнует то, как Эмир посмел заявиться сюда после всего? Как он осмелился, зная, что я тоже буду здесь?

Хочу скрыться, сбежать, пока он не заметил меня. Забиться в угол и сидеть там до скончания века, но совсем некстати Эмир переводит свой угольно-чёрный взгляд на Рифата, а потом и на меня. Острый, пронзающий насквозь и выбывающий из лёгких весь кислород.

Дыхание перехватывает.

Как дорогущий экспонат Эмир медленно осматривает меня сверху донизу, пока всё его внимание не переключается на то, чего он не ожидал увидеть. Мой прилично выпирающий живот.

В защитной реакции я кладу ладонь на него, но скрыть свою дрожь в конечностях не получается ни от Рифата, ни от Эмира.

Меня загнали в ловушку.

Глаза мечутся в попытках отыскать выход, хотя бы крошечный закуток, где смогу переждать взрывную волну прошлого, сшибающую меня с ног.

Я думала ничто уже не способно вернуть меня на четыре месяца назад. Я думала, что смогла надёжно запечатать все свои воспоминания, связанные с Эмиром. Я наивно предполагала, что раз и навсегда обесточила своё сердце, чтобы оно никогда больше не ныло от пылающей боли.

Но в одно мгновение всё вернулось ко мне, стоило лицом к лицу встретиться с тем, кто выпотрошил мою душу.

— Дорогая, вижу ты уже заметила Эмира. Забыл тебе сказать, что я его тоже пригласил, — с пресыщенной нежностью говорит Рифат на ухо, теснее прижимая моё замершее тело к себе. — Пойдём, поздороваемся с ним.

Очередное испытание, устроенное Рифатом. Проверка на вшивость, чтобы посмотреть на реакцию.

Наверняка, он хочет увидеть всю ненависть, таящуюся внутри меня. Или, быть может, он надеется узреть во мне равнодушие. Одно из двух. Я больше склоняюсь ко второму варианту, поэтому всеми оставшимися силами собираю всю волю в кулак.

— Хорошо, — с нарочитым безразличием соглашаюсь, а сама мысленно натачиваю ножи, чтобы однажды по самую рукоять воткнуть их в каменное сердце мучителя.

Направляясь в сторону Эмира, концентрирую всё своё внимание на звуках оркестра, символично гремящего что-то схожее с траурным маршем. По мере приближения всё отчётливее ощущаю на себе две пары взглядов, один из которых прожигающий. Он опаляет мой профиль, а другой, напротив — парализующий. От него стынет кровь.

Лёд и пламя. Только вот в этом противостоянии никакие законы природы не работают. Лёд распространяется по моим венам стремительнее пламени, он сдерживает огонь, и в конечном счёте поглощает яростные языки пламени.

— Эмир, приятная встреча, — голос Рифата пропитан лестью. Он протягивает свою ладонь для рукопожатия. — Если честно, не ожидал, что ты примешь наше приглашение.

Лицо Эмира — непроницаемая маска. Ни одной живой эмоции ни счесть. Взгляд его тянется с Рифата на меня и обратно. Выдержанная пауза — и в результате он пожимает ладонь Рифата. Крепко, поскольку слышу характерный хруст костяшек.

— Почему же? — скупо ухмыльнувшись, отвечает он. — Как я мог не принять ВАШЕ приглашение и пропустить такое событие? Кстати, пользуясь случаем, хочу поздравить вас. Ваша помолвка стала событием месяца.

— Как бы не так! Событием года! — Рифат дёргает меня к себе как безвольную куклу и припечатывает свои губы к моей щеке, порождая во мне желание провалиться в ад. — Так ведь, любовь моя?

Я попала в капкан. Не двигаюсь, не дышу. Смотрю куда угодно, но только не на мужчин. Мозги плавятся, а нервы натягиваются до предела. Малышка тоже начинает тревожиться, доставляя мне боль, словно также желает спрятаться понадёжней.

— Прошу меня простить. Тут очень душно, мне нужен воздух, — надломленно проговариваю, с силой вырываюсь из лап Рифата и устремляюсь сквозь толпу гостей чёрт знает куда. Мне всё равно.

— Ох уж, эта беременность! Столько капризов порой приходится терпеть, — слышу как возмущается Рифат. — Насколько знаю, ты тоже проходил через это?

— Нет! — резок Эмир, а дальше я уже не улавливаю их голоса.

Не потому, что не слышу, а по причине того, что разум мой попадает в бурлящую воронку. Мысли водят адский хоровод вокруг этого "нет", сказанным Эмиром. И совсем некстати перед глазами всплывает образ беременной от него Софии. Сразу же тошнота подступает к горлу.

Обливаясь потом, увеличиваю шаг и вбегаю в уборную. Залетаю в свободную кабинку, сгребаю волосы к макушке и меня моментально выворачивает наизнанку. Я буквально извергаю из себя весь обед в унитаз, всю желчь, скопившуюся внутри. Рухнуть бы на колени, но понимаю, что тогда вряд ли я вообще смогу подняться.

Когда тошнота наконец отпускает, выхожу из кабинки. Встаю напротив широкого зеркала и руками упираюсь в гранитный выступ раковины. Глянув на своё отражение, иронично усмехаюсь ему.

То, что разбито вдребезги, дважды не разбить. То, что превратилось в руины, больше не разрушить. Там, где было больно, появилась зияющая дыра. Там, где была любовь, остался лишь грязный пепел, — мысленно проговариваю я себе.

Подставляю руки к крану, прохладной водой ладошки наполняю и окунаю в них лицо. Слышу позади себя звук смывающейся воды, щелчок замка, а затем приближающееся постукивание каблуков.

Поднимаю голову, устремляя глаза в зеркало, и пересекаюсь в отражении со взглядом Софии, стоявшей позади меня. Руки скрещены на груди, нос гордо вздёрнут.

Нисколько не удивляюсь её персоне. Этого следовало ожидать. Рифат не мог пригласить одного Эмира, а он не явился бы сюда без неё. Она не позволила бы.

— А я говорила Эмиру, что закуски были с душком, — ядовито она произносит своим идеально накрашенным ртом и проходится по мне оценивающе. — Да и вообще, я бы на твоём месте не налегала на жиры и углеводы.

С полным безразличием выдёргиваю из держателя бумажное полотенце, обтираю им лицо и шею. Сминаю в комок и отправляю в мусорное ведро, находясь всё это время под пристальным вниманием Софии.

— Что, даже не скажешь ничего? — кажется, она немного уязвлена тем, что я посчитала её пустым местом.

Я разворачиваюсь к ней лицом, опираюсь о каменный выступ раковины.

— Почему же, скажу. Отлично выглядишь, София. Зелёный цвет тебе очень идёт.

— А тебе — чёрный. Хоть и слегка мрачновато, но ты в нём выглядишь гораздо стройней.

— Спасибо, — киваю. — А теперь извини, мне нужно идти. Новая порция жиров и углеводов меня уже заждалась.

Как я и предполагала, София уже родила и довольно быстро успела прийти в форму. Единственное, что осталось неизменным — она по-прежнему думает, что соревнуется со мной в игре, правила которой мне, увы, неизвестны.

Стоит только выйти из уборной, как сразу легче становится. Словно удавку с шеи стянула.